Текст книги "Мы - сталкеры. Загадки Зоны (сборник)"

Автор книги: Александр Шакилов

Соавторы: Виктор Глумов,Сергей Коротков,Константин Скуратов,Владимир Андрейченко
сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 74 страниц)

Оставалась одна проблема: если начнется приступ, она не сможет не то что вести трицикл – ползти.

Аню и Рикки посадили на середину заднего сиденья, надзиратели стиснули их, прижав друг к дружке боками. Толстяк уселся рядом с водителем, выхватил прибор, фиксирующий аномалии. Рикки трясло, губы ее дрожали. Она то жадно оглядывалась по сторонам, будто пыталась напоследок насытиться ощущениями, то снова начинала дрожать.

Аня сосредоточилась. Второго шанса не будет. С оружием они в Зоне не пропадут, прибор, фиксирующий аномалии, заберут у вивисектора. Только бы все сделать правильно и не промахнуться. Спешить в этом деле нельзя.

Проехав немного по лесу, трицикл остановился возле уже знакомой поляны. Вивисектор глянул на прибор, потер руки и обернулся:

– Ну что, подруженьки, нас ждет горячий день. Как показала практика, людей в аномалии поджаривает. Не разрывает, как хомячков в микроволновке, не волнуйтесь.

Рикки побледнела, уставилась на едва различимый мерцающий туман.

Можно, конечно, заставить вивисектора сжалиться, он послушается и заберет их обратно в концлагерь, и даже относиться будет более-менее по-человечески, но второй такой возможности не предоставится.

Веров вытащил из трицикла Аню, поставил на ноги, Глебов потянулся к Рикки, она метнулась в другую сторону, вывалилась из машины, ударилась локтем о дверь и скорчилась от боли. Глебов рывком поставил ее на ноги и за наручники поволок к аномалии.

Аня послушно пошла за Веровым, оценивая обстановку. Водила остался в машине, от нее до аномалии двадцать метров. Толстяк, подбоченясь, стоял недалеко от тумана, Глебов тащил упирающуюся Рикки. Надзиратели остановились в полутора метрах от аномалии. Рикки опустилась на колени и разрыдалась.

– Бросайте их в аномалию по команде. Главное, сделать это одновременно.

План родился сам собой. Уже не думая о приступе и возможных последствиях, Аня приказала Рикки встать, развернуться и сделать подсечку Глебову. Будь он свободным от чужого влияния, даже не пошатнулся бы, но Аня помогла ему качнуться вперед и, сделав несколько шагов, рухнуть в аномалию.

Волосы на его голове заискрили, он заорал так дико, что бросило в жар, но Аня не отвлекалась. Посмотрела на Верова, стоящего за спиной, велела ему вскинуть автомат и прицелиться в стоящую на четвереньках Рикки.

Вивисектор счел его жест естественным и перевел взгляд на погибающего Глебова. Толстяк не заметил, что Веров направил ствол на него, нажал на спусковой крючок. Грохнул выстрел, и колени вивисектора подломились, он приложил руки к простреленной груди, непонимающе уставился на убийцу и рухнул лицом в траву.

– Что за на фиг? – возмутился водитель и вылез из машины, умница.

Веров выпустил в него очередь – прошил от тазовой кости до ключицы. Затем он сунул ствол АК в рот и вышиб себе мозги. Палец свело предсмертной судорогой, и труп с развороченной башкой продолжал стрелять, пока не опустошил магазин.

Аня с отчаяньем отметила, что ключи от наручников у Глебова, который превратился в обугленную тушку, лезть в аномалию опасно, а вытащить его оттуда проблематично.

Рикки все так же стояла на четвереньках и бездумно таращилась перед собой – все еще не верила в удачу.

– Мы свободны? – наконец прошептала она.

– Ключи в аномалии, – бросила Аня зло. – В наручниках много не набегаешь.

– Когда туда попадает человек, она разряжается, и часа два это место безопасно, – сказала Рикки, поднялась и зашагала к трупу, который вонял горелым мясом и жжеными волосами.

Возле тела остановилась, не решаясь прикоснуться к нему. Аномалия, действительно, разрядилась, и с девочкой ничего не происходило.

В отличие от нее, Аня трупов не боялась, зашагала к Глебову, благодаря покойника-недотепу, сковавшему руки спереди, обшарила черную горячую корку – сплав кожи и одежды. С трудом подавляя отвращение, выковыряла связку ключей и шарахнулась прочь.

Пальцы слушались плохо, и Аня промахивалась мимо замочной скважины. Третий ключ подошел, и наручники звякнули, открываясь. Затем Аня освободила Рикки, и девочка расхохоталась:

– Господи! Спасибо! Не знаю как, но у нас получилось!

– Зону благодари, – ответила Аня, трясущимися руками обыскала вивисектора, забрала у него прибор с антеннами, «макарова», протянула Рикки: – Пользоваться умеешь?

– Не-а…

– Научим, держи.

Себе она взяла АК Верова, правда запасной магазин к нему всего один. Нужно было убираться как можно скорее: наверняка на базе слышали стрельбу, и скоро сюда прибудет подмога…

В трицикле затрещала рация, и сквозь помехи пробился голос:

– Четвертый, прием, прием, это база. Слышали стрельбу, у вас все в порядке?

Рикки многоэтажно выматерилась.

– В машину, – скомандовала Аня. – Валим отсюда.

Ключ зажигания был в замке, Аня выжала сцепление, повернула ключ и тронулась. Как у порядочного автомобиля, здесь была пятиступенчатая коробка передач. Впервые в жизни Аня поблагодарила бога, что отказалась в автошколе учиться на «автомате».

Петляя между деревьями, Аня сунула Рикки датчик аномалий:

– На, зеленая точка – мы, красная – аномалии. Если увидишь красную, говори.

Рация снова затрещала, и Аня выбросила ее, оборвав шнур. Воображение рисовало карательные отряды, выдвинутые на поимку беглянок. Им ведомо то, что никому не положено знать, потому Аня не сомневалась, что на их поимку бросят лучших бойцов.

В голове зазвенело, сосны начали двоиться. Волна жара поднялась по позвоночнику, и мозг будто разлетелся тысячью осколков, впившихся в черепную коробку. В глазах потемнело, и Аня выжала тормоз, сложила руки на руле и уперлась в них лбом.

Рикки похлопала ее по плечу и спросила осторожно:

– Ань, что с тобой?

– Меняемся местами. При… приступ. Дальше поедешь ты. В глазах темно…

Аня перегнулась через дверцу, и ее вырвало.

– Но я не умею, – испугалась девочка.

Кое-как Аня выбралась из машины, ощупью обогнула ее. Рикки помогла ей пересесть, заняла водительское сидение.

– Педаль слева… нажми. Поверни ключ.

– Повернула, ничего.

– Слева педаль, а не справа, чччерт…

Заурчал мотор и тут же заглох.

– Еще раз, не отпуская педаль.

Снова заработал двигатель.

– Теперь ногу на… вот блин, башка. Держи педаль слева, на… найди ногой правую педаль, но пока не дави.

– Есть, – проблеяла Рикки, взглянула испуганно, ее лицо распадалось на три.

– Медленно отпускай левую педаль и так же медленно дави на правую.

Как и у большинства новичков, мотор заглох. Тронуться получилось с третьего раза. Трицикл на первой передаче катил между сосен, танцующих тарантеллу. Трясло так, что Аня от боли то теряла сознание, то приходила в себя. Стволы-кроны-стволы-бурое небо в разноцветных кругах. Темнота. Вспышка света, толчок…

С трудом Аня разлепила веки: трицикл врезался в сосну.

– С горки ехала, не вписалась, – сквозь слезы проговорила Рикки, погладила Аню по голове: – Ты идти сможешь?

– Нет. Я дышать не могу, как рыба, воздух глотаю. Бери прибор, – Аня почувствовала, что «плывет», вот-вот вырубится, и затараторила: – Уходи. Пистолет возьми тоже. Беги, меня… оставь.

– Не оставлю!

На мгновение тьма расступилась, и перед глазами возникло пыльное, в дорожках слез, лицо Рикки, перечеркнутое косой розовой челкой.

– Вдвоем сдохнем, ты меня не унесешь. Найди людей, расскажи. Мой брат… Дима… Вали отсюда! – крикнула Аня, чувствуя, что слабеет и падает в черноту.

Из последних сил она оттолкнула девочку и погрузилась в беспамятство.

* * *

Рикки мчала, как уходящий от погони кролик – не разбирая направления, все равно куда, лишь бы подальше от смерти. Она не думала, что смерть гораздо ближе, чем кажется, прячется на лужайках, следит за ней алчными глазами.

Прибор пищал, предупреждая об аномалиях, и Рикки огибала их по широкой дуге. Стволы неслись навстречу, кусты шиповника стегали по лицу, словно пытаясь удержать. Тапки все время слетали, штаны разорвались и повисли клочьями.

Пот застилал глаза, сердце выскакивало, но Рикки продолжала бежать. Когда заканчивались силы, падала. Смеялась, зарываясь лицом в опавшую хвою, плакала, вспоминая Аню, которая осталась там. Ей не простят случившегося, насмерть замучают.

Одуряюще пахла весенняя трава. Во время очередной передышки Рикки отползла к одуванчикам, сорвала три штуки и ткнулась в них носом. И сразу чувства нахлынули, потянуло детством, бабушкиным садом с вишней, яблонями и грушами, и она поняла – вот она, жизнь. Просто лежать и нюхать одуванчики – неописуемое наслаждение. Ведь она уже простилась и с травой, и с небом, и с солнцем.

Жалко, солнце спряталось за тучи. А может, и не жалко – не болят отвыкшие от яркого света глаза. Отдышавшись, Рикки снова побежала. Выскочила на заболоченную поляну, уставилась на колышущийся рогоз. Запищал датчик: по экрану к Рикки двигалась зеленая точка, обозначающая живое существо.

Кто это? Враг? Нет, их был бы целый отряд. Зверь? Она много слышала про мутантов Зоны. Рикки рванула на холм, ей казалось, что так она дальше уйдет от базы. Когда поднялась наверх, оглянулась: посреди болотца стояло нечто. Оно было полупрозрачным и, маскируясь под мшистую кочку, напоминало хищника из одноименного фильма.

Ахнув и выпучив глаза, Рикки удвоила усилия, поскользнулась на хвое, ободрала локти. Ей все казалось, хищник гонится следом, чтобы вырвать позвоночник и повесить ее голову на стену. Испуганная, она чуть не проворонила аномалию, но пронзительный писк датчика остановил ее. Сил больше не было. Сжимая прибор, девушка смотрела перед собой и ревела от бессилия.

Безумно хотелось жить – жадно, взахлеб, ловить каждое мгновение, а теперь неведомая тварь собралась отобрать заново обретенную жизнь. Датчик показывал две красные точки аномалий, живых существ, обозначенных зеленым, поблизости не было. Рикки же повсюду чудился полупрозрачный силуэт хищника.

Отдышавшись, она поплелась в сосняк. Силы, похоже, закончились, хотелось пить, но Рикки знала, что в Зоне встречаются очаги радиации, и утолять жажду не спешила.

Еще Рикки боялась, что бегает по кругу и вместо того, чтобы отдаляться от базы, приближается к ней. Для пущей уверенности она вынула из-за пояса пистолет, покрутила в руках. И что с ним делать? Нажать на эту вот штуку, и он выстрелит, или нужно что-то еще? Сколько внутри патронов, интересно? Один, пять, десять?

В любом случае шуметь нельзя: это привлечет внимание преследователей. Протиснувшись сквозь заросли малинника, Рикки вышла на поле, алое от маков. На другом его конце виднелись шиферные крыши деревенских домов, утопленных в буйствующей зелени.

Люди! Нужно попроситься к ним, чтоб напоили и спрятали. Посмотрев на экран прибора и убедившись, что ей ничего не угрожает, она пошла к домам, рассекая высокую, по пояс, траву. Датчик пискнул, показав скопление зеленых точек – людей. Наконец-то.

Рикки потрусила к спасению, улыбаясь от уха до уха.

Но по мере приближения к поселку радость улетучивалась: Рикки не слышала собак, коров и кур, не рычали моторы машин, не перекликались деревенские мальчишки, только ветер свистел в обвисших проводах, да где-то скрипела петлями дверь.

Выбравшись на асфальтовую дорогу, Рикки отметила, что здесь давно никто не ездил, о чем свидетельствовали грязевые наносы и укоренившаяся в трещинах трава.

У крайнего дома деревянный забор покосился и рухнул в огород. Сирень разрослась так, что полностью скрыла строение.

Сжимая пистолет, Рикки на цыпочках двинулась дальше, обогнула дом и разочарованно вздохнула, выйдя на поселковую улицу: в этой деревне никто не жил, дома пришли в запустение, плетни обветшали. Поддерживая рухнувший бетонный забор, метрах в пятидесяти гнил КрАЗ на спущенных колесах.

Когда по деревне разнесся волчий вой, до Рикки дошло, что зеленые точки – не люди, а волки или одичавшие псы, и, если она отсюда не уберется, ее сожрут.

Но волки почуяли ее – зеленые точки задвигались. Что же делать? Самое разумное – спрятаться в каком-то из домов. Пока Рикки решала, куда бежать, на дорогу вышел волкопес, запрокинул голову и завыл. Рикки рванула от него вдоль по улице, завертела головой в поисках калитки, куда можно было юркнуть, но сплошь были железные ворота.

Добежав до КрАЗа, она вскочила на ступеньку, дернула дверь, и оттуда выпало иссушенное тело водителя. Рикки захлопнула дверцу и выглянула в окно: волки окружили машину. Точнее, не волки: плешивые твари, покрытые гноящимися язвами. Они больше напоминали восставших из мертвых, чем живых существ.

Спасена!

Вскоре радость схлынула, и Рикки засомневалась в своем спасении: волки уселись вокруг машины, облизываясь. Если они никуда не уйдут, то Рикки умрет от жажды. Наверное, выпавший на нее человек так и скончался.

Вот же попадалово! Она села на водительское сиденье и показала волкам кукиш. Ничего, потерпит. Мутанты раньше проголодаются и уйдут.

Она не догадывалась, что волки спасли ее. По следам беглянки уже выдвинулся отряд карателей, у них были инфракрасные датчики, и с минуты на минуту ее обнаружили бы. Теперь же преследователи сочли ее одним из волков.

Фашистов она заметила, едва они появились на дороге, сползла на пол, поджала ноги и достала пистолет, готовая отстреливаться. Волки взвыли. Захлопали выстрелы, донеслась ругань. Завизжал раненый зверь.

Что происходило, Рикки не видела, сидела тише мыши и боялась даже дышать.

– Уверен, что она здесь? – проговорили густым басом.

Вопрошающему невнятно ответили.

Рикки готова была провалиться сквозь землю, превратиться в еще одно сиденье, стать педалью. Она была уверена, что ее и мучителей разделяет расстояние в несколько метров и уже сейчас они идут к ней.

Скулил раненый волк, тявкали щенки под днищем автомобиля, преследователи матерились и бурчали неразборчиво.

– Осмотрите дома, – распорядился басовитый. – Она не могла далеко уйти.

– Если мы со следа не сбились, – ответили ему. – Может, за человекообразным мутантом погнались.

– Ее волки уже давно сожрали бы. Наверное, поблизости орудует кукловод, – предположил кто-то третий.

Когда враги прошли мимо убежища, Рикки побоялась облегченно выдыхать – казалось, что стук собственного сердца и вздох могут ее выдать.

Хлопали двери, переговаривались каратели, а Рикки чувствовала себя маленьким загнанным зверьком, которого обложили со всех сторон.

Пересилив себя, она поднялась и посмотрела в лобовое стекло: никого видно не было. Похоже, каратели ушли, и волки тоже.

Рикки же покидать убежище не спешила – а вдруг враги вернутся?

К тому времени выглянуло солнце. По небу плыли кучевые облака, отбрасывая тени на дома, и мир полнился зловещими движущимися тенями.

Когда жажда стала нестерпимой, Рикки распахнула дверцу, слезла на землю, остановилась над убитой волчицей. Пять щенков тыкались в ее живот, искали молоко. Даже человек не испугал их.

Пригибаясь и поминутно оглядываясь. Рикки юркнула в ближайший двор. Метнулась к дому и прильнула к двери. Дернула за ручку – открыто. Вошла внутрь. Здесь побывали до нее, замок был вырван с мясом. На полу валялись полусгнившие вещи вперемешку с землей из разбитых цветочных горшков.

В кухне тоже поработали мародеры и перевернули все вверх дном, даже табуретки поломали. Рикки покрутила вентиль крана, но водопровод, понятное дело, не работал. Да и съестное тут вряд ли найдется – давно сгнило.

Выглянув из окна, выходящего в огород, она заметила колодец с накренившимся журавлем. Отыскала кастрюлю, привязала к ней веревку и отправилась добывать питье.

К счастью, вода в колодце была.

До чего же вкусной казалась вода! Рикки пила и не могла напиться, она даже об опасности забыла. Если что, датчик движения предупредит. Наполнив найденную неподалеку пластиковую бутылку, Рикки осторожно, огородами, направилась прочь из деревни.

Интересно, есть в Зоне обычные люди? Давным-давно Рикки читала о ней статьи, из которых почерпнула, что всех мирных жителей эвакуировали, Зону оградили, и пускают сюда только сталкеров – искателей приключений, добывающих артефакты и тем живущих.

В курсе ли сталкеры, чем занимаются на базе в лесу? Вряд ли. Значит, не каждый встречный – враг. Самой из Зоны выбраться будет трудно, потому, если встретится на пути один или два человека, можно с ними поговорить. Страшно, конечно, но они ж не звери.

Используя солнце как ориентир, Рикки двинулась на восток, попутно думая о том, что скоро вечер и следует подыскать место для ночлега – заброшенный дом, подвал, машину.

Детектор показал зеленую точку мутанта, и Рикки отклонилась от маршрута – свернула с дороги в поле. Лучше перебдеть, чем недобдеть.

Потом началась березовая роща, за ней раскинулось болото. Рикки сломала длинную ветку, чтобы прощупывать землю перед собой, а вдруг топь? Она рассчитывала преодолеть болото, выбраться на невысокий холм и продолжить путь по лесу.

Но когда до холма осталось метров пятьдесят, детектор показал семь точек, движущихся цепью. Чертовы фашисты! Все планы обломали.

Рикки попятилась, вступила в лужу. И что теперь? Преследователи шли на северо-запад. Следовательно, ей нужно было дальше вдоль холма, на юго-восток.

Она посмотрела на простирающееся болото и вздохнула. Там, куда предстояло идти, оно было мшистым, с торчащими из кочек сухими деревьями, похожими на скрюченные руки умертвий, с черной гнилой водой, где надувались пузыри.

Ничего. Все переживаемо. Рикки развернулась и ступила на кочку, потрогала палкой следующую, перепрыгнула на нее. Перевела взгляд на экран: фашисты приближались – надо поторопиться. Кочки тут невысокие, спрятаться негде, и она будет как на ладони.

Вскоре Рикки сообразила, что выбрала неудачный маршрут: замшелых кочек попадалось все меньше, она топала все больше по воде, предварительно прощупывая дно палкой. Шлепанцы увязали в иле, грозя потеряться. Иногда приходилось огибать озерца с черной водой по широкой дуге, отчаянье гнало вперед, напоминало, что она катастрофически не успевает.

Когда Рикки уже потеряла надежду выбраться или найти убежище, в глинистом холме замаячил грот, где можно спрятаться. Но, чтобы добраться туда, надо было переплыть озеро. Плыть она не спешила: неизвестно, что там живет, еще как утащит на дно. К спасению вела узкая дорожка из мха, туда Рикки и направилась. Осталось вброд перейти протоку, взобраться на кочку, откуда торчал рогоз, и юркнуть в грот.

На экране семь точек были все ближе, вот-вот они выберутся на обрыв, и тогда…

Рикки потыкала палкой в воду: глубоко, вязко, лучше не рисковать, а разогнаться и прыгнуть на кочку, вцепиться в мох и выползти на берег, к гроту. Расстояние в полтора метра она должна преодолеть без труда.

Рикки отошла на три шага назад – дальше было некуда, пробежалась на месте и рванула вперед. Но, когда она отталкивалась, опорная нога провалилась в мох, и Рикки плюхнулась в воду, попыталась нащупать дно, но стопы провалились в холодное, вязкое.

Сердце сковал страх, Рикки решила проплыть вперед, дернула руками и провалилась по шею. Неужели вот так по-дурацки закончится жизнь, в трех шагах от свободы? Подняв руки, Рикки потянулась к свисающим стеблям рогоза, ухватилась за пару, потянула за них и, о, счастье! Немного вылезла из трясины.

Не спешить. Медленно подтягиваться. Вот так, и еще немного. Теперь – ухватиться за пучок потолще, понадежней. Рикки протянула руку, и ее отбросило назад – стебли, за которые она держалась, оборвались и остались в руке, поднятой над головой.

Рикки зарыдала от отчаянья, потянулась к кочке и снова провалилась по шею в топь. Вязкая жижа холодила ноги, обволакивала, тянула, тянула вглубь. Вот вода достигла подбородка – Рикки задрала голову. Вот коснулась губ…

– Мамочки, – пролепетала она.

Еще пара минут, и тина набьется в легкие, трясина утащит на дно, погребет под тоннами зловонной жижи.

– Помогите! – изо всех сил заорала Рикки. – На помощь, люди! Тону!

Она была согласна даже на фашистов, лишь бы не тонуть, не задыхаться…

Вода поднялась по ноздри. Понимая, что не надо этого делать, Рикки забилась в панике и погрузилась в топь по голову. Задержала дыхание, зашлепала ладонью по воде, понимая, что это ничего не даст: даже если ее услышали, теперь попросту не заметят.

Но инстинкт самосохранения, полностью подчинивший разум, заставлял бороться до последнего.

Глава 14
Начало штурма

– Помогите! – донесся звонкий женский крик. – На помощь, люди! Тону!

Арамис вздрогнул. Кричали совсем рядом. Может, метрах в ста.

– Что это? – вскинула брови Марьяна и невольно зашагала на крик.

Чукча остановил ее:

– Ты прям, как девочка. Непонятно, что ли: мимикрант заманивает…

Дым и его мутант, стоявшие неподвижно, рванули вперед, туда, где редел лес.

– Скорее, – проговорил Дым на бегу. – Это человек, ему нужна помощь.

Арамис не стал задавать вопросов: Дыму виднее, он ведь телепат. Помчал вслед за ним и кукловодом, съехал на заднице с глинистого обрыва. К тому времени Дым уже спустился, достиг мшистой кочки и сиганул в воду, где надувались пузыри. Вынырнул, помахал рукой. Мутант Нико сломал длинный прут и протянул напарнику, лег на живот, упершись ногами в мох.

Дым снова погрузился под воду и вынырнул – мокрый, с гнилой травой на голове – ухватился за прут. Арамис уселся на ноги мутанта, чтоб его не затянуло в болото. Нико тащил прут, Дым за ворот поднимал над водой обмякшую девушку с розовой челкой.

– Черт, не успели, – заполошно дыша, над ухом проговорила Марьяна. – Она тины нахлебалась, легкие забились.

– Тина ниже, наверху – вода, – проговорил Дым, одной рукой вцепился в рогоз, второй подал девушку Арамису.

Вместе с Моджахедом он вытащил ее на бугор. Марьяна тотчас всех разогнала, оставила только Арамиса, встала на одно колено и велела:

– Подними ее, положи солнечным сплетением на мою коленку.

Арамис исполнил приказ, Марьяна надавила на спину девушки, и из ее рта хлынула вода.

– Хорошо, – проговорила она, перевернула утопленницу на спину, запрокинула ее голову и принялась делать искусственное дыхание, надавливая на грудную клетку в области сердца.

Не прошло и минуты, как девушка захрипела, закашлялась, выплевывая остатки воды, перевернулась на бок и открыла глаза.

Чукча шумно поскреб в затылке и сказал:

– Откуда в Зоне ребенок?

– Все оттуда же, из концлагеря, – проговорила Марьяна, склонилась над девочкой: – Ты как, живая?

– Хэ зэ, – прохрипела спасенная, пытаясь уползти в рогоз.

– Не бойся, мы не причиним тебе зла, – продолжила Марьяна.

Девочка, наконец, сообразила, что чуть не умерла, всхлипнула и разрыдалась.

– Отпустите меня, – прорывалось между рыданиями. – Я не хочу на опыты. Я никому ничего не скажу! Люди вы или нет?

– Они мучают даже детей? – возмутился Боров. – У меня дочка такая же, черт, сволочи.

Марьяна уложила девочку на колени, пока та рыдала, гладила ее по голове и объясняла:

– Понимаешь, натовцы отбирают сотрудников, у которых, как бы это сказать… В общем, обиженных на весь мир. Мы для них не люди – просто инструмент, объекты. Самое мерзкое, что натовцы не отсвечивают, всю грязную работу делают их верные псы. Кстати, граждан России среди них почти нет: грузины, украинцы, прибалты.

Арамису вспомнилась Пани Яна. Она украинка, вот, откуда акцент! Панночка – не простой сталкер, а натовский сотрудник, который поставляет амерам биологический материал, и Сокол так попался! Интересно, он еще жив?

Дым, который топтался неподалеку, уселся рядом с девушкой, тронул ее за плечо:

– Извини, мне очень нужно знать. Ты видела других заключенных?

Вытирая нос предплечьем, спасенная села, судорожно вздохнула и пролепетала:

– Да, но не всех, некоторых держат в закрытых боксах. Мужчин отдельно от женщин.

Встав на четвереньки, она задрала мокрую пижаму. И Арамис невольно сжал кулаки: всю ее спину покрывали розовые шрамы.

– Еще на животе есть, – сказала девочка. – Печенку резали, смотрели, отрастет ли назад, если дать мне какую-то фигню. Отросла.

– Убивать, – прорычал Боров, вцепился в автомат.

Дым продолжил допрос:

– У меня там сестра, попытайся вспомнить молодую женщину лет тридцати, кареглазую блондинку…

– Это ж Анька, – бесцветно улыбнулась девочка. – Мы в одной камере сидели, она помогла мне сбежать, но у самой начался приступ… – она схватила Дыма за руку и затараторила: – Ее убьют за то, что случилось… А ведь она была права, ты за ней идешь! Надо торопиться. Убьют же ведь!

Дым встал и заходил взад-вперед вдоль берега, потирая белую щетину на подбородке. Увидев его на фотографии, Арамис подумал, что Дым – блондин, теперь же стало ясно, что в свои тридцать с небольшим он совершенно сед.

Арамис развел руками:

– И что делать будем, товарищи?

Мутант вполне по-человечески скрестил на груди когтистые лапы, уставился на Дыма, тот кивнул и проговорил:

– Что планировали, то и будем. Вы как хотите, мы с Нико пойдем на базу и попытаемся что-то сделать. Моей сестре действительно угрожает смертельная опасность. Она убила нескольких сотрудников, в общем, мутная история, я так толком и не понял, что там случилось, – он снова сел возле девочки, потрепал ее по плечу: – Спасибо, ты очень помогла, Римма.

Девочка вытаращила на него глаза:

– Откуда?…

Марьяна улыбнулась:

– Он мысли читает, так что поосторожнее.

Придерживаясь за Марьяну, Римма встала, шагнула вперед и шарахнулась от Нико. Он залился кудахтающим смехом и сделал «козу рогатую». На губах спасенной появилась бледная улыбка.

Не веря, что получит нужный ответ, Арамис спросил:

– Римма, ты случайно не видела там мужчину, молодого, темноволосого…

Девочка мотнула головой:

– Нет, мужчин держат отдельно.

– Она правда его не видела, – подтвердил Дым, и Арамис снова напомнил себе, что надо быть аккуратнее с мыслями: не думать о груди Марьяны…

Мутант опять раскудахтался, Дым с интересном посмотрел на грудь сотрудницы ФСБ и понимающе кивнул. Арамис цыкнул зубом и напомнил себе, что про грудь и круглую попу Марьяны… Покосился на Дыма, тот делал вид, что не слышал. Или он деликатничает и не подслушивает?

Мысли же, заразы, снова и снова возвращались к запретному. Это все равно, что детские байки «не думай о белой лошади – кошмар приснится».

– Давайте побыстрее определимся, – предложил Дым. – Я иду прямо сейчас. Кто со мной, кто остается?

– Мы с Чукчей идем, – прогудел Боров, его узкоглазый друг с готовностью кивнул.

Эта парочка напоминала Арамису суровую версию Винни-Пуха и Пятачка, только в роли медведя был Боров.

– Я с вами, – Римма вздернула голову. – У меня с ними свои счеты.

– Мужики, – вздохнула Марьяна. – Мы плохо вооружены, нас мало. Мне не составит труда связаться со своими сотрудниками и провести операцию…

– У нас нет времени, – оборвал ее Дым. – Совсем. Мы это уже обсуждали. Если хочешь, возвращайся и девочку забирай. Я ж вижу: ты боишься остаться одна, потому что окрестности кишат врагами, и пытаешься нас переубедить…

– С тобой бесполезно спорить, – сдалась она. – Я с вами. Только давайте продумаем, как будем действовать. Господи, мы безумны…

– Она права, – кивнул Моджахед. – Вот, поднимемся в лес, сядем и хорошенько подумаем. Только девочку я бы с собой не брал – жалко.

– Хе! – помотал головой мутант, топнул.

Дым донес его мысль:

– Нико был на базе давно, там многое изменилось, и свежие знания девочки пригодятся.

– Так что с планом? – спросила Марьяна, подбоченясь.

Арамис зашагал к склону, говоря:

– Сначала переместимся в более приятное место, там и обсудим.

Мокрая, всклокоченная девочка шагала рядом с Арамисом и, несмотря на произошедшее, вид имела решительный.

– За мной гонятся, – проговорила она. – Это точно, и они могут в любую секунду прийти.

– Не волнуйся, за нами тоже гонятся, – успокоил ее Дым. – Так что мы готовы.

Арамис давно наблюдал за ним. Удивительное дело, но, что бы ни случилось, его лицо оставалось будто высеченным из камня. В минуты сильных волнений лишь немного раздувались его ноздри и глаза чуть прищуривались. Почему-то он больше походил на мутанта, чем Нико. В конце концов, Арамис утешился тем, что у него и Дыма разные темпераменты, потому спецназовец ему и непонятен. Хуже было другое: Марьяна посматривала на него с нескрываемым любопытством, если не сказать – с жадностью. Женщин всегда тянет к мутным личностям. Или ее интерес в другом?

Сам же Дым бульдозером устремился к цели. Или своего добьется, или погибнет, причем последнее его не пугало.

Спустя пять минут заняли небольшую полянку в сосняке. Арамис и Боров стояли на стреме с автоматами наизготовку, остальные уселись прямо на землянику. Римму, которая была одного роста с Марьяной, переодели в сухое, только обувь агента ФСБ ей не подошла, и она задумчиво глядела на шевелящиеся поцарапанные пальцы.

– У меня был прибор, который показывал аномалии и людей с мутантами. Жалко, сгинул, короче. Ну, когда тонула.

Арамис подумал, что пропал бесценный прибор, жаль. Хорошо, Нико остался. В разговоре он почти не участвовал, одним ухом слушал говоривших, вторым – лес. Если быть внимательным, лес предупредит о чужаках: птицы защебечут по-другому, вдалеке разорется сорока или сойка, хрустнет ветка под ботинком врага. Мутанту Арамис доверял, но расслабляться не собирался.

– Вот что я предлагаю, – проговорил Моджахед, усаживаясь и скрещивая ноги по-турецки. – Но это займет время. Есть у нас, «рабов», люди, которые занимаются переправкой в вышеуказанную базу беглых зэков…

– Так вы, твари, в курсе? – Марьяна от досады чуть не подавилась бутербродом.

– Нет. Простым смертным туда ход заказан. Официально база называется «Ивушка», нам говорилось, там исследуют артефакты. Но я и предположить не мог, что в двадцать первом веке в европейской стране возможен форменный концлагерь! Где к тому же гибнут ни в чем не повинные люди.

– Ах ты ж, – Боров схватился за автомат, но Моджахед вскинул руки:

– Сам этот отряд не в курсе, что делается на базе, простых смертных туда не пускают, я как-то пытался напоить и разговорить одного из бойцов. Так вот, туда идет набор. Будь у нас побольше времени, можно было бы к ним устроиться и подобраться к базе вплотную. Но увы.

– Достаю козырь из рукава, – улыбнулась Марьяна, победно осматривая вытянувшиеся лица. – Мы подобную операцию провернули. Мало того, у меня на базе есть «крот», он находится там постоянно и держит меня в курсе.

В сердце Арамиса шевельнулась надежда, и он проговорил:

– А про Сокола он знает?

– Не спрашивала, мы редко выходим на связь. Понимаешь, Арамис, человеческий материал ограничен, без надобности подопытных не убивают, некоторые годами там живут. Так что, скорее всего, Сокол жив. Правда, нет гарантии, что он в прежнем состоянии. Хорошо, если его просто резать будут или инфицировать. А если он превратился во второго Нико или, хуже того, лишился рассудка?

Арамис прищурился:

– Считаешь, что тогда его не надо выручать?