Текст книги "Черный диверсант. Первая трилогия о «попаданце»"

Автор книги: Александр Конторович

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 72 страниц)

Глава 2

Утром меня подняли рано: оправка, надо же – завтрак! Однако! Жизнь-то налаживается! Настроение мое слегка приподнялось. Вскоре меня повели к следователю.

Им оказался полноватый мужик с седыми волосами. Когда я заходил в кабинет, он стоял и смотрел в окно.

– Присаживайтесь, Александр Сергеевич. Моя фамилия Никитин, Андрей Федорович. Мне назначено вести ваше дело.

– Приятно познакомиться. Что, уже и дело есть?

– Оно уже давно есть. В поле зрения органов вы попали не вчера.

– Ну да. Лет уж тридцать как попал.

– Ну, я не это имею в виду. Ладно, давайте по делу.

– Давайте.

– Что вы можете пояснить по существу предъявленных вам обвинений?

– А они уже предъявлены? Что-то не помню этого?

– Хм. Вы правы. Тогда что вы можете пояснить по имеющимся в распоряжении следствия фактам?

– По покушению на убийство – бред полнейший. По результатам обыска – подстава.

– С чьей же стороны?

– Ну, пока я только одно заинтересованное лицо вижу.

– Кого же?

– Аскерова. Который Генрих.

– И из чего же это следует?

– Пояснить?

– Сделайте милость.

– Охотно. Фототаблица по результатам обыска у вас уже готова?

– Да.

– Посмотреть можно?

– Пожалуйста. Вот она.

Я пролистал таблицу. Где же это… Ага!

– Вот посмотрите, фото за номером три-семь. Видите?

– Что?

– Передний и задний бамперы, так?

– Ну да. Там все и подписано.

– Повнимательнее посмотрите. Там, на фото, видны обрывки нитей, видите?

– Ну, есть они там, и что?

– На проходную позвоните, там уже с утра человек меня ждет.

– Это еще кто?

– Адвокат мой знакомый. У него для вас сообщение есть.

– Для меня?

– Ну, не конкретно для вас. Вообще для любого, кто бы этим делом ни занялся.

Никитин поднял трубку.

– Дежурный? Там на проходной должен ждать адвокат… Кто? – Это он уже ко мне.

– Черный его фамилия.

Никитин дернулся. Вова был весьма известной и очень непростой фигурой в адвокатском мире. С ним старались лишний раз не связываться.

– Черный. Ко мне его проводите.

Пока Вовка не появился, я рассматривал потолок. Никитин листал дело и хмурился.

– Разрешите? – В дверь стукнулись, и появился Черный.

– Входите. Что у вас?

– Привет, Саня! – подмигнул мне Володька. – Вот, пожалуйста.

И он положил на стол перед Никитиным пакет.

– Что это?

– Фото. На конверте есть отметка о приеме пленки на проявку и печать. Вот видите? Вчерашнее число, время 10.50, перед заездом гражданина Котова на территорию УВД.

– И что на фото?

– Можно я прокомментирую? – приподнялся я с места.

– Ну, пожалуйста.

– На фото видна нижняя часть моего автомобиля. Время съемки 10 часов 07 минут. Видите в нижнем правом углу верхнюю часть газеты? На ней есть вчерашняя дата, а фотоаппарат зафиксировал время съемки.

– Вижу.

– Вот на фото один из рабочих натягивает нить под бампером. Нить натянута таким образом, что, не разорвав ее, невозможно что-либо засунуть под бампер. Так?

– Допустим.

– На фото видно также, что полость внутри бампера пуста. И под передним, и под задним бампером. Так?

– Ну, так.

– Таким образом, я могу предположить, что обнаруженный в бампере моей машины сверток попал туда уже в момент нахождения ее на стоянке УВД. Прямо перед глазами дежурного. Стоянка хорошо просматривается, и машину видно отовсюду. Да у вас ведь и камеры висят, может быть, запись посмотрим? Кстати, сразу хочу пояснить, что тот самый рабочий вчера внезапно отъехал домой. На родину. Отпуск у него, понимаете? Так что товарищ Аскеров его допросить, увы, не сможет. А вот на суд он обязательно приедет, я его попрошу.

Никитин мрачно смотрел на рассыпанные по столу снимки.

Уже за воротами я пожал Вовке руку.

– Ну спасибо! Ловко ты его… Я думал, на это больше времени уйдет.

– Ты не особо расслабляйся тут. Ничего еще не закончено. Ты пока под подпиской о невыезде ходишь. Я про твоего опера – Аскерова – справки навести успел.

– Ну какой он мой! Продажная скотина, не более.

– Продажная, не спорю. Только очень недешевая. И у начальства на хорошем счету. Да и папа у него – тот еще гусь.

– И папа еще есть? Так это не ему я дорожку-то перебежал?

– У папы свои интересы имеются. Торговые. И с хозяином ваших домиков он не пересекается никак.

– Так какого же рожна?

– Аскеров просто так ничего делать не будет. Если только ему сверху не прикажут. Тут он из кожи вон вылезет, но порученное задание исполнит. За что и ценят его. Другого давно сожрали бы с потрохами, сколько уже на него жаловались, а этот целехонек. Зато и работка у него самая что ни на есть вонючая. Он «заказухи» лепит.

– И давно он так… «трудится»?

– По моим данным – года три.

– И скольких он успел…

– Не знаю. Что я тебе – справочное бюро? Это ты у нас в кабинеты вхож, а не я.

– Ну, ты уж не прибедняйся так-то! У тебя инфа первый сорт!

– Спасибо. Но я действительно не знаю. Нам повезло еще, что следак честный оказался.

– Это Никитин-то?

– Он. Я его знаю. Не лично, но от ребят слышал. Явную туфту он поддерживать не стал, как видишь. Но и совсем тебя отпустить не может. В деле еще есть показания этих отморозков.

– Да они бакланы полные! Двинуть разок в совло, так враз поумнеют.

– Похоже, что им уже двинули. Только в другом направлении. Иначе с чего бы это они вдруг написали одинаковые заявы? У тебя с ними конфликт давно был?

– Год почти прошел.

– И что? Они никак после не проявлялись?

– Осенью приезжали, звали на шашлыки.

– Поехал?

– А то ж! Контакты надо с местными иметь. Хоть с ментами, хоть с братвой. Хотя на братву они не тянут. Скорее – шпана. Но лаяться с ними без нужды ни к чему.

– Разумно. Но заяву они на тебя все же накатали?

– Накатали.

– Значит, есть у Аскерова на них материальчик.

– Похоже, что так.

– Вот что я тебе скажу, Саша. Эта скотина от тебя просто так не отвяжется. Будет и дальше рыть. Что-нибудь найдет. А не найдет, так сам сделает, с него станется.

– Что ж ему теперь – денег давать? Харя у него не треснет?

– Не треснет, он столько набрал, что даже я удивился. Нет. У него задание – посадить тебя. Любой ценой. Я же с ним общался уже. Это ты в камере спал, а я тут все подметки по этажам истоптал. Так вот что я тебе скажу – он даже и не напуган. Раздосадован – да, сердит, но ничего не боится.

– Это он напрасно…

– Ему обещан карт-бланш. Потому так и спешит. Его кто-то прикрывает. На время этой операции.

– На лбу у него это написано?

– Ну, не ты один у нас тут хитрый! Я тоже не лыком шит, как видишь! Между строк читать умею, не хуже некоторых. Короче. Времени у него мало, торопят его. Вот он и дергается. Не сегодня завтра они Никитина додавят либо просто сменят. И его сменщик вернет тебя в камеру.

– Это вряд ли! На основании чего он меня вернет?

– Он найдет. Так что мой тебе совет – наплюй ты на эту подписку. И мотай отсюда, куда глаза глядят.

– С чего ты это взял?

– Ты уж поверь мне, ладно? Ты такой тут у меня клиент не один. Верящий в «торжество справедливости». Сильно тебя эта вера в камере грела?

– Да не испекся пока.

– И я о том же. Пока ты где-то там, – он покрутил в воздухе рукой, – рассекать будешь, у них время и иссякнет. Либо они дело прекратят, либо кого-нибудь другого на эту роль организуют.

– На какую роль?

– А я знаю? Но уже то, что Аскеров так топорно сработал, меня сильно удивило. Обычно все это тоньше происходит. Так что и зацепок не найдешь никаких явных, как в твоем случае. В моей практике ты первый, кого вот так, сразу, удалось из камеры на подписку вытащить.

– Ну, тут и я слегка лапу приложил. – И я рассказал ему о подкинутом оружии и патронах. – Вот Аскеров и прокололся так.

– Вот даже как? Ну, теперь он точно от тебя не отстанет, ты ж его мордой в дерьмо прилюдно макнул. Да и оружия такого у него точно не склад, за это тоже отвечать надо.

– Ворон ворону глаз не выклюет, договорятся. Что, у них стволов неучтенных нету?

– Я не о том! Зачем-то кому-то очень надо именно сейчас упечь тебя в камеру. Под любым предлогом. Так что – делай выводы. Это мое окончательное мнение, понял?

– Усек. Сегодня же и займусь подготовкой.

– И не тяни!

– Что я – рыжий? Себе дороже обойдется.

Отъехав на несколько километров от города, я остановил машину и вылез на обочину. Черт их знает, могли и насовать внутрь какой-либо гадости. Поэтому звонить из машины я не стал. Димка откликнулся сразу, будто ждал звонка. Странно, обычно его вызваниваешь долго, он трубку сразу не снимает.

– Да?

– Привет бойцам клавиатуры! Воздухом свежим давно дышал?

– Дыхнешь тут с вами… Уж и не помню, когда и свет-то дневной видел…

– Ну так! Вот я и предлагаю тебя куда-нибудь на природу вытащить, на свет божий полюбуешься, подышишь опять же… Может быть, и съедим чего или выпьем…

– Змей-искуситель! Увы, на этот раз птица-обломинго навестила меня еще утром!

– Что так?

– Работа, мать ее за ногу.

– Так когда ее мало было? Всю жизнь так, сколько я тебя помню.

– Всю, не всю, а выбраться не могу. Развелось тут у нас писателей, они наколбасят, а я разбирайся. Кыш, проклятая!

– Кого это ты там?

– Да кошка на ноги залезла. Тепло ей тут, видите ли!

– Коты – они такие, тепло и уют любят.

– Ага. Дай ей волю, так она и котят своих сюда затащит. Чтобы вместе в тепле отсиживались.

– Ну ладно, не буду тебя перенапрягать. Гоняй своих писателей, я тогда на днях отзвонюсь, может, и сам заскочу, если мимо проезжать буду.

– Мне и одного такого писаки хватит, чтобы поседеть раньше времени. Так что занимайся пока своими делами, я тебе сам перезвоню, как освобожусь.

Убрав телефон в карман, я присел на землю. Вот оно как выходит… «Писатель» – это он про меня. У Димки в кабинете живет кот, а не кошка. С котятами… так это он про Нинку говорит! И про детей. Вот даже как? «Дай ей волю». Это значит – она не должна быть рядом со мной. «Тепло и уют»? «Отсиживались»? Ага, понял… «Занимайся своими делами». Значит, это не чисто ментовская подстава, тут и моя родная контора постаралась. «Поседеть раньше времени»? Значит, он сейчас помочь мне не может. Ну что ж, обстановка проясняется, понятно, чем заниматься надо в первую очередь.

Заехав по пути на рынок, я купил с рук парочку подержанных мобильников и несколько сим-карт. По дороге домой пришлось звонить по разным номерам почти непрерывно. Для этого приходилось то и дело останавливаться и вылезать наружу. Рисковать не хотелось, и поэтому домой я прилично запоздал. Врубив на полную мощность телевизор, я утащил к нему поближе Нинку и битый час наставлял ее на путь истинный. До поздней ночи я не присел ни на минуту и, только свалившись наконец в кровать, смог перевести дух. По моим прикидкам, пара-тройка дней у меня еще имелась. Мало! Однако же следовало серьезно относиться к Вовкиным словам. Он, как правило, воздух попусту не сотрясал. Чутье у него, как у хорошей собаки. Всякую подлянку распознавал за версту и задолго до ее наступления. И если он говорил мне «тикай», то это следовало делать немедленно.

Утро началось с сюрпризов. Начну с того, что, передвигая совместно с Нинкой и пацанами мебель, я не успел вовремя выдернуть ногу, и они «успешно» уронили на нее тяжеленный книжный шкаф. Выдав им положенную порцию «благодарностей», я кое-как доковылял до дивана и вызвал «Скорую». К ее прибытию нога уже напоминала небольшую подушку от старого дивана (были такие, в виде валика). Несмотря на лед и водочный компресс, ходить я уже не мог. Оценив проделанную Нинкой местную анестезию, врач высказался в том ключе, что употребленное внутрь аналогичное количество водки повлекло бы за собой куда более значимый эффект, нежели бесполезное выливание оной на вату.

Взвалив меня на носилки, дюжие медбратья потащили их в карету. По пути я отметил наличие той же самой «Волги». К сожалению, лежа на носилках, я не имел возможности проконтролировать ее перемещение. Но что-то подсказывало мне, что далее ста метров от меня она не оторвется.

На счастье, в больнице оказалось свободное место в двухместной палате. И уже через полчаса я его успешно обживал. Еще через пару часов ко мне заявилась Нинка и с порога принялась жаловаться на жизнь. Из ее слов следовало, что моя внезапная травма явилась причиной крушения всех ее жизненных планов. При этом о причине травмы не было сказано ни слова. После долгих споров мы сошлись на том, что она вместе с детьми отдохнет недельку где-нибудь на недорогом курорте. С трудом выпроводив ее домой, я устало откинулся на подушку.

– Ф-ф-у-у!

– Ну и половинка у тебя! – сочувственно произнес сосед. С его слов, он лежал тут уже пару недель, и его жена за это время навестила его лишь единожды.

– И не говори… А ведь сама мне этот шкаф на ногу сегодня своротила!

– Во как! И за это – на курорт?!

– Так ведь с ребятами же! Пусть отдохнут, у них как раз каникулы прогнозируются.

– Денег бы хватило, а то там задешево не погуляешь.

– Вот уж фигу! Без гулянок проживут!

Наш разговор прервали санитары, явившиеся для того, чтобы разместить третью кровать. На удивленный вопрос соседа было снисходительно разъяснено, что мест мало, а больных много. И вообще, всех недовольных могут перевести в другую, более просторную (и гуще заселенную) палату. Сосед сделал вывод и умолк. Однако же подселения так и не последовало. Видимо, нашлись-таки и другие места. Прогулявшийся по коридору сосед подтвердил информацию о переполненности палат, сказав мне, что кровати стоят даже и в коридорах. Это натолкнуло меня на некоторые любопытные выводы.

Глава 3

Явившийся утром главврач критически оценил мое состояние и пообещал поставить на ноги уже через неделю. Назначил рентген и выразил сомнение в серьезном переломе. Можно подумать, что несерьезный перелом был бы в моей ситуации манной небесной. В этом духе я и высказался. За что был подвергнут словесной критике, в ходе которой было высказано авторитетное мнение о моих медицинских познаниях.

Последовавший день облегчения не принес – пятница. Поэтому и с рентгеном я тоже пролетел. Лечащий врач «успокоил» меня тем, что независимо от результатов обследования ранее чем через две недели я на ноги не встану. Ссылка на авторитет главврача успеха не имела.

Тем временем ни сам Аскеров, ни кто-либо из его «бригады» меня пока что не беспокоили. Я полагал, что, успокоенные вестью о моей временной обездвиженности, они взяли тайм-аут для более «тщательной» подготовки. Со своей стороны я не собирался оказывать им в этом хоть какую-то помощь.

Благо что хоть телефон был под рукой. В меру возможности я старался быть в курсе событий. Нинка отзвонилась уже с утра, сказав, что путевки достали, и вечером они будут уже в пути. Слава богу, хоть один кирпич с шеи долой. Не люблю оглядываться назад в трудной ситуации.

Позвонил Черный. Высказал мне соболезнования и сообщил, что через неделю отъедет в командировку в Челябинск. Попросил не высовываться до его появления, чтобы не давать никому никаких поводов. Узнав, что я в больнице, всполошился и собрался было рвануть ко мне. Еле отговорил. Сказал, что лежать мне еще долго и, вернувшись из Челябинска, он, скорее всего, застанет меня здесь. Не скажу, чтобы его это сильно обрадовало.

Позвонил Кир и расстроился. Пообещал прислать вина для оперативного лечения. Сказал, что хромому в горах делать нечего.

– В таком виде тебе только на пляже лежать и на лодке кататься пассажиром!

– Какие лодки, какие пляжи! Я тут вовсе пластом лежу! В туалет – и то на костыле хожу.

– Тебе вдвойне непростительно! От пуль уходил, а от шкафа не уберегся!

– И на старуху бывает проруха, Кир. Не повезло.

– Э-э-х! Своих к нам присылай. Сам потом приедешь.

– Рад бы в рай, но грехи… Не могу пока никуда выезжать, так уж вышло.

– Ну пусть хоть они приезжают. Не хотят к нам, можно хоть в Лазаревском их устроить. Там у нас тоже знакомые есть.

– Хорошие хоть?

– Правильные люди. Основательные. Еще советской закалки.

– Ну и славно. Разгребусь с делами, обязательно и сам навещу.

– Бывай тогда. Вина жди!

– Обязательно! Ребятам там всем привет передавай.

Нет, в таких условиях лежать еще можно. Но нужно ли? Время-то работает не на меня. Позаимствовав в коридоре пачку газет, я принялся их просматривать на предмет оказания медпомощи. Меня интересовало, где я могу сделать рентген, не дожидаясь понедельника. Поделился своей проблемой с соседом. Он проявил к этому живейшее участие, пришлось выделить ему часть добытой прессы. Дело пошло быстрее, и вскоре у меня уже был небольшой список частных клиник. Снова заработал телефон.

– Алло? Девушка, добрый день! У вас рентген сделать можно? В понедельник? Спасибо…

– Алло? «Добрый доктор»? У вас рентген сделать можно? Что? Какой породы? Извините…

– Алло? «Медуслуги»? Рентген делаете? Сколько? Ого…

– «Медцентр»? Рентген ноги у вас сделать можно? Подъехать? С этим сложно…

– «Здоровая семья»? Рентген сделать можно? Нога. Нет, приехать не могу, сами понимаете. А сколько стоить будет? В больницу этот снимок представить можно? Ага… Я вам чуть позже перезвоню…

Вооружившись костылем, я попрыгал на поиски главврача. На мой вопрос о его местонахождении встречный санитар выразительно показал на часы. Восемнадцать двадцать – все ясно. Будем искать лечащего врача. Снова облом. Дежурный врач отыскался только через полчаса в компании медсестер. Они дружно гоняли чаи и с неохотой оторвались от этого важного занятия. Выслушав мою просьбу, дежурный врач пожал плечами: «Вам деньги некуда девать? На скорость выписки это никак не повлияет. На скорость лечения – тоже». Я настаивал, и он нехотя согласился.

– «Здоровая семья»? Я вам по поводу рентгена звонил.

– Все заказы принимаются до 19 часов.

– Но ведь нет еще 19 часов! Девушка, милая, ну очень надо!

– За срочность и сверхурочную работу доплатить придется, вы готовы?

– Да готов, конечно, готов! Да не вопрос, доплачу я вам сколько надо! А сколько надо?

– Наценка десять процентов от основного тарифа.

– Однако… Хорошо, валяйте. Я доплачу. Только пусть меня до машины и назад довезут, я ходить не могу совсем!

– Куда выслать машину?

Я быстро сообщил адрес и номер палаты. Девушка сказала: «Ждите», – и повесила трубку.

Нет, не умеем мы правильно работать! Даже и за деньги. Прошло почти полтора часа, прежде чем ко мне в палату стукнулись два здоровенных медбрата. С собой они прикатили новенькое инвалидное кресло. Руководствуясь моими указаниями, мы подъехали к кабинету дежурного врача. Вперед выступил один из братьев.

– Добрый вечер!

– Это смотря для кого…

– Нам бы сопровождающего…

– Это еще зачем?

– Ну, мы же вот больного на рентген увозим.

– И что?

– Обычно сопровождающего нам дают.

– Зачем?

– Ну… Положено так… Историю болезни он с собой везет.

– У меня тут две медсестры на все отделение (надо сказать, весьма симпатичных!), кого ж я вам отдам? Как долго у вас вся эта операция в вашей, гм, клинике делается?

– Час, не больше.

– А ехать куда?

– В Мытищи.

– В пятницу вечером? Это только туда не менее часа, час там, да еще и назад столько же. Нет, не могу вам никого дать, извините. Да и зачем вам моя медсестра? Вы и так нехилые ребята, да и больной хоть как-то, но передвигается. А выписку мы вам сейчас напишем.

Еще через двадцать минут, унося с собой медицинский документ, наша троица грузилась в зеленую «таблетку». За рулем дремал водитель, еще один санитар сидел рядом с ним. Мотор взревел, и мы выехали за ворота. Сидевший рядом с водителем санитар обернулся ко мне:

– Ну, здоров, злодей! Сколько мы уже не виделись? Год, полтора?

– Год точно. На юбилее группы мы с тобой крайний раз общались. Ты еще шампанского всем подливал.

– Точно! На фиг вся эта комедия нужна была? Можешь при ребятах говорить, тут все свои.

– Я и сам-то толком не знаю, что тут за катавасия закрутилась. Подбросили мне тут в квартиру «левый» ствол и патронов кулек. И еще кое-что по мелочи. Я сначала на ментов грешил, перезвонил Максимычу, как и полагается.

– И что?

– А ничего! Максимыч сказал, что ничего не знает. А потом на звонки мои больше не отвечал.

– Ну, может, занят был или еще какие дела были?

– Я ему три дня звонил! И не только ему, между прочим!

– И что?

– То же самое. «Разберемся». А потом – тишина. Трубку не берут.

– Хреново.

– И я о том же. Менты меня все-таки закрыли, хоть я и избавился от их «подарков». Наградной ствол изъяли, стали шить какую-то хренотень. Меня Вовка вытащил.

– Черный?

– Он самый. Под подписку о невыезде. Он же посоветовал мне мотать отсель, и как можно быстрее.

– Серьезный совет. Просто так он его бы не дал.

– Да. Он того мента пробил – гнилушка. Мастер «заказух».

– Даже так?!

– Так. За мной плотно «хвоста» пустили, трубку на кнопку поставили. Даже и в палату «чудо-кровать» закатили. Так что все, что я в палате говорил, они слышали. Во всяком случае, писали.

– Твое счастье, что главврач человек правильный.

– Вадимыч – голова! И спец от бога, и душа у него чистая. Скольких ребят он с того света вынул! И скольким так помог!

– И не говори. Сейчас что делать будем?

– На «хвост» вам не сядут?

– Зае… Трудно им это будет. Саня, что там, в эфире? – обернулся он к одному из «медбратьев». Тот сосредоточенно гонял сканер.

– Чисто, Пал Петрович. Нет ничего, обычная активность.

– Миха?

– За нами машин нет. От больницы никто не вел.

– Лады, ребята. Помогите мне снять всю эту бутафорию, – кивнул я на перевязанную ногу.

– Ну ты и навертел!

– Нинкина работа. Не зря она в драмкружке в свое время гримированием занималась.

– Как же, помню. Это ж она тогда Вальку под зомби разукрасила?

– Ага. А он в таком виде утром из дому вышел…

– Было дело!

– Ну так вот, Палыч, слушай сюда…

«Скорый поезд номер сто один прибыл на первый путь. Стоянка поезда пятнадцать минут».

Потянувшись, я спрыгнул с полки и затопал к выходу. На улице гомонили бабульки со всякой съестной снедью. Купив кулек семечек, я отошел к краю платформы и достал мобильник. Абонент откликнулся с пятого гудка.

– Генрих Николаевич?

– Да, кто это?

– Котов беспокоит. Не забыли еще такого?

– Как же, как же! Забудешь тут вас! И куда ж это вы с больной ногой-то делись вдруг?

– А вам-то не все едино?

– Не все, уважаемый, не все. Вы же подписку давали о невыезде, забыли?

– Забыл. И вам тоже советую забыть.

– Напрасно вы так! Только свое положение зря усугубляете.

– Это чем же?

– Ну, меру пресечения вам ведь могут и изменить…

– Вы меня для этого сначала отыщите.

– Напрасно вы считаете, что мы этого не сумеем. Мы контора серьезная, и злить нас неразумно.

– А что ж вы тогда мелкими провокациями занимаетесь? Стволы левые подбрасываете, патроны?

– Это ваши домыслы, уважаемый. Ничего общего с действительностью они не имеют.

– Равно как и все липовое «дело». Что-то не так?

– И это ваши домыслы.

– Ну, что ж, тогда слушай сюда. Дело, тебе порученное, ты провалил. Глупо и бездарно. Тебе контора подарок преподнесла, сделали мне дома и на работе закладку. А ты, как последний лох, даже этого реализовать не сумел. Так?

Аскеров молчал.

– Далее продолжим. Закрыть ты меня все же сумел. И опять все просрал. Спихнул дело следователю, не подумав башкой неумной, как это я, такой хитрый, – и вдруг такой мелочи не учел? Дело и рассыпалось. Думаю я, что втык тебе за это был неслабый. Однако же дали возможность реабилитироваться. Посадил ты мне «хвостов» в больницу, микрофончик воткнул и успокоился. Куда же я, одноногий-то, денусь? А то, что лично в этом удостовериться надо было бы, – опять башка недодумала? Это тебе не коммерсов трусливых прикручивать и не с узбеков деньги трясти! Тут голова нужна, а ее-то и нет!

– Ты еще поплачешь тут, у меня в камере, сволочь!

– Нет, милок, ты скорее нарыдаешься. Время-то упущено, и ответ держать придется уже скоро. Думаешь, не просек я, чей ты заказ исполняешь? Один ты телефоны слушать можешь?

– А…

– Да, дорогой, да. За деньги у нас теперь много можно сделать.

И снова Аскеров не отзывался.

– Так что когда тебя будут башкой в унитаз макать, ты им все это и поведай. Авось и полегчает чуток. На время. Ты спросишь меня, а чегой-то я вдруг добрым стал? А? Чего молчишь?

– Что тебе надо с-с-с…

– У меня же семья еще есть, не забыл?

– Нет!!

– Вот и славно. Назначаю тебя ответственным за ее безопасное существование. Понял?

– Не понял…

– Экий ты недогадливый. У тебя комп на столе включен?

– Да…

– Набери в любом поисковике – Великобритания. Набрал?

– Ну, да. И что?

– «Enter» нажми. Что видишь? Ткни мышкой первую ссылку, не ленись.

– Зачем это?

– Флаг британский видишь? Нарисовать его на листе бумаги сможешь?

– Смогу. И что?

– Вот и приложи этот лист себе к заднице. И вообрази, как она будет выглядеть, если с моей семьей что-то произойдет. Даже если малыша собака бродячая случайно покусает, отвечать за это будешь отныне ты лично. Понял, баран?!!

– Ты с ума сошел!

– Помогли сойти. И ты в списке помощников первый стоишь. Мой послужной список ты же не видел, не допустили?

–  Нет.

–  Так полюбопытствуй. Папу попроси, пусть дружков потрясет. Что-нибудь да нароешь. Или уж сразу на слово поверь, я пока в брехне на такую тему замечен не был. У меня только личное кладбище – с половину футбольного поля. Ты, щенок, для меня вообще не противник. Так, пыль на дороге. И папашка твой заодно с тобой. В любое время, когда захочу, тогда и приду. И все твои дружки продажные не помогут, понял? Вы с папашей теперь всю недолгую оставшуюся вам жизнь каждого шороха бояться будете. Так что цель теперь одна – пылинки сдувать с моей семьи, усек, скотина?

Аскеров набрался смелости промолчать.

– Ответа не слышу!

– Усек…

– Вот с этой мыслью теперь ложись и вставай. Искать меня и не думай даже. Твои дружки мне об этом первому доложат. Я отложу все дела. И приду. К тебе, недоносок.

Нажав клавишу отбоя, я положил телефон на лавочку. Пусть подберет кто-нибудь любопытный. Авось добавят седых волос моим догоняющим. Умом тронутся, пытаясь проанализировать все последующие разговоры.

Подойдя к поезду, я поднялся по лесенке. Через несколько часов уже Лазаревское. Там, в домике недалеко от моря, живет седой Матвеич. Когда-то он, офицер еще советской выучки, шел в одном строю с ребятами Кира. Там мы и познакомились. После подрыва на мине он уже не мог воевать. Но еще долго заведовал у Кира хозяйством. Потом вернулся в Россию и осел в Лазаревском. Он и должен был переправить меня в Абхазию морем, минуя пограничные посты.

Кир встретил меня прямо на причале. Мы обнялись. Следом за ним подошли ребята – встречать приехало человек десять, так что какое-то время я только и делал, что отвечал на вопросы. О причинах столь странного способа прибытия никто не спрашивал. Понимали, если это именно так, то причины есть. Закинув сумку в багажник, я сел к Киру. Ребята запрыгнули в грузовики, и вся кавалькада порулила к городу.

Уже усевшись в машину, Кир повернулся ко мне:

– Колись, злодей, что стряслось-то?

– Давай я тебе все по порядку расскажу, а уж ты сам прикинешь, что и как.

Рассказ оказался неожиданно долгим. Кир часто переспрашивал, задавал уточняющие вопросы. Пару раз кому-то звонил, связей у него хватало повсюду. Наконец я закончил повествование. Мы уже подъезжали к части.

– Вот что я тебе скажу, Сергеич. К командиру надо сходить. Ему расскажи.

– Не вопрос. Я и сам хотел тебе это предложить.

– Ты не думай там чего! В любом случае ты наш, и никому тебя схавать мы не дадим. Просто он чуток более меня знает, глядишь, и подскажет чего дельного. Я ж все больше тут, по земле, хожу. А он и наверху бывает чаще, да и в твоей конторе завязки имеет.

– Не больше же моих?

– Может, и больше. Во всяком случае, втроем думать лучше.

– Это ты точно сказал. Когда пойдем?

– Сразу, он как раз на базе, я звонил.

Разговор затянулся далеко за полночь. Трижды опустел чайник, когда наконец мы выработали линию поведения. Совместными усилиями меня убедили отказаться от намерения заныкаться где-то в дальнем углу. Изначально я как раз и собирался это сделать.

– Где умный человек прячет лист? – спросил меня Кир.

– Честертона прочитал? В лесу, где ж еще.

– Так где же прятать старого спеца? В компании таких же спецов. Это в деревне к тебе незаметно подойти можно, а тут, на базе, – фигушки!

– А если официальный запрос сделают?

– На здоровье! Границу ты не пересекал. А «левый» паспорт у тебя есть. Остался еще?

– Цел. С собой я его привез.

Паспорт у меня действительно был. Еще несколько лет назад, когда наше правительство вдруг озаботилось в очередной раз поддержанием законности и правопорядка, компетентные органы открыли охоту на «наемников». Где они их нашли, так и осталось для меня тайной. Но неприятностей многие мои бывшие сослуживцы успели огрести немало. Тогда Влад и принес нам всем «левые» украинские паспорта с нашими фотографиями. Так у меня появился документ прикрытия. По крайней мере, ребятам теперь можно было с чистой совестью отвечать, что граждан России среди добровольцев не имеется.

– Вот и здорово! – Командир прошелся по комнате. – По нему тебя поставим на довольствие. Послать запрос в Украину мы не можем, все-таки мы – непризнанное государство. А стало быть, и вопросов нам никто не задаст о твоем происхождении. Со стороны миссии ООН, как миротворцев, к нам претензий не будет. Будешь, как раньше, инструктором.

– Ну и что ж, мне тут безвылазно сидеть теперь?

– Зачем? Лагерь у нас в горах есть, вполне жить можно. Там работать будешь. С семьей тоже вопрос решим. Поселим рядом с базой, присмотрим. Все нормально будет, не переживай.

– Ну и ладно. Хоть какую-то пользу принесу. А то я там, у себя, уже мхом обрастать начал.

– Да пока ты обрастешь, я уже поседею! Давай двигай, устраивайся. Завтра с утра зайдешь, определим тебе фронт работы. Мало не будет, не обольщайся!

– Когда я от дела бегал? Даже лучше будет, не закисну.

Вернувшись в привычную комнату, я присел на кровать. Кир устроился в кресле. Помолчали. Он сунул руку за спинку кресла и вытащил бутылку вина.

– Я тут тебе припас чуток. Будешь?

– А то! Давай! Кстати, совсем забыл – держи.

Я вытащил из сумки трофейный, еще с войны, «люгер» и две запасные обоймы.

– Патроны замени, старые. Могут подвести. Извини, но новых нет. Вот и кобура к нему. Родная! Не новодел.

– Ну, ты прямо Дед Мороз! Жаль, Новый год уже прошел.

– Там, в сумке, еще один – командиру. С утра переберу, вычищу. Как раз, когда пойду к нему и отдам.

– Хороший подарок! Не знаю, как и благодарить!

– Да ладно уж тебе! Мог бы – еще притащил. У меня запас небольшой есть.

– Где нарыл-то?

– Там и нарыл. Помнишь, я про тайник рассказывал? Оттуда и стволы.

– Надо же! Пистолет-то как новенький!

– А что ему сделается-то? В сорок первом выпустили, тогда же я его и положил. Солидолом залил и в тряпку завернул. Он почти без доступа воздуха пролежал все это время. Я проверял, все работает, как часики швейцарские.

– Спасибо! Ну, давай, за встречу и за удачу! – Кир разлил по стаканам вино. Мы чокнулись.