Текст книги "Мы - сталкеры. Загадки Зоны (сборник)"

Автор книги: Александр Шакилов

Соавторы: Виктор Глумов,Сергей Коротков,Константин Скуратов,Владимир Андрейченко
сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 74 страниц)

Глава 8
Схрон

Сталкеры гибнут часто. И после них остается оружие, ПДА, припасы. Кое-что забирают товарищи, но большая часть амуниции так и гниет в Зоне. Нико знал это и подбирал, что валяется.

Схрон его располагался в близлежащей деревне, в обычном погребе – треугольная крыша, поросшая травой, земляной пол с дыркой, приставная лестница. Дым уже привык беседовать с мутантом вслух, поэтому осведомился:

– А ну как выброс и сталкеры прятаться сунуться?

«Не сунуться, далеко от сталкерских путей, на карту маршрут не нанесен, убежище не помечено. А выброс мы уже пересидели, у меня защитные артефакты были. Иначе спеклись бы у нас мозги».

И действительно, попасть сюда можно было только по устью ручья, потом – по кочковатому, заросшему молодым березняком полю (хорошо, что Нико чувствовал аномалии, без него Дым не прожил бы и часу, и так босую ногу наколол, да еще муравьи искусали – не хватало вляпаться во что-нибудь особенно пакостное). Дым вконец измучился, наверное, после отравления, и заметно хромал.

Погреб его не воодушевил: подумаешь, таких в каждой деревне полно – считай, любой зажиточный селянин ставит, хранит там капусту, яблоки, картошку и бессчетные банки с вареньем. Он ожидал обнаружить под землей обиталище Нико – должен же мутант где-то скрываться от досужих взглядов – а обнаружил любовно оборудованное хранилище оружия.

Электричества здесь, естественно, не было, и Нико разжег керосинку. Влажный, прохладный воздух подземелья наполнился специфическим ароматом загородного уюта: будто бабушка жива, и маленький Димка – у нее в гостях, в деревне, идет гроза, отключили свет, бабушка от спички поджигает фитиль, керосинка пахнет остро, а бабушка собирает ужин: картошку, притрушенную укропом, домашние соления, мутноватую бутыль самогона для отца, яблочный сок – для внуков, смородиновую наливку – для мамы, да еще – жареную рыбу, которую папа с Димкой притащили утром с горной реки…

Вместо банок с вареньем вдоль стен располагались стеллажи с оружием.

Нико рассортировал его, как сумел: огнестрельное отдельно (нарезное, гладкоствольное), взрывчатка и гранаты – отдельно, холодное – отдельно. Видно было, что мутант проводил в арсенале много времени: на любовно выструганных, светлых, лакированных, явно самодельных, полках все лежало и стояло в четком порядке, по эпохам, видам, странам-производителям.

Дым аж присвистнул от удивления. Такого ему еще видеть не приходилось: схрон кукловода представлял собой нечто среднее между магазином и музеем, и Дым был здесь единственным посетителем.

«Нравится? – с гордостью подумал Нико. – Я собирал это с того момента, как освободился. Жалко, ты в артефактах не рубишь – коллекции позавидовал бы любой сталкер. У меня здесь артов на целое состояние и на любой случай жизни, стоит только подумать, что именно брать с собой».

– У тебя здесь оружия на целые годы тюрьмы, – откликнулся Дым.

Нико старательно, хоть и жутковато – никто не назвал бы его обаятельным – улыбнулся.

«Брось, в Зоне полно свободного оружия, больше, чем в Чечне».

Дыма передернуло. Нико заметил и огорчился: он не хотел обидеть или задеть единственного друга.

– Ничего, – успокоил его Дым, – ты меня не обидел. Как-нибудь расскажу про свою работу, и ты все поймешь. Можно мне посмотреть?

«Конечно! – с радостью ответил Нико и тут же прибавил смущенно: – Я буду даже рад. Понимаешь, я не рассчитывал, что кто-нибудь увидит мой арсенал, даже использовать его не думал. Это так… коллекция».

Дым побрел по погребу, Нико с керосинкой следовал по пятам, и теплый свет лампы выхватывал из тьмы отдельные экземпляры его «коллекции». Мутант был абсолютно прав: тут было целое состояние, мечта мафиозо средней руки.

До этого Дым не задумывался о том, каким путем оружие попадает в Зону, правду сказать, он вообще не думал об оружии, знал только одно: у врага оно есть, у них с Нико – нет (обуви, если честно, и той нет), теперь настала пора удивляться и анализировать.

Вот – оружие отечественного производства. Тут все понятно: Зона охраняется войсками, отсюда – «калаши», «макаровы», «стечкины», и прочее стандартное. Боеприпасы аккуратно сложены отдельно, сообразно тому, для чего предназначены. А вот, например, пистолет «Форт», взятый на вооружение в Украине – тоже ясно, откуда. Озадачили Дыма противопехотные мины времен, наверное, Второй мировой войны. Такой рухлядью не только пользоваться опасно – он хранить бы ее не стал.

Впрочем, трехлинейки смотрелись не менее странно. Были в запасе у Нико и наганы, и маузеры.

– Откуда музейные экспонаты? – только и смог вымолвить Дым.

«Нашел, – ответил Нико, – тут же воевали вовсю, вот кое-что и осталось. А с некоторыми экземплярами сталкеры бегали, откуда к ним попало – понятия не имею».

Дым представил себе механизм покупки «мосинки» – и удивился настойчивости людской. Конечно, инструмент надежный – обе мировые войны российские солдаты винтовкой пользовались, и ничего. Представленный экземпляр был произведен, наверное, в конце девятнадцатого – начале двадцатого века. Приклад деревянный, деревянная же ствольная накладка. Магазин на четыре патрона, под снайперский огонь винтовка не модернизирована – нет оптики… Конечно, прицельная дальность у трехлинейки неплохая – метров четыреста будет, но ведь существует более удобное оружие! Наверное, все же сталкер-романтик не покупал эту винтовку – от деда, а то и прадеда по наследству досталась…

Револьвер системы Нагана, надо думать, тоже достался кому-то по наследству. Или в Зоне побывал свихнувшийся коллекционер оружия, решивший снять экспонаты с ковра и использовать для охоты на радиоактивных кабанов и прочую живность.

С наганом Дым как-то игрался и понял: если стрелять из него еще можно научиться, то попадать – проблематично. И как предки с этим воевали – непонятно. Большой настойчивости и личной храбрости были люди.

Имелись у Нико в подвале и охотничьи двустволки, и спортивные мелкашки и даже – чудо чьей-то наивной дурости! – пневматический «Хатсан», навороченный, с хорошей оптикой. Стоит, наверное, как «калаш», а толку – никакого.

Впрочем, кроме музейных экземпляров и стандартного армейского оружия, были и по-настоящему стоящие вещи. И вот их вид заставил Дыма задуматься по-настоящему.

Если оружие отечественного производства, обладая желанием, настойчивостью и деньгами, можно было купить на черном рынке (а дробовик или охотничью двустволку и взять совершенно легально), то, скажите на милость, что в коллекции упорного мутанта Нико делает «Тавор»? Вещь, конечно, удобная, Дым с удовольствием из него работал пару раз, но купить на территории России, мягко говоря, проблематично.

Впрочем, еще сильнее его поразил стенд со стволами, принятыми на вооружение в странах НАТО. Автоматические винтовки, снайперки, пулеметы, пистолеты. Вот, например, «Зиг-Зауэр P226Е2», модификация 2010 года, разработанный специально для армейских подразделений США, но использующийся ФБР – армия предпочитает «Беретту». Оружие с замечательными характеристиками, удобное, эргономичное даже, под патрон 9х19 «Парабеллум», который у нас опять-таки в магазинах не купишь. Магазин, между прочим (Дым взял пистолет в руки и вдумчиво осмотрел), под двадцать патронов. Серьезная машинка.

Значит, НАТО. И не просто НАТО – спецподразделения США.

Что они забыли в Зоне? Впрочем, ясно что, и не нужно уточнять у Нико: артефакты.

– А кроме оружия у тебя что-нибудь есть? – спросил Дым, отчаявшись выбрать что-нибудь из слишком богатой «коллекции». – Чтобы решить, с чем пойдем, нужно время. А в одном мокасине я всяко много не навоюю.

Нико указал на шкафы. Самодельные, как и стеллажи с оружием, они были битком набиты формой. Вещи с мертвецов. Дыма передернуло.

«Я не обирал трупы! – возмутился Нико. – Я нашел несколько схронов и позаимствовал вещи. Сталкеры – народ запасливый».

«Запасливый, – подумал Дым, – как хомяки». Наверное, обживись он в Зоне и стань сталкером, тоже хранил бы обувь и одежду в надежном месте – вряд ли здесь есть магазины тактических шмоток. Роясь в запасах, он сделал вывод: сталкеры делятся на богатых и не очень. Не очень обеспеченные предпочитают армейский камуфляж, армейские же берцы, а вот «денежные мешки» – дорогие тактические шмотки. Дым с удовольствием выбрал штаны 5.1.1 с накладными карманами и съемными наколенниками, их же футболку и полевой рюкзак на 36 часов автономного существования, кепку, куртку. Повезло: нашлись ботинки Lowa с гортексом, светло-бежевые, как раз на его размер. Стоят как пять пар нормальной обуви, но в жару в них комфортно, в холод тоже и не промокают. Приодевшись, Дым почувствовал себя героем фильма BBC о выживальщиках: модный, стильный, современный. Рюкзак он щедро обвесил подсумками. Нашлись у Нико и лекарства, и Дым с удовольствием укомплектовал аптечку всем необходимым – от жгута и бинта до универсального антидота, без которого решил в Зону пока не ходить.

Нико наблюдал за приготовлениями с умилением – чисто родитель будущего первоклассника при сборах в школу.

– Надо нам и тебя приодеть, – решил Дым, – будешь ты у нас, Нико, первым в истории тактическим кукловодом.

Нико, однако, от тактических шмоток отказался, предпочел камуфляж. Только обувь взял такую же, как у Дыма – поверил его опыту.

Выглядел мутант в пятнистых шмотках на все сто – встречным обеспечен глубокий культурный шок, переходящий в когнитивный диссонанс.

Следом за шмотками пришло время снаряги: палатка и спальники по теплому времени года не нужны, только место занимают и веса прибавляют, а вот маленькая газовая горелка с баллоном газа, небольшой котелок, фонари, нож, несколько метров паракорда, карабины, стропорез, проволока, таблетки для дезинфекции воды, дозиметр – вещи в Зоне необходимые.

«Возьми ПДА, – подумал Нико, протянув Дыму похожий на смартфон прибор. – Все сталкеры ходят с ПДА. На нем – карта и других сталкеров можно видеть».

– Я не сталкер, – отказался Дым, – и не хочу видеть других – тогда и они смогут видеть меня. А вместо карты у меня есть ты.

Нико смутился – отвык от похвалы и вел себя, как малый ребенок.

Дым добавил еще несколько необходимых мелочей.

– Давай теперь разбираться с вооружением и снарягой, – засунув в рюкзак запас армейских рационов, сказал он. – Что ты там говорил про артефакты?

До сих пор он не видел близко то, чем живут сталкеры Зоны, основной, так сказать, предмет экспорта. На отдельно отведенной полке стоял ряд контейнеров – герметически закрывающихся стеклянных и пластиковых, от маленького (как для анализа мочи) до большого, похожего на литровую банку. Брать что-либо в руки Дым не решился – мало ли. Некоторые артефакты напоминали камни, клочья ваты, засушенный мох, другие, казалось, не были материальными – так, один контейнер наполняло опаловое сияние, будто фонарь просвечивает сквозь густой туман.

– И что зачем? Давай, Нико, ты отберешь, что нам пригодится.

Мутант принялся перебирать контейнеры, попутно объясняя:

«Это – «облегчалки», чтобы лишний вес не таскать. Вот это – седая паутина, останавливает кровотечение, надо только приложить. Это называется жабий камень, – он показал маленький контейнер с мелким желтым песком, – помогает от лучевой болезни. Здесь же не только аномальное излучение, местами Зона фонит. Принимать, если хапанул дозу радиации, перорально. Контейнера хватит на два раза, только крышку закручивай – на воздухе жабий камень разлагается. Это, – казалось, следующий контейнер был наполнен мукой, – мучница, заживляет раны, надо, значит, посыпать».

Дым размеренно кивал, складывал контейнеры в рюкзак («облегчалки» и правда работали – масса раза в два уменьшилась). Нико задумался, почесал подбородок, перешел к другой полке.

«А тут у меня – оружие. Едкий пух – кидаешь контейнер во врага, он разбивается, зона поражения – около трех метров, действие – как у «черемухи», все чихают и кашляют».

В контейнере плавали невесомые серебристые пылинки. Его Дым завернул в тряпицу – еще разобьется.

«Это – “ифрит”, – в контейнере трепетали языки огня. – Штука круче напалма. Радиус поражения – пять метров, выжигает все живое и неживое, с ним осторожнее. Открыл крышку – и сразу бросай, не жди. Это – “громовуха”. Ну, бомба и есть бомба. Что та лимонка, не смотри, что на гальку похожа… Что еще?»

– Что-нибудь громкое, типа светошумовой гранаты.

Светошумовую гранату Дым уже приметил на полке, но артефакт с аналогичным действием не повредит.

«“Чертово яйцо”! – провозгласил Нико и снял с полки булыжник, ни во что не упакованный. – Только его нужно активировать – подогреть, хотя бы зажигалкой. И положить в нужном месте. Через пять минут рванет – никому в радиусе десяти метров мало не покажется!»

Дым с уважением покивал. Хорошо воевать в Зоне: кроме придуманных человечеством приспособлений для убийства себе подобных есть еще природой-матушкой изобретенные.

«Это все – очень редкие артефакты, – похвастался Нико, – “чертово яйцо” если продать, можно квартиру в Москве купить. Однушку, конечно, и в Бутово, но можно. Я за ним полгода охотился – из спортивного интереса».

– Постараемся все не истратить, – пообещал Дым, впечатленный ценой, – обойтись пополняемым ресурсом.

«На такое дело мне не жалко, – ответил Нико. – Сам посуди, зачем мне квартира в Москве? Что я, в журналистику вернусь? Ты представь, как я со своей мордой интервью у кого-нибудь беру».

Дым не выдержал – рассмеялся.

– Ладно, ты возьми, что еще считаешь нужным, у меня уже голова опухла. А я займусь все-таки оружием.

Выбирая оружие, в первую очередь Дым руководствовался соображениями целесообразности, а потом уже – грузоподъемности команды. Итак, задача: освободить сестру, которую удерживают на территории бывшей военной части. Охраны там – уйма, и вдвоем базу не взять, даже если вооружиться до зубов. Пожалуй, не помогут ни артефакты, ни навыки Дыма, ни способности Нико. Выход единственный: привлечь союзников.

Но это не значит, что самим стоит ограничиться ножами. Зона, пожалуй, вообще такое место, где безоружному лучше не ходить – не выживешь. Дым оценивающим взглядом окинул арсенал мутанта. «Мосинка», конечно, оружие легендарное, но пусть остается здесь: ей место в музее, с середины двадцатого века человечество изобрело много чего полезного.

Во-превых, конечно же противопехотные мины. Во-вторых, гранаты и артефакты. В-третьих… Дым задумался. Он не был суперменом и много на себе утащить не смог бы. А предстоит схватка с организованным противником, значит, скорострельность – в приоритете.

Израильский «Тавор» подходил идеально: легкий, но мощный. И патронов к нему у Нико достаточно.

Кроме потенциального противника, удерживающего Аню, существуют мутанты. Дым вспомнил, как валялся с горячкой после поражения ядовитой лианой и какие существа подкрадывались к нему. Не все создания Зоны такие дружелюбные и разумные, как Нико, и бой, может быть, придется вести с короткой дистанции. А значит – пистолет.

Существует расхожее (и неверное) мнение: чем больше ствол, тем труднее управляться. Дым знал – научиться сносно стрелять из дробовика легче, чем из пистолета. Конечно, для настоящего мастерства требуются постоянные тренировки, но из ружья попасть в цель гораздо проще.

Пистолет же требует тренировок. И к каждому привыкаешь до тех пор, пока оружие не станет продолжением руки, частью тела.

Поэтому Дым с некоторым сожалением отверг натовский «Зиг-Зауэр»: нет времени попрактиковаться.

«Макаров» и «Форт» он тоже отверг: низкая прицельная дальность.

Осталось довольно много экзотики, но воевать с маузером в руке Дым не был морально готов, редкое оружие других стран его по той же причине не устраивало, а вот старый добрый кольт – вполне. Оружие американских полицейских. Дым к нему с детства, обчитавшись детективов, питал некоторую слабость.

Как в том анекдоте: во-превых, это красиво.

А во-вторых – сорок пятый калибр.

Он думал вооружить Нико так же, но мутант отказался:

«Не привык я. “Калашников” и ПМ – вот мой выбор». Дым вынужден был с ним согласиться.

Укомплектовав рюкзаки (сменные носки – вещь в походе незаменимая; многие недооценивают важность белья, а ведь сухие и целые ноги – залог успеха!), Дым занялся собственным физическим состоянием. Он не сильно доверял артефактам, но Нико очень советовал посыпать пропоротую стопу мучницей, а для общего тонуса рекомендовал еще какую-то дрянь, похожую на китайский зеленый чай, – такие же катышки серо-зеленого цвета.

«Живица, – активно советовал Нико, высыпав столовую ложку катышков на ладонь. – Остается в выгоревшей “молнии”, встречается редко. Пожуешь – и двое суток бодр и весел, отходняка никакого, все болячки – как рукой снимет».

– Ладно, – проворчал Дым, – давай.

Живица на вкус была трава травой – довольно горькая, вяжущая. Полон рот слюны, челюсти сводит. Но уже через минуту Дым почувствовал прилив сил.

Нико – тактический, хоть сейчас фотосессию рекламную устраивай – тоже закинулся снадобьем.

«Можно выходить, – подумал он, – давай я включу ПДА и гляну, где в округе сталкеры».

– Не нравится мне эта идея, – возразил Дым. – ПДА наверняка принадлежал кому-то погибшему, не хочу светиться, нам лучше себя не обнаруживать».

«А как тогда ты собираешься искать союзников?»

– Методом ненаучного тыка. Ты в сталкерских группировках разбираешься? – Нико кивнул. – Значит, знаешь, с кем можно иметь дело. И знаешь, где они обычно ходят, какими путями, так?

«Почти. Ну, могу вывести в посещаемую часть Зоны. С военсталами я бы связываться не стал, сам понимаешь, военные».

Дым призадумался. Коллеги, пусть и из другого подразделения, – это хорошо. Но… сразу возникнут проблемы. Даже если не принимать во внимание такую глобальную проблему, как мутант Нико – его моментально на опыты заберут. Во-превых, станут выяснять, как Дым оказался на режимном объекте. И поди докажи, что ты – офицер, был похищен недругами… Во-вторых, до сих пор так до конца и неясно, кто именно похитил Дыма. Может, и правда операция была оплачена шпионами других государств, а может, все-таки свои «расстарались». И тогда с армией лучше дела не иметь.

В общем, он согласился с Нико.

«Я бы обратился к анархистам. Не к последователям Кропоткина, а к сталкерам из группировки “Анархия”. Они довольно симпатичные в массе своей, но плохо организованные. А идеально было бы найти какого-нибудь авторитетного сталкера-одиночку. Чтобы он нам поверил и всех поднял. Знаешь, во время Выброса в Зоне не остается группировок. Каждый помогает каждому. Это потом – вражда, перестрелка, но перед общей бедой люди объединяются. И воевать, думаю, против общего врага пойдут всем миром».

Нико все-таки был идеалистом. Дым думал о людях гораздо, гораздо хуже. Особенно после предательства Капусты и Нагана.

Они подхватили рюкзаки, довольно увесистые, несмотря на «облегчалки», – патроны вовсе не легкие – и выбрались из подпола.

«Пойдем вдоль ручья, – решил Нико, – через пару часов будем в более-менее людном месте».

На том и порешили. Нико чувствовал аномалии, отпугивал враждебных мутантов, и идти с ним было довольно легко. Дым просто наслаждался тем, что ничего не болит, он наконец-то действует, и можно идти вперед, не опасаясь за каждый шаг.

Они двигались вдоль русла, истошно квакали лягушки – звук получался объемный, мощный, пели птицы, солнце пригревало, от воды тянуло тиной и свежестью.

Внезапно Нико остановился:

«Впереди – люди. Кажется, там заварушка».

– Обойдем?

«Там женщина, – с тоской подумал Нико, – ей страшно и плохо. И вроде противники ее связаны с натовцами. Я даже уверен в этом».

– То есть не наши напали на наших?

«Ну да».

– А знаешь, Нико, кажется, это – хороший повод завязать полезное знакомство.

Они двинулись вперед осторожно, чтобы не спугнуть вероятного противника, готовые в любой момент открыть огонь.

Глава 9
Предпоследний шанс

– Помогите, она мертвая! Холодная и не шевелится.

– Заткнись, – рыкнул охранник, останавливаясь напротив двери в Анину камеру.

Змея прижалась к стене, сосредоточилась, готовая убивать.

Дверь распахнулась, в камере зажегся свет. Охранников было слишком много – шестеро, две тройки. Впереди стоял уже знакомый Ане вохровец – наверное, пересменка у них в полночь. Драться она передумала: в одно лицо против нескольких противников разве что герой голливудских фильмов выйдет. Но в реальности даже самого умелого рукопашника двое-трое противников «уделают».

Что ж, как ни противно, придется опробовать первый вариант – «я женщина и я влюбилась».

– Чего орешь, сто сороковая?

– Труп! Мертвая! – выпалила Аня, старательно изображая страх перед смертью.

Охранник оглянулся на сопровождающих.

– Еще одно тело. Так. Веров, Глебов, берите сто тридцать пятую.

Аня посторонилась, пропуская охранников. Веров и Глебов, похожие, словно однояйцевые близнецы, приблизились к трупу, сдернули одеяло, безо всякого почтения подняли женщину. Главный вохровец стоял в дверях, еще двое ждали в коридоре, и Аня по-прежнему не решалась действовать. Давно не приходилось флиртовать! Аня вообще предпочитала прямые отношения, без флирта и заигрываний: все понимают, кому и что нужно, так зачем лицемерить? Один известный ученый, лауреат Нобелевской премии, знакомство в баре начинал фразой: «Девушка, если я куплю вам выпить, вы со мной переспите?» – он считал, что глупо тратить время на условности…

Она поглубже вздохнула, попыталась придать лицу очаровательно-испуганное выражение, выпрямилась, будто не драный халат на ней был, а вечернее платье, и проблеяла:

– Офицер, вы же не оставите меня здесь? Страшно в комнате, где кто-то умер!

Офицером мальчишка, конечно, не был, и Аня надеялась, что лесть подействует.

– Здесь в каждой комнате «кто-то умер», – буркнул вохровец.

Сочувствия в его взгляде не появилось. Но он хотя бы не такой примороженный, как лаборантка Сова. Похож на человека.

– Но я не могу здесь остаться!

– А кто тебя спрашивает, сто сороковая?

Голос у вохровца был злой – еще бы, такая неприятность под конец смены. Аня действовала осторожно, будто шла по хрупкому, в промоинах, весеннему льду: ошибись – и конец. Эти ребята шутить не будут, для них люди – расходный материал.

Аня попробовала заплакать, но получилось только растерянно захлопать глазами. Она обеими руками взялась за ворот халата, пытаясь выглядеть трогательно.

– Пожалуйста…

– Заткнись, мясо, – посоветовал вохровец.

Аня сникла. Такая неудача. Неужели ничего не получится?

– Веров, Глебов, – приказал вохровец, – тащите к доктору.

– К которому?

– Давай к дежуранту.

Труп подняли и вынесли из камеры. Аня поняла, что сейчас останется одна и шанс будет упущен. А этого попросту нельзя допустить: времени осталось совсем немного. Вохровец с ключом повернулся, чтобы выйти, и Аня схватила его за руку.

Реакция у парня была довольно медленная: он, конечно, высвободился, но через секунду-другую, и за это время произошло нечто странное. Аня знала, что люди ее слушаются – было такое природное качество, позволившее выжить в детдоме и позже. Если Аня от кого-то чего-то сильно хотела – она это получала. Димка мог чувствовать эмоции других людей, а сестра – немного прогибать их волю. Развитая эмпатия и развитая харизма. Аня умела «ловить» момент, когда человека можно было подтолкнуть в нужную сторону. Чаще всего физический контакт для этого не требовался, достаточно было диалога…

Охранник дернулся, будто его ударили током, и открылся: Аня поняла, что может легко его продавить. Она воспользовалась возможностью рефлекторно (собственно, за годы жизни она так и не поняла, как именно харизма действует). Кажется, в этот раз получилось быстрее и сильнее – наверное, повлияла стрессовая ситуация.

Аня не придумала ничего лучше, кроме как подстегнуть мысли и устремления парня в нужную ей сторону.

Вохровец остановился, внимательно посмотрел на Аню. Перевел взгляд на сотрудников:

– Свободны. Ступайте, я догоню.

Ему ответили гаденькими понимающими усмешками. Ане стало противно, она представила, как часто на ее месте оказывались другие заключенные, одурманенные и слабо осознающие происходящее. Интересно, руководство комплекса подобное насилие поощряет или просто закрывает глаза?

Тяжелая дверь закрылась, вохровец повернулся к Ане, внимательно ее осмотрел, взял за подбородок, развернул лицо к свету:

– Сейчас, сто сороковая, я сделаю так, чтобы ты не боялась.

При других обстоятельствах он мог быть даже не очень противным. Молодой парень, лет, наверное, двадцати – двадцати двух, светлоглазый, с коротко, по-уставному, подстриженными темными волосами, крупным тонким носом, пушистыми бровями. Вот только взгляд у него был… Аня не привыкла к тому, что на нее смотрят как на вещь, а не как на человека, и потому мальчишка показался ей мерзким.

Вохровец взялся на пряжку ремня.

Пора было действовать. Аня качнулась вперед, будто собираясь поцеловать парня, закинула руку ему на плечо и провела хэдбат, по-русски называемый «послать на Одессу»: резко боднула вохровца в переносицу.

Существует миф, что таким ударом человека можно убить, дескать, какие-то кости входят прямо в мозг… но в носу костей вообще-то нет. А вот для оглушения и длительного выведения из строя удар вполне годится: вохровец схватился за разбитый нос и собрался взвыть, но этого Аня допустить не могла. Рывком за плечи она развернула охранника спиной к себе и завела руку ему под подбородок, вторую положив на затылок. Прием назывался «мата леон», и Аня его уважала за эффективность. Парень попытался сорвать заведенную руку, но, видно, рукопашному бою его не учили, а может, все знания выбил первый удар. Аня свела локти, пережимая сонные артерии. Вохровец потрепыхался еще немного – и обмяк. У Ани был выбор: или додушить его (через минуту-другую мозг, лишенный кислорода, умрет) или оставить в камере. Будь на месте мальчишки явный враг или толстый «доктор»-вивисектор, она бы не колебалась ни минуты.

Но парень, в конце концов, ничего дурного не сделал. Даже остаться в камере решил не по доброй воле.

Проклиная собственную мягкотелость и сентиментальность, Аня разжала руки, доволокла охранника до постели и задумалась. На ней была ночнушка и халат, причем рукава хорошо так залило кровью – не самая подходящая одежда для попытки побега. Она сняла с парня штаны и куртку, футболку – тоже, а вот ботинки оказались безнадежно велики. Собственно, черная форма тоже была велика, и в ремне пришлось проковырять лишнюю дырочку, а рукава и штанины обрезать ножом, найденным у охранника в кармане, но этот костюм явно лучше подходил для задуманного.

Аня разорвала простыню на длинные полосы, скрутила их в жгуты, связала охранника: руки за спиной, лодыжки – вместе, потом – ноги подтянуть к рукам так, чтобы в коленях согнулись. В рот Аня затолкала кляп. Конечно, оставался шанс, что парень задохнется… и все же, учитывая обстоятельства, она поступила с ним гуманно. И шум раньше времени вохровец не поднимет, а дружки не будут его беспокоить – решат, что развлекается.

Только бы в пересменку не попасть…

Из нужного, помимо ножа и универсального ключа, при охраннике оказалась пластиковая карточка пропуска (может быть, служившая ключом для двери наружу) и пистолет «Зиг-Зауэр» (полуавтоматический, магазин на 15 патронов, калибр 9 мм – неплохая штука). Выбор оружия Аню озадачил: насколько она знала, у нас «зиг-зауэры» почти не используют, а вот в спецслужбах США пистолет довольно распространен – странно, что охранник пользуется такой редкой штукой. Впрочем, ломать над этим голову Аня не стала – не до того было.

Оставив обездвиженного вохровца, она осторожно открыла дверь.

Высовывать голову и крутить ею по сторонам – самое глупое из возможного. Аня действовала так, как учили: разделила пространство на секторы и медленно, осторожно зашагивая, осмотрела коридор по обе стороны от двери. Никого. Охрана ушла сдавать тело соседки, забеспокоятся они только минут через тридцать-сорок, но есть вероятность, что в дежурке кто-то остался и что в самый неподходящий момент явится сменщик связанного.

Аня прикинула, не сделала ли она ошибку: можно было взять заложника, но отказалась от этой мысли. Выстрелят в спину – и конец. А могут и через охранника выстрелить, смотря какие здесь порядки и какое отношение к сотрудникам.

Мимо одинаковых железных дверей она двинулась к дежурке. Лампы горели ровно, как и раньше, окон не было, определить, который сейчас час, Аня не могла, но надеялась, что глухая ночь, – охраны меньше, людей меньше, все спят.

Ключ легко вошел в скважину. Щелкнул, открываясь, замок. Тут медлить не стоило: находящиеся в комнате думали, что вернулся загулявший товарищ, а значит, на стороне Ани было преимущество внезапности.

Она ворвалась в дежурку, обеими руками удерживая непривычный пистолет. Охранник за столом вскинулся, впрочем, довольно вяло. Застрелить его прямо здесь было бы ошибкой: тело бы скоро обнаружили, и Аня выдала себя.

– Руки покажи, – шепнула она. – Пистолет положи на стол.

Дежурный поднял руки ладонями вперед. Ему очень хотелось жить. Аня забрала оружие – такой же пистолет, как у нее, сунула за пояс.

– Медленно поднимись. Руки за голову. Выйди из-за стола. Вот так. Теперь – на колени. Руки за голову! Только дернись – буду стрелять. Попробуешь закричать – умрешь. Понял? Кивни.

Он кивнул. Хорошо. Аня огляделась: в дежурке спрятать его было негде.

– Молчи. Отвечай жестами. Есть пустые камеры? – кивок. – Встань. Веди к ближайшей пустой камере.

Дежурный послушался. Аня завела его внутрь и ударила сзади по шее – чуть ниже крестцевидного отростка. Голова охранника дернулась, и он упал, оглушенный. Хорошо. На поясе дежурного были наручники. Аня пристегнула его к койке и быстро соорудила кляп.

Массу времени потеряла, убить было бы быстрее…

Ничего полезного, кроме пистолета, который она забрала раньше, какого-то ключа и карточки пропуска, у дежурного не было.

Бегом она вернулась в дежурку, по счастью, все еще пустую. Нашла запись в журнале, касающуюся себя, и скопировала ее, посмотрев на часы: была половина второго ночи. Выходило, что, поразвлекавшись в камере, вохровец вывел бы девушку в другое, более приятное место. Все логично. А дежурный просто вышел – тоже бывает.

Дверь, ведущую к коридору камер, она заперла. Пока все шло хорошо. Аня выскользнула из дежурки.

Досадно, что не было плана тюрьмы, хоть какой-то схемы, и Аня знала дорогу только в лабораторию и внутренний двор с вольерами. А ведь где-то томится Дым, и надо его найти.

В лаборатории наверняка дежурят сотрудники. Прислушиваясь, не идет ли кто навстречу, и посекундно обмирая, Аня поспешила вперед, проверяя все двери подряд: может, найдется запертая на универсальный ключ. Такая обнаружилась довольно быстро, вела она на лестницу, судя по загаженности – техническую.