Текст книги "Паника"

Автор книги: Александр Мазин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 26 страниц)

Но он удержался. И рыбачья лодка – тоже выстояла. Когда кипящие воды успокоились, Веерховен обнаружил, что стоит по колено в воде, вцепившись зубами в обрывок снасти. Ему понадобилось немалое усилие, чтобы расцепить руки. Глаза жгло, уши были полны воды, а слизистая носа и рта пропиталась горькой солью. Рихард попытался вдохнуть, но в бронхах тоже была вода, и он зашелся в приступе кашля. В довершение всего желудок Веерховена вывернулся наизнанку. Немного полегчало.

Он огляделся. Море успокоилось. По крайней мере – так казалось. Вокруг было темно. Лодка по самые борта была залита водой. Чудо, что она еще держалась на плаву. Рядом с головой болталась какая-то набухшая водой тряпка. «Кусок сорванного паруса», – сообразил Веерховен. А на сгибе его руки все еще висел «Ингрем». Рихард разогнул руку, и автомат, соскользнув, погрузился в воду.

«Кажется, я жив!» – подумал Рихард.

Надо что-то делать… Вычерпать воду… где-то был черпак. Но его, наверное, смыло. Еще ведро. Ведро не должно смыть, оно привязано, насколько помнил Рихард… Загребая ногами, Веерховен побрел по палубе к корме…

Страшный удар обрушился на лодку снизу. Днище ее треснуло от носа до кормы, а единственного оставшегося в ней человека швырнуло за борт, в теплую соленую воду, которая так ласкова, когда погружаешься в нее в жаркий день. Неподалеку от берега.

Веерховена ударило о поверхность, и этот удар его доконал: Рихард потерял сознание. К счастью, потому что не почувствовал, как щупальце кракена раздавило его грудную клетку.

Привлеченные борьбой и запахом крови акулы уже кружили поблизости от кракена, бесновавшегося среди обломков.

Но им не досталось ничего.

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

Дин Джибс проснулся в полной темноте. И почувствовал себя одновременно опустошенным и полным сил. Опустошенность относилась к его голове, а ощущение здоровья и силы – ко всему остальному телу. Рядом раздавалось чье-то негромкое дыхание. Дин протянул руку и ощутил под пальцами нежную гладкую кожу, сухую и горячую, как у тяжелобольного. Джибс подвинулся ближе, и взбудораживающий мускусный запах ударил в ноздри. Рука его коснулась подбородка лежащей, и ее зубы ласково сомкнулись на пальцах Дина. Тут он вспомнил, где он и кто с ним. Отняв руку. Дин отодвинулся и оказался на каменном полу рядом с подстилкой.

Сильные пальцы сомкнулись вокруг запястья Джибса. Рефлекторно он освободился от захвата… но пальцы разжались на миг раньше.

– Пить хочешь? – раздался певучий волнующий голос Древней.

Джибс хотел пить, очень хотел. Но вместо этого спросил:

– Где мои шорты?

Древняя засмеялась и вложила ему в руку то, что он просил.

Джибс натянул шорты и проверил содержимое карманов. Таблетки, которые дал ему офицер, были на месте. Ремень со штыком исчез, но это было поправимо. Как только он выберется наверх, сходит на базу и возьмет новый. А здесь от ножа проку немного.

– Пей! – В руке его оказался полый бамбуковый ствол с пинтой холодной воды. Вода была пресная, с сильным привкусом йода.

– Поешь!

Ноздри Дина вдохнули аппетитный запах. Так пахла копченая рыба и тушенные с пряностями овощи. И тем не менее не было ни рыбы, ни овощей, а был все тот же пищевой комок – еда Древних.

Но Джибс не стал отказываться. И умял все за каких-нибудь пэру минут, хотя ком весил фунта три.

– Я хочу наверх! – заявил он, вытерев руки пучком сухой травы.

– Идем! – легко согласилась Древняя. Джибс удивился. Он не думал, что выбраться из пещеры окажется так просто.

Пальцы Древней снова сомкнулись вокруг запястья Дина. Но, сделав шаг, Джибс вспомнил:

– Моя обувь!

Не отпуская его, Древняя произнесла несколько слов на своем языке. Тут только Дин узнал, что рядом есть еще кто-то. Теплые руки приподняли его ступню, надели сандалию. Потом – вторую.

И все-таки он не верил, что его так запросто отпускают, пока впереди не забрезжил свет.

– Иди, человек! – напутствовала его Древняя. – Иди и возвращайся.

– Меня зовут – Дин! – сказал Джибс.

Его провожатая промолчала. Дин услышал удаляющееся цоканье.

– Спасибо, радость моя! – пробормотал он и решительно шагнул в свет.

Рохан открыл глаза. И не увидел солнца. Небо над ним было сплошь затянуто серыми неподвижными облаками. И океан, по-прежнему спокойный, из ярко-синего стал темно-серым, свинцовым. Даже сочные листья пальм наверху, у источника как-то поблекли.

Песок остался белым, но в нем уже не вспыхивали крохотными звездочками кристаллики кварца.

Рохан сел. Вдохнул полной грудью густой запах океана, покрутил головой, разминая шею.

АНК, статуэтка, вырезанная из темного янтаря, сидел футах в сорока. Казалось, он так и провел ночь– прямой, неподвижный, одна нога подогнута, вторая – выпрямлена, веки полуопущены, будто смотрит вниз. Кудрявые волосы, желтые, пушистые, как у юной девушки, решительный подбородок Стрелометателя, выпуклый лоб юного Асклепия. И кожа, на которую не садится пыль, которую не пачкает пыльца тропических цветов. Модель для Праксителя.

Однако стоило Рохану задержать взгляд на отрешенно-сосредоточенном лице, как длинные темные ресницы дрогнули.

– Доброе утро, брат! – произнес АНК негромко. – Посмотри там, под камнем. Древние оставили тебе завтрак!

– Спасибо! – поблагодарил Рохан.

Встав на ноги, он потянулся, чувствуя упругую силу в мышцах спины. Определенно, здешний климат ему на пользу! Рохан помахал руками. АНК наблюдал за ним с нежной улыбкой, делающей его лицо еще —более юным.

– Брат! – спросил Рохан. – Неужели ты никогда не спишь?

– Иногда! – отвечал АНК. – Сейчас мне некогда спать!

– Как может быть некогда бессмертному? – улыбнулся Рохан.

– Время – река! – сказал АНК. – Пройди ее от истоков до устья – и она не перестанет течь. И не обмелеет. Ты поймешь это, брат, когда станешь таким, как я. Бессмертие, брат, – не Вечность. Иди, ты собирался купаться, верно? Поторопись. Когда пойдет дождь, купание станет менее приятным.

Рохан мельком взглянул на небо: тучи густели, наливаясь чернотой; потом на Флоренс – девушка еще спала.

– Иду, – сказал он, глядя на свою подругу. Волосы Фло разметались по песку, правая нога была согнута в колене и фривольно откинута в сторону, правая рука лежала на животе, прикрывая ладошкой слипшиеся волоски между ног.

В ту секунду, пока Рохан раздумывал – будить, не будить? – его организм напомнил: он – мужчина.

– Ну нет! – решительно осадил себя Рохан. – с самого же утра!

Он отошел за скалу и помочился в прозрачную плещущуюся воду. Потом взобрался на уходящий от берега камень, пробежал три шага по его гребню и, сильно оттолкнувшись, прыгнул. Длинное тело описало красивую дугу и без брызг погрузилось в воду. Вспенивая ее мощными гребками, Рохан быстро достиг камней, перебрался через них и поплыл прочь от острова, с каждым гребком ввинчивая тело в воду, проталкивая его вперед вслед за далеко выбрасываемыми руками.

Но не успел он сделать и двухсот футов, как большое черное гладкое тело прошло буквально вплотную от него, совершенно сбив Рохана с ритма. Он вынырнул и обнаружил на расстоянии вытянутой руки ухмыляющуюся дельфинью морду.

Рохан облегченно вздохнул. Дельфин было здоровенный, футов семь длиной. Но это был дельфин, существо, которое никогда не причинит вреда человеку. Рохан играл с ними в океанариуме на Гавайях.

Дельфин перевернулся, шлепнув раздвоенным хвостом и поднырнул под человека. Рохан опустил лицо в воду и увидел, как дельфин ушел вертикально вниз, потерявшись в серой глубине. Когда он подплыл к Рохану снова, то оказался прямо под ним и подтолкнул человека черной спиной.

– Ладно же! – рассмеялся Рохан и, нырнув, ухватился за дельфиний плавник, твердый, как обтянутое резиной дерево.

«Морской конь* выпрыгнул на поверхность с такой быстротой, что Рохан едва не слетел с изогнувшейся черной спины. Вода вспенилась и с шипением понеслась назад.

– Ты только не увлекайся! – закричал Рохан, выплевывая соленую волу и пытаясь обхватить дельфина коленями, как неоседланную лошадь.

Когда тело дельфина погружалось в воду чуть глубже, струи воды «хватали» Рохана за ноги, норовя сорвать со спины «морского коня». Они неслись в открытое море со скоростью добрых пятнадцать узлов.

Вдруг повсюду, слева, справа, впереди, возникли большие гладкие тела. Они взлетали и падали. Длинные челюсти, усеянные иглами зубов, большие насупленные лбы. Черный красавец чуть поменьше того, что нес Рохана, выскочил из воды, буквально «встал» на хвост и прогарцевал так футов пятьдесят. Дельфины ныряли и выпрыгивали из воды. Рохан понял: это не случайные движения, а единый феерический танец.

«Большое дельфинье шоу!» – восторженно подумал Рохан. Черт возьми, это все – для него. Он совершенно точно знал – это его шоу!

Только его дельфин не прыгал, не нырял, а ровно скользил по поверхности. В полуфуте от лица Рохана было прикрытое клапаном дыхало. Иногда он слышал, как оттуда с шумом выходил воздух. Но этот звук бьет лишь одним из множества, издаваемых дельфином. «Морской конь» хрипел, свистел, хрюкал (очень забавно), выдавал тоненький, почти ультразвуковой писк… Но Рохан не умел разговаривать с дельфинами. «А забавно было бы, – подумал молодой человек, – прибавить к моим языкам еще и этот!»

Неожиданно вся стая одновременно поднялась над водой.

А тот, что нес Рохана, развернулся по пологой дуге и заскользил к берегу. Шоу закончилось.

Рохан испытал некоторое облегчение. У него дух захватывало от восторга. Но руки устали, а нестись по морю на дельфине особенно приятно, если знаешь, что тебя вернут на берег.

«А то ведь мы могли бы доплыть и до материка!» – мелькнула мысль.

Футах в сорока от камней дельфин резко замедлил движение, и Рохан соскользнул с его спины. Черный красавец свистнул, толкнул человека носом (таким носом можно протаранить акулий бок!), хрюкнул, когда человек погладил его по спине, и умчался догонять стаю.

– Спасибо, брат! – крикнул ему вслед Рохан. – Увидимся!

«Бог мой! – подумал он. – Меня это даже не удивляет!»

И поплыл к берегу, медленно, потому что руки его здорово устали.

Когда Рохан выбрался на берег и растянулся на песке, АНК встал и, подойдя, сел рядом. Сын Древней молчал. Рохан – тоже. Солнце грело его спину даже сквозь плотную облачную вату. Но без обычной свирепости.

– Тебе понравилось? – спросил АНК.

– Да!

«Так я и знал!» – подумал Рохан.

– Брат, – спросил он, – каким был мир Древних?

Тот-Кто-Пришел не был застигнут вопросом врасплох. Для этого он видел и понимал слишком многое. И слишком быстро мыслил. Поэтому человеческому существу было почти невозможно удивить его или смутить. Но отвечать он не торопился. Золотистые глаза сына Древней оглядели свинцовую поверхность океана, потом – набухшие влагой сосцы туч.

Рохан встряхнул головой, и брызги упали на золотистую кожу.

– Тебе там понравилось бы! – сказал сын Древней. – Да, тебе понравится!

Он снова замолчал. Рохан не торопил, зная, что это лишь начало ответа.

– Тогда, – продолжил АНК, – все было связано. И живые существа были связаны между собой так же, как континенты.

– Гондвана? – произнес Рохан в наступившей паузе. – Но это… – он, похоже, обращался сам к себе, – почти шестьдесят…

– Нет! – АНК качнул головой. – Человеческое знание путается само в себе! Оно мертво! Кому из Детей Дыма придет в голову, что дрейф материков может быть ускорен или замедлен? Что течение магм зависит от единства мира больше, чем от физических законов? Что рост гор можно остановить, как я, – короткий взгляд на небо, – останавливаю этот дождь. Чтобы ты без помех дослушал мой ответ.

– Мне, – сказал Рохан. – Мне такое могло прийти в голову! И не только после встречи с тобой!

– Ты не физик! – АНК улыбнулся. Сейчас он был почти неотличим от человека. – Да, мир един. И это был мой мир. Я правил в нем, я направлял его так, чтобы движение частей, движение вспять или безудержный рост не нарушили гармонии.

– Ты знаешь это из своей генетической памяти? – спросил Рохан. – Или – инкарнации? Или – как там это называется? – Рохан рассмеялся. Ему вдруг стало весело и легко.

– Пустое! – отвечал АНК. – Память знания, память кармы, память клеток – пустое! Все свершившееся – существует. Все, что не свершилось, – тоже существует. Когда у тебя, как у Древних, будет орган, которым можно чувствовать Прошлое, ты поймешь! Правда, – в его голосе проскользнуло сожаление, – сами Древние редко им пользуются. Госпожа приучила их познавать Прошлое только через нее. Это делает их скучными. Хотя, поверь, такое было необходимостью.

– Я имею в виду, – уточнил Рохан, – ты сам помнишь, как правил миром Древних?

– Да и нет, – отозвался АНК. – Да, потому что – сам. Нет, потому что не я, потому что не я один. В те времена у меня были десятки воплощений! – Сын Древней коснулся середины груди. – Все они были разными. По облику. Но все они были – мной. Если не можешь понять – просто запомни. Понимание придет.

– Что значит «правили»?

– Создавали законы. Природные, внутренние. Например, наш мир был теплым и живым почти на всем его протяжении. И не было пустынь из льда и песка, не было палящего зноя и снежных бурь, какие ты видел на Аляске. Это был очень хороший мир. И очень разный. Но разный иначе, чем нынешняя земля.

– Трудно поверить! – пробормотал Рохан. – Все-таки есть смена времен года, климатические пояса, я, конечно, не геофизик, как ты верно заметил, но есть же здравый смысл!

– Есть! – согласился АНК. – Есть ветры и течения. Есть горы, которые можно поднять, чтобы заслониться от ледяного ветра, и облака, которыми можно укрыться от солнца, когда солнце становится слишком свирепым!

– Отчего вымерли динозавры? – спросил Рохан и рассмеялся.

Сказанное не представлялось ему правдоподобным. Даже – для сына Древней.

– Не отвлекайся! – сказал АНК. Было странно видеть строгое выражение на столь юном лице.

– Допустим, – не стал спорить Рохан, – ты управлял климатом и устроил рай на земле. И львы у тебя питались травой, а олени спали вперемешку с волками!

– Львы не могут питаться травой! – возразил АНК. – Для этого у них неподходящие внутренности. Конечно, можно изменить изнутри и льва, как Госпожа изменила Древних. Но лев красив как хищник, а не как зебра!

– Стоп! – перебил Рохан. – Ты сказал: Госпожа изменила Древних?

– Не думаешь же ты, что мои Древние охотились за крысами и пожирали тела своих мужей после совокупления?

Рохан промолчал.

– Госпожа сделала это, – продолжал АНК, – потому что осталась одна. Потому что ей нужно было сохранить хоть что-то. И потому что такова ее собственная суть!

– Вот как? Я бы хотел…

– Позже! Мы говорим о моем мире!

– Значит, твои Древние не были хищниками?

– Разве у них есть клыки и когти? Госпожа изменила их изнутри и пыталась изменить – снаружи. Ты слыхал об оборотнях, верно? И о египетских богах? Ложные формы отвратительны. И они обречены, даже если Госпожа питает их своей силой. М о и Древние – не хищники! Они не внушали страха, а дарили радость! Весь страх в моем мире воплотился во мне, брат! Только меня следовало бояться!

Слова АНКА задели Рохана. Было в них что-то жуткое. – Выходит, в мире Древних олень не боялся тигра? – спросил он нарочито веселым голосом.

– Брат! Олень не боится тигра и в этом мире! Если олень быстр и силен, зачем ему бояться тигра? Достаточно быть осторожным. Я говорю не об этом страхе. Меня боялись Чужие!

Повисла напряженная пауза.

– Не понимаю, – выдавил наконец Рохан.

– Естественно, – согласился АНК. И, почувствовав напряжение брата, мысленным прикосновением ослабил его эмоции.

– Мир Древних, – продолжал он, – был открытым миром. Многое пришло на землю извне. Например вы, Дети Дыма. Не я ваш создатель. Я не мог быть столь жестоким, чтобы отпустить своему творению жалкую тысячу лун жизни. И обременить множеством слабостей разумное существо. Ваш создатель жил не по моим законам, и у него были другие цели. И не думаю, что он хотел изгнать меня из моего собственного мира, скорее – позабавить. Но был Враг, который изгнал его самого. И сумел низвергнуть даже меня. Во всех моих сущностях. Сразил моим же оружием. Но, – голос Того-Кто-Пришел стал грозным, – он не смог сокрушить все! Не смог даже изгнать моей крови из крови Детей Дыма! Той крови, которая есть в тебе и была в моем отце! И не сумел заставить мой мир забыть меня! Мне жаль одного, – продолжал сын Древней, – что моя месть не свершится над ним!

– Почему? – спросил слегка потрясенный развернутой картиной Рохан.

– Его больше нет!

Некоторое время оба молчали. Рохан посмотрел на Фло. Девушка по-прежнему спала. Это было немного странно. «Надо ее разбудить!» – подумал он. Но вместо этого спросил:

– Брат! Воспоминания – это понятно. Но откуда у меня, например, кровь Древних, о которой ты говоришь?

– Древние дарили радость всем, я же сказал! – ответил АНК. – Дети Дыма не были исключением!

– Значит ли это, что Древние рожали от людей?

– Нет! Древние всегда рожают только Древних! – АНК нахмурился, вспомнив. – По крайней мере, такова их природа. Но Дети Дыма, женщины, вполне могли зачать от Древних-мужей! Такова была шутка их создателя. И все-таки то, что появился я, то, что мой отец стал моим отцом, – редчайшая, почти невозможная вещь. В нем пересеклась кровь жрецов Госпожи, жрецов двух независимых линий, и одна многократно усилила другую. И Госпожа сделала все, чтобы очистить кровь Древних от крови Детей Дыма. И от… другой крови. Так появился я! – закончил АНК мягко. – А теперь буди свою подругу. Сейчас начнется дождь!

Джибс выбрался на поверхность неподалеку от восточного берега. Здесь скала, которая была фундаментом острова, дала трещину. По дну образовавшейся щели струился ручей. Края же ее поросли узловатым кустарником с длинными прямыми шипами. Джибс увидел, как несколько капель упало на твердые блестящие листья. Потом– еще несколько на голую спину Дина. Он поднял голову и обнаружил, что серые клубящиеся облака висят над самыми верхушками деревьев.

Капли тем временем все чаще и чаще барабанили по глянцевой листве. Когда змеящаяся белая трещина пронзила массу туч, Джибс нырнул под ближайшее дерево – чешуйчатоствольную пальму с широченными листьями, образовавшими подобие гигантского зонта.

Ударил гром. Барабанная дробь капель на какую-то секунду стала реже, а потом внезапно сверху хлынула вода. Хлынула с той яростной мощью, какой обладают только тропические ливни. День превратился в серые сумерки. Все звуки поглотил небесный водопад. Через какую-то минуту жалкий ручеек в ущелье превратился в бурную мутную реку, с ревом несущуюся между скалистыми берегами. Лиственный шатер, служивший Джибсу укрытием, просел на добрых два фута под напором ливня. Пальмовые листья сомкнулись, образовав совершенно непроницаемую для дождя крышу. Зато вокруг стояла сплошная мерцающая завеса воды. Мгновенно возникшие ручьи бежали по полегшей траве.

Черная лесная крыса, вскарабкавшись на пальмовый ствол, уставилась на Джибса бусинками глаз. В любую секунду она была готова взбежать наверх или спрыгнуть вниз, где зверька тотчас снесли бы слившиеся в сплошной водяной ковер струи.

– Не бойся! – сказал ей Джибс. – Я тебя не съем!

Усатый носик крысы приподнялся, принюхиваясь.

– Сейчас все кончится! – сказал человек.

И верно. Через четверть часа дождь прекратился так же внезапно, как начался. Подул ветер, стряхивая с крон водяные капли. Облака разошлись, и солнечные лучи ударили в мокрую листву.

Сразу стало жарко. От деревьев, от земли – там, где посуше, – пошел пар. Джибс вышел из-под дерева. Его разбухшие от воды сандалии скользили по мокрой траве. Джибс посмотрел на нору, из которой выбрался двадцать минут назад. Он не удивился бы, обнаружив, что она доверху полна водой. Но тот, кто делал этот вход в подземелье, предусмотрел ливень. Барьер из плотно утрамбованной, лишенной растительности земли ограждал отверстие от водяных потоков.

Джибс достал из кармана колбы с таблетками и проглотил по капсуле из каждой. Затем подошел к расселине и посмотрел на водяной поток. Бурная мутная река несла листья, мелкие ветки и прочий мусор. Форсировать ее явно не стоило.

Что-то изменилось в голове Джибса. Мысли будто по-новому организовались, и он ощутил какую-то особенную уверенность и прилив энергии. Было ли это действие таблеток Веерховена или его собственная реакция на дождь? Вспомнив, что он собирался на базу за новым ножом, Джибс тут же вспомнил и о дневнике Сэллери, про который говорила девушка. Теперь ему показалось, что эти записи поважнее ножа. И еще он сообразил, что совершенно ни к чему пересекать ущелье понизу. Подпрыгнув, Джибс ухватился за лиану, протянувшуюся от дерева к дереву через расселину, и, перебирая руками, добрался до противоположной стороны. Там, отцепившись, Дин спрыгнул на мокрую землю. Уже давно он не чувствовал себя таким сильным. Рысцой он заспешил вверх по склону. Местность была ему знакома. Да и в любом случае заблудиться было невозможно. Знай поднимайся вверх, пока не окажешься на самой макушке.

Наверху, на базе, ничего за ночь не изменилось. Если не считать того, что с крыш капало, а голая земля исходила паром. Джибс заглянул в казарму, выбрал себе новый нож. Автомат он, естественно, брать не стал. Из казармы Дин направился в бунгало. Ему нужна была рукопись.

В доме царил разгром. И шустрая лесная мелочь уже проникла внутрь, оставив на всем, что можно грызть, следы зубов, а на ковре и паркете – кучки экскрементов. Найти что-либо в таком беспорядке было нелегко, но Дин помнил, что комната – маленькая. И там должен быть стол, а в столе – пишущая машинка.

Джибс обследовал дом, двигаясь быстро и осторожно (мало ли что может случиться на этом острове?), и минут через пятнадцать добрался до нужного места. Попутно он обнаружил массу вещей, которые могли бы оказаться полезными. Вплоть до небольшой, но достаточно мощной радиостанции (знать бы еще – с кем связаться!). Но трогать ничего не стал. Кроме рукописи. Ее Джибс завернул в полотенце и сунул под мышку.

Как только дело было сделано, Джибс немедленно покинул территорию базы. Это мест вызывало у него самые скверные ассоциации. Вроде того, когда идешь босиком в высокой траве и знаешь, что можешь наступить на змею. Или уже наступил…

Дину было все равно куда идти. Совершенно автоматически он выбрал путь, по которому они с Тарарафе поднимались вчера. «Охотник-масаи, скорее всего, уже высадился на берег там, на континенте, и теперь ломает голову, не зная: ждать ли ему друга Рангно или возвращаться в заповедник?» Тропа, довольно удобная, шла поверху вдоль берега. Пройдя же около полумили. Дин оказался на том самом месте, откуда вчера они смотрели на атакующие истребители. Дин вгляделся в блеклую синь неба, но, естественно, не обнаружил ничего, кроме нескольких чаек. Тогда он оглянулся… и увидел орех.

Тот самый кокосовый орех со снадобьем. Он преспокойно висел на длинной колючей лиане буквально у Джибса над головой.

«Надо его достать!» – подумал американец. И мысль эта была скорее данью стараниям Тарарафе, чем желанием Дина воспользоваться содержимым кокоса. Влезть на дерево и достать орех сверху, как сделал бы масаи,

Джибс не рискнул. Его мышцы, связки, координация были сейчас выше всяких похвал, но масаи правильно выбрал и дерево, и лиану. Даже обезьяна просто так не полезла бы за орехом. И только охотник-масаи мог достать его, не оставив половины кожи на всех этих колючках.

«Сделаем!» – сказал себе Джибс, доставая штык– нож.

Прикинув расстояние и пространство перед собой, американец раскачал оружие и метнул его с заворотом вверх.

Широкое лезвие рассекло лиану у самого ореха, и Джибс, прыгнув вперед, ловко поймал падающий кокос. Осторожно поставив его между двумя камнями. Дин отправился искать нож. И нашел его минут через двадцать в самом центре самого колючего куста (предварительно обследовав и остальные). Только то, что Дину очень не хотелось возвращаться на базу, заставило его пройти через это испытание. Исколотый и исцарапанный, как мальчик-зулус после обряда инициации, Джибс уселся около ореха. Нет, он не собирался есть его содержимое! С какой стати? Разве он имел что-то против ночных развлечений? Особенно теперь, когда АНК восстановил его силы? Нет, Джибс просто извлек травяную затычку и понюхал…

Как жидкая каша, которая была внутри, оказалась у него во рту. Дин сам не смог бы объяснить. Должно быть, он решил попробовать ее на вкус и проглотил… нечаянно.

Вкус был отвратительный. Чтобы заглушить его. Дину пришлось высосать молоко из двух свежих кокосов. А в желудке у него тем временем происходило что-то весьма неприятное. Словно бы кто-то надувал его изнутри. Когда же Дина совсем замучила отрыжка, к ней прибавилось такое ощущение, будто он проглотил огромного холодного червяка и сейчас этот червяк не спеша ползет по его кишечному тракту.

Чтобы хоть как-то избавиться от этой мерзости. Дин встал и проделал пару упражнений от несварения желудка. Отрыжка прекратилась. А вот червяк прочно обосновался внизу живота, и теперь от него вверх и вниз распространялась зона холодного онемения. Когда Джибс перестал чувствовать свое тело от пупка до промежности, то обеспокоился всерьез.

И вдруг все исчезло. Все неприятные ощущения. Дин снова чувствовал себя прекрасно. Какое это было облегчение!

– О'кей! – сказал он вслух и, усевшись в тени кокосовой пальмы, развернул полотенце.

С первых же страниц Дин забыл обо всем. И не отрывался от дневника, пока не закончил чтение.

Еще минут тридцать он потратил, обдумывая прочитанное. Когда же все, что представляло интерес, осело у Дина в голове, он позволил себе сделать вывод, что

а) парень прекрасно пишет;

б) вести дневник – не такая уж плохая идея;

с) рукопись надо немедленно показать Рохану. Может быть, это излечит мальчика от излишней эйфории.

Найти Рохана оказалось совсем нетрудно. Он валялся на песке в той самой бухточке, которую Джибс видел вчера на экране дисплея. И он был один. Особенно обрадовало Джибса отсутствие АНКА.

– Хай! – сказал Дин, устраиваясь рядом на песке и кладя рукопись рядом. – А где девушка?

Рохан выразительно пожал плечами, а потом сказал:

– Доброе утро. Дин!

– Но с ней все в порядке?

Рохан еще раз пожал плечами:

– Конечно! Что с ней может случиться? А это что?

– Дневник твоего дяди!

– А… Фло говорила… Ты хочешь, чтобы я его прочел?

– Да.

– Хорошо!

– Рохан! – сказал Джибс очень серьезно. – Нам не худо бы поговорить!

– Разве мы не говорим? – Рохан прищурил один глаз.

– Мы беседуем! – сказал Джибс. – А я имел в виду серьезный разговор. Нужно решить: что мы будем делать?

– Прямо сейчас? – Рохан перестал щуриться и перевернулся на другой бок. – Это необходимо прямо сейчас. Дин?

– Это нужно было сделать еще вчера! Но, как ты понимаешь, мне не хотелось… Я не мог обсуждать это в присутствии нашего хозяина!

– Ты имеешь в виду моего брата?

– Да.

– Он был со мной далеко не все время.

– Все остальное время вы с Фло… были месте.

– То есть занимались любовью, ты это имел в виду

– Было бы кощунством вам мешать! – сказал Джибс и улыбнулся.

В этой улыбке Рохан сразу узнал прежнего Дина, добродушного, умного, с хитринкой старика, каким он увидел Джибса в первый раз в заповеднике. На того Джибса можно было положиться. Полностью. Сейчас перед ним сидел мужчина между тридцатью и сорока, и глаза этого мужчины таили опасный блеск.

– Дин! – проговорил Рохан. – Я очень признателен тебе за то, что ты меня не бросил!

На самом деле он предпочел бы, чтобы Джибс уплыл вместе с Тарарафе.

– Это был мой… долг!

– Дин! У тебя нет долгов передо мной, а если и есть – забудь! Брат сказал: каждый из нас может покинуть остров, когда пожелает. И у нас пока нет причины ему не верить.

– Хотя бы потому, что у нас нет выбора!

– Хотя бы поэтому.

Они долго молчали.

«Долг… – думал Джибс. – Мальчик мой, это был долг перед тобой…»

Рохан глядел на синюю водную гладь, уходящую вдаль, сливающуюся с более светлым небом, чувствуя, как на него нисходит покой. Он был выше мелочной суеты. Выше насущных проблем. Какая разница, что он будет делать! Важно —как! Если ничем не погрешить против себя и других. Бог позаботится обо всем. Рохан всегда мечтал о брате. И вот теперь Бог подарил ему брата. И какого! Фло права: этот остров – лучшее место на земле. Здесь можно жить и умереть, зная, что жизнь прошла, как один бесконечный счастливый день…

Мысли постепенно уходили, таяли, их место занимала сияющая, гладкая, как зеркало, равнина океана.

– Рохан!

Голос Джибса вывел молодого человека из отрешенного состояния.

– Рохан! О чем ты думаешь?

Молодой человек не ответил.

– Мы должны что-то делать! – настойчиво произнес Дин.

– Да, – сказал Рохан. – Если ты хочешь, возьми катер и отправляйся на материк. Вернешься за нами через десять дней.

– Почему именно через десять?

– Письмо! Я оставил отцу письмо, и надо его забрать до того, как отец прочтет! Джереми… слишком решителен! Но эти десять дней я не собираюсь ничего предпринимать. Я не хочу, Дин! Нам с Фло слишком хорошо здесь, чтобы все испортить бесполезной возней!

– Мой мальчик! – произнес Джибс. – Есть кое-что, о чем непременно следует побеспокоиться!

– Что же. Дин?

– Самолеты! – напомнил Джибс. – Они уничтожены! И тот, кто их послал, вряд ли махнет на это рукой!

Рохан снова посмотрел в сторону океана. Нет, Дин не отвяжется!

– Послушай, – сказал он терпеливо, – я разговаривал с братом! И брат сказал: мы можем не беспокоиться о собственной безопасности. И мы с тобой договорились, что доверяем АНКУ, не так ли? А теперь давай закончим этот разговор. Возвращается Фло, слышишь? Я не хотел бы загружать ее головку тревожными мыслями!

– Прочитай это! – Джибс кивнул на рукопись. – Может быть, у тебя будут другие мысли! И, ополоснув лицо морской водой, полез наверх. На тропе Джибс, к своему удивлению, встретил Флоренс. Он думал, что слова о ее возвращении – простой ход, чтобы закончить неприятный разговор. На девушке не было ни лоскутка. Никакой одежды, кроме собственных волос. И Джибс вдруг подумал, что наряд Евы – самый подходящий и естественный для Козьего Танца.

Это его шорты были не к месту.

– Привет, Дин!

Флоренс остановилась посреди тропы с явным намерением поболтать. Джибс ей нравился.

Но у американца не было сейчас желания разговаривать. Хотя Джибс и симпатизировал девушке. Более того, полагал, что договориться с ней куда легче, чем с Роханом. Но не стал бы этого делать. Джибс твердо знал: женщины существуют для того, чтобы доставлять мужчинам радость. И чтобы мужчинам было кого защищать и о ком заботиться. Без них многое в жизни теряло смысл. Но в одном он был совершенно согласен с Роханом: чем меньше у Фло будет поводов для беспокойства, тем меньше у них будет проблем. Не то чтобы он не доверял именно Флоренс Тейт. Наоборот, ей Джибс доверял больше, чем большинству женщин. Но от этого она не становилась мужчиной. И прекрасно!