Текст книги "Последний властелин (СИ)"

Автор книги: Александр Владимиров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 17 страниц)

На секунду что-то остановило ее. Она бросила взгляд на заснувший дом, все более и более напоминавший ей склеп. А впереди – ночные соблазны города.

«Прощай, вечное заточение!» – расхохоталась Оливия и сбежала с холма.

Она впервые видела ночной Ария-Салем. Сколько здесь ярких реклам, несущихся куда-то автомобилей. Из бесчисленных баров, ресторанов слышатся музыка, смех; швейцары услужливо распахивают двери перед завсегдатаями и новичками центров ночного веселья. А сколько любовных пар! Кто-то целуется прямо на тротуарах, кто-то – спрятавшись в небольших переулках. Отовсюду звучит музыка, и – люди, бесконечные толпы людей: молодые и пожилые, в дорогих одеждах и потертых джинсах. Каждый ждет от этой ночи нечто особенное. Ночь – проказница, колдунья, твои настоящие чудеса еще впереди.

Какой-то толстяк стал раскланиваться перед Оливией и усиленно зазывать поужинать с ним. Но невидимый любовник успел шепнуть:

– Он нам неинтересен.

И в самом деле! Оливия так посмотрела на незадачливого ухажера, что тот стушевался, извинился и быстро растворился в толпе.

– Вперед! Вперед! – твердил Оливии невидимый любовник. – Поверни направо.

Постепенно толпа на улицах редела. Меньше становилось рекламы, зато сильнее и сильнее ощущался пьянящий запах моря.

В районе пристани Оливию встретил другой Ария-Салем. Изрядно подвыпившие компании горланили непристойные песни; то тут, то там пробегали подозрительные типы, воровато оглядываясь по сторонам. Невдалеке раздавались гудки кораблей. Матросы гуляли в одиночку и группами. Задорные, хмельные, они жадно всматривались в проходящих мимо женщин. Увидев Оливию, закричали:

– Ты куда, красотка?..

– Не желаешь прогуляться?..

– Пойдем, не пожалеешь!..

Тут же прохаживались ярко намазанные девицы в экстравагантных нарядах, которые с удовольствием выставляли напоказ свой товар: пышные груди, увесистые попки, длинные ноги, они окликали прохожих, в основном, моряков, и на лице каждой тут же появлялась зазывающая улыбка. Оливию они встретили настороженно, даже враждебно. Одна – высокая, в черном парике прямо ей бросила:

– Милочка, не катилась бы ты куда подальше! А то я тебе глазенки то выцарапаю.

Однако, когда Оливия прошла, не удостоив ее вниманием, жрицы любви успокоились, занялись привычной работой.

– Вперед! Вперед! – продолжал вести Оливию неизвестный гид. – Теперь уже недалеко.

Район дешевых кабаков с сияющими над входами красными, синими, желтыми огоньками, с искателями приключений, яркими подругами остался позади. Оливия свернула в небольшой темный переулок, шла по нему, пока не оказалась перед дверями ничем не примечательного дома.

– Тебе сюда! – сказал гид.

Оливия так верила ему, что смело постучала, а когда дверь открылась, со счастливой улыбкой шагнула в неизвестность.

Глава двенадцатая
«Наш дом полон загадок»

– …Ведите себя достойно, милая Дороти, а я пойду на урок к мисс Ядвиге. Ох, уж эта мисс Ядвига! Опять начнет заунывным голосом повторять одно и то же. Будто я глухая.

Это говорила Таис своей кукле, такой же синеглазой, как и она сама. Куклу купила бабушка Ирина. Большая-большая кукла. Когда девочке ее подарили, она была больше, чем сама Таис.

В доме, где каждый жил собственной жизнью, где царило холодное отчуждение, которое маленькая девочка ощущала особенно остро, кукла была ее единственным другом. Таис причесывала Дороти, следила за ее нарядами, вела беседы.

– Вы будете меня ждать, Дороти? Я вернусь и расскажу, что сегодня было на уроке.

Как же Таис хотела иметь настоящую подругу. Она бы отдала ей все: наряды, пирожные! Делилась бы с ней самыми сокровенными секретами. Но подруг у нее не было, страшное одиночество продолжало окружать Таис. Мать ее просто не замечала, а отец… он смотрел на нее так зло, неприятно, словно она его враг. В обычную школу она не ходила, с детьми не общалась. К ней приходили учителя, типа скучной, сухой мисс Ядвиги, проводили уроки и, чинно попрощавшись, покидали дом.

Единственной радостью для Таис была поездка к бабушке Ирине в чудесный дом на берегу Голубого Озера. Но и там над ней был постоянный контроль. Отпускали ее только с матерью, а перед поездкой отец недовольным голосом читал длинные скучные нотации:

– Ты должна вести как положено. Понятно?

– Да, – лепетала Таис.

– Играй на фортепиано, не бегай по дому, не смейся без причины. На вопрос: «Как дела?», говори: «Хорошо».

В доме у Голубого Озера Таис часто ловила печальный взгляд бабушки, а когда та спрашивала внучку, как она живет, отвечала (как и требовал отец!) – хорошо. Она не понимала, почему на глаза бабушки наворачиваются слезы, почему она плачет? Девочке и самой хотелось броситься в объятия бабушки, уткнувшись в мягкие руки, плакать, плакать. Но и этого ей «нельзя делать».

А затем, после маленького праздника у Голубого Озера, наступал самый тяжелый момент в ее жизни – возвращение домой.

В отсутствие Ниэгро Таис пробиралась на другую половину дома, где обитали слуги. Особенно девочка любила находиться в комнате у кухарки, к которой часто приходили ее дети – веселые, румяные, очень шумные. Они без конца хохотали и рассказывали о своих проделках. Однажды младший сын кухарки Роберт притащил щенка – крохотного, серого, с черным пятнышком на лбу и большими висячими ушами. Щенок покачивался на тонких ножках и беспомощно оглядывался по сторонам.

– Это тебе, – сказал Роберт. – Подарок от меня.

– Какой маленький! – воскликнула Таис. – Да он боится.

– Подожди, – решительно заявил Роберт. – Он будет самым храбрым псом на свете. Ты его так и назови: Храбрец.

– Какой же он Храбрец, – засмеялась Таис. – Он Ушастик.

Таис опустилась на колени, прижала к себе Ушастика. Песик с удовольствием облизал ей лицо.

– Признал, – закричал Роберт. – Отныне это твой друг.

– Друг! У меня тоже есть друг! – девочка готова была без конца целовать щенка. Глядя на эту сцену, кухарка чуть не разрыдалась. Ей так было жаль маленькую госпожу. Она не могла понять, почему Властелин столь суров с собственной дочерью?

От размышлений добрую женщину оторвал укоризненный голос Таис:

– Ну, вот! Как же тебе не стыдно?

– У него такое бывает, – сказал Роберт.

– Я сейчас уберу, – засуетилась кухарка.

– Нет, нет, я сама, – взмолилась Таис. – Это МОЙ ДРУГ!

Таис носилась по зеленой траве и хохотала. Следом бежал Ушастик, заливисто лаял, прыгал вокруг нее.

– Ушастик, смотри, как ты меня испачкал.

Песик завилял хвостом, встал в боевую стойку. Он и не думал извиняться! Таис – единственная, на кого он не боялся нападать. Все остальное его пугало: птицы, шелестящие кусты, даже высокая трава.

Детский смех и лай щенка вихрем ворвались в дом, одарив радостью каждый его уголок. Слуги выглядывали из окон, улыбались, хлопали в ладоши. Только Ниэгро поежился еще сильнее. Что там за шум? СМЕХ ТАИС?.. Чему она радуется?

Властелин подошел к окну кабинета, приподнял штору. Таис ползала по земле, а какой-то щенок скакал рядом и без конца лаял.

Ниэгро увидел главное: глаза Таис светятся счастьем…

Он вздрогнул, щеки покрылись красными пятнами. Она, виновница всех его бед, счастлива?!

Властелин сразу вспомнил, что случилось несколько лет назад: комната со стеклянным полом, спящая Таис, ее ПРОКЛЯТЫЙ СМЕХ, заставивший его выпрыгнуть в окно!

Сейчас она смеялась точно таким же смехом.

«Подожди, ты мне заплатишь сполна!» – злорадно ухмыльнулся Ниэгро.

Этот его острый, точно игла взгляд почувствовала и Таис. Она невольно посмотрела на окно кабинета, однако Ниэгро уже спрятался за шторой. Девочке стало не по себе, но милый маленький Ушастик весело прыгнул на нее, и настроение Таис вновь стало радостным.

Властелин звонком вызвал Чака.

– Что у нас творится?

– Вы чем-то недовольны, хозяин?

– Собачим лаем. Он мешает мне сосредоточиться.

– Таис весело…

– Оставь! – отмахнулся Ниэгро. – Этого пса не должно быть…

– Хорошо. По-моему его принес сын нашей кухарки.

– Ты не понял? Его вообще не должно быть!

На лице Чака промелькнуло сожаление. Однако он поклонился хозяину и ушел.

Щенок продолжал прыгать, а ушки его смешно взлетали вверх. Потом он устал, повалился на спину, требовательным лаем заставляя Таис чесать себе животик. Девочка не возражала. Она гладила его, приговаривая:

– Славный ты мой. Как хорошо, что ты у меня есть. Ты мой самый-самый лучший друг. Дороти тоже очень хорошая, но она молчит. А ты разговариваешь. Конечно, по-своему. Но я так рада! Так рада!

Таис прервалась, поскольку увидела, что к ней приближается служанка Мишель.

– Юная госпожа, – сказала Мишель. – Мисс Ядвига ждет вас.

– Что ж, – вздохнула Таис. – А можно, и Ушастик пойдет со мной?

– Что вы! Этого делать нельзя.

– Как жаль! Слышишь, Ушастик, тебе со мной нельзя. Я скоро приду.

Песик уткнулся мокрым носом в ее ладонь, словно не желая отпускать.

– Ну, что ты! Я буду думать о тебе. И скучать.

Таис поцеловала щенка и убежала. Ушастик хотел последовать за ней, Мишель едва успела склониться над ним и задержать:

– Ну, ну, какой шустрый. Твоя хозяйка вернется. Может, ты хочешь кушать?

– Мишель! – вдруг раздался рядом голос Чака. – Вас требует хозяин. У него есть поручение.

– Иду. Вот этот щенок, Чак, он любимец Таис.

– Я послежу за ним.

Чак посмотрел на щенка, коснулся его рукой, потрепал по спине, так что тот зажмурился от удовольствия:

– Ты хороший. Действительно хороший. Но ты мешаешь хозяину… Так что извини, приятель.

Ушастик продолжал качаться на тонких ножках и вилять хвостиком…

Таис едва дождалась окончания занятий, надоедливая мисс Ядвига долго прощалась с ней, напомнив, что она должна вести себя, как настоящая леди. Таис послушно кивала и осторожно поглядывала на дверь. И вот уже «настоящая леди», забыв поучения строгой мисс Ядвиги, перескакивала ступеньки. Она уже во дворе!

– Ушастик! Ушастик! Наверное, заснул, соня!

Конечно, он набегался и спит возле клумбы, его любимого места. Таис подкралась к клумбе, осторожно позвала:

– Соня-Ушастик!

Песика возле клумбы не было. Таис пробежала весь парк, осмотрела все закоулки. Любимый маленький друг пропал.

Таис вновь увидела Мишель, кинулась к ней:

– Я не могу найти моего Ушастика! Вы его не видели?

У служанки отнялся язык. Она с ужасом смотрела в большие синие глаза Таис. Девочку охватила тревога:

– Он не заболел?!

– Нет, он не заболел…

– Как хорошо. А я подумала…

А в это время Ниэгро, стоял у окна кабинета и наблюдал. Прошло столько лет, но в ушах по-прежнему звенел ненавистный смех девчонки. Теперь пришло время расплаты. «И это только первый шаг, Таис!»

– …А я подумала! – радовалась девочка. – Но где мой дружок?

Сердце Мишель разрывалось. Но ведь ей что-то надо сказать.

– Таис, милая…

Девочка сразу сжалась в комочек. «Ушастик! Ушастик!.. Не говорите плохого, Мишель!» – мысленно умоляла она служанку.

– Его больше нет.

Таис побледнела как полотно:

– Как нет?

– Он умер, – беспомощно пролепетала служанка.

– Умер? – Таис отступила на шаг. Глаза ребенка настойчиво требовали правду. – Но как?..

КАК ЭТО СЛУЧИЛОСЬ? ПОЧЕМУ УШАСТИК УМЕР? Ведь еще недавно он был здоров и бегал с ней по двору и по саду!

«Таис, не мучай меня!» – Мишель хотелось закрыть руками лицо и бежать. Служанка не понимала, как Чак решился на такое? Даже если на то был приказ хозяина.

Дрожащая Таис требовала ответа. И тут спину девочки прожег знакомый взгляд отца. Таис интуитивно почувствовала: он причастен к смерти ее маленького друга.

– Мишель, его убили?

Больше врать служанка не могла:

– Такова воля вашего отца.

Таис молча повернулась, направилась к себе. Она шла, чувствуя, что ноги не держат ее, еще немного – и она упадет в обморок. Она догадалась, что отец продолжает наблюдать за ней. Надо пройти мимо его окон и не подать виду. «Он не получит удовольствия от моих страданий».

Глаза отца и дочери встретились ровно на мгновение. Таис выдержала его взгляд, и Ниэгро тут же отступил.

Лишь когда Таис вошла в свою комнату, она упала на кровать и дала волю слезам.

Властелин не ожидал такого поворота событий. Таис не рыдает о щенке?.. «Она смотрела так, точно дразнила меня, издевалась!.. Нет, в том взгляде было что-то еще. Угроза!» Ниэгро как будто услышал ее слова:

– Ты убил моего щенка, папочка, тебе это даром не пройдет!

«Проклятая девчонка смеет мне угрожать?!»

Желание поквитаться с Таис было столь сильным, что Ниэгро решил пойти в ее комнату и разом покончить с ведьмой. «В средние века таких, как она, сжигали на костре!» Но едва он подошел к двери своего кабинета, как раздался ЗНАКОМЫЙ ХРУСТАЛЬНЫЙ СМЕХ ТАИС.

Смех был точной копией ее тогдашнего смеха в спальне, снова огненные стрелы вонзились в тело Властелина, заставив его выть, корчиться от боли. Он катался по полу, просил о пощаде, но ответом ему был звон серебряного колокольчика. Звон усиливался, усиливался, превращаясь в колокол судьбы.

– Пусти, ведьма! – стонал Ниэгро.

– Нет, папочка, ты убил моего щенка.

Ужас сдавил ему горло; он понял, что справиться с ведьмой невозможно. Убежать куда-нибудь – также невозможно, везде тебя достанет ХРУСТАЛЬНЫЙ СМЕХ и невыносимая боль огненных стрел!

– Пощади! – простонал Властелин.

– Кайся за свой поступок, папочка!

– Каюсь! Каюсь!

Смех Таис еще некоторое время звучал в ушах Властелина, но потом все-таки растаял. Ниэгро поднялся, с униженной улыбкой поклонился ведьме! Но коварная мысль стучала в его голове: «Пусть думает, что я смирился, сдался! Настанет день, и я обязательно рассчитаюсь с тобой, проклятый деспот моего рода!»

От этой мысли улыбка искривила губы Ниэгро.

Любимым местом в доме у Таис была библиотека. Обычно она бродила среди стеллажей, любуясь этим огромным вместилищем знаний. Книги, книги, книги… В красных, синих, черных обложках, в простых переплетах и кожаных, без единой картинки и с прекрасными иллюстрациями. Есть даже очень редкие дорогие книги с золотым тиснением. Таис приходила в библиотеку в дни радости и грусти. Естественно, что сейчас она пришла именно сюда.

Маленький серенький Ушастик все время стоял перед глазами, он покачивался на тонких ножках и грустно спрашивал:

– Почему ты меня не защитила?

– Милый мой друг, я ведь не знала, что произойдет. – Таис вновь расплакалась, хотя казалось, что все слезы уже выплаканы.

«Воля вашего отца!..»

Отец ненавидит ее, мать не замечает. Почему?

Который уже раз девочка задавала себе этот вопрос. Что она делает не так?

Раньше Таис часто прибегала к родителям, пыталась подружиться с ними, завоевать их любовь. Однако отец с каким-то остервенением говорил, что она «ведет себя неправильно», а мать просто отворачивалась. Девочка не оставляла надежды, что когда-нибудь и к ней изменится отношение. Она так же сможет играть, смеяться, мама будет целовать ее, папа поднимет на руки… Сейчас, после убийства Ушастика, отношение к отцу резко изменилось, он стал для Таис обыкновенным мучителем.

Гулкий удар парадной двери заставил девочку вздрогнуть. Она бросилась к окну и увидела, как суетятся слуги. Это подъехал «ролс-ройс» – машина ее отца. Почти сразу же появился Чак – огромный верзила с короткой стрижкой, с каменным, ничего не выражающим лицом. Таис почему-то его очень боялась. Чак никогда не улыбался, не проявлял никаких иных эмоций. Глаза смотрели холодно и безучастно.

Однажды девочка услышала, как мать сказала отцу:

– Такой, как Чак, убьет, не моргнув глазом. Зачем ты держишь его в доме?

– Брось! – ответил Ниэгро. – Многие поколения его предков служили роду Властелинов. Он мой самый преданный слуга.

Внезапно Таис подумала: «А вдруг это Чак убил Ушастика?»

Она увидела, как выходит отец, как Чак услужливо открыл перед ним дверцу машины и она тронулась. «Опять поехал со своей компанией в ночной клуб!» – сказала себе Таис. Раньше, наблюдая такую картину, она обычно вздыхала, мол, до нее никому нет дела. Сейчас она радовалась, что некоторое время не увидит своего мучителя.

Она снова гуляла в окружении книг, рассматривала ряды стеллажей. И тут ее внимание привлек один фолиант в красной обложке. Золотой орнамент корешка настолько загипнотизировал Таис, что она не выдержала, решила посмотреть эту книгу. Но находилась она на самом верху, девочке пришлось подставить стул. Все равно высоко. Таис встала на цыпочки и ощутила, что теряет равновесие. Она ухватилась за стеллаж, который куда-то… уходил, увлекая ее за собой. От страха Таис перестала что-либо соображать. А страшные изменения вокруг продолжались. Она неслась и неслась в черноту. Потом ощутила удар по голове, такой сильный, что на несколько минут потеряла сознание.

Очнувшись, она обнаружила, что лежит на холодном полу в кромешной тьме. Таис закричала, но крик пронесся в пространстве и потонул в неизвестности. Девочке почудилось, будто в ответ на нее уставились множество мигающих глаз. Она опять закричала, звала Мишель, других слуг, однако никто не отзывался, не спешил ей на помощь.

Глаза вновь замерцали в темноте, наблюдая за Таис. От присутствия этих невидимых чудищ она окончательно перетрусила, зажмурившись, размазывая по щекам слезы, снова и снова умоляла помочь ей.

Когда она решилась разомкнуть веки, то никаких мерцающих глаз не увидела. К счастью, и боль в голове прошла. Сообразив, что надо самой пытаться найти путь к спасению, она осторожно двинулась вдоль стены, чтобы не потерять ориентиров и при необходимости вернуться обратно.

Так она шла, ощупывая стену, но конца пути не было. Ей уже начало казаться, что двигаться нужно в противоположную сторону, вдруг выход там? И тут впереди как будто бы промелькнул слабый свет…

«А вдруг это обман?»

Надежда найти выход взяла вверх над сомнениями. Таис прошла еще немного вперед, свет стал ярче. Тогда она прибавила шаг и приблизилась к источнику света. Оказывается, он исходил от небольшого отверстия в стене. Любопытство пересилило страх. Таис подтянулась к отверстию.

Она увидела комнату матери и саму Оливию, которая суетливо двигалась по комнате, точно куда-то спешила. Таис сообразила, что находится в длинном, неизвестном ей коридоре. Чтобы выбраться из него, надо идти обратно, миновать гостиную, а затем комнату самой Таис.

Девочка заскользила вдоль стены, отмеряя шагами пройденное расстояние. Вот здесь должна быть ее спальня. Что это? Еще одна дырочка в стене. «Точно, моя спальня! – чуть не закричала Таис, – а света нет, потому что я его выключила. Но кто и для чего насверлил эти дырки?».

Впрочем, сейчас ее волновало другое: как выбраться отсюда? Библиотека где-то рядом. Таис продвинулась еще немножко, начала ощупывать стену – сантиметр за сантиметром. И тут ее рука наткнулась на какую-то выпуклость в стене. «Кнопка!» – догадалась девочка и нажала на нее. Стена начала разворачиваться. Таис быстро перешагнула порог и оказалась в библиотеке.

Таис поняла, что случилось. Она случайно нажала на кнопку, ведущую из библиотеки в коридор. Только где эта кнопка? «Она должна быть рядом с книгой!..» Таис пошарила и вскоре нашла ее, умело спрятанную в стеллаже.

Теперь ей стало ясно, как все произошло. Она доставала книгу, случайно задела кнопку, потеряла равновесие, схватилась за стеллаж, который и отвез ее в коридор. И по пути еще чем-то получила по голове!

«Ужасное место! Я туда больше не пойду».

Таис вернулась к себе, легла в кровать, чтобы отдохнуть от всех сегодняшних событий и потрясений. Но отдыха не получилось, ее мучили новые вопросы: что там, в коридоре дальше? Для чего сделаны глазки в стенах? Почему она никогда ничего не слышала об этом?

«Наш дом полон загадок!»

Она думала о необычном приключении весь вечер, а когда уснула, ей приснился все тот же таинственный коридор. Она шла по нему, и вдруг навстречу из темноты появились какие-то тени. Они приблизились, и Таис увидела, что это чудища, у которых множество рук и множество глаз.

Таис проснулась, дрожа и в холодном поту.

Несмотря на все страхи, темный коридор так захватил воображение девочки, что она решила пойти туда вновь. Когда лучше это сделать?.. Днем опасно. А вот если ночью, сразу после одиннадцати?

В первую ночь Таис не рискнула совершить свое путешествие, зато во вторую она точно знала, что пойдет.

Прежде надо было продумать все детали. Слуги если и появляются на половине господ, то лишь в определенное время. Появляются для того, чтобы что-нибудь принести или убрать. Мать к ней не заходит, отец – тоже. Остается этот страшный Чак. Он-то заглянуть может!

И тут Таис посмотрела на куклу Дороти. Вот, кто выручит ее!

Девочка взяла куклу, положила ее на кровать, укрыла одеялом. И, довольная, рассмеялась: «Прямо как я! В темноте вряд ли кто обнаружит подмену».

Она выскользнула из комнаты, прокралась в библиотеку, в эту хранительницу необычных тайн, в комнату-загадку, ставшую после последнего приключения еще более притягательной для Таис.

Луч маленького фонарика, который девочка предусмотрительно захватила с собой, скользнул по стеллажам. Кажется, здесь! Таис забралась на стул, нажала на кнопку. Стена поехала, как и в прошлый раз.

На сей раз она шла по черному коридору более смело. Поворот – и глазок. «Моя спальня. Приятного сна, Дороти!» Вот – гостиная, тут тоже темно, все давно спят. Темно и у мамы. «И тебе спокойной ночи, мамочка!» Еще дальше – кабинет отца, другие комнаты.

Итак, весь дом просматривается. «Но почему?» – вновь задала себе вопрос Таис.

И вдруг невдалеке раздался скрип… Здесь кто-то есть! От страха Таис прижалась к стене, задышала часто-часто. Потом, понимая, что ее могут таким образом обнаружить, закрыла рукой рот.

Она заскользила вдоль стены, наткнулась на небольшую нишу. Нырнула туда, старалась вообще не дышать.

Сколько времени она вот так простояла?.. Наверное, несколько минут, но они показались Таис долгими часами. Лишь потом она поняла, что в лабиринте, кроме нее, никого нет.

«Никого!»

Она побежала по темному коридору, а когда оказалась в библиотеке, устыдилась своей трусости. Но вторично в загадочное место не вернулась.

Однако, начиная со следующей ночи, ее путешествия в таинственный коридор стали частыми. Лишь только часы били десять раз – время, когда ей надлежало отправляться спать, Таис покорно шла к себе в комнату. И ждала! Она отчаянно считала минуты: десять, двадцать. Часы наконец-то пробивали одиннадцать раз. Пора! Девочка поднималась, укладывала в постель Дороти, и потихоньку отправлялась в библиотеку.

Она видела и слышала все, что происходило в доме. В гостиной ее отца собирались гости, как правило, одни и те же люди. Довольно часто приходили господин Джолнс с женой. Таис знала, что господин Джолнс был мэром Ария-Салема. «Наш бессменный мэр», – говорили о нем. Девочка смотрела на бессменного мэра и удивлялась: такой он маленький! Если бы не лысина, его вообще можно принять за ребенка. Мэр много смеялся, шутил тоненьким голоском. А когда оставался наедине с отцом, превращался в совершенно другого человека. Он молитвенно складывал на груди руки и жалобно канючил:

– Господин Ниэгро, я знаю про ваши финансовые затруднения. Но прошу, умоляю: помогите еще раз. Поддержите меня снова на выборах. Я всегда делаю, как вы мне велите. Даже поступающие от вас документы подписываю не глядя.

«Как же так? – удивлялась Таис. – Подписывает не глядя? А если отец напишет, чтобы он повесился?»

Девочка невольно начинала смеяться, а Джолнс продолжал:

– Честно говоря, мне должность мэра не нужна. Но Сибилла требует…

Сибилла – жена мэра, очень высокая (выше отца Таис), с маленькой головкой и приятным личиком. В отличие от мужа, она никогда не улыбалась, держалась чинно; когда ее приветствовали, лишь чопорно кивала. Из слов госпожи Сибиллы Таис узнала, что она великий драматург, возглавляет в городе все литературные объединения. Иногда она вставала во весь свой гигантский рост и начинала заунывным голосом читать отрывки из очередной пьесы. Один такой отрывок Таис даже запомнила:

«С разных сторон сцены появляются Джун и Джон и бросаются друг другу в объятия.

Джун. Ах!

Джон. Ох!

Джун. О!

Джон. А!

Джун. А если родители будут против нашей свадьбы?

Джон. Плевать!

Джун. Но они не дадут нам денег.

Джон. Только не это! Плеваться, Джун, нехорошо.

Джун. Дорогой, тогда мое сердце будет разбито. Я умру!

Джон. И я умру!

Джун. Ах!

Джон. Ох!..»

– Прекрасно! Восхитительно! – хлопал в ладоши мэр. – Как вы считаете, господин Ниэгро?

– Ничего себе… – уклончиво отвечал отец.

– Она собирается открыть собственную школу. Будет обучать молодежь основам драматургического мастерства.

«Понятно, – сказала себе Таис, – значит, если я научусь охать и ахать, то тоже смогу кого-нибудь чему-нибудь учить».

Кроме мэра к отцу часто приходил адвокат Киль – худой, необычайно подвижный, с длинным, как у Буратино, носом. Киль постоянно хвастался, что он – настоящий фокусник, что благодаря его таланту человека можно по одному и тому же обвинению посадить на долгий срок или полностью оправдать. Таис отчаянно ждала, когда же дядя Киль начнет показывать свои знаменитые фокусы. Но он вместо этого вдруг ударялся в длинные, нудные, непонятные рассуждения.

Но самым частым гостем отца был врач дядя Мирко. Он единственный, кто девочке даже нравился. Когда он встречал Таис, то часто гладил ее по головке, тихонько приговаривая: «Какая красивая девочка. Как жаль, что когда ты подрастешь, я, возможно, уже не смогу…» Окончание фразы он говорил так тихо, что Таис ничего расслышать не могла. А спросить у родителей стеснялась.

У отца Мирко появлялся не один, а с тетеньками, причем каждый раз приводил какую-нибудь новую. Называл он их то знакомыми, то ассистентками. Но стоило им отлучиться, он подмигивал отцу и спрашивал: «Ну и как тебе, Ниэгро, моя леди?» И почему-то хохотал.

Таис слушала беседы гостей, но потом ей становилось скучно, и она уходила. Она шла к комнате матери, которая никогда не принимала участие в вечеринках отца. В комнате у Оливии всегда было темно. Она спала.

Странное дело: мать почти не замечала Таис, а девочка все равно обожала ее. Она смотрела в глазок шептала: «Спокойной ночи, мамочка! Спокойной ночи, моя красавица!»

Потом Таис выбиралась из черного коридора и тоже отправлялась спать.

Дни тянулись за днями. На смену зиме, с ее снегом, холодными, проливными дождями, наконец-то пришла весна. Скучные деревья, растерявшие за эти несколько месяцев свою красоту, вновь накинули на себя великолепное зеленое манто. Повсюду запестрели цветы, весело запели, затрещали, загалдели еще недавно молчавшие птицы. Как же Таис любила весну с ее необыкновенным пробуждением природы! Точно сказочная красавица шла по земле, призывая к новой, цветущей жизни заснувший в холоде мир. И Таис надеялась на счастливые перемены, надеялась, что в их доме будет все по-иному: мама каждый раз перед сном станет заглядывать к ней в комнату и целовать. Ей принесут нового щенка, и никто никогда не прикажет его убить… И почему-то особенно девочка ждала именно этой, десятой своей весны.

Уже отшумели бурные шестидесятые, время бунтующих студентов, любвеобильных хиппи и кричащих битлов. А для изолированной от мира Таис время словно остановилось. Не общаясь с подругами и друзьями, она была пленницей замкнутого пространства: дом, сад и больше ничего. Оставался таинственный коридор, по которому она продолжала совершать прогулки. Чем дальше, тем острее для нее вставал вопрос: почему никто, никогда о нем не говорит? Почему там глазки?

…В ту ночь Таис как обычно отправилась в свое путешествие. Вначале она заглянула в комнату отца. Ниэгро сидел в кресле, что-то писал. И вдруг бросил ручку, подскочил как ужаленный. Таис отпрянула, прижалась к стене. Она решила, что он заметил ее!

Таис задрожала, хотела бежать из коридора, однако потом сообразила, что отец никак не мог ее увидеть. На всякий случай девочка вновь посмотрела в глазок. Однако увидеть ничего не удалось, Ниэгро выключил свет. «Уйду я лучше!» – решила Таис, но на прощание все-таки заглянула к матери.

Здесь горел приглушенный свет, однако самой Оливии не было. И тут из ванной… появилась незнакомая женщина.

Таис, впрочем, не только поразило появление в спальне матери незнакомки, но и сам ее вид. Глаза женщины так сильно-сильно обведены черной краской, губы точно вымазаны кровью, в ярко-рыжих волосах плясали, переливаясь всеми цветами радуги, красные искры. Женщина подошла к зеркалу, улыбнулась хищной улыбкой и накинула темный плащ, скрывший ее ярко-зеленое платье с глубоким вырезом…

Девочка в ужасе отпрянула. Она не могла понять, что делает здесь эта страшная женщина? И где сама мама?

Таис долго не могла уснуть, ворочалась с боку на бок и билась, билась над решением загадки. Она успокоилась только утром, когда увидела мать за завтраком. Ничего особенного ни в ее поведении, ни в ее взгляде не было. О чем-либо спросить ее Таис не посмела.

Весь день она была сама не своя. Однако кого это интересовало? Мать, как обычно, и не посмотрела в ее сторону, а отец хмурил брови. Таис даже думала поговорить с Мишель, осторожно выведать у служанки: нет ли у мамы подруги с рыжими волосами? И опять что-то остановило девочку от любых расспросов. Она решила, что разузнает все сама.

Она едва дождалась ночи, поспешила в библиотеку, проникла в черный коридор. Теперь ее интересовала только одна комната – ее матери!

Оливия сидела за туалетным столиком, расчесывала белокурые волосы, потом собрала их в единый пучок, заколола на макушке. «Мамочка, я так рада, что это ты!» – шептали губы Таис. В тот момент девочка позабыла об ужасной рыжеволосой даме.

Но какая-то странная мама сегодня! Такой яркий грим на лице, а губы накрашены помадой, напоминающей кровь. И тут Оливия достала рыжий парик, водрузила его на голову.

– Это же… Это же! – чуть не закричала Таис.

Перед ней была вчерашняя рыжеволосая женщина.