Текст книги "Черная кровь (сборник)"

Автор книги: Александр Конторович

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 30 страниц)

Несколько движений, и в его руках появляется стальной чемоданчик.

– Перед нами спецчемодан для транспортировки документации производства еще гитлеровской Германии. Сделана эта штучка в Магдебурге аж в сорок четвертом году. Для того времени – изделие очень качественное! Одно время мы даже собирались его выпускать уже у нас. Данная штучка снабжена системой самоликвидации при нештатном или неправильном открывании. Там внутри имеется тротиловая шашка весом в семьдесят пять граммов. Для того чтобы поотрывать руки-ноги излишне любопытным – более чем достаточно.

По знаку преподавателя мы подходим ближе.

– Смотрите!

Быстрые пальцы капитана устанавливают код. Толчок – и верхняя часть чемоданчика сдвигается на несколько сантиметров.

– При этом из петель выходят четыре зацепа, которые в транспортировочном положении надежно скрепляют половинки чемоданчика. Теперь его верхнюю часть можно приподнять.

Он откидывает крышку.

– Каждая половинка чемодана запирается своим ключом – вот таким. – Капитан крутит в руках связку ключей. Отпирает замки и откидывает стальные пластины, закрывающие отделения чемоданчика. – Пластины эти весьма прочные – из закаленной стали. Взломостойкость такого чемодана по пятибалльной шкале мы оцениваем в «четверку». На то, чтобы взломать его, даже и имея все необходимые инструменты, уйдет не менее часа. Да еще и взрывчатка… не подарочная штука!

– А как работает самоликвидатор? – задает вопрос кто-то из задних рядов.

– Смотрите. – Носов приоткрывает вторую пластину. – Заряд можно ставить в любое отделение. Пружина устанавливается на боевой взвод заранее. Но! Тут есть и второй ударник, который взводится при сдвигании половинок чемодана относительно друг друга. Так что налицо независимое дублирование. Если код набран правильно, то колесики цифрового замка блокируют доступ к взрывателю. У обоих ударников есть боковые выступы, которые в этом случае упираются в боковые поверхности колесиков. Накола капсюля при этом не произойдет.

– А если неправильно?

– Вы не сможете сдвинуть половинки, они так и останутся заблокированными. Если же высверлить запорный механизм, невозможно будет заблокировать ударники.

– А отчего же его не использовали и мы?

– Использовали. Пару месяцев. Пока, совершенно случайно, не выявили один дефект…

В руках капитана появляется тонкая стальная спица.

– Если вставить ее вот под это колесико…

Мы все затаили дыхание.

– Смотрите, куда она вышла…

Заглядываю через плечо преподавателя.

Кончик спицы торчит прямо перед капсюлем.

– Вот и все! Может сработать любой из ударников – до капсюля он не достанет. Садитесь и крутите колесики, подбирая код. Можете сверлить, пилить – что хотите. Только кувалдой не бейте.

Беру в руки чемоданчик и разглядываю его.

– Еще в конце сорок пятого был отдан приказ – сдать все эти изделия и впредь не использовать, – продолжает капитан. – Но идея все равно не пропала, на этой основе мы придумали уже свои спецпапки, с которыми сейчас и познакомимся…

Я тогда больше думал о свидании с будущей женой, нежели о всяких там спецпапках, оттого и забыл про эту лекцию, как только закончились занятия. И вспомнил только сейчас…

Вот, значит, какие фокусы задумали американцы.

Так сказать, выстрел в прошлое. Знать бы теперь только, в кого? И каким образом?

Сядем и поразмыслим.

Потсдам.

Наша зона оккупации, американцев там не должно быть. Так?

Допустим…

Нет. Не пляшет. Могли они там быть. В первое время союзники туда-сюда шастали вполне себе свободно. Но если бы они хотели, чтобы информация попала к ним, то и обрядили бы покойника в американскую форму. Дали бы ксивы соответствующие, американское же оружие – его бы и переправили к союзникам. Вот только чемоданчик… наверное, тоже вернули бы, но содержимое просмотрели бы внимательно…

Что выходит?

Те же яйца – вид сбоку.

Проще уж в нашу форму одеть, вот как сейчас…

Берем за аксиому – чемодан должен попасть в НКВД.

Что в нем?

«Золото и брильянты!»

Щас… Ищите дураков в зеркале.

Ноутбук?

Не влезет он туда.

Жесткий диск с информацией!

Ага. Из чугуна.

Включать его куда прикажете?

Отрава?

Это какая же?

Какой-нибудь супер-пупер яд?

Ну, похоронят пару десятков особистов. Дальше что?

А ничего. Сожгут бензином эту штуку со всеми потрохами и окружающей обстановкой, только и делов. Дома, чай, не свои – немецкие, чего их жалеть-то?

Опять мимо.

А что народная мудрость в этом случае говорит?

«Рана от сабли зарастает, а от языка – никогда!»

Век живи – век учись!

Люди еще когда доперли, какое оружие самое разрушительное!

Язык.

Понятное дело, что не в свежезаконсервированном виде.

Бумаги там. И, скорее всего, подлинные. В том смысле, что информация в них правдивая. Достаточно важная для того, чтобы наши в эту инфу поверили. А вот среди этих несомненных и безусловных «подлинников» как пить дать затесалась парочка чрезвычайно вредных бумажонок. С помощью которых можно уже нашими руками натворить таких делов… Что черти в аду подпрыгнут!

Это-то мы могем… дров наломать. Вот тут уж никого специально учить не надобно, сами хоть кого обучим…

Резюме.

Тротил не рванет. В этом случае и огород городить не стоило. Вспомнит кто про фокус со спицей или нет, черт его маму знает. Нет, так рисковать не будут. Скорее всего, для большей правдоподобности хлопнет капсюль-воспламенитель… а заряд-то и не рванет… А то мало ли? Будет там такой же будущий дед-орденоносец, как тот, что в меня стрельнул в сорок первом… с него станется этот ящик и пинком ноги зафутболить куда-нибудь в сторонку. Так сказать, от греха подальше.

Ладно, с ящиком и «проваленышем», можно сказать, разобрались. И что теперь делать? Прихожу я к особисту и выкладываю ему свои соображения. Поверит? С какого бодуна? Он мужик неглупый, и именно поэтому в руки мне ничего не даст. Предпочтет дотащить эти штучки до вышестоящего начальства – пусть оно и решает. И никакие мои соображения и убеждения ни к чему не приведут. Так что «рванет» этот заокеанский подарочек со всей авторами этой штуки заложенной силой. И полетят клочки по закоулочкам…

Раздумья мои были прерваны возвратившимися ребятами. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять – поиски успехом не увенчались. Ну, собственно говоря, чего-то похожего я и ожидал.

– Ну что, товарищ Котов? – сбоку нарисовался лейтенант. – Вы осмотрели место? И какие будут выводы?

– Самые невеселые, товарищ лейтенант…

Господи, что я несу?! Однако теперь уже поздно… надо что-то срочно изобретать.

– Это почему? – удивляется тот.

– Потому, товарищ лейтенант, что в вещах отсутствуют некоторые важные предметы. На месте их тоже нет. Так что у меня нет даже и предположений, куда все это могло запропасть…

Лейтенант озадаченно чешет затылок.

– Ну… мы забрали все, что было при погибшем.

– А отчего он погиб? Вы установили?

– Увы… – разводит он руками. – Наш врач не сумел установить причину смерти.

– А тело он осмотрел?

– Да.

Черт, что же я майора об этом не спросил?!

– Вы при этом присутствовали?

– Да.

– Что-нибудь любопытное нашли?

– Нет, – пожимает он плечами. – Ничего особенного.

А что я хотел услышать? Мол, на груди был вытатуирован герб США? Лозунг – Билл Гейтс – мастдай?

Щас…

Не такие уж там дураки сидят… Уж все небось до мелочей предусмотрели.

– …чуть ниже плеча…

– Простите, товарищ лейтенант, не расслышал – что ниже плеча?

– Шрам у него был на левой руке. Вот тут. – И он показывает рукою место.

– Большой?

– Не очень. Овальной формы, сантиметра три длиной и сантиметр в ширину. Совсем свежий.

Что же они им маскировали? Явно было что-то такое, чего в этом времени у человека, особенно у советского, быть просто не могло.

– Где сейчас тело?

– Похоронили мы его… он тут уже давно, наверное, лежал. Так что… сами понимаете.

Понимаю. То, что осмотр тела я уже не проведу.

– Далеко?

– Бойцы в лес унесли. Вон туда, – он показывает направление. – У майора отметка на карте есть.

– Хорошо… Делать нам тут больше нечего, так что давайте уж на соединение с нашими двигать потихоньку.

– Ну что, старший лейтенант, счастливо оставаться! – Осадчий повернулся к Винниченко. – Вы свою задачу выполнили, теперь наша работа начинается.

– Не всю еще, товарищ майор, еще бункер сберечь надо. Заряды проверить, новые установить – мало ли? Так что нам тут работы хватит…

– Ну что ж, тогда удачи вам! – Особист пожал руку старшему лейтенанту и повернулся, собираясь уходить.

– Товарищ майор!

– Да?

– А спецгруз ваш? Его ж тоже эвакуировать нужно, ведь так?

– Не волнуйтесь, старший лейтенант, – майор на секунду притормозил, – об этом мы уже позаботились. Это ведь наша задача, и никто ее пока не отменил.

– Тогда понятно, товарищ майор! Не смею более вас задерживать!

Лязгнула закрывающаяся дверь, и Винниченко повернул за собою рычаги задрайки.

Пройдя по коридору несколько шагов, он свернул вбок. Здесь, у амбразуры, уже дежурил один из десантников. Пулеметы уходившие бойцы унесли с собою, и поэтому на столике лежал автомат.

– Ну как? – спросил у десантника старший лейтенант. – Уходят?

– Совсем уже ушли. Шагов не слышу.

– Быстро они это… не ожидал.

– Так они подвалы эти знают, вон сколько в них просидели уже.

– Ладно. Ты смотри там, пойду за радистом, пора уже и на связь, полковник уж все жданки съел, поди…

Радиограмма

«Лесничему»

Самолет вылетел по указанному маршруту. Организуйте встречу.

«Пилигрим».

Радиограмма

«Пилигриму»

Подготовьте объект для приема комиссии. Поздравляю с успешным выполнением задания.

«Лесничий».

Осадчий закрыл планшет с картой и поднялся с пенька.

– Ну что, капитан, все твои бойцы подошли?

– Все, товарищ майор. – Кондратьев поднялся следом за ним. – Двадцать минут назад пришли бойцы из складского охранения, еще патронов принесли. Не нагорит нам по шеям-то за такие вольности там? Ведь сколько снаряжения оттуда мы вынесли?

– Не нагорит. Для чего-то там все это собирали ведь? Может, как раз на такой вот случай и складировали. Ты разведку выслал?

– Еще вчера ушли. Два часа назад связной приходил, говорит: все тихо, немцев нет.

– Тогда – командуй выступать.

– Слушаюсь! – Капитан козырнул и спустился вниз с пригорка.

Прошло несколько минут, и колонна красноармейцев вытянулась вдоль лесной дороги. Грузовики с орудиями на прицепе следовали в хвосте колонны, а танк шел замыкающим. Для нескольких пушек не хватило грузовиков, и в них были запряжены лошади. А одну сорокапятку и вовсе катили вручную. Спустившись с холма, колонна понемногу втянулась в лес, и вскоре уже ничего не напоминало о ее существовании.

Лежавший у поваленного дерева боец осторожно приподнял голову. Вот опять… опять тот же звук! Настороженные черные глаза обшарили лес. Нет… никого не видать. Но что-то же шумело только что?

– Ляксаныч! – свистящим шепотом окликнул он напарника. – Слыхал чего?

– Не слыхал… сызнова тебе всякая хрень мерещится?

– Не хрень это! Навроде как железо лязгнуло!

– Откель ему взяться-то? Почитай, часа четыре тут лежим, это кто ж такой терпеливый здесь выискался?

– А ну как приполз кто?

– Тю! Ты дурный? Это сколько ж ему ползти-то было?

– Ты как знаешь, а я посмотрю все-таки.

– Делать те неча… ступай себе. Только далеко не уходи, а то ищи тебя опосля…

Первый боец, подхватив с земли винтовку, поправил шинель и, осмотревшись, двинулся к ближайшим кустам. По дороге он внимательно смотрел под ноги, чтобы не наступить на сучок или на ветку, и оттого не сразу заметил, как приблизился к кустам.

Вот и они. Уже начавшая опадать листва позволяла рассмотреть их на несколько метров в глубину.

Чисто…

Никакого движения не было.

Присев на корточки, боец прислушался. Действительно тихо. Даже вечно неугомонные птицы нынче молчали.

До места, откуда слышался подозрительный звук, оставалось пройти еще метров пятнадцать. Но для этого необходимо было войти глубоко в кусты. Туда, где они снаружи не просматривались.

Поразмыслив, боец, приладив на винтовку штык, осторожно раздвинул им ветки кустарника. Сделав несколько шагов, присел снова и оглянулся назад. Увидев ободряющий взмах руки товарища, уже быстрее шагнул вперед.

Вот и кусты, здесь листва еще не успела опасть окончательно, и какое-то укрытие они пока обеспечивали.

Раздвинув штыком ветки, боец шагнул вперед, совершенно при этом исчезнув из поля зрения своего товарища. Ничего, еще пяток шагов, и можно будет идти назад…

Сделав еще три шага, боец снова раздвинул руками ветки.

Он стоял на краю небольшого овражка. На самом его краю из-под его ног скатывались вниз небольшие комочки земли.

Красноармеец стоял на краю овражка и смотрел вниз. Туда, откуда уставились на него недобрым взглядом несколько винтовочных стволов. И державшие их в руках немцы явно не собирались приветствовать его праздничным салютом…

Ноги сразу же словно прикипели к земле и во рту пересохло.

Один из немцев призывно махнул рукой:

– Комм!

«Что он хочет? Идти к ним? А как же пост… скоро наши подойдут…»

Справа обозначилось движение, и боец увидел еще нескольких немцев, торопливо забегающих ему во фланг.

«Не уйти… Стоит сделать хотя бы шаг – срежут из винтовок, даже и не вскрикну. Шумнуть? Немцы смотрят внимательно, настороже. Не дадут и рта раскрыть – завалят».

Махавший рукою немец нахмурился и еще раз повторил свой жест, для острастки пошлепав рукою по стволу автомата.

«Вон еще бегут. Сколько же их тут? Нас ждали… Опять предал кто-то?»

– Комм, Иван!

Отяжелевшая враз винтовка пудовой гирей потянула руки вниз. Ноги совершенно автоматически сделали шаг вперед.

«А в стволе патрона нет… И перезарядить не успеть, стоит только рукою шевельнуть – и все…»

Еще шаг… ноги оскальзываются на склоне, и боец, потеряв равновесие, садится на землю, съезжая вниз по скользкому склону. Винтовка нелепо задирается в небо, словно угрожая штыком нависшим облакам. Это его движение вызвало улыбки у немцев. До них всего пара шагов.

– Ваффен хинлеген! Оружие бросать!

Боец уже внизу, и немцы окружают его полукольцом. Они уже не так насторожены – жертва никуда отсюда не убежит. Склон крутой и скользкий – вверх не выскочить. А вперед идти некуда, кругом стоят немецкие солдаты.

Опираясь на приклад, боец пытается встать. Снова поскальзывается, взмахивает левой рукой, пытаясь удержаться на ногах. Это удается плохо, и он снова оступается, чуть сместившись вбок. Солдатам уже откровенно смешно, они еле сдерживают улыбки.

Боец, пытаясь устоять, еще раз взмахивает руками, на этот раз уже обеими… и выброшенный вперед в резком выпаде штык пробивает плечо стоящего напротив немца…

– Ва… – пытается крикнуть красноармеец.

Негромко хлопает пистолет в руке у офицера. Он стоит чуть сбоку и контролирует каждое движение пленного.

Пах!

Пах!

Калибр у оружия небольшой, и выстрелы звучат совсем негромко. Сырой лес вокруг быстро гасит все звуки.

Опрокинутое ударами пуль тело красноармейца сползает вниз, к ногам окруживших его фрицев. Двое из них поддерживают раненого ефрейтора, он едва стоит на ногах.

– Бреннеке! Вайс! – командует вполголоса офицер. – Убрать второго! Розенбах! Перевязать ефрейтора!

– Яволь, герр лейтенант!

И пара солдат скользнула в кусты.

«И где только этого непоседливого черти носят?»

С этими мыслями второй часовой лениво приподнялся и еще раз посмотрел в ту сторону, куда скрылся его напарник.

«Нету… и что только ему в голову опять толкнуло? Сидел бы тихо… Целее бы был. Да и всем нам сидеть бы тут и не отсвечивать. А лучше всего – по домам. Вон, фронта совсем и не слыхать – куда идти-то собрались? Может, и нет уже там никого? И войны никакой нет… А мы все тут…»

Что-то зашумело в кустах.

«Никак крикнул кто?»

Часовой приподнял голову.

«Нет. Кусты и не шевелятся. Может, ногу подвернул? Ничего, впредь умнее будет, не станет куда ни попадя лазить. А вдруг и впрямь ногу подвернул? Ну и не будет лазить куда не просят. Опять же – на машине повезут или вон на телеге. А тут ходи ножками… тьфу! Везет же дуракам!»

Солдат достал из вещмешка кусок хлеба и начал, не торопясь, есть, запивая хлеб водой.

«Сала бы кусочек… да где ж его тут отыщешь? Не идет, однако, Мишка-то. А ну как сбег?!»

От волнения и внезапно возникшей мысли он едва ли не поперхнулся.

«Точно – сбег! Ах ты черт! А я теперь как? Что ж он не сказал-то мне? Вместе и ушли бы… Что ни говори – вместе удобнее. И что теперь? Скоро уже и колонна придет, что делать-то? Ведь не найдут его, тогда и мне несдобровать… бечь надобно! И скорее!»

Воровато осмотревшись по сторонам, часовой подтянул к себе вещмешок ушедшего товарища.

«Что там у него? О, глянь – еще хлебушек! Да консервов банка… А еще что? Фигня какая-то, ничего стоящего. Ну да и хрен с тобой, чай, это тоже все к месту будет. Винтовку брать с собою… а на фиг она мне? Не дай бог, заметит кто, сообщат куда надо. Оправдывайся потом…»

Чуть поодаль треснул сучок, и часовой снова выглянул из-за дерева.

«Немец! Всамделишный! Ну, на ловца и зверь бежит! Сейчас-то я все о себе и поведаю… должны они меня понять, чай, культурная нация, еще на политзанятиях нам это говорили…»

Подхватив за лямки мешок, он вскакивает.

– Х-ха!

Тяжелый ножевой штык с хрустом входит ему в спину…

Унтер-офицер Вайс вытер штык о шинель убитого.

– Вилли! Ступай, скажи лейтенанту – путь свободен!

Головной дозор колонны остановился на выходе из рощи. Командовавший им сержант осмотрел поляну в бинокль.

– Что-то дозорных не видать… Должны были нас встретить.

– Так нас и самих не видно, что ж им из лесу-то вылезать? – возразил ему пожилой боец.

– А и верно! Харченко! Выдь-ка из рощи да рукой помаши! – не отрываясь от бинокля, сказал сержант.

Рыжеволосый боец вышел на поляну и, отойдя от кустов метров на двадцать, остановился. Снял пилотку и помахал ею в воздухе.

– Вон он… – удовлетворенно произнес сержант. – Ишь, заховался-то как! Я и не приметил его сразу… Что значит старая школа-то!

Фигурка в шинели вышла из кустов на той стороне поляны и призывно махнула рукой, два раза подняв вверх винтовку штыком вверх.

– Давай, Михалыч, топай до колонны, скажи лейтенанту, что все в порядке.

Радиопереговоры

– Шальке – Герцогу!

– Шальке на связи.

– Вам – взлет! Как поняли меня?

– Герцог, вас понял. Группе – взлет!

Посыльный быстрым шагом припустил вдоль колонны. Вот и командир батальона.

– Товарищ капитан! Разрешите доложить!

– Докладывайте.

– Передовой дозор докладывает – вышли к месту встречи с охранением. Все в порядке. Дальнейшая дорога свободна. Можно следовать дальше.

Кондратьев повернулся к стоящему рядом старшему лейтенанту:

– Ну вот, Осоргин, а ты все сомневался… вышли же!

– Не совсем еще, товарищ капитан. До того леса дойти еще нужно. А у нас впереди два километра почти открытого пространства.

– Экий ты… зато позади дорога узкая, меж холмов зажатая. Не ты ли всю дорогу там подвоха ежесекундно ожидал? А ведь тихо прошли, дозоры ничего и не заметили. И сейчас молчат. Нету немцев-то!

– Что ж они, разом все ослепли, что ли? То вокруг нас как мухи вокруг меда вертелись, то вдруг разом окривели? Не могли их дозоры такое количество людей разом зевнуть!

– Пессимист ты, братец, вот что я тебе скажу!

– Разрешите пока хотя бы технику не выводить из леса?

– Да черт с тобой! – махнул рукою капитан. – В арьергарде пойдешь! Опять же – дороги мы не знаем, а ну как не пройдут там грузовики? А нам еще пушки тащить к фронту да снаряжение…

После этих слов он быстрым шагом направился в голову колонны. Проводив капитана взглядом, старший лейтенант вздохнул и повернулся к стоящему позади старшине:

– Крамник, распорядитесь расчехлить пулемет на грузовике. И… пушки – тоже.

– Слушаюсь, товарищ старший лейтенант!

Шедший позади пехоты танк, подчиняясь приказу, свернул с дороги и задним ходом заполз в большую яму, образованную упавшим деревом. Шевельнулась его башня, и тонкий орудийный ствол уставился туда, откуда только что пришла колонна. Чуть поодаль, заехав под деревья, развернули свои машины и конные упряжки артиллеристы.

Радиопереговоры

– Герцог – Шальке!

– На связи Шальке!

– Подлетное время до цели – пять минут. Повторяю, пять минут!

– Шальке – Герцогу! Цель – колонна пехоты на дороге. Направление движения – ориентир три. Боевой ордер – «карусель».

– Шальке принял! Танцуем «карусель»!

– Лесник – Инженеру!

– На связи Инженер!

– Ждем дождя! Ориентировочно – через пять минут. Как поняли?

– Понял вас, Лесник! Готовы к выдвижению!

– Инженер, запуск моторов после начала дождя! До этого времени сидеть тихо. Вопросы есть?

– Нет. Разрешите приступить?

– Начинайте!

Скрипнув тормозами, мотоцикл остановился около орудий.

– Осоргин! – окликнул старшего лейтенанта майор Осадчий. – У вас тут что, привал?

– Никак нет, товарищ майор! Тыловое охранение.

– С танком и орудиями? А как же посты наши, они что, уже снялись?

– Должны подойти уже сейчас. Пока ничего от них не было.

– Так в чем же дело? Комбат в курсе ваших действий?

– Это его приказание, товарищ майор!

Осадчий вылез из коляски и подошел к старшему лейтенанту. Отвел его в сторону.

– В чем дело, Осоргин?

– Видите ли, товарищ майор… Мы час назад прошли сгоревшую сторожку, видели?

– Видел. И что же?

– Там у немцев был пост. Не то чтобы они там постоянно сидели – этого, конечно, не было. Но вот днем там, как правило, кто-то был. Мы с ними пару раз в перестрелки вступали. Держали они этот перекресток крепко!

– Ну?

– А сегодня их не оказалось! И вчера, когда дозоры наши шли, – тоже!

– И что же из этого следует?

– Не знаю, товарищ майор! Но фрицы – далеко не первоклашки и просто так с важной позиции не ушли бы. Не нравится мне это… не понимаю я их, оттого и настороже. А тут еще и по открытому месту всем сразу идти…

– Ладно… – Майор отпустил рукав гимнастерки Осоргина. – Возможно, что вы и правы. Мне самому как-то… зябко, что ли? Когда будете сворачиваться?

– Если капитан Кондратьев не пришлет посыльного – дорога для машин проходима. Тогда сразу, как колонна войдет в лес, мы следуем за ними. Танк-то в любом случае пройдет, а вот грузовики нагружены сильно, не везде проедут. Придется часть припасов бросать…

– Не хотелось бы…

– Мне тоже, товарищ майор.

– Хорошо. Выполняйте приказание.

Майор подошел к мотоциклу и окликнул стоящего неподалеку лейтенанта-особиста.

– Лузгин!

– Я, товарищ майор!

– Задачу помнишь?

– Так точно, помню.

– Приступай.

– Но…

– Пора, лейтенант. Чует мое сердце – не выпустят нас так уж легко…

Лейтенант вытащил из багажника коляски два вещмешка и жестом подозвал к себе группу солдат, стоявших чуть в стороне и ожидавших окончания его разговора с Осадчим.

Радиопереговоры

– Герцог – Шальке! Мы над целью!

– Шальке – Герцогу. Атака!

И из-за облаков вывалились звенья пикировщиков…

– Воздух!

Команда резко встряхнула всех шедших в колонне бойцов.

– Рассыпаться! Залечь – и огонь по самолетам! – бежал вдоль колонны комбат. – Бегом, вашу мать!

Поздно…

Вскинулись над поляной черные столбы разрывов, разбрасывая в стороны не успевших отбежать от дороги людей.

Отдельные выстрелы винтовок и пулеметов потонули в грохоте взрывов и вое падающих бомб.

Расталкивая и подминая кусты, как кабан из тростников, из рощи высунулся грузовик. Из его кузова бешено замолотил счетверенный «Максим». Дымные трассы пуль потянулись к самолетам.

– Шальке-два! Здесь Шальке-один! На опушке леса – ПВО! Уничтожить!

Тройка пикировщиков заложила вираж, выходя на цель.

Грузовик дернулся с места, уходя в сторону от самолетов. Покачнулся в кузове пулеметчик, трассы выписали зигзаг по небу. Первые бомбы легли с перелетом.

– Лесник – Инженеру!

– На связи Инженер!

– Начали! Дождь пошел!

– Встречайте нас!

Взревели моторы у замаскированных еще два дня назад танков, посыпались с брони увядающие ветки. Поднялась из кустов пехота.

Проезжающий мимо танк задел гусеницей за полу шинели лежащего вниз лицом бойца, потащил его за собой. Лопнули под гусеницами консервные банки, высыпавшиеся из разорванного вещмешка. Чавкнуло… траки окрасились в красный цвет…

Навалившись грудью на крышу кабины, боец стукнул по ней кулаком.

– Да не несись ты так! Стреляем-стреляем, а все мимо!

– Зато целы пока! – Водитель в очередной раз крутанул баранку, отчего его собеседник чуть не вылетел за борт. – Держись лучше!

Перед машиной взлетела земля – выходя из пике, самолет обстрелял ее из пулеметов.

Грузовик резко тормознул, и пулеметная установка, словно дожидаясь этого момента, выпустила рой пуль вслед уходящему пикировщику.

– Шальке-один! Здесь Шальке-два! Гофман подбит! Уходит со снижением в сторону аэродрома!

– Шальке-два! Здесь Шальке-один! Вы что, совсем разучились стрелять?

Взревев моторами, пикировщики разошлись и, перевернувшись в воздухе, зашли на цель с разных сторон. После недолгих колебаний пулемет грузовика развернулся в сторону левого самолета. Трассирующие пули вспороли небо и заставили «лаптежника» отвернуть в сторону. Самолет рыскнул вбок, и пули прошли мимо. Но и сброшенные им бомбы впустую рванули землю в стороне от грузовика.

Снова вывернул баранку водитель, и машина, спасаясь от атаки второго самолета, резко заложила вираж по полю.

Брызнул щепками разбитый борт, и пулеметчик бессильно обвис на установке. Оттолкнув его в сторону, за рукоятки ухватился второй номер. Трассы вновь потянулись в сторону самолета, но пулемет внезапно замолк.

– Патроны! Ленты давай! – обернулся второй номер назад. Но подносчик патронов, зажимая ладонями простреленный живот, лишь бессильно дернулся. Встать он уже не мог, жизнь стремительно утекала из него вместе с кровью.

Выматерившись в голос, последний из пулеметчиков кинулся к борту и выхватил из зажимов коробки с лентами.

Коробку из гнезда долой… ставим новую. Открыть, ленту достать, язычок в лентоприемник… продернуть, рычаг взвода, еще разок – все! И так еще три раза…

Прыгающий на кочках грузовик несся вперед, туда, где заходили на штурмовку пехоты остальные пикировщики. Они уже истратили все свои бомбы, и теперь над полем разносился неумолчный треск авиапулеметов. Ответный огонь был редким и неэффективным.

– Чего ты там?! – пытаясь перекрыть шум мотора и рев самолетных движков, кричит водитель грузовика.

– Патроны все! Перезаряжаюсь! Ребят побило всех!

– Давай! – толкнул локтем в бок соседа по кабине водитель. – Дуй наверх, там ребятам кисло! Да оставь тут свою винтовку, на хрен она тебе там не нужна!

Распахнув дверь, боец высовывается из кабины и, встав на подножку, хватается руками за расщепленный пулями борт. Поднимает голову… и тут же прячет ее в плечи… Прямо над головой, пикируя под острым углом, заходит сзади на грузовик самолет. Он уже совсем близко, можно рассмотреть даже лицо пилота.

– Сзади! Самолет позади!

Грузовик подпрыгивает на очередной кочке, и, не удержавшись на подножке, боец кубарем катится по земле. Остановившись и подняв голову, он еще успевает увидеть, как от грузовика летят какие-то лохмотья и щепки, – самолет открывает огонь практически в упор. Блеснув на солнце искрами, разлетаются стекла кабины. Машина с размаху врезается в дерево и через несколько секунд исчезает в пламени взрыва…

– Шальке-один! Здесь Шальке-два! ПВО уничтожена!

– Шальке-два! Атакуйте рощу – там еще остались красные! Здесь мы и без вас справимся.

– Шальке-один! Бомб не имею, атакую бортовым вооружением!

– Шальке-два, вас понял! Прижмите их к земле, основные силы уже на подходе!

– Старшина! – Осоргин оторвал от глаз бинокль. – Орудия – к бою!

– Так там же самолеты, товарищ старший лейтенант! Куда стрелять?

– Они не сами по себе сюда прилетели – их на нас навели. Это засада, старшина!

Залязгал металл, бойцы отцепляли и разворачивали пушки. Замелькали в воздухе саперные лопатки – старшина дал команду окопаться взводу прикрытия. С грузовиков и передков подали ящики со снарядами.

– Эх, – прошептал Осоргин, оглядывая окрестности в бинокль. – Знать бы, откуда они полезут…

Стоявший у большой сосны красноармеец нетерпеливо постучал по ее стволу.

– Ну че там, Пал Михалыч?! Не тяни уж… говори!

– Не вижу ничего толком, Мишка. Деревья мне все закрывают… Самолеты вижу, дым вон откуда-то пошел… не иначе, машину подожгли. Бомбы уже не бросают, а стрельба вон вовсю идет.

– Дак делать-то что?! Там наших бьют, а мы тута высиживать чего-то собираемся!

– Мы тут, Мишка, не высиживаем, а в боевом охранении стоим! Ежели не понимаешь таких вещей, так и молчи в тряпочку! Приказ для солдата – вещь первостатейная! Да и много ль ты своей винтовкой супротив самолета-то навоюешь? Молчишь? То-то… Меня слухай, я-то уже не первую войну размениваю…

Сидевший на дереве пожилой боец еще раз прислушался.

– Чтой-то мне не нравится этот шум…

– Это где же?

– Да с той стороны дороги…

– А-а-а… так там Васька с Митяем, шумнут, ежели что будет.

– Ага… шумнут. Ежели будет кому шуметь…

– Да ладно тебе, Пал Михалыч! Что ты всюду только плохое видишь? Там вон какая карусель творится, вот сюда грохот-то долетает.

– Кабы сюда и окромя грохота чего не долетело… – Пожилой боец сполз с ветки и стал слезать вниз. – Сходить туда, что ли?

Не успели, однако, его ноги коснуться земли, как на той стороне дороги дрогнуло дерево. Еще раз… Ствол его затрясся, и, описав дугу, оно шлепнулось на землю. Такая же участь постигла и соседние деревья. Расталкивая броней обломки, из лесу выбрался танк.

– Мать моя женщина! – От неожиданности боец аж присел. – Откель он там взялся-то?

– Пал Михалыч! – вытянул руку вперед молодой красноармеец. – Вон еще один!

Проламываясь сквозь лес, на дорогу выбирались танки. Замелькали между кустами и фигурки пехотинцев.

– Да их тут… – Пожилой крутил головой, пытаясь сосчитать машины. – Где ж они, сволочи, прятались-то?

Танки уже заполнили дорогу, и только ее подъем скрывал их от глаз ушедшей вперед колонны.

– Команды ждут! – с отчаянием в голосе проговорил молодой. – До наших-то им всего полверсты – сомнут!

– Вот что… – прикинул пожилой боец. – Гранаты у тебя есть?

– Есть, Пал Михалыч, как не быть? Две штуки – старшина перед выходом еще выдал.

– Оставь мне и топай!

– Куда?

– За кудыкину гору – воровать помидоры! К нашим беги, куда ж еще-то? Расскажешь, что тут да как…

– Михалыч, а как же ты?

– Староват я, Мишка, для беготни-то… Ты топай давай! А я уж понемногу устрою тут фрицам кой-чего…

Перехватив поудобнее винтовку, боец, засунув в карманы шинели оставленные Мишкой гранаты, зашелестел ветвями кустарника, пробираясь поближе к дороге.

– Лесник – Инженеру!

– На связи Лесник.

– Выдвинулись на исходный рубеж, готовы к атаке. Прошу уточнить расположение противника.

– Сейчас птички закончат свою работу, и вы можете начинать движение. Когда они пойдут на последний заход, дам вам знать. Остатки противника сосредоточились в роще на краю поля, сейчас птички их клюют.

– Инженер принял.