Текст книги "Красный дьявол и Каменная чаша"

Автор книги: Александр Чернов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 24 страниц)

   Глава 28

   Раздался щелчок и дверь бесшумно открылась.

   – Темно-то как, – вздохнул человек с ношей на плече, – яви силу, о свет, блуждающий во тьме или как там тебя.

   Он щелкнул пальцами и в туннеле, выложенном прозрачным розоватым камнем, стало заметно светлее. Не было ни факелов, ни зеркал, свет просачивался сквозь стены, словно вода, заполняя прожилки в камне.

   – Как думаешь, сколько я тут просидел? – спросил он у своей ноши и, не дожидаясь ответа, сказал: – без малого двести лет. Пару раз я всерьез собирался вырваться отсюда, но все как-то не складывалось. То настроения не было, то появлялись более важные дела. Смешно, конечно, в этом каменном мешке и дела! – он рассмеялся, – теперь же, выбравшись, думаю, стоит отметить такое важное событие. Ты пьешь? Хотя, кого я спрашиваю.

   Что-то напевая, он бесшумно шел по лабиринту, освещенному призрачным светом, иногда, останавливаясь, чтобы поправить начинающий съезжать с плеча груз.

   – Признаю, пришлось за тобой побегать. Сколько я за это время разбойников в лесах переморил, чтобы они до тебя не добрались. У меня и раньше была такая забава – поймать одного да и подвесить его за ноги, на потеху волкам. Главное, чтобы в сознании был, а то весь смысл теряется. Какой толк от простого мешка с костями? К слову о костях, в тебе их больше чем мяса, вроде и не голодаешь, – он похлопал ношу, – но это ничего, это не важно.

   Скользнула тень. Человек остановился, ожидая, когда та к нему приблизится.

   – Господин, – тень приняла человеческие очертания, – мы ждем ваших приказов.

   – Любите вы сложности, – усмехнулся тот, – в зале все готово?

   – Да, господин.

   – Очень хорошо, – сказал он и пошел дальше.

   – Господин, – неуверенно позвала тень.

   – Чего еще? – не оборачиваясь, раздраженно спросил тот.

   – Мы могли бы вам помочь донести...

   – И не надейся! – неожиданно засмеялся человек, – я ее никому не отдам!

   Он еще раз хлопнул по ноше, удаляясь. Мрачный брат проводил его безразличным взглядом. Он не мог ослушаться приказа хозяина: он должен выполнять волю сэра Мэтью, но был обязан предложить свою помощь, а раз тот отказался, так тому и быть.

   – Все хотел тебе сказать, – вновь заговорил сэр Мэтью, – мне понравились твои глаза, когда я резал твоих шестерок, девочка. Я еще никогда не видел такой борьбы чувств. Они горели яростью, гневом, отчаянием, страхом и ненавистью, такой дивной ненавистью, что я даже хотел ослабить сковывающую цепь, чтобы ты впилась в меня своими острыми зубками! Ты не представляешь, как я старался не смотреть на тебя, ведь щенок должен быть уверен, что представление разыграно для него одного. Но меня никогда не интересовали такие слюнтяи, как этот мальчишка. Не скрою, пару раз я намеревался оборвать ваше скучное путешествие, вдоволь насладившись твоими страданиями. Тот дурак, что готовил для тебя еду, никогда не мыл руки, перед тем как взять нож! Я поклялся, что однажды запихну ему в глотку его ржавую железку, и я сделаю это. Но в тоже время, меня всегда забавляли его чувства к твоей старухе, превращавшие его в мягкотелого барана. Что и говорить – дурак. На старуху уже давно претендует другой, достойнейший из людей, когда-либо ходивших под солнцем. Но я обойду его, я одержу победу и эта кляча, коротающая свои деньки в саду с вечноцветущими сливами, будет валяться у моих ног и умолять, чтобы я бросил на нее хотя бы один взгляд. Только на ее беду, мне не нравятся ее глаза, способные разве что смеяться! Твои же, моя девочка, великолепны. Но ты должна послужить великой цели, а это значит, мир больше не увидит твоих очаровательных глаз. Мир вообще больше ничего не увидит, потому что я ослеплю его своим сиянием, свергнув Юргена и более того, уничтожу всех мелких божков, забывших, для чего им дана сила. Вообще, что такое сила? Почему мне никто не объяснял ее природу? Ты, например, знаешь, откуда она берется и кто ее дает? Конечно, нет! Все те бредни, что Анкейн ищет избранного и наделяет его невесть какими качествами – ложь, жалкие выдумки, чтобы оправдать свою глупость. Когда я принял силу и немного улучшил ее, знаешь, что они мне сказали? Они заклеймили меня безумцем и изгнали. Только учитель изредка говорил со мной, да и то, скорее, из жалости. Он любит жалеть убогих, но я не такой! Когда я спросил его, что есть истина, он мне ответил, что и сам не знает! Конечно, удобно прятать за дружелюбной улыбкой полное безразличие. Он и тогда гонялся за Анкейн, в надежде соблазнить ее, а ученикам нагло врал, упрекая нас в дурных помыслах!

   Разгоряченный сэр Мэтью вошел в огромный зал, выложенный точно таким же светящимся бледно-розовым камнем. Ровно в центре зала было маленькое серебристое озерцо, игриво переливающееся в свете камней. Возле воды стоял, нахмурившись, тот, кого сэр Мэтью всегда называл великим хозяином, бывший в действительности великим глупцом.

   – Где ты ее так долго таскал? – резко спросил хозяин.

   – Я ждал ночи, – уклончиво ответил Мэтью.

   – Да? Хотя, зря ты ее сюда принес, – устало сказал хозяин, – ведь наш новый герцог может захотеть найти девчушку. И вообще тело лучше было бы выкинуть за воротами города.

   – Надеюсь, он так не поступит, хозяин, – натянуто улыбнулся Мэтью. Он был близок к цели, как никогда раньше, и с трудом сдерживался, чтобы не сбросить маску.

   – Все же, никак не могу взять в толк, зачем она тебе?

   – Вы же обещали, хозяин, – сказал он, бережно укладывая девушку на безобразно сделанный алтарь.

   – Да? Ну что же, обещания следует выполнять, также как и клятвы. Верно, Мэтью? – Он впился глазами в бессмертного, и тот стиснул зубы, терпя боль. Пресловутое кольцо жгло палец, и магический яд расползался, всаживая тысячи невидимых игл по всему телу.

   "Через пару часов, – тяжело дыша, думал Мэтью, – твое кольцо станет безобидным украшением, которое я, от чистого сердца, всажу в твое, грязное и черное".

   – Ладно, будет, – улыбнулся беспечный глупец и боль тут же прошла, – ты хорошо выполняешь свою работу, мой друг. Надеюсь, свежий воздух свободы не опьянил тебя? Смотри, не разочаруй меня.

   – Тот шпион, хозяин, – проговорил Мэтью, стараясь подавить нахлынувший гнев, – мне позаботиться о нем?

   – О Кристофе? Думаю, теперь он мне не пригодится. У меня уже есть безвольный герцог, ох, – он насмешливо сверкнул глазами, – я хотел сказать бессмертный.

   – Хорошо, хозяин, – Мэтью склонил голову, стараясь смотреть в сторону.

   Он видел Кристофа всего пару раз, но ему понравилась его твердость. Как-то шпион почувствовал, что уступает Мэтью в силе, но не испугался, не дрогнул, а спокойно продолжил разговор, в довольно резком тоне, который так не любит этот тщеславный глупец.

   – Теперь касательно моего бессмертия, дружок, – деловым тоном проговорил хозяин, – я дал все, что ты просил. Когда же?

   – Еще не все компоненты собраны, хозяин.

   – Чего же тебе не хватает?

   – Жертвы, мой господин.

   – Тебе мало людей? Хочешь, я приведу крестьян, солдат, магов, в конце концов. Если хочешь, можешь взять кого-нибудь из мрачных, ведь их сила сопоставима с твоей. А-а, я понял, вот почему ты так хотел эту девчонку!

   – Да, милорд.

   – Называй меня хозяин, – тело Мэтью вновь сковало болью, – ну же, повтори.

   – Хозяин, – медленно проговорил бессмертный.

   – Очень хорошо. Ты обещал мне напиток к Большому совету, а он будет уже завтра. Успеешь ли ты?

   – Да, хозяин, – Мэтью согнулся в низком поклоне, – мне нужно работать.

   – Смотри, не подведи, – бросил тот, уходя.

   – Вас проводить, хозяин?

   – Зачем? У меня есть амулет, – он коснулся пальцем медальона, висевшего на груди, с точно таким же, как и у Мэтью, камнем, только в несколько раз крупнее, – в нем твоя сила, а значит, любой замок в этих тоннелях откроется и мне.

   Когда затихли шаги, Мэтью с безразличным видом подошел к озеру и зачерпнул ладонями немного воды. Затем подошел к девушке и выплеснул воду ей на рану.

   – Вера, – сказал бессмертный, – первый враг человека. Пока он надеется, ждет, мечтает и верит в возможность исполнения своего скучного желания, он подобен кукле, которая, как сейчас ты, находится полностью в моей власти. Легенды о Первом оказались на редкость полезны, окутав меня ореолом тайны. Тот глупец искренне верит, что я могу сделать его никчемную жизнь вечной и он не один такой. Стоит лишь намекнуть, что есть возможность стать бессмертным, как сразу крепкий, на вид, духом человек превращается в куклу, готовую плясать, как я захочу. Нет, я не говорю, что они осознают весь смысл своего нелепого танца, они искренне верят, что хитрее меня. Что я протяну им эликсир бессмертия, стоит лишь выполнить парочку мелких поручений, с которыми мне, по их мнению, никак не справиться. Самое главное, не перетянуть с ожиданием, а то страждущий начнет сомневаться, а сомнение, как известно, смертельный яд для веры. Благо, человеческая жизнь так коротка и сомнение не успевает зародиться в их душах. Если же я вижу первые симптомы поражения ядом, то, как милостивый лекарь, облегчаю муки больного, пресекая... думаю, ты поняла. Находясь в томительном ожидании, они не удосуживаются даже посмотреть себе под ноги, а ведь совсем рядом, – он махнул рукой в сторону зеркальной глади воды, – то, что они так ищут. Смешно, не правда ли?

   Мэтью глухо рассмеялся, обводя взглядом безразличные тени, скользящие по залу. Им был дан приказ служить ему и они, безвольные глупцы, сейчас помогают отнюдь не своему господину.

   – Ты, наверное, хочешь спросить меня, зачем все это я придумал и главное, какую роль играешь здесь ты? – Мэтью довольно кивнул, – Очень хороший вопрос. Ведь не зря же я следил, чтобы ты ненароком не свернула себе где-нибудь шею. Мои глупые куклы из кожи вон лезли, стараясь тебя схватить, но откуда им было знать, что своими поисками они просто толкают тебя вперед, в мои объятья. Согласен, ты очень важный компонент, но кроме тебя есть и другой, которого еще нужно заставить прийти сюда. Герцог, скорбящий по гнилым костям, никогда бы не оказался здесь по собственной воле. В нем совсем не было веры, как бы я не нашептывал ему о воскрешении Маргарет. Видимо, он и сам страшился ожившего скелета и поэтому оказался бесполезным. Но обновленный герцог во что-то верит и стремится в мою скромную обитель. Более того, чем больше препятствий поставить на его пути, тем сильнее будет его желание сюда прорваться, а это, как ты уже поняла, нам только на руку. Противные двери, они впускают не всех. Люди, конечно, не в счет, их можно загонять сюда как баранов, а с избранными все обстоит иначе. Если бессмертный не испытывает острого желания проникнуть к источнику, то врата будут непреклонны. Я пробовал их ломать, даже как-то получилось раскрошить верхний слой, но потом они обиделись на меня и долго не пускали внутрь. Теперь-то ты меня понимаешь? Как только будут собраны оба компонента, я вновь попробую на вкус эту воду.

   С учителем я ошибся. Несмотря на всю его мудрость, он, кроме жалкого колдовства, больше никакой пользы принести не смог. Потом был целый ряд, якобы, мудрых, но результата и вовсе не было. В последний раз я пробовал с демонами, но вредные боги так и не дали добраться до них, создав непобедимого герцога, а меня запечатали здесь. Со временем я смог наблюдать за миром, посредством жалкой лужицы, но она редко показывала что-нибудь дельное. Мне оставалось только шептать, проникая в умы далеко не всех людей. Спустя двести лет некий жадный человек освободил меня, в надежде заключить со мной сделку. Как видишь, – он показал руку с кольцом, – отчасти ему это удалось, но не важно. За двести лет я понял, что затея с демонами была пустой. У них нет того, что мы понимаем под сердцем. Почки, легкие, желудок есть, а сердца нет, зато печень вдвое больше нашей. Такая вот вышла ошибка. Мне нужны только люди или считающие себя таковыми. Я чувствую, избранная дева, сколько сил таит твое сердечко. Им тесно и я высвобожу их, но пойми меня правильно, я не могу рисковать и ждать еще. Ведь я не знаю, был прок от крови еще нормального учителя или он уже успел стать бессмертным. Как бы то ни было, учитель пока сильнее меня. Поэтому я решил добавить второй компонент, не такой важный как ты, но тем не менее. Испив воды, я стану равным богам и разведу для них погребальный костер. Сверху я положу поверженного учителя. Уверен, он оценит оказанную ему честь.

   Глава 29

   – Здесь, вроде, стало как-то по-другому, – прошептал Клод, едва они оказались в склепе, – воздух тяжелый.

   – Тише, – шикнул Олаф, – кажется, мы не одни.

   Возле стены, из которой они вышли час назад, угадывалась почти неразличимая фигура. Когда Алан увидел тень, то принял ее за призрака, и от удивления замедлил шаг. В следующий момент тень дернулась, выплывая из мрака на свет факела Клода. Это был один из братьев ордена, в пыльной рясе со скрывающим лицо капюшоном. Вернее, ряса была даже не пыльной, а серой.

   – Мрачный! – воскликнул Олаф, выставляя руки вперед и, словно только и дожидаясь подобной фразы, молчаливый убийца нанес удар. Яркая вспышка света и густые алые разводы, как круги по воде, расплылись по барьеру Олафа. Затем последовал еще один удар, более мощный и Олаф, белый от напряжения, отступил на шаг.

   – Силен, – прошипел старый рыцарь, – я не продержусь долго, отойдите от меня.

   – Долго и не нужно, – усмехнулся Клод, наводя арбалет.

   Болт со свистом прошел барьер и, не долетев всего нескольких шагов до горла убийцы, превратился в пыль.

   – А как шел! – с досадой воскликнул Клод, натягивая рычагом тетиву.

   Шелестя рясой, мрачный брат перенесся влево, желая нанести следующий удар сбоку. Но тихий Себастьян, закусив губу, прошептал заклинание стихии Воздуха и убийца, не издав ни звука, рухнул лицом вниз. Барьер тут же исчез. Олаф подошел к мертвому убийце и перевернул его на спину.

   – Ты свернул ему шею, – проговорил он, удивленно смотря на коротышку, – брат Сильвестр, я никогда не знал, что у тебя такие способности.

   – Я не хотел убивать, – кротко ответил тот, – но если нет выхода...

   Он развел руками. Олаф понимающе кивнул и, немного помедлив, словно набираясь сил, сдернул капюшон, открывая лицо мрачного брата.

   – Брат Гарольд! – воскликнул Алан, не веря своим глазам. Перед ними лежал один из лучших магов стихии Земли.

   – Покойся с миром, – Олаф закрыл глаза мертвецу и накинул назад капюшон. Сейчас ряса мрачного брата чем-то напомнила Алану саван. Старый рыцарь коснулся ладонью груди покойника и, склонив голову, прочел заклинание Покоя и Пепла. Брат Гарольд вспыхнул и мгновенно сгорел, как свернутая в трубку бумага. В нос ударил едкий запах дыма.

   – Но почему брат Гарольд? – недоуменно спросил Алан.

   – Он один из тех, кто пострадал по моей вине, – сказал Олаф, тяжело поднимаясь с колена, – его обвинили в заговоре и, не в силах оправдаться, он, как и одиннадцать других, стал мрачным братом, доказав тем самым свою невиновность.

   – Странные у вас обычаи, – проговорил Клод, – у нормальных людей как-то не принято добровольно прыгать в костер, чтобы доказать свою правоту

   Повисло напряженное молчание. Алан никак не мог взять в толк, почему на них напал мрачный брат, ведь они ничего не делают по собственной воле, потому что воли, как таковой, у них нет.

   – Кто, кроме магистра, может приказывать мрачным братьям? – спросил он у Олафа.

   – Ты, как преемник, должен понимать – никто. Но, не спеши с выводами, возможно, Первый смог подчинить их себе.

   – Но как?

   – Его сила отлична от нашей, так же, как и принципы, – туманно ответил Олаф. – Главное, мы на правильном пути, раз нас решили остановить.

   В Алане начал просыпаться неведомый ему ранее гнев. Возможно, это чувство досталось ему от герцога, но могло и развиться самостоятельно. Кто бы ни стоял на его пути – он, великий герцог, достигнет цели, даже если придется пройтись и по человеческим костям. От этой мысли Фостер вздрогнул, словно его окатили ледяной водой. Подойдя к вратам, он обвел взглядом напряженные лица товарищей и решительным жестом нажал на плиту. Раздавшийся щелчок еще какое-то время звучал в его ушах.

   – Алан, – окликнул его старый монах, – дальше я пойду первым.

   – Ты же говорил, что тут магия бесполезна, – удивился Клод.

   – Я сказал, что ей лучше не пользоваться, – ответил Олаф, – здесь залежи вроменовских кристаллов, которые очень активно реагируют на силы Стихий, но если на нас нападут, то мы ответим.

   Он решительно прошел вперед, показывая тем самым, что разговор закончен.

   – Чувствую себя чурбаном, – буркнул Клод, – зачем эти железки, когда Олаф так здорово умеет выжигать все огнем?

   Но, тем не менее, повар нагнал Олафа, освещая ему путь.

   – Все же, – продолжал ворчать Клод, – может, их тут и нет вовсе, а этого поставили, чтобы нас припугнуть.

   Олаф собирался что-то ответить, но, внимательно всмотревшись в темноту перед собой, резко остановился. Из мрака, шелестя складками рясы, выплыл очередной убийца. Он не спешил нападать. Замерев в десяти шагах от Олафа, мрачный брат сбросил свой капюшон. Перед ними стоял брат Николас. Он сильно изменился. Некогда крупное лицо с легким румянцем на щеках сейчас было пепельно-бледным. Николас обвел всех безразличным взглядом и остановился на Олафе.

   – Брат Олаф, – произнес он замогильным голосом, что потрясло Алана, ведь мрачные братья никогда не говорят, – мы ждали тебя.

   Послышался легкий шелест, и из тьмы выплыло еще четыре фигуры. Поравнявшись с братом Николасом, они не стали сбрасывать капюшоны. Их очертания задрожали и начали расплываться в глазах Алана. Превратившись в бесформенные тени, мрачные братья атаковали. Яркие, от золотисто-желтых до темно-фиолетовых, вспышки волнистыми кругами расплывались по алому щиту Олафа. Рука мага дрожала, на лице выступили крупные капли пота, но священный рыцарь крепко держал оборону, не желая отступать. Брат Сильвестр несколько раз сделал пассы руками и двое нападавших приняли свой обычный вид. Но тени, как густой дым, вновь окутали их и мрачные братья продолжили атаку. Клод, бросив факел, принялся стрелять из арбалета. Зажав в зубах болт, он быстро орудовал рычагом, натягивая тетиву, вновь стрелял, но болты так и не достигали цели. Один только Алан, все крепче сжимая рукояти огромных секир, стоял и хлопал глазами. Фостер, в теле непобедимого герцога, попросту не знал, что делать. Привыкший бить только по мишеням, он чувствовал себя чужим на настоящем поле брани. Фостер увидел, как один за другим, убийцы пересекли барьер старого монаха и исчезли за их спинами. Сильвестр поспешил защитить тыл, но в них уже летел зеленый шар Паров Смерти. Тело Алана само сделало два шага вперед и он, как щитом, отразил удар скрещенными секирами. Витиеватые письмена на лезвиях засветились призрачно-синим светом.

   В следующий момент факел, брошенный Клодом, погас. В темноте сияние секир завораживало Алана, придавая уверенности в своей силе.

   – Алан, не дури! – послышался крик взволнованного Клода за спиной, но Фостера было уже не остановить. Алана целиком поглотили нахлынувшие чувства. Единственное, чего он сейчас желал, так это дать выход своей ярости. Глаза стали видеть заметно лучше – тьма больше не мешала ему. Движения фигур прямо перед ним замедлились, и Алан молниеносным рывком достиг одного из мрачных. Тот выставил руки вперед. Раздался взрыв – Алан парировал атаку и огромные секиры, как в былые времена, обрушились на врага, разрубая его плоть. Брызнувшая на лицо кровь немного охладила Фостера. Он медленно повернулся ко второму убийце, вынимая из мертвого тела секиры. Мрачный брат стоял, не шевелясь. "Видимо, – решил Алан, – читает мощное заклинание". В голове яростно билась только одна мысль – убить. Алан бросился на мрачного брата, уже занеся секиры, как тот, ловко извернувшись, подпрыгнул и перелетел через голову герцога. Тут же что-то обожгло Алану спину. Фостер резко обернулся, желая задеть врага, но тот вновь ускользнул от огромных секир. Алан, потеряв равновесие, начал падать. Он видел, как мрачный заносит свою руку, и понимал, что не успеет отразить удар. Больно ударившись о каменный пол, Алан перевернулся на спину и на него рухнул убийца. Хрипя, он сжимал горло, из которого торчал болт.

   – Попал? – крикнул Клод.

   – Да, – ответил Алан, отталкивая мертвое тело убийцы.

   – Я же говорил! – довольно захохотал Клод.

   Когда Алан поднялся на ноги, то заметил, что Олаф уже успел развести магический огонь. Остальных мрачных братьев нигде не было видно.

   – Где они? – спросил Фостер.

   – Отступили, – пожал плечами Клод, – должно быть, решили, что мы им не по зубам. Но как ты дрался, парень!

   – Хорошо? – удивленно спросил Алан.

   – Я бы сказал, с грацией заядлого мясника, – кивнул Клод, – жуткое зрелище.

   Фостер только теперь осознал, что убил человека. Алан видел смерть и раньше, даже свою собственную, но всякий раз убивал не он, и особо задумываться не приходилось. Что же он ощущает после убийства? Определенно, не радость, возможно, облегчение...

   – Хмурый какой, – проговорил Клод, – запомни, парень: либо ты, либо тебя – все честно. Когда выбора нет, просто действуй и это спасет тебе жизнь, хотя, ты же теперь бессмертен. Олаф! – воскликнул он, – что у тебя с рукой?

   Кожа на правой ладони старого рыцаря была стерта. Клод достал не слишком чистый платок и перевязал руку монаху.

   – Барьер, – пояснил Олаф.

   Когда Алан увидел рану рыцаря, угрызения совести, терзавшие его, разом исчезли. Все правильно, все честно, – решил он для себя.

   – Алан, и ты весь в крови! – покачал головой повар.

   – Ничего, это не моя.

   Двинулись дальше. Клод предложил вновь зажечь факел, чтобы ненароком не задеть кристаллы. Олаф не стал спорить. Он протянул правую руку к потухшему факелу. Затем, болезненно поморщившись, отдернул ее и протянул уже левую. Сейчас он не щелкал пальцами, просто коснулся и огонь разгорелся. Это еще раз подтвердило смутную догадку Алана, что у старого рыцаря эффектные жесты вошли в привычку, но он может обходиться и без них.

   Теперь впереди пошел Алан. Ведь, как заключил Клод, он бессмертный и ему ничего не сделается. Олаф и в этот раз не стал спорить и спокойно пропустил вперед герцога. Он вообще выглядел очень уставшим и подавленным. Тот, кто выставил против них мрачных братьев, бывших приятелей Олафа, определенно знал толк в изощренных пытках.

   – Куда дальше? – спросил Клод, когда они остановились у развилки. Один ход вел в резиденцию, а другой, с более низкими сводами, в катакомбы с запечатанными вратами.

   – Герцог был здесь всего несколько раз, – сказал Алан, – тут петляющий лабиринт, а в конце дверь, размером с городские ворота.

   Весь путь до врат они шли в напряженном молчании, вслушиваясь в окружавшую их тишину. Брат Николас так и не показался. Как только стала видна гигантская дверь, Олаф посветлел лицом, будто за ней находятся древние сокровища. В действительности, никаких сокровищ там не было. Только какое-то озеро и больше ничего.

   Алан поставил секиру возле двери и нажал на гладкую плиту. Дверь бесшумно открылась. Стоило им пройти внутрь, как врата с глухим щелчком закрылись вновь. Брат Сильвестр, шедший сзади, даже вздрогнул от неожиданности.

   – Наверное, я никогда не привыкну к этим механизмам, – смущенно улыбаясь, сказал коротышка.

   Они оказались в странном коридоре, выложенным светящимся бледно-розовым камнем – он то и должен привести их в зал с озером.

   – Это же вроменовские кристаллы, – проговорил Олаф, осторожно касаясь прозрачных камней, – они тут повсюду!

   Идти пришлось недолго. В призрачном свете камней Алан увидел ненавистную преграду. Их лица больше не скрывали капюшоны, все они, с холодным безразличием, смотрели на пришедших. Здесь был и брат Николас и почтенный брат Джон, во главе же стоял несокрушимый сэр Роджер, боевой товарищ Олафа. Всего мрачных братьев было семеро. К плюсам можно было отнести то, что они не могли использовать магию, а к минусам то, что в руках мрачные братья сжимали мечи и копья.

   – Олаф, – заговорил густым басом сэр Роджер. Его голос, в отличие от сипящего Николаса, был прежним, – дальше ты не пройдешь. Если хотите, можете помолиться своим богам, мы подождем.

   – Ты хочешь сражаться против меня без помощи сил Стихии? – спросил Олаф.

   – Мрачные братья ничего не хотят, они лишь выполняют волю господина, – был ему ответ, – но раньше я всегда желал сразиться с тобой в честном бою, брат Олаф.

   – Значит, в тебе еще остались какие-то чувства, – проговорил старый рыцарь, касаясь рукояти меча.

   – Клинок Бальдра? – Роджер выдавил подобие улыбки. Определенно, выражение эмоций давалось ему с трудом, – меч, рассекающий камень. Не думал, что доведется увидеть его. Начнем бой. Братья, не мешать схватке!

   Молчаливые убийцы отступили от сэра Роджера на несколько шагов.

   Оба монаха обнажили мечи и отбросили ножны. Они начали медленно кружить друг против друга, оценивая слабые и сильные стороны противника.

   – Если я одержу победу, ты пропустишь нас?

   – Мне был дан ясный приказ, брат Олаф, – убить вас. Поэтому я не могу пропустить ни тебя, ни твоих спутников. Но я могу убить тебя в поединке, один на один, и никто не будет мешать нам.

   – Ты старший среди них? – спросил Олаф.

   – Да.

   – Значит, ты можешь приказывать им?

   – Да, но так я сам пойду против воли господина и должен буду немедленно умереть.

   – А если ты умрешь и так?

   Сэр Роджер вновь неестественно искривил губы, на этот раз, в усмешке.

   – Ты всерьез рассчитываешь победить меня?

   – Я буду драться только левой рукой, – ответил Олаф, перебрасывая меч из раненной руки в здоровую.

   – Нет, ты будешь сражаться только правой рукой, – пророкотал сэр Роджер, впиваясь глазами в старого рыцаря.

   – Согласен, – и меч вновь оказался в перевязанной руке.

   – Братья, стоящие за мной, если Олаф убьет меня, пропустите их, – он бросил косой взгляд на Алана, – такова моя воля.

   Взметнулся кривой меч сэра Роджера, но старый монах с легкостью парировал удар. Затем они схлестнулись еще раз и отскочили вновь. Олаф был худее и старше, но на его стороне был многолетний опыт. Роджер же считался мастером клинка и раньше все свободное время проводил за тренировками. Теперь, став мрачным братом, он стал заметно быстрее в движениях, но как помнил Алан, брат Олаф еще никогда и никому не проигрывал в поединках на мечах, каждый раз находя в технике противника уязвимые места.

   Сэр Роджер пошел в атаку и обрушил целый шквал ударов на Олафа, метя в тело и голову. Олаф, стиснув зубы, медленно отступал, лишь обороняясь. Мрачный брат орудовал мечом, проводя серии коротких, мощных бросков, и при этом был готов парировать ответный удар.

   Олаф ловко отпрыгнул назад и перешел в атаку. Быстрые, четкие удары клинка, нацеленные в голову, мрачный брат с легкостью отбивал, будто они выполняли заученный урок. Роджер снисходительно смотрел на старого товарища, и его взгляд говорил о неминуемой гибели противника. Последнюю атаку он отбил сильнее обычного, отбросив Олафа на несколько шагов назад.

   Старый рыцарь тяжело дышал. С рукояти меча медленно капали тяжелые капли крови, уже успевшие пропитать насквозь всю повязку. Движимый неясным порывом, Алан хотел, было, вступиться за старика, но крепкая рука повара легла ему на плечо.

   – Это его битва, парень, – сурово сказал Клод, – и если ты помешаешь, то Олаф вряд ли будет этому рад.

   Тем временем, мрачный брат прохаживался из стороны в сторону, не сводя смеющегося взгляда с Олафа.

   – Ты немного сдал, – сказал он.

   – Зато ты приобрел. Как вижу, ты можешь неплохо говорить.

   – Да, господин немного улучшил нас, – ответил Роджер, играя клинком, – следующая атака будет последней. Давай же, фехтовальщик, не знающий проигрышей!

   И он метнулся к Олафу. Смертоносная сталь со свистом рассекла воздух, не задев рыцаря. Олаф успел отскочить в сторону и нанес ответный удар по незащищенному левому боку противника. Меч, рассекающий камень, на этот раз добрался до сердца. Кривой клинок сэра Роджера со звоном ударился о прозрачные камни пола. На лице мрачного брата застыла маска удивления. Он посмотрел на кровоточащую рану и торчащий в ней клинок, затем перевел взгляд на Олафа.

   – Поединок был честным, Олаф, – произнес мрачный брат и упал на спину. На мертвом лице сэра Роджера играла живая улыбка.

   – Олаф, мы не в праве остановить тебя, – после минутного молчания просипел брат Николас. И мрачные братья, не используя магию, превратились в тени и растворились в призрачном бледно-розовом свете.