Текст книги "Праздник мертвецов (СИ)"

Автор книги: Александр Виланов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 19 страниц)

Прошло по меньшей мере полчаса, но никто так и не пришёл. Нет смысла лежать и ждать, подумала Шенни и откинула одеяло, намереваясь вернуться и всё же составить Дариану компанию. Она села на кровати и потянулась за одеждой, но вдруг убрала руку и легла обратно.

Он что-то недоговаривал. Казалось, к этому времени между ними уже не могло остаться никаких секретов, но девушку не покидало ощущение, что от неё что-то скрывают. А значит, если сейчас вернуться на стену, Дариан снова будет отмалчиваться и пытаться выпроводить её.

Шенни встала, подошла к окну и приоткрыла створку. Днём отсюда хорошо просматривался весь двор и восточная часть стены, но сейчас панорама форта была закрашена чёрной краской, и лишь три оранжевых огонька неспешно перемещались по территории. Один из них, проплывая по противоположной стороне стены, осветил фигуру паренька, сидящего на парапете, но с такого расстояния не удавалось разглядеть его лица и понять, о чём он думает. Человек, нёсший факел, был невысокого роста – Шенни узнала в нём Агера. Вскоре он отдалился от юноши и двинулся дальше вдоль стены по часовой стрелке, но слева в том же направлении уже плыл второй огонёк. Он освещал грузный и переваливающийся силуэт: как и вчера, напарником Агера на стене Дариан назначил Лысого.

Осенённая внезапной идеей, Шенни закрыла ставень и вернулась под одеяло. Темноту комнаты нарушил пурпурный узор, засветившийся на её лице. Пришло время воспользоваться своими природными талантами.

Чернота перед глазами сменилась на яркий колеблющийся свет, бьющий в лицо. Находись она в своём теле, некромантка бы непременно зажмурилась, но глаза призванного не испытывали никаких неудобств. Изображение двигалось вперёд, вырисовывая среди темноты неровную каменную поверхность под ногами. Раз в несколько секунд оно поворачивалось влево, всматриваясь в лес и прислушиваясь, нет ли среди деревьев подозрительных движений или звуков.

Было тихо, если не считать тяжёлых шагов призванного и потрескивания факела у него перед лицом, но вдруг послышался третий звук. Это был кашель. Сухой и надрывный, он приближался с каждым шагом, пока свет факела не осветил содрогающуюся фигуру Дариана. Бросив на юношу мимолётный взгляд, призванный вновь повернулся вперёд и продолжил свой патруль.

Связь оборвалась, светящийся узор на лице потух, и Шенни открыла глаза. Всё-таки простудился, подумала она. Сонливость, которой минуту назад не было и следа, вдруг накатила тяжёлым покрывалом, будто поторапливая мозг поскорее отключиться и запрещая думать.

Уже поздно. Пора спать.

Наверное, завтра всё же следует провести первый опыт с живым призванным. А Дариану наказать, чтобы больше не уходил далеко от форта, пока Виртон не стал инвалидом.

***

Этой ночью кошмары обошли Шенни стороной, и причиной было вовсе не соседство Дариана: проснувшись, девушка обнаружила правую половину кровати пустой. Скорее, сознание само не желало пробуждаться и старалось как можно дольше оставаться в царстве снов, до последнего момента оттягивая пробуждение. Подгоняемая тревожным чувством, и в то же время скованная страхом покинуть комнату – будто если она останется здесь, то время снаружи не начнёт свой ход, и не случится ничего плохого, – Шенни заставила себя открыть дверь, разминуться с охраняющим коридор Виртоном, спуститься на первый этаж и выйти на улицу.

Агер в этот момент как раз проходил через восточную часть стены, и Шенни сэкономила время, осмотрев парапет его глазами. Дариана там не оказалось. После беглого осмотра двора юноша нашёлся в клетке на своём тюфяке. Пока Шенни расталкивала его, она заметила, что всегда живое лицо юноши стало непривычно бледным, а его дыхание – частым и сбивчатым. Наконец он проснулся и одарил девушку недовольным взглядом.

– Чего? Уже утро?

– Утро. И почему ты спал в клетке? – с упрёком в голосе спросила Шенни.

Дариан задумался, либо вспоминая, как он уснул, либо придумывая отговорку.

– Было уже поздно, боялся тебя разбудить.

Это была отговорка.

– Что за глупости… Ты же знаешь, что в одиночестве мне снятся кошмары?

– Забыл, извини. – Юноша поднялся, вышел из клетки и поднял голову к небу. – Уже рассвело, мне пора делать обход ловушек.

– Мы же ещё не завтракали.

– Я не голоден, поешь без меня.

– Ты выглядишь нездоровым. Заболел?

Подтверждая её слова, Дариан кашлянул, но зажал рот рукой и сдержал следующие за первым позывы.

– Наверное, простудился. Не стоило вчера в этой одежде сидеть на парапете.

– А я предупреждала… Может, тогда пропустишь сегодняшний обход? Еда в запасах ещё есть.

– Не преувеличивай, я в порядке.

Тем временем со стороны штаба, прихрамывая на правую ногу, приплёлся Виртон, вызванный Дарианом через сферу. Прикинув его теперешние способности к прогулкам, юноша отдал ещё две мысленные команды, после которых Виртон развернулся и захромал к стене, откуда уже спускался по лестнице Агер, чтобы сменить своего раненого напарника.

– Тогда осторожнее с капканами, – напомнила Шенни, бросив попытки отговорить его.

– Мы обойдём только ближайшую территорию. Там я знаю все ловушки, – успокоил её Дариан и вместе с призванным поплёлся к воротам.

***

Оставшись одна, Шенни перекусила на кухне, без особого энтузиазма прожевав один бутерброд, и стала думать, чем заняться дальше. Ни продолжать исследования, ни заниматься чем-либо ещё не было никакого желания. Дариан что-то скрывал, и было бы глупо заставлять себя не замечать этого и отвлекаться на другие дела.

Разум упорно отгонял наиболее страшные мысли. После смерти банды Торнео были приняты все необходимые меры предосторожности, да и питались они одинаково, и раз Шенни осталась здорова, то и Дариан был вне опасности. Скорее всего, парень и правда всего лишь простудился. Вот только обычная простуда не объясняла его крайне странного поведения… Вскоре Шенни надоело сидеть в неведении и ждать, пока он вернётся. Некромантка уселась на стул во дворе и закрыла глаза, устанавливая связь с Агером.

***

Зелёная трава под ногами покрылась слоем серой пыли, вырывающейся из горла с каждым спазмом. Дариан опирался рукой о ствол дерева, не в силах остановить безудержный кашель. Спазмы безостановочно накатывали один за другим, не давая возможности даже вздохнуть. Перед глазами пошли круги, из глаз закапали слёзы, и юноша упал на колени. Лишь тогда приступ наконец закончился, позволяя ненадолго прийти в себя. Ненадолго…

Они с Агером успели пройти едва ли пятую часть маршрута, но если подобные припадки повторятся, то о сегодняшнем обходе можно забыть. Дариан устало повалился спиной на траву. Нужно было отдохнуть и обдумать дальнейшие действия. Мозг по привычке принялся размышлять, как разрешить сложившуюся ситуацию, как разобраться с проблемой и вернуться к прежнему ритму жизни. Пришлось напомнить ему, что никакого решения и возврата в этот раз не будет. Это конец. Не ясно, каким образом, но Дариан подхватил болезнь, недавно превратившую разбойничий форт в кладбище, и уже сегодня-завтра ему предстояло разделить судьбу остальных. Решения нет. Если даже самые умные и образованные из разбойников не сумели создать противоядия, то двум неопытным подросткам и подавно ничего не светит.

Оставался лишь один вопрос: как сообщить об этом Шенни? Как посмотреть в глаза той, кого он обещал защищать до самого конца, кого вырвал из лап судьбы и привёл в этот форт, и сказать, что после всего собирается бросить её, оставить одну на произвол судьбы?

От размышлений оторвал новый приступ кашля, решившего, что одной минуты отдыха было вполне достаточно. В этот раз силы Дариана окончательно иссякли, и он стал проваливаться в небытие. В последние секунды сознания он ощутил, как чьи-то крепкие руки подхватили его и подняли с земли, и успел подумать, что призванный не мог сам по себе до такого додуматься. Ещё, казалось, над ним нависло лицо Ортея, но позже он так и не смог вспомнить, было это сном или явью.

***

Очнулся он уже в своей комнате. Кашель пока не подступал, но и Дариан, и сидящая возле него на кровати Шенни понимали, что это лишь временное облегчение. Девушка смотрела куда-то в пол, и Дариан тоже на всякий случай отвернулся, чтобы исключить возможность встретиться с ней взглядами.

– Где ты это подхватил? – спросила она, не поворачиваясь.

– Хотел бы я знать… Мы с тобой ели и пили одно и то же. И посуду заменили на чистую, я сам всё сжигал. Если ты при этом осталась здорова, то у меня вообще нет никаких идей. Да и мы ведь выяснили, что бандиты были отравлены через вино, а не еду.

– Ты точно не выпил ни капли?

– Вообще-то, это как раз ты в тот день помышляла напиться, и мне пришлось тебя отговаривать. Сам я никогда не пил и не собираюсь начинать. Глотнув той гадости из бочки в погребе, я только лишний раз в этом убедился.

– Бочки! – воскликнула Шенни после секундной паузы и вылетела из комнаты.

Дариан попробовал сесть, а затем встать. И то, и другое удалось без особых затруднений, хотя юноша ясно чувствовал, что его организм слабеет. На всякий случай прихватив с собой Агера, дожидавшегося в коридоре, он осторожными шагами направился следом за Шенни.

Путь к погребу занял около двух минут. Приказав Агеру держать себя под руку, Дариан аккуратно спустился по узкой лестнице и вошёл в подвал. Шенни стояла на корточках возле одной из бочек, внимательно осматривая её поверхность. Услышав шаги, она обернулась.

– Тебе не следовало вставать.

– А что, с постельным режимом моё выздоровление пройдёт быстрее? – с сарказмом спросил Дариан. – Так что не так с бочками? Мы ведь сошлись на том, что Арганел на празднике подмешал яд в уже разлитое вино.

– И оказались неправы. Знаешь, что означает этот символ? – Шенни указала на верхний край бочки, где чёрной краской было отпечатано изображение двух жердей в форме буквы V, с которых свисали виноградные лозы. – Виноградники Вирелов. Известные и уважаемые виноделы, а их глава семьи – закадычный друг Арганела.

У Дариана не было сил строить и озвучивать свои догадки, и он предпочёл просто дослушать Шенни.

– Арганел ничего не подмешивал в вино на празднике, – сказала она. – Оно приехало в форт уже отравленным!

– Хочешь сказать, они с виноделом заранее спланировали убийство банды?

– И ничуть этому не удивляюсь. Арганел дружит с Вирелом и вполне мог знать, что Торнео был у того постоянным покупателем, вот и решил заранее организовать привоз отравленного вина.

– Но зачем? Он же честно купил книгу и отдал за неё деньги, причём немаленькие.

– Наверное, просто не хотел оставлять свидетелей, или догадывался, что Торнео может оставить у себя копии и тоже заняться исследованиями. А мог сделать это и забавы ради – он же просто псих… Ты в порядке?

– Здесь трудно дышать… выйду на свежий воздух.

При помощи Агера Дариан выбрался из погреба и уселся за стол во дворе. Шенни поднялась следом и присоединилась к нему, сев напротив. Какое-то время она молча перебирала пальцами, не зная, что говорить.

– Что нам делать… – наконец медленно проговорила она.

– Мне, боюсь, уже ничего. Придётся тебе дальше одной…

– Ты шутишь? Я не смогу, – сказала Шенни, посмотрев на него, и снова опустила взгляд. – Какой мне смысл оставаться тут одной…

– Закончить исследования семьи. Ты ведь этого хотела?

– Ради чего? Чтобы окружить себя толпой мертвецов?

– Мне послышалось, или ты только что назвала призванных мертвецами? – усмехнулся Дариан.

– Теперь мне стало понятно, почему вы их так называете. Призванные могут быть хоть тысячу раз живыми, но с ними нельзя поговорить, нельзя спросить совета, пожаловаться о проблемах. Это всё равно, что завести дома десяток кошек. Я не смогу жить здесь одна… и не буду.

Дариан отправил Агера на кухню, откуда тот принёс две кружки компота. Хотелось пить. Шенни тоже сделала несколько глотков.

– Ты ведь всегда находил выход из любой ситуации, – сказала она. – Может, и сейчас скажешь мне, что делать?

– Если бы я знал, эти ребята сейчас не были бы ходоками…

Дариан поднял взгляд на Агера, безмолвно стоявшего возле своего хозяина. Голова работала плохо, но и ответ оказался невероятно прост.

– Когда ты закончишь эту вашу технику призыва души, то сможешь вернуть всем своим ходокам разум, так?

Девушка подняла голову и стала внимательно слушать.

– Тогда выходит, что нам ещё рано прощаться. Я смогу дождаться конца исследований, если…

Девушка медленно помотала головой, уже догадываясь, что ей собираются предложить, и страшась услышать эти слова. Дариан же преисполнился уверенности и подался вперёд, хлопнув ладонями по столу:

– Обрати меня. Так же, как обратила их, – он кивнул на Ортея и Агера, стоявших рядом. – Я останусь жив, и как только ты разберёшься с этой техникой, я вернусь к тебе, вместе со всеми остальными!

– Я же сказала, я не смогу одна…

– А ты и не будешь одна. Я буду рядом. Просто считай, что я временно помутился рассудком и стал дурачком, пригодным лишь для простой работы, а тебе поручили найти лекарство.

– Я не справлюсь, – упиралась некромантка, проговаривая слова стеклянным голосом.

– Да ладно? Напомни мне, кто пережил потерю всей семьи и дома? Кого в катакомбах чуть не убили бездомные? Кто сумел сбежать из города, прожить два дня в лесу, вынести две недели плена и превратить целую разбойничью банду в своих слуг? И после всего этого ты с чем-то не справишься? Не смеши меня. – Дариан обхватил двумя руками её ладонь. – Послушай. Сейчас ты проведёшь со мной ритуал – так же, как провела со всеми остальными. Потом пойдёшь в лабораторию и возьмёшься за исследования. Не думай ни о чём, просто занимайся своим делом, как занимались им твой дед и твоя мать. Ты и сама не заметишь, как пролетит время, и ты разгадаешь загадку, над которой столько времени бились твои предки. И когда ты это сделаешь, всё снова станет по-прежнему. Наши души вернутся в тела, и после этого мы уже никогда тебя не оставим!

Шенни не издавала ни звука, держась с юношей за руки и обдумывая его слова. Наконец она нехотя кивнула.

– Прямо… сейчас?

– Да, не стоит затягивать. Ведь чем свежее тело, тем лучше, так?

***

Дариан лежал, раздетый по пояс, на земле в том самом месте, где несколько дней назад проводился призыв разбойников, и снизу вверх смотрел на девушку, заносившую нож над своим запястьем. Юноше подумалось, что для пущей эпичности происходящего не хватало жертвенного алтаря и толпы оккультистов в тёмных балахонах – столь сказочным казалось происходящее действо.

– Давай. Ты ведь делала это уже много раз.

Кинжал прислонился к тонкому запястью, и юноша закрыл глаза. Несколько секунд спустя его лицо окропила тёплая жидкость, а одна капля угодила прямо между губ. Почувствовав на языке солёный вкус, Дариан запоздало сообразил, что кровь должна была испариться ещё в полёте, но не стал открывать глаза и торопить девушку.

Шенни сама справилась с последними каплями сомнений, и вскоре её нож с коротким неприятным звуком рассёк кожу. Несколько мгновений спустя кровь некроманта тончайшими иглами стала впиваться в кожу лица, жгучим потоком растекаясь внутри. Вскоре аналогичные ощущения повторились в груди.

Поначалу больше ничего не происходило, лишь жар всё шире растекался по организму. А потом тело вдруг содрогнулось от резкой вспышки боли, будто по всем его частям одновременно ударила тысяча молотков. Боль не прекращалась, а перетекала из одной части тела в другую, заставляя стонать и изгибаться в агонии. Все мысли были лишь о том, чтобы она поскорее закончилась, но чужеродная кровь не думала отступать и продолжала истязать организм, заставляя принять себя.

И он принял. Кровь некроманта силой подавила сопротивление и стала единым целым с кровью человека, после чего конвульсии закончились так же внезапно, как и начались. Наступило облегчение и ощущение приятной пустоты вокруг. Следовало обрадоваться окончанию страданий, но почему-то он не ощущал ликования. Боль попросту перестала его волновать. Как и всё остальное.

Может, открыть глаза? А зачем?

Шенни вроде сидит рядом. Ну и пусть сидит.

Что там ещё… А, неважно.

Вскоре исчезли и слова. Пропали мысли, желания, воспоминания. Осталась лишь пустота и течение ничего не значащего времени. Прошло… Сколько секунд, минут, часов? Да и что такое эти секунды, минуты и часы? Кажется, когда-то давно эти слова имели смысл.

Но вот издалека, будто из самой глубины вселенной, донёсся приказ.

Встань.

Глава 11

[Я осталась одна. Осознание этого проносилось в голове снова и снова. Ты говорил, что за это время я пережила многое, всё, что только можно было пережить. Но в одном ты оказался не прав. Что бы со мной ни приключалось, какие бы удары судьбы не обрушивались на мои плечи, одно оставалось неизменным – ты всегда был рядом. Каждый день, каждый час, каждую минуту меня спасало осознание твоего присутствия. Ты не ведал, что такое поражение, никогда не помышлял о том, чтобы сдаться. В каждой проблеме ты видел лишь очередную задачу, которую надлежало решить. И решал их, одну за другой. Где бы мы ни оказывались: на улицах ночного Нориама, в неприветливом лесу или в плену у разбойников – твои глаза непрестанно бегали вокруг, а мозг лихорадочно соображал и строил планы.

И вот тебя не стало. Мой спаситель и моя опора, ты превратился в ещё одного призванного, или, как ты любил их называть, ходока. И в этот момент я впервые узнала, что такое одиночество. Что такое быть одной посреди бескрайнего леса, внутри холодных каменных стен всеми покинутого форта, окружённой лишь бездушными слугами, и тысяча которых не заменит одного настоящего человека, способного говорить и слушать.

Одна. Одна в целом мире. Царица мёртвых, движимая вперёд лишь туманной надеждой когда-нибудь вновь обрести тех, кого сможет назвать друзьями или семьёй. Именно так я ощущала себя в те дни, которые провела в полном одиночестве, заставляя себя вставать по утрам и не позволяя себе сдаваться. Тогда у меня ещё была надежда.]

***

Движение рукой. Теперь ногой. Поворот. Прыжок. Поворот вперёд. Шаг вперёд, шаг назад.

Она не знала, сколько это длилось. Время перестало существовать. Сейчас весь мир состоял из одного небольшого клочка земли, на котором ютились два человека: молодая некромантка и тот, кто когда-то был её самым близким другом, а теперь, как выдрессированный пёс, покорно исполнял команды, садясь, вставая, шагая и прыгая по приказу своей хозяйки.

Уже неизвестно, в который по счёту раз Дариан исполнял список движений, рекомендованных для скорейшего привыкания некроманта к призванному, а Шенни сидела перед ним на голой земле, не обращая внимания на холод, не видя и не слыша ничего вокруг и глядя безжизненным взглядом на танцующую перед ней куклу.

Казалось, вся жизнь в форте остановилась, превратилась в коллекцию картин неизвестного художника. Вот изображение двора, посреди которого трое призванных безмолвно наблюдали за "посвящением" новичка. Вот другой холст: стена, на которой застыли в полной неподвижности патрульные, лишившись связи с владельцем сферы и тут же позабыв отданный им приказ. Другие картины изображали кухню, лабораторию, коридор второго этажа, и на каждой из них неизменно присутствовали застывшие изваяния, весь смысл существования которых состоял в ожидании новых приказов хозяйки.

Когда первичный шок стал понемногу утихать, солнце уже стояло высоко в небе. К Шенни вернулась способность соображать, по крайней мере настолько, чтобы она смогла завершить призыв и вернуть Дариану крошечную толику его разума, а также наконец обратить внимание на всё усиливающееся чувство голода.

Приказ новоиспечённому призванному был однозначен: всегда и везде следовать за хозяйкой, не оставлять её ни на минуту. Подкрепившись на кухне, остаток дня некромантка провела, гуляя по лесу либо рассматривая его со стены форта, как это делал Дариан в свой последний вечер.

Ничего другого делать не хотелось. Исследования, развлечения, управление делами форта: всё это вдруг стало бессмысленным, бесполезным и ненужным. Эти дела имели значение где-то там, в другой жизни, в другом мире. Там, где глупые люди постоянно о чём-то беспокоились, куда-то спешили, думали о будущем и жалели о прошлом. Здесь, в этой каменной крепости посреди бескрайнего леса, не существовало ни того, ни другого.

Когда стемнело, Шенни нехотя вернулась в штаб, где по привычке вошла в чужую спальню, в которой успела провести уже больше времени, чем в своей собственной. В этот раз не было нужды спрашивать разрешения. Приказав Дариану лечь в кровать, девушка устроилась рядом и прижалась к нему, чего так и не решилась сделать, пока он был человеком. Сейчас тело юноши едва ли могло её согреть: не такой холодный, как труп, но и не такой горячий, как человек, призванный был чуть теплее комнатной температуры.

Ночью пришли кошмары. Все накопленные страхи и переживания предстали перед ней в виде пугающих сцен, на каждой из которых девушка вздрагивала и просыпалась, но лишь за тем, чтобы унять бешено колотящееся сердце и вновь отдаться во власть кошмаров, выстроившихся в длинную очередь.

В последнем из них призванные сошли с ума и набросились на свою хозяйку, хватая её за руки и волосы и пытаясь сожрать заживо. Девушке удалось вырваться из их лап и закрыться в спальне, захлопнув дверь и задвинув защёлку. Но стоило ей обернуться и привалиться к двери, как на шее тут же мёртвой хваткой сомкнулись пальцы юноши, поджидавшего её внутри. Пока Шенни тщетно пыталась высвободиться, второй рукой призванный схватил её за лицо и медленно потянул вниз, сдирая кожу.

Проснувшись с отчаянным криком, некромантка свалилась на пол, моментально вскочила и прижалась к стене. Ещё около минуты она буравила юношу загнанным взглядом, пока окончательно не проснулась и не осознала, что это был всего лишь сон. Призванный не причинит ей вреда. По крайней мере, пока она сама этого не прикажет.

К счастью, ложиться больше не требовалось: сквозь щели в оконных ставнях бил свет восходящего солнца.

Борясь с усталостью и головной болью, Шенни оделась и вышла на улицу. Подавленность никуда не уходила, но сегодня хотя бы уже не чувствовалось той брошенности и одиночества, которые навалились и чуть не раздавили её в первые минуты после того, как Дариан стал призванным.

Мысль о том, что друг потерян для неё навсегда, также отошла на задний план. В кого бы он ни превратился, он стоял здесь, рядом. Его сердце всё ещё билось, а во взгляде пурпурных глаз, казалось, застыло ожидание. Ожидание того дня, когда его душа вновь проснётся, он узнает Шенни, отпустит какой-нибудь едкий комментарий, и всё станет, как прежде.

В незакрытые ворота подул ветерок, заставив девушку поёжиться от холода и вернуться к мыслям о насущных проблемах. Первым делом она посетила хранилище и отыскала там шкаф с одеждой, так и не пригодившейся разбойникам в этом году. Покопавшись внутри, некромантка достала и накинула на себя плотный плащ, доходящий ей почти до пят.

Борясь с желанием снова провести ведь день в прострации, Шенни заставила себя заняться делами форта. Первым делом она закрыла ворота (не сама, конечно) и восстановила патруль, заставив Лысого и Агера вернуться к наматыванию бесконечных кругов по стене, а Лайкона осматривать двор. Из-за переизбытка рабочих рук Виртон был оставлен охранять коридор второго этажа. Торнео, впервые после своего обращения, тоже получил занятие: рассудив, что нечего главному виновнику здешних бед прохлаждаться без дела, некромантка приказала ему охранять лабораторию и остальные помещения первого этажа.

Озадачив Зенана выбранным на сегодня блюдом, Шенни в сопровождении Дариана и Агера попробовала произвести обход ловушек. Но, не в пример своему другу, в проводимых ранее прогулках она находила главным образом возможность размять кости и полюбоваться природой, из-за чего не удосужилась как следует запомнить ни дорогу, ни расположение силков и капканов, поэтому не рискнула проходить весь маршрут и вскоре вернулась в форт.

Во второй половине дня некромантка наконец собралась с силами и вернулась в лабораторию. Пора было заняться делом, сейчас судьба Дариана и остальных полностью лежала на её плечах.

***

В форте было чисто, тихо и уютно, как и в любой другой день. Шёл лёгкий снегопад, покрывая каменную дорожку, землю, крыши и стены пушистым белым покрывалом. Идиллия, в которой никто никуда не торопится и ни о чём не беспокоится. Ни ссор, ни драк, ни шума. Просто небольшая людская община, живущая вдали от цивилизации и занятая повседневными делами. Во дворе скребут лопатами, огребая снег; на кухне варится похлёбка, выпуская наружу соблазнительный аромат; по стенам методично прохаживаются двое патрульных; а через раскинувшийся вокруг лес, оставляя на снегу вереницу следов, продвигается охотник, проверяя расставленные по периметру ловушки.

Именно такое впечатление ждёт заблудившегося путника, которому случится забрести в это место. И оно мигом улетучится, как только путник рискнёт подойти к любому из обитателей форта. Когда заглянет ему в глаза и обнаружит радужку тёмно-пурпурного цвета, какой никак не может быть у обычного человека. Когда пробежится взглядом по бледной коже и увидит капиллярные сетки того же цвета, покрывающие лицо незнакомцев. И когда все они как ни в чём не бывало продолжат заниматься своими делами, бросив на нежданного гостя лишь мимолётный взгляд, будто просто отметив в уме его появление.

Они не разговаривали, не шумели, не мусорили и не ссорились, а просто молча вели домашний быт, совершенно не интересуясь миром за пределами своего уютного форта.

Нет, форт не был населён только лишь ими. Если путник пройдёт по очищенной от снега каменной дорожке и шагнёт в двухэтажное здание на дальней стороне двора, то в обустроенной там лаборатории, среди столов, заполненных склянками, инструментами, бумагами и человеческими телами, он увидит молодую девушку, склонившуюся над книгой или куском пергамента, изрисованном схемами и формулами. Бледная кожа её лица чиста и лишена пурпурного узора, а во взгляде читается ясный ум. Действия её куда более осмыслены и разнообразны, чем у прочих обитателей форта. Она никогда не разговаривает со своими сожителями, что отнюдь не мешает им понимать друг друга. Кажется, что обитатели этого места даже подчиняются её воле, а один из них – худощавый юноша, такой же молодой, как хозяйка форта, – неотступно следует за ней и всегда находится рядом.

Шенни устало бросила пергамент на стол и приняла из рук Зенана кружку горячего чая. Календарь, на котором исправно отмечался каждый новый день, уверял, что сейчас шестнадцатое января, хотя девушка готова была поклясться, что провела в этом царстве снега и безмолвия уже целую вечность.

За эти четыре месяца она досконально изучила записи своей семьи и кучу других книг, приобрела глубокое понимание принципов работы призыва и даже провела несколько собственных экспериментов, но так и не достигла ни малейших результатов в технике возврата души.

После серии неудачных экспериментов из шести подопытных призванных осталось всего двое, расходные предметы подходили к концу, а у анализатора крови вышел из строя автоочиститель, и теперь каждый раз требовалось откручивать стекло и вручную протирать поверхность.

В запасах Торнео оставалось ещё несколько десятков тысяч золотых, но Шенни понятия не имела, как ей наладить контакт с не самыми законопослушными торговцами Нориама и заказать у них поставку товаров. За все эти месяцы никто из них не прислал весточки и не поинтересовался, почему от Торнео перестали поступать заказы. Либо сделки всегда заключались через Дмитра, либо торговцы уже были осведомлены о чуме, выкосившей всех разбойников, и не желали рисковать собой и своими людьми, посылая их в заражённую обитель. Разбойникам был известен способ попасть в город, будь то потайной ход, договор со стражей или что-нибудь другое, но никто из них сейчас не мог ничего рассказать, а отправляться в Нориам без этой информации было равносильно самоубийству.

Все попытки пробудить разум призванных неизменно оканчивались неудачей. Стоило дать свободу чуть большей доле разума, чем полагалось при обычном ритуале, и мозг призванного полностью отключался, умерщвляя тело и делая его более непригодным для призыва. Таким образом было безвозвратно потеряно уже четверо подопытных. Шенни перепробовала всё: освобождать разум в разных объёмах, менять количество вводимой в призванного крови, делать прямое переливание через шланг, проводить его при разных температурах и влажности воздуха, но всё было тщетно. Допустимая доля разума, которую могло принять обращённое тело, составляла пять процентов – цифра, хорошо известная каждому некроманту, – и превышение нормы хотя бы в полтора раза приводило к скоропостижной кончине подопытного. Надежда достичь успеха таяла с каждым днём.

Устав от бессмысленного корпения над формулами, Шенни допила чай и поднялась к себе в комнату, где на столе её дожидалась небольшая книжица. Листы, исписанные ровным аккуратным почерком, пожелтели и облупились от времени, но чернила выглядели совсем свежими. Сев за стол и перелистнув на чистую страницу, Шенни макнула перо в чернильницу и принялась писать.

[Ещё один день, ещё одно разочарование. Исследования так и не желают сдвигаться с мёртвой точки. Возврат души стоил нашему роду уже двух жизней, и я не знаю, хватит ли третьей, чтобы довести дело до конца. А если не хватит, то кому я всё оставлю? Я – последний представитель рода Маридан, и детей у меня нет. А если бы и были, стала бы я взваливать на них это проклятие? Эту мечту, которой едва ли суждено когда-нибудь сбыться? Я в этом совсем не уверена.

Может, мне и правда следует сделать то, на что не решились отец и мать: поставить жирную точку в нашем бессмысленном деле? В двух шагах от меня потрескивает камин. Стоит лишь протянуть руку, и работа двух поколений безвозвратно исчезнет, поглощённая всепожирающим пламенем, забрав с собой все глупые мечты и надежды, но взамен подарив нашему роду долгожданную свободу.

А ещё я так и не нашла ответа на вопрос: для кого я веду этот дневник? Кто прочтёт эти строки, когда писать станет больше нечего? В этом мире остался лишь один человек, которому я могла бы доверить нечто столь личное, вот только я всё меньше верю, что когда-нибудь он снова сможет читать.

Или я всё же добилась успеха, и ты читаешь их прямо сейчас? Нет. Исключено, чтобы при своей усидчивости ты смог продраться через столь скучные записи аж до этой страницы. Лучше потом допишу что-нибудь в самом начале, чтобы ты точно увидел.]

Нарисовав в конце улыбающуюся рожицу, Шенни отложила перо и оставила чернила высыхать, а сама вышла в коридор и перебралась в библиотеку. Список здешних книг она знала уже наизусть, а те из них, что могли представлять хоть какую-то пользу для исследований, давно были прочитаны от корки до корки. В разделе некромантии оставалось менее десятка ещё не изученных трудов, содержимое которых вряд ли чем-то отличалось от своих соседей по полке.