Текст книги "Последний властелин (СИ)"

Автор книги: Александр Владимиров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц)

Глава шестая
Черная башня

Толстый, лысый человек лет пятидесяти пяти возился в огороде. Увидев Антония, махнул ему рукой:

– Вы новый владелец поместья?

– Да.

– Господин Антоний Гриневский?

– Да, да.

– А я – Пабло Пруэль. Приятно познакомиться.

Его рука напоминала огромную клешню, поглотившую руку Антония. Глаза сурово поблескивали из-под мохнатых бровей, говорил, точно чеканил шаг:

– Вы так похожи на мать. Нет, вы просто ее копия. Чудесная была женщина. Ну, да… Проходите в дом. Вот и моя супруга Лиза.

Жена Пруэля не уступала в габаритах мужу, только взгляд у нее был иной: мягкий и ласковый.

– К столу! К столу! – пригласила Лиза.

– Благодарю, но я только что позавтракал, – сказал Антоний.

– Будем считать, что это легкая разминка перед вашим будущим обедом, – Пабло явно не терпел, когда ему в чем-нибудь возражали.

«Разминку», однако, легкой никак нельзя было назвать. Один только приготовленный Лизой пирог занимал полстола, да еще стояла большущая бутылка виноградного вина. Антоний ожидал, что знакомство начнется с «общих» фраз о красоте Голубого Озера и его окрестностей, о нравах местных жителей. Однако Пруэль сразу напрямик спросил:

– Что привело вас ко мне?

– Во-первых, история, которая произошла здесь восемнадцать лет назад.

– Поясните, молодой человек!

– Говорят о странной смерти моего деда Ниэгро Властелина.

– Помню, – нахмурился Пруэль. – Неприятная история!

– Мне важно знать кое-какие детали…

– Да, это случилось ровно восемнадцать лет назад, – рявкнул Пруэль, видимо, ударившись в воспоминания и не обращая внимания на собеседника. Антоний деликатно напомнил о себе:

– Поскольку Малкович многого не знает…

– Точно, он никогда ничего не знает! – расхохотался Пруэль. – Живет, как премудрый пескарь. Главное, чтобы не обиделось начальство и его ненароком не тронули.

– Вернемся к смерти моего деда.

– Ужасно! Трагедия несчастной молодой женщины, потерявшей отца. Ваша мать потом долго стояла у меня перед глазами.

– Как же она плакала, как страдала, несчастная, – осторожно вставила Лиза. – Для нашего спокойного тогда места это было таким потрясением.

Наступила тишина – это Пабло и Лиза опять окунулись в воспоминания. Антоний не выдержал:

– Так что с ним стряслось?

– Я же вам говорю, молодой человек: неприятная история. Темная! Официальная версия – самоубийство. Ее подтвердили и врачи, и патологоанатомы.

– Самоубийство? – Антоний ощутил озноб. Не очень приятно осознавать, что в твоем роду были самоубийцы.

– …Но… может быть, и нет.

– Странно!

– Что же тут странного?

– Вы говорите обтекаемо, хотя вели дело…

Мохнатые брови бывшего полицейского взметнулись вверх:

– Вел дело?! Кто вам сказал подобную глупость?!

– Малкович.

– Старый пень все перепутал. Дело вел мой начальник Роуч. А меня, Пабло Пруэля, уже тогда лучшего полицейского на всю округу, отстранили от него, направили расследовать какую-то мелкую кражу. Я возмущался, писал рапорт. Да все бесполезно, – Пруэль махнул рукой.

– А почему вы считаете, что там могло быть и не самоубийство?

– Я ничего не считаю. Еще раз говорю: я в расследовании не участвовал. Чужие выводы меня интересуют постольку поскольку. Я один стою всего полицейского управления. Знаете, почему мне не дали дело Ниэгро Властелина?

– ?!!

– Элементарная зависть к Пабло! Я прав, Лиза?

– Прав, – грустно вздохнула она.

– Я вам расскажу, как однажды я выследил шайку, ограбившую ювелирный магазин.

«Ой, нет! Только не это!» – в ужасе подумал Антоний, представляя, насколько затянется рассказ Пруэля.

– …Так вот, у тех ребят была наводчица – продавщица в магазине. А вышел я на нее следующим образом…

– Господин Пруэль, давайте вернемся к моему деду.

Подобная бесцеремонность гостя и его нежелание послушать «замечательный рассказ», видимо, обидели Пабло, он надулся, засопел. Потом недовольно бросил:

– Дело вел Роуч. У него и спросите.

– Как мне найти его?

– Никак. Он умер.

– Господин Пруэль…

– Возьмите отчеты в полицейском управлении.

«Придется так и сделать!» – подумал Антоний.

Атмосфера за столом сделалась несколько напряженной. Опытная хозяйка Лиза попыталась разрядить ее.

– Угощайтесь, а то вы что-то вы плохо едите. Как скажет мой муж: «разминка» перед обедом необходима. И попробуйте вина.

– Вина! – сразу оживился Пабло, позабыв обиду. – Вина и еще раз вина! Собственного приготовления. Такого не найдете во всей округе. Да что там, в целой стране! Лиза, не смотри на меня так! Мое вино действительно лучшее!

Лиза, видимо, хотела что-то сказать, но, посмотрев на бравого командира-мужа, не решилась. Антоний понял, что разговор о прошлом «закрыт», лучше его не возобновлять. Но есть и тревожное настоящее!

– Господин Пруэль, а что вы думаете о последних событиях в Районе Голубого Озера?

– Событий у нас происходит много.

– Я имею в виду несколько таинственных смертей.

Пабло пропустил стаканчик и посмотрел на Антония, точно учитель на нашкодившего ученика, назидательно произнес:

– Ничего у них не выйдет.

– У кого?

– У следствия, полицейских. Они отправили меня на пенсию, думали, обойдутся без Пабло! Вот и пусть крутятся, ищут, анализируют. А если бы пригласили меня, вердикт был бы точен, как у Эркюля Пуаро. А так… – он махнул рукой, – приезжали следователи из города и…

– И?!

– И полная фигня! Старик Пруэль даст фору им всем.

– И еще: у вас все говорят о какой-то огромной птице, о Черном Монахе?..

– Пусть поручат мне это дело, я поймаю им и птицу, и Монаха.

Антоний нашел предлог, чтобы распрощаться, и поспешил покинуть дом самоуверенного толстяка.

Он опять подошел к Озеру. При свете дня оно блистало еще большей красотой, лучи так удивительно преломлялись в воде, что казалось, будто кто-то усеял огромную голубую поверхность бесчисленным количеством жемчужин. Разве можно допустить, чтобы когда-нибудь запустели эти места и погибла эдакая красота!

Антоний вдруг подумал, что Голубое Озеро знает многие и многие тайны. Если бы оно могло рассказать, поделиться хотя бы маленькой толикой информации…

Если бы…

Антонию упорно казалось, что между днем сегодняшним и Прошлым, между самоубийством (действительно самоубийством?) Ниэгро и нынешними трагическими смертями существует какая-то связь. Почему он так решил?.. Объяснения этому нет. Но была удивительная, не поддающаяся законам логики, уверенность.

Маленькие птахи порхали рядом, одна из них уже готова опуститься Антонию на плечо, в ее звонкой песенке: «Фю-ить! фю-ить!» – вдруг послышалось: «Узнай, Антоний, и сделай это…» Антонию захотелось закричать: «Что я должен узнать? Что должен сделать?» Но птичка вспорхнула и исчезла среди дивной красоты зеленого леса.

– Куда же ты? – улыбнулся Антоний, и тут его лицо омрачилось: он вспомнил о другой птице…

Он увидел служанку Руню, как всегда спешащую. Антоний уже понял, что жители района Голубого Озера разделились на тех, кто верит в птицу, в Черного Монаха, и скептиков, типа Малковича. У Антония мелькнула мысль…

– Руня! – крикнул он.

Девушка остановилась и, переводя дыхание от бега, спросила:

– Да, господин Антоний?

– У меня к тебе будет одна просьба: поболтай со мной немного.

– Ой, что вы! Да и господин Малкович дал мне задание. Если я не…

– Отменяю задание Малковича! Я твой хозяин.

– Раз вы так желаете…

– Вот и хорошо. Смотри, вон там возле озера скамейка. Пойдем.

Руня осторожно присела рядом, стараясь не смотреть на хозяина. В ее больших серых глазах по-прежнему был страх. Чего она боится?

– Руня, я не просто твой хозяин, я друг. Скажи, что тебя все время тревожит?

– Нет, нет, ничего.

– Неправда. Если кто-то обидел тебя, скажи.

– Никто меня не обижал.

– Жаль, что не хочешь мне довериться, – как можно мягче произнес Антоний.

– Я говорю правду, меня никто не обижал! – Руня готова была разрыдаться.

– Тогда в чем дело?

– Не спрашивайте, хозяин. Вы не поверите, посмеетесь.

– Почему я тебе не поверю?

– Потому что… – Руня запнулась и вдруг, будто собравшись с силами, произнесла. – Вы сказали, что тоже видели ее… Птицу! Она приснилась вам.

– И что?

– Не к добру это.

– Брось, Руня, ты же живешь в двадцать первом веке.

– Не к добру! – решительно повторила Руня. – Лесничему Тому она тоже приснилась. А через два дня он погиб.

– Я еще собираюсь пожить.

Руня искоса поглядела на него:

– Вы смелый. А я – трусиха.

– При чем здесь ты?

– Дело в том… дело в том… и мне она приснилась, – девушка залилась слезами. Антоний ласково обнял ее, чувствуя, как бедняжку трясет. Еле справившись с собой, Руня продолжала. – Бабушка сказала, то было предупреждение. Я чего-то не должна делать. Только чего?.. Но если я ЭТО СДЕЛАЮ, птица мне отомстит.

– А что конкретно тебе приснилось?

От ласковых слов Антония Руня понемногу успокоилась, пришла в себя и сказала:

– Мне приснилось, что иду через наш лес, и вдруг… Прямо надо мной появилась огромная птица. Она кружит, кружит и кричит человеческим голосом: «Не смей! Не смей! А то горько пожалеешь!» Вот так, господин Антоний.

– Сон есть сон. Разве можно верить ему?

– Можно! – решительно заявила Руня.

– Ладно, ладно. Только успокойся. Я ведь ее не боюсь.

– Вы такой храбрый!

Руня вновь повернула к Антонию свое заплаканное, веснушчатое лицо, и он им невольно залюбовался. Красавицей ее не назовешь, но в ее облике было что-то наивное, трогательное, как в ребенке.

– Я вам кажусь смешной, несовременной, – девушка стыдливо опустила голову.

– Что ты, Руня! – поразился ее неожиданному выводу Антоний.

– Другой быть не могу. У нас тут глушь. Мы далеки от городской цивилизации.

– Ах, Руня, ты даже не понимаешь своего счастья.

– Шутите.

– Серьезен, как никогда. Кстати, хотел попросить тебя об одной вещи: покажи мне черную башню.

– Господин Антоний, – страх вновь вернулся к девушке. – Там очень плохое место. Там обитает Черный Монах, именно там люди видели страшную птицу.

– Раз место плохое, раз что-то происходит, мы должны все выяснить, чтобы предотвратить дальнейшую трагедию. Я прав?

– Да, – прошептала Руня.

– Тогда вперед!

– Я боюсь…

– От страха нас спасет только знание проблемы.

– Птица во сне предупреждала меня…

– Странные люди, – перебил Антоний с нотками раздражения в голосе, – страх так вскружил вам головы, что вы уже не ищите причину своих несчастий, не боретесь за нормальную жизнь. Вы бросаете свою землю, этот райский уголок, и, как неприкаянные, мотаетесь по чужим местам в поисках мифического счастья. А по-настоящему счастлив человек только у себя дома.

Слова Антония были страстными, а взгляд его синих глаз проникал в самую душу. Руня смутилась. Она почувствовала, что теряет голову. Она была готова с покорностью исполнить любую его просьбу. И не только потому, что он – ее хозяин.

– Я провожу вас к черной башне, господин Антоний, – воскликнула Руня.

И тут опять ей вспомнилась громадная птица из сна и ее страшное предупреждение.

Они шли по тропинке, которая, точно змейка, вилась между вековых дубов, белых березовых рощ, царства ольхи и елей. Руня искоса поглядывала на Антония, удивлялась, как он радуется природе, как восхищается самыми обычными вещами – цветам на поляне, зазевавшемуся зайцу или промелькнувшей мимо белке. Сердце девушки невольно наполнялось такой же радостью. Она вдруг подумала: хорошо бы вот так идти с ним по тропинке долго-долго, целую жизнь. Юное сердце трепетало и надеялось, не думая о гигантской, словно китайская стена, преграде между их мирами: он богат и знатен, а она – всего лишь маленькая служанка, он красавец, а ее никто и никогда бы не назвал даже хорошенькой.

Вьющаяся тропинка заворачивала направо, но Руня сказала:

– Нам в противоположную сторону, вон за той большой поляной начинается Сорный Лес. Очень неприятное место. Говорят, в последнее время он разросся, стал захватывать другую часть леса.

Теперь путь стал иным: дорожек никаких не было, пробираться приходилось через густую траву, достигавшую едва ли не до пояса, повсюду росла крапива, колючие кустарники. Антонию показалось, будто он тонет в бесконечном зеленом море. Ноги покрылись волдырями, да еще в них впились с десяток колючек. Два раза он чуть не упал, споткнувшись о прячущиеся в зелени коряги.

– Давайте руку! – звонко рассмеялась Руня.

– Я сам! Я же мужчина.

– Но вы не приучены к таким «дорогам». Давайте!

Антоний протянул ей руку и ответил благодарным пожатием. Девушка восприняла его по-своему, задрожала. Антоний не заметил эту дрожь, мужчины не всегда замечают чувства женщин.

Роща закончилась, и теперь перед глазами Антония возник очередной участок леса: деревья выстроились в ряд, как солдаты неприятельской армии, а их ветви сплелись, словно говоря: попробуйте, пройдите! Антоний покачал головой: серьезная армия у неприятеля.

– Сорный Лес, – тихо произнесла Руня, и радостный огонек в ее глазах сразу потух.

Теперь их путешествие окончательно перестало быть «приятной прогулкой». Помимо травы, крапивы, колючих кустарников им приходилось продираться через густые ветви, которые будто бы специально старались хлестнуть Антония по лицу и телу. Иногда «ряды солдат» редели, открывая взору унылые поляны с гнилушками, но потом они вновь окружали Антония и его спутницу. Молодому владельцу поместья оставалось только вздыхать.

– Наверное, вы ругаете и дорогу, и меня, и себя, за то, что решились туда пойти? – спросила Руня.

– Перестань говорить глупости.

– Уже не так далеко.

Это «не так далеко» длилось еще минут сорок. Лес вновь поредел, показалось почерневшее от времени каменное строение.

– Она… черная башня… Знаете, господин Антоний, я дальше не пойду.

– Ну, ну, Руня! Я рядом.

Руня собралась с силами и постаралась отринуть страх. Хозяин казался ей самым сильным и смелым мужчиной на свете. Он всегда защитит ее!

Когда-то башню «охранял» забор, от которого сейчас осталась груда наполовину сгнивших досок. Антоний толкнул ворота, те вздрогнули, со скрипом распахнулись, едва не слетев с петель.

Малкович говорил, что раньше на этом месте находился склеп. Вполне возможно! Все вокруг казалось мертвым: мертвые стены, мертвые камни. Пахло сыростью и гнилью.

– Как тут ужасно! – прошептала Руня.

Антоний ободряюще улыбнулся ей, хотя и он, естественно, никакого комфорта не ощущал.

Прежде всего, он несколько раз обошел башню, коснулся одной из ее стен и сразу ощутил такой пронизывающий холод, что невольно отдернул руку. Из черных прорезей, бывших некогда окнами, на Антония взирала пустота.

– Я хочу попасть внутрь, – сказал он Руне.

– Господин Антоний… – жалобно пискнула девушка.

– Подожди тут.

– Я…

– В случае чего тут же крикнешь меня.

Внутри еще более ощущались запахи сырости и гнили. Для того, чтобы лучше ориентироваться в полумраке, Антоний использовал зажигалку. Сколько же времени пустовала башня? Кругом паутина, под ногами сломанные доски, то тут, то там натыкаешься на груды камней. Кого можно встретить в этом покинутом мире? Трудно представить, что даже силы зла облюбовали бы черную башню как свою вотчину.

Тем не менее, Антоний начал осматривать комнату за комнатой, стараясь не упустить любой мало-мальски значимой детали. Пока – одно и тоже: покрытые паутиной отсыревшие стены, да небольшие груды камней.

А это что?!

Он заметил на полу раздавленный окурок и пачку от сигарет. Выходит, что есть и другие люди, которые посещали таинственную башню.

По каменной лестнице Антоний поднялся на следующий этаж, который ничем не отличался от первого. И тут он заметил новую любопытную деталь: в углу – остатки пищи. Кто-то здесь завтракал (или обедал), причем совсем недавно. Вот так-так! Забытое место!

И, наконец, третий этаж. Теперь Антоний имел твердые доказательства, что кто-то посещает черную башню, несмотря на мистический страх перед ней у многих жителей района Голубого Озера. Паутина со стен снята, в комнатах – относительный порядок, по крайней мере, камни повсюду не валялись, а были сложены в аккуратные груды. Почему неизвестный (или неизвестные) облюбовал именно третий этаж?

«Что необычного на этом этаже?» – спросил себя Антоний.

Вновь и вновь он осматривал каждую деталь и вдруг увидел, что одна из стен расписана странными символами… Нет, это надписи, на каком-то неизвестном языке.

Однако рассмотреть надписи Антоний не успел. Крик Руни заставил его броситься вниз.

Девушка стояла бледная и дрожала. На вопрос Антония, что произошло, она тихонько ответила:

– Разве вы ничего не слышите?

Антоний внимательно вслушался. Треск веток за изгородью… Сюда кто-то шел.

– Слышите? – повторила Руня.

– Успокойся, – сказал Антоний. – Кто-то, как и мы, решил посетить таинственную башню.

Этот «кто-то» и не скрывал своих намерений. Он приближался, весело напевая: «Тарам-пам-пам! Тарам-пам-пам! Я появлюсь то здесь, то там…». Судя по всему, никаких дурных намерений незнакомец не имел.

Ворота вновь печально заскрипели, перед Антонием и Руней возник высокий мужчина в черной кожаной куртке и сапогах до колен. Бледное лицо с орлиным носом и живыми карими глазами обрамляла аккуратно подстриженная бородка.

– Вот тебе и на! – воскликнул он. – Так я здесь не один?

Антоний успел бросить взгляд на Руню и сразу понял, что человек ей незнаком. Он не из местных?

Незнакомец рассмеялся, обнажив золотые зубы:

– Сейчас угадаю: влюбленная пара (при этих его словах Руня ощутила, как у нее сильнее застучало сердце), невзирая на ужасную молву, отправилась с экскурсией к загадочной черной башне! Захотелось испытать сильных ощущений. Нет, нет, захотелось доказать миру, а заодно и односельчанам, что жуткие истории о призраках, о Черном Монахе – ложь!

– Кто вы? – резко спросил Антоний.

– О, невоспитанный отрок! – незнакомец театрально нахмурил брови. – Ты нагло явился в мою обитель и требуешь каких-то объяснений? Нет, ты сначала назови свое имя.

– Хорошо. Антоний Гриневский, потомок князей Дубровиных, владелец поместья на Голубом Озере.

– Простите, Ваше сиятельство, не признал! – Тем не менее, незнакомец чуть-чуть сбавил свой шутливый тон. – А я – профессор Арон Пикус. Простите, визитку не захватил. Не думал, что она мне здесь и сейчас вдруг понадобиться. Но уверяю, князь, уверяю, милая девушка, как вас?..

– Руня.

– Уверяю, Руня… О, не взирайте на мою скромную персону, точно пугливый заяц! Дурных намерений не имею.

– Что вы тут делаете?

– Справедливый вопрос и своевременный. Я возглавляю кафедру археологии в университете в Литте. Литта – слишком большой и современный город. Ничего интересного там уже не найдешь. Зато в маленьких, отринутых от современной жизни селениях отыщешь такое!.. Все твои прежние концепции летят к чертовой матери!

– А здесь вы тоже нашли что-то необычное? – поинтересовался Антоний.

– Коварный! Не подослали ли вас мои конкуренты, дабы выведать тайны у доверчивого ученого?

– Не подослали! – рассмеялся Антоний. – Я так же далек от науки, как бездомный бродяга от королевского трона.

– Прекрасное сравнение! Вижу, вы честны. Пытайте вопросами дальше!

– Вы давно в этих местах?

– Уже неделю.

– А почему никто о вас не слышал? – сразу же спросила Руня.

– В самом деле: почему?! Вот ведь незадача вышла, не отметился я, не сообщил всем и каждому о прибытии великого Арона Пикуса.

– Вы приехали один? – поинтересовался Антоний.

– Один! Позабытый всеми, прозябаю в лесной глуши.

– Я понял, что кто-то недавно побывал в башне. Я нашел пачку от сигарет и остатки еды.

– Каюсь! Каюсь! С детства неряха. Бросаю, что где попало. Обязательно вернусь в башню и приберусь. Пусть все останется в идеальной чистоте и порядке.

– Вы не заметили поблизости огромного грифа?

– Нет. Птички мне попадались маленькие и звонкоголосые. Но насчет грифов… Увы, увы!

– Профессор, судя по всему, эта птица существует. Она несет людям беду. И еще: некоторые полагают, будто она свила себе гнездышко неподалеку от этого места. Будьте осторожны.

– Поиск истины повсеместно сопряжен с риском, – философски заметил Пикус.

«Он не боится птицы, – подумал Антоний. – Либо не верит в ее существование, либо… он что-то знает о ней. Что он может о ней знать?»

– Господин профессор, говорят, что где-то здесь был склеп.

В одно мгновение лицо Пикуса стало серьезным:

– Я бы тоже хотел найти его. Не исключено, что тайный путь в склеп ведет через черную башню. Но это пока лишь предположение.

– А кто похоронен в склепе?

– Сила, которая, возможно, несет великое счастье, а возможно, великую беду. Вспомните, что случилось с Советским Союзом, когда ученые, нарушив волю Тамерлана, вскрыли его гробницу? Началась война.

– Вот как! Однако вы тоже хотите найти склеп?

– Я сказал «найти», но не вскрывать.

Антоний посмотрел на потемневшее времени здание и тихо промолвил:

– Сколько веков назад она была построена?

– Давно, молодой человек. Очень давно. Если хотите, через некоторое время я смогу сообщить вам ее возраст.

– Благодарю… Внутри на стенах верхнего этажа – какие-то символы, знаки, письмена…

– Да, да. Наверное, древние письмена. – Профессор вторично уклонился от ответа.

– Господин Пикус, я, пожалуй, еще раз взгляну на них!

Антоний вновь стоял перед непонятными надписями. Ему вдруг пришло в голову, что это чья-то шутка, ничего не значащие каракули… Нет, непохоже.

Он повернулся к Пикусу и увидел, что в глазах профессора горят насмешливые огоньки. Впрочем, они тут же погасли… «Профессор владеет какой-то информацией!» – опять подумал Антоний.

За окнами темнело, близилась ночь, его вторая ночь в поместье у Голубого Озера. Антоний попытался проанализировать события сегодняшнего дня, выстроить какую-то логическую цепь, но концы с концами не сходились. И, главным образом, потому, что отсутствовала сама логика этих событий. Есть в селении те, кто верит в мистику происходящего, есть и сомневающиеся, вроде Малковича. Так существуют Черный Монах и зловещая птица?..

«А что за крылатое чудовище пыталось проникнуть ночью в мою комнату? Я ВИДЕЛ ЕГО!»

Видел? А вдруг это все-таки сон?

«Но ведь когда меня разбудил Малкович, я находился в красном кабинете? Если я спал, то как попал туда? Неужели бродил по коридору, точно сомнамбула?

Я никогда не был сомнамбулой!»

Ему вспомнились слова Агнет о том, что Антоний должен РАЗОБРАТЬСЯ и ПРИНЯТЬ верное решение. Он читал о Грае Торредо, основателе рода Властелинов. «С него все и началось…»

Антоний отправился в красный кабинет, перечитал краткую историю своего предка Грая Торредо. Скупые, хвалебные строчки некоего Л. М. мало что говорят. Но есть письма, расписки, долговые обязательства. Судя по этим старым документам, Грай втаптывал в грязь, уничтожал любого, в ком видел угрозу своей власти, а зачастую, и просто несчастных, попавших в его сети. «Если история с тюрьмой и деньгами Фокса имела место, то… Грай превратился в совершенно иного человека после того, как взял шкатулку с драгоценностями. Потомки были поразительно похожи на него – и внешне, и, судя по всему, внутренне! Когда они делали деньги, то тоже не стеснялись в средствах.

И, наконец, последний из Властелинов, при котором погибла их империя… Почему ему так не везло в делах? Почему он покончил с собой? И покончил ли он с собой?»

Сколько необъяснимых событий происходило вокруг Антония, а его мысли постоянно возвращались к Властелинам.

С ГРАЯ ТОРРЕДО ВСЕ И НАЧАЛОСЬ!

Снова и снова Антоний просматривал материалы, сортировал их, пытаясь выловить из бумажной реки то, что ему нужно. Постепенно обрывочные сведения стали складываться во что-то определенное. Но пока он только в самом начале пути.

Антоний почувствовал, что силы покидают его. Завтра, остальное завтра. А сейчас – спать!

Он ложился в кровать, хотя не знал, дадут ли уснуть призраки прошлого и настоящего.

…Потом – черное полотно. И вот кто-то разрезал его. Блеснул яркий-яркий свет сверкающих люстр. Музыка, шум, смех, веселые окрики. Увешанные бриллиантами дамы и мужчины в смокингах славили Грая, поздравляли и поздравляли «новорожденного». Сам Грай, пусть слегка поседевший и располневший, по-прежнему притягивал взоры самых пылких красавиц. Он веселился, пил, острил, чувствуя себя королем праздника и королем жизни!

Недалеко от него сидел юноша, похожий на Грая, как две капли воды. Он тоже смеялся и пил, ведь праздник касался и его, будущего ВЛАСТЕЛИНА!

Какой-то коротышка, подобострастно заглядывающий в рот Граю, припомнил известную остроту великого Гете: мол, отцовство построено на доверии. «Но в вашем случае, Властелин, сомневаться в чем-либо невозможно! Ваш красавец сын унаследовал все черты отца. Бедная мама! Что осталось от нее?»

Зал дружно захохотал. Не смеялся лишь один человек – сам Грай. Ему точно плеснули в лицо кипятком, и он задыхался от нестерпимой боли и ужаса. «Мой сын… Неужели и он?.. Нет, при чем здесь он?.. Он ничего не знает! Он не имеет к моему поступку никакого отношения…»

А гости хохотали и пили! Веселье разливалось бурной рекой…

Черное полотно сомкнулось. Больше не было никаких картин. Остальную часть ночи Антоний спал спокойно.