Текст книги "Красный дьявол и Каменная чаша"

Автор книги: Александр Чернов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 24 страниц)

   Короткая белая вспышка и страж обмяк. В ноздри Клоду ударил едкий запах дыма.

   – Я не знал, – дрожащим голосом начал оправдываться Сильвестр, – брат Олаф, господин Клод, я бы никогда...

   – Знаю, – оборвал его Олаф, рассматривая человека в капюшоне. На глазах Клода странный плащ начал принимать обычные очертания и уже больше не казался сотканным из черного дыма, а скорее из обычной шерсти, как и ряса Клода. Только вместо привычно коричневого, плащ был серого цвета.

   – Кто это? – настороженно спросил Клод.

   – Это? – хмыкнул Олаф, – мрачный брат, один из хранителей истины.

   – Милостивая Анкейн! – воскликнул коротышка.

   Глава 27

   Звезды, перед глазами одни только звезды. Алан плыл по реке. Лежа на спине, он смотрел на ночное небо. Теплые волны приятно колыхали его, унося куда-то вдаль. Алан не знал, как долго он плывет. Пытаться найти берег было для него также трудно, как и вспомнить, кто он такой. Иногда ему казалось, что он молодой маг, а мгновением позже, будто он великий правитель. Закрыв глаза, он смутно припомнил разговор у огня. Действительно, теперь он Эдмунд, но все еще и Алан. Постепенно образ Алана начал блекнуть и теряться на фоне воспоминаний Эдмунда. Когда у герцога осталось только легкое ощущение, что что-то не так, воды поглотили его.

   Герцог открыл глаза. Звезды пропали. Теперь над ним тускло мерцала лампа. Послышалась какая-то возня. Он повернул голову и заметил Натана, поспешно прячущего в складках одежды остатки лепешки.

   – О чудо, милорд! – воскликнул Реджис, приблизившись к герцогу почти вплотную. – Милорд, вы проснулись, какое счастье! Как вы себя чувствуете, милорд?

   Герцог молча сел. В голове все смешалось: обрывки воспоминаний, снов, каких-то разговоров. Промелькнуло несколько незнакомых образов, лиц. Он отчетливо увидел рыжеволосую девушку, но кто она, равно как и где он ее встречал, герцог вспомнить не мог.

   – Милорд? – насторожено позвал канцлер.

   – Натан, как долго я был... – герцог на мгновение задумался, подбирая слова. – Как долго я спал?

   – Ох, милорд, – облегченно выдохнул Реджис, – вы отдыхали ровно четыре дня. Уже завтра состоится Большой совет. Все это время, милорд, я молился за вас и, похоже, милостивая Анкейн откликнулась на мои мольбы.

   Герцог осмотрелся. Кроме огромного ложа и маленького стула, на котором до этого сидел Натан, в комнате ничего больше не было. Отсутствовали даже окна.

   – Где мы? – спросил он, поднимаясь с кровати. За время сна руки и ноги успели немного затечь.

   – Мы в резиденции ордена. Когда я не смог вас разбудить, то решил попросить помощи у магистра Гилкриста. Элиот обещал найти средство и, кажется, нашел его. Он заверил меня, что вы, милорд, проснетесь сегодня утром.

   – Значит, сейчас утро, – задумчиво проговорил герцог. Упоминание имени Гилкриста почему-то заставило его нахмуриться.

   – Нет, милорд. Уже почти полдень.

   Отворилась массивная дверь и вошел Гилкрист. Старик был в торжественной темно-синей мантии, отороченной серебряным кантом.

   – О, милорд, вы проснулись! – бодро проговорил он. – Заставили вы нас поволноваться. Согласитесь, сон бессмертного – большая редкость в наши дни.

   – Всего лишь сон? Я видел какую-то другую, иную жизнь. Все мне казалось там реальным.

   – Что вам снилось, милорд? – поспешил спросить Натан.

   – Натан, я думаю, милорду еще нужен покой, – с добродушной улыбкой сказал Гилкрист.

   – Да, конечно, – вздохнул канцлер. – Милорд, вы не голодны? Может быть, вы хотели бы какое-нибудь особое блюдо?

   – Нет, Натан. Я сыт.

   Когда за Реджисом закрылась дверь, магистр сел на маленький стул.

   – Расскажите, милорд, что вам снилось, – то ли попросил, то ли потребовал он.

   – Странно, – проговорил герцог, – образы ускользают от меня. Элиот, я вижу лишь тени.

   – Вы забыли даже Ингрид, милорд?

   – Ингрид?

   – Да, ту юную особу.

   – Ингрид, – вновь повторил герцог. – Как мне знакомо это имя. Но я не помню лица, только одни тени.

   Герцог сел на кровать, подперев голову рукой. Что-то радостное и одновременно печальное было связано с тем именем. Вот образ стал яснее. Он увидел тонкий силуэт девушки. Ее прекрасные огненно-рыжие волосы, длиной доходившие ей до пояса, или они были короткими и иссиня-черными? Герцог нахмурился. Начавшаяся собираться мозаика рассыпалась, чтобы вновь восстать целым четким образом. Алан вспомнил, кто такая Ингрид. Взгляд его посветлел.

   – Магистр, где она? Я хочу увидеть Ингрид! – скороговоркой выпалил он.

   – Она ушла, мой мальчик, – с отеческим теплом в голосе проговорил Гилкрист.

   – Но как? Она не могла уйти, ведь я...

   Алан закрыл лицо руками.

   – Но она ушла.

   – Магистр, скажите, она ничего не просила мне передать?

   – Ничего, мой мальчик, – пожал плечами Гилкрист. – Я дал ей кошелек, полный золота, и она ушла той же ночью, вместе со своим спутником.

   Алан порывисто встал и замер, так и не ступив ни шага. Он посмотрел на свои могучие руки. Затем медленно ощупал лицо.

   – Магистр, я?..

   – Да, мой мальчик. Теперь ты великий герцог Эдмунд. Помни – тебе оказана большая честь самой богиней Анкейн.

   – Магистр, а вы говорили Ингрид, кто я теперь? – с надеждой спросил Алан.

   – Говорил, – немного помедлив, сказал Гилкрист. Рука магистра непроизвольно сжала медальон с темно-синим камнем. Камень практически был незаметен на фоне мантии, если бы не белое пятнышко в форме мерцающей звезды. – Я говорил ей, мой мальчик, но она все равно не пожелала остаться.

   Алан, как завороженный, смотрел на камень наставника. Затем он вновь осмотрел комнату.

   – Я уже был здесь раньше. На этой кровати лежал герцог, а я стоял вот тут, – Фостер сделал несколько решительных шагов. – Вы же, магистр, стояли напротив меня.

   Гилкрист внимательно смотрел на Алана. Лицо магистра не выражало никаких эмоций.

   – Потом вы достали кинжал, – продолжал вспоминать Алан.

   Он впился глазами в морщинистое лицо своего наставника.

   – Вы закололи ее? – спросил он одними губами.

   – Сон бессмертного, – задумчиво проговорил Гилкрист, – оказывается, иногда им могут сниться и кошмары. Ты действительно был здесь, мой мальчик. Ты даже стоял именно на этом самом месте, но я никого не убивал. То, что ты сейчас вспомнил – это действительность, искаженная сном герцога.

   Медальон на груди магистра блеснул.

   – Но я отчетливо помню, что она стояла тут, – пробормотал Алан, – такая беззащитная...

   – Сон, мой мальчик, то был ужасный кошмар. На самом деле, ты произнес заклинание Искры Жизни и стал герцогом, а леди Ингрид заявила, что ее здесь больше ничто не держит и ушла, – словно в подтверждение сказанного, медальон магистра вновь блеснул.

   – Понимаю, – вяло ответил Алан. – Это очень на нее похоже, магистр.

   – А сейчас тебе стоит немного отдохнуть.

   – Я не хочу спасть, – прошептал Фостер, – я не могу спать.

   – Просто ложись и слушай, мой мальчик, а я расскажу тебе о предстоящем совете.

   Алан послушно лег. Магистр с отеческой улыбкой принялся рассказывать о деталях грядущего собрания. Он рассказал о прибытии посланника Готфрида и о позорном союзе, который тот хочет предложить. Гилкрист говорил много и красочно, но Алан и так все уже знал. Ведь он помнил все, что помнил Эдмунд. Мысли его были где-то далеко. Отголоски Эдмунда все еще грустили по Маргарет, унося Алана в далекое прошлое.

   – Мы должны дать отпор этому выскочке, – заключил Гилкрист. – Пойми, мой мальчик, народ нуждается в тебе. Только ты можешь принести мир и покой, вновь объединив все земли!

   Потом магистр говорил что-то еще. Алан так и не заметил, как тот ушел. Когда открылась дверь, он услышал осторожные шаги. Монахи, слуги, убийцы, – заключил Алан, – все едино.

   – Надеюсь, нас не заметили, – пробормотал один.

   – Надо подумать, будто это что-то меняет, – ответил второй, – темно-то здесь как. А!

   – Ты чего орешь?

   – Кто это? – вошедшие наконец-то разглядели фигуру герцога.

   – Кто бы вы ни были, – устало проговорил Алан, – убирайтесь.

   – Милостивая Анкейн, это же сам герцог!

   Алан посмотрел на своих гостей. Возле двери стояло трое братьев.

   – Мы сразу же уйдем, милорд, – заговорил один из них, по голосу старик, – но, прошу, ответьте всего на один вопрос.

   С появлением троицы у Алана стало как-то легче на душе. Будто они, почти неразличимые в темноте монахи, его старые друзья. Хотя, у него и друзей-то никогда не было.

   – Ты Алан? – прозвучавший вопрос настолько поразил герцога, что несколько мгновений он удивленно хлопал глазами.

   – Кто здесь? Назовитесь! – резко спросил он, вставая с ложа.

   – Алан! – прокричал второй, стремительно приближаясь. Он заключил герцога в крепкие объятья.

   – Клод? – не веря, проговорил Алан, – Клод!

   "Если это Клод, – думал он, – то кто те двое? Олаф, определенно Олаф, а кто второй?"

   – Слишком темно, – проговорил Олаф, – где тут свечи?

   Не дожидаясь ответа, он щелкнул пальцами и лампа над головой герцога засветила заметно ярче.

   Алан устремил взгляд на третьего и разочаровался. Это был низенький плотный монах с круглым лицом. Фостеру стало даже немного стыдно за такую ошибку.

   Клод, наконец, разжал свои объятья. Он сел рядом с Аланом, внимательно изучая его.

   – Да ты больше меня, дружище! – радостно заявил он. Затем, обведя пустую комнату взглядом, он настороженно спросил: – я не вижу Ингрид, где она?

   Алан удивленно посмотрел на приятеля.

   – Она же должна быть с тобой, – прошептал он.

   – Как со мной?! – воскликнул Клод. – Я не видел ее с прошлого вечера, когда мы пришли в замок.

   – Нет, магистр сказал мне, будто вы ушли ночью вдвоем.

   – Магистр, значит? – как-то зло проговорил Клод, – Олаф, ты был прав. Я сейчас проведаю этого дряхлого старца!

   Он решительно пошел к двери, но был перехвачен Олафом.

   – Не спеши с выводами, – тихо сказал рыцарь.

   – Верно. Мне нет дела до ваших глупых интриг, я должен найти Ингрид!

   – О каких интригах ты говоришь? – спросил ничего не понимающий Алан. Вся былая усталость прошла. Он был взволнован не меньше Клода.

   – Ты же еще ничего не знаешь, – выдохнул Клод.

   Он рассказал Алану, как проник в тайник, как случайно подслушал заговорщиков, как на него напал мрачный брат и как вместе с Олафом и братом Сильвестром, малознакомым Алану монахом, они пробирались к этим покоям. Оказывается, до последнего момента они не догадывались, кто здесь находится. Лишь предполагали, что это некто очень важный, возможно, даже сам магистр.

   – Но чтобы герцог, – закончил свой рассказ Клод, – никогда бы не подумал. Кстати, ты здорово смахиваешь на Грогана, интересно, вы родственники?

   – Не думаю. Так как же вы узнали, где меня искать? – спросил Алан.

   – О, это все благодаря Сильвестру, – ответил Клод, хлопая по плечу притихшего монаха, – по нему и не скажешь, но храбрец он еще тот. Когда хмурый брат проник в комнату Олафа...

   – Мрачный брат, – поправил круглолицый коротышка.

   – А я как сказал? Впрочем, не важно. Значит, когда мы кое-как одолели убийцу, Сильвестр вызвался нам помочь. Он знает почти все входы и выходы в этой норе заговорщиков.

   – Клод любит все немного искажать, – заметил Олаф, – но у меня есть некоторые догадки насчет подслушанного разговора. Сильвестр рассказал о странном брате, который шел к лабиринту теней. У него была одна интересная вещь – перстень, а ведь братья не носят украшений.

   – Перстень? – насторожился Алан.

   – Да, с необычным синим камнем, – закивал коротышка, – будто на нем солнечный блик, а ведь нигде не было солнца.

   – В форме белой звезды?

   – Мне это больше напомнило паука с длинными лапками, но, наверное, вы правы.

   – Я хочу убить его, – неожиданно для себя, произнес Алан.

   Олаф удивленно на него посмотрел.

   – Боюсь, это невозможно, – сказал старый монах, – в прошлый раз он взорвался прямо у меня на глазах, прихватив добрую половину своих помощников, а сейчас на нем нет ни царапинки.

   – Что он вообще забыл в лабиринте? Там же нет ничего, кроме запечатанной двери.

   – Сильвестр последовал за ним, но никого не нашел. Стало быть, он открыл дверь, а открыть ее можно только прикосновением бессмертного.

   – Я тоже бессмертен, – заявил Алан, – и могу открыть ту дверь.

   – Возможно, – согласился Олаф, – но что ты будешь делать потом?

   – Я же сказал – убью его.

   – Здесь как-то прохладно, не мог бы ты вызвать талый огонь?

   – Да, конечно, – кивнул Алан, вытягивая руку. Он прошептал заклинание, но ничего не произошло.

   – Как я и думал, – заключил Олаф, – у герцога нет никаких магических сил, а Первому подвластны все стихии.

   – Это ничего не значит! – Алан еще не привык к новому телу и могучий голос гулко пророкотал под сводами.

   – Тише! – шикнул Клод, – значит это что-то или нет, но у меня сейчас другая задача. Я должен найти Ингрид, а уже после всякие первые и вторые.

   – Ты не пойдешь со мной? – удивился Олаф.

   – Прости, дружище, но Ингрид для меня важнее, – виновато ответил Клод, – я ненавижу того мерзавца не меньше тебя, ведь это он убил ребят и из-за него все началось, но как же Ингрид? Я не верю твоему магистру, также как и остальным в этом замке, кроме вас троих, разумеется. Я никогда не прощу себе, если не вытащу Ингрид отсюда.

   – Клод, – только и смог выговорить Алан. Ведь повар был абсолютно прав. Целый месяц Алан, как никто другой, был близок к ней. И теперь, стоя перед выбором, он еще думает, найти ли ему Ингрид или пойти и покарать Первого, который к тому же бессмертен, а значит и возмездие может подождать.

   – Младший магистр Алан Фостер мертв, – неожиданно рассек тишину голос Олафа, – сейчас передо мной Эдмунд Великий, герцог лаоронский, защитник слабых, хранитель порядка. Зло, милорд, всегда возле нас. Оно обитает рядом, отравляя нашу жизнь и ломая судьбы. Брат Сильвестр упомянул врата, ведущие в лабиринт теней, которые может открыть только рука бессмертного. Я не могу принуждать кого-то из вас идти со мной, но мне необходимо проникнуть внутрь, чтобы запечатать великого грешника на века.

   – Тебе бы перед сражением воинов вдохновлять, – усмехнулся Клод, – можно подумать, что мы стоим на краю гибели и если сейчас не бросимся в битву, то все погибнут.

   – Почти, – вздохнул Олаф, – чтобы он не замышлял, это не предвещает ничего хорошего. Все, довольно об этом. Прежде чем вы пойдете искать Ингрид, герцог, откройте мне дверь.

   – Хорошо, – немного помедлив, ответил Алан.

   Пока они шли до ворот, им на встречу не попалось ни одного брата. Шагая по коридорам, Клод высказал свое удивление, но брат Сильвестр тут же все ему объяснил:

   – В девять вечера вся братия ужинает в большом обеденном зале, – сказал он, – сейчас полдесятого, а это значит, что скоро все начнут расходиться по своим кельям.

   – Нам нужно спешить, – сказал Олаф, ускоряя шаг.

   Предусмотрительный повар прихватил факел и теперь, спускаясь к вратам, шел впереди, освещая путь. Лабиринт пользовался недоброй славой, и только братья Покоя и Послушания изредка спускались вниз, чтобы смахнуть пыль. Лабиринт был немногим младше стен резиденции. Верховный магистр Трилл собирался проложить туннель, ведущий в замок герцога, но наткнулся на старинные катакомбы, из-за которых и наложил такое диковинное заклинание на врата. Что было в тех катакомбах, не знал даже брат Олаф, но память герцога показывала Алану бледные вспышки прошлого, когда Эдмунд, рядом с иссушенным стариком в темно-синей мантии Верховного магистра, проходил по туннелю и, кажется, выход вел как раз в склеп – древнее святилище Анкейн. Врата представляли собой гладкую каменную плиту, обрамленную двумя колоннами. Алан подошел к одной из них и провел рукой по холодному камню, ища скрытый замок. Ладонь сама остановилась и Фостер слегка надавил на камень. Раздался щелчок, четко слышимый в царившей кругом тишине, и плита отъехала в сторону, открывая им темные недра лабиринта.

   – Да, – протянул Клод, – паршивое местечко, в самый раз для того придурка.

   – Господин Клод, – возмущенно прошипел коротышка, – мы же находимся в священном месте.

   Алан был согласен с поваром – пещера с характерным запахом сырого камня и плесени благоговейных чувств совсем не вызвала.

   – Благодарю, Алан, – сказал Олаф, проходя внутрь, – надеюсь, вы найдете девушку.

   – Ты, правда, собрался идти один? – удивился Клод.

   – Я не могу принуждать вас.

   – Но у тебя даже нет факела!

   – А использовать магию в лабиринте запрещено, – поспешил вставить храбрый Сильвестр.

   – Даже и думать не смей, – покачал головой Клод, – как бы там ни было, Ингрид меня со свету сживет, если я отпущу старика на съеденье неведомым тварям.

   – Я не такой уж и старик, – натянуто улыбнулся Олаф.

   – Нет, – продолжал Клод. Он начал подталкивать Алана к входу, напирая на него. Следом шел коротышка, – вдруг там окажется еще какая-нибудь дверь, которую тоже просто так не отопрешь или закроется эта, тогда что ты будешь делать?

   Едва они прошли внутрь, раздался щелчок, и дверь встала на свое место.

   – Что я говорил! – заметил Клод, – вот только как мы отсюда выберемся?

   – Я знаю как, – ответил Алан. Едва он вошел в туннель, как его охватила странная уверенность, что он помнит, куда нужно идти. – Какое оружие у нас есть?

   – Кинжал, веревка, ножка стула, пара камней, – начал перечислять Клод.

   – У меня есть мешок, – сказал Сильвестр, вынимая из кармана холщовый мешочек для орехов.

   – Хотя и не оружие, – вздохнул Олаф, – но лучше, чем ничего.

   – Этого не хватит, чтобы убить мерзавца, – проговорил Алан, – я знаю путь, который ведет в замок. Я дам вам лучшие клинки. Идите за мной.

   И он повел их по туннелю, освещая себе дорогу факелом Клода. Казалось, только вчера он проходил здесь, с любопытством изучая катакомбы. Тогда еще была жива Маргарет и мир был совсем другим. Стараясь вырваться из плена чужих воспоминаний, Алан вновь представил лицо Ингрид, что причинило ему еще большую боль, ведь это были его личные, а не чьи-то чувства.

   – Я вот думаю, – проговорил Клод, – мы сейчас идем в замок, ведь так?

   – Да, конечно, – отозвался Олаф. Клод был мастером задавать глупые вопросы и за время их путешествия, все научились, кроме Ингрид конечно, спокойно на них отвечать. Иногда его, казалось бы, наивный вопрос неожиданно открывал всем то, что не учитывали ранее.

   – Что, если он тоже просто шел в замок? Ведь он умеет открывать запечатанные двери, а это, надо думать, очень удобный ход и, главное, незаметный.

   – Нет, – ответил Алан, – я знаю, куда он пошел и это вовсе не замок.

   – Хорошо, если так, – пробормотал повар.

   В памяти герцога появился четкий образ врат, испещренных магическими символами. Верховный магистр Трилл смог разобрать лишь некоторые из них. Морщины на лице старика разгладились и, просияв, он поведал Эдмунду, что за вратами и есть та самая каменная чаша – источник мудрости и силы. Через месяц разгадали механизм замка и магистр лично, трясущейся от волнения рукой открыл дверь. После погребения магистра Трилла решено было запечатать лабиринт и никогда больше не пользоваться туннелем, связывающим замок герцога и резиденцию. Лабиринт хотели разрушить, но Эдмунд, помня слова старого магистра о защитных свойствах врат, не дал своего согласия. По его мнению, древнего замка было вполне достаточно, чтобы оградить лабиринт от любопытных. Он и не предполагал, что существуют другие бессмертные.

   – Тупик, – констатировал Клод, когда Алан, поглощенный мыслями, уперся в стену.

   Алан без труда нашел точно такой же, как в резиденции, камень и надавил на него. Плита со щелчком отъехала.

   – Склеп, что ли? – спросил Клод.

   – Да, здесь покоится леди Маргарет, – ответил осведомленный Олаф. Алан пытался вспомнить встречи Эдмунда с ним, но старый монах ловко исчезал из воспоминаний. Сейчас же Алан четко увидел, как еще не седой, могучий Олаф проходит вслед за герцогом в склеп. Разговор вышел коротким. Эдмунд только рассказал ему о своей супруге, а Олаф сдержанно прочел молитву Анкейн.

   Герцог прошел в личную оружейную. Двуручные мечи, кинжалы, алебарды, щиты, пики, метательные ножи и арбалеты – когда-то Эдмунд интересовался оружием и собрал неплохую коллекцию. Он не был здесь более ста лет, но верные слуги следили за клинками. Отточенные, никогда не знавшие ржавчины, они с молчаливым вызовом блестели в дрожащем свете факелов. Герцог уже давно утратил интерес ко всему, но юный Алан, даже зная наперечет каждый меч, был поражен. В ордене им давали тупые железки, несравнимые с такими произведениями мастеров.

   – Вот что я называю неплохим арсеналом, – довольно улыбнулся Клод, – я редко брал в руки что-нибудь длиннее кухонного ножа, но сейчас, наверно, выберу какую-нибудь пику.

   – Лучше меч и легкий щит, – посоветовал Олаф. Священному рыцарю нередко приходилось прибегать к помощи стали. Завистники утверждали, что боевая мантия Олафа была бурого цвета и хрустела от засохшей крови врагов. Еще, конечно, поговаривали об ожерелье из клыков неведомых хищников, натравленных магами песка, которым неустрашимый Олаф рвал пасти голыми руками, но в эти сказки уже никто не верил. Животных проще сжечь, чем зарезать.

   – Тогда я возьму булаву, – не желал сдаваться Клод, – такой колотушкой можно расколоть любой щит.

   Тихий коротышка последовал совету священного рыцаря и выбрал неплохой меч и крепкий щит. Сам Олаф долго ходил по оружейной, рассматривая клинки. Он остановился перед обычным на вид мечом и, нахмурившись, взял его в руку.

   – Меч демона Бальдра, – проговорил он, – рассекающий камень и не тонущий в воде.

   – Он был третьим демоном, которого убил герцог.

   – Которого убил ты, милорд, – улыбнулся Олаф, – Алана Фостера больше нет. Привыкай.

   – Хорошо, что старина Олаф есть, – проговорил играющий булавой повар.

   – Конечно, хорошо, но почему его не должно быть? – удивился Алан.

   – Он собирался стать мрачным братом. Кажется, обряд должен пройти сегодня ночью?

   – Что! – не веря, воскликнул Алан, – какой обряд, о чем ты вообще говоришь?

   – Не стоит удивляться, – устало поговорил старый монах, – пока я искал тебя, из-за ужасной ошибки успели пострадать достойные люди. Великий грешник бросил тень на лучших братьев ордена. Я слишком медлил с поиском, не давая о себе знать, и они сами решили доказать свою верность ордену и магистру. Их было двенадцать. Опять же, из-за проклятого Первого, я потерял всю свиту. Если бы я надлежащим образом оберегал тебя, то ничего бы не произошло. Алан Фостер завтра стал бы Верховным магистром, а я бы ушел на покой.

   – Клянусь, я убью его! – прорычал Алан, – и тебе не нужно становиться мрачным братом, Олаф, я поговорю с магистром.

   – Это решение принял я, а не Гилкрист. Я ценю твою заботу, но пойми и меня.

   – Завтра я залью твою печаль, старина, лучшим вином, которое сможет добыть Алан, то есть, герцог! – заявил Клод, – не стоит тебе становиться хмурым братом, ты ведь еще не научил Ингрид как следует управляться с этой вашей магией.

   – Не хмурым, а мрачным. Хотя ладно, – улыбнулся Олаф – договорились.

   – Другое дело! Какое оружие выберет господин герцог?

   Все посмотрели на Алана. Двуручные мечи и тяжелые алебарды влекли к себе герцога, но он знал, чем надлежит сражаться. Алан подошел к двум огромным секирам, висевшим на стене крест на крест. На широких, симметрично расходящихся лезвиях витиеватым узором были выгравированы заклинания, защищающие хозяина и разящие врага. В руках опытного воина такая секира представляла смертельно опасное оружие, превосходящее меч в боевой мощи. Эдмунд использовал две сразу, тем самым лишая противника всякой надежды на победу. Сделав свой выбор, Алан величественно поднял секиры над головой, так, как делал Эдмунд. Почему-то ожидая услышать привычные для герцога восторженные крики воинов, Алан удивился напряженному молчанию и настороженному взгляду друзей. Их лица не выражали явного неудовольствия, но было видно, что они сомневаются.

   – Я, пожалуй, возьму еще арбалет, – помедлив, сказал Клод, отводя взгляд от великого воителя Алана.