Текст книги "Черный диверсант. Первая трилогия о «попаданце»"

Автор книги: Александр Конторович

сообщить о нарушении

Текущая страница: 71 (всего у книги 72 страниц)

Глава 48

Фьюить!

Над головой неприятно свистнуло.

Опа!

И сюда уже постреливать начали?

Или просто дуриком занесло?

Скорее всего – второе.

Новый НП располагался в самом, на первый взгляд, неудобном для этого месте – во взорванной водонапорной башне. Сам бак валялся где-то в стороне, а вышка скособочилась, указывая своей верхушкой на дорогу. Того и гляди упадет. Ага, щас! Строят такие сооружения с изрядным запасом прочности, так что завалится она не скоро. Во всяком случае ежели немцы не вкатят сюда снаряд, то сегодняшний день она точно простоит. А может, и больше.

Сидя на балке возле окошка в стене, я разглядывал в бинокль наступающих фрицев. Ну, в кои-то веки противник пошел как положено, без импровизаций и выкрутасов. Немцы двигались осторожно, внимательно осматривая попадающиеся на пути ямки и брошенные окопы. Подлянок опасаетесь? Правильно, между прочим, поступаете. Только тут тоже не фраера ушастые…

Бух!

Я скорее увидел, чем расслышал взрыв. Сначала над землей взметнулось облачко дыма, звук пришел позже. Солдаты тут же залегли, ощетинившись стволами во все стороны. Но по ним никто не стрелял. Только на дороге катался подорвавшийся фриц. Убедившись в отсутствии противника, немцы осмелели. Пара человек, закинув за спину карабины, поползла к недобитку.

Сбоку кашлянули. Кто это к нам в гости пожаловал? Майор. Хмурый и чем-то недовольный. Ну еще бы! Какой же нормальный человек любит ранний подъем?

– Здравия желаю, товарищ майор! Доброго утра не желаю, ибо с трудом себе представляю таковое. Скажем так, с утром вас!

– И вам того же, старшина! Что там, фрицы зашевелились?

– Да уже на нашем берегу шастают. Посмотреть хотите?

– Значит, переправились…

– Ну да. Не без потерь, но реку они преодолели.

Майор приник к биноклю.

– А что ж не стреляет по ним никто?

– Чтоб немцы нас из пушек долбанули раньше времени?

– Ну… положим, здесь я вам кое-чем помочь смогу… Харченко! – не оборачиваясь, крикнул он.

В проломе стены нарисовался невысокий боец в маскхалате. В руках он держал знакомую мне уже СВТ с оптикой и глушителем.

– Я, товарищ майор!

– Николаева бери, и притормозите вон тех фрицев. Старшина вам провожатого даст, чтобы на минах не подорвались.

– Не вопрос, товарищ майор, даже и сам могу проводить.

– А других дел у вас нет, Александр Павлович?

– Ваша правда, товарищ майор! Никитин! Организуй снайперам провожатого!

Снайпера ушли, и мы с майором продолжали наблюдать за продвижением фрицев.

Те уволокли в тыл своего раненого и выдвинули вперед группу саперов. Покопавшись на дороге, они нашли и обезвредили еще одну мину, после чего двинулись вперед. А молодцы немцы, не торопятся, все обстоятельно делают. Это только мне на руку. Если они и дальше теми же темпами передвигаться станут, то и воевать не потребуется. До вечера фрицы разве что к водокачке дойдут.

Бумс!

Не все туда дойдут…

Вот, один такой торопыга решил путь срезать…

Ага, товарищи к нему сунулись. А под ноги глянуть? Откинуло его в сторону, так пускай сначала знающий человек туда подойдет…

Бумс!

И сразу двоих вытаскивать будет…

Немец-сапер замахал рукой, приказывая всем прочим залечь и оставаться на месте. Сам же неторопливо, ощупывая землю щупом, продолжал идти вперед.

Выстрелов я не слышал, что, впрочем, и неудивительно, учитывая экипировку снайперов, они вообще у немцев под носом сидеть могли.

Немец со щупом остановился, как-то неуверенно переступил с ноги на ногу… и ткнулся носом в песок. Шедший следом коллега покойного только и успел поднять на шум падающего тела голову, как уже присоединился к напарнику.

Ничего не понимающие фрицы не стреляли. Куда?

– А почему ваши бойцы не стреляют, старшина? – майор оторвался от бинокля и повернулся ко мне.

– А зачем?

– То есть?

– Путь от моста один. И он весь засеян минами. Берег заболоченный и труднопроходимый. Да и там тоже мины есть. Пока немцы не пройдут минное поле, они нам не опасны. Разве что снова из пушек лупить станут. Но для этого надо иметь видимые цели. А их у немцев нет. Они могут потерять очень много времени на разминирование, ибо успели еще вчера понять – мины тут повсюду. Техники, способной преодолеть минное поле, у них нет, мост еще не восстановлен.

– Значит, ждать будете?

– Буду. Всякая задержка нам на руку. Выбить своими бойцами всех немцев – нереально, да и нет у меня такой задачи. Если до вечера обойдемся без боя – вообще замечательно! Но… такое везение – это уже из разряда чудес.

Среди немцев наметилось шевеление, вперед полз солдат с пулеметом. Прикрытие. Только чье? Ага, вот еще один, еще… Так это они вперед бойца с телефоном и катушкой провода пробуют продвинуть! А на том конце провода небось пушки имеются или минометная батарея. Совсем невесело…

Интересно, снайпера его видят? По идее – должны.

Как вскоре стало ясно, корректировщика пасли. Не знаю, как давно, но вели его плотно.

Перебегавший пулеметчик вдруг выронил свое оружие и носом сунулся в песок. Не заметивший этого корректировщик поднялся и моментально огреб аж несколько пуль. Причем одна из них, то ли случайно, то ли намеренно, разнесла еще и телефонный аппарат.

Подобного издевательства над установленным порядком немцы не вынесли и лупанули по развалинам деревни практически из всего, что у них к этому моменту имелось.

Мало не показалось никому.

Даже и в нашу башню залетали какие-то случайные пули. Минут через двадцать после начала этой стрельбы свою лепту внесли и их пушки. Тяжелые снаряды разнесли в пыль несколько подозрительных развалюх. Видимо, сочтя на этом свою работу выполненной, артиллеристы умолкли.

Приободрившаяся пехота двинулась дальше. На этот раз идти им было малость побезопаснее, учитывая то, что некоторые мины были уничтожены артобстрелом или сработали от разлетавшихся обломков зданий. М-м-да… если немцы и далее будут использовать такой метод разминирования… Будет нам всем кисло…

Снова сработали снайперы. Выбрав небольшую группу немцев, они в два ствола накрыли их перекрестным огнем. Шарахнувшиеся от их пуль пехотинцы «удачно» налетели на фугас из артиллерийского снаряда. Оставив на поле боя около десятка тел, фрицы вновь попрятались в развалинах (при этом еще кто-то подорвался на специально для этой цели установленной мине), и опять заревели их пушки…

Такая игра в кошки-мышки продолжалась еще около трех часов. Немцы потеряли порядка тридцати человек и снесли полдеревни артиллерийским огнем. Нам тоже досталось, и неслабо. Человек десять накрыло снарядами, и еще несколько были ранены. Учитывая нашу численность, потери были более чем серьезными.

– Не срастается у тебя что-то, старшина? – Майор внешне невозмутимо рассматривал в бинокль наступающую немецкую цепь.

– Откровенно говоря, не ожидал я от них такой вот тактики. Думал, обычный бой будет, пехота вперед попрет. А тут…

– И что думаешь дальше делать?

– Пушки бьют только по удаленным целям. То есть при близком контакте они бесполезны. Вот тут уже можно и всерьез пободаться… Так что есть у меня одна задумка.

После очередного налета немецкая пехота ухитрилась продвинуться по улице аж на целых двести метров. Огня по ней не вели, только из развалин домов было сделано несколько одиночных выстрелов. Потеряв всего одного солдата, фрицы легко подавили огневую точку и быстрым шагом двинулись вперед. Вот и развилка, трехсторонний перекресток. Справа, из-за наспех наваленной баррикады, раздались выстрелы. Ответив пулеметной очередью, немцы оставили тут небольшой заслон, а основная часть двинулась дальше. Пушки молчали, расстояние между немецкой пехотой и баррикадой было минимальным – метров сорок. При таких дистанциях между противниками врезать по своим – легче легкого. Так что в этом случае обошлись без артподготовки. Вот и центральная площадь. Отсюда уже был виден выезд из деревни. Приободрившаяся пехота рванула вперед. И тут ударили пулеметы. Их было немного, всего четыре или пять. Но выход с площади вперед, а главное – назад они перекрыли надежно. Уцелевшие немцы быстро попрятались в остатки строений и ощетинились во все стороны стволами.

– И что теперь? Вы впустили их в центр своей обороны, – недоумевающе пожал плечами майор. – Теперь вопрос вашего уничтожения – всего лишь вопрос времени.

На площади грохнул залп. Группа солдат, выскочив из занятого ими дома, рванулась вперед. Их целью было соседнее, чуть более выгодно расположенное строение. Стоявшее на углу, оно было удобной позицией для обстрела двух улиц. Не успели, однако, солдаты сделать и десятка шагов, как один из них задел неприметную проволочку… И на соседнем столбе рванул привязанный в метре от земли артиллерийский снаряд…

– Вот так, товарищ майор! – сказал я, наблюдая, как оставшиеся в живых немцы уползают назад. – Дома они заняли, это так. Только теперь их артиллерия не сможет стрелять по деревне. Ведь неизвестно, где свои сидят, а где противник.

– Допустим. Пушки вы из игры исключили. Но в домах засели не менее сотни человек! Что будет, если они пойдут на прорыв?

– Куда? Вы уже видели, чем заканчиваются подобные попытки. Все проходы вокруг этих домов, кроме тех, по которым они туда и вошли, утыканы минами. Вокруг площади стоит не менее десятка пулеметов. Пускай пробуют, если жизнь недорога.

– Но они могут там просидеть хоть до ночи!

– Хоть до следующей. Ночью мы отсюда уйдем, так что пусть себе сидят. Свою задачу мы выполним. Единственная угроза для нас – это попытка их деблокировать или прорыв в сторону аэродрома. Но последнее крайне маловероятно, там столько всего понатыкано… А вот если они отойдут назад… тогда нас всех смешают с землей…

– Хм… Интересно придумано, да. И нестандартно, надо отдать вам должное. Использовать пехоту противника в качестве прикрытия от его же артиллерии… Однако вы, Александр Павлович, сильно рискуете. Да и окажись тут, на КП, тот же Грушевский, например, он бы немедленно заставил вас контратаковать прорвавшихся фашистов.

– Шутить изволите, товарищ майор? У меня в строю бойцов чуть не вдвое меньше только прорвавшихся немцев. Какая уж тут контратака! А ведь еще и со стороны реки противник подходит. Его кто держать будет? Не думаю я, что комиссар этого бы не понял. Да и кроме того, что эти фрицы сделать могут? Стрелять будут? В кого? Пулеметы в подвалах стоят, на улице никого нет. Связи у этих окруженцев нет, и корректировать огонь своих пушек они не в состоянии. Попытка прорыва слишком дорого им обошлась. Они уже успели привыкнуть, что тут повсюду натыканы мины и идти можно только по дорогам. Так что… будут ждать своих. Назад они, скорее всего, не пойдут, у них тоже за это спасибо не скажут.

– Вашими бы устами… Ладно, подождем. Тем более что другого выхода у нас все равно нет.

– Ну и ладушки. Вы тут присмотрите, пожалуйста, за обстановкой, а я к артиллеристам пробегусь. Связи с ними нет, а у меня на них большие надежды имеются.

– Вы уж поосторожнее там, Александр Павлович, добро?

– Так и мне еще собственная голова дорога, товарищ майор!

Вскочив с места, я пошатнулся. Вот черт! Не иначе как ноги отсидел, аж в сторону повело. Сделав несколько шагов, я мысленно присвистнул. Ноги продолжали болеть. Нет, вот выберусь из этой заварухи, надо будет потребовать от командования хотя бы пару суток, чтобы просто отоспаться. Иначе я скоро на ровном месте падать начну. Вон, даже в ушах зашумело. Наверное, от резкого вскакивания с места. А ведь раньше этого не было! Добегался, блин…

Сопровождаемый безотлучным Ковальчуком, я осторожно пробирался по развалинам, обходя площадь с окруженными фрицами. Он все время внимательно осматривался по сторонам, словно ожидая от немцев какой-то подлянки. Но они пока сидели тихо, из домов не лезли. Вот интересно, а что же сейчас думает их командир? Не может же он сидеть в этих домах до бесконечности?

– Иоганн! Посмотри налево!

– Чего там? – низкорослый ефрейтор оторвался от стереотрубы и обернулся.

– Похоже, эти жестянщики слегка перегрелись! Вон смотри, сюда едет их танк!

– Ну и что?

– А то, что все танки стоят у моста, ждут наведения понтонов. А этот зачем-то поперся к нам!

– Ну, мало ли какие у них могут быть соображения… Может быть, охрану хотят усилить.

– Танком?! – его собеседник, радист, присел на край двери фургона, свесив ноги наружу. Наушники он снял и повесил их на специальный крючок около стола. – У нас уже есть парочка солдат, тебе мало?

– А тот грузовик тебя на размышления не наводит? – ефрейтор распрямил спину и ткнул рукой в остов сгоревшей радиомашины, черневший метрах в ста от собеседников. – Кто-то же сумел его здесь обстрелять? И поджечь?

– Ну… Пули могли прилететь и с того берега…

– Русских выбили оттуда еще утром! А машина сгорела почти в одиннадцать, тогда, когда их уже и в помине не было! Нет, этот стрелок сидел где-то здесь… Пехота прочесала окрестности, даже и стреляли в кого-то, но… Скорее всего, этот фанатик залег в какой-то яме с мусором…

– И пускай валяется там и дальше! Пусть тогда танк прикроет нас с тылу, хорошо?

– Ладно. Я поговорю с танкистами, может, у них еще какая-то другая задача есть. Надо заодно и наших солдат позвать, пусть объяснят этим жестянщикам, что у нас тут и как…

В том, что такая задача действительно имелась, он убедился уже через несколько минут. Когда ловко выпрыгнувший из танковой башни матрос всадил ему нож под ребро.

Падая на землю, ефрейтор еще слышал истошный крик радиста: «Нихт шиссен! Гитлер капут!» и сдавленные хрипы со стороны подошедших поближе охранников…

Глава 49

Что-то немцы подозрительно затихли… Ну, я понимаю – по ним никто не стреляет, так что и в ответ палить некуда. Но уж больно мне это их спокойствие не нравится. Задницей чую, готовят они нам какую-то пакость. Но сколь масштабную? Атака пехоты? Возможно, но толку с нее сейчас? До площади им не дойти, не пустим. Минометный огонь? Куда, по каким целям?

Вот и позиции артиллеристов. Трофейная пушка вся обложена мешками с песком и завалена поверх них различным мусором. Сразу и не рассмотреть, что же это такое на самом деле.

Хозяйничал здесь сам Нечипорук. Вот же обстоятельный мужик, аж завидки берут! Орудийный дворик только что не подметен, сверху затянут масксетью. Все снаряды подготовлены к бою, ящики открыты. Почти десяток бойцов ждут своей очереди. Надо же! И о возможных потерях подумал, уважаю! А впереди пушки угадывался окоп.

– Пулемет там стоит, – перехватив мой вопросительный взгляд, пояснил старший сержант.

– Так… у вас же его не было?

– Гогуа принес, товарищ командир. И сам пришел. Я, говорит, солдат, а не кладовщик.

Не хочу так помирать, родным стыдно будет. Мол, ушел воевать, а помер на куче барахла.

– А каптерка его где?

– Немцы из своих пушек накрыли. Еле успел выскочить, говорит, вход там засыпало. Только пулемет с патронами и вынес.

Ох, и врет наш каптер! Небось цел его подвал, чтобы его разнести, и шести дюймов маловато будет! Хотя… я его понимал…

– Ладно, пусть будет пулеметчиком. Все равно почти все уже раздали на позиции. Нечипорук, тебя не удивляет, что немцы затихли? Чего они ждут-то?

– Так все ясно, командир. Мост они чинят. Или новый наводят.

– С чего ты это взял?

– Я эти места знаю. Мы, когда в наступление шли, летом еще, проходили тут. Речка тут хоть мала, да хитра! Берега топкие и неудобные. Тут на всю округу два моста. Один еще летом сами немцы разнесли, только этот и остался. К аэродрому тут самый путь удобный. Если, конечно, танками идти. Пехота-то, она всюду пройдет.

– Ну уж и всюду…

– Почти всюду. Приказ будет – немцы отсюда хоть по-пластунски, да доползут до аэродрома. Сам, поди, знаешь – они вояки грамотные.

– Что ж тогда тут завязли?

– Так непривычно ты, командир, здесь оборону построил! У меня это четвертая, почитай, война, так подобных фокусов видеть не приходилось. Конечно, кое-что я и раньше встречал, но все больше по одному. А так, чтобы в кучу и мины запихать, и пушки, да засаду эту, с моряками-то… Учился где?

– Пришлось… Так ты думаешь, мост?

– И к бабке не ходи. Без танков они эту деревню не пройдут. В смысле – без потерь больших не пройдут.

– А с танками?

– Пройдут. Что-то на минах потеряют, мы пару-тройку сожжем. Остальные пройдут.

– Невесело это у тебя выходит, Нечипорук.

– Так два-три танка немцы сюда и не пошлют. Вдарят не меньше чем десятком.

– И как же ты тут собираешься воевать? С таким-то настроением?

– А как и всегда воевал. До последнего. Нешто я не знаю, что там, позади нас-то, деется? Хоть кого из фрицев с собой прихватим, все легче нашим ребятам там будет.

– Ну, ты на тот свет раньше времени-то не торопись! Еще поживем. А чего у тебя все бойцы на огневой делают? Не ровен час прилетит чего…

– А вот как время настанет, они мне всю маскировку и разберут быстренько. А потом уж и в укрытие сбегут. Для них тоже дело найдется. Пусть с винтовками по сторонам поглядывают, чтобы не подполз какой-нибудь недогарок.

– Товарищ главстаршина! – подбежавший матрос присел около Наливайко на корточки. – Там что-то немцы задергались! Похоже, со связью у них какие-то неполадки.

– Это не неполадки. Надо полагать, Вова до ихних корректировщиков добрался. Давай, поднимай всех остальных! Лейтенанта буди и пехоту оставшуюся. Подтягивайтесь сюда, сейчас будем делать немцам карачун!

Посмотрев вслед уходящему матросу, главстаршина проверил автомат и расстегнул кобуру пистолета. Скользя ногами по траве, к нему подошли оставшиеся матросы. Чуть позже, поправляя обмундирование, подошел лейтенант Рокотов.

– Что у вас, Наливайко?

– У немцев связь пропала. Значит, наши ребята до корректировщиков добрались. Пора и нам начинать, пока они кого другого на помощь звать не начали. Уйдут с частоты, и ищи их потом где хошь.

– Добро, главстаршина. Как работать будем? Прикидывали уже?

– Да, товарищ лейтенант. Берите своих и отходите вон туда. Видите, где кустики растут?

– Вижу.

– Там у них склад боепитания. Снаряды сложены. Если оттуда пойдете, то как раз стрелять им нечем и будет.

– Хорошо, зайдем оттуда. Как буду готов, дам ракету. Вместе и пойдем.

– Буду ждать, товарищ лейтенант. Эй, оглоеды! – повернулся он к морякам. – Проверить всем оружие. И помните: одна граната рядом со снарядами – и вы все будете несказанно удивлены. А если какой непонятливый сделает лишнюю дырку в передатчике, то я лично выскажу ему все свое неудовольствие.

Низкий гул донесся со стороны реки. Затих, снова появился.

– Ну вот, командир, и дождались. Немцы переправили танки.

Я прислушался. До реки было более километра, и трудно было определить, сколько танков там переправилось. Одно было понятно: времени осталось мало.

Подойдя на КП, я застал там майора, озабоченно вышагивающего вдоль стены. Увидев меня, он спокойно кивнул головой.

– Ну, как там?

– Немцы переправили танки.

– Плохо. Как много времени мы можем здесь еще продержаться?

– Если танков немного, часа два. Если около десятка, то уже через час немцы выйдут на равнину. Вряд ли мы сумеем удержать их на больший промежуток времени. Основную часть танков мы здесь задержим. К аэродрому могут прорваться две-три машины, и остается только надеяться на то, что артиллерия ПВО сумеет с ними справиться. Как там ваша рота, не подошла еще?

– Нет, не слышно ничего про них.

Взобравшись на самый верх башни, я приложил к глазам бинокль.

Вот они…

Три угловатые машины неторопливо ползли параллельно дороге. Молодцы, понимают, что там их может ожидать. Знали бы они, правда, сколько у нас всего противотанковых мин было, может быть, и меньше напрягались бы тогда. Дорогу мы не минировали, нечем. Но в некоторых местах показательно поковыряли грунт. Судя по всему, это не осталось незамеченным. Отсюда я видел воткнутые поблизости от этих мест вешки. Танки осторожно объезжали эти места. Правильно делаете, ребята! Если и дальше таким же образом поступать будете, то незабываемые впечатления вам гарантированы. По крайней мере, некоторым из вас – уж совершенно точно. В нетерпении я даже стал пристукивать кулаком по стене. И верно: не прошло и пары минут, как, объезжая подозрительное место, головной танк противника спустился в небольшую ложбинку. С точки зрения танкиста, этот путь, пожалуй, выглядел самым привлекательным. Справа были развалины дома, слева – «заминированная» дорога, а небольшие кустики, росшие на этом участке, танк преодолевал абсолютно без затруднений. Во всяком случае, так казалось на первый взгляд. Под гусеницами танка сверкнула вспышка, и практически сразу за этим еще несколько фонтанов земли встали на дороге спереди, сзади и по бокам. Рванувшая под танком мина была соединена детонирующим шнуром еще с несколькими фугасами, заложенными на данном участке. Я был далек от мысли, что немцы примут эти взрывы за артобстрел. Хотя, если бы так произошло, я был бы только рад. Цель подобного минирования была в другом: отсечь от танков пехоту. Рванувшие позади заряды были, в основном, осколочными из трофейных снарядов. И цели своей в данном случае они достигли вполне. Шедшие за танками пехотинцы огребли в полной мере. За то время, пока оставшиеся танки преодолевали расстояние до деревни, сработала еще одна такая ловушка.

Две оставшиеся машины в итоге оторвались от пехоты метров на пятьдесят. Одна из них остановилась у крайних домов деревни, по-видимому, дожидаясь отставшую пехоту. Вторая продвинулась еще метров на восемьдесят и остановилась, поводя по сторонам стволом орудия. Как раз неподалеку от нее в небольшой ямке сидел расчет немецкого пулемета, оставленный там для того, чтобы наши бойцы, сидевшие за баррикадой, не ударили в тыл прорвавшейся ранее группировке. Некоторым образом на этом и строился мой расчет. Я, правда, не ожидал, что немцы поставят там станкач, но уж сообщить о таком неприятном сюрпризе у себя в тылу они должны были. Так оно и оказалось: выскочивший из ямки солдат метнулся к танку. Сейчас он попросит танкистов разнести эту гору мусора. На здоровье, бойцов там все равно уже нет. Сразу после окончания перестрелки они покинули это место, оставив всего одного автоматчика, который имитировал перестрелку с пулеметом.

Танковая башня дрогнула, и ствол орудия начал поворачиваться в сторону баррикады.

Бух!

Бронебойный снаряд, выпущенный менее чем с двухсот метров, пробил бортовую броню танка, как будто это был картонный лист. Танк дрогнул и окутался дымом. Вслед за этим аналогичный «подарок» достался и последнему уцелевшему танку. Здесь уже не удалось ограничиться одним снарядом. Первый срикошетировал от башни и свечкой улетел в хмурящиеся небеса. Несмотря на это, экипажу явно поплохело, потому что следующие секунд двадцать танк стоял совершенно неподвижно и никак не реагировал на окружающую действительность. Только спустя это время он зарычал двигателем и дернулся вперед. В результате чего следующий снаряд попал не в основание башни, куда, видимо, метился Нечипорук, а аккурат в моторный отсек. Большого облегчения экипажу это, однако, не принесло: танк вспыхнул, как рождественская елка. Танкисты повыпрыгивали из люка и залегли в ближайших канавах. Артиллеристы еще разок долбанули по первой машине. Потом еще разок. После третьего выстрела танк наконец загорелся. Следующие три снаряда перемешали с землей расчет немецкого пулемета.

Я снова направил бинокль в сторону переправы. Других танков там пока видно не было, но я не обольщался. Где прошли четыре машины, скоро будет и десять. А на нашей артиллерийской засаде можно было ставить жирный крест. Не пройдет и десятка минут, как немецкая артиллерия вспашет там все на глубину метра. Оставалось только надеяться на то, что Нечипорук успеет увести людей и, может быть, утащит пушку, прежде чем немецкие «чемоданы» начнут долбать по его позиции.

Мои неприятные подозрения оправдались в полной мере. Недалеко от пушки упало несколько мин. Ну все, теперь жди «чемоданов».

Однако снаряды почему-то не накрыли опустевший окоп. Вместо этого с правой стороны от КП вдруг затрещали выстрелы.

– Командир! Немцы справа! – ворвался в пролом один из бойцов Ковальчука.

– Сколько?

– До взвода, не меньше!

Вот тебе, бабушка, и Юрьев день! Пока нам немцы в центре обороны устраивали показательную атаку, какая-то их часть без шума и пыли, обходя или снимая мины на своем пути, обошла наши позиции с правого фланга. Задним умом я теперь понимал свою ошибку: немцы прошли через мой старый КП. Бегая вчера туда-сюда, мы натоптали там хорошо заметные тропки, по которым немцы и обошли наши мины. Что мне стоило, уходя, сунуть на эту тропку хотя бы одну мину? Прихлопнула бы она кого-нибудь или нет, но по тропинкам немцы бы дальше уже не двинулись. Вот теперь я и расхлебывал плоды собственной недальновидности. Считая нас с майором и телефонистов, на КП находилось всего шесть человек. Не очень много, чтобы остановить целый взвод.

– Ковальчук! – крикнул я. – Бери бойца с пулеметом – и вон в ту канаву! Прикроешь правый фланг. Никитин! Бегом в тыл, какое найдешь подкрепление – тащи сюда. А то им до площади метров сто осталось. Еще метров пятьдесят они пройдут, и те окруженцы ударят им навстречу. Сколько бы там мин у нас ни стояло, а сотню человек они не остановят.

Никитина как ветром сдуло, только затопали сапоги, унося своего хозяина.

– Товарищ майор! – и я обернулся к Гальченко.

Он уже деловито заряжал СВТ. Такую же, как и у ушедших снайперов.

– Не волнуйтесь, старшина, я свое место знаю.

– Ну и добро, коли так, – я поднял свою винтовку и шагнул к пролому. – Озеров! Останешься здесь с майором. Смотри, чтобы какая подлюка нам с левой стороны не зашла. Отсюда обзор не самый лучший.

Выкатившись кубарем из проема, я сиганул в ближайшую воронку, приподнял голову над краем. Вот и набегающие фрицы. До них осталось не так уж и много. Первый из них был уже метрах в тридцати. Низкорослый коренастый немец с карабином в руках. Вот он припал на колено и вскинул оружие – не иначе как кого-то засек. Ну, ничего, сейчас я тебя, голубчика глазастого, успокою. Позади меня сухо треснул выстрел, и немец упал навзничь. Майор! Неплохо это у него получается… Со стороны башни протрещало еще несколько выстрелов, и набегающую цепь словно бы разрубили пополам. Немцы попадали на землю и расползлись в разные стороны. Не нравится вам… Вскинув винтовку, я всадил пулю в излишне любопытную башку, высунувшуюся из-за угла дома напротив. С левой стороны затрещали еще выстрелы, и, повернув голову туда, я увидел еще десятка полтора фрицев, вывернувшихся в проход между домами. Подкрепление к немцам подошло? Скорее всего… Не есть гут. Такими силами они нас прихлопнут как клопов. За моей спиной длинной очередью ударил пулемет, надо полагать немцы поднялись и с той стороны. На площади тоже загрохотали выстрелы: увидевшие подмогу окруженцы решились на прорыв. Хлопнула пара противопехотных мин, злобно рыкнул пулемет. Какое-то время их там, конечно, удержат. Но не слишком долго. Вся ловушка строилась с расчетом на то, что немцы будут прорываться изнутри наружу. Внешнего удара со стороны КП я не ожидал. Ну что ж, за неимением гербовой… будем воевать в таких условиях. Опустошив магазин винтовки, мне удалось прижать наступающих фрицев к земле. Парочка особо ретивых осталась там навсегда. Ладно… еще не вечер…

– Остапчук! – главстаршина присел на лафет орудия. – Пройдись, посчитай, сколько нас осталось. А я пока пушки осмотрю. Вроде как не повредили в них ничего, стрелять можно. Миша! Я вам премного благодарен за уцелевшую машину с рацией! Клятвенно обещаю по возвращении к своим упоить до полусмерти. Буду тебе особо обязан, если сей секунд услышу из этого ящика голос Вовы Деревянко. Полагаю, что он уже давно сидит около аналогичного агрегата, ожидая услышать из него вместо невразумительного немецкого хрюканья человеческую речь.

– Товарищ главстаршина! – подошел сбоку один из штрафников. – Лейтенанта второй раз ранило, на этот раз в ногу. Ходить не может, вас зовет.

– Да ну? Хреновато… Ничего, вот выберемся к своим, он на этой ноге еще и попляшет. Пойдем, проводишь меня.

Рокотов лежал около небольшой ложбинки. Сидевший рядом боец торопливо бинтовал его правую ногу. Наливайко присел рядом.

– Как же вы так, товарищ лейтенант? Нам еще ходить и ходить, а вы позволили какому-то жлобу подстрелить вас?

– Он сзади стрелял, – отозвался боец, перевязывающий лейтенанта. – Этот фриц за ящиками лежал, мы и не видели его совсем. Пробежали вперед, а он возьми да стрельни в спину. Хорошо хоть, крови немного, пуля насквозь прошла.

– Товарищ лейтенант! – подбежал сбоку матрос. – Разрешите доложить!

– Докладывайте.

– В строю четырнадцать человек. Трое убитых, двое раненых. Немцев положили двадцать три человека, четверо взяты в плен. Пушки все целы, снарядов много, можем стрелять.

– Знать бы еще куда! Связь есть?

– Пока нет.

– Давай, главстаршина, становись к рулю, как у вас говорят.

– К штурвалу, товарищ лейтенант!

– Я не флотский, мне простительно. Всю жизнь бухгалтером был, моря и не видел никогда.

– Еще увидите, товарищ лейтенант. И искупаетесь, и на солнце погреетесь. Остапчук! Пулемет и двух человек на холм! А то и к нам подойдут такой же тихой сапой, как мы к фрицам, – и трындец.

– Вот что, Наливайко… Распорядись, пусть меня к пулемету отнесут. Так я воевать не могу, а за пулеметом еще можно побрыкаться.

– Но, товарищ лейтенант…

– Не спорь со мной, главстаршина, хорошо?

– Ладно, товарищ лейтенант, будь по-вашему. Остапчук, организуй!

Топоча ногами, подбежал матрос.

– Товарищ лейтенант! Есть связь! Деревянко докладывает, что немцы навели понтоны. Переправляют танки.

– Ну что, Наливайко, – повернулся к нему Рокотов, – большие пушки – это по вашей морской части. Действуй!

На голову посыпался песок. Какой-то из особенно метких фрицев засек-таки, откуда ведется по ним огонь, и упорно пытался продырявить мне башку. Вот и на этот раз я только успел пару раз выстрелить по набегавшим солдатам, как пули просвистели в опасной близости от головы, еле-еле спрятал ее за насыпь. Эдак они ко мне и на бросок гранаты подойдут. Мяукнуть не успею, как накроют. Где же этот чертов стрелок сидит? Однако и с этими фрицами, что ко мне подползают, тоже чего-то делать надо. Приготовив для броска гранату, я резко приподнялся и запустил ее в сторону подползающих немцев. Авось не успеет этот глазастый подловить меня до падения. Глазастый оказался проворнее, чем я рассчитывал, и успел-таки выстрелить. Пуля прошла впритирку около головы. Однако азарт, как известно, штука заразительная. Иногда прямо-таки до смерти. Так и в этот раз. Не ограничившись одним выстрелом, немец привстал, чтобы уконтрапупить меня наверняка. Со стороны водокачки сухо щелкнул выстрел, и с чердака дома напротив вывалился долговязый фриц. Допрыгался… Майор не спал. Стрелял он не часто, но очень точно. Видать, стрелок был знатный. Краем глаза я увидел летящий в мою сторону темный предмет и нырнул на дно воронки. Взрыв! Еще один! Еще! Рассвирепевшие немцы словно задались целью разнести меня на мелкие кусочки. Их можно было понять: передо мной лежало уже не менее десятка покойников. И хотя добрая половина из них – это была работа майора, противник явно не желал этого учитывать. «Медом вам тут, что ли, намазано? – думал я, отползая в сторону. – Совсем озверели! Прям спасу никакого нет!»