Текст книги "Черная кровь (сборник)"

Автор книги: Александр Конторович

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 30 страниц)

– У танка порвалась гусеница, и сидевший за рычагами диверсант, остановив проходящую колонну солдат, попросил у них помощи!

– Он выжил из ума? Или у солдат случилось помутнение рассудка?

– Ни то ни другое. Он был одет в нашу форму и неплохо говорил по-немецки. Офицеру он представился ефрейтором ремонтного подразделения. Даже фамилию назвал правильную.

– Так… интересно!

– Только в реальности этому ефрейтору всего двадцать один год! А тот человек, что разговаривал с офицером, был уже явно старше сорока!

– Русский диверсант, знающий немецкий язык? Бывало и такое.

– Погибший ефрейтор, чьим именем воспользовался неизвестный, родом из Гамбурга. Диверсант говорил на очень хорошем языке. Офицер, командовавший солдатами, в прошлом преподавал в университете. Так вот, по его словам, собеседник из Мекленбурга. В его речи присутствовало несколько характерных для этой местности оборотов. Это уже четвертый палец, Иоганн! Каковы будут твои выводы?

– Попробую подытожить. Палатки – они необходимы для организации лагеря. Два взвода.

Профессиональное минирование – сомнительно, чтобы это могли осуществить окруженные русские. Им-то уж точно не до этого. Сорокалетний диверсант, с хорошим знанием немецкого языка. Наконец – танк. В лесу он явно не нужен. Да еще и этот склад…

– Итого?

– Они готовят группу прорыва. Сведения, указанные в этом документе, подтверждаются…

* * *

– Хорошо! – Старший лейтенант Хворостинин на секунду прикрыл воспаленные от постоянного недосыпания глаза. Потер лицо ладонями. – Продолжайте, Гришанков, я вас внимательно слушаю. Что еще показалось вам необычным?

– Вот я и говорю, товарищ старший лейтенант, сначала-то мы особенно внимания никто и не обратили. Да, приемы необычные, и то, что командир нам говорил, уж больно не похоже было на все, что нам раньше показывали. Демин сказал, мол, всякое бывает. Он разок видел бойцов из этого… как его… ос… ос… не помню.

– Осназа?

– Во! Точно, товарищ старший лейтенант, и командир так говорил! Так Демин сказал, что и они что-то похожее вытворяли.

– А что еще привлекло ваше внимание?

– Как командир по лесу идет. Он ног от земли и не отрывает почти, разве когда через дерево или корягу перешагнуть надо. А когда перебегает куда, так вообще смотреть смешно.

– Отчего же?

– Так и тогда ноги словно по земле волочит и весь как-то из стороны в сторону вихляется.

– Зачем это?

– Мы тоже сразу не поняли. Опять Демин сказал – так его ж и не слышно почти! А тут уж и я заметил. Когда смотришь на него, все видно хорошо. А взгляд отводишь – нет его на месте. И только потом замечаешь, да вот же он! Уже метров на десять отбежал и дальше спешит. Не цепляет глаз такую манеру бегать-то!

– Интересно… Что же он вам про это сказал?

– Мол, учили его сотрудники НКВД…

– Кто?!

– НКВД… там учили, на Колыме.

– Не обращайте внимания, Гришанков, это я с усталости так… продолжайте.

– Да, в общем, все… Потом уж мы к дороге вышли. А там – голоса!

– Чьи?

– Так непонятно же! Далеко они были. Вот Котов и сказал: «Тут меня ждите». И ушел.

– Один?

– Один. И даже винтовку оставил.

– Как же он так, без оружия-то, пошел?

– А у него пистолет есть! Маленький такой! И носит Котов его хитро – под гимнастеркой он висит, почти под мышкой. Пистолет и не видно вовсе. Я так, только когда телегу грузили, его разглядел.

– Чей пистолет? Наш?

– Не видел я…

– Ладно, это неважно. Что дальше было?

– А вернулся командир, винтовку взял и нас зовет. Вышли мы на дорогу – а там телега! И два немца. Один холодный уже, а второй связанный, на телеге лежит. Сели мы на телегу и поехали. В дороге Котов объяснил, мол, там фашистские ремонтники стоят, надо их задавить.

– Как?

– Задавить… так и сказал. Объяснил, кому и что делать, куда идти. С собой Плиева взял да Шифрина. Вот. Мы с Асановичем ушли в лес и стали ждать.

– Долго ждали?

– Ну… час почти. Потом вдруг выстрелы захлопали. Мишка пулемет вскинул. Все, говорит, попались наши, надо прикрывать! Но стихло все, а тут и сигнал – фонарем в воздухе помахали. Значит, все в порядке, идти можно в лагерь.

– А кто сигналил?

– Я не знаю, товарищ старший лейтенант.

– Хорошо, продолжайте.

– Ну вот, пришли мы в лагерь, а там… Кровиш-ша! В первую палатку так и войти страшно! А во второй – немец на немце лежит, и все мертвые.

– Кто ж это их так?

– Котов и Плиев. Шифрин на посту стоял. Дорогу он охранял, вдруг поедет кто.

– И что же вам сказал тогда командир?

– Ничего не сказал, приказал оружие собрать и патроны. Начали мы все это на телегу грузить. Снаряды из танка вытаскивали. Демин с Котовым полезли танки минировать, сказали, чтоб не совался никто. Палатки мы разобрали и тоже на телегу свалили. Их сейчас медики ставят, я видел. Вот. А потом уже, когда перекур был, Плиев и говорит нам, мол, не знаю, кто там нашего командира учил и чему, но на узкой дорожке я с ним повстречаться бы не хотел. В том смысле, говорит, что я и сам-то не подарок, а уж супротив него – так и вовсе щенок!

– Так и сказал?

– Так. Мы еще удивились все. Плиев-то мужик серьезный, даром что нерусский. С ним ругаться – упаси бог!

– Вы верующий?

– Нет, товарищ старший лейтенант, это так… к слову пришлось.

– Хорошо. Продолжайте.

– А дальше в танк мы сели. Котов и я. Ребята-то раньше отъехали, повозка, она медленнее двигается. Командир еще танки осмотрел, да и поехали мы. Только недалеко. Гусеница у нас рассыпалась. Ох уж он и матерился! Потом говорит, полезли – будем танк чинить. Только не вышло у нас ничего…

– Отчего же?

– Не выходит вдвоем-то. То танк не туда дернется, то просто силов не хватает, чтобы железяку эту тянуть. Котов плюнул, кувалду бросил, да и говорит – собирайся! Черт, говорит, с ним, с танком этим, не починим мы его вдвоем. Я и полез в башню, чтобы пулемет вытащить. И тут вдруг он мне страшным шепотом говорит – сиди тихо! Немцы идут, и много их! Не шевелись и не стреляй.

– Почему не стреляй? Вы же в танке, это крепость!

– У той крепости, товарищ старший лейтенант, на корме две бочки с бензином привязаны были. Не то что гранатой – пулей поджечь можно. Там и сгорели бы ни за понюх табаку. Но я в плен не собирался! Гранату вытащил и говорю командиру, мол, полезут фрицы – так всех взорву!

– А он?

– Взрывай, говорит. Только обожди, пусть их побольше влезет.

– Понятно.

– Немцы подошли, и командир их рукой машет, Котова зовет. Тот подбежал, вытянулся чудно как-то, не по-нашему, да и стал с ним говорить.

– По-немецки?

– Ну да. Котов сказал нам, что язык знает, но не очень хорошо. Правда, как он с немцем этим говорил… не сказать, чтоб плохо. Во всяком случае, этот фриц, да и другие его потом хорошо понимали. По плечам хлопали, смеялись. Котов их сигаретами угощал. Они помогли ему гусеницу на место поставить и ушли. Напоследок их офицер что-то командиру выговаривал да пальцем грозил.

– Просто ушли?

– Да.

– И вы не пробовали по ним стрелять? Это же фашисты! Враги нашей Родины!

– Командир не разрешил…

– Для того чтобы врага бить, особого разрешения не надобно, товарищ боец!

Гришанков вскочил и вытянулся по стойке смирно.

– Садитесь! – махнул рукой особист. – Потом что было?

– Котов водку достал, и мы выпили. У него целая фляга была. Посидели еще да и поехали. Вот сюда и добрались. Ребята уже в лагере были. Нас ждали. Капитан, как на нас глянул, так и сказал – отдыхать! Всем отдыхать! Вот и все…

Особист встал и начал расхаживать по землянке.

– Да сидите, Гришанков, сидите… – махнул он рукой вскочившему снова бойцу. – Да… А как так вышло, что вы все видели? Вы же, если я не ошибаюсь, в танке сидели, а не в обычной машине? Стекол там нет и окон тоже.

– Так там, товарищ старший лейтенант, штуки эти есть, чтоб наружу из-под брони смотреть. Вот я и смотрел. Вблизи, правда, видно плохо, да и не слыхать ничего. Люк еще башенный приоткрыт был. Из него тоже смотреть можно. Только я это делать опасался – а ну как заметят?

– То есть, как я вас понял, были моменты, когда Котов из вашего поля зрения пропадал?

– Откуда?

– Ну, вы его все время видели? Или были моменты, когда он с глаз исчезал? Присаживался или уходил куда-то.

– Были, конечно, товарищ старший лейтенант. Только он надолго не пропадал.

– А поговорить с кем-то он там мог? Так, чтобы вы не видели?

– Так он и у меня на глазах мог это сделать, не задумываясь. Языка-то немецкого я не знаю… – пожал плечами боец. – Как понять, о чем там разговор?

– Немцы ничего ему не передавали?

– Нет. Я этого не видел. Вот сам Котов передавал, он и в танк для этого заглядывал. Взял сигареты, которые мы у немцев в палатке нашли. Он их немцам отдал, вернее, тому немцу, что ими командовал.

– Офицеру?

– Ему-то они зачем? К танку же не все солдаты подошли. Только с десяток их и было. Вот ими какой-то фриц и командовал. Здоровый такой… Он сигареты и взял.

– А что ж фрицы в танк сами не заглянули?

– Так Котов тряпку вонючую на люк положил. Масляную всю и бензином провонявшую. Вот и не захотел, наверное, никто форму пачкать.

– Ну да. Убрать тряпку им, надо полагать, гонор помешал… Скажите, Гришанков, а вот стреляет командир как? Хорошо?

– Я тех немцев, что они с Плиевым побили, сам в кусты оттаскивал. Вот и посмотрел…

– И как?

– Хорошо стреляет. Почти у всех убитых попадания в голову, только у одного – в горло. Да еще у одного аж три пули сразу! В каждом плече и в голове. А Михаил говорит…

– Кто?

– Ну… Плиев, его Михаилом зовут.

– А-а-а…

– Так вот, Михаил говорил, что Котов стрелял лежа, да еще и с боку на бок при этом переворачивался. Навскидку стрелял, из пистолета и из «нагана» сразу.

– А револьвер он где взял? И вертелся зачем?

– «Наган» ему Плиев отдал, он у него в вещмешке лежал. А зачем вертелся… Не знаю я, может, чтоб немцы не попали?

– Они стреляли в ответ?

– Да. Плиеву вон даже каблук на сапоге оторвало!

– С какого расстояния? И из чего стреляли?

– Дак с порога и стреляли. До Котова там рукой достать можно было. Да и до Плиева тоже. А стреляли из автомата, немец все патроны высадил.

– И не попал?

– Каблук Михаилу оторвали, а так все…

– Хм! Чтоб я так жил… Еще что-то любопытное заметили?

– Так… мелочь…

– И все же?

– Когда Котов с немцами разговаривал, он трофейный пистолет передвинул на живот. Так немцы его носят. До этого-то он у него правильно висел, как положено – на правом боку. А когда фрицы ушли и он в танк залез, так пистолет-то у него слева и остался. Так он всю дорогу и ехал.

– Дальше…

– Там пришлось на дорогу вылезать – дерево мы оттаскивали. Телега-то поуже будет, она проехала. А нам эта ель мешала сильно. Так вот, стали мы ее тащить, как вдруг в кустах – хрусть! Котов и выдернул пистолет. Левой рукой. Да ловко так!

– Что ж с того?

– Привычно ему кобуру так носить…

Сразу после завтрака я погнал свою команду на занятия. Капитан еще вчера разрешил эту тренировку и даже дал «добро», чтобы бойцы немного постреляли. Учитывая дефицит боезапаса, можно было только радоваться такой необъяснимой щедрости. Правда, от лагеря пришлось топать версты три да еще и в овраг залезать…

Надо было этим заняться именно сейчас, пока новых приказаний от капитана еще не последовало. Натаскать бойцов совершенно необходимо. Запах жареного я ощущал прямо-таки всеми органами чувств. Пока немцы терпели присутствие в своих тылах остатков разбитых советских частей. Пока…

Но долго это продолжаться не могло. Во всяком случае, насколько я помнил реальную историю, к моменту начала Демянской операции тут уже никакими окруженцами и не пахло. Успели фрицы тылы зачистить. Исходя из этого, никаких перспектив от дальнейшего сидения здесь я не находил. Вывод? Надо уходить. Желательно – неслабой группой. Так что несколько более-менее подготовленных солдат тут явно лишними не станут.

Пойти к капитану и выложить ему свои соображения?

Можно.

Да только толку с этого не будет. Кто я такой в его глазах? Ни документов, ни легенды более-менее связной у меня нет. Как я сумею объяснить ему свою странную осведомленность о будущих событиях? Да и заокеанские штучки… про них тоже помнить следовало.

Была у меня одна мысль…

Ни секунды не сомневаюсь в том, что Травников уже поставил на уши весь личный состав управления. Так или иначе, а попытку вытащить меня отсюда они просто обязаны предпринять. Стало быть, уходя из этого района, я шансы на свой возврат существенно уменьшу. Или нет?

Суммируя все доводы, прихожу к следующим выводам. Поиски заокеанских штучек надо продолжать. Чем ближе я к ним окажусь, тем реальнее выглядят мои шансы на возврат.

Значит, группу готовим. Максимально тщательно и придирчиво. Поменьше поспят – подольше проживут.

– Так, соколики вы мои ясные… Становись!

Бойцы быстро построились.

– То, как вы все вчера сработали, командование еще оценит. Может быть… А от себя хочу сказать – вышло неплохо. Но пока не более того! И какой из всего этого будет вывод?

– Бегать будем… – вздохнул Демин.

– И это тоже. Но чуток погодя. Пока что мы с вами будем учиться стрелять. И драться. Всем, что под руку попало.

Строй приободрился.

– Проняло? Тогда – общий вопрос!

Поднимаю руку.

– Вот перед вами цель. Моя ладонь. Асанович, выходи вперед, первым будешь.

Он делает три шага вперед и останавливается.

– Пулемет с плеча снимай и целься. Вот, прямо в центр ладони.

Секунда-другая, и черный зрачок ствола уставился в мою сторону.

– Видишь цель?

– Вижу.

– А вот так?

Ладонь моя задвигалась вправо-влево. Еще быстрее… вверх-вниз…

– Не вижу. Потерял.

– Отчего?

Асанович удивленно смотрит на меня.

– Ну… быстро вы ей машете…

– Еще почему?

Он молчит.

– Общий вопрос?

Ребята переминаются с ноги на ногу. Молчат.

– Отвечаю сам – оттого, что собственное оружие ему обзор закрыло. Ты же видишь только то, что и так у тебя на мушке сидит. Влево-вправо – еще кое-как видно. А вот как нырнула цель – все, пулемет тебе обзор и закрыл. Попробуйте все.

Минут пять я старательно размахиваю руками, а бойцы пытаются поймать мои ладони на мушку. Выходит это плохо.

– А ежели все это, да на бегу? В бою? Куда стрелять будем, товарищи бойцы? Лешего пугать? Так он нам вреда вроде бы как и не нанес пока никакого… За что ж его так?

– А как надо, товарищ командир? – не выдерживает Шифрин.

– Смотри… – вскидываю винтовку и упираю приклад в плечо. Ствол теперь находится ниже уровня глаз примерно на ладонь. – Куда попасть?

Шифрин осматривается.

– Вон там, товарищ командир, видите? Камень белый на склоне лежит.

До этого камня около семидесяти метров.

– И все?

Понятное дело, что все они ждут от меня подвоха. Если я сейчас оптикой воспользуюсь, эффект от занятия будет ничтожный. Как же – из снайперской винтовки да на таком расстоянии… только слепой не попадет. Ну-ну… я тоже не валенок..

Бах! Бах!

От камня брызнули осколки.

– Вопросы есть?

– Вы не целились… – Плиев. Он слегка озадачен, не совсем понимает то, что сейчас увидел. – Даже винтовку к лицу не подняли, почему?

– А зачем?

Он в замешательстве.

– Ну… мушку с прорезью совместить надо.

– Надо. Если на большое расстояние стрелять. А здесь – зачем? Цель я вижу обоими глазами, заметь, а не как Асанович – одним. Винтовка не гуляет, смотрит туда же, куда и глаза мои глядят. Отчего ж мне своим глазам не верить? И под ноги я краем глаза смотрю, могу идти, куда захочу, не споткнусь. Да и цель не сбежит – замечу. Оружие-то собственное перед глазами не торчит! Все вижу, что захочу.

– Присаживайтесь, Котов, – особист указал мне на обрубок дерева, стоявший напротив столика. – У меня есть к вам несколько вопросов, и мне бы очень хотелось получить на них исчерпывающие ответы.

– Спрашивайте, товарищ старший лейтенант. Надеюсь, что мои ответы удовлетворят вас в полной мере.

– Где вы служили?

– Последнее место службы или с самого начала начинать?

– Давайте с первого места.

– Три года в частях особого назначения.

– С какого года и где именно?

– Записывайте…

Через двадцать минут особист отложил карандаш и вопросительно на меня уставился. Придуманная мной легенда, конечно, не являлась верхом оперативного искусства. Но расколоть ее вот так сразу, да еще сидя в лесу и не имея связи с командованием, было абсолютно невозможно. Явных пробелов и огрехов в легенде не было. Во всяком случае, я постарался их избежать. Судя по задумчивому выражению лица Хворостинина, мне это удалось в полной мере. И теперь у него было только два пути: задержать меня как подозрительную личность и тем самым вызвать недовольство капитана или предоставить событиям развиваться своим чередом. Было бы это дело на передовой, я бы уже через десять минут сидел под арестом. На всякий случай – до выяснения. Но позволить себе такую роскошь в условиях окружения особист сейчас не мог. Не так уж много насчитывалось здесь грамотных и умелых бойцов, чтобы просто так посадить под арест одного из них.

– Скажите, Котов, а вот бойцы рассказывают, что вы как-то по-особенному пистолет носите…

– Этот, что ли? – коснулся я локтем кобуры «парабеллума».

– Да нет, говорят, у вас еще один есть.

Расстегнув ворот гимнастерки, вытаскиваю «маузер» и кладу его на стол перед особистом.

– Это где же у вас он так хитро упрятан? – заинтересованно поднимает бровь старший лейтенант.

Приподнимаю гимнастерку и показываю ему подмышечную кобуру.

– Интересно… Что это за штука такая? Не видел раньше ничего подобного.

– Я тоже не видел, товарищ старший лейтенант. А эту штуку вместе с пистолетом я у снайпера убитого забрал.

Снимаю кобуру и показываю на ее ремешке пятна крови.

– Это как раз от прежнего хозяина осталось. Он когда пистолет выдернул, я и обратил внимание, что вытащил он его не из-за пояса и не из кармана, а откуда-то еще. Вот я и полез посмотреть, что там у него такого хитрого придумано. Наука немудреная, легко разобраться.

Хворостинин берет в руки пистолет и внимательно его рассматривает. Затем лезет в небольшой сундучок, стоящий на полу справа от него. Вытаскивает оттуда какие-то бумаги и просматривает их.

– Все правильно. Пистолет этот действительно принадлежал убитому вами снайперу. Кстати, Котов, вы-то хоть знаете, кто он такой был?

– Откуда же, товарищ старший лейтенант? Мне он не представлялся, да и некогда было с ним разговаривать.

– Это заместитель начальника Берлинской школы снайперов вермахта. Фигура серьезная и заслуженная.

– То-то он мне показался таким холеным да ухоженным, – понимающе киваю я головой. – По морде видно было, что не из простых пехотинцев.

– Да, враг умный и опасный. В тех бумагах, что вы принесли, есть его дневник. Аж с тридцать девятого года он его ведет. Точнее, вел. Так вот, в дневнике все подробно расписано, когда и при каких условиях кого он застрелил. Только с начала войны на его счету уже более сорока человек убитых бойцов. Наших бойцов, Котов!

– Стало быть, вовремя я его на тот свет спровадил…

– Да уж, не повезло фашисту.

– Зато мне повезло.

– И это так, – кивает особист. – Кстати, еще хотел спросить у вас: белье шелковое у вас откуда взялось?

– Оттуда и взялось, товарищ старший лейтенант. У немца в вещах запасное белье лежало. Его-то собственное я пулями просто в клочья изорвал.

– Угу, я так и подумал. А вот еще у меня к вам вопрос будет. Стреляете вы хорошо. То, что из винтовки – это я понимаю, снайпер все-таки. А где же вы так ловко из пистолета стрелять выучились? Да и носите вы его иногда как-то странно, совсем на немецкий манер.

– А тут ничего удивительного нет, товарищ старший лейтенант. Вы попробуйте-ка по тайге теодолит потаскать. Он, собака, вместе со своей треногой почитай пуд весит без малого. А еще мешок с запасами. Как тут еще и ружье-то уволочь? Тем паче что висит эта хреновина аккурат на правом плече. И «наган» в случае чего достать вообще невозможно. Вот и носим мы его с левой стороны. Оттого и привычка у меня любой рукой пистолет из кобуры выхватывать. А тут и недолго с двух рук стрелять научиться.

Хворостинин удивленно поднимает брови.

– Послушать вас, Котов, так там не геологическая экспедиция, а прямо-таки какой-то отряд специального назначения!

– Так ведь Колыма, товарищ старший лейтенант! Не прочухался вовремя – тебя уже под кустом жрут.

– Это кто же там жрет?

– Известно кто! Там, помимо обычного зверя, всяких прочих гавриков хватает.

– Неужто настолько серьезно?

– А вы там сами-то бывали?

Особист передергивает плечами.

– Да нет уж… Мне как-то и без Колымы хорошо.

– Ну, вот побываете – так посмотрите, какие там нравы царят. А что до отряда специального назначения, так это вы, товарищ старший лейтенант, прямо в точку попали! Вы ж ведь в курсе, наверное, что мы там в основном разыскиваем?

– Откуда вдруг? Вы, Котов, не считайте себя настолько важной фигурой, что про вас все знать должны.

– Извините, товарищ старший лейтенант! Только мы и вправду там не с бору по сосенке набрались. Колымская экспедиция в основном золото ищет. Сами понимаете, без НКВД тут никак нельзя. Вот и у нас на каждый десяток рабочих один оперативник уж точно есть. А живем мы все вместе. Тайга – она только кажется большой. На самом-то деле все люди в ней рядышком ходят. Вот и живем мы дружно. Глядишь, иной раз мы им поможем, а когда и они нам подсобят. Ну, и учимся друг у друга, как без этого. Стрелять с двух рук – это я от них научился.

– А по лесу ходить?

– Это я и сам хорошо умею. Побегаешь несколько лет по тайге – чему хошь обучишься.

– Драться, как я понимаю, вас там же научили?

– Ну, я и сам драчун неплохой. На КВЖД работал опять же… А там местные китаезы тоже мастера руками-ногами помахать. Да ловко так! Не сразу и просечешь-то, откель в тебя кулак прилетел!

– Ладно, Котов. Про немецкий язык я вас и не спрашиваю. Наверняка и это вы объяснить сумеете. Непонятно только мне, как же вы такой ловкий да сообразительный – и до сих пор рядовым бойцом ходите?

– Так про то, товарищ старший лейтенант, не меня спрашивать надо. И повыше меня люди имеются, им-то, наверное, видней, чем нам с вами. Если у вас связь с нашими есть, так и запросите кого надо, кто такой Котов, откуда он взялся и чего тут вообще делает.

Особист хмыкнул.

– Да уж, не упущу такую возможность. Только кажешься ты мне, друг ситный, человеком подозрительным. Послушать тебя – вроде все правильно. И так может быть, как ты сказал, и по-другому тоже может. Не слишком уж часто на меня из лесу такие вот специалисты вылезают…

– А что, товарищ старший лейтенант, неужто не один я такой?

– А тебе-то зачем?

– Ну, если несколько опытных человек да в одну группу собрать… Больших дел наворочать можно!

– Угу. Даже слишком больших.

Хворостинин встает с места и потягивается. Видно, что он сильно уставший. По воспаленным глазам понимаю, что спит особист мало.

– Да ты сиди, Котов, сиди. Это я так, про себя размышляю. Уж больно ты человек интересный и непонятный. Вот я и хочу во всех этих непонятках разобраться. Только что-то не выходит пока.

В его руке неожиданно появляется спичечный коробок.

– Лови!

Не вставая с места, я вытягиваю левую руку вбок. Хлоп – и коробок зажат в моей ладони. Хворостинин внимательно смотрит на меня. Осторожно кладу коробок на стол.

– Чегой-то вы, товарищ старший лейтенант? Чего-то не понял я…

Он садится на свое место.

– Так… Посмотреть я кое-что хотел…

Понимающе киваю головой.

– А-а-а… Ну да, теперь и я понимаю. Только у нас этот фокус иначе выглядел.

– И как же?

Правая рука моя резко дергается к лежащему на столе спичечному коробку. Инстинктивно особист протягивает свою руку, чтобы перехватить меня. Я успеваю схватить коробок, и в этот момент его ладонь прижимает мою руку к столу.

– И что?

– А вы сюда посмотрите, товарищ старший лейтенант…

Он отводит глаза от спичечного коробка и смотрит вбок. В моей левой руке зажат «маузер», который только что лежал на столе прямо перед ним. Слава богу, фокус академика Травникова я запомнил очень хорошо. И с тех пор не раз тренировался, чтобы повторить его подобающим образом. Вот и в этот раз все вышло так, как надо.

Особист качает головой.

– Не хотел бы я в этой вашей тайге оказаться, Котов… Ладно, можете быть свободным. Тем более что тебя капитан разыскивал. Что-то у него для вас уже есть. Но мы с тобой еще поговорим…

В отличие от предыдущих встреч капитан сегодня был в хорошем настроении. Стоило мне войти к нему в землянку и отрапортовать о своем прибытии, как он кивнул мне на нары.

– Садись! Давай рассказывай о ваших достижениях!

Ну, уж чего-чего, а вот это я мог делать достаточно грамотно. Жизнь, так сказать, научила. Да и особист уже многое знал, не исключено, что и капитан тоже в целом в курсе дела. Так что долго говорить мне не пришлось. Капитан удовлетворенно покивал.

– Добро! Правильно сработали! А за танк – отдельное спасибо! Танкисты-то у меня есть, аж целый десяток! Да только проку-то от них без техники немного. С утра они уже машину только что по винтику не перебрали. Говорят, воевать можно. Да и с артиллерией чуток легче стало, хотя бы по десятку снарядов на ствол теперь имеем. Просто так фрицам нас тут уже не взять…

– А что, товарищ капитан, пробовали уже?

– Сюда нет, не доходили, а вот на дорогах да у деревень бойцам тяжко приходилось. Ни оружия нету, ни патронов. Теперь расклад чуток другой уже стал. Так что, Котов, будет у меня теперь к тебе персональное задание!

– Слушаю, товарищ капитан!

– Да ты сиди… В общем, так, Котов, где-то тут поблизости склад. Его до войны еще НКВД заложил. Для каких-то своих целей. Точные его координаты неизвестны. Но кое-какие наметки все же есть…

Капитан вытащил из планшета карту.

– Вот, смотри сюда. Где-то здесь… – карандаш очертил немаленький кусочек.

– Хм… – почесал я в затылке. – А каких размеров этот склад? Как расположен? Что-нибудь мы про него знаем?

– Размер у него скорее всего немаленький. Туда достаточно много снаряжения возили, так что… сам понимаешь, куда-то все это запихали же? Не думаю, что для этого какой-нибудь сарай приспособили, маловат он для такого склада-то.

– А лежит там что? Ну, в смысле, для патронов ведь одни условия хранения нужны, а вот для еды – так уже совсем другие потребны.

– Вот же задал ты мне задачку! Не знаю. Но полагаю, что и то и другое там есть. Боеприпасы ведь у нас в бочках не возят? А они там были, это я тебе точно говорю.

Да-а-а… задачка из серии пойди туда – не знаю куда… А ведь в наше время я ни про какой склад в этих местах и не слыхивал. Хотя черт его знает что тут на самом деле было в сорок первом году? Может быть, этот склад и в наше время цел? Посеяли документы, так и лежит все это добро, своего часа ждет. Кстати…

– А вот в монастыре ничего такого нет, товарищ капитан? Он-то по всем параметрам для этой цели лучше всего и подойдет. И стены в нем толстые, да и крыша цела.

Показалось мне, или капитан дернулся?

– Нет. Нет в монастыре ничего. Да и далеко он от этих мест.

– Ну, хорошо. Будем искать в другом месте.

– И помни, Котов, твоя главная задача – продовольствие! Воевать-то нам пока еще есть чем, а вот жрать… с этим хуже, и намного. До фронта мы так не дойдем. Просто не хватит еды.

– А мы будем отсюда уходить?

Капитан удивленно на меня смотрит.

– Ну… – смущаюсь я под его взглядом, – приказ же должен быть. Не может же быть так, чтобы нас тут совсем позабыли?

– Может… – вздыхает капитан. – Все может быть, Котов. Но в нашем случае этого не произойдет. Есть у нас тут командование, и кому думать головой тоже есть. Так что ты давай свою задачу исполняй и голову себе ненужными вопросами не забивай. К старшине подойдешь, он тебе выдаст все потребное для выхода.

– Все?

– А чего ж тебе такого необычного надо? – удивляется Кондратьев.

– Патронов к пистолету немецкому семь шестьдесят пять, для Демина детонаторов и прочие саперные штуки. Мало ли…

– Ну, ты и жмот! Случаем не из раскулаченных будешь? – усмехается капитан.

– Ну… товарищ капитан… мы ж почти все это сами и принесли…

– Ладно! – Он машет рукой. – Скажи старшине, что я распорядился выдать тебе все необходимое. Только не слишком уж там жадничай, ты ж тут не один такой… хозяйственный…

Пользуясь случаем, беспощадно граблю старшину. Нужных мне патронов отыскалось всего два десятка, и я их самым бессовестным образом приватизировал. После чего мы затеяли с ним взаимовыгодный (ну это смотря для кого…) обмен. В результате которого я махнул трофейный «парабеллум» на бельгийский «браунинг», благо что эта конкретная модель питалась теми же самыми патронами, что взятый у ремонтников пистолет. При этом нагло наврал старшине о высоких боевых качествах своего ствола. Ему-то не один хрен, что на поясе таскать? Вот для меня такой пистолет был очень кстати. Носить «парабеллум» с патроном в стволе можно. Только очень недолго – сядет боевая пружина. А времени, чтобы взвести затвор, иногда может и не хватить. Взвести пальцем курок все-таки проще и быстрее.

К сожалению, с минно-взрывными средствами я обломался… Почти все, что было у старшины, мы выгребли еще в прошлый заход. Детонирующего шнура осталось всего полтора метра. Взрывателей – десяток. Вот бикфордова шнура хватало. Поразмыслив, все же прихватываю и его. Мало ли…

Стоявший на столике полевой телефон зажужжал. Капитан Тавров некоторое время не открывал глаз, надеясь на то, что надоедливый аппарат сам собой замолчит. Нет. Телефон продолжал немилосердно жужжать.

Чертыхнувшись, капитан поднял трубку.

– Девятый. Слушаю вас?

– Товарищ Девятый? Это Лесенка говорит!

Лесенка?

Под этим позывным в списке шел лейтенант Никулин, командир взвода разведки. Неглупый, в общем-то, парень. Уж он точно не стал бы поднимать полкового особиста в три… нет, уже в четыре часа утра…

– Слушаю.

– Товарищ Девятый! Срочно требуется ваше присутствие!

– Э-э-э… ну ты хоть на часы посмотри, а? Что у вас там за срочность?

– Из немецкого тыла к нам пробилась группа бойцов…

– Ну и положи их спать! До утра-то уж точно не убегут! Часового поставь…

– Некому бегать, товарищ Девятый. Мы только одного вынести и сумели. Последнего уже у наших окопов подстрелили.

– И всех делов? Один человек всего?

– Дело в том, что он… ну, в общем, такой же, как и вы…

– Вот его сюда давай! – Сон как рукой сняло.

– Ранен он. Тяжело… можем и не донести. Вас требует. Больше ни с кем говорить не хочет.

Капитан быстро собрался и, прихватив автомат, выглянул в траншею. Еще было по-утреннему промозгло. От стоявшего невдалеке часового поднимался пар от дыхания.

«Холодает уже… – подумал капитан. – А что ж я хочу? Осень. Того и гляди, и снег уже падать начнет…»

Поежившись, Тавров запахнул ворот шинели и зашагал по окопу. Идти было прилично, разведвзвод находился километрах в трех. Пока дозвонишься до штаба, пока повозка придет… Машину не пошлют. Их и так мало, да и немецкая авиация устраивает охоту даже и за одиночными автомобилями и повозками. Только лес и спасает пока.