Текст книги "Право на жизнь"

Автор книги: Александр Шагинян

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 16 страниц)

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

То же утро. Контора Мирошникова: стол с телефоном, несколько стульев, железный сейф. На стене цветные плакаты, изображающие улыбающихся рыбаков в широкополых зюйдвестках и рыбой в руках.

Входит  М а н я – В а н я.

М и р о ш н и к о в. Э, да это Маня-Ваня к нам явилась!

М а н я – В а н я. Здоров, паскудник Мирошников?

М и р о ш н и к о в. Здоров, здоров… Говорят, теперь ты не только рыбу бланшируешь, но и начальство за вымя трогаешь?

М а н я – В а н я. Беру повышенные обязательства.

М и р о ш н и к о в. И успешно их выполняешь. Слава уже пришла к тебе. Вчера мне звонили из трех комбинатов, просили не присылать к ним такую… (Смеется.) Ударницу!

М а н я – В а н я. Пусть звонят, без работы не останусь.

М и р о ш н и к о в. Жила бы себе спокойно, что возникаешь?

М а н я – В а н я. Ты у рыбаков мозоли трогал? Видел, как мы, обработчицы, горбимся, а? А этот гад директор снова приказал селедку в тундре закопать!

М и р о ш н и к о в. Не его вина, Маня. Не хватает судов-рефрижераторов, чтобы всю нерестовую селедку на материк вывезти. А хранить долго нельзя, пропадет.

М а н я – В а н я. Тогда не ловите столько рыбы!

М и р о ш н и к о в. А план?

М а н я – В а н я. Составляйте план с умом, не с потолка собирайте!

М и р о ш н и к о в. И на старушку бывает порушка. Живые люди, ошибаться могут.

М а н я – В а н я. Не люди – враги!

М и р о ш н и к о в. Не оправдываю. Действительно обидно, когда твой труд пропадает. Разгильдяйство!

М а н я – В а н я. Не разгильдяи это, а враги!.. Бабы в моей бригаде как посмотрели на такое, сразу вполноги работать начали – тяп-ляп! А сделаешь замечание, они в ответ: «Все одно пойдет в землю!» И возразить нечего.

М и р о ш н и к о в. Не бери к сердцу, Маня. Когда-нибудь все образуется.

М а н я – В а н я. Когда? Видать, никто уже ничего к сердцу не берет. Прошел день – и ладно.

М и р о ш н и к о в. Особо язык не распускай…

М а н я – В а н я (насмешливо). Пришпилишь?

М и р о ш н и к о в. Меня не трогай, и я не трону. Другие могут.

М а н я – В а н я. А не боюсь я. Живу на Дальнем Востоке, так что дальше не сошлют, да и работы трудней не придумают.

М и р о ш н и к о в. Что это мы с тобой в политику ударились? Давай паспорт и заявление для государства, червонец мне – и разбежались.

М а н я – В а н я. В прошлом году брал по пятерке.

М и р о ш н и к о в. Новая такса.

М а н я – В а н я. Звереешь?

М и р о ш н и к о в. В прошлом году не было такой инфляции на Западе, да и бензин с водкой у нас дешево стоили.

М а н я – В а н я. Паскудник – он и есть паскудник. Никуда от таких не денешься. (Бросает на стол паспорт и деньги.) Подавись! (Со значением.) Скоро аукнутся тебе наши денежки.

М и р о ш н и к о в. Не ругайся зря, Маня. (Подписывает заявление.) Придет вместо меня другой – брать будет больше.

М а н я – В а н я. Почему?

М и р о ш н и к о в. Меня за взятки снимут, – значит, он рискует больше. А больше рискует – больше берет.

М а н я – В а н я. А если он брать не будет?

М и р о ш н и к о в. Ты действительно чокнулась. Он же жить хочет, хорошо жить.

М а н я – В а н я. За счет других, за их кровный рубль?

М и р о ш н и к о в. А они тоже крутятся, только на своем месте.

М а н я – В а н я. Крутятся, да не все!

М и р о ш н и к о в. Со временем поумнеют. Я ведь не академик, не народный артист, бог таланта не дал. В космонавты тоже не берут, а жить хочется. Взрослый я уже, Маня. Очки надел – все вижу в упор. Все как есть, без розовой краски.

М а н я – В а н я. Не с теми стеклами у тебя очки, Мирошников. Кривые.

М и р о ш н и к о в. Может быть, не спорю. Но мне в них пока удобно.

М а н я – В а н я. Ну что с таким гадом, как ты, делать?

М и р о ш н и к о в. А ничего.

М а н я – В а н я. Как ржа все вокруг разъедаете!

М и р о ш н и к о в. Если ржа существует в природе, значит, и она для чего-то нужна?

М а н я – В а н я. На все-то у него ответ есть!

М и р о ш н и к о в. Без ответа нельзя. Спиться можно, няня.

М а н я – В а н я. Лучше спиться, чем жить на свете с такими бесстыжими глазами!

М и р о ш н и к о в. Сними пионерский галстук, Маня. Взрослая женщина, а все как Дон Кихот в юбке.

М а н я – В а н я. Это который с мельницами сражался?

М и р о ш н и к о в. Как ты с директором комбината.

М а н я – В а н я. Ну, сниму я свой пионерский галстук. С кого тогда червонцы рвать будешь?

М и р о ш н и к о в (шутливо). Свято место пусто не бывает.

М а н я – В а н я. Хочешь сказать, что на твой век дураков хватит, да?

М и р о ш н и к о в. Ладно, дискуссию нашу продолжим в другой раз. Хотя я и не люблю тебя, Маня, и лаешься ты, но раз взял червонец, то, несмотря на личные чувства, направляю на остров Серикова. Золотое место. Там в эту путину лосося ожидается невпроворот, заработаешь.

М а н я – В а н я. Не брешешь?

М и р о ш н и к о в. Зря деньги не беру. Данные авиаразведки. А теперь прощай до следующей путины, Маня-Ваня.

М а н я – В а н я. Прощай. Глаза мои отдохнут от тебя за год.

М и р о ш н и к о в. Мои тоже. Зови следующего.

Маня-Ваня уходит. Мирошников убирает ее документы в сейф.

Появляется  Л ю с я.

М и р о ш н и к о в (увидев). Ого!.. Ну вот, человек хоть на женщину похож.

Л ю с я (настороженно). На какую женщину?

М и р о ш н и к о в. Красивую. А то ходят тут разные Мани-Вани… (Галантно.) Прошу садиться.

Л ю с я. Спасибо. (Садится, скромно сложив на коленях руки.)

М и р о ш н и к о в (продолжает с удовольствием рассматривать ее). Каким попутным ветром занесло сюда?

Л ю с я. Меня усиленно приглашали в буфетчицы на лесовоз, но я отказалась. Меня в море укачивает.

М и р о ш н и к о в. Какие буфетчицы – в кинозвезды вам надо идти!

Л ю с я. Я и хотела поступить на курсы стюардесс, но не получилось.

М и р о ш н и к о в (сочувственно). Провалили? Да, сейчас никуда не поступишь без толстой волосатой руки.

Л ю с я. На следующий год опять попытаюсь.

М и р о ш н и к о в. А пока к нам решили?

Л ю с я. Хотела бы.

М и р о ш н и к о в. Работали уже обработчицей?

Л ю с я. Я только школу кончила.

М и р о ш н и к о в. Так… Специальности нет.

Л ю с я. Для меня единственная возможность за два месяца путины хорошо заработать и сразу рассчитаться с долгами.

М и р о ш н и к о в. Это благородно, долги надо платить. Все дело в том, на какой рыбозавод попадете. Не везде заработки высокие.

Л ю с я. Я надеюсь на вашу помощь.

М и р о ш н и к о в (многозначительно). Да? Вы приезжая? Простите, как вас зовут?

Л ю с я. Провоторова Люся.

М и р о ш н и к о в (встает, представляется). Мирошников… Геннадий.

Л ю с я. Нет, я местная, Геннадий… Как ваше отчество?

М и р о ш н и к о в. Васильевич. Нет, нельзя, чтоб такие ручки покрылись цыпками и мозолями…

Л ю с я. Не беспокойтесь, Геннадий Васильевич, я работы не боюсь!

М и р о ш н и к о в. Совесть моя мужская не позволяет… Вот что… Вы, Провоторова, поедете на путину, но в качестве культработника.

Л ю с я. Но я никогда…

М и р о ш н и к о в. Там нечего уметь. Два раза в неделю будете книжки в библиотеке выдавать, плакатик какой-нибудь нарисуете, танцы в клубе устроите… В общем, работа не бей лежачего.

Л ю с я. За это, наверное, мало платят?

М и р о ш н и к о в. Культработникам мы даем полторы ставки обработчика, так что не прогадаете, Люсенька.

Л ю с я. Спасибо. (Протягивает заявление.)

М и р о ш н и к о в (подписывает). Родителей благодарите, что сделали вас такой. Красота – это тоже специальность. Высшая квалификация, так сказать…

Л ю с я. Я буду стараться, Геннадий Васильевич.

М и р о ш н и к о в. Можно просто Геннадий… Гена. (Многозначительно.) А чтобы вас там не обижали, я постараюсь чаще бывать на острове Серикова. (Еще многозначительней.) С инспекционными проверками.

Л ю с я (уклончиво). Мне можно идти, Геннадий Васильевич?

М и р о ш н и к о в. Нет. Скажите – Гена.

Л ю с я. До свидания… Гена.

М и р о ш н и к о в. До скорой встречи, Люсенька.

Люся выходит из конторки, Мирошников видит надпись на ее рубашке.

М и р о ш н и к о в. «Я кусаюсь…» (Восхищенно.) Вот кадр!..

Входит  Л я д я е в а.

М и р о ш н и к о в. Опять муж из дома выгнал, Лядяева?

Л я д я е в а. Чего горю чужому радуетесь, Геннадий Васильевич?

М и р о ш н и к о в. Факт констатирую. Небось тоже на остров Серикова хочешь?

Л я д я е в а. Хорошо бы…

М и р о ш н и к о в (подумав). Можно.

Л я д я е в а. Вот спасибочки, Геннадий Васильевич!

М и р о ш н и к о в (смотрит на часы). Жена уже встала… Слушай, Лядяева, белить умеешь?

Л я д я е в а. Приходилось.

М и р о ш н и к о в. Тогда держи пятерку и адрес. (Пишет адрес.) Купишь по дороге мелу и чего там еще надо и побели, пожалуйста, кухню. Жена мне уже плешь проела.

Л я д я е в а. Паразит…

М и р о ш н и к о в. Что?

Л я д я е в а. Только кухню, говорю?

М и р о ш н и к о в. Только кухню. Пятно рыжее на потолке, течет от соседей сверху.

Л я д я е в а. Это работы на целый день.

М и р о ш н и к о в. Выручи, а? За мной не заржавеет.

Л я д я е в а. А заявление мое что не подписываете?

М и р о ш н и к о в. Какой разговор! (Лихо подписывает заявление.) Вот: «Направить на рыбокомбинат острова Серикова».

Л я д я е в а. Ладно, давайте адрес.

М и р о ш н и к о в. Спасибо, Лядяева… Да, что там за женщина сидит?

Л я д я е в а. Какая?

М и р о ш н и к о в. Ну, такая…

Л я д я е в а. В парике, что ли?

М и р о ш н и к о в. Кажется. Лицо вроде знакомое…

Л я д я е в а. Не знаю.

М и р о ш н и к о в. Ну иди.

Лядяева уходит, столкнувшись в дверях с  С и м о й.

С и м а (шепотом). Как он, добрый?

Л я д я е в а (зло). Добрый. (Уходит.)

С и м а (робко). Здравствуйте.

М и р о ш н и к о в (оценив ее, строго). Документы!

С и м а. Мои?

М и р о ш н и к о в (еще строже). Мои у меня в кармане!

С и м а (торопясь протягивает паспорт). Пожалуйста!..

М и р о ш н и к о в (внимательно изучает документы). Залетная. Со Ставропольского края?

С и м а. Оттуда, оттуда!

М и р о ш н и к о в. Что занесло к нам, на Дальний Восток?

С и м а. Заработать треба.

М и р о ш н и к о в. Желание, понятное всем, да только не у всех это получается.

С и м а. А бабы болтали, что можно, есть у вас такие места…

М и р о ш н и к о в. Есть. Но на таких рыбозаводах все места уже полностью укомплектованы.

С и м а. А на других?

М и р о ш н и к о в. На другие – пожалуйста.

С и м а. Не, мне на остров Серикова.

М и р о ш н и к о в. Там все места заняты.

С и м а. Чего же делать? (Растерянно.) У меня и денег на обратный билет не хватает…

М и р о ш н и к о в. Я не отказываю вам… (Заглядывает в паспорт.) Гражданка Загоруйко С. А. Выбирайте любой комбинат, у нас их много.

С и м а. Не, мне на остров Серикова.

М и р о ш н и к о в. Я вам уже объяснил.

С и м а. А Маню взяли.

М и р о ш н и к о в. Маня-Ваня человек известный на побережье. Все время на Доске почета. (Хохотнув.) Ударница!

С и м а. Я быстро научусь, я понятливая и работящая! Мне бы только показать, как рыбу разделывают, а там меня не остановишь! У кого хошь спросите.

Мирошников задумчиво молчит.

(С надеждой.) Никак?

М и р о ш н и к о в. Подумать надо, Серафима Антоновна, подумать.

С и м а. Подумайте, прошу вас.

М и р о ш н и к о в. Действительно, так далеко уехать от родного дома и вернуться пустой…

С и м а. Ну да, ну да! Билет в один конец больше сотни рублей стоит, это что – хахоньки?!

М и р о ш н и к о в. Понимаю… Конечно, если раскинуть мозгами, помочь можно. Но для этого надо переговорить с нужными людьми.

С и м а. Поговорите, а?

М и р о ш н и к о в. Люди тяжелые, неразговорчивые.

С и м а. Объясните мое положение. У человека, мол, и денег нет на обратную дорогу!..

М и р о ш н и к о в. Совсем нет?

С и м а (заикаясь). Есть… (Поспешно.) Самая малость.

М и р о ш н и к о в. Нет, не поймут.

С и м а. Не поймут?

М и р о ш н и к о в. Насухую не поймут.

С и м а. Так вы им бутылку поставьте!

М и р о ш н и к о в (изумившись). Я?!

С и м а. Ну да. А я дам на нее.

М и р о ш н и к о в. Как гора с плеч!

С и м а. У вас есть в продаже по три шестьдесят Две?

М и р о ш н и к о в. Не пойдет.

С и м а. Не пойдет?

М и р о ш н и к о в. Они пьют только коньяк.

С и м а. Он, говорят, вредный. Там дубильные вещества.

М и р о ш н и к о в. А их дубильные вещества не берут.

С и м а. Жалко… А коньяк почем?

М и р о ш н и к о в. Разный. Есть даже за полста рублей бутылка.

С и м а (ахает). За пятьдесят то есть?!

М и р о ш н и к о в. «Наполеон» называется.

С и м а. Это же целая зарплата!

М и р о ш н и к о в. Все нынче кусается.

С и м а. Неужто есть люди, которые пьют такое?

М и р о ш н и к о в. Есть, Серафима Антоновна, есть.

С и м а. И не поперхнутся?

М и р о ш н и к о в. С чего бы это им?

С и м а. Куда только жены их смотрят!

М и р о ш н и к о в. Они его без жен пьют.

С и м а. С полюбовницами.

М и р о ш н и к о в. И с любовницами. Но больше под одеялом. Чтобы ОБХСС не увидел.

С и м а. Подешевле имеется?

М и р о ш н и к о в. Можно найти.

С и м а. Найдите, ладно?

М и р о ш н и к о в. Постараюсь только для вас, Серафима Антоновна.

С и м а (тяжело вздохнув). Отвернитесь.

Посмеиваясь, Мирошников отворачивается.

Глубже отвернитесь.

М и р о ш н и к о в. Бриллианты в своих сусеках прячешь?..

Сима расстегивает кофточку, куда-то глубоко запускает руку, достает завернутый в платочек сверток. Отшпилив булавку, разворачивает, достает деньги, отсчитывает несколько бумажек, тем же порядком прячет сверток обратно.

(Нетерпеливо.) Долго еще будешь чикаться, Загоруйко?

С и м а. Держите. Пятнадцать рублей. На коньяк проклятый.

М и р о ш н и к о в. Трехзвездочный. (Забирает деньги.) Попробую договориться.

С и м а. Я на вас надеюсь.

М и р о ш н и к о в. Думаю, все будет в порядке.

С и м а. Надеюсь очень. Остров Серикова.

М и р о ш н и к о в. Спокойно оставляйте заявление и идите.

Сима идет к двери.

Постойте, Загоруйко!

С и м а (опасливо). Мало?

М и р о ш н и к о в (протягивает деньги). Возьмите пять рублей обратно.

С и м а. Не, не возьму, почему такое?

М и р о ш н и к о в. Я к вашему червонцу добавлю свою пятерку.

С и м а. Доброе дело делаете, так еще сами потратитесь. Нет, не возьму!

М и р о ш н и к о в. Эх ты, божий одуванчик… Бери свою пятерку. Я же с ними тоже пить буду.

С и м а. С теми, нужными?

М и р о ш н и к о в. С ними, с ними.

С и м а. Вроде как свою долю внесете в выпивку?

М и р о ш н и к о в (раздраженно). Ну чего ты меня достаешь? Бери свою пятерку и проваливай.

С и м а. А вдруг раздумают?

М и р о ш н и к о в. Не волнуйся. Завтра приходи за направлением.

С и м а (протягивает руку). Спасибо, товарищ Мирошников.

М и р о ш н и к о в. За что, товарищ Загоруйко?

С и м а. За человеческое участие. (Берет его руку, торжественно пожимает, уходит.)

М и р о ш н и к о в (оставшись один, бормочет). За человеческое участие… Озверела баба…

Из конторки Мирошникова на крыльцо выходит довольная  С и м а.

М а н я – В а н я. Порядок, ставропольская?

С и м а. А как же! Геннадий Васильевич человек с понятием, знает, что к чему.

Т а и с ь я (с гордостью). Он у меня такой!..

М а н я – В а н я. Эх ты, овца белая!

Таисья сникает.

Айда, подружки, в кафе-стекляшку. Отметим событие!.. (Берет Люсю, танцует с ней.) И попляшем – шерочка с машерочкой!..

Л я д я е в а. Не могу, мне идти надо…

М а н я – В а н я. Не боись, Лядяева! Мы вина тебе не дадим. Будешь только присутствовать и мороженое лопать.

Л я д я е в а (со злостью). Дело у меня появилось!..

Из окна выглядывает  М и р о ш н и к о в. Таисья поворачивается спиной, прячет лицо.

М и р о ш н и к о в. Кто еще ко мне, товарищи?

З а х а р о в н а (встает). Я, милый.

М и р о ш н и к о в. Опять?

З а х а р о в н а (сокрушенно). Опять.

М и р о ш н и к о в. Я вам, мамаша, третий день русским языком талдычу – по возрасту не подходите. (Лядяевой.) Не подведи. (Закрывает окно, скрывается в конторке.)

Т а и с ь я (подозрительно). На что он намекал?

Л я д я е в а (уклончиво). Так… Потом вам скажу.

Захаровна понуро стоит у крыльца.

С и м а. Куда вы теперь, бабушка?

З а х а р о в н а. Почем я знаю?

Т а и с ь я. Послушайтесь доброго совета – идите в дом престарелых, не мучайтесь.

С и м а. Или домой вернитесь. Родные ведь, притретесь.

Захаровна молчит.

М а н я – В а н я. Деньги-то у тебя есть?

З а х а р о в н а. Деньги? Что деньги, милые… Много ли мне надо?

М а н я – В а н я. Ну-ка, подружки, поможем человеку!.. (Собирает у женщин деньги.) Люська, давай… Лядяева… (Таисье.) Вы, женщина… Ставропольская…

С и м а (смущенно). У меня нету…

М а н я – В а н я. Не ври! У куркулей всегда заначка имеется.

С и м а. Ей-богу, поистратилась…

М а н я – В а н я. Черт с тобой, жадина, обойдемся!.. Держи, бабушка.

З а х а р о в н а. Не надо, милые, что вы!

М а н я – В а н я. Бери, от души даем, обидишь! (Сует Захаровне деньги.)

З а х а р о в н а (прячет руки назад). Не обессудьте, милые. Всю жизнь своим трудом кормилась, нельзя мне в старости милостыню брать.

М а н я – В а н я (обиженно). Ну как знаешь…

Л ю с я. Пойдемте с нами в стекляшку, бабушка.

З а х а р о в н а. Идите себе, милые. Я тут посижу, может, он еще передумает и возьмет меня.

Л я д я е в а. Адресок мой запомните, бабуля. Морская, тридцать, квартира вторая. Ночевать приходите. (С тоской.) Места теперь хватит…

З а х а р о в н а. Спасибо. (Мане-Ване.) Не серчай на меня, девушка.

М а н я – В а н я. Я не серчаю, сама такая. А деньги тебе пригодятся. (Кладет на лавку деньги, прижимает их камнем, чтобы не разлетелись.) Пока, бабушка. Может, еще свидимся.

З а х а р о в н а. Прощайте, милые.

Л ю с я. Жалко старушку…

С и м а. Что тут поделаешь?

М а н я – В а н я. Пошли, подружки.

Т а и с ь я. И я с вами. Не завтракала еще…

Женщины уходят. Захаровна остается одна. Постояв, садится на лавку, рядом с деньгами. Терпеливо ждет.

Бегом возвращается  С и м а.

С и м а. Ты еще тут, бабушка?

З а х а р о в н а. Куда я денусь, милая?

С и м а. Вот!.. (Кладет в общую стопку свои три рубля.) Нашла, затерялись на теле.

З а х а р о в н а. Зачем?

С и м а. Прости меня, жадину, бабушка! (Целует Захаровну, убегает.)

Захаровна берет деньги, задумчиво перебирает их, грустно усмехается.

З а т е м н е н и е

Снова то первое непонятное помещение с лампой-светильником на столе. Полутемно. З а х а р о в н а  одна.

З а х а р о в н а (озираясь, негромко). Эй… Эй, где ты?.. Я не вижу тебя!

Тишина.

Коля, родной, отзовись… Прошу тебя, выйди, а?

Не спеша появляется  Н и к о л а й.

(С облегчением.) Слава богу!..

Н и к о л а й. Что опять?

З а х а р о в н а. Не поняла я, какое слово молвил, Николай?

Н и к о л а й. Когда?

З а х а р о в н а. Давеча, когда прощались?

Н и к о л а й. Ох, Захаровна, суетная ты женщина, не по возрасту. Никуда он уйти от тебя не может. Он всегда у тебя тут. (Показывает на сердце.)

З а х а р о в н а. Радостно такое слышать.

Н и к о л а й. Что маешься по свету, вернулась бы домой.

З а х а р о в н а (вздыхает). Мне тоже хочется, по Юленьке соскучилась. Да вспомню зятюху Ксенофонтова – с души воротит.

Н и к о л а й. Стерпится.

З а х а р о в н а. Разве я не долго терпела? Да ты знаешь, уж очень горько мне в его доме… Вот на праздник светлый мандаринчиков оранжевых купит. Сядем за стол всей семьей. Он начнет раздавать, вроде подарков. Так мне завсегда норовит самую малую и мятую подсунуть. Не люблю я их, мандаринчиков этих оранжевых. Не привыкла, и кисленькие они, в моем возрасте чего послаще хочется. А обидно.

Н и к о л а й. Осуждаю. Суета это есть.

З а х а р о в н а. Мне и самой смешно было. Обидно, правда, но смеялась. А он новое дело придумал, зятюха Ксенофонтов. Явится с работы и сразу, руки даже не помывши, шасть на кухню ко мне и в кастрюлю мордой лезет. (Передразнивает бодро-деловым голосом зятя.) «Ну что у нас на обед, теща дорогая?.. Ага, курица – хорошо!» И – раз туда цельный чайник воды! Чтобы бульону больше было да на подольше хватило. А потом дочка с внучками ругаются за столом: что, мол, за бурду я подаю! Совсем, мол, старая из ума выжила, курицу толком сварить не может!.. Это как?!

Николай молчит.

Тоже стерпела… Тут ему еще одно втемяшилось. Начал каждый день гнать меня в исполком. Иди, говорит, и проси слезно комнату отдельную. Ты жена погибшего фронтовика, должны дать. А дадут, мы эту комнату и нашу квартиру обменяем на большую…

Н и к о л а й (неожиданно). Сними платочек.

З а х а р о в н а (растерянно). Платочек, мой?

Н и к о л а й. Сними.

З а х а р о в н а. Зачем, господи? Старая я, стыдно простоволосой. И волосиков мало осталось, жидкие…

Н и к о л а й (улыбается). Сними.

Захаровна неуверенным движением, досадуя и стесняясь, снимает низко повязанный платочек. Волной падают на спину волосы. Она выпрямляется, и мы вдруг видим тридцатилетнюю, статную и красивую женщину с густыми длинными волосами.

З а х а р о в н а. Ах ты, боже мой!..

Н и к о л а й. Чувствуешь?

З а х а р о в н а (молодым, сильным голосом). Чувствую!.. Я такой была, когда Николая на войну провожала…

Николай снимает с головы терновый венец, сбрасывает рубище и тоже предстает перед нами молодым сильным мужчиной в солдатской форме. Таким, каким его провожала на фронт Захаровна.

(Плачет.) За что такая радость?!

Н и к о л а й (смеется). Странный народ бабы! Горе – плачут, радость – тоже слезу пускают! У вас что, крантик такой есть?

З а х а р о в н а. Радостно!..

Н и к о л а й. Ну, хватит, Дашенька, хватит.

З а х а р о в н а. Смирилась я, а тут вдруг такое…

Николай обнимает ее, ведет к лавке, садятся.

(Застенчиво.) Поцелуй меня.

Н и к о л а й. Не забыла, как это делается?

З а х а р о в н а. Как проводила тебя на фронт, с тех пор верная тебе, богом клянусь!.. Один раз, правда, чуть не упала, но удержалась на краю.

Николай целомудренно целует ее.

А помнишь, Коля, наш новый дом?

Николай молча кивает, гладит ее по голове, перебирает распущенные волосы.

Мы в тот год заняли денег и только отстроились. В горнице еще пахло досками сосновыми… Потом рождество было, помнишь? Мама с Лизой, с доченькой нашей первой, что померла, гостевать уехали к твоим старикам на хутор, а мы с тобой остались вдвоем в новом нашем доме. Ты из лесу принес морозную елочку, я на веточки зеленые набросала белой ватки, как снежком, ленточками цветными оплела… Потом ты свечки, в церкви купленные, зажег, и мы сели под нее, совсем как дети малые. И пели… Окошко слюдяное, мохнатое от изморози. На дворе ветер свистит-посвистывает, а мы с тобой, обнявшись, сидим под елочкой, раскачиваемся из стороны в сторону и поем…

Н и к о л а й (негромко поет).

 
Снег да снег кругом,
Путь далек лежит.
В той степи глухой
Замерзал ямщик…
 

З а х а р о в н а. Никогда больше я не была счастлива, как на то рождество…

Н и к о л а й (поет).

 
И, набравшись сил,
Чуя смертный час,
Он товарищу
Отдает наказ…
 

З а х а р о в н а (вспомнив, озабоченно). Коля, какое слово ты давеча молвил, уходя?

Н и к о л а й (поет).

 
А жене скажи
Слово прощальное,
Передай кольцо
Обручальное…
 

З а х а р о в н а. Какое, я не услыхала?

Н и к о л а й. Потом скажу. А сейчас пой, Дашенька, пой, милая моя. (Поют на два голоса.)

 
Да скажи ты ей,
Пусть не печалится,
Пусть с другим она
Обвенчается…
Про меня скажи,
Что в степи замерз,
А любовь ее
Я с собой унес…
 

З а т е м н е н и е

Переговариваясь, к конторке Мирошникова возвращаются  ж е н щ и н ы.

На лавке, улыбаясь чему-то, дремлет  З а х а р о в н а.

Т а и с ь я. А бабушка наша опять носом клюет…

С и м а. Гляжу на нее, а у самой сердце болит, стонет – как там дома мамка моя одна?

М а н я – В а н я. Если болит, садись в поезд и езжай обратно.

С и м а. Полетела бы, а не поехала! Да ведь столько денег уже поистратила, вернуть надо…

Т а и с ь я. Да она улыбается!

Л ю с я (обрадованно). Взял ее, наверно, Мирошников!

Т а и с ь я. Что он – не человек?

М а н я – В а н я (подходит). Кусок в горло не полез, Захаровна. Представили, как ты одна тут сидишь…

З а х а р о в н а (очнувшись). Что, милые?

М а н я – В а н я. Взяли тебя на работу?

З а х а р о в н а. Он пока не выходил, Мирошников-то.

С и м а. А чему улыбались так хорошо?

З а х а р о в н а (уклончиво). Привиделось что-то…

Л ю с я. Так и будете сидеть?

З а х а р о в н а. Буду.

С и м а. Деньги-то спрячьте, бабушка.

З а х а р о в н а. Пусть их.

С и м а (взволновавшись). Как так «пусть»? Украдут! (Берет деньги, прячет.) Они пока у меня побудут, а то не ровен час…

М а н я – В а н я. Нет, под лежачий камень вода не течет! (Решительно.) Пойду возьму Мирошникова за кадык! (Поднимается на крыльцо, скрывается в конторке Мирошникова.)

Все молча ждут возвращения Мани-Вани.

С и м а. Господи, страшно женщине быть одной. А еще страшней, когда ты старая, никому не нужная…

На крыльцо выскакивает разъяренная  М а н я – В а н я.

М а н я – В а н я. Правила под нос тычет!.. Старая, мол, Захаровна! Накажут его, если возьмет, паскудник!.. (Осекается.) Извини, Таисья…

Таисья безнадежно машет рукой.

Л ю с я. Хотите, я пойду к Мирошникову?

С и м а. Геннадий Васильич Маню не послухал, а тебя и подавно.

Л ю с я (загадочно). Посмотрим.

Т а и с ь я. Что вы хотите этим сказать?

Л ю с я. То, что бабушка будет работать.

С и м а. Хвостом покрутишь перед ним?

Л ю с я. Покручу. И глазки построю.

С и м а. Нужна ты ему очень!

М а н я – В а н я. А что? Клюнет. Мирошников – он охоч, ни одной юбки не пропустит. (Таисье.) Не при тебе будет сказано.

С и м а. Неужто Геннадий Васильич – кобель?

М а н я – В а н я. Кобель.

Т а и с ь я (чуть не плача). Женщины, что вы такое говорите?!

Л ю с я. Он мне уже и свидание назначил.

Т а и с ь я. Врете!

Л ю с я. А вы спросите у него.

Таисья сникает.

С и м а (Таисье). Вот такие змеи молодые, подколодные и сбивают с толку чужих мужей!

Л ю с я (возмущенно). Я тут при чем?!

Л я д я е в а. Если муж любит свою жену, то его хоть в женскую баню запусти – верен останется. По своему Вовчику знаю.

Т а и с ь я. Смотрите, женщины… (Достает из сумочки конверт, осторожно разворачивает.) Смотрите!

Женщины с любопытством склоняются над конвертом.

С и м а. Что это?

Т а и с ь я. Волосы! Длинные, перекисью крашенные!.. Целых три штуки нашла на диванной подушке!

З а х а р о в н а. Может, от твоей знакомой какой остался?

С и м а. Или на фабрике еще прилипли, когда диван делали?

Т а и с ь я. Нет!.. Он домой приводил женщину, в то время как я у сестры гостила.

С и м а. В собственный семейный дом другую бабу?!

Л я д я е в а. Тьфу!.. Будто ему на стороне места мало!..

Л ю с я. Они беспринципные, мужчины. От них всего можно ожидать.

М а н я – В а н я. Ты-то чего чирикаешь, малолетка?

Л ю с я. Отчим ко мне пристает, когда мамы дома нет. Я ей не говорю, она любит его. Жалею и молчу поэтому…

З а х а р о в н а. Господи, каждому из нас дана боль. Зачем? Непонятно. А терпи.

Т а и с ь я (с надеждой). Может быть, ничего такого с Геной и не происходит, просто появилась другая женщина? Побесится, надоест она ему, и все опять станет на свое место, а?

З а х а р о в н а. Надейся на это, милая. А то сразу – посажу!..

Л я д я е в а. Конечно, дублерша у тебя. Мужики – они простые, одним миром мазанные.

М а н я – В а н я (Таисье). Вот и случай тебе прямо в руки бежит. Сейчас запустим к твоему Люську и поглядим, какой он верный супруг!

З а х а р о в н а (смеется). И придет такое в голову!

С и м а. Точно, и для бабули доброе дело сделаем.

Т а и с ь я. Н-не знаю…

Л я д я е в а. Рискни, ты же рядом будешь.

Таисья колеблется.

Л ю с я. Я всегда пожалуйста.

Т а и с ь я. Неужели уговорите?

Л ю с я. Сыграю как по нотам.

Т а и с ь я (с горечью). Гена, Гена… До чего мы с тобой дожили… (Помедлив.) Идите.

М а н я – В а н я. Вперед, Люська, за орденами!

З а х а р о в н а. Ах, бабы, бабы… Любите вы пилить сук, на котором сидите.

Л я д я е в а (Люсе). Постой, марафет наведи. Губы вместе с мороженым съела.

Люся тщательно красится. Женщины активно помогают ей советами. Помедлив, подключается и Таисья.

В с е.

– Губы поярче…

– Нынче модно большой рот иметь…

– Рубашечку повыше вздерни, пупок оголи…

– Глазами больше играй, зубки белые показывай…

– И крутись перед ним, чтобы сзади тоже видел…

Л ю с я (Таисье). У вас туфли красивые. Одолжите на время. Мне высокий каблук к лицу, фигуру поднимает.

Т а и с ь я. Пожалуйста!..

Меняются обувью.

Не жмут?

С и м а. Он туфли ваши не узнает?

М а н я – В а н я. Мужики такие вещи не замечают, они выше глаз кладут. Пройдись-ка…

Покачивая бедрами, Люся дефилирует перед женщинами. Те со знанием дела критически смотрят.

Годится. Как увидит такое Мирошников, так сразу слюну пустит.

Т а и с ь я. Я ему тогда, павлину, все перья из хвоста выдерну!

Л ю с я. Давайте, бабушка, ваше заявление. (Берет у Захаровны листок, поднимается на крыльцо, стучит в дверь, томным голоском.) Можно мне войти, Геннадий Васильевич?.. (Подмигнув женщинам, скрывается в конторке.)

Таисья, Маня-Ваня, Сима и Лядяева на цыпочках крадутся на крыльцо, приникают к двери. Захаровна продолжает сидеть на лавке; посмеиваясь, наблюдает за ними.

Т а и с ь я (шепотом). Через десять минут войдем!

С и м а. Рано. Они еще поговорить должны, полюбезничать.

М а н я – В а н я. Какие разговоры! Мирошников мужик деловой…

Из окна воровато выглядывает  М и р о ш н и к о в. Убедившись, что перед конторой никого, кроме Захаровны, нет, плотно прикрывает створки окна.

Снова высвечивается контора Мирошникова. Входит  Л ю с я.

Л ю с я. Можно?

М и р о ш н и к о в (закрывая окно). Всегда пожалуйста!.. (Суетливо.) Проходите, Люсенька, садитесь!

Л ю с я. Я на минутку.

М и р о ш н и к о в. Не обижайте. Я уже думал, что увижу вас только на острове.

Л ю с я. Хотела посоветоваться, Геннадий Васильевич.

М и р о ш н и к о в. Ради бога! Вы все же присядьте.

Л ю с я (садится). А что, если я организую для обработчиц кружок художественной самодеятельности?

М и р о ш н и к о в. Идея прекрасная. Но они за целый день так наломаются, что им вряд ли будет до театра. Хотя можно попробовать. А сумеете?

Л ю с я. Я в народном театре играла!

М и р о ш н и к о в. Что вы говорите!

Л ю с я. Честное слово!.. (Становится в позу, читает.) «Вы помните, вы все, конечно, помните! Как я стоял, приблизившись к стене. Взволнованно ходили вы по комнате и что-то резкое в лицо бросали мне. Вы говорили – нам пора расстаться, что вас измучила моя шальная жизнь. Что вам пора за дело приниматься, а мой удел – катиться дальше, вниз!..»

Маня-Ваня за дверью одобрительно поднимает большой палец.

Мирошников снова выглядывает в окно; убедившись, что по-прежнему никого нет, горячо аплодирует Люсе.

М и р о ш н и к о в. Прекрасно!

Л ю с я. И танцевать умею!.. (Напевая индийский мотив, извивается в восточном танце перед восхищенным Мирошниковым.)

М и р о ш н и к о в (хлопает в такт, подпевает мотивом из кинофильма «Бродяга»). «Бродяга я-а-а-а!..»

Женщины за дверью недоуменно переглядываются, не понимая, в чем дело.

Л ю с я (останавливается). Ну как?