Текст книги "Мы - сталкеры. Загадки Зоны (сборник)"

Автор книги: Александр Шакилов

Соавторы: Виктор Глумов,Сергей Коротков,Константин Скуратов,Владимир Андрейченко
сообщить о нарушении

Текущая страница: 60 (всего у книги 74 страниц)

За разговором друзья не заметили, что машина опять мчится вперед, а Шелестов внимательно изучает их взглядом. Оба тут же смолкли и принялись смотреть в разные стороны. Вновь послышались причитания ученого, но в этот раз до слуха долетали обрывки фраз:

– …это совсем новый проект. Такими исследованиями еще никто до нас не занимался. Если и предпринимались попытки, то безрезультатные. А тут сразу несколько научных открытий позволили вывести эксперимент на небывалый уровень!..

…благодаря этому проект разделился на два направления. Параллельная группа приступила к исследованиям воздействия электромагнитных волн на мозг человека. Политика, знаете ли, обязывает… – Синцов опасливо покосился на сидящих позади солдат, но посчитал, видимо, что специфика их работы позволяет слышать в чем-то засекреченные сведения, и продолжил: – Нас окружает враждебный мир империализма, стремящегося навсегда стереть ненавистное ему социалистическое государство с лица земли. Соответственно, мы должны реагировать на агрессию должным образом, чтобы выжить и сохранить нашу независимость. Вот и задумались вдруг – а если противник, живущий с нами по соседству, будет постоянно испытывать удовлетворение от жизни? Если он по-своему будет в чем-то «счастлив»? Как это может сказаться на нашей жизни, и будут ли нам угрожать? Согласитесь, ведь наверняка чувство эйфории помешает смотреть через кордоны и точить зубы на недалекого соседа. Испытания подобного рода и проводятся в параллельном отделе, названном просто «Счастье»… Хм… Хорошо еще, если такие волны будут воздействовать только на противника… Ну, время покажет…

…в наши руки попали брошенные архивы секретных документов нацистов, случайно обнаруженные совсем недавно Комитетчиками в запасниках Калининграда. Вы удивитесь, но немцы уже тогда – во времена Великой Отечественной, занимались подобными исследованиями. Говорят, целую базу организовали где-то у Полярного круга – подальше от посторонних глаз. Из разобранных нами бумаг стало ясно, что фашистские научные светила оказались достаточно близки к разгадке извечной мечты человечества о путешествиях во времени. Вы только представьте, что могло бы случиться, если бы они добились своего! Историю бы просто перевернуло вверх тормашками! И вы, и я сейчас бы работали на какое-нибудь всемирное нацистское государство и, возможно, языкового барьера бы на земле больше никогда не существовало. Хм… И здоровались бы все восклицанием «Зиг хайль!»… М-да… Грустно… Но, слава Богу, этого не случилось. Все же двадцать миллионов человеческих жизней только советских людей – это очень большая и страшная цена…

«Контур» и занимается исследованиями в этом направлении. И нам уже удалось некое подобие перемещения совсем маленьких предметов. Правда, ненадолго, и не знаем пока, далеко ли, но то, что из нашего пространства и времени предметы исчезали – это совершенно точно!..

…на четыре часа утра был назначен основной эксперимент, к которому отдел готовился уже более года, – инженер резко вздернул руку, оголил запястье, сдвинув рукав куртки, и посмотрел на часы. – Вы спросите – почему так рано? Это все из-за больших мощностей аппаратуры. Самое оптимальное время – без последствий и срывов использовать мощности находящейся рядом Станции. Мы находимся лишь на начальной стадии этих исследований, и у нас нет возможности сделать приборы и агрегаты меньшего размера. Не хватает опыта и знаний. Да и, наверное, технологий тоже… Все же сказывается консерватизм сидящего наверху начальства. Им дай волю, они до сих пор бы предлагали нам ходить в рубищах и спать на матрасах, набитых соломой. Не все, к сожалению, понимают важность движения науки вперед. Вы бы только знали – какие грандиозные дебаты проходят порой в высших эшелонах власти…

…в принципе, по причине секретности экспериментов научный комплекс и разместили в непосредственной близости от АЭС. Закрытая, хорошо охраняемая территория, и достаточное количество необходимого питания. Но кто же мог знать, что произойдет нечто из ряда вон выходящее?.. Я только собирался выходить из дома, как позвонил Ланзерберг – это наш младший научный сотрудник. Впрочем, кто он такой – для вас не представляет интереса… И сообщил о мощном подземном толчке, после чего вся аппаратура, готовая уже к эксперименту словно сошла с ума. В трубке телефона слышались посторонние шумы и треск помех. Хм… Он тогда еще не знал о случившейся аварии на Станции. Я перезвонил Сергиенко, а он наорал на меня, заявил, что наш отдел якобы не согласовал с ним время начала эксперимента. Потому что параллельный поток по ранее утвержденному плану собирался запускать оборудование лаборатории в час ночи… Эх, лучше бы они этого не делали… Ко всему прочему, это, вместе с нашим экспериментом, может привести к резкому скачку. И, представляете, они таки запустили свои приборы! А через полчаса произошел этот взрыв…

…не смог дозвониться… Линия либо постоянно была занята, либо на звонки никто не отвечал. А потом началась паника, все службы подняли по тревоге. Да вот, как и вас тоже. И я уже пытался прорваться туда, но со стороны Станции меня, естественно, не пропустили ваши парни. Там творится нечто невообразимое. Никто толком ничего не может сказать о масштабах произошедшего. На территорию пропускают только машины скорой помощи, милиции и пожарной охраны. Похоже, один из энергоблоков вышел из строя полностью. Резко упала мощность. И никто не может сейчас сказать точно, – что произойдет, если разогретую экспериментальную аппаратуру не остановить. А вдруг она сработает стихийно? Не улыбайтесь, прошу вас! Поработаете с мое в условиях окружающей мистики, еще не так поверите в сверхъестественное! А вдруг наш мир провалится в дыру пространства? Тогда, соприкоснувшись с параллельной вселенной, он просто вступит с ней в конфликт, и произойдет аннигиляция! Ну, или мы, привыкшие к благам цивилизации, вдруг окажемся в каком-нибудь неолите, а вокруг нас заснуют туда-сюда динозавры! Вот вам смешно…

Чем дольше Вовка вслушивался в слова ученого, тем сильнее поражался услышанному. Понимал, что говорится о невозможном – вышедшем со страниц фантастики. С одной стороны, разум парня, выросшего на идеологии атеизма и веры в человеческие силы, отказывался верить в рассказ Синцова. А с другой стороны, глядя на спокойное состояние сидящего рядом с инженером офицера, иногда хмурящегося или улыбающегося, но согласно кивающего головой, Вовка все воспринимал как должное. И еще Баранов вдруг понял, что внезапно попал в круговорот событий, которые его наверняка больше никогда в жизни далеко не отпустят. Словно кто-то невидимый и очень могущественный завязал на нем сложный клубок переплетающихся нитей невидимой, но очень прочной паутины. Парень почувствовал, что его роль в происходящем тоже важна.

«Не мы выбираем события, а события выбирают нас…».

Посмотрев в сторону Скобленко, Вован заметил встречный испуганный взгляд.

– Вовчик… – бледными, трясущимися губами выдал Виталик. – Если, по словам Синцова, произошел взрыв реактора, это может как-то быть связано с атомом?..

– Ты про ядерный реактор, да? Про радиацию? А ведь я как-то об этом даже и не подумал…

В памяти всплыли вдруг страшные кадры кинохроники про сброшенные американцами в тысяча девятьсот сорок пятом году на Хиросиму и Нагасаки ядерные бомбы. Разрушенные города, изуродованные трупы людей и животных. Горе и смерть повсюду. Еще вспомнились занятия по гражданской обороне в школе и техникуме, как они толпой бегали и веселились с противогазами в руках, прячась от надуманного ядерного удара в бомбоубежищах и подвалах. Как пугал Вовка соседку по парте Светку, надев противогаз, страшно завывая и тряся хоботком гофрированного противогазного шланга. И уже позже – в учебной части – занятия по противохимической обороне и орущие с разных сторон сержанты: «Вспышка справа! Вспышка слева!», надевание на время защитного химического костюма – ОЗК, маршбросок в полной выкладке с облачением в эту прорезиненную духовку, и режущие глаза соленые струи пота, бегущего по лицу. Никогда не думал Баранов, что все это может оказаться вполне банальным и ежедневным. И то, что они сейчас едут куда-то в сторону аварийной Станции, да еще и по засекреченному подземному тоннелю, заставило похолодеть сердце, ухнувшее куда-то вниз, но не в пятки, а гораздо ниже. Оно спряталось между еще не успевших заржаветь гвоздей недавно прибитого на кирзовом сапоге нового каблука. Зацепилось за эти гвозди всеми сосудами и никак не желало возвращаться обратно. Вован замер и успел побледнеть не меньше испуганного товарища.

Внезапно машина сбавила ход, а по команде Шелестова из кабины в салон заскочил Кицелюк, сразу направившийся к подчиненным. Пронзительный взгляд бывалого разведчика безошибочно выхватил из общей картины состояние молодых солдат. Грузно осев на ближайшее кресло, он проникновенно произнес:

– Ну и чего мы тут носы повесили, орелики? Вот так я и знал, что вы не в армию, да еще и противодиверсионное подразделение, попали, а в детсад!

– Чего это вдруг в детсад? – пробурчал первым среагировавший Баранов.

– А того! Нам сейчас задание особое выполнять, а вы тут как дети слюни и сопли распускаете! Выдать по платочку, или свои имеете?

– Товарищ сержант! – уже увереннее проговорил Вовка. – Мы прекрасно понимаем, в какую ж…задницу встряли, но не собираемся нарушать присягу…

– Вот видишь, Баранов, оказывается одного разговора мало, раз вы тут едва в панику не впадаете. Слова бы еще делом подкрепить, а то просто пустословом можно стать. Вы себя со стороны видели? Сидят два пельменя и вот-вот фарш наружу вывалят, развалившись на части. Поэтому и говорю, что детсад. Нам задание выполнять в составе группы, а группы-то еще и нет! Только сборная солянка, с половиной которой приходится нянчиться и на горшок водить. Или не так?

– Так… – вдруг вынужденно согласился Скобленко, опередивший товарища с ответом. – Все так, товарищ гвардии сержант. Мы прекрасно понимаем, куда и зачем прибыли, и где служить нам придется. Но ведь не бездумно же погибнуть в первый же день своей службы!

– А кто тебе сказал, что мы собираемся бездумно погибнуть?

– Так ведь Станция – атомная, а на ней взрыв…

– Все правильно. Но, во-первых, еще не точно известно, что это за взрыв. А во-вторых, наше подразделение имеет защиту на все случаи жизни. Мы всегда в первую очередь обеспечиваемся разными научными новинками. И значимость этого понимают прекрасно даже высоко наверху! Так чего мы должны бояться?

– Но у нас же при себе нет ничего… – настала пора высказать сомнение Баранову, разведшему руки в стороны, чтобы сержант проникся полнотой безнадежности ситуации.

Кицелюк усмехнулся, несколько раз покачав головой.

– Эх, молодость… Ну, неужели вы думаете, что мы со старшим лейтенантом Шелестовым в таком случае так спокойно бы себя вели? Типа, послужили уже достаточно – можно и умереть? Ведь Роман Валентинович вам сразу сказал – поменьше шевелить извилинами и побольше слушать, что говорят вам командиры. Следить за нашими действиями. Значит так, разъясняю: если на территории Станции есть радиация, то нас либо не выпустят из тоннеля, либо выдадут защитные средства. Охраняется же тоннель нашими парнями, ферштейн?

– Точно… – Виталик впервые за все время поездки широко улыбнулся.

– Ну, наконец-то! – встречный взгляд Кицелюка сиял. Он хлопнул обоих по плечам. – Все, панику – в сторону, и смотреть на жизнь сквозь розовые очки! Не подведите нас. Мужчинки…

Хохотнув, сержант пробежал к двери салона, кивнул Шелестову, развернулся, погрозил сидящим позади кулачищем и, не дожидаясь полной остановки машины, вновь ловко перескочил в кабину.

Слегка успокоившийся Баранов решил вновь немного вздремнуть, но времени на это уже не осталось. Поравнявшись с предупредительным знаком, микроавтобус сбавил скорость. Впереди блеснули яркие лучи прожекторов, а на стенах появились отливающие фосфорным свечением указатели, и тоннель начал расходиться в разные стороны множеством ответвлений.

– Вот! Вот наш створ! – едва не прокричал заволновавшийся в очередной раз ученый, растрепав трясущейся рукой остатки рыжей шевелюры.

Водитель кивнул и плавно увел машину вправо, по указателю с надписью «ЗГРЛС Опытная». Через метров триста он вновь сбавил газ. Дорога плавно пошла на подъем, и опять в глаза забил яркий свет. Стены раздались в стороны, открыв просторное помещение, очень похожее на станцию метро. Схожесть подтверждала железнодорожная платформа, разместившаяся справа. Возле нее стоял маневровый электровоз с несколькими товарными вагонами закрытого типа. На платформе суетились люди, таскающие туда-сюда ящики и коробки, непосредственно за самим электровозом время от времени ослепительно вспыхивала сварка. И даже сквозь закрытые стеклами окна автомобиля слышался сильный шум, заглушаемый иногда звонкими ударами чего-то массивного, металлического, словно, на заводе работал кузнечный молот. Но Синцов даже взгляда не бросил в ту сторону, указав влево, где оказались такие же, как на въезде в тоннель, широкие ворота, а возле помещения для охраны стояло несколько АРСов – армейских химических машин на базе ЗиЛ-131 с резервуарами для обеззараживания имущества и местности. Облаченные в ОЗК расчеты копались в недрах каких-то ящиков, скручивая возле колес длинные шланги в кольца.

– Ого! – Кицелюк, развернувшийся к Шелестову, не сдержал восклицания, подтверждая самые худшие опасения Баранова и Скобленко. – Уже и химари здесь…

В этот раз не сдержался даже невозмутимый до этого водитель, подергавший себя за бородку и несколько раз покачавший головой.

– Не мути воду, Степан… – командир скосил взгляд на молодежь. – Возможно, просто перестраховываются.

Но в этот раз уверенности в словах Шелестова уже не было. Взяв себя в руки, он бодро скомандовал:

– Группе приготовиться к выходу, проверить оружие и снаряжение! Если придется идти пешком, сержант Кицелюк – в авангарде, я с инженером Синцовым в центре, замыкают колонну младшие сержанты Баранов и Скобленко с товарищем… – старший лейтенант покосился на водителя.

– Нет, нет! – ученый махнул рукой. – Игорь Сергеевич останется здесь. У него, к сожалению, нет допуска в сам непосредственно комплекс. Он же просто водитель…

Бородка-клинышек качнулась в согласии, а Шелестов поправился:

– В замыкании Баранов и Скобленко. Вопросы есть?

– Никак нет!!! – стекла машины едва не вылетели наружу от звукового напора.

– Да что ж вы так орете-то?.. – скорчил гримасу командир, но едва не засмеялся в голос, увидев смущенные лица молодых сержантов. Уроки подчинения не прошли бесследно.

Один из стоящих недалеко от ворот патрульных указал на небольшую, разрисованную ограничительными полосами стоянку. Водитель, кивнув, плавно зарулил на площадку, остановил микроавтобус точно посреди рассчитанного для одной машины места и заглушил двигатель. Шелестов вскочил и, направляясь к двери салона, бросил коротко:

– Все на местах, ждать команды!

Открывающаяся дверь скрипнула и с хлопком вернулась на место. Поздоровавшись со следящими за обстановкой патрульными, старший лейтенант быстро проследовал внутрь КПП. Провожая взглядом командира, Скобленко задумчиво промолвил:

– Вов… А если там и правда диверсанты, нам ведь стрелять придется, да?

– Естественно, – Баранов хмыкнул. – Но ты сейчас, Скребок, не о том думаешь. Ты ведь на стрельбах лучшие результаты в учебке показывал. Так что, думаю, сумеешь справиться и без подсказки.

– Но ведь там мишени были, а тут люди живые…

– Хм… Так и ты – живой. А если ты первым не выстрелишь, то из жизни запросто уйти сможешь. Уж они-то тебя жалеть точно не будут, раз на такой опасный объект, как АЭС, напасть надумали. Но я скажу тебе так. Дело совсем не в этом, а в том, о чем я тебе говорил еще вчера. Помнишь? Внимательность – первое дело антидиверсионника! А ты опять невнимательно следишь за обстановкой. Вон, – Вован указал на стоящих у ворот постовых, – видишь их позы?

– А чем же позы постовых могут различаться?..

– Эх, Виталя, – Баранов окинул товарища взглядом и скривился. – А чем отличается часовой на посту в мирной и боевой обстановке?

– Да, наверное, ничем. Хотя, погоди. Оружием в руках?

– Вот именно! Если бы существовала опасность нападения, то они бы автоматы в руках держали, а не за спиной. А из этого следует вывод, что в данный момент угрозы диверсии нет. Скорее всего, просто произошла неожиданная авария. А чтобы не случилось совсем уж непоправимое, нас и подняли в полном составе для охраны территории. Так что сейчас стоит уделить внимание выполнению нашего задания, да еще собственной безопасности, если снаружи и правда есть радиация. Вот что волнует меня. Но, конечно, расслабляться все равно не стоит, мало ли что может быть.

– Антидиверсионники… – Скобленко задумался. – Сокращенно – АД… Спросят после армии – «Ты где служил?», а ты им – «В АДу!».

Вовка прыснул:

– И правда! Вот иногда у тебя, Скребок, проскакивают интересные мысли. Только я из армии увольняться пока не собираюсь.

– То есть, как?

– А так, хочу прапорщика получить и остаться здесь служить. Дело настоящих мужчин! Мы ж вчера с Кицелюком не только про драки говорили. Он немного рассказал про условия здешней службы. Много нагрузок, а это как раз по мне. Не люблю расслабляться.

– Серьезно? – Виталик удивился желанию товарища. – А чего раньше об этом не говорил? Ты ж, вроде, на географический факультет хотел пойти в институт?

– Почему же не говорил? Говорил. Только про сверхсрочную службу. Это почти то же самое, что прапорщиком быть. А вчера подумал, что звезды на погонах – круче смотрятся… География была моей любимой в школе, всегда карты рисовать любил. Она и в армии помочь может, тут же карт много используется.

– А я хочу в медицинском институте восстановиться. Слышал, что отслужившие обычно привилегию имеют на выбор места учебы. С болезнью матери во мне все сдвинулось как-то… Жалко стало всех, даже животных. Они ведь тоже болеют часто…

Разговор приятелей прервал появившийся из помещения КПП Шелестов. Он резко взмахнул рукой, и Кицелюк, уже выпрыгивающий из кабины, громко скомандовал:

– К машине!

Рванувшие к выходу младшие сержанты, помня приказ командира о порядке движения группы, вынуждены были пропустить вперед суетящегося инженера Синцова, с кряхтением выползшего из салона и постоянно пытающегося поправить драповое пальтишко, на спине которого сложились заметные складки от долгого сидения. В этот момент старший лейтенант уже тихо отдавал указания заметно помрачневшему Кицелюку. Тот же, внимательно выслушав, кивнул и, резко обернувшись к остальным, коротко бросил:

– За мной шагом марш!

Глава 2

Худшие опасения оказались явью, катастрофические последствия которой человечеству еще предстояло ощутить на себе. Взрыв реактора сотряс округу, разрушив здание машинного зала, а в воздух взвилась туча радиоактивной пыли и газов. Территория АЭС на долгие годы оказалась заражена ядерным выбросом… Но понимание всего масштаба Аварии придет потом – в недалеком будущем. Сейчас же в случившееся был посвящен лишь узкий круг людей, к которому относилось и антидиверсионное подразделение, куда прибыло служить из учебной части менее суток назад молодое пополнение, волей судьбы попавшее в тревожный и очень опасный круговорот событий.

Дрожащими руками Баранов и Скобленко спешно облачались в защитные комплекты ОЗК. Единственное, что слегка повышало настроение, – простота выданных группе костюмов. До этого момента молодежь видела подобные только на плакатах, удивляясь сейчас этому Л-1, не имеющему привычного плаща, начиненного множеством пуклей-застежек, в которых без должных опыта и тренировки можно было запутаться. Чулки, прочно соединенные со штанами, доставали прямо до груди и крепились на лямках через плечи. А сверху накидывалась просторная прорезиненная куртка с капюшоном, стягивающаяся снизу, отчего плотно прилегающая к штанам. Помимо этого каждого обеспечили заплечным брезентовым ранцем с необходимыми препаратами и оборудованием для работ в зараженной местности.

Уже успевший полностью экипироваться Шелестов помог суетящемуся ученому, после чего тщательно проверил готовность всей группы к выходу:

– С радиостанцией Р-352 все знакомы? Если нет, кратко поясню. Принцип работы прост: три канала связи; устанавливаю – мы работаем на третьем, поэтому переключаете на него прямо сейчас. Кицелюк!

– Я!

– Проверь, чтобы у всех радиостанции были настроены правильно.

– Есть! – громила-сержант быстро пробежался вдоль строя, а Шелестов продолжил:

– Данная радиостанция в основном предназначена для индивидуальной связи внутри замкнутой группы. Как видите, габариты позволяют носить ее как на поясном ремне, так и на перекинутом через плечо. Гарнитура в виде ларингофона с наушником находится на резиновом креплении, надевается на голову. Устройство приема-передачи будет находиться под курткой защитного костюма, клавиша нажимается легко. Только не забудьте отпускать ее по окончании разговора, иначе услышать никого из напарников не сможете. Антенна встроена в ремень чехла. В комплект входит и другая – штыревая «куликовка», она для более устойчивой связи. Дальность гарантированной передачи сигнала встроенной антенны – до двух километров на открытой местности. Больше нам и не понадобится, очень надеюсь… – старший лейтенант хмыкнул. – Разбивать группу и отправлять ее членов далеко друг от друга я не намерен. Задача проста как три копейки: добраться до комплекса, обследовать лабораторию, оказать помощь Вениамину Константиновичу в отключении аппаратуры. Все. Вопросы есть? Вопросов нет. Баранову взять пять дополнительных фильтров для противогаза и комплект запасных аккумуляторных батарей для радиостанций!

– Есть!

– Скобленко! Ты у нас учился в мединституте?

– Так точно!

– ЗИПы, ремкомплекты на всех и медицинская сумка!

– Есть!

– Кицелюк! Из шестого контейнера сухие пайки уложить по ранцам!

– Есть!

– Вениамин Константинович, вы – человек опытный, с секретностью и нашими требованиями ознакомлены, поэтому много говорить не буду. От вас требуется лишь одно: неотрывно находиться рядом, чуть позади и немного левее меня. До комплекса лабораторий около пятисот метров, территория заражена, опасность первой категории. Магазины к автоматам пристегнуть. Но оружие – на предохранителях до особого распоряжения или непредвиденной ситуации. Двигаемся быстрым шагом, и предупреждаю – никакой самодеятельности!

Через десять минут створки ворот за спинами уходящих людей с протяжным скрежетом начали медленно сдвигаться, а возле них засуетились расчеты химиков, обрабатывая из шлангов пенным дезактивирующим раствором все вокруг.

Посмотревший на трещащий счетчик Гейгера Шелестов покачал головой, махнул Кицелюку и, поманив за собой остальных, прибавил шаг. Шедшие последними Баранов и Скобленко постоянно озирались по сторонам. Над горизонтом на востоке еще даже не начинала светлеть полоса неба. Начало второй половины весны. Четвертый час утра. Листья на редких деревьях вдоль дороги набрали силу лишь наполовину, но отчего-то в большинстве уже свернули края, словно на улице успела наступить осень. По темному фону листвы бегали разноцветные сполохи – мелькающие вспышки сигнальных огней. Слышался сильный шум, часто перекрываемый сиренами машин, а из-за корпусов зданий с переплетением труб, находящихся на акведуках, чуть в стороне от высокой заводской трубы, рядом с возвышающимся башенным краном виднелось зарево крупного пожара. Красно-желтые языки его плясали на бетонных стенах производственных корпусов, создавая жуткую картину адского варева.

– АД… – дребезжащий через разговорную мембрану противогаза голос Виталика, неловко держащего руками в резиновых трехпалых перчатках вверенный автомат, отвлек Вовку Баранова от невиданного зрелища.

– За дорогой смотри! – Вован выдохнул через силу. Ему все время казалось, что гофрированный противогазный шланг может перегнуться, и он задохнется, не успев принять очередную, необходимую организму порцию фильтрованного воздуха. – А говорили, что радиация вызывает тошноту и жжет глаза… – он все время прислушивался к состоянию организма, боясь, что последствия облучения уже могут сказаться.

– Не-е… – Скобленко попытался успокоить товарища. – Не боись, Вовчик, ветер от нас, поэтому, скорее всего, мы большой дозы не получим, если ты об этом.

– Во-от! – Баранов облегченно, но через силу хохотнул. Тревога и волнение где-то в глубине души не хотели его отпускать. Странное чувство неизвестной опасности заставляло держаться настороже. – Наконец-то ты начинаешь внимательнее присматриваться к обстановке. Учи тебя все время… Давай так: ты вправо и назад смотри, а я – влево и вперед. Это чтобы нам внимание не рассеивать во все стороны.

Но для набора нужного ритма совместных действий не хватило времени. Через несколько минут группа уже находилась у входа в невзрачное двухэтажное здание с надписью «Очистная К-II».

– Сюда? – уточнил Шелестов у ученого.

– Да, – Синцов торопливо проследовал к пристройке с двумя маленькими окнами. – Вот пропускной пункт. Странно… – инженер недоуменно уставился на открытые двери.

– Что-то не так?

– Конечно! Ведь двери в секретную лабораторию тщательно охраняются, а тут вдруг…

– Кицелюк! – схватил на лету услышанное старший лейтенант. – Быстро на проверку!

Но сержант еще до слов командира ворвался внутрь, откуда послышались его осторожные, шаркающие резиной по кафелю пола шаги. Через пару мгновений прозвучал доклад:

– Чисто, командир!

Скобленко покосился на Баранова и удивленно произнес:

– Если лаборатория секретная, то чего дверь такая хлипкая и какая-то перекошенная?

Услышавший его Синцов, уже двигаясь вслед за Шелестовым к входу, пояснил:

– Чтобы не так в глаза бросалось…

– Хех… – Вован вставил свои пять копеек. – Значит, в секретную лабораторию дверь хлипкая, чтобы в глаза не бросалось, а у нас на вокзале в общественном туалете едва ли не бункерная, толщиной сантиметров в десять стоит. Это чтобы бросалось в глаза сразу, и люди не перепутали, куда стремятся?

– Отставить разговоры! – донесся из дверного проема голос старшего лейтенанта. За мной, сержанты! Степа, что там?

– Никого, командир. Я так думаю, что охранник вниз спустился – спрятался от радиации после взрыва. Или сбежал, вот поэтому дверь открытая и осталась.

– Да вообще-то здесь парни бывалые сидят. Таким паника не к лицу… Хотя все может быть, мало ли. Баранов, дверь закрыть на запор!

– Есть! – Вован, вошедший в помещение последним, поспешил выполнить команду.

– Да, да… – Синцов встрепенулся и быстро проследовал в дальний конец коридора, где проход поворачивал в сторону лестницы. Справа в стену оказались вмонтированы раздвижные двери с кнопкой вызова лифта.

– Лифт?.. – недоуменно воскликнул Скобленко. – Так в здании же всего два этажа…

– Это наверху, – пояснил стоящий позади Кицелюк, – а вот внизу, наверное, еще пару этажей есть, правильно, Вениамин Константинович? А вот вы оба что делаете впереди меня? Или забыли построение группы?

Баранов со Скобленко, охнув, поспешно метнулись в коридор, а инженер, нажавший на тут же засветившуюся кнопку, хмыкнул и пояснил:

– Не совсем так, сержант… Там – внизу, шесть этажей! – Шелестов присвистнул, а Синцов продолжил: – Да, да, Роман Валентинович. Бункер сделан глубокий, с замкнутой циркуляцией водо– и воздухоснабжения. С автоматическим резервным электропитанием и новейшими системами защиты. Есть даже склады НЗ, вплоть до арсенала. Правда, там в основном оружие устаревших образцов. Это все по плану проекта нашего отдела. А вдруг и правда удастся преодолеть временные рамки? Тогда открывается заманчивая перспектива попасть, к примеру, в прошлое. Хм… Год эдак в сорок первый. Вот представьте себе – фашисты нападают на СССР, надеясь на быстрый Блицкриг, а их встречают на границе бойцы не с винтовками конца прошлого века в руках, а с автоматами или пулеметами новых марок. И не просто встречают, а в полной готовности к отпору! В таком случае даже нельзя предугадать, чем может обернуться для фашистской Германии этот научный эксперимент. Словом, дело наше нужное. Так что, ребята, все – серьезнее некуда…

В шахте лифта послышалось тарахтение работающих электродвигателей и скрежет трущихся друг о друга шестеренок. Потянулось время ожидания. Скобленко, переминающийся с ноги на ногу, тут же задал Баранову новый вопрос, волнующий его уже некоторое время:

– А как нас различают в противогазах и «элках»? Как командир сумел узнать, что в здание ты, Вовчик, последним зашел?

Товарищ хмыкнул и показал Виталику левый рукав костюма:

– А это он нам зачем, по-твоему, нарисовал фломастером, когда проверял перед выходом?

Почти на все предплечье Вована раскинулась жирная буква «Б». Скобленко перевел взгляд на свою руку, с удивлением обнаружив точно такого же размера букву «С».

– А я и не заметил тогда этого… Волновался сильно. Радиация же наружи… – он посмотрел на впередистоящего рослого Кицелюка. – А у сержанта почему ничего не написано?

– Ну, Скребок, ты даешь! – Баранов вновь хохотнул. – Вот скажи – разве сержанта можно с нами перепутать, с его-то ростом? Опять плохо анализируешь ситуацию?

В этот момент кабина лифта поравнялась с этажом, и двери разошлись в стороны, открыв присутствующим внутреннюю облицовку под темное дерево, освещаемую неоновой лампой. По команде старшего лейтенанта группа быстро заняла места, оставив командиру пространство у пульта. Протянувший было руку Шелестов остановил ее на полпути и повернулся к инженеру. Цифры с минусами на кнопках привели офицера в недоумение.

– Ах, да, да! – Синцов тут же сообразил, почему командир замер. – Поначалу все не могут привыкнуть к минусовым этажам. Ноль – означает тот, где мы находимся, а остальное – в таком же порядке, как наверх, только вниз. Наш отдел занимает первых три этажа, а остальные три – отдела «Счастье». Но для начала нам нужно попасть на четвертый – там находится пост контроля. И только после него двери лифта будут открываться на остальных этажах. Режим такой – ничего не поделать… – ученый развел руки в стороны. – Заодно там и можно узнать, что произошло в комплексе и что нам делать дальше.

Понятливо кивнув, Шелестов нажал на кнопку с пометкой «-4». Двери тут же сдвинулись, лифт, дернувшись, поехал вниз, и у каждого слегка похолодело где-то под ложечкой. Командир взглянул в очередной раз на счетчик Гейгера и дал команду снять противогазы.

Спуск длился недолго, не прошло и минуты, как раздался странный булькающий звук, затем надрывное трансформаторное гудение где-то под ногами. Лифт остановился, а через щели внутрь забили водяные струйки.