Текст книги "Чужая — я (СИ)"

Автор книги: Александра Гейл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 25 страниц)

– Так ничего не выйдет: давай следить за столиками на четверых. Переберемся и начнем по делу. По-моему, вон те собираются уходить. – Он указывает подбородком на милующуюся парочку за моей спиной. Я понятия не имею, с чего он сделал такой вывод, но не спорю. Обернувшись, обнаруживаю, что Норт оценивающе меня рассматривает: – Ну, что тебе за ту выходку сделала Мэри?

Я неопределенно пожимаю плечами. После правды о Джейдене у меня пропало всякое желание откровенничать с малознакомыми людьми. А у меня, на минуточку, нынче все малознакомые.

– Зато меня она допрашивала целый вечер, заламывая руки. Было интересно, но, чтобы отвязаться, пришлось сказать правду: у тебя нет и не может быть записи.

Я вскидываю на него глаза и не могу поверить в то, что услышала. Идут секунды – никто не опускает взгляд и даже не моргает.

– Ты сошел с ума? – уточняю.

– Просто не вижу смысла облегчать тебе задачу, – самодовольно скрещивает он руки на груди. – Вообще не понимаю, как Мэри могла поверить в этот блеф о показаниях. Ваши проблемы – сами разбирайтесь.

Как иногда меня бесит этот парень! Уму непостижимо! Я откидываюсь на спинку стула и секунд десять просто стучу пальцами по столу, оценивая масштаб катастрофы. Масштаб называется просто:

– Твоей подружке конец, – выдаю я простой и короткий вердикт.

Ну, потому что это правда так. Сейчас Мэри посчитает себя в безопасности и наделает глупостей, а я в долгу не останусь! Позавчерашние скрины обещали стать запасом ядерного оружия на случай войны, а не последним рубежом обороны. И что теперь?

– Это ты о чем? – Норт, еще недавно с трудом не лопавшийся от самодовольства, на глазах превращается в образец настороженности.

Я прищуриваю глаза, скрывая бешенство.

– Ты взял хорошую высоту, начав учить меня жизни. Я почти поверила, что ты так хорош, как сам себя мнишь и как о тебе говорят. И что, сразу после этого второй раз на одни и те же грабли?

Норт смотрит на меня со странным выражением в глазах. Из них пропала всяческая насмешка. Нет, я слишком плохо в этом всем разбираюсь, чтобы выделить одну конкретную эмоцию.

Я старательно отбрасываю в сторону эту мысль, наклоняюсь к нему ближе и говорю:

– Привет, Норт, – копирую я его манеру. – У меня есть доказательства того, что они меня накачали. И не только этого. Уж поверь, Мэри в дерьме. И когда – теперь уже не если, а когда, – она решит меня прижать, я не буду сидеть в сторонке. И ладно бы пострадала только она. Нет же: достанется исполнителям. Девчонкам из Каппы в лучшем случае грозит дисциплинарное разбирательство и последующее исключение.

– Опять блефуешь? – уточняет он, хмуря брови.

– Нет, Ворчун, – мотаю я головой. – Попробуй на досуге представить, зачем бы мне понадобилась – как ты это назвал? – провокация.

Я изо всех сил сохраняю нейтральное выражение лица, хотя следовало бы встать и уйти. Каждая наша встреча с Нортом проходит на пороховой бочке. Не понимаю, почему я до сих пор их не прекратила.

– Теперь побежишь рассказывать Мэри?

– Ее проблемы – пусть сама разбирается, – повторяет он фразу, сказанную мне всего минутой ранее в чуть иной формулировке. Интере-е-есные у них взаимоотношения.

– Странно, мне ты все время рассказываешь, как я сглупила.

– Потому что ты небезнадежна, – припечатывает он веско.

А Мэри, с которой он спит, значит, безнадежна?

Мне хочется сказать что-то жесткое в ответ, но в этот момент в память врезается новое воспоминание. Оно проносится мириадами звезд над головой, размытыми телефонными сообщениями, теплом рук и этой самой фразой.

***

Ворчун: Могла бы сказать, что боишься высоты. Я двадцать минут здесь мерз.

Тиффани: Я не боюсь высоты. А человек по имени Норт не может замерзнуть.

Ворчун: Очень даже может – приходи и проверь, если не боишься.

Скрип железной чердачной двери – и Норт в черном пальто и таком же шарфе оборачивается ко мне. Я против воли отмечаю, что он выглядит смешно, будто нахохлившийся воробей. Действительно замерз – не соврал.

Хорошо, что я додумалась захватить пальто. После стольких бокалов иная девица и собственные принципы позабудет! Мой хеллоуинский костюм состоит из короткой юбки и кроп-топа, и холод мгновенно жалит обнаженную кожу. Приходится запахнуться и лишь таким образом спрятаться от ветра.

– Как же легко взять тебя на «слабо», – говорит Норт, разбивая мой миролюбивый настрой вдребезги.

Он смеется, но больше глазами. Я же завожусь с пол-оборота.

– Я пришла не для того, чтобы ты меня оскорблял, – зло выплевываю я, останавливаясь на порядочном расстоянии.

– Даже и не думал, – искренне удивляется Норт. – И все же более открыто признаться в том, что боишься, можно было только написав признание на лбу.

– Я ухожу.

– Зачем?

– Что зачем?

– Зачем тебе уходить? Этим ты ничего не докажешь и не вернешь себе контроль над ситуацией.

– Не верну. Но я не контрол-фрик. Просто не хочу с тобой разговаривать.

– Повторяй это почаще. Кто-нибудь может поверить. А еще лучше – смотри.

Он указывает вверх, и я поднимаю голову. Над нами россыпь звезд, какую нечасто увидишь в городе, а тем более глубокой осенью. Эдакий утешительный приз за неожиданно холодную погоду. Я буквально залипаю на это зрелище, хотя компания для демонстрации слабостей совсем не подходящая.

– Ну как, стоило подняться на крышу?

Норт смотрит не на звезды – на меня, и я внезапно смущаюсь.

– Я поднялась на крышу не ради звезд и пространных разговоров. Объясни-ка лучше, как ты можешь знать, что Стефан завяз по уши в наркобизнесе, и делать вид, что тебе плевать?

Некоторое время он задумчиво кривит губы и, наконец, отвечает:

– Не смогу объяснить. Чтобы это понять, нужно знать нашего отца.

– А ты попробуй, Норт, я смышленая.

– Хорошо, – неожиданно легко соглашается он. – Сразу после того, как ты подойдешь к краю.

– Мы что, в начальной школе? – Закатываю я глаза. – Что тебе это даст?

– Не люблю игру в одни ворота. Твоя уязвимость за мою.

– Ты сам сказал, что я напилась, – бормочу я, а во рту становится сухо от страха. – И объективно не слишком крепко стою на ногах.

– Я поддержу тебя – ты не упадешь.

Он раскрывает руки, словно приглашая в свои объятия. Мне ужасно страшно, тело почти парализовано, и я намеренно стою ровно по центру крыши, будто зона безопасности меньше чем в три больших шага с каждой стороны недостаточная. Но подумайте, тут ни бортиков, ни ограждений на случай, если вдруг кто-то отчаянный решит прогуляться. А этот отчаянный решился! И ему ни в коем случае нельзя выдать свой испуг перед парнем с именем холодным, как эта ночь. Потому что он из тех, кто пользуется чужими слабостями.

Я делаю шаг, еще один. И еще. Храбро запрокидываю голову, глядя в лицо Норта, а потом разворачиваюсь к нему спиной. Его руки обвивают мою талию. Крепко. От них не просто тепло – горячо. И кровь начинает бежать быстрее.

– С левой ноги. Или ты из тех, кто путает лево и право? – Прежде, чем я успеваю ответить, он наклоняется в сторону, уводя и меня. Я вскрикиваю, но левая нога сама по себе отрывается от крыши. – С этой, – хмыкает Норт. – Шаг. Еще шаг. Еще…

В любой другой ситуации я бы возмутилась, но от страха язык прилипает к небу. На самом деле, тут не так высоко: всего-то два этажа под ногами, но для человека, который боится высоты, они равносильны высоте небоскреба.

Мы останавливаемся настолько близко к краю, что носки моих сапог нависают над пропастью. Я бы ни за что не отважилась на такое, но ситуацию полностью контролирует Норт. Никуда, кроме как вниз, я смотреть не могу. И вынуждаю себя дышать только для того, чтобы этот парень не упрекнул меня в обратном. Каково это – падать? Думаю, я бы умерла от испуга раньше, чем коснулась земли. Как этот сумасшедший уговорил меня на такое?! Иррационально успокаивают только его руки, хотя я знаю, что стоит покачнуться – мы полетим вниз оба. И если даже он успеет за что-то уцепиться, меня спасать не станет. Не сумеет, как бы ни хотел (а я не уверена, что он бы хотел). Иначе говоря, пусть Норт и обещал меня удержать, одно неловкое движение – и я обречена.

– А ты небезнадежна, – врывается он в мои мысли.

Я не хочу это слышать – я хочу уйти, но Норт держит крепко, а дернуться в таком положении – безумие. Я бы ни за что не пошла на это, не выпей последнюю Маргариту с Джесс.

– Наш отец говорит, что если глядеть в глаза страху как можно чаще, то даже вату можно закалить до состояния стали. Это он делал с нами. В том, что мы со Стефаном не близки, нет никакой загадки. Нас разобщали, стравливали с детства, вынуждали соперничать на пустом месте. И если один давал слабину, пытаясь идти против правил, помогая другому, то отец наказывал обоих. В какой-то момент Стефан сломался и потерялся, а я не протянул ему руки. И теперь не сделаю этого, но вовсе не потому, что так хочет отец. Я просто стал тем, кем меня хотели видеть.

– Отпусти меня, – говорю я как можно спокойнее, хотя внутри все дрожит от страха и злости. Он фактически называет себя бесчувственным чудовищем, при этом являясь чуть ли не ниточкой, на которой я повисла над пропастью.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ Пара ударов сердца – и он отступает на шаг, и я уже сама отскакиваю от него как можно дальше. Мне нужно спуститься с крыши и прийти в себя. Но прежде чем закрыть дверь и оставить Норта наедине с его темным прошлым, я оборачиваюсь и говорю:

– Ты уже не мальчик, чтобы оправдываться детскими обидами на папочку. Пора отрастить собственную голову.

– Что-то ты не сказала мне этого, стоя там, – насмешливо кивает он на место, где мы находились пару секунд назад.

– Думаешь, что ты лучше Стефана, лишь потому, что не признаешься в страхе перед отцом? Бояться – не стыдно. Стыдно бояться настолько, чтобы не сметь в этом признаться.

Норт окидывает меня взглядом с головы до пят.

– Как я уже сказал, – бесцветно отвечает он. – Ты небезнадежна.

– Триггерные слова работают, как я посмотрю, – холодно улыбается нынешняя версия Норта Фейрстаха. Версия с более длинными волосами и злыми глазами.

Он дает мне понять, что сделал это намеренно. Когда меня в машине накрыло воспоминание, он все понял и решил попробовать повторить. Заставить меня вспомнить то, что хотел он. Стефан был прав: Норт играет мной и моей памятью как вздумается. И какой я отпор могу ему дать, если даже не уверена, что нас связывало и насколько велико его желание сделать мне гадость?

Реакция на это открытие у меня совершенно неожиданная: впервые за время, прошедшее с момента моего пробуждения, глаза начинает предательски щипать. От мысли, что я могу расплакаться здесь и сейчас при этом ублюдке, меня охватывает такой ужас, какого я, кажется, и на крыше не испытывала.

– Перебор. Я ухожу, – вскакиваю со своего места, толкая столик так, что салфетница летит Норту на колени.

Но едва я оказываюсь на ногах, ко мне подскакивает высокая светловолосая официантка чуть за тридцать с выражением крайнего изумления на лице.

– Тиффани?! – восклицает она.

И я тоже застываю с открытым ртом.

– Тиффани. – Она берет меня за плечи, будто хочет проверить, не галлюцинация ли я. – Мы слышали, что с тобой случилось что-то очень плохое. Черт, Айрис так обрадуется, что ты в порядке.

Кто ты? И кто такая Айрис?

– Ребята! – Я не успеваю отмереть, как она срывается с места, размахивая блокнотом. – Тиффани тут!

Из кухни высовываются несколько голов, но прежде, чем они успевают предпринять что-то еще, появляется огнедышащий менеджер и рычит на персонал, веля работать. Много ума не надо, чтобы понять: я тут работала и мне искренне рады, причем, похоже, все.

– Ты… – выдыхаю, склоняясь над Нортом, даже не предполагая удачное совпадение.

В голове начинают оформляться предположения одно другого красочнее. Что нас могло связывать при наличии Мэри и крайне неоднозначных отношений со Стефаном, способных вытащить меня ночью из дома? Очевидно, что после того случая на вечеринке Норт посчитал меня достойным соперником и как будто даже наслаждался перепалками. Но все время пытался изогнуть в удобную ему сторону, прикрываясь странной фразой «ты небезнадежна», смысл которой от меня ускользает.

Было ли что-то большее? Но если да, то как с этим согласуется кольцо, якобы купленное Стефаном «для себя» и отданное мне, чтобы расплатиться. Очень странный способ расчета, как по мне. И он… защищает меня. Не нужно много ума, чтобы понять: он встретил меня два дня назад вовсе не потому, что собирался подальше от глаз передать пистолет. Думаю, Норт рассказал ему о нападении в отеле. Помощник из Ворчуна так себе, но только требуется ткнуть кого-то носом в его ошибку – он всегда пожалуйста. Главное, быть «небезнадежным», что бы это ни значило.

– Не за что, – ровно отвечает Норт.

Мысленно послав этого парня по небезызвестным адресам, я плюхаюсь обратно на стул и перевожу взгляд на официантку.

– Ты распугиваешь посетителей, Александра! – ругает девушку менеджер, но та совсем не боится: улыбается во все тридцать два зуба и только и ждет, чтобы подойти ко мне вновь. Несмотря на злость на Норта, не скрывая любопытства, рассматриваю девушку в ответ. – Иди и прими заказ. И без глупостей! А то оштрафую.

На Александру, впрочем, угроза не действует. По привычке виляя бедрами, она подходит к нашему столику.

– Тихо и быстро говори, как ты, – заговорщически шепчет она.

– В порядке, – отвечаю я кратко полушепотом – не вдаваться же в подробности.

– Мне двойной эспрессо, – говорит Норт, отводя внимание. – Тиффани? Твоя очередь.

Александра улыбается шире. А я делаю вид, что изучаю меню, чтобы не подставлять дружелюбную девушку.

– Кто этот красавчик?

Я вздрагиваю. Конечно же, Фейрстахи красавчики, но сама бы я никогда не сказала вслух ничего подобного. Ни-ког-да. Я на этот счет даже с самой собой не откровенна. Красавчики или нет – непонятно, который из двоих (ответ «оба» тоже принимается во внимание) ответственен за мою трагедию.

Но сейчас лгать себе не выходит. И я медленно поднимаю взгляд на Норта, попутно оценивая то, что вижу. На его запястье красуются массивные серебристые часы – явно не дешевка. Он одет в черный тонкий джемпер с v-образной горловиной, который исключительно удачно сидит на фигуре, из-под джемпера выглядывает ворот черной плотной рубашки из матовой ткани. На ком-то такой наряд покажется скучным, но в случае Норта он лишь привлекает внимание к самой запоминающейся черте его внешности: неожиданно светлым глазам на фоне темных волос и смуглой кожи. Да, он чертовски хорош в черном. Ладно, он вообще чертовски хорош.

И он мне подмигивает, за что я тут же даю себе мысленный подзатыльник.

– Это Н-Норт, – представляю его с неожиданной запинкой и тут же увожу разговор подальше. – Александра, пожалуйста, не пугайся, но я почти ничего не помню. В смысле, я не помню ни это кафе, ни тебя, ни некую Айрис. – Она растерянно хлопает глазами, улыбка увядает. – Но я бы очень хотела поговорить с каждым из вас. Вы с ребятами сможете найти немного времени?

На лице девушки появляется растерянность пополам с жалостью, но отвечает она по-прежнему:

– Конечно. И, раз уж ты не помнишь, что нужно заказывать, я принесу тебе лучшее из меню. Красавчику тоже.

Состроив в сторону Норта кокетливую гримаску, она легко и непринужденно скользит обратно в кухню, а «красавчик» потирает нос, явно скрывая улыбку. Справившись с желанием залезть под стол, я отбрасываю назад волосы.

– Должно быть, славное вышло шоу, – шиплю я на него, чувствуя себя удивительно глупо.

– Неплохое, – признает Норт. И я прекрасно понимаю, которая из его частей доставила режиссеру наибольшее удовольствие. – Столик освободился.

– Эй, мы уже сделали заказ. Нельзя просто взять и поменять столик, не предупредив официанта.

– Полагаешь, Александра потеряет нас в толпе?

С этими словами он выскальзывает из-за стола и, не дожидаясь меня, усаживается на едва освободившийся диванчик, ничуть не смущаясь еще не убранной посуды. Вздохнув, я направляюсь туда же.

– А теперь ты расскажешь мне, откуда знаешь, где я работала, – говорю, не веря в успех ни на йоту.

– Не ты одна любишь хорошую драку. Я тоже предпочитаю знать о сопернике как можно больше.

– Ни слова правды, Норт?

– Ты же думаешь, что я сбросил тебя с крыши. И все удивляешься?

– Да уж, какая я странная, ведь ты ничуть не поддерживаешь эту мою «иллюзию»! Для чего еще было заставлять меня вспомнить фрагмент, как ты удерживал меня на самом краю?

Разумеется, у моего визави на этот счет собственное мнение, отличное от моего.

– Ключевое слово: удерживал.

– Точно. А когда решил отпустить руки?

– В ночь твоего падения, конечно, – отвечает он, глядя на меня в упор.

Его слова вовсе не кажутся шуткой. Я только силой воли подавляю дрожь.

– Это метафора или мне включить диктофон?

– А как вышло, что ты еще этого не сделала? После угроз в сторону Мэри я ожидал именно такого шага.

– Так у нас ничего не выйдет.

– Само собой. У нас просто не может ничего выйти, пока ты с моим братом.

– Что? – я растерянно хлопаю глазами.

Фраза ставит меня в тупик.

– Послушай меня внимательно, Тиффани, – сжаливается Норт и со вздохом подается вперед. – Стефан втянул тебя в какое-то дерьмо. Я понятия не имею, что это было, но разрулилось все так, что ты в смертельной опасности, а он в шоколаде. Как человек, который неплохо знает собственного брата, уверяю тебя: со Стефана как с гуся вода. Может, если бы ты не врала так часто и отчаянно, я бы мог тебе помочь хоть чем-то, но я правда ни хрена не знаю. То есть у тебя два варианта: дожать Стефана или все вспомнить самой, пока не стало слишком поздно.

Оглядев меня коротким и цепким взглядом, он хмурит брови и спрашивает:

– Я только что заставил тебя вспомнить эпизод на крыше, и он, судя по всему, не потащил за собой цепочку остальных воспоминаний. Как думаешь, какова вероятность, что ты бы вспомнила то, как я тебя держал, и не вспомнила, как сбросил?

В его словах, как всегда, прослеживается какая-то дикая, беспощадная логика. Но на пять процентов сказанного девяносто пять сокрытого. Он сыплет тезисами, не приводя доказательств, а мне этого мало.

Я ужасно ошибалась, полагая, что мне будет достаточно фактов без эмоций. Что мне будет достаточно узнать, не вспомнив. Например, в данный момент я ничегошеньки не понимаю.

– Кто ты, Норт? – наклоняюсь к нему в ответ. – Каково твое место в этой игре на выживание? Ты сюда пришел не лекции со мной разбирать. Возможно, ты и в драку с братом ввязался неспроста. Но пока я вижу одно: попытки заставить меня подозревать Стефана.

– И что тебя удивляет, если ты руководствуешься простейшей логикой: в твоем падении виноват либо он, либо я. Лестно, что твой мир сужен до нас двоих, но если мои шансы на невиновность действительно только пятьдесят процентов, то пусть отдувается брат.

– Я это вижу не так, нет. Просто один из вас держит к моему падению ключи. Все и так указывает на Стефана, но при этом твое упорное отрицание своей вины заставляет задуматься о причинах. И ты явно откуда-то знаешь больше, чем говоришь.

– И это не делает меня виноватым в твоем падении.

Он демонстративно посматривает на часы, будто намекая, что разговор наш скучен, а у него есть дела поважнее.

– Ты повторяешь это слишком часто, чтобы это было правдой. И точно так же, как Стефан и Джейден, что-то сделал мне, Норт. Пусть меньше, чем Стефан, но тоже что-то. И я это достану. Из памяти, из тебя – неважно.

– Кто такой Джейден? – мигом цепляется Норт за единственную информацию, которой не владеет.

– Тот, кто сфотографировал нас со Стефаном той ночью у проката авто. И разослал снимок.

– И зачем тебе понадобилась машина ночью? – хмурится он.

– Без понятия.

– А Стефан что сказал?

– То же, что ты: не рассчитывать на него.

Услышав это, Норт откидывается назад и окидывает меня задумчивым взглядом.

– Да уж, Тиффани. Твоя история становится по-настоящему интересной. – Еще раз оглядывает. Куда более придирчиво. – Хорошо, ты меня уговорила.

Я морщусь, пытаясь понять, о чем вообще речь, и вопросительно развожу руками.

– Я согласен тебе помочь, если ты расскажешь, как заполучила компромат на Мэри.

– Серьезно? Как только услышал, что Стефан слился, побежал искать причину, по которой он повел себя как скотина? Достойный, взрослый поступок. Значит, вот что тебе по-настоящему интересно?

– Это тоже. Но у меня есть и другие мотивы. Ну так что?

Пару секунд мной владеет желание обвинить этого парня в желании выгородить подружку, но потом я понимаю, что это станет последней каплей в деле нашего с ним вооруженного перемирия. Враг в лице Норта Фейрстаха мне сейчас попросту не по карману. А значит, сделку надо принимать. Увильнуть от нее без потерь у меня вот никак не выйдет. Не с ним.

– Я заблокировала аккаунт одной девчонки из Каппы, создала дубль ее страницы, попросила Мэри добавить меня в переписку сестринства. Твоя очередь.

– На всех арендованных машинах стоят маячки. Тебе просто нужно найти человека, который достанет записи.

Разумеется, я об этом думала. И даже знаю, кто этот человек.

– Скажи что-нибудь, до чего я бы не додумалась без твоей помощи.

– Ну и куда ты ездила?

– Я над этим работаю, – признаю неохотно.

Норт надменно усмехается, и в этот момент улыбчивая Александра приносит нам заказ. Она окидывает взглядом меня, Норта, снова меня… Явно что-то хочет спросить, но вместо этого говорит:

– Слушай, Ларри даст нам десять минут на то, чтобы поболтать с тобой. Думаю, что так лучше всего. А в неформальной обстановке лучше встретиться, когда приедет Айрис.

– Айрис…

– Вы очень дружили, – поясняет Александра, старательно скрывая неловкость. – Она взяла отпуск, чтобы свозить ребенка во Флориду. В общем, приходи, как освободитесь.

_________________________________

*Даунтаун Кроссинг – главная торговая улица Бостона.