Текст книги "Чужая — я (СИ)"

Автор книги: Александра Гейл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 25 страниц)

С тех пор, как за кофемашину взялся Норт, дело пошло значительно бодрее. И злее. Быстро осознав, что к чему-то конкретному придут не скоро, я теперь помалкиваю, слушаю ребят вполуха и бесстыдно наслаждаюсь зрелищем Норта, который в пылу спора скинул джемпер, закатал рукава рубашки и даже расстегнул пару пуговиц. У него высший бал по судебным дебатам, и это точно неспроста: он способен докопаться до всего на свете. И едва ли в мире найдется много девчонок, которых это возбуждает.

– Надо от него избавиться, – наконец заявляет Надин.

Джейден давится кофе.

– От Баса? Ты предлагаешь его убить?

На самом деле, все наши идеи носят исключительно мирный характер: его нужно сдать властям, но так, чтобы наверняка были весомые улики. Обсуждают, как добыть именно их. Заманить, спровоцировать, заснять – сдать. И будто я одна понимаю, что к такому человеку не подберешься с транквилизатором в шприце.

– От Норта! – рявкает она на соседа так, что тот отскакивает назад на шаг.

А? Сюрприз. Но говорю же, въедливость Норта нормальных людей бесит.

– Пока он тут, мы так ни до чего и не договоримся.

– А вы точно ни про кого не забыли? – ехидничает Норт. – Или меня тоже скрутите и сдадите? Я бы на это посмотрел.

– Я им помогу, – тут же услужливо вмешивается Стефан.

Я просто хватаюсь за голову, потому что это может длиться вечно и, разумеется, ничем путным не закончится. И только стоит об этом подумать, как оживает мой телефон.

На часах половина пятого, на минуточку. Я после смены, и вообще.

Мне не нужно даже глядеть на дисплей, чтобы понять, кто это. Норт первым замечает мое выражение лица.

– Тихо! – рявкает он – и становится тихо. – Бас?

– Да, – отвечаю я шепотом и принимаю вызов.

Но неожиданно Надин подскакивает ко мне и ловко вышибает из рук аппарат.

– Что ты ему скажешь? – шепчет она.

– Надин, – вздыхаю я. – Если бы он решил соблюдать инкогнито и дальше, то звонил бы днем.

Стоит мне это сказать, как Джейден поднимает и протягивает аппарат. Не видя смысла скрывать разговор, я включаю громкую связь.

– Я слушаю, – стараюсь я говорить как можно более ровно, но голос хриплый, и никакая трубка этого не скроет.

Неожиданно я чувствую, как Надин берет меня за руку.

– Мисс Райт, – слышу я знакомый голос. Как я его не узнала раньше? Как? От него же замерзают даже льды Арктики! – Вам стоит проверить крыльцо.

– Я не дома… – отвечаю я с облегчением, представляя, как Бас стоит на пороге квартиры Джейдена. И как уйдет ни с чем.

Однако…

– Мне это известно. Я предложил вам проверить крыльцо дома, в котором вы находитесь сейчас.

А вот теперь меня начинает ощутимо трясти. Теперь становится по-настоящему жутко. Он следит за мной, он знает, где я, он знает, что я знаю о нем. Это конец. Маски сорваны.

Крыльцо, к счастью, проверяю не я. Эту роль берут на себя близнецы. Один открывает дверь, а второй – страхует. Но ничего криминального они не находят: всего лишь конверт.

– Мне вскрыть? – спрашивает Норт.

Я отрицательно качаю головой и протягиваю отчетливо дрожащую руку. На секунду я хмурюсь, совершенно ничего не понимая.

В конверте билет на рождественское представление театральной труппы Бостонского Колледжа. И еще записка: «Советую прийти, мисс Райт, если вы хотите увидеть свою сестру».

Глава 18

Я прекрасно знаю о том, что в случаях, когда не удается добраться до жертвы, убийца может воспользоваться ее слабостями. Но еще до этого момента я никогда не верила, что это может случиться со мной.

Хилари.

Жертвы похищений с шантажом очень редко остаются в живых, но речь не о выкупе. Ее похититель нам известен, но еще защищен полицией и политикой. Как ни смешно, я впервые всему этому рада.

Потому что иначе последнее воспоминание обо мне у Хил будет такое: я отказываюсь с ней говорить. А Норт со свистом покрышек трогается с места, вырывая из ее руки дверь машины, отчего сестра едва удерживается на ногах.

С моей стороны эгоистично было просить ее подтвердить перед папой мои слова. У меня самой ни разу не хватило смелости рассказать ему о поведении матери. Норт во всем был прав: если я готова заговорить о рукоприкладстве, то не в кругу семьи, а в полиции. Иначе смысла во всем этом никакого. У всех членов моей семьи имеется деформация, потому что полностью скрыть насилие никогда не выйдет. Этот яд просачивается и отравляет на подсознательном уровне. Отец не просто не замечал, но и не хотел замечать, оправдывая перед собой и всем миром женщину, которую выбрал матерью своих детей. А что еще ему остается? Иначе недолго сойти с ума! И Хилари… Хилари просто хочет безбедно закончить школу и свалить из этого кошмара. Кто бы ее осуждал?

– Мистер Райт, – слышу я и вздрагиваю, обнаруживая, что Норт разговаривает с моим отцом. – Я прошу прощения за звонок в такое время, но у нас есть информация о том, что Хилари пропала.

Норт успел добыть номер моего отца. Норт разбудил моего отца в шестом часу, чтобы поставить его в известность о том, что через два месяца после того, как его первая дочь была сброшена с крыши, пропала вторая.

Я могла бы многое сказать Норту, но от шока у меня заканчиваются слова, и я ловлю ртом воздух, пытаясь облечь нецензурные мысли во что-то связное. Осознав, что сейчас рванет, Норт разворачивается и отходит на безопасное расстояние, а затем и вовсе скрывается из виду.

– Дыши, Тифф, – выдает Стефан со смешком. И так ехидно: – Некого винить: ты сама с ним связалась.

Пользуясь отсутствием бдительного брата, он наконец вставляет в рот сигарету, раскуривает, глубоко затягивается и выпускает в потолок длинную дымную струю.

– Кайф, – комментирует он.

– Это марихуана? – брезгливо уточняет Надин.

– А ты не знаешь запах марихуаны? Тебе следует чаще посещать студенческие вечеринки.

У Надин дергается мускул на лице. Все здесь присутствующие знают о той вечеринке, на которой Стеф ее кинул. Возможно, последней, на которой она побывала. В любом случае, намекать на это невежливо, и у Джейдена тотчас начинают ходить желваки на скулах. Мне хочется обозвать Стефа мудаком, но Надин может постоять за себя не хуже. Собственно, она уже открывает рот, чтобы ответить, как вдруг вмешивается тихоня Джейден.

– Скажи-ка, чувак, – начинает он, прищурившись. – А как вышло, что Бас узнал, что мы в курсе его личности? И как вышло, что он понял, где мы сейчас находимся?

Не могу сказать, что меня очень напрягает этот вопрос: понятно, что рано или поздно Бас бы догадался. Или мое удивление меркнет на фоне пропажи Хилари? Господи, хоть бы отец сказал, что сестренка дома в своей постели и никуда не собирается ближайшие лет -дцать.

Стефан хмыкает и затягивается снова, но в глаза никому не смотрит. Он не смотрит в глаза!

– Ты сказал ему? – вмиг хрипну я.

А может, и следует выяснить, как именно узнал Бас!

– Нет. Стефан не знал, зачем мы идем, не мог предупредить Баса. Думаю, здесь прослушка, – подсказывает Джейден то, до чего мой парализованный мозг не додумался. – Бас все это время нас слышал и знает, что мы строим планы против него.

– Стефан?

Я хватаю его за плечо, разворачивая к себе. Несколько мгновений мы смотрим друг другу прямо в глаза. Я вижу в них буквально все: этот разлом, который рос годами и расширился на бесконечность после того, как меня сбросили с крыши из-за его ошибки. И вижу эту огромную уязвимость, ожидание, что я сейчас сделаю ему больно – и поделом. Он ждет привычного наказания за поступок, который сам же считает аморальным.

Это то, что называется «если не можешь победить – присоединяйся»? Или все еще можно исправить?

– Стефан…

Я не могу скрыть в голосе разочарование. Я считала его другом, я… Он с силой вырывается из моей хватки и обводит нас взглядом, в котором читается ненависть и уже знакомая мне жажда саморазрушения.

– Вы все малолетние придурки! – взрывается Стеф. – Решили переиграть профи?! Он годами пытал и убивал людей. Вы не знаете, что это за человек! Он не считается ни с кем и ни с чем, кроме моего отца. И то лишь потому, что тот готов прикрывать любой учиненный им беспредел. Он не только не попадется в вашу ловушку, но и сделает так, чтобы она захлопнулась, оставив вас внутри. Вы хотели знать, как выманить Баса? Я за вас это сделал. Теперь топайте, куда сказано, снимайте на видео все, что хотите, и доказывайте его вину, как хотите. И не забудьте про мое «спасибо».

Не сдержавшись, я с отвращением отступаю на шаг. Но неожиданно Стефан сокращает расстояние между нами и наклоняется так, что его злое дыхание обжигает мне переносицу.

– Что, принцесса, недостаточно чистенький план? Зато действенный. Пока твой драгоценный Норт всеми силами пытается не замараться, я уже все сделал.

Оглушенная новостями, обескураженная предательством и неподдельной злостью Стефана, я до последнего не замечаю, как к нам подходит Джейден. Он стучит пальцами по плечу парня, заставляя обернуться, а затем, к нашему с Надин общему изумлению, хватает его за грудки и удивительным образом перекидывает через островную столешницу.

Как?! Еще раз: это сделал худосочный Джейден, который уверил меня в своей невиновности именно внешней безобидностью.

Мы с Надин встречаемся взглядами, и я понимаю, что для нее такой поворот – не меньший шок.

Если любовь действительно творит чудеса, то я только что видела одно из таких! Джейден давно хотел врезать Стефану за Надин. Сегодня его мечта сбылась.

– Стеф, а ты уверен, что Бас такой уж монстр? Только что тебе накостылял парень, который на полголовы тебя ниже, – не могу удержаться я от шпильки.

В этом месте, как ни странно, к Весельчаку возвращается его безбашенность. Не делая попыток встать, он со смешком осматривает свою изломанную сигарету и достает следующую.

– Решил отдохнуть, брат? Ни на минуту нельзя оставить.

О, а это Норт. Несмотря на саркастичный тон, он обводит нас цепким взглядом, явно прикидывая, кто из здесь присутствующих опасный тип, уложивший его копию на лопатки.

– Что ты узнал? – спрашиваю я полушепотом.

– Хилари уехала в Бостон с подругой за подарками, как тебе и говорила, но вечером не вернулась. Твои родители насторожились, но решили, что она осталась у тебя, и бить тревогу до утра не станут. Твой отец как раз собирался ехать вас искать, потому что ты не берешь трубку.

– Я кинула их всех в черный список, – признаю я виновато, не сдержав всхлип.

– Родители в черном списке? – присвистывает Стефан, успешно занявший сидячее положение. – Мое восхищение.

– Заткнись, – огрызаюсь я.

Норт снова хмурится, но вопросов не задает.

– Может быть, она осталась у подруги? – делаю я жалкую попытку найти еще одно объяснение.

– Это едва ли. – А вот теперь лицо Норта по-настоящему темнеет.

– Что ты знаешь?

– Что подругу, с которой она уехала в Бостон, зовут Мэри.

***

Мы с Нортом задерживаемся у Стефа и выходим чуть позже Джейдена и Надин. Но едва мой спутник делает пару шагов по направлению к машине, я выставляю руку в сторону, не позволяя ему пройти дальше. Потому что вижу, как Надин, которой этот вечер дался совсем не просто, с несвойственной ей уязвимостью говорит что-то другу, а тот ласково гладит ее по плечу.

Как бы мне ни было плохо, эта самая ночь – звездный час Джея. Накостылять старому обидчику любимой девушки? Она под впечатлением и может наконец его заметить. Такой момент нельзя испортить.

Я набираю в легкие воздух, поворачиваюсь к Норту и нарушаю все свои планы и обещания:

– Я переночую у тебя? – спрашиваю я напряженно.

Он смотрит туда же, куда и я пару секунд назад, и без объяснений понимает, что есть причина моей переменчивости.

– Само собой, – говорит он спокойно, но после этого убирает мою руку и безжалостно нарушает уединение парочки: – Поехали.

До дома Джейдена мы доезжаем в молчании. Никто не говорит ни слова, хоть это и необходимо. Про Стефа. Про его поступок. Впрочем, подозреваю, сначала лучше обсудить это с Нортом. Он же еще не знает. И может многое объяснить. Связь близнецов, помните?

– Тифф? – спрашивает сосед, заметив, что я не делаю попыток выйти вместе с ними с Надин.

– Я поеду к Норту.

Я выдавливаю ненатуральную улыбку, не в силах перестать думать о Хил. И о Стефане. И о том, сколько дерьма в моей жизни благодаря гребаным Фейрстахам. На прощание Джея я отвечаю сдавленным кивком.

– Хочешь поговорить о Хилари? Я уверен, что пока в деле мой отец, ей ничего не угрожает, – говорит Норт, не делая попыток тронуться с места, но сжимая руки на руле.

– Нет, я не хочу говорить о Хилари.

Интуиция твердит, что сестренка вне опасности. Пока. Хотя в случае с Басом моя интуиция сбоит, как сорвавшийся с частоты приемник.

Я просто убита этой новостью. Сейчас все стократ хуже, чем в тот день, когда я узнала о предательстве матери. Потому что Хилари – бесспорно моя вина. И только моя.

– Ты уже водила машину после падения? – меняет тему Норт, разбивая мои мрачные мысли внезапностью и нелогичностью.

– Нет, а что?

– Сейчас начнешь.

Он неожиданно бросает мне ключи. Я, заторможенная страхом и отсутствием сна, не успеваю их поймать и долго шарю рукой по сиденью. За это время на водительском месте становится пусто. Приходится выбираться на улицу тоже.

– Что? – запоздало спрашиваю я. – Я запамятовала, или ты никогда не пускал меня за руль своего… раритета?

– С твоей памятью порядок.

Норт обходит капот и встает рядом со мной, но я не спешу следовать его примеру.

– Но…

– Тиффани, у меня выпускной курс. Я встаю задолго до учебы, чтобы сделать задания, и ложусь после того, как возвращаю тебя сюда со смены. Сплю по четыре часа уже неделю. И сегодня… я рискую вырубиться прямо за рулем.

Мне становится стыдно. Если он таким образом пытается надавить на мое чувство вины, то у него прекрасно получается.

– Я тебя ни о чем не просила, – напоминаю я мрачно. – Ты в любой момент волен…

– Да-да-да, и я тебя ни в чем не обвиняю. Кроме того, что из-за твоей гордости мне приходится мотаться дважды в день на другой конец Бостона при том, что кафе, где ты работаешь, находится на соседней улице с моим домом!

С этими словами он так дергает дверцу, что я удивляюсь, как она вообще не остается в его руке. Вот что значит прорвало. Впрочем, и я хороша. Помощью Норта пользуюсь, а в ответ только гордостью своей тычу. А ведь он объективно мне помогает, хотя рассчитывала я только на Стефа. Дорассчитывалась.

– Садись в машину, – заканчиваю я этот ужасный разговор.

Я не водила достаточно давно, чтобы передачи переключались рывком, но Норт не делает никаких замечаний. И, бросив на него очередной взгляд, я обнаруживаю, что он действительно заснул. Выходит, руль отдал мне не зря. Я не бужу его до самого приезда и даже потом позволяю себе пару минут полюбоваться. Во сне Ворчун кажется не таким колючим, но и расслабленным не выглядит. Быть может, это все неудобство позы. Или он попросту не способен переключиться из-за нервного перенапряжения. Норт – тоже человек, как бы странно это ни было.

Норт как чертово Стефаново кольцо. Вроде и есть у меня, но что с ним делать – непонятно. И еще хуже, что не поймешь, чего от него больше: пользы или опасности.

Я готова спорить, что если бы сейчас захотела вернуть Норта в свою жизнь, то у меня бы получилось. Не сразу, не без доли хитрости, но он все еще не может мне сопротивляться. Что-то бы у нас точно вышло. Увы, я не могу ему сопротивляться тоже. Несмотря на все препоны, меня безумно тянет к нему. До него я не влюблялась. Герри Гамильтон и в подметки ему не годится. Больше – Норт сделал меня другой. Настолько другой, что я потеряла связь с этой версией себя вместе с памятью о последнем годе жизни. Годе, в котором был Норт. Я вернулась к прагматичной, жесткой версии Тиффани. А сейчас снова жажду большего: свободы от общественного мнения, дружеского смеха и прикосновения любимых губ.

В этот момент я понимаю, что Норт уже не спит. И не просто не спит, он отрывается от спинки и тянется к моим губам. Я жду этого поцелуя, по-настоящему жду… и отворачиваюсь, как только он приближается, сама себя не понимая.

– И что это было? – Норт обдает меня арктическим холодом.

– Я… я не могу, – отвечаю я сбивчиво.

– Что же изменилось? – А здесь впору захлебнуться сарказмом.

Полагаю, он намекает на Стефана? Если бы. Попадись нам сейчас Стефан перед капотом, я бы его с большой долей вероятности переехала.

– Ты спал с девчонкой, которая похитила мою сестру, чтобы отвезти прямиком к моему убийце. Ты действительно победил. Я едва ли смогу это принять, несмотря на последовательность событий.

Норт резко откидывается назад. И совершенно неожиданно, несмотря на все прошлые злые и обидные слова, чертыхается.

– Сначала я хотел отомстить тебе. А когда узнал, что ты упала, думал, что после содеянного не заслуживаю большего, чем сучка Мэри. Спасибо, что с лихвой подтвердила это.

Сказав это, он вылезает из машины. Порывы откровенности Норта меня каждый раз пугают, потому что я понятия не имею, что с ними делать. И чувство вины его работает тоже… интересно. Трахнуть Мэри, а потом продолжить трахать Мэри, потому что Мэри такая сука, что самому тошно от того, что ее трахнул? А точно ли все так, а не проще? Трахнул, потому что хотел. И продолжил, потому что понравилось? Игры подсознания штука интересная, знаете ли.

Поправив волосы, чтобы дать себе время, я нервно выдергиваю ключи из зажигания и неминуемо толкаю дверь.

Как бы то ни было, извиняться я не буду. Душевные терзания Норта не отменяют фактов.

– Можешь занять кровать, – предлагает Норт, стоит нам переступить порог.

– Ты хотел выспаться.

– Как скажешь.

Вот ведь! Даже уговаривать не стал.

Я закатываю глаза и плюхаюсь на диван. Одна минута – и мне на голову приземляется уже знакомая подушка. Кажется, кто-то сильно обиделся на мой отказ. Но улыбка с лица стирается мгновенно и бесследно.

Я не должна улыбаться, поскольку моя сестра у похитителя. И до Норта мне дела тоже сейчас быть не может.

***

Я встаю в районе полудня. Разбитая, голодная и с мечтами о душе. В первую очередь – о душе. Может, не будь у Надин регламента на двадцать минут, я бы постеснялась занимать чужую ванну, но он есть, а я дико хочу смыть с себя напряжение прошедшей ночи. Уверенная, что Норт в колледже, я распахиваю незапертую дверь и застываю с открытым ртом, созерцая абсолютно голого хозяина квартиры. Единственное, что в нем прикрыто: подборок. Пеной для бритья. Но вместо того, чтобы тотчас выйти вон, я жадно оглядываю его с головы до ног. Дюйм за дюймом. И только потом, когда живот скручивает спазмом неуместного возбуждения, я осознаю, что делаю, и… наконец-то захлопываю дверь, из-за которой доносится отчетливый смешок.

Прислонившись к стене спиной, я прикусываю губу и закрываю глаза, чтобы веками, как ластиком, стереть вопиюще соблазнительное зрелище. Честно ли это вообще, что ему досталось такое тело в комплект к незаурядным мозгам? С закрытыми глазами впечатление оказывается внезапно ярче, потому что никакая другая картинка не отвлекает меня от воспоминаний о бронзовой коже, стянувшей тугие мышцы. И откуда-то берется дикая мысль вернуться и досмотреть порнофильм о том, как Норт бреется. Я даже примерно представляю, как этот фильм закончится: я буду сидеть голая на тумбе перед ним и слизывать языком остатки пены для бритья.

– Извини, я думала ты в колледже, – ну, хоть голос звучит достаточно спокойно. – Ты не запер дверь.

– Не имею такой привычки. И я пропустил занятия. После бессонной ночи толку от меня не будет. Решил, что едва ли один пропущенный день сильно пошатнет мой средний балл.

Пока пошатнулась только моя гордость от того, что я пялилась на Норта, как идиотка. Серьезно, будто впервые увидела его голым. Просто существуют, видно, зрелища, к которым нельзя привыкнуть. А ведь за год можно было бы подостыть. Подостыть...

Я накрываю ладонями грудь, делая себе мысленную пометку сегодня же съездить за бюстгальтером с самым толстым поролоном. Дыши, Тиффани и лучше всего думай только об одном Фейрстахе: Говарде.

– Так и вижу, как судейская мантия трещит по швам, – отвечаю я, болезненно морщась, дабы отогнать лишние мысли. – Ммм, ты вчера не слышал разговор, но Стефан подтвердил, что в его доме прослушка и Бас слышал каждое наше слово. Якобы помог выманить. Как тебе?

Дверь распахивается и на пороге обнаруживается Норт в одних низко сидящих джинсах, из-под которых резинки белья отчего-то не видно. Зато пена для бритья еще на месте. И есть еще очень много кожи, к которой меня так и тянет прикоснуться.

– Зайди, – бросает он коротко и возвращается к зеркалу. – Я не считаю, что Стефан неправ.

Он правда считает, что так выглядит сильно порядочнее? Я обреченно вздыхаю и прохожу в пропахшую Нортом ванную. Подавляя порыв то ли стукнуть Норта, то ли скользнуть под его рукой и прижаться к разгоряченной груди, я выбираю, разумеется, третий вариант: нейтральный. Наиболее разрушительный для моей психики.

– То есть нормально подставлять людей без их ведома?

Сделав очередное опасное движение бритвой, он морщится.

– Твои друзья понятия не имеют, с кем столкнутся. Как бы они придумали механизм воздействия на Баса?

Болтая, он не бреется, чтобы не порезаться. Такими темпами мы тут час проторчим.

– Заканчивай, тогда и поговорим. Я тоже хочу в душ. И завтрак. И понять, что мне делать с похищением моей сестры. Твое не в меру эротичное бритье не вписывается в мое плотное расписание.

Норт насмешливо приподнимает бровь.

– Приятно, что ты оценила, – однако сообщает он.

Может, напомнить ему, что я завралась по уши, бегала к его брату ночами и сделала вид для его отца, что залетела от Стефана и собираюсь за него замуж?

Дьявол, я была хорошей подружкой. Такой даже достоверного криминала не пришьешь.

Оставшись в душе наедине с грезами о своем бывшем парне, я старательно гоню их прочь вместе с негативом прошлого дня. Насильно пытаюсь переосмыслить то, что сделали близнецы. Сговорились или нет? Еще вчера я считала варианты выманивания Баса наивными, но оказалась не готова сообщить Басу о том, что мы знаем, кто он есть на самом деле. Думала, что в этом наш козырь. А Стефан взял и слил его, ни с кем не посоветовавшись. Я еще удивлялась его откровенности…

Я стираю рукой пар с запотевшего зеркала и вижу свою мрачную мину. Так-то лучше. Трезвая голова нужна мне сейчас как никогда.

– Что касается Стефана, – заявляет Норт, протягивая мне чашку с кофе. Он, слава богу, оделся, что не может не радовать. – Плану с Хилари он не помешал и не поспособствовал. Просто выиграл нам время и посмешил Баса детскими идеями его поимки – а они детские. Пусть недооценивает нас дальше. Сейчас мы переберемся в нормальное место и…

– Ты знал.

– Подозревал, что такое возможно. Но какая разница, если место выбрала ты сама? Лишь бы не тут и не со мной, ага?

Скрипнув зубами, я выхватываю у него кофе и делаю большой глоток. Механически отмечаю, что все в точности, как я люблю. Я бы сама не сделала лучше. Норт смотрит на меня с едва заметной улыбкой, будто знает, что я ищу любой повод прицепиться – и не найду.

– Почему ты думаешь, что твой отец не позволит Басу убить Хилари? – заговариваю я о том, что действительно меня волнует.

– Как минимум потому, что ему вовсе не нужны скандальные драмы, связанные с твоей семьей. Журналисты хуже полиции: докопаются куда угодно. Им платят за сенсации, а не за закрытые дела.

Я тру глаза. Что ж, мы с Нортом думаем в одном направлении, что приятно, учитывая, насколько высоко я ценю его дедуктивные способности.

– Она в безопасности, – повторяет Норт.

– Пока Бас подчиняется Говарду – быть может. Но все равно она пятнадцатилетняя девочка в глухом подвале без окон, и виновата в этом только я.

В этом месте Норт кривится.

– Может, и нет. Она может быть также с моим отцом или Мэри. Если честно, я склоняюсь к первому варианту.

– Уж лучше бы подвал.

Мы с Нортом обмениваемся далекими от доброжелательности улыбками, потому что представления о Говарде Фейрстахе у нас совершенно разные. Не понимаю, как Норт все еще его защищает, учитывая, что меня пригласили на спектакль не вальс станцевать.

– Твой отец хочет убить меня. И сделать это так, чтобы никто не заподозрил его участие, – говорю я, не отпуская взгляда Норта.

– Значит, придется заставить его передумать, – упрямится он. – Это не должно быть так уж сложно, учитывая, что есть как минимум четыре человека, которые знают, что он замешан.

– Как, черт возьми, ты договариваешься со своей совестью?! – не выдерживаю я и грохаю чашкой по столу, расплескивая кофе.

– Слушай, а какой у меня выбор, Тифф? – рычит он. – Для вас со Стефаном все только черное и белое, но он мой отец, а ты… – тут выходит наполненная смыслом заминка. – Кем бы ты ни была, я не готов позволить ему тебя уничтожить. Даже если для этого мне придется заставить тебя кровью подписать бумаги о пожизненном молчании в обмен на безопасность.

В этом месте мы оба замолкаем. Норт в каком-то смысле себе верен: ему плевать, что там происходит с миром, пока он в своей зоне комфорта. Совру, если скажу, что мне неприятно оказаться частью этой его зоны, но все-таки мы со Стефаном и нашей общей на двоих жаждой справедливости выглядим достойнее. Мне подписать бумажки недостаточно. Я хочу, чтобы Говард Фейрстах был уничтожен в политическом смысле.

И, если честно, я не должна сомневаться в Норте, потому что один раз он уже переступил границу, став на мою сторону. С Мэри.

– Мне следует поблагодарить тебя за то, что ты помог разобраться с Мэри? – негромко спрашиваю я, хотя память прекрасно иллюстрирует, каким образом Норт выбил из меня свое «спасибо». Жаловаться ему уж точно не приходится.

– А какие есть варианты? – приподнимает он бровь.

Варианты множатся, но на почве недавних потрясений в них слишком много пены для бритья. И не я одна это понимаю.

Момент рушит телефонный звонок.

– Да, мистер Райт, – мгновенно отвечает Норт, а я холодею. – Нет, Тиффани не пропала. Она здесь, со мной. Но Хилари не объявлялась, нет. Вам определенно следует обратиться в полицию. Отсчитайте сутки с момента исчезновения дочери и действуйте. Да. Нет, я говорю с точки зрения закона и никоим образом не в сговоре с собственным отцом.

На его лице написано подчеркнуто безграничное терпение, что вызывает у меня слабую улыбку. Неожиданно Норт кидает на меня подозрительный взгляд.

– Я могу дать трубку Тиффани, но я не уверен, что она ее возьмет.

Клянусь, в любой другой ситуации я бы разговаривать с отцом так скоро отказалась, но Хилари пропала. И пусть я зла, что папа не поверил мне на слово, это не отменяет тот факт, что ему хреново и подливать масла в огонь не следует. Не время.

Это как у нас с Нортом: все хреново, но мы пытаемся существовать в одной квартире ради благой цели.

– Да, – говорю я сипло, нервно натягивая рукава кофты на ладони.

Затравленный взгляд блуждает по кухне и останавливается на Норте. Он – моя точка опоры, несмотря ни на что. И он пьет свой кофе так, будто этот день самый обычный, самый рядовой. Оперевшись бедрами о стол, в мятой футболке Led Zeppelin. Норт Фейрстах из моей прошлой жизни, Норт Фейрстах, каким знаю его я.

– Тиффани, почему ты не отвечаешь на звонки? – угрюмо спрашивает отец.

– Ты прекрасно знаешь, почему я не отвечаю, – выдыхаю я. – Я с тобой разговариваю только ради Хил.

– Это неправильно.

– Пап, – устало говорю я, с трудом подавляя желание подойти к Норту и прижаться щекой к его груди. Так мне стало бы намного легче. Увы, временно. – Давай сейчас не будем рассуждать о правильности. В общем, Хил похитил тот же человек, который столкнул меня с крыши. Он работает на Говарда Фейрстаха. Хилари им не нужна – только я. Поэтому ее отдадут в обмен на меня через три дня.

– Ты никуда не пойдешь! – рявкает папа.

– Тебе не удастся меня остановить. Ты даже не знаешь мой бостонский адрес.

Я намеренно не говорю, что он не знает бостонский адрес Норта. На меня накатывает усталость и беспомощность. Как бы то ни было, они вышвырнули меня в Бостон и только сейчас, когда опасность приобрела материальную форму, забеспокоились.

– Значит, придется приехать к тебе на работу!

С этими словами он первым сбрасывает звонок. От неожиданности такого поступка я дважды смотрю на дисплей, удостоверяясь, что действительно довела своего флегматичного отца до бешенства. И только потом отдаю мобильный Норту.

– Знаешь, кинуть отца в чс было не худшей твоей идеей, – подводит итог Норт, силясь подавить улыбку.

– Заткнись! – рычу я и внезапно начинаю смеяться. Приходится напомнить себе о Хилари.

– Все будет нормально, – без вопросов понимает меня Норт и вытягивает руку, приглашая в свои объятия.

Если честно, я слишком обессилена, чтобы продолжать сопротивляться. Это полный сюр, но только сейчас, устроившись у его бока с чашкой остывшего кофе в руках, я впервые с момента падения чувствую себя дома.

Раздается дверной звонок.

– Это Бас? – спрашиваю я флегматично. – Твой отец? Мэри? Или еще какой страшный ужас?

– Не говори ерунды.

Он идет к двери – я не отстаю ни на шаг. Если там кто-нибудь из перечисленных персон, я достану из рюкзака пистолет, и все закончится здесь и сегодня. Но когда Норт открывает дверь, на пороге оказываются всего лишь Стефан, Джейден и Надин. Тоже есть в кого пострелять, в общем-то, но на моей безопасности это никак не скажется.

– Насчет страшного ужаса ты угадала, – комментирует Норт. – Что вы здесь делаете?

– Как вы втроем поместились на мотоцикл?

Вопросы мы с Нортом произносим хором, и он поворачивается ко мне с явным намерением проверить, все ли со мной хорошо. А со мной точно что-то не в порядке, потому что это явный перегруз. Мне нужно отдохнуть от творящегося вокруг дурдома. Наверное, меня настигли последствия травмы, жизнь в условиях напряжения каждого нерва и вообще, но я определенно теряю контроль над ситуацией, и это критично.

Когда все закончится, я продам чертово кольцо и спущу все деньги на отдых на каком-нибудь тропическом курорте!

– Так, ребятки, – бодро говорит Стефан. Он распихивает плечами нас с Нортом, проходит внутрь и жизнерадостно хлопает в ладоши. Единственный выглядит так, будто не строил теории заговора ночь напролет. Сказывается тусовочный опыт, однако. – А теперь мы садимся и разрабатываем нормальный план без лишних ушей и этого малышачьего бреда, который нам с братом пришлось слушать всю ночь.

– Мое «спасибо» отменяется! – рявкаю я на Норта, осознав, что близнецы действительно были в сговоре.

Он флегматично пожимает плечами, будто не особо рассчитывал.

– Прости, Тифф, – привычно легко извиняется Стеф за двоих и переключается на другую тему.

Он сияет. Потому что, возможно, впервые за много лет они с братом заодно. Ничего не понимая, я устало усаживаюсь на диван и принимаюсь слушать.