Текст книги "Черный диверсант. Первая трилогия о «попаданце»"

Автор книги: Александр Конторович

сообщить о нарушении

Текущая страница: 67 (всего у книги 72 страниц)

Глава 40

Потянулось тягостное ожидание. Примерно через полчаса артиллерийская канонада затихла, и в воздухе опять повисла тишина. Ненадолго. Уже минут через пятнадцать ее разорвали выстрелы танковых пушек и длинные пулеметные очереди. Значит, немцы под прикрытием артогня подошли максимально близко к нашим старым окопам. Пулеметная стрельба – это наши расчеты имитируют активное сопротивление. По разработанному нами плану они должны отстрелять одну-две ленты и в темпе ныкаться. Укрытия для этого были выкопаны еще вчера в стороне от окопов. На все это мы отводили максимум полчаса. Уйти раньше значило вызвать подозрение немцев. Уйти позже вряд ли бы получилось.

Стрелка часов отмерила двадцать две минуты, и стрельба в районе наших старых позиций затихла. Успели они уйти или нет? Полчаса еще не прошло, но откуда я знаю, какая там была обстановка? Одна надежда: Рокотов – мужик разумный и обстоятельный, горячку пороть не будет. Раз принял решение отойти, значит, так надо. Я обернулся к Ковальчуку.

– Давай, на позиции сообщи: всем готовность номер один. Без приказа не стрелять. Особенно это штабных касается.

Он убежал к телефонистам. Благодаря вчерашней реквизиции штабных запасов телефонной связью мы были обеспечены более чем удовлетворительно.

Однако же и мне туда пора. Пока бой не начался, надо руку на пульсе держать, мало ли… стрельнет еще кто не вовремя…

Вот и окопчик телефонистов. Выкопали мы его под прикрытием развалин, так что со стороны противника сюда влупить будет затруднительно.

– НП? Как там у вас?

– Тихо пока…

Ладно.

Обождем… нам пока всякое промедление в кассу.

Однако ждать не пришлось. Телефон зажужжал, и телефонист подал мне трубку.

– Слушаю!

– Мотоциклисты!

– Сколько?

– Вижу троих. В смысле – три мотоцикла. Один у выезда на дорогу остановился, двое других идут к вам, к мосту.

Трубка брякнулась на аппарат.

– Так! Передать всем – не стрелять! Ждать моей команды!

Прошло несколько минут, и из-за холма не торопясь выкатились два мотоцикла. В колясках пулеметчики настороженно поводят по сторонам пулеметными стволами. Подлянки опасаетесь? Правильно, ребята, делаете… Только не здесь она вас ожидает.

Первый мотоцикл тронулся с места и въехал на мост. С заднего сиденья соскочил немец и, подбежав к краю моста, принялся рассматривать сваи. Мину ищет… ученый… но тут твоя ученость не катит. Нету там ее. Видимо, успокоенный осмотром, немец вернулся назад, и на этот раз уже оба мотоцикла въехали на площадку перед мостом. Лавируя по узкому проходу между сгоревшей техникой и развалинами, объезжая воронки, они медленно продвигались вперед. Пока ничего не вызывало у них подозрения. Ф-ф-у-у… Сколько мы вчера сил потратили, а я так чуть не охрип от матюгов, выстраивая эту на первый взгляд беспорядочную мешанину обломков и воронок. Но… построили… Даже воронки постарались выкопать со всей старательностью, учли даже то, куда будет выброшена земля при стрельбе со стороны немцев. Вот и экзаменаторы пожаловали, сейчас нам оценки ставить будут.

Третий мотоцикл появился около моста. Остановился, но мотор не заглушил. Ждет…

Передний мотоцикл вдруг развернулся и во весь опор понесся в сторону моста. Что-то увидел? Засек бойцов?

Зажужжал телефон. Кто это? А… пулеметчик у съезда с моста.

– Слушаю!

– Товарищ командир! Немцы уходят! Разрешите открыть огонь?

– Нет! Огня не открывать! Ждать команды!

Мотоцикл продолжал нестись к мосту. А второй?

Стоит на месте? Точно, стоит. Только пулеметчик вертит стволом по сторонам. Так это вы наши нервы испытываете? Ну-ну… валяйте.

Немцы проскочили через мост, и водитель подрулил к третьему мотоциклу. Мотоциклисты о чем-то переговорили, и третий мотоцикл тронулся с места, развернулся и скрылся за холмом.

Сработало?

Ждем доклада с НП.

Телефон!

– Да!

– Третий мотоцикл на большой скорости уходит от реки! Едет по дороге в сторону наших окопов.

– Это он за основными силами отправился. Ждем походной колонны.

Первый мотоцикл тоже развернулся и двинулся через мост. Вот они оба, держась строем уступа, направились в сторону деревни. Скатертью дорожка, гости дорогие… Там, между деревьями, мы уже приготовили встречу таким вот… туристам… Из того же телефонного провода сплели три жгута и разложили их на дороге метрах в десяти друг от друга. Учитывая вероятную скорость мотоциклов, шансов побеседовать с экипажами после такого приема было немного. Была, конечно, вероятность того, что фрицы пустили бы в головной дозор броневик или бронетранспортер с солдатами. Ну и на этот случай у нас заготовочки были…

Прошло несколько минут.

Чу!

Где-то в тылу бухнул одиночный выстрел…

Снова тишина…

Телефон!

– Слушаю!

– Товарищ командир! Это Ковальчук!

– Рассказывай.

– Встретили мотоциклы. Все, как вчера и говорилось. Только они в промежуток между жгутами въехали, так мы их и натянули.

– И как?

– Как колом по яйцам! Одного только дострелить пришлось, он, собака, голову в этот момент наклонил, вот и уцелел. И то – ненадолго…

– Жаль… Поговорил бы я с ним… Что взяли с мотоциклов?

– Два пулемета с патронами. Два автомата и два карабина. Гранат отыскалось восемь штук.

– Один пулемет и карабины оставь штабным, все прочее – сюда. И побыстрее!

Только я положил трубку, как зажужжал телефон с НП.

– Слушаю.

– Вижу колонну. В голове три танка. После них идут бронетранспортеры – пять штук. Дальше грузовики. В хвосте колонны три грузовика с пушками на прицепе.

– Сколько там солдат? Ну, плюс-минус лапоть хотя бы.

– Не менее двухсот. Возможно, и больше, точно сосчитать не могу.

– Добро. Работай дальше.

Новый телефон.

– Пост номер три слушает!

– Это Леонов. Танкистам передай, после танков их задача – забить техникой мост. Чтобы другие танки не прошли. Дам ракету – пусть играют, как на свадьбе! От вас и весь перепляс пойдет!

Прошло совсем немного времени, и мы все услышали медленно усиливающийся низкий гул.

Вот из-за холма появились танки. Они шли чуть в отрыве от колонны. Подъехав к мосту, передний танк затормозил. Откинулся башенный люк, и из него показалась голова. Танкист вскинул к лицу бинокль.

Я обернулся к телефонистам.

Те, вытянув шеи, пытались рассмотреть приближающуюся колонну.

– Чего вы там не видели? Еще налюбуетесь. Передайте по всем постам – головы не высовывать! Засекут нас немцы – вся работа коту под хвост!

Любознательный немец вертелся по сторонам еще несколько минут. За это время к нему подтянулась вся колонна. Моторов они не глушат… хорошо. Зная немецкий пунктик относительно экономии топлива, можно было предположить, что, ожидая сколько-нибудь продолжительной остановки, движки колонна заглушила бы. Значит, повторной разведки не будет…

Взревев мотором, передний танк двинулся на мост.

Я взял у телефониста ракетницу, проверил. Красная ракета.

Ждем…

Танк, не торопясь, переполз мост и притормозил, дожидаясь остальных. Вот уже второй подходит к берегу, третий в это время неторопливо подползает к мосту. Молодцы фрицы, соблюдают предписанное расстояние между танками при движении по мосту. То, что доктор прописал…

Передняя машина тем временем тронулась с места и стала огибать с правой стороны скопище разбитой и частично еще дымящейся техники. Ну, не зря все же мы ее вчера в такую кучу сдвигали. Пришлось танкистам попотеть… А еще и подожгли ее с утра… Совсем неприятная преграда стала. Никому ее таранить неохота…

Интересно, второй танк за первым пойдет? Или все-таки слева будет препятствие обходить?

Слева… Хорошо…

Третий тем временем въехал уже на середину моста. Еще чуток, метров пятнадцать, и он доберется до берега. А вот те хрен!

Я вскинул ракетницу.

Пах!

Красная ракета прочертила в воздухе дугу, указывая на мост.

Шевельнулась куча строительного мусора, имитирующая разбитый дом.

Бух!

Бронебойный снаряд легко проломил лобовую броню немецкого танка. С такой дистанции нашим стрелкам можно было не выбирать точку прицеливания…

Хренак!

Полыхающая куча железа проползла еще несколько метров и остановилась, надежно закупорив мост.

В головной немецкий танк из развалин полетели бутылки с КС, и он почти мгновенно превратился в полыхающий костер. Второй машине тоже не повезло. У нее загорелся двигатель, а парой секунд позже прилетевший снаряд начисто снес ей башню…

Вторая красная ракета прочертила воздух в направлении моста.

И снаряды танковой пушки накрыли колонну.

– Телефонист! Танкистам передайте, пусть хвостовые машины выбивают! Те, что с пушками!

Сосредоточенная на узкой полоске земли между мостом и холмом колонна была почти идеальной мишенью.

Уже через пару минут дорога назад была надежно закупорена разбитыми машинами. И началось светопреставление…

Попытки развернуть пушки были пресечены в зародыше. Одну разнесло прямо-таки в клочья – в грузовике сдетонировал боезапас. Вторую перевернуло этим же взрывом. Третью отбросило в сторону, и она накренилась набок.

Положение у немцев было просто аховым. Мост закупорен горящим танком, бронетранспортеры не пройдут. Танкисты, соблюдая инструкцию, вели машину точно посередине моста (не железный, чай, и не каменный, надо осторожность проявлять, как в уставе написано), и теперь у нее с боков оставалось всего чуть более двух метров свободного пространства. Разве что на мотоцикле проехать можно. И все бронетранспортеры немцев мгновенно стали бесполезными… Да и прорвись они через мост, лучше не стало бы. Все пространство перед мостом было занято развалинами и разбитой техникой, а в единственных проходах догорали танки. Даже если бы немцы и спихнули танк с моста в реку (под огнем-то?), то толку с этого не было бы. Дороги дальше просто не существовало, она была вся забита горящими машинами.

Оставалась пехота. Уж ногами-то везде можно пройти. И развалины да воронки этому не помеха. Убегать назад, да еще под артогнем практически в упор? Дураков среди немцев не было – в этом случае добежали бы немногие…

Разворачивать минометы они не стали. Толку-то с них было против танковой брони? То, что это именно танк, а не одиночное орудие, они видели. Выстрелами с башни сорвало часть маскировки, и теперь марку машины можно было определить безошибочно. Досадный ляп, если позабыть о том, что на тех местах мы ее и не закрепляли, как положено…

Орущая толпа разозленных фрицев влетела на мост. Обогнув танк, солдаты были встречены картечным выстрелом, проделавшим в их рядах изрядную брешь. Атакующий пыл тут же поутих, и фрицы стали расползаться по укрытиям. Сложить голову впустую никто не хотел…

Что сделает любой солдат, если ему прямо в харю пальнут картечью? Правильно, постарается заныкаться понадежнее. А если вокруг относительно ровное место? Побежит туда, где такого места уже нет. В лоб на пушку, а тем более – на танк, не попрет, ученые уже все. Да и сколько там этих танков? Один? А если нет?

Вот и немцы побежали. Не назад, через мост. И не вперед, под выстрелы танковой пушки и предполагаемые танковые же пулеметы. Побежали они в сторону воронок, которые присутствовали неподалеку от съезда с моста. А что бы им туда и не побежать? Ямы достаточно емкие, более того, грунт, якобы выброшенный при разрыве снаряда, лег, как ему и полагалось, в сторону полета снаряда. Тем самым создав хоть и примитивный, но все же бруствер, закрывающий от возможного пулеметного огня. А почему «якобы» выброшенный? Так это мы его вчера насыпали. И никакие снаряды тут ни при чем. Воронки вообще были от небольших авиабомб. Их даже специально углублять пришлось. Потом края подравнивать и подсыпать. Муторное это было дело…

Так что, невзирая на размеры этих «воронок», немцев туда набилось преизрядно…

– Телефонист! Пост номер пять!

– Земсков у аппарата!

– Давай, крути свою шарманку! Первая линия, как и планировалось.

– Есть, товарищ командир!

И наш сапер крутанул подрывную машинку…

С небольшим интервалом прозвучало пять взрывов. И хотя заряды были относительно невелики (всего по килограмму тротила), многим немцам этого хватило досыта…

Над площадкой описала дугу зеленая ракета.

И скрытые до того времени в развалинах и в прибрежных кустах, ударили пулеметы.

Жестким, фланкирующим огнем…

В четыре ствола.

Не жалея патронов.

Белая ракета.

Скрылся в кустах на той стороне последний убегающий немец…

Телефон.

– Гогуа!

– Я, товарищ командир!

– Высылай трофейную команду! На ту сторону переходить осторожно, мало ли… Смотреть в оба! Фрицы сбежали, а вдруг не все? Бронетранспортеры, те, что на ходу, выстроить поперек дороги и зажечь! Пулеметы, патроны, гранаты – все, что пригодится, тащите сюда. Сейчас Ковальчука вызову, он уж тут раскидает трофеи по справедливости. Пушку осмотрите, если годная к стрельбе – на эту сторону. Снаряды вообще забирайте все, какие будут. Телефонист!

– Я, товарищ командир!

– Давай НП. НП? Как там фрицы? На дороге сидят? Много? С полсотни… Пускай сидят, лишь бы в нашу сторону не лазили, а то там сейчас наши «трофейщики» шуруют. Смотрите там…

Глава 41

– Товарищ командир! – это один из телефонистов.

– Чего тебе?

– Там Ковальчук пришел…

– Уже? Я только звонить ему собрался…

– А он не один пришел…

Я обернулся. Со стороны дороги подходил Ковальчук. Следом за ним шел незнакомый мне командир. Сопровождала его группа бойцов, человек шесть. И кто это к нам пожаловал? Я посмотрел на петлицы. Оба-на, полковой комиссар! Птица немалого полета… Ну что, ревизия прибыла?

– Здравия желаю, товарищ полковой комиссар! Командир 82-й отдельной армейской штрафной роты старшина Леонов!

– Вольно… старшина… Полковой комиссар Грушевский. Расскажите-ка мне, что тут у вас происходит…

– Разрешите, товарищ полковой комиссар? – я кивнул в сторону телефонистов, настороженно косящихся на нежданных визитеров. – Мне необходимо отдать распоряжения…

– Действуйте, – кивнул он головой. – Только побыстрее…

– Миронов! Запроси о потерях. Наших и противника. Доклады «трофейщиков» – немедленно сюда.

– Так точно! Сделаем, товарищ командир!

– Товарищ полковой комиссар…

– Член Военного совета! – вклинился в наш разговор один из сопровождающих.

– Извините! Я этого не знал…

– Продолжайте, старшина, – жестом руки отстранив своего спутника, сказал Грушевский. – Что здесь происходит?

– Выполняю приказ, полученный командиром роты, товарищ член Военного совета! Не допустить прорыва противника на данном участке. Любой ценой!

– А где сам командир роты?

– Ранен и убыл в госпиталь. Перед этим он назначил меня исполнять его обязанности.

– Есть письменный приказ?

– Есть. Разрешите предъявить?

Видимо, этого полковой комиссар не ожидал.

– Ну… давайте, что там у вас…

– Прошу! – и я протянул ему лист бумаги, еще раз подивившись дальновидности Романова. – Копия приказа направлена в тот же день по команде. Вот также и копия донесения о происшедшем вчера бое.

– Так… – рассматривая документы, произнес комиссар. – Все по правилам… подпись, дата… Донесение тоже по форме составлено… ого! Тоже немало вы там накуролесили… А что, кроме вас, в роте не осталось командиров?

– Никак нет, остались! Старший лейтенант Городня и лейтенант Рокотов.

– Почему же капитан Романов назначил вас?

– За неисполнение приказа командира, повлекшее гибель вверенного подразделения, старший лейтенант Городня от занимаемой должности отстранен. Направлен в строй в качестве рядового бойца. Почему командир поручил исполнять его обязанности мне, а не лейтенанту Рокотову… – я развел руками. – Видимо, ему было виднее.

– И этот приказ у вас тоже есть…

– Так точно! Предъявить?

Комиссар замолчал. Заложил руки за спину и прошелся перед нами туда-сюда.

– Товарищ член Военного совета! – Это Миронов. – Разрешите обратиться к командиру роты?

– Обращайтесь.

– Товарищ командир роты! Потерь среди личного состава не имеется. Легко ранен один боец. В строю пятьдесят четыре человека. Подсчет расхода боеприпасов ведется. Потери противника, по предварительной оценке, составляют более ста человек только убитыми, около сорока человек ранено и захвачено в плен. Оказание им медпомощи затруднено отсутствием у нас медикаментов и перевязочных средств. Уничтожено три танка, семь бронетранспортеров, шесть грузовиков, два артиллерийских орудия. Захвачено одно орудие со снарядами, шесть пулеметов и миномет. Подсчет трофеев продолжается.

– Пусть немцы себя сами и перевязывают! Нету у меня для них госпиталя! Небось бинты и вату и у себя отыщут. В ранцах пороются, там у них много чего есть…

– Так… Иди-ка сюда, старшина… – Грушевский взял меня за рукав и отвел в сторону. – А вы там стойте!

Тронувшиеся было за ним сопровождающие вернулись назад.

– Вот что, старшина… То, что я сейчас видел и слышал, убеждает меня в правильности твоих действий. Да еще и во вчерашнем рапорте командир роты тебя отметил с самой положительной стороны. Засаду сам придумал или подсказал кто?

– Сам, товарищ…

– Комиссар. Так короче будет, а свои звания и должности мне и без тебя известны.

– Сам. Опыт есть, не первый день воюю.

– Как долго еще здесь держаться сможешь?

– Еще одну атаку выдержу точно. Если немцы применят авиацию – взорву мост, после чего отойдем в деревню. Может быть, еще одну атаку отобьем. Дальше все – кончимся. Народу у меня… сами все слышали…

– Что тебе нужно, чтобы продержаться тут два дня?

– Оружие есть, боеприпасы тоже пока имеем – немцы «подвезли». Людей мало. Артиллерии нет, минометов всего два. Про ПВО – вообще молчу… Еды, санитаров – тоже не помешало бы. Немцев этих теперь девать куда-то нужно…

– Угу… С ПВО ничем не помогу – нет. Артиллерия… ладно, подумаем. Людей пришлю, сколько смогу. Еды навалом, распоряжусь.

– Тогда, товарищ комиссар, попробую.

– Ты не пробуй! Ты продержись! Там, – ткнул он рукой в тыл, – аэродром. На нем около тысячи раненых. Мы пробили коридор к своим, понемногу вывозим их. Авиация тоже старается изо всех сил. Но… сам понимаешь… тысяча человек… Коридор простреливается немцами, вывозить раненых мы можем только ночью. Или авиацией. Поэтому все ПВО, которое еще у нас осталось, стянуто в район аэродрома и маршрута перелета транспортных самолетов. Сил свободных у меня нет, оборонять аэродром нечем. Немецким танкам отсюда до него – час ходу.

– Понял…

– То-то… – он повернулся к своей свите. – Тихомирова сюда! Бегом!

Один из сопровождающих сорвался с места и пулей понесся в тыл.

– Как тебя на роту поставили и почему, разбираться мне некогда. И незачем. Командир твой явно не спьяну так поступил. Значит, были у него основания для такого решения. Думаю я, что он тебя уж всяко получше меня знал. Громов! – обернулся он к своей свите.

– Я, товарищ член Военного совета!

– Заготовь приказ. Сформировать на базе 82-й отдельной армейской штрафной роты сводную группу под командованием старшины Леонова. Как тебя по батюшке?

– Александр Павлович.

– Леонова Александра Павловича. Дать ему право останавливать и присоединять к своей группе все выходящие из окружения или утратившие связь с командованием остатки воинских частей и отдельных бойцов. Группе поставлена задача – любой ценой предотвратить прорыв противника в район аэродрома у деревни Чалово. Приказываю сводной группе удерживать занимаемые позиции в течение двух суток. По истечении этого срока разрешаю отход на соединение с основными частями. Написал? Дай сюда, я подпишу.

– Товарищ комиссар…

– Что еще?

– Вы там указали про остатки частей… Но… у них ведь есть свое командование. Какие-нибудь командиры уцелели, не всех же повыбило?

– Ну, уцелели. И что?

– В нашей роте меня назначил командир, и это всем известно. А здесь… Скажет какой-нибудь капитан, мол, принимаю командование как старший по званию. А ты, старшина, вообще штрафник. Сиди и молчи.

– Что-то ты темнишь, старшина… Раньше тебя это не останавливало… Громов! Добавь в приказ. Снять Леонова с его поста или отстранить можно лишь по моему прямому указанию. Или это можно сделать приказом командира дивизии, то есть равного мне по занимаемой должности.

Он повернулся ко мне и взглядом указал следовать за ним. Мы подошли к телефонистам, все это время напряженно следившим за нами.

– И вот что я тебе скажу, старшина. Нет тут больше штрафников, понял? Своими действиями вчера и сегодня вы искупили свою вину перед нашей страной. Это мое мнение, а оно, слава богу, кое-чего стоит еще! Сегодня же, как приеду в штаб, поставлю этот вопрос перед членами Военного совета и перед прокурором. Думаю, что приказа долго ждать не придется…

– Товарищ член Военного совета! – запыхавшийся штабной старший лейтенант вытянулся перед полковым комиссаром. – По вашему приказанию… прибыл…

– Значит, так, товарищ старший лейтенант. Я всесторонне и объективно изучил ваш рапорт. Произвел проверку обстоятельств, изложенных в нем. И полностью, своей властью, утверждаю все приказания старшины Леонова. Вопросы есть?

– Никак нет, товарищ член Военного совета!

– И вот что я тебе скажу, старший лейтенант… – комиссар ухватил побагровевшего Тихомирова за пуговицу гимнастерки. – Ты, конечно же, не успокоишься. И писать станешь во все мыслимые и немыслимые инстанции. Пиши. Это ты можешь. Но запомни! Я, конечно, не Лев Захарович, но тоже могу обеспечить тебе затруднения с пищеварением и продолжением рода, аж до самого конца твоей жизни! Это ты понял?

Последние слова комиссар произнес так тихо, что их расслышали только Тихомиров и я.

После того как Тихомиров скрылся из виду, комиссар повернулся ко мне.

– Ну, надеюсь, что других недовольных тут больше не будет. Так что работай! И назад не оглядывайся. Громов!

– Я!

– Пленными немцами займись. Организуйте их отправку в тыл. Для конвоирования возьмите бойцов из моей охраны.

Он повернулся ко мне.

– Ну, старшина, не подведи меня! Давай, занимайся своим делом, а я постараюсь тебе помочь. Тут уж как выйдет – не обессудь!

Комиссар пожал мне руку и вместе со своей свитой пошел к дороге.

– Так! – повернулся я к телефонистам. – Сообщите на посты о том, что сказал член Военного совета относительно штрафников. Пусть бойцы знают это. Ковальчук! Пошли со мной.

Мы прошли на площадку перед мостом.

Там кипела суета – бойцы тащили через мост трофейное вооружение и боеприпасы. С матюгами и руганью протаскивали по узкому проходу уцелевшую пушку. На ходу я озадачивал Ковальчука на предмет размещения захваченного нами вооружения. Все наши минометы я распорядился установить так, чтобы из них можно было обстреливать подступы к мосту на том берегу. Вообще, на месте немецкого командира я бы пять раз подумал, прежде чем атаковать мост с данного направления. И так уж не слишком широкая дорога сейчас была загромождена разбитой и горящей техникой. Это полностью исключало из дела танки – разве что для стрельбы с места. Не расчистив дорогу, пустить по ней танки было нереально. Разве что тараном пробивать проход через нагромождения подбитых машин. И если с грузовиками подобный фокус еще можно было бы сделать, то спихнуть таким образом горящие бронетранспортеры… Даже при полном отсутствии противодействия с нашей стороны на подобное мероприятие ушло бы прилично времени. Торопя бойцов, я поглядывал на часы. С момента окончания боя прошло около двух часов. Затянувшееся молчание со стороны немцев уже напрягало. Что может сделать сейчас их командир? Артналет? Без корректировщика? Неэффективно. А корректировщиков пока не было. Своевременно выдвинутый на холм секрет (бойцы ушли почти сразу после отбития немецкой атаки) пока никаких признаков жизни не подавал. Выстрелов тоже не было слышно, значит, они еще пока живы и здоровы. Авиация? По одному танку посередине минного поля? И по четырем пулеметам? Не дюже расточительно? Это смотря какая задача стоит перед немцами. Если они знают про аэродром… Скорее всего – знают. Или узнают в самом ближайшем будущем. Так или иначе, но сейчас уже почти два часа. Если они придут сегодня, то часа через три… или совсем не придут.

Командиру… дивизии генерал-майору фон Вейде

Сообщаю вам, что 11 сентября 1942 года, во исполнение ранее полученного приказа, мною была предпринята атака на позиции противника в квадрате 14–21. По данным разведки, на них держал оборону пехотный батальон без средств усиления. Присутствовали только небольшое количество пулеметов и одно-два противотанковых ружья. Предпринятая днем ранее разведка боем в целом подтвердила полученные данные. Для атаки был назначен 2-й батальон. Для усиления батальону были приданы четыре танка, которые должны были подавить пулеметы противника и, не входя, по возможности, в зону эффективного огня противотанковых ружей противника, обеспечить продвижение пехоты к окопам противника.

В 11.15 батальон начал построение для атаки и немедленно был подвергнут минометному обстрелу со стороны болота, расположенного на правом фланге. Проведенная ранее занимавшим наши позиции 1-м батальоном 3-го полка разведка местности установила, что данное болото непроходимо для пехоты и техники. Поэтому наличие в нем огневых точек противника явилось неожиданностью для командира 2-го батальона, всецело доверявшего имеющимся у него данным. В результате минометного обстрела батальон понес потери, и его развертывание произошло позже намеченного срока.

Для подавления огневых точек противника были направлены танк и взвод солдат. Приблизившись к болоту, им удалось заставить русских прекратить огонь. Однако в процессе этого танк попал в болото и начал тонуть. Пехота прекратила огонь и приступила к спасению машины и ее экипажа. Воспользовавшись этим, противник снова открыл огонь. В результате этого погиб командир танка, обер-ефрейтор Венцель. Взвод, несмотря на ружейно-пулеметный огонь, атаковал огневые точки и вывел из строя миномет противника. Однако понесенные при этом большие потери не позволили взводу полностью выполнить поставленную перед ним задачу. Взвод отступил на соединение с основными силами, вынеся из-под огня троих раненых, в том числе и командира взвода, лейтенанта Хайнике. Потери взвода составили девятнадцать человек убитыми.

Тем не менее задача была ими в основном выполнена, что и позволило батальону атаковать основные позиции противника.

После соприкосновения наших солдат с противником удалось установить, что оборонявшийся ранее на этом участке стрелковый батальон был за ночь заменен солдатами штрафной роты противника. По всей видимости, в данном подразделении были собраны опытные бойцы, направленные в штрафники по различным причинам. Их сопротивление было крайне ожесточенным, солдаты противника даже бросались в штыковую атаку на наши танки.

Ни один из них не сдался в плен, даже будучи раненными, они оказывали упорное сопротивление. Оборона красных оказалась насыщена большим количеством пулеметов (не менее десяти). Помимо этого они умело использовали пушки ранее подбитых танков, открывая из них огонь в упор по проходящим мимо нашим машинам. Танки, захваченные противником, были уничтожены, при этом одна наша машина была подбита и взорвалась, часть пулеметов русских нами была подавлена. Это позволило оставшимся танкам прорвать линию окопов красных. Отставшая из-за внезапного минометного налета пехота залегла и не успела отогнать от прорвавшихся машин штрафников-смертников, в результате нападения которых обе они и были уничтожены.

Пехота была отведена в укрытие для переформирования и подготовки завершающего этапа штурма. Внезапно противник (видимо, специально ожидавший этого момента) с заранее подготовленных и хорошо замаскированных позиций нанес удар прямо по открытому флангу со стороны болота. Был убит последний остававшийся в строю офицер – обер-лейтенант Хаген. Погибли также и все трое взводных унтер-офицеров. Пулеметным огнем с фланга было убито шесть и ранено восемь солдат. Оставшиеся без командования солдаты отошли к своим окопам. Противник, воспользовавшись отступлением, выдвинул вперед пулеметчиков, которые открыли огонь по отходящим. Следствием этого стали многочисленные потери среди отступающих подразделений.

По уточненным данным, потери противника составляют около ста человек убитыми и ранеными. Уничтожен один миномет, семь пулеметов.

Потери среди солдат вермахта составляют:

Три средних танка уничтожены противником;

9 офицеров и 7 унтер-офицеров, 128 солдат убиты;

6 офицеров, 92 солдата и унтер-офицера ранены и эвакуированы с поля боя.

В батальоне осталось три офицера и 85 нижних чинов.

Утонувший в болоте танк поднят и отбуксирован на ремонт.

Имеющихся сил было недостаточно для повторного штурма позиций противника.

В связи с этим я принял решение приостановить дальнейшее наступление. Прошу разрешить повторный штурм позиций противника завтра утром. Также прошу Вашего распоряжения о восполнении потерь, понесенных батальоном в ходе сегодняшнего штурма, выделении танков и артиллерийских орудий для организации артподготовки и непосредственной поддержки пехоты.

Командир второго полка… дивизии Майор фон Гершоу.