Текст книги "Лицом на ветер (СИ)"
Автор книги: Александра Турлякова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 25 страниц)
Часть 24
Прошло несколько дней, и утром, ещё только-только к рассвету, Рианн проснулась от тошноты, подкатывающей снизу. Это ребёнок её, так уже было не раз. Она поднялась и быстро оделась, бросилась на улицу, даже не захватив плаща, хотя на рассвете всегда бывало прохладно, несмотря на лето. Её рвало мучительно и долго, но желудок после ночи был пуст, и мучительные спазмы сотрясали тело, на глаза навернулись слёзы. Да что же это? Когда всё это закончится?
– О-о, – протянула она с болью, без сил опирась на каменную стену дома рукой. Во рту было горько и противно от тягучей слюны. – Боги святые… – прошептала убитым голосом.
Если ребёнок – это радость для матери, почему же так тяжело он ей даётся? Сколько боли, сколько мук… Погоди, ещё будут роды… Вот тут ты точно намучаешься, дурочка…
Усмехнулась своим мыслям и обернулась. Оказывается рядом с охапкой дров в руках стоял Гален, участливо смотрел в лицо.
– Ты уже здесь? Зачем, Гален? Что ты делаешь?
Он иногда приходил так рано-рано до восхода солнца, на улице уже светало, и до того, как вставали соседи, он успевал кое-что сделать во дворе Рианн. Вот сейчас, например, он перепилил лесинки, натасканные свенкой из леса, и перетаскивал их дровами под крышу дровенника.
– Сегодня будет дождь, посмотри на небо… – Он не договорил, что дрова намокнут, и их надо убрать под крышу до дождя, но Рианн поняла его и упрекнула:
– До зимы высохнут! Куда денутся?
– Тебе плохо? Это из-за него, да?
– Да, Гален, это из-за него…
– Ты не жалеешь, что так получилось?
– Даже если бы я и жалела, что бы это меняло? Даже если я сильно-сильно буду жалеть, он не пропадёт из моего живота, ведь так? Или ты думаешь по-другому? – Она усмехнулась с тоской и ещё раз стёрла с губ горечь тошноты. Да, горько, всё в её жизни горько. Так уж складывалось, ничего не поделаешь.
За углом дома громко стукнула калитка, и Рианн насторожилась: кто это может так рано придти к ней? Она никого не ждёт, хватит с неё и Галена, приходящего незваным. Рианн быстро глянула в лицо молодого свена, тот тоже слушал, и видно было, как побелели костяшки его пальцев, лежащих на берёзовых кругляках дров, на груди.
– А вот и он… – Из-за угла дома, к ужасу молодых людей, появился Крикс. Встал, испепеляющим взглядом глядя на сына, руки на поясе, поза угрожающая, ничего хорошего не обещающая, да и голос под стать – тихий, свирепый шёпот:– А я-то думаю, куда он пропадает по утрам? Какие такие неожиданные дела? А ты у этой… – Смерил Рианн красноречивым взглядом сверху вниз, а она-то в одном платье, даже без плаща.
– Отец…
– Заткнись! – Крикс резко перебил его и вскинул руку, отмахиваясь от непутёвого сына ладонью, как от назойливой мухи. – Я не хочу тебя слушать. Всё ждал, когда ты поумнеешь, наконец… Невесту тебе нашёл… Свободу дал… Хочешь, на охоту ходи… Хочешь, на рыбалку… А ты у этой…
– Отец…
– Замолкни!
Гален отпустил все дрова, что держал в руках, и поленья с грохотом упали к его ногам.
– Я не женюсь на Арике, я её не люблю…
– А кого ты любишь? Её? – Дёрнул выбритым подбородком в сторону Рианн. – Эту римскую шлюху? Ты думаешь, я позволю тебе привести её ко мне домой? Считать её своей родственницей я не буду никогда! – Его тон голоса повысился с шёпота, но не потерял своей силы и злости. – Никогда, слышишь?
Рианн просто молчала, чувствуя, что её, как и в прошлый раз, там, в малиннике, когда молодые свены облапывали её тело, сковал немой ужас, что и рта не раскрыть, и с места не сдвинуться.
– Отец, – Гален снова попытался что-то вставить в слова отца, но тот ему этого не позволял, постоянно перебивая:
– Что ты хочешь? Зачем ты ходишь сюда? Хочешь её поиметь? Так сделай это и успокойся! Тебя никто здесь не осудит! Думаю, ты не первый здесь будешь и не последний! Получи своё и успокойся!
– Отец… Я всегда относился к ней не так, как к другим девушкам, ты это знаешь, я говорил тебе…
– И что? Зато она никогда мне не нравилась, и её отец, и её мать, вся её семейка… Нищие голодранцы… Отец – ни охотник, ни воин… Даром, что кабан его убил! Туда ему и дорога! И мать…
– А что – мать?
– Что – мать? Ты знаешь, что её мать!
– Она попала в руки римлян, и они убили её. Такое могло случиться с любой женщиной тут…
– С любой женщиной… – повторил Крикс негромко, отделяя слоги каждого слова, сказанного сыном, будто пробовал их на вкус, проверял их звучание на своём языке. – Он должен был защищать её… И свою жену, и свою дочь…
Рианн нахмурилась при этих его словах. О чём он говорит? Как он это говорит?
– Все мужчины здесь должны были защищать своих женщин, не позволять римлянам убивать и позорить их… – Гален явно не услышал последних слов отца, тех, на которые обратила внимание Рианн. Даже не сами слова, а то, как Крикс произнёс их. Возможно, переживаемый ею страх оголил её чувства, и она ощутила больше, чем просто слова. А в них звучала уже не злость, не ярость на сына, а боль… Вот её-то Рианн и почувствовала. Что это? Почему Крикс говорит о смерти её матери с болью? Что связывало её с этим человеком?
– Ты больше не появишься здесь… Я запрещаю тебе близко подходить к этому дому и к этой женщине…
– Иначе?
– Иначе… Иначе ты мне не сын больше. Я лучше убью её, чем позволю Риму забрать у меня и второго сына…
– Риму? Она – такая же свенка, как ты и я!
– Она уже не свенка! Она – римская подстилка!
– Ты сам сделал её такой! Ты продал её в крепости так, чтобы она попала в руки римских легионеров. Ты нарочно сделал это, чтобы я не женился на ней!
Вот тут уже Крикс не выдержал и ударил сына кулаком в лицо, раз, а потом ещё раз, опрокидывая на спину. А потом он обернулся к обомлевшей Рианн.
– Это всё ты виновата, римская сучка. Чем ты привязала его к себе? Каким древним колдовством?
– Что? – прошептала Рианн единственное, что нашлась спросить.
– Я выбью это из тебя! Я просто убью тебя… Римская тварь!
Он набросился на Рианн и принялся хлестать её рукой по лицу, она вскинула ладони, заслоняясь от свена, но тот бил её куда придётся: по рукам, по шее, по лицу, по голове…
– Нет! Отец! Нет!
Поднявшийся на ноги Гален буквально повис на руках отца, шептал окровавленными губами:
– Нет! Её нельзя бить… Нельзя! Она ждёт ребёнка…
– Что?
Крикс остановился с поднятой ладонью и глянул в упор в лицо сына.
– Откуда ты знаешь?.. Кто его отец?
– Я…
– Что? Когда ты успел? Ты совсем выжил из ума? О чём говоришь?
– Нет! – это закричала сама Рианн. – Это – ложь! Не надо, Гален, пожалуйста! У нас никогда ничего не было… Это римский… римский ребёнок…
– И зачем ты притащилась сюда со своим римским ублюдком в животе? – спросил Крикс резко, и Рианн выдохнула в ответ вопросом на вопрос:
– А куда мне было идти? У меня никого нет…
– Дак и здесь у тебя тоже никого нет! Зачем ты пришла сюда? Ты хочешь здесь жить и хочешь здесь родить и вырастить своего римского ублюдка? Ты этого хочешь?
Рианн не знала, что ответить и просто опустила глаза. Родить и вырастить? Она так далеко не загадывала, какое там, она даже не знала, что с ней будет завтра, не то что…
– Да вы оба выжили из ума, и ты, мой родной сынок, и она… – Глянул на Рианн, а до этого смотрел в лицо сына, пренебрежительно скривив губы. – Мы уходим, а завтра ты пойдёшь со мной. Понятно? А дома мы ещё поговорим…
Но Гален не пошёл с отцом сразу же, а принялся подбирать на руку разбросанные по земле дрова, намереваясь доделать ту работу, что начинал делать до прихода отца. И Крикс не стал его дожидаться, развернулся и ушёл.
Рианн молча наблюдала за руками Галена, собирающего берёзовые дрова с земли. Что теперь будет? Что будет? Крикс и так ненавидел её всё время, а сейчас что же, вообще жизни ей не даст?
– Не надо, Гален, – заговорила первой, – я сама справлюсь, иди с отцом… Не зли его лишний раз…
Но Гален ничего не сказал, только ладонью стёр выступившую кровь из-под носа. Упрямый. Этим он напоминал своего отца. Рианн вздохнула, принялась дрожащими пальцами проверять все места, где попали удары Крикса. Кровь была только на губах, это был первый удар, который она пропустила, потом она уже закрывалась руками, вот они-то и болели сейчас больше всего, то там, то тут. Синяки, наверное, будут. У Крикса рука тяжёлая, Галену не позавидуешь.
– Иди, Гален, иди домой… Я сама всё уберу… Пожалуйста… – взмолилась, глядя в лицо молодого свена.
– Завтра мы уедем… Он договорился и купит этого римлянина, мы привезём его сюда…
Рианн не знала, что сказать, и просто вздохнула. События идут так, как идут, и от её желаний ничего не зависит.
– Я расскажу тебе, когда мы вернёмся…
Рианн спросила про другое и удивила Галена своим вопросом:
– Что у твоего отца было с моей матерью? Что ты знаешь об этом?
– Что? – Гален замер, даже перестал тянуться к последнему полену, что лежало дальше всех остальных от него. – Ты о чём?
– Мне показалось, он сказал о её смерти с жалостью…
Гален усмехнулся.
– Тебе показалось. Он всегда говорил о твоей семье дурно, он не любил твоего отца… Так что, тебе точно просто показалось… – Доложил последнее полено и поднялся на ноги.
– Может быть, – шепнула Рианн.
– Если хочешь, я могу спросить его при случае? – предложил сам.
– Не надо… Вдруг он ещё разозлится и снова изобьёт тебя…
Гален только фыркнул на её слова и ушёл уносить дрова.
Первая капля дождя сорвалась на руку, и Рианн вздрогнула, как от боли, но потом поняла, что это, и стёрла каплю ладонью. Капля была холодная, и кожа на руках тоже, горячая ладонь обжигала руки, голые от самых плечей. Более тёплыми были только те места, где сейчас наливались синяки от побоев Крикса.
Может быть, он прав? И она зря вернулась домой? Надо было остаться где-нибудь в крепости, найти себе какой-никакой угол… А на что бы она жила? Там ведь всё стоит денег! И никто бы ей там не помог, она там чужая. И что бы она там делала? Чем бы она зарабатывала себе на жизнь? Как сказал Крикс, стала бы уличной девкой, продавала бы себя всем желающим её мужчинам? Так, да?
Об этом ей и римский центурион говорил, что без мужчины в этом мире женщине не выжить, остаётся одна возможность – пойти на улицу… Зарабатывать телом… И он оказался прав, Рианн сейчас одна, и жизни впереди не видно, нет просвета. Что в крепости у римлян жизни бы ей не было, что здесь, в родном посёлке, тоже самое, свои же свены ненавидят её и желают ей только неприятностей и зла. Те люди, которых она знала с самого детства, видят в ней воплощение Рима, хоть она и пожила с римским центурионом всего лишь зиму. Сейчас же соплеменники не хотят дать ей даже возможности жить здесь. Всем было бы лучше, если бы Рианн не вернулась сюда.
– Не стой под дождём, намокнешь! – Гален переносил все дрова в дровенник и подошёл к ней. Дождь усилился, шёл теперь частыми крупными каплями.
– Мне ещё доить, всё равно намокну…
– Накинь плащ, зачем мокнуть зря? Я уже всё, ухожу, так что прячься…
– Ты же расскажешь мне, что это за человек? Я всё хочу знать о нём… Гален?
Свен понял, что она говорит о римском центурионе, и согласно кивнул, хотя и не до конца понимал её интереса к римлянину.
– Зачем тебе это? А если это будет он, что тогда? Что ты будешь делать? Будешь мстить или, наоборот, станешь носить ему куски хлеба? – Усмехнулся своим же словам, видя, как Рианн поморщилась.
– Я не знаю… Но хочу верить, что это не он…
– Ладно. Я пойду, пока отец снова не вернулся сюда.
– Да уж… Ему тут не место. Удачи тебе, Гален, и спасибо тебе за всё. Ты один здесь ещё не ненавидишь меня…
– Думаю, есть и другие, особенно среди женщин, только они не говорят об этом… – Пожал плечами. – Береги себя.
Рианн несколько раз согласно кивнула, и капли дождя с её волос посыпались ей на лицо и на шею, как холодные слёзы. Она ничего не ответила и пошла в дом, не став провожать Галена даже взглядом: почувствовала, как замёрзла. Пусть уезжает с отцом, пусть привозит сюда этого римлянина. Рианн сможет найти в себе силы пережить и это.
* * * * *
Часть 25
Дождь зарядил на несколько дней, с утра могло светить солнце, а к обеду или к вечеру снова начинался мелкий секущий дождь, приходилось под этим дождём ходить в лес, чтобы угонять козу на выпас или пригонять её обратно. В доме не отсидишься. Надо было ходить за водой, доить, и вести другие домашние дела. Конечно, для огородов и полей дождь нужен был, но главное, чтобы такая погода не затянулась надолго, иначе всё сгниёт, и урожая не будет.
От такой погоды противно было на душе, дождь всегда навевает тоску и уныние, начинаешь чувствовать себя одиноким. Заново вспоминаются все неудачи в жизни, все пережитые боль и утраты.
Зачем боги создали такую погоду? Чтобы человек жил и знал, что в жизни бывает не только солнце? В жизни есть место и ветру, и дождю, и холоду. И зиме… Именно в зимние дни умирает так много людей. Старики прощаются с жизнью под звуки зимнего ветра, умирают в болезнях дети, когда на улице лежит снег. Зимой мало поводов для радости. Не справляют свадеб, нет красивых праздников, жизнь словно замирает. В преддверии зимы по всем дворам с приходом первых морозов режут скот, всех, кого можно, оставляя только тех, кого ещё можно прокормить без ущерба для хозяйства. Оставляют крепких стельных коров и коз, свиней-маток, и убирают весь молодняк и старый скот. Дворы словно вымирают в эти дни. Так начинается зима…
И эти дни долгих дождей словно предвещают приход зимы. Они полны тоски, они вселяют горечь в сердце.
Рианн шла по лесу знакомой тропой. Было ещё рано, но из-за дождя в лесу казалось, что наступил уже поздний вечер.
С мокрой травы и с макушек лесных кустов стекали крупные капли, с веток деревьев падало большими тяжёлыми каплями, пробивающими любую одежду. Рианн только вошла в лес, а у неё уже промокли плащ, весь подол платья и ноги.
Свою козу она нашла быстро, благо, что с утра не стала отгонять её далеко от посёлка. Когда уже шла назад, столкнулась с Галеном, будто он ждал её тут, караулил, зная, где найти.
– Гален? О, Тор, ты напугал меня! – Держалась рукой за сердце, стараясь успокоить взволнованное дыхание. – Что ты здесь делаешь?
– Я ждал тебя…
– Когда ты вернулся?
– Сегодня в обед…
Они остановились под берёзой, дождь на время перестал, но тяжёлые капли падали редко, но весомо, то тут, то там, с листьев и с веток, заставляли вздрагивать, когда попадали на руки или на лицо, словно кто-то огромный там, в небе, плакал над ними и ронял слёзы.
– Вы привезли его? – спросила Рианн негромко.
– Да, – Гален согласно кивнул. Лицо его пряталось в свободном капюшоне большого дорожного плаща.
– И? – Рианн подалась навстречу. – Опиши мне его… Какой он? Как он выглядит?
– Ну… – Свен замялся. – Римлянин, как римлянин… Ростом он ниже меня, волосы тёмные и кожа тоже… Он обросший и грязный, кто его разберёт, какой он. Они все на одно лицо!
– Ну, есть же в нём что-то особенное? Что-то такое… Гален? Пожалуйста, вспомни…
Он немного помолчал, раздумывая.
– Вот здесь, на плече, – Гален положил ладонь на своё левое плечо, чуть ниже сустава, где бицепс, показывая на себе, – у него татуировка. Какие-то знаки…
– Какие? Гален?
– Какие-то галочки, чёрточки, крестики… Не разберёшь!
– Это номер легиона, первого легиона, где он начинал служить. Он есть почти у всех у них… У каждого, наверное… – Рианн знала о том, она как-то спросила об этом своего господина, и он ей сказал, что это значит, хотя она в тот момент подумала, что не ответит. – А ещё? Есть что-нибудь ещё?
Гален задумался, вспоминая, потом заговорил:
– В первый же день мы попали под сильный дождь, отец заставил его переодеться в нашу одежду, я был рядом с ним, он раздевался при мне… У него свежий шрам на животе… Вот так… – Гален показал рукой поперёк живота, и Рианн обомлела. – Внизу… Вот так и чуть вверх… – Снова дёрнул рукой.
– Это он… – она выдохнула упавшим голосом. О, боги! Этого не может быть. За что? Зачем? Почему?
– И ещё… – Гален вздохнул, принимая всё, как данность, с непонятным смирением, будто был к этому готов. – Отец знает его. Они разговаривали, и он знает наш язык… Говорит, правда, не очень понятно, но…
– Это он, – повторила Рианн, перебивая свена.
Гален молчал какое-то время, просто глядел в лицо задумчиво.
– И что теперь? – спросил. – Ты даже не видела его в лицо. Мало ли у кого могут быть шрамы на животе? У меня, вот, тоже есть, на груди… – добавил зачем-то.
– Я должна увидеть его! – воскликнула Рианн громко. – Чтобы точно знать… Чтобы разобраться…
– Зачем? Зачем тебе это? Рианн? Для чего?
– Для чего? – она переспросила.
– Да! Ну и узнаешь ты, что это он, дальше, что? Что ты будешь делать? Ты уже не принадлежишь ему! Он – не твой хозяин, а ты – не его рабыня! Дальше, что? Зачем тебе это?
– Я поговорю с ним…
– О чём?
Она посмотрела в лицо свена пристальным, задумчивым взглядом, будто думала с открытыми глазами.
– Он – отец моего ребёнка…
– Что с того? Ты думаешь, он станет жить с тобой и будет помогать тебе растить этого ребёнка, так? Где? Здесь? Или он заберёт тебя в свою римскую крепость? Чего ты хочешь от него?
– Я не знаю… – прошептала бессильно. – Не знаю… Просто я хочу знать, он это или не он…
Гален какое-то время молчал, рассматривая её мокрое от дождя лицо, потом заговорил негромко:
– Через два дня отец пойдёт в крепость, договариваться с их главным центурионом… Я могу за это время, пока его не будет, провести тебя к нам… Он сидит в сарае… Ты увидишь его и поговоришь с ним… Если это, конечно, он…
– Это – он… – Утвердительно кивнула Рианн.
Она чувствовала это, знала какой-то частью своего сознания. Это он, она не ошибалась. Это её бывший хозяин, это центурион Марк Луций, отец её ребёнка, первый и единственный мужчина в её жизни. Он… Так было угодно богам.
Ну зачем всё так? Почему не может в её жизни всё сложиться без проблем и испытаний? Почему всё время против? В силу каких причин? Что она делает не так? Каким своим поведением она огорчает богов?
– Пойдём, я провожу тебя, – предложил Гален и забрал из её ладони верёвку от козы. Пошёл первым, и Рианн пошла следом.
Неужели она снова увидит его? Почему боги сохранили ему жизнь? Против всего, судьбе наперекор. Там, в крепости, все считают его погибшим, судья их римский, Дикс, жена, та уже давно вернулась в Рим с этой вестью. Все-все знают и смирились с этим, а он, оказывается, жив. Он не погиб, он в плену. Но на долго ли?
Почему так получилось? Он попал в плен совсем в другом месте, а потом оказался здесь. Почему? Зачем это происходит именно так? И Рианн, она ведь может и не встречаться с ним, конечно, пусть всё будет так, как будет, как суждено, без её вмешательства. Если ему суждено быть убитым, принесённым в жертву – пусть будет так! Зачем она ищет этой встречи? Не всё ли равно, он это или не он? Какая разница? Но…
Что-то влекло её, что-то незримое толкало её в одном направлении – навстречу к этому римлянину. Что-то судьбоносное, что-то серьёзное, то, чему она не могла противостоять. И она боялась этого своего стремления, знала, что принесёт в жертву на этом пути всё… Может быть, даже свою жизнь. Что это? Чья это сила? Воля богов? Судьба? Чья судьба? Его? Или её?
Ох, не наломать бы дров. Не сделать бы плохо кому-нибудь на этом странном пути.
Рианн вздохнула, и Гален, идущий впереди, остановился вдруг, свенка аж толкнулась ему в спину, не сбавив хода.
– Что? – спросила первой, глянув в лицо обернувшегося молодого человека.
– Я поговорил с отцом о твоей матери…
– И? – Рианн нахмурилась, ей не понравилось, что Гален замолчал вдруг и перестал говорить.
– Отец в своё время сватался к ней, и родители её были не против, она сама отказала ему, а потом вышла замуж за твоего отца… Ты довольна?
– Чему я должна быть довольна?
– Ну, ты же хотела узнать об этом, что у моего отца было с твоей матерью. Так? Теперь ты знаешь… Он, наверное, любил её… И поэтому ненавидел твоего отца…
– И меня заодно? И ненавидел и ненавидит до сих пор… – Она усмехнулась, дёрнув подбородком. – Так, да? И ты считаешь это правильным? Я-то в чём виновата? А?
Гален тряхнул головой растерянно, не ожидая от Рианн такого напора, устало прикрыл глаза.
– Наверное, он считал, что твой отец виноват в том, что с ней случилось, в её смерти, в её позоре…
Рианн опять усмехнулась, аж дёрнулась всем телом.
– Ага, поэтому он решил мстить мне? Я ведь его дочь, так? Поэтому он решил опозорить меня? Продал в римской крепости их центуриону? Заодно заработал денег и душу местью отвёл: отомстил обидчику через его дочь… – Опять усмехнулась зло.
– Я не знаю, Рианн… – Он горестно вздохнул. – Я бы так хотел, чтобы этого не было, хотел бы, чтобы всё было по-другому… Я бы хотел помочь тебе хоть как-то… Чем-нибудь…
– Не надо, Гален, не надо… – она резко перебила его доверие, его негромкий голос, его мысли, что шли от самой души.
Может быть, в любой другой момент, да и вообще – никогда! – он не заговорил бы об этом, так тяжело ему было отвечать за своего отца. Но она не дала ему возможности, не стала даже слушать. Вырвала верёвку и, обойдя Галена сбоку через мокрые кусты шиповника, потащила свою козу к посёлку. Среди деревьев уже выглядывали первые крыши домов.
Гален проводил Рианн глазами. Ему придётся всю жизнь отвечать за дела своего отца. И ещё этот римлянин! Дался он ей… Вот тоже вбила себе в голову… Зачем он тебе?
Снова пошёл дождь, забарабанил по листьям деревьев, по траве зашелестел. Надо возвращаться домой. Опять отец будет задавать вопросы, коситься или даже размахивать кулаками. Собаки-то он с собой не взял, даже на прогулку по лесу теперь не отмахнёшься, сразу поймёт, где был, у кого…
От усталости ноги подкашивались. Сегодня и так столько прошли по болотам и всё ведь через дождь. Но ему хотелось её увидеть, рассказать ей, что вернулся, не хотелось ждать до завтра. А она всё равно не замечает. Занята только этим проклятым центурионом, будь он не ладен…
Пусть это будет не он. Пожалуйста, пусть это будет совсем другой римлянин. Пусть она, наконец, успокоется… Сама же говорила, что он был плохим хозяином, поднимал руку, был жестоким, и ещё этот ребёнок… А сама? Зачем он дался тебе этот центурион? Непонятно…
* * * * *
