Текст книги "Мы - сталкеры. Загадки Зоны (сборник)"

Автор книги: Александр Шакилов

Соавторы: Виктор Глумов,Сергей Коротков,Константин Скуратов,Владимир Андрейченко
сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 74 страниц)

И если Милена сумела спрятать довольно внушительный «маузер» в крохотной сумочке, то у Хельги в бауле не нашлось места для отнюдь не гигантского «макарова», очевидно изъятого из багажника джипа после того, как Заур удалился.

– Девушки, вы к кому? – подслеповато щурясь, высунулась из своего закутка консьержка.

Заур ткнул искусственным пальцем в сенсор с цифрой «6». И ничего не произошло. Палач ещё раз ткнул – с тем же эффектом. А в следующий миг в кабинку ввалились по очереди Хельга и Милена. И ладно, и пусть, но кнопка этажа, на котором проживал Ильяс, не желала срабатывать!

– Мы с тобой, лысик!

– Ни за что.

– Лысик, у тебя нет выбора. Ну же, не хмурься. Вспомни, смирение – первый шаг к покаянию и небесам, – напомнила Хельга его любимую присказку.

Консьержка приближалась. Она явно заподозрила недоброе и могла в любой момент поднять шум. О том, чтобы физически нейтрализовать старую женщину, не могло быть и речи.

– Всё в порядке, это ко мне. – Заур вновь махнул ей рукой, мол, не стоит беспокойства. – Это со мной.

И тут же ткнул пальцем в семёрку. На нужный этаж придётся спуститься по лестнице. Створки лифта сомкнулись, кабинка устремилась вверх, оставив старушку гадать, стоит ли ей сообщить о происшествии на пост охраны, или не надо тревожить парней в форме, потому как они очень не любят ложные вызовы.

– Я же велел ждать в машине! – Заур пытался унять клокочущую в груди ярость, но получалось слабо, ведь из-за двух самонадеянных бабёнок операция могла сорваться, не успев толком начаться.

Лифт остановился.

Хельга подмигнула жениху:

– Я же говорила тебе, лысик: без меня – никуда. Ведь я люблю тебя, беспокоюсь.

Блондинка первой выскользнула из кабинки, потом – Хельга, замыкал палач.

– Пистолет спрячь, – велел невесте Заур.

Она с трудом затолкала ПМ в баул.

Выход с лестницы на площадку шестого этажа преграждала решётчатая дверь с массивным замком. Значит, кнопка не сработала, потому что отключена или – что вероятней – потому что реагирует на определённые отпечатки пальцев. Те, кто обитают на шестом, не хотят, чтобы к ним заглядывали без приглашения.

Заур подёргал пыльную, занавешенную паутиной решётку, будто всерьёз надеялся, что она откроется или же косяк вырвет из бетонной стены, в которую его надёжно вмуровали.

– Я открою этот замок в два счёта. – Милена протиснулась между палачом и дверью, вроде как невзначай потёршись ягодицами о мужские бёдра. Заура кинуло в жар.

– Нет, подруга, – отодвинула сначала жениха, а потом блондинку Хельга, – не мешай, я быстрее.

Милена возмутилась, на лице её проступили алые пятна:

– Нет, я быстрее!

Обе одновременно вытащили из волос по шпильке и, мешая друг дружке, толкаясь, принялись совать их в замочную скважину.

«Господи, с кем я связался?!» – Заур поднял линзы очков к потолку. Обе дамы, сопровождавшие его, владели криминальными навыками и даже не пытались скрыть этого в присутствии палача. Совсем низко пал, раз при нём вот так, не стесняясь…

Дверь с бурным скрипом, переходящим в продолжительный скрежет, отворилась. Нечасто же ею пользуются. Быть может, впервые открыли с самой установки.

Девушки наперегонки устремились вперёд, Заур похромал за ними.

Из узкого коридора – вверху побелка, от подбородка и вниз зелёная краска – они попали в просторный зал. «Ого, – впечатлился Заур, – а этаж-то основательно переделали!» Некоторые стены снесли, а вместо них установили мраморные колонны. Уцелевшие стены тоже были отделаны белым мрамором. На мраморном же полу лежали медвежьи и тигровые шкуры. Дверей на этаже было три – мощных, бронированных так, что куда там банковским хранилищам. И у одной из них – той самой, понял Заур – был установлен стол-ресепшн, за которым скучали двое парней спортивного вида: высокие, широкоплечие, в хороших костюмах и при галстуках, но даже будь у них волосы зализаны назад, Заур не за что не принял бы их за палачей. Всё из-за особого блеска глаз, из-за наглости и жестокости, так и сквозивших во взглядах.

Оба дружно – синхронно! – потянулись за оружием.

Они что, собрались стрелять здесь, в помещении? Рикошетом может зацепить не только тех, в кого метят, но самих спортсменов! Предупреждая реакцию прекрасных дам, – те запросто могли схватиться за свои стволы – Заур вклинился между Хельгой и Миленой, обнял их за талии, изображая гуляку-мачо, снявшего двух девиц лёгкого поведения и слегка перепутавшего этаж. Такой образ вполне доступен для двух агрессивных самцов, поставленных бдить и охранять хозяйские добро и сон.

– Эй, парни, – нарочито заплетающимся языком выдал Заур, – тут вечерина должна быть, мы на вечерину вообще-то!

– Не, мудачок, ты мимо проскочил со своими тёлками. Тут только мы отдыхаем. Так что нах давай отсюда, как пришёл. – Из-за стола выбрался тип, ушам которого позавидовал бы Чебурашка. С такими лопухами ему следовало носить волосы подлиннее, а не брить голову под ноль.

Можно не обращать внимание на его грубость – потому как лопоухий посчитал палача с девушками за полных лохов, а заодно, чтобы ненароком не жахнуть, спрятал пистолет в кобуру под мышкой. Сразу видно, что ему привычней обращаться с гантелей. А вот его коллега, сизые до глаз щёки которого не смогла бы выбрить до бела ни одна плавающая головка с десятком лезвий, оказался менее доверчивым. Воронёный свой пистолет он не только не убрал, но навёл Зауру в живот и задал очень верный вопрос:

– А как вы сюда попали, молодые люди?

Надо же, какой вежливый. За это ему обязательно воздастся.

Вместе с девушками, чуть пританцовывая, Заур потихоньку двигался к ресепшну.

– Как вы сюда… – повторил небритый.

Скорчив самую тупую гримасу, на какую был способен, – ну не актёр он! – палач промычал в ответ нечто невразумительное, трижды повторив слово «вечерина». Ресепшн ёщё ближе. Ещё немного и…

И тут произошло ужасное.

Искусственная рука его соскользнула, едва не запутавших в белокурых локонах, по спине Милены, коснулась осиной талии, чуть задержалась, затем – ниже. Пальцы сами собой – это сбой протеза! палач не виноват! – сжались на упругой ягодице.

– Заур, это что ещё за номер? – Милена чуть отстранилась, но не настолько, чтобы ладонь палача сползла с её задницы. Голубые глаза блондинки при этом загорелись, как у блудницы, перебравшей шампанского. Или же это ярость тигрицы в них сверкнуло парочкой молний?

Если б кто спросил у Заура, откуда взялась ассоциация насчёт шампанского, он не ответил бы. Ему катастрофически не хватало воздуха. Лысина его покрылась влажными каплями – очень хотелось вытереть её, но руки заняты. Очки безнадёжно запотели.

С трудом он всё же совладал со своей бренной плотью, но не с искусственной. Голосовые связки его напряглись, вырвавшийся из глотки воздух сформировался в относительно членораздельную речь.

В итоге – с продолжительными паузами – Заур таки выдал:

– Заблуждение. Врага. Врагов. Ввести чтобы. И ближе подойти. Совсем близко.

Милена тут же наградила его пощёчиной.

– Ради этого не стоит распускать руки. Цель не всегда оправдывает средства!

– Да я не хотел, рука сама… – начал мямлить Заур извинения.

Его прервала Хельга:

– Да ты кобель, лысик!

На второй его щеке отпечаталась её пятерня. И если удар Милены был просто унизительным, то пощёчина Хельги едва не отправила его в нокаут. Заур покачнулся, но всё же устоял.

– Я приношу вам свои искренние…

Наблюдавшие за сценой бандюги дружно заржали. Тут уж расслабился и небритый. Он предложил Зауру задать шлюхам серьёзную трёпку – сначала сверху, потом сзади, а потом кама сутра в помощь. Ушастый каждую его реплику сопровождал взрывом хохота.

– Чего ржёте, уроды?! – рявкнула на них белокурая дьяволица.

– Какого хрена глаза бесстыжие вылупили?! – поддержала её Хельга.

– Да! – подкинул свои пять копеек Заур. – Чего…

От следующих двух пощёчин в унисон он едва увернулся. Время ласковых объятий прошло.

Между троицей и двумя бандитами оставалось всего ничего, Заур уже готовился к рукопашной, прикидывая, что первым надо бы завалить небритого.

Но тут ушастый вдруг попятился обратно к ресепшну, на ходу сунув руку под пиджак:

– Братуха, этот лысый – палач! Он Бабуина вместе с пацанами грохнул!

Небритый осклабился – челюсти его были истыканы железными протезами:

– Вот сейчас за другана нашего он и ответит. Я ему, сучаре, глотку перегрызу!

«А что, это мысль», – подумал Заур.

Потому-то горло бандита и удостоилось чести послужить мишенью для нательного креста палача. Заур метнул распятье в прыжке к ушастому, который почти что успел вытащить пистолет. Из распоротого кадыка чуть ниже железного оскала плеснул алый фонтан, и в тот же миг – для симметрии – кулак палача сломал гортань ушастого. Два тела в костюмах дружно – синхронно! – шлёпнулись на пол.

Главное – контакт осуществлён без шума и пыли, не считая той, что Заур вытер ладошками с двери-решётки. Пока что всё по плану. Заур вынул из горла трупа распятье, вытер о пиджак. Жаль, цепочку пришлось порвать, сдёргивая крест с груди. Ну да не впервой.

– Чистая работа, – похвалила Хельга жениха, поспешившего к двери справа от осиротевшего ресепшна.

– Грязи-то развёл, залил тут всё, скользко теперь, – высказала своё мнение блондинка, переступив через небритого, так и не захлопнувшего рот.

Дверь – врата ада! – конечно, оказалась заперта. На иное рассчитывать было наивно и глупо, но кто сказал, что палачи сплошь циничные академики? Собственно, на двери не наблюдалось ни замка с засовом, которые можно отпереть, ни даже ручки, за которую можно ухватиться. Поддеть дверь не представлялось возможным – так плотно она прилегала к косяку.

– Ты откроешь эту дверь в два счёта, – палач дал Милене индульгенцию на преступление, а когда она, отказавшись, мотнула светловолосой головкой, предложил Хельге взять на душу грех: – А ты открой быстрее.

Невеста виновато пожала плечами.

На сей раз шпилек из волос никто выдёргивать не стал.

Отлично, замечательно! Имеем два трупа, зато нет доступа к квартире, в которой окопался Ильяс. А ведь работорговец не просто преступник, он причастен к грядущему теракту, равного которому не было – и не надо! – в истории человечества.

Заур прижал ухо к холодной броне. Тихо. Шумоизоляция, как в студии звукозаписи? Наверняка. От досады палач едва не врезал искусственным кулаком в дверь. Сломать протез сейчас было бы по меньшей мере предосудительно. Заур не имел права навредить себе, ведь это отразилось бы на судьбах миллионов, а то и миллиардов людей.

– Скажи ей: «Сим-сим, откройся», – не удержалась от неуместной нынче шутки Милена.

Окоротить бы, однако не до мелочной грызни с блудницей. Палач прикидывал, как дальше быть. В голову настойчиво лезли образы воротков, ломиков, вгрызающихся в дверь, отмычки ковыряли несуществующий замок, нетбуки и планшеты умелыми хакерами подключались с помощью проводов-разъёмов к операционке квартиры Ильяса… Всё не то, всё чушь. «Господи, помоги слуге твоему спасти невинных жителей Киева, подай знак!»

– Лысик, у нас гости!

Он обернулся – и в лицо ему, под самые линзы очков, сунули Знак.

Заур сам бессчетное количество раз проделывал это простое движение, отлаженное до автоматизма. Но чтобы ему показывали издалека узнаваемый кусок металла – небольшой, с ладошку, щит, зауженный к основанию, – такое впервые.

Да это просто немыслимо!..

Заур непонимающе, будто впервые видел, уставился на чуть выпирающий из щита рельеф колоды и рядом человечка в колпаке с прорезями для глаз. Прямо-таки неприлично уставился на топор в руках палача – впервые в жизни это оружие угрожало не преступникам, но ему. При виде красной надписи вверху щита – «Закон суворий, але це закон»[13]13
  Закон суров, но это закон (укр.).


[Закрыть] – заслезились глаза.

Поэтому Заур не увидел удара, но прочувствовал челюстью каждую выпуклость на весьма увесистом Знаке. Оседая на мраморный пол, он ощутил бескрайнее смирение: ведь молил Господа о знаке, и Знак был дан. Это ему божья кара за то, что палаческий атрибут частенько использовал вместо кастета.

Как тот, кто сделал это нынче.

Моргнув раз-другой, Заур вновь обрёл способность нормально воспринимать реальность. Он увидел и услышал, как блондинка выругалась и выхватила из сумочки «маузер», как Хельга запричитала в напрасных попытках извлечь из баула ПМ, но главное – он увидел над собой…

– Милена, не стрелять! Хельга, спокойно! – велел он эскорту.

Убийство палача при исполнении – смертный грех. А уж завалить начальника Управы…

Над Зауром всеми своими объёмами нависал сам Алекс Пападакис, которому ещё несколько часов назад Заур непосредственно подчинялся. Знак он уже спрятал в карман пиджака. Милену и Хельгу шеф игнорировал, не считая, очевидно, что они хоть сколь опасны.

Гладкое лицо Пападакиса – ни намёка на растительность – налилось, побагровело.

– Бывший палач Заур! – выхаркнул он и замолчал, собирая во рту побольше дрянных слизких слов. Наконец собрал, выплеснул на Заура: – Ты совсем уже с катушек съехал? Щенок, сын суки, да что ты себе позволяешь?! – От его ора задрожали мраморные колонны. – Бывший палач Заур, я требую отчета обо всём, что здесь произошло!

Надо же, эта биомасса, упакованная в серый костюм, что-то требовала, шумно дыша через нос, из-за чего волосы, там произрастающие, трепыхались нервно, но решительно. Сгустки геля блестели в его редких, зализанных назад волосах осуждающе, как бы вынося приговор.

Не зря, ой не зря Заур установил в служебном планшете – конфискованном уже – на звонки шефа («Бывшего, – напомнил себе Заур, – бывшего!») специфический рингтон, а именно – петушиный крик.

– А как вы здесь… – Заур не спешил отвечать на вопросы Пападакиса. От удара разболелась голова. Он встал на колени, затем поднялся в полный рост. – Как вы здесь оказались?

– Камеры наружного наблюдения, – выплюнул в него Пападакис. – Ты же палач, хоть и разжалованный. Мог бы догадаться кепку какую на голову… Сразу тебя засекли. Щенок!

Заур провёл ладонью по черепу, поправляя отсутствующую причёску:

– Разжаловать меня может только Бог.

– Ах так?! – Лицо шефа перекосило неприятной улыбкой. Так скалится тигр перед тем, как наброситься на жертву. Изрядно разжиревший, но не растерявший ловкости хищник на госслужбе – вот кто такой Алекс Пападакис.

Заур вздрогнул, когда хищник выразительно сунул руку под пиджак – туда, где одежда заметно оттопыривалась сбоку. Там в кобуре поджидал очередную жертву знаменитый на всю Управу «Смит-Вессон 500», с которым можно не только охотиться на северных медведей и кашалотов, но походя подбивать легкобронированные цели и даже основные танки НАТО.

Наблюдая за Пападкисом, Заур гадал, успеет ли он хотя бы сунуть руки в карманы, не говоря о том, чтобы прицельно выстрелить в слугу Закона – и стать тем, кого он люто ненавидел всю сознательную жизнь, то есть преступником.

Изгоем.

Сволочью.

Впрочем, он уже переступил черту там, в бутике.

– Я вынужден попросить вас… Во избежание… Незамедлительно отвечайте на мои вопросы. – Тигриная улыбка на лице Пападакиса сменилась гримасой бесконечного презрения ко всему сущему и особенно – к Зауру. Когда шеф иронизировал, он переходил на «вы», но мало кто понимал соль его шуток, Зауру тоже не было смешно. – Итак, что здесь произошло?

– Эти бандиты… Они оказали сопротивление… Есть основание предполагать, что известный киевский работорговец Ильяс причастен к криминальной группировке, нелегально, против воли изымающей у доноров органы…

Пападакис нетерпеливо махнул свободной рукой, прерывая слишком уж официальный доклад Заура.

– Вы отложите все свои гражданские дела и займетесь этим делом вместе со мной. Временно я назначаю вас помощником народного мстителя. – Пападакис резко вынул руку из-под пиджака и швырнул что-то Зауру.

Тот рефлекторно поймал небольшой кругляш и с удивлением уставился на него – это был простенький, без изысков, значок активиста. Активистами в народе называли тех, кто выявлял желание и оказывался достойным содействовать палачам. Так сказать, оказывать посильную помощь на общественных началах.

Не бог весть что, не Знак, но всё-таки…

В груди у Заура потеплело. Его неожиданно растрогал поступок шефа.

Пападакис тут же сообщил Зауру его права и обязанности в новом его качестве – пробубнил заученную до автоматизма фразу:

– Отказ помочь представителю власти расценивается как саботаж и вредительство, направленные на подрыв устоев нашего демократического государства и караться будет соответственно. Надо объяснять, как именно, а, кандидат в палачи?

Кандидат?.. Теплота в груди превратилась в жаркий расплав, что вот-вот испепелит рёбра и, продырявив кожу, выплеснется на ноги. Да Заур практически реабилитирован! Пападакис даёт ему шанс вновь занять достойное место в строю палачей! Это будет прецедентом, ведь раньше…

– За мной. – Развернувшись на сто восемьдесят, Пападакис зашагал к квартире Ильяса, не обращая внимания на помехи, которые могут возникнуть в пространстве, и помехи – Милена и Хельга – тут же поспешили уйти с его дороги.

Шефу не надо доставать Знак – без того понятно какая у него профессия, и то, что среди коллег он отнюдь не мелкая сошка.

И всё же блондинка не преминула испортить величие момента ехидной подколкой:

– Эй, жиртрест, ты чего, пузом собрался дверь вышибить?

Пападакис проигнорировал её слова, даже не посмотрел на Милену, будто её вовсе не было.

– Может, подмогу вызвать? – предложил Заур, зная, что это его разумное предложение шеф не воспримет как трусость, а дамы… мнение Хельги в данном случае не очень важно, он потом ей всё объяснит.

– Сами справимся, – отрезал шеф.

Это было очень на него не похоже. Зачем марать свои руки, если есть руки подчинённых? Из кабинета Пападакис выбирался лишь по очень серьёзным делам. Так что он вообще тут делает?..

Вся фигура шефа говорила о его поистине богатырской силе. Без малейшего напряга Пападакис мог сам, приподняв за бампер, оттащить метров на пять внедорожник «вепрь», из-за которого образовалась пробка в центре города. Однажды Заур лично наблюдал это из салона своей «воли». «Вепрь», кстати, принадлежал Пападакису, который и был виновен в ДТП. Но кто узаконит начальника Управы?..

Поэтому предположение Милены насчёт того, что шеф вышибет животом бронированную дверь, новоявленный активист воспринял без малейшего сарказма. От Алекса Пападакиса всего можно ожидать. Вот Заур и надеялся на самые разные сюрпризы, – от удара мощной ногой-окороком в косяк до закладки тротила по периметру двери и вытащенного из-под плаща гранатомёта. Но то, что произошло, было вне границ его фантазии.

Шеф просто постучал в дверь.

Не принялся лупить в неё кулакам и ногами, а интеллигентно так слегка приложился костяшками пальцев. Обнаружься звонок, он наверняка нажал бы на кнопку.

И никакого тебе требовательного рыка вроде: «Откройте! Народные мстители!»

Удивление Заура стало бескрайним, когда дверь таки открыли, и на порог вышла кареглазая юница-брюнетка лет восемнадцати в отнюдь не целомудренном халатике. Судя по мокрым волосам и фену в её руке, она только из ванной. Лицо её озаряла приветливая улыбка человека, который не умеет бояться, потому что не знал никаких жизненных невзгод. Заур хотел бы уметь так же напрягать свои мимические мышцы.

– День добрый. – Лёгким кивком Пападакис обозначил галантный поклон. – Можем ли мы увидеться с Ильсом?

– А его нет. – Девушка чуть наклонила голову, отчего на лицо её упала непослушная влажная прядь. – Мы уже неделю как не виделись. У него дела важные… Но он звонил, обещал заехать после торжества.

Наконец она заметила за широкой спиной шефа Заура, Хельгу с блондинкой и ноги одного из трупов в луже крови. Улыбка сползла с милого, если не сказать красивого, лица. Оно показалось Зауру знакомым. Где-то он уже видел эти черты, да и жесты её…

– Когда мы уйдём, вызови палачей и труповозку, – велел брюнетке Пападакис и двинул к лифту. Он ничуть не сомневался, что активист Заур последует за ним.

И он не ошибся: Заур последовал. За ним устремились Милена и Хельга. Все они чудом – учитывая габариты Пападакиса и ширину бёдер Хельги – втиснулись в кабинку.

– Навестим Ильяса на празднике жизни, – первым нарушил напряжённое молчание Пападакис. – День рождения у него сегодня. Я знаю, где отмечает.

Консьержки не было в её закутке, а на улице Заур не увидел «вепря» шефа, что показалось странным. Почему шеф без личного автотранспорта? Не на такси же он сюда приехал?.. Что-то ещё Заур упустил, какую-то на порядок серьёзнее странность, только вот он никак не мог сообразить какую. Сильно Пападакис его по голове ударил, немного подташнивает.

Не дожидаясь попутчиков, шеф зашагал к «хаммеру», будто абсолютно был уверен, что этот джип – Заура и его подруг. На проезжей части машины тормозили перед ним, с визгом разворачивались, но Пападакис, казалось, их не замечал. Для него существовали лишь только он и его цель. Всё прочее, мешающее, не имеющее отношение, шеф отказывался не только замечать, но вообще воспринимать.

Стоило Милене разблокировать двери, Пападакис тут же юрко плюхнулся на сидение сзади, умудрившись при своих нескромных габаритах закинуть ногу за ногу. Заур сел рядом, заметив, как шеф повёл носом назад, к багажнику, где лежал арсенал. У Пападакиса прямо нюх на криминал.

– Может, скажете, куда едем? – Уже не «жиртрест», уже на «вы». На Милену явно подействовала манера общения начальника Управы.

– Давай прямо, первый перекрёсток направо, – скомандовал шеф. – Потом дальше скажу.

Хельга скривилась, будто укусила несвежее, Зауру тоже не понравилась скрытность Пападакиса, но не Милене – она рванула с места так, что тушу пана Алекса распластало жирным пятном по сидению.

– Телевизор включи, – велел шеф, действительно не страдая от перегрузок или же умело маскируя дискомфорт. – А то тихо, как в гробу.

Проявив неожиданную покладистость, блондинка вновь повиновалась.

Заур мельком взглянул на экран – и прикипел. Уж очень его заинтересовали новости из-за рубежа. Не каждый день палач убивает президента страны. Тем более – твоей страны. Тем более – твой коллега, с которым ты буквально вчера пил хмельное в автозаке, везя на казнь известного на весь мир преступника[14]14
  Речь идёт о событиях, описанных в романе А. Шакилова «Герои Зоны. Ядерные ангелы».


[Закрыть].

Мигель – так звали палача-убийцу. Он был одним из тех, кто сопровождал гаранта в поездке на саммит в Штаты, где гарант должен был на весь мир объявить, что он намерен развязать ядерную войну. У мёртвого президента – камера показала его крупно – на руке были часы «Bregguett», верный признак того, что с ним при жизни было не всё в порядке. Так что Мигель, получается, совершил подвиг? Только вот об этом никто не узнает…

И потому у начальства Мигеля – у его непосредственного босса Алекса Пападакиса – серьёзные неприятности.

Вот, значит, в чем кроется разгадка странного поведения шефа: у него такие проблемы, что хоть вешайся, и потому срочно требуется раскрыть громкое дело. Лучше – совершить подвиг. Это всё для того, чтобы выглядеть перед новым руководством страны не обделавшимся по самое не хочу функционером, но крутым героем-палачом со слегка подмоченной репутацией.

Умно, ничего не скажешь. Заур усмехнулся, глядя на гладкие щёки Пападакиса. Но главное – его хитроумные планы на пользу общему делу.

Сам того не зная, шеф – бывший шеф! – совершит богоугодный поступок.

Вместе с Зауром, Хельгой и Миленой он спасёт человечество.

* * *

Будка в кузове грузовика, в которую нас загнали Осёл и Птичка, была сделана абы как и абы из чего. Половину заклёпок, соединяющих ржавые листы с балками, сорвало, сварочные швы прохудились и разошлись, но и того, что осталось, вполне хватало, чтобы удержать меня и Патрика внутри душегубки. Нас пристегнули «крабами» к цепи, вторым концом намотанной на горизонтальную трубу, пересекающую всю будку по диагонали на уровне моей груди, переведя тем самым шансы на побег из «очень вероятных» в «крайне сомнительные».

Но пока я жив, свободу буду искать неистово, безнадёжно это или нет. Нет такой темницы, которая сумела бы удержать Максимку Краевого!..

Правда, будке это пока удавалось.

Листы металла скрежетали и трещали. Если хотелось пройтись-размяться, следовало внимательней смотреть под ноги, потому что кое-где поверхности были заляпаны дрянью, по виду слабо отличающейся от солидола да и поскользнуться на этой дряни было так же просто как на солидоле, что я дважды уже, чертыхаясь, проделал.

Предупреждаю: нельзя близко подводить забрало к решётке на двери, чтобы на колдобине о металл не расхряпать прозрачный материал, из которого оно сделано. На моём забрале сплела паутину трещина, уничтожившая множество нервных клеток у меня и Патрика, ибо мы знали, чем грозит разгерметизация защиты. Обошлось – прошло уже несколько часов, стемнело, потом рассвело, мы поспали, а теперь я вновь у решётки – наслаждаюсь проплывающими мимо пейзажами. Даже там, где асфальт был свободен, грузовик неспешно полз по улицам, бессистемно, как мне казалось, сворачивая то вправо, то влево. Частенько он останавливался на перекрёстках, будто ожидая зелёного сигнала светофора, хотя не было тут никаких светофоров, зато попадались остовы машин, которые следовало столкнуть тараном с пути.

Вот и сейчас я пялился на разрушенный город, от которого меня отделяла решётка. Из канализационной шахты, мимо которой проехал грузовик, выбралась биомеханическая тварь омерзительной наружности – что-то вроде гигантской многоножки – и, споро рыся всеми своими лапами, помчалась вслед за грузовиком. Я зевнул. И в тот же миг молния ударила в многоножку, продырявив её, точно шпилька – обычное насекомое. Из окна дома, к которому вездеход приблизился на повороте, на крышу будки прыгнуло что-то крупное, я толком не успел рассмотреть это существо. Будка изнутри и – главное! – снаружи пошла синими мелкими молниями, которые змеились по стальным поверхностям, пока прыгучая тварь не свалилась с грузовика на асфальт. У неё было несимметричное тело, как и у многих бионоидов. Когда она приземлилась на будку, сработал датчик, контакты замкнулись… Многие бионоиды – согласно моим наблюдениям – плохо переносят электричество.

Если я и Патрик хоть немного поспали, то ни Осёл, ни Птичка не сомкнули глаз, или что там у них вместо. Ведь одному надо было вести грузовик, а второму – отстреливаться от разнообразнейших тварей, общим у которых было одно – они хотели растерзать грузовик и тех, кто в нём ехал.

В какой-то момент Патрик искренно пожелал Ослу и Птичке удачи. Чуть позже я понял, что передумал покидать будку – побег временно отменяется – и понадеялся, что в кабине предостаточно зарядов для единственной уцелевшей пушки, стреляющей шаровыми молниями.

Ещё залп – спасибо нашим метким хозяевам! – и ещё один клыкастый монстр в агонии засучил когтистыми лапами.

Сбавив ход, грузовик принялся огибать самое настоящее бионоидное чудовище – помесь птицы и самолёта. Нам повезло, что оно давно погибло: поржавело там, где туловище-корпус его состояло из металла, и прогнило – где из плоти. Обнажились белёсые кости, опутанные проводами. По конструкции или же строению тела – верхнеплан с тонким стреловидным крылом частично, кстати, оперённым – монстр отдалённо напоминал B-52[15]15
  B-52 «Стратофортресс» – американский стратегический бомбардировщик.


[Закрыть]. В центральной части фюзеляжа в таком случае должен располагаться бомбоотсек. Интересно, эта «птичка» могла нести кассетные «яйца» прямо в воздухе? Кабину экипажа этому аналогу межконтинентального ракетоносца заменяла голова с единственным каплевидным глазом – там, где у обычного самолёта фонарь выступает над обводами фюзеляжа. Шасси отсутствовали, при жизни бионоид разгонялся с помощью мощных лап с внушительными когтями.

Я представил себе монстра, способно убить эту «птичку» – и содрогнулся. Куда приятней думать, что она умерла от старости. Или же у неё закончился срок эксплуатации.

Сев прямо на пол и оперевшись спиной о стенку, я вновь заснул. Когда ещё доведётся нормально отдохнуть?..

Проснулся я от того, что «краб», сдерживающий мои запястья прижатыми друг к другу, вдруг чуть дёрнулся, его хитиновое тельце мелко, но ощутимо завибрировало.

Стараясь не выказать тревоги, я показал «краба» сыну:

– Патрик, с этой штуковиной что-то происходит.

Все бионоиды, которых я видел в этом секторе, предназначались для нанесения урона потенциальному противнику, поэтому логично было предположить, что с «крабом» вот-вот случится что-то нехорошее для нас. К примеру, он взорвётся, откроив мне кисти. В таком случае стоило выставить руки вместе с бионоидом за пределы будки, чтобы Патрика не зацепило осколками хитина и моих костей. Благо зазоры между прутьями решётки позволяли это сделать.

– Сынок, отойди подальше, в угол. – Я мысленно выругал себя за то, что обратил внимание мальчишки на свою проблему. А то ещё кинется на помощь. Едва не потеряв равновесие на очередном ухабе, я шагнул к решётке.

И не успел.

Хитин «краба» пошёл трещинами, из которых выступило нежно розовое мясо сплошь в прожилках проводов. Ещё я заметил стеклянную капсулу, в котором активно пузырилась голубоватая жидкость, и это кипение мне сразу не понравилось.

Щёлк! – капсула лопнула, жидкость потекла по «крабу», испаряясь дымкой и заставляя мясо поменять цвет на белый.

Мне оставался всего шаг до решётки, когда грузовик резко остановился – и меня отбросило назад чуть ли не к Патрику. Я услышал, как со скрежетом открылись дверцы кабины.

– Батя, ты чего?! – Вопреки запрету, сын поднялся и, звеня цепью, шагнул ко мне. – С тобой всё в порядке?

– Сиди в углу, я сказал! – Я нечасто приказываю ему, но иногда надо повысить на ребёнка голос, чтобы защитить от беды.

Я повторил свой путь сначала, и мои запястья уже были у самой решётки…

«Краб» взорвался.

Защиту забрызгало его белёсо-розовыми ошмётками и обесцвеченными голубоватой жидкостью кусками хитина. Это было сравнимо с тем, что бывает, если куриное яйцо сунуть на пару минут в микроволновку.

К счастью, никто, кроме бионоида, не пострадал.

Зато нашу будку посетили гости. И попали они сюда вместе со мной. Мелкие «крабики» – я насчитал пять штук – ползали по железному полу и, находя очередной кусок плоти родителя, начинали жадно его пожирать. Японка одарила меня наручниками на сносях. Как это по-женски.

Дверь будки распахнулась. Птичка направил на нас оружие и зачирикал, очевидно желая, чтобы мы вели себя прилично, скромно и не хамили. Заметив «крабиков», Осёл пришёл в возбуждение и, забыв о предосторожности, залез в будку. В двух шагах от меня он встал на колени и, ползая, принялся собирать только-только родившихся бионоидов. Я почувствовал, как по спине у меня что-то пробежало и замерло на плече. Это был «крабик». Шестой, изначально мной не замеченный. Повинуясь импульсу, – ну вот не хотелось мне, чтобы малыш, акушеркой которого я стал, попал в лапы к Ослу! – я незаметно снял его с себя и сунул в карман скафа. В соседнем заворочался «ёж», о котором я совсем забыл. Значит, жив ещё. Я погладил его через ткань – и стало тепло как-то на душе, приятно, будто взял в руки мурчащего котёнка. Левее в другом кармане лежал магазин с патронами – и понятно, что не оружие, что толку никакого, а всё-таки не выбрасываю. Набрал всякого добра в исходнике, теперь таскаю из сектора в сектор…