Текст книги "Право на жизнь"

Автор книги: Александр Шагинян

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 16 страниц)

Из Дома флота появляются разгоряченные танцем  Х р о м о в  и  А с я.

Х р о м о в (целует Асе руку, офицерам). С сожалением возвращаю вашу даму. (Многозначительно стучит по своим часам.) Помните, ребята, о времени. (Возвращается в Дом офицеров.)

А с я. Славно танцует ваш замполит – кавалергард!

Офицеры молчат.

Отчего такой взъерошенный вид?

С и м о н я н. Обижаемся, Асенька. С замполитом танцуешь, а мы что – черная кость?..

Воронцов решительно берет Асю за руку, отводит в сторону.

В о р о н ц о в. Нам пора определить наши отношения.

А с я (оглядываясь). Разве в них нет ясности? Я без ума от вас, Ким!

В о р о н ц о в (громко). Я хочу, чтобы ты вышла за меня замуж!

А с я. Что это вдруг, Воронцов?

В о р о н ц о в. Хватит!

А с я. Правда, Ким, я вас что-то не понимаю?.. (Тихо.) Зачем так, мы же договорились…

В о р о н ц о в. Я хочу услышать твой ответ!

А с я (так же тихо). Родной мой, я и так жена тебе…

В о р о н ц о в. Твое поведение недостойно!..

Симонян и Гатчиков настораживаются.

А с я (отводит Воронцова дальше в сторону). Пойми, Кимушка! Симонян, Женька Гатчиков – все ребята знали Артема, дружили с ним, были на нашей свадьбе!..

Оркестр в Доме флота заиграл старинный вальс «Амурские волны».

В о р о н ц о в (усмехнувшись). Твой Артем стоит между нами, как тень отца Гамлета.

А с я. Как я им всем буду потом смотреть в глаза?

В о р о н ц о в. Но и так не может продолжаться до бесконечности!

А с я. Пусть память об Артеме отдалится. Вернешься из похода, тогда…

В о р о н ц о в. Мне в море надо знать, что меня здесь действительно любят!

А с я. Ты будешь смеяться, а у меня ко всем нашим ребятам… ну… какое-то материнское чувство, что ли… Мне жаль их, я боюсь их обидеть.

В о р о н ц о в. А меня – нет? (Зло.) Хорошо устроилась – эти ребята для души, Воронцов для тела!..

А с я. Как ты можешь, Ким?! Нам осталось быть вместе каких-то несколько часов, а ты их втаптываешь в грязь!.. (Плачет.)

Гатчиков и Симонян переглядываются.

С и м о н я н (преувеличенно весело). Асенька, свет очей моих, – вальс!

А с я (поспешно вытирая слезы). Да-да, идем, Армен… (Уходит вместе с Симоняном в Дом флота.)

Дождавшись, когда они скроются там, к Воронцову подходит Гатчиков, дает ему пощечину.

Г а т ч и к о в. Подонок!..

Воронцов бросается на него, но в этот момент снова появляется  Х р о м о в.

Х р о м о в. Товарищи офицеры!..

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

КАРТИНА ШЕСТАЯ

Тот же вечер. Гарнизонная гауптвахта: стол, несколько простых табуреток, убранные до отбоя и поэтому прикрепленные к стене подвесные койки; видно также небольшое зарешеченное окно.

На гауптвахте двое – лейтенант  В о р о н ц о в  и капитан-лейтенант  Г а т ч и к о в. Старательно делая вид, что не замечают друг друга, сосредоточенно ходят по «губе», с беспокойством посматривая на часы. Случайно сталкиваются.

Г а т ч и к о в (преувеличенно вежливо). Виноват!

В о р о н ц о в. Извините!

Продолжают мерить помещение шагами, снова сталкиваются.

(Язвительно.) Виноват!

Г а т ч и к о в (еще язвительней). Извините!.. (Садится к столу, достает из кармана кителя блокнот, авторучку. Начинает писать, произнося текст письма вслух. Пишет.) «Дорогой Толя, извини, что задержал ответ. Было много работы, готовимся к походу. Но сегодня благодаря одному шнурку время появилось…»

Воронцов замедляет шаги, прислушивается.

«Сижу теперь на «губе» и сочиняю тебе письмо…»

В о р о н ц о в. Вы не могли бы, капитан-лейтенант, заниматься эпистолярным творчеством молча?

Г а т ч и к о в (не обращая внимания). «Наверное, ты удивишься: что это, мол, старик Гатчиков загремел на «губу», как последний салага?..»

В о р о н ц о в. Я к вам обращаюсь, Гатчиков!

Г а т ч и к о в (невинно). Вы что-то сказали?

В о р о н ц о в. Сочиняйте свое послание молча!

Г а т ч и к о в. Извините, лейтенант, не могу. У меня, видите ли, с детства такая привычка. Мне вслух лучше думается. Так что простите великодушно. (Продолжает писать.) «Дело в том, дорогой Анатолий, что у нас на базе появился некий тип, воображающий себя донжуаном, этаким покорителем чужих жен…

Воронцов фальшиво насвистывает какую-то мелодию.

Но, дорогой Анатолий, ты знаешь, что к таким типам у нас, подводников, идиосинкразия. Мы их выводим без всякого ДДТ…»

В о р о н ц о в (не выдержав). Ну, ты!..

Гатчиков подчеркнуто медленно встает.

Г а т ч и к о в. Вы что-то произнесли?

В о р о н ц о в. Жалею, что отменили дуэли!..

Г а т ч и к о в. Вот в этом я с вами согласен, лейтенант!..

Стоят друг против друга, готовые схватиться в любой момент. Слышен голос часового: «Сюда, товарищ капитан третьего ранга. Тут ваши офицеры…» Появляется  Х р о м о в. Воронцов и Гатчиков вытягиваются по стойке «смирно».

Х р о м о в (проницательно). Бретеры.

Воронцов и Гатчиков молчат.

Гатчиков, возьмите табуретку и сядьте в тот угол.

Г а т ч и к о в. Я готов нести наказание за свой поступок. Но и готов повторить его!

Х р о м о в. Удивлен вашим поведением, Женя. Такой выдержанный человек – и вдруг эта неприглядная история…

Г а т ч и к о в (показывает на Воронцова). Он плюнул нам в душу! Гнал бы таких из флота!

В о р о н ц о в. У вас мания величия, капитан-лейтенант!

Х р о м о в. Мне кажется, произошло недоразумение. (Гатчикову.) Почему вы решили, что между Асей Александровной и Воронцовым интрижка, а не более серьезное чувство?

В о р о н ц о в (с горечью). Вот именно!

Г а т ч и к о в. Этот гад издевается над Асей, до слез ее доводит!

Х р о м о в. Выбирайте выражения, Гатчиков… Это правда, Воронцов?

В о р о н ц о в. Я считаю ниже своего достоинства оправдываться!

Г а т ч и к о в. Гнать таких с флота! Вынуждаете нас, кадровых офицеров, служить с разными!..

Х р о м о в. Стоп, ребята. Так мы ни к чему не придем. Пожалуйста, Гатчиков, сядьте туда и не мешайте нашему разговору.

Гатчиков берет табуретку, переносит ее в дальний угол, демонстративно садится спиной.

Присядем и мы?

Садятся. Пауза.

Тревожит меня ваше поведение…

В о р о н ц о в. Я плохо несу службу?

Х р о м о в. Нет, служите вы хорошо…

В о р о н ц о в. Тогда остальное никого не касается!

Х р о м о в. Не скажите…

В о р о н ц о в. Кто вы такой – папа, мама, друг детства?

Х р о м о в. Старший по званию и замполит.

В о р о н ц о в. Вот и учите меня политграмоте, а личные мои дела пусть останутся именно моими личными делами. Тут я обойдусь без старшего по званию!

Х р о м о в. Личная жизнь офицера тоже подчинена службе…

В о р о н ц о в. Может быть, вы захотите и моей зубной щеткой пользоваться?

Х р о м о в. Не вспухайте, лейтенант. Ведите себя достойно.

В о р о н ц о в. Вы забываете, что я не только лейтенант, но и инженер. Такой же человек, как и любой штатский!

Х р о м о в. Сколько стоит ваша форменная тужурка?

В о р о н ц о в. Речь сейчас идет о другом!

Х р о м о в. Ваши ботинки? Обед?

Воронцов пожимает плечами.

Шинель, жилье?

В о р о н ц о в. Какое это имеет отношение к нашему разговору?

Х р о м о в. Самое прямое. Я хочу объяснить разницу между вами, инженер-лейтенантом, и просто инженером. И обед, и плащ, и ботинки гражданский инженер оплачивает из своей зарплаты сам, лично.

В о р о н ц о в. Я работаю, и не меньше, чем на гражданке. И в более трудных условиях!

Х р о м о в. Но кроме того, именно он – инженер, рабочий, колхозник – заботится о том, чтобы вы могли служить, не думая о цене за обед, плащ и шинель.

В о р о н ц о в. Я должен за это расплачиваться?

Х р о м о в. Подчинять и свою личную жизнь службе. Потому что вы, Воронцов, прежде всего военный человек. За нашей спиной живут люди, наши с вами соотечественники, которые хотят спокойно жить и работать, не опасаясь, что на их головы где-то в Липецке или Краснодаре может свалиться ракета с ядерной боеголовкой.

Воронцов молчит.

Когда должна приехать ваша невеста – Лина, кажется? Спрашиваю не из праздного любопытства. Мы с командиром квартиру вам хлопочем, как семейному офицеру.

В о р о н ц о в. Она не приедет.

Х р о м о в. Позвольте узнать причину?

В о р о н ц о в. Роль только моей жены ее не устраивает.

Х р о м о в. Дети у вас есть?

В о р о н ц о в. Мы еще расписаться не успели.

Х р о м о в. Дети появляются независимо от печати в паспорте.

В о р о н ц о в. Что вы говорите?!

Х р о м о в (терпеливо). Хочу разобраться, насколько серьезны ваши отношения с Асей Александровной.

В о р о н ц о в. По ее просьбе?

Х р о м о в. Причина сложнее. Сегодня в пять тридцать утра наша лодка снимается в поход. Ситуация между вами и офицерами экипажа ненормальна. Она может продолжиться в море.

В о р о н ц о в. Эти отношения сложились не по моей вине!

Х р о м о в (вздохнув). Постарайтесь понять меня правильно, Воронцов. Чувствую я себя неловко…

Г а т ч и к о в. А ему ловко!..

Х р о м о в. Представьте себя на моем месте. Вы замполит, и у вас погибает офицер, каких мало. Можно сказать, лучший из лучших…

Г а т ч и к о в. Не то что некоторые!

Х р о м о в. Гатчиков, нам с вами еще предстоит беседа!.. И вот жена такого прекрасного офицера остается здесь, на базе. Она для нас дорогой человек, она как член экипажа. Это факт немаловажный. Не каждая женщина способна на такой шаг. Некоторые жены офицеров частенько уезжают отсюда, бросая живых мужей… Проходит год. Ася ни с кем, и с ней никто. А претендентов хватало… (Поспешно.) В хорошем смысле! И я вам скажу – парни что надо. И не то чтобы Асе никто не нравился, тут другое… Как бы точнее объяснить… Она верна памяти Артема, нашего товарища, понимаете?

Воронцов молчит.

Ребята должны быть уверены в ней, уходя в море. В ее неприкосновенности, понимаете? Они должны верить в любовь. Знать, что есть такие женщины – любящие, ждущие, верные… Сами знаете, всяко бывает. «Офицерские жены» – это тоже не просто сказано… Ребята на Асю молятся. Она для них, если хотите, символ женской верности и чистоты!.. И вдруг приезжаете вы – и все рушится. Понимаете, Ким?

Г а т ч и к о в. Гнать надо с флота таких!..

Х р о м о в. Придержите язык!

В о р о н ц о в (сдерживаясь). Короче, вы хотите узнать, насколько серьезны мои намерения или насколько безнравственны?

Х р о м о в. Что-то в этом роде…

В о р о н ц о в (резко). Так вот, я решил просто позабавиться с Асей, а потом бросить ее, флот и уехать домой, где меня ждет жена с двумя детьми и еще на одного я выплачиваю алименты!

Х р о м о в. Не упрощайте, Воронцов.

В о р о н ц о в. Вы хотите Асю в угоду себе закопать вместе с мужем в могилу?!

Г а т ч и к о в (вскакивает). Послушай, ты!..

Х р о м о в (тоже встает). Воронцов, не забывайтесь! (Пауза.) Артем был настоящим человеком, и память о нем чистая. Поэтому ваши отношения с Асей Александровной касаются всех нас, его сослуживцев и друзей.

В о р о н ц о в. Теперь вы постарайтесь стать на мое место, товарищ капитан третьего ранга!.. У вас была невеста, вы пошли служить на флот, но ей это не понравилось, и она отказалась ехать с «любимым». Другими словами, бросила вас. И вот вы, поставив крест на всем хорошем, встречаете такую женщину, как Ася… Ася Александровна. Но вдруг оказывается, что своей любовью вы разбиваете сердца офицерам-подводникам!.. Вы думаете только о себе, а где же право на жизнь у Аси? Ей кого ждать на берегу?! Вас – и только?! Вы лишаете ее любви, жизни, какой-то коллективный эгоизм!

Х р о м о в. Возможно, вы правы…

В о р о н ц о в (расстроенно). У вас не будет закурить, Александр Иванович?

Х р о м о в. Я тоже не прочь, да на «губе» запрещается… А черт с этими запретами! Давайте потихоньку.

Закуривают, разгоняя дым руками.

А как относится Ася к вам?

В о р о н ц о в. Так же, как и я к ней.

Х р о м о в (помолчав). Накладка. Не поверили ребята вам. Слышите, Гатчиков?

Гатчиков молчит.

В о р о н ц о в (упрямо). Кто имеет право лезть в нашу личную жизнь?

Х р о м о в. На флоте люди чистоплотные. А экипаж подводной лодки – это как одна семья. И мы если уж погибаем, так все вместе. И когда лодка пойдет уже не в учебную, а боевую атаку, мы должны знать, кто рядом с тобой идет под воду, верить каждому.

В о р о н ц о в. Обидно, Александр Иванович! Но я не человек, что ли?

Гатчиков смущенно кашляет.

Х р о м о в. Недостойные у нас не задерживаются. Только лодка погружается, они тут же всплывают. У них удельный вес легче. А за ребят приношу вам извинения. (Гатчикову.) На вашем месте я бы сделал то же самое.

Г а т ч и к о в (подходит). Не держи на сердце обиды, Ким. Виноват…

В окно раздается тихий, осторожный стук.

Х р о м о в. А сейчас собирайтесь – и на лодку. У вас еще будет время поговорить. За поведение, недостойное офицеров на вечере в Доме флота, вы, Гатчиков, как и Воронцов, отсидите свои трое суток после похода…

Стук в окно повторяется.

Г а т ч и к о в. Кто там ломится?

Г о л о с  С и м о н я н а. Воронцова позовите.

В о р о н ц о в. Извините, Александр Иванович. (Подходит к окну.) Я Воронцов!

Г о л о с  С и м о н я н а. Ким, эй! Симонян за окном!

В о р о н ц о в. В чем дело, Армен?

Г о л о с  С и м о н я н а. Слышишь, узник, невеста твоя объявилась!

В о р о н ц о в (растерянно оглядывается на Хромова). Какая невеста? Что за бред ты несешь?!

Г о л о с  С и м о н я н а. Та, что из Москвы!

Пауза.

Что молчишь, Ким? Радуйся!

Г о л о с  ч а с о в о г о (просяще). Товарищ лейтенант, отойдите от окна – запрещено!

Г о л о с  С и м о н я н а. Все, старшина, отваливаю. Ким, она тебя ищет. Что передать?

Воронцов молчит.

Х р о м о в (громко). Передайте, пусть идет к замполиту Хромову домой!

Г о л о с  ч а с о в о г о. Товарищ лейтенант, нельзя – это ж гауптвахта!

Г о л о с  С и м о н я н а. Пока, узник!..

Пауза. Хромов и Воронцов молча смотрят друг на друга.

КАРТИНА СЕДЬМАЯ

Вечер всё того же дня.

Гостиная в квартире Хромова. Видны еще две двери – в другую комнату и ванную. Гостиная заставлена ящиками, чемоданами, стопками книг, на стуле телефон, к стене прислонена большая картина, изображающая подводную лодку в океане… По всему видно, что хозяин недавно переселился сюда. Х р о м о в  разворачивает раскладушку, ищет в чемоданах постельное белье.

Появляется раздраженный  Ж и г у н о в.

Ж и г у н о в. Тебе известно, что в экипаже ЧП?

Х р о м о в (сумрачно). Из-за этого ЧП я даже начал терять веру в человечество.

Ж и г у н о в. Для замполита это грозит профессиональной непригодностью.

Х р о м о в. Помоги, пожалуйста… (С помощью Жигунова пытается засунуть одеяло в пододеяльник.)

Ж и г у н о в. За шесть месяцев службы парень стал классным специалистом!.. Тьфу, черт! Сам борись с этим пододеяльником. Чудовище какое-то!

Х р о м о в. А если офицеры подадут рапорт и потребуют списать Воронцова с лодки?

Ж и г у н о в. Пока еще я командир!

Х р о м о в. А я ведь их поддержу. Специалист Воронцов хороший, но его человеческая суть оставляет желать лучшего.

Ж и г у н о в. Жду предложений.

Х р о м о в. В этот поход я бы его не взял. Пусть сначала разберется в своих личных делах.

Ж и г у н о в. Вчера опять засекли американскую атомную лодку. Учти – «Огайо»!

Х р о м о в. К чему это ты?

Ж и г у н о в. Не кажется ли тебе, Саша, что мы с этим нравственным воспитанием и политграмотой несколько перегибаем палку? Все же главное для нас – боевая подготовка личного состава, боевая!.. Человечество сидит на открытой крышке порохового погреба. Сидит и чиркает спичками, трубку мира пытается разжечь! А ведь достаточно одного неверного движения, чтобы весь мир взлетел к чертовой матери! И люди как биологический вид могут исчезнуть с лица земли! (В сердцах.) А мы с тобой, два командира, выясняем, с кем спит лейтенант Воронцов! Мне программист в походе нужен, а не ангел с крыльями под кителем!

Х р о м о в (не сразу). Я думаю над этим частенько. Еще когда меня, слесаря, выбрали секретарем парткома Ростсельмаша. Первое время мне тогда было даже стыдно. Ну, думаю, что же я, здоровый мужик, сижу в кабинете с бумажками на полированном столе, а тем временем люди за стеной в цехе заняты действительно реальным, нужным делом – собирают комбайны, тракторы, прицепы. А потом понял.

Ж и г у н о в. Интересно.

Х р о м о в. А понял вот что. Политическое сознание, дух, правильная точка отсчета в нашем таком неспокойном сегодня мире не менее важны, чем комбайны для уборки хлеба насущного. Ты прав, Валя. Политическая ситуация – опасней еще не было. Наступил кризис «холодной войны», и преодолеть его сможет только лишь такое общество, социальная система которого и нравственные, опять же, принципы предполагают в себе здоровое начало.

Ж и г у н о в (помолчав). Да.

Х р о м о в. Что касается Воронцова… Я человек терпимый. Многое могу понять и простить. Но сейчас речь идет о психологической совместимости изолгавшегося Воронцова и офицеров экипажа. Им не один месяц вместе находиться под водой. Нельзя выходить в море, имея на борту такую свару.

Ж и г у н о в. Почему ты не допускаешь, что человек отстаивает свое право на любовь?

Х р о м о в. Допускал, пока не появилась его жена.

Ж и г у н о в. Уточняю – невеста.

Х р о м о в. Невеста – это будущая жена.

Ж и г у н о в. Глубокомысленное замечание. А если он ее не любит?

Х р о м о в. Тогда зачем Воронцов ее сюда вызвал? К нам добираться – не ближний свет.

Ж и г у н о в. Эх, Саша!..

 
Мы называем женщину женой
За то, что так несчастливо случилось.
За то, что мы тому, что под рукой,
Простясь с мечтой, легко сдались на милость…
 

Х р о м о в. Ты открываешься мне с неизвестной стороны…

Ж и г у н о в. Да, Саша, да. Когда-то и твой командир тоже сдался на милость. А когда спохватился – было уже поздно. Двое здоровых пацанов по дому бегали… А какое, наверно, это счастье – возвращаться со службы и каждый раз видеть не только мать своих детей и хозяйку дома, но и любимую женщину… Я могу понять Воронцова. И если он, несмотря на все давление, сможет отстоять свою любовь, значит, он человек достойный. Наши офицеры поймут это, они ребята с чутьем.

Х р о м о в. Но как же быть с его невестой?

Ж и г у н о в. А вот с ней Воронцов пусть разбирается сам, по возвращении из похода…

Из ванной слышится женский голос:

 
«Наверх вы, товарищи, все по местам!
Последний парад наступает!..»
 

(Удивленно.) Кто это?

Хромов улыбается.

Жена приехала, Катя?

Хромов продолжает улыбаться.

У тебя (понизив голос) женщина?

Х р о м о в. Ты чертовски проницателен, Валя…

Из ванной выходит  Л и н а. Она в халатике, на голове накручена чалма из полотенца.

Л и н а (весело). Здравия желаю, командиры-полковники!

Х р о м о в. Знакомьтесь – Валентин Сергеевич Жигунов, наш командир.

Л и н а. Рада познакомиться. (Протягивает руку.) Извините за вид, Валентин Сергеевич, но я только что с дороги. Гостиницы у вас, оказывается, нет, и Александр Иванович любезно приютил меня на время.

Ж и г у н о в (не очень приветливо). Здравствуйте.

Л и н а (участливо). Вы чем-то расстроены?

Х р о м о в. В эту минуту Валентин Сергеевич начал терять веру в человечество и своего замполита.

Л и н а. Это ужасно! Бедный… Но почему вдруг?

Ж и г у н о в (хмуро). Слишком много женщин вокруг…

Х р о м о в (наслаждаясь ситуацией). «О, женщины, вам имя – вероломство!» – воскликнул когда-то Шекспир.

Ж и г у н о в (бурчит). Он то же самое мог бы воскликнуть и о мужчинах…

Л и н а. Шекспир был не прав, Александр Иванович. Мы ласковые, незлобивые существа.

Ж и г у н о в. Сколько человеческих судеб сломлено этими ласковыми существами. (Язвительно.) Не правда ли, Александр Иванович?

Хромов улыбается.

Л и н а. «Человеческих»! Женщин вы за людей не считаете, товарищ командир?

Ж и г у н о в. Виноват. Эта информация предназначалась для Александра Ивановича.

Х р о м о в. Да, я совсем забыл сказать тебе, Валентин Сергеевич… Лина – невеста лейтенанта Воронцова.

Жигунов свирепо смотрит на улыбающегося Хромова.

(Невинно.) Информация к размышлению.

Ж и г у н о в. Да… (Откашлявшись.) Извините, Лина… Кстати, как полностью звучит ваше имя?

Л и н а. Лионелла.

Ж и г у н о в. Так вы надолго к нам, Лионелла?

Л и н а. Называйте меня просто Лина. Ненавижу свое идиотское имя!

Ж и г у н о в. Ну почему же – звучит.

Х р о м о в. Хочу повторить вопрос командира: вы надолго к нам, Лина?

Л и н а (уклончиво). Зависит от обстоятельств. А если останусь, куда вы устроите меня на работу?

Х р о м о в. В школу, если там есть место.

Л и н а. А если нет?

Х р о м о в. Буфетчицей в береговую кают-компанию.

Л и н а. Я окончила университет!

Ж и г у н о в. У нас проблема с устройством офицерских жен на работу. У всех высшее образование. А вы, к сожалению, слишком долго ехали сюда и, кажется, опоздали…

Л и н а. Тогда я увезу от вас Воронцова.

Х р о м о в. Думаете, вам это удастся?

Л и н а. Если я ставлю перед собой какую-нибудь цель, я ее добиваюсь!

Ж и г у н о в. Воронцов военный человек, он служит.

Л и н а. Пусть служит, но только в Москве.

Х р о м о в. Вы считаете, что здесь Воронцову плохо?

Л и н а. Для меня здесь нет работы. А если плохо жене, то, значит, невесело и мужу. Логично?

Ж и г у н о в. Александр Иванович, вам не кажется, что назрела срочная необходимость перебазировать нашу часть куда-нибудь поближе к Москве, скажем – в Черемушки?

Х р о м о в. Над этим предложением стоит подумать…

Л и н а. Юмор ваш оценила по достоинству, командиры-полковники.

Ж и г у н о в. Воронцову вы сообщили о своем приезде?

Л и н а. В том-то и дело, что нет!

Жигунов многозначительно смотрит на Хромова.

Хочу преподнести ему сюрприз!

Ж и г у н о в. И вам это наверняка удастся.

Л и н а. Валентин Сергеевич, может быть, вы объясните, где сейчас находится мой жених?

Жигунов и Хромов снова переглядываются.

Александр Иванович почему-то упорно уклоняется от ответа.

Ж и г у н о в. Как бы вам объяснить…

Л и н а. Он в секретной командировке?

Ж и г у н о в. Гм, можно сказать и так.

Х р о м о в. Его даже охраняют.

Ж и г у н о в. Святая правда.

Л и н а. Ай да Ким! Не зря он настоял на своем и пошел служить!.. Он за кордоном, да?

Ж и г у н о в. Нет, не за кордоном. В пределах базы.

Л и н а. Тогда почему я не могу увидеть Кима?

Ж и г у н о в (уклончиво). Сегодня вы устали с дороги, Лина. Вот и Александр Иванович вам уже постель приготовил.

Х р о м о в. Извините, что на раскладушке, но, как видите, быт не налажен, жена в пути…

Л и н а. Что вы, я вам и так признательна!.. А вы где будете слать?

Х р о м о в. В прочном корпусе…

Л и н а. Где?!

Ж и г у н о в. У нас так называют подводную лодку.

Л и н а. Столько хлопот из-за меня…

Х р о м о в. Это-то как раз пустяки. (Жигунову.) Ну что, пойдем?

Жигунов встает.

Л и н а. Валентин Сергеевич, хотя бы позвонить Киму можно?

Ж и г у н о в. Туда звонить нельзя.

Л и н а. Тогда прикажите – пусть его отпустят хотя бы на час?

Ж и г у н о в. Не положено…

Л и н а. Валентин Сергеевич, миленький, ну пожалуйста, а? Волшебное слово говорю!.. Александр Иванович, поддержите меня!

Х р о м о в. Такие вопросы решает командир.

Л и н а. Всего на один часик, Валентин Сергеевич! Ведь я полгода Кима не видела и так долго добиралась сюда!

Ж и г у н о в. А что? (Вопросительно смотрит на Хромова.)

Х р о м о в. Конечно, пусть поставят точки над «и».

Л и н а. О чем это вы?

Ж и г у н о в. Так, домашние дела. (Снимает трубку, звонит.) Говорит капитан первого ранга Жигунов. Соедините меня с комендантом гарнизона… Добрый вечер, Семен Николаевич. У меня просьба – распорядитесь отпустить лейтенанта Воронцова… Да, после похода, под мою личную ответственность. И вот что еще, прикажите, чтобы он немедленно шел на квартиру замполита Хромова… Благодарю. (Кладет трубку.) Через пятнадцать минут вы увидите своего Воронцова.

Л и н а. А я в таком виде!.. (Бросается к своему чемодану, достает одно платье, другое, примеряет.)

Ж и г у н о в (Хромову, негромко). Везунок этот лейтенант. Такие женщины его любят!

Х р о м о в. Мы отчаливаем, Лина. Будьте как дома.

Ж и г у н о в. Спокойной ночи. (Вместе с Хромовым направляются к выходу.)

Л и н а. Я очень благодарна вам обоим! Вы такие славные, спасибо!..

Появляется возбужденная  А с я. Жигунов и Хромов в растерянности останавливаются.

А с я. Мне надо срочно поговорить с вами, Александр Иванович!.. Очень хорошо, что и вы здесь, Валентин Сергеевич! Вас это тоже должно касаться!

Ж и г у н о в. На минное поле мы с тобой выскочили, Саша…

Х р о м о в. Вы успокойтесь, Ася Александровна.

Ж и г у н о в. Точно! Давайте потом встретимся и разумно обо всем переговорим…

А с я. Нет, я прошу вас!

Х р о м о в. Мы не одни, Ася…

А с я (замечает Лину). Здравствуйте. (Хромову.) Наш разговор не займет много времени!

Л и н а. Не буду мешать вам. Извините. (Берет свой чемодан, уходит в другую комнату.)

Жигунов и Хромов с облегчением вздыхают.

А с я. Что позволяют себе ваши офицеры! Кто дал право им так беспардонно вмешиваться в чужую жизнь?!

Х р о м о в. Произошло недоразумение, Ася…

А с я. Мало того, что Кима оскорбили!..

Ж и г у н о в. Тише, пожалуйста.

А с я. Так его еще и упекли на гауптвахту!

Х р о м о в. Гатчиков находится там же.

А с я. Он это заслужил! Но Воронцов за что?!

Жигунов и Хромов нервно оглядываются на дверь, за которой скрылась Лина.

Х р о м о в. Я думаю, что нам лучше поговорить на свежем воздухе.

Ж и г у н о в. Да, такой прекрасный вечер!

А с я. Ким не виноват, это я тянула с замужеством! (Пауза.) Почему вы молчите? Не верите в наши отношения? Так вот, я люблю его, понимаете, люблю! И Ким меня любит!

Ж и г у н о в. Я больше не могу, Саша. Скажи ты.

А с я. Как только Ким вернется из похода, мы тут же подадим заявление в загс!..

Из комнаты выглядывает нарядная  Л и н а.

Л и н а. Простите. (Хромову.) Еще не пришел?

Х р о м о в (поспешно). Нет! Но как только он объявится, мы вас позовем. Правда, Валентин Сергеевич?

Ж и г у н о в. Конечно, позовем!

А с я. Я требую, чтобы вы сейчас же приказали освободить его! Слышите?

Л и н а (по-женски корпоративно). Просите настойчивей. Валентин Сергеевич сегодня добрый, как Дед Мороз.

Жигунов стонет.

Х р о м о в. Ситуация…

Л и н а. Валентин Сергеевич, у вас не хватит мужества отказать в просьбе такой красивой женщине!

Ж и г у н о в (резко). А вы знаете, о чем просит эта красивая женщина?

Х р о м о в (останавливает). Валя…

Л и н а (кокетливо). Конечно. Она наверняка просит за любимого человека!

Ж и г у н о в. Ну, лейтенант!.. Подсунул военкомат подарок!..

Раздается звонок в дверь.

Л и н а. Это он!.. Я спрячусь, Александр Иванович, ладно? Сюрприз так сюрприз!.. (Убегает в другую комнату.)

Появляется  В о р о н ц о в.

В о р о н ц о в. Товарищ командир, лейтенант Воронцов прибыл по вашему… (замечает Асю) приказанию…

Х р о м о в (сочувственно). Не хотел бы я очутиться на вашем месте, Воронцов.

А с я. Я повторяю – Ким не виноват! Это Гатчиков все затеял!

В о р о н ц о в. Ася, не надо. Мы сами разберемся с Гатчиковым.

Х р о м о в (ежится). Ох, что будет!..

А с я. Ошибаетесь, ничего не будет и быть не должно! (Подходит к Воронцову, целует его, берет под руку.) Ким, ты просил, чтобы я стала твоей женой. Я согласна, заявляю это при всех…

Х р о м о в (волнуясь). Отойдите от него, сейчас же!..

Тихо открывается дверь комнаты, на пороге стоит  Л и н а.

Пауза.

А с я. В чем дело?

Л и н а. Я все слышала, Ким.

А с я. Кто эта женщина?

В о р о н ц о в (смешавшись). Как бы тебе объяснить…

А с я (не сразу). Значит, вы Лина…

Л и н а. Лионелла. Что же теперь нам делать?

Пауза.

Ж и г у н о в (неловко). Ну, я пошел.

Х р о м о в (поспешно). Я провожу вас, командир.

В о р о н ц о в. Я просил бы вас остаться.

Х р о м о в. Нет, Воронцов, мы с командиром здесь права голоса не имеем. Разбирайтесь сами.

Ж и г у н о в. Ася, вы с нами?

А с я. Идите, я догоню.

Оглядываясь, Жигунов и Хромов уходят.

Пауза.

Л и н а. Мне Ким писал о вас, ставил в пример. А вы оказались просто цепкой женщиной.

В о р о н ц о в. Лина!..

Л и н а. Дурачок, ты должен знать, что добродетель женщины – это просто привычка к спокойной жизни, и не более того!

В о р о н ц о в. Не будь хуже, чем есть на самом деле!

Л и н а (Асе). Вам сколько лет?

Ася молчит.

Под тридцать. Подумайте, что будет через пятнадцать лет. Вы станете пожилой женщиной, а Ким только превратится в настоящего мужчину.

В о р о н ц о в. Прошу тебя вести себя достойно, слышишь?! Я люблю Асю!

Ася молчит.

Л и н а. Ты это себе просто внушил! Жил один, вдалеке от дома, меня не было, и захотелось иметь кого-нибудь рядом с собой. Вот и объяснение твоего чувства к этой женщине!

Ася молчит.

Но теперь я приехала, все станет на свои законные места!

А с я. Мне стыдно, что я оказалась в подобной ситуации… Но я задержалась лишь для того, чтобы ты знал, Ким… Что бы вы ни решили с Линой, я всегда буду с благодарностью вспоминать время, проведенное с тобой. (Кивнув, быстро уходит.)

Л и н а. Ничего не скажешь – ход!

В о р о н ц о в. Не подозревал, что в тебе столько злости.

Л и н а. Я защищаю свою семью!

В о р о н ц о в. Как все противно, стыдно!.. Ну зачем, зачем ты приехала?! Занималась бы в Москве своим каратэ, писала бы кандидатскую, вышла бы замуж!..

Л и н а. Мне не хватает тебя, Ким.

В о р о н ц о в. Ты первой предала нашу так называемую любовь, отказавшись ехать сюда!

Л и н а. Не верила, что ты можешь все бросить и уехать.

В о р о н ц о в. Ты вообще плохо меня знаешь!

Л и н а. Может быть, хватит, Ким? Повалял дурака, пора и возвращаться на круги своя?

Воронцов молчит.

Если о себе не думаешь, так пожалей хотя бы своих стариков. Они же переживают, боятся за тебя.

В о р о н ц о в. Что ты имеешь в виду?

Л и н а. Перед отъездом я была в гостях у одного врача. Он объяснил мне, как ты должен себя вести и чем «заболеть», чтобы тебя комиссовали.

В о р о н ц о в. У меня стало туго с юмором, не понимаю таких шуток.

Л и н а. Есть еще вариант. Можно попросить папу, и он устроит тебе перевод в Москву.

В о р о н ц о в. Не говори ерунды!

Л и н а. Хорошо, Ким. Все будет так, как ты решишь… Хотя бы поцеловал меня…

В о р о н ц о в. В той моей прошлой жизни ты программировала меня и мое место в доме. Но теперь я высвободился и рад этому!

Л и н а. Ты же лейтенант, не маршал. Тебе и тут приказывают.

В о р о н ц о в. Приказывают, не унижая моего достоинства!

Л и н а. Ну что с тобой, Ким, я же шучу… (Прижимается к нему.)

В о р о н ц о в (тихо). Лина…

Л и н а (не сразу). За те шесть месяцев, что мы прожили вдали друг от друга, я очень многое поняла, Ким… Поняла, что подменить мужа, семью, детей не может ни кандидатская, ни не любимое тобою каратэ. Все оказалось шелухой. Блестящей, но шелухой. Истина в другом… Теперь мне хочется быть просто твоей женой. Провожать тебя по утрам на работу, гладить твои рубашки, жарить картошку… Поверь, Ким, я так по тебе тосковала!.. Как будто из меня что-то вынули и я хожу пустая…

В о р о н ц о в. Не знаю, что сказать тебе, Лина…

Л и н а. У нас будут дети, Ким. Я даже придумала, как мы их назовем: Наташа и Сережа. Нравится?