Текст книги "Иномиры (сборник)"

Автор книги: Александр Казанцев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 34 страниц)

Глава 2
ПОНИМАНИЕ

Понять другого – это совершить подвиг души.

По Сократу

Улицы города подобны кровеносным сосудам живого организма. И как движется по ним кровь, разнося животворящую силу кислорода, так и по улицам в такт пульсирующему невидимому сердцу мчатся потоки автомашин. На миг застывают они у светофоров, словно ожидая, пока сердце города сожмется вновь, гоня их вперед. И тогда устремляются вперед легковые автомобили всех марок с бизнесменами, чиновниками или просто пассажирами, едущими по своим надобностям. Все вместе отражают они как бы общую нужду Города. А «животворящую силу» – продукты питания и товары – перевозят грузовики, порой крытые, или холодильники, громоздкие и опасные на проезжей части, не желающие уступать легковому транспорту в скорости передвижения.

Передвижение! Казалось бы, беспорядочное, но направленное, шумное и грозное, отравляющее улицу выхлопными газами.

Множество людей толпами движутся по тротуарам. Старые и молодые, кричаще нарядные, а порой бесцветно одетые, но одинаково спешащие, подобно неведомо зачем торопящимся муравьям в свой муравейник.

В этой толпе горожан шла и Оля с матерью.

Ксения Петровна, взглянув на проезжую часть улицы, сказала:

– Гарью несет! Говорят, в каком-то большом городе полицейские на перекрестках в противогазах стоят. Так у нас скоро пешеходам их в пору надевать.

– Об этом и говорил Альсино! – отозвалась Оля. – Нельзя сжиганием горючего создавать «парниковый эффект», перегревая планету и приближая второй всемирный потоп. Беды обрушатся не только на нас, но и на параллельные миры. Правда-правда.

– А ты все о том же! С тобой ни о чем и заговорить нельзя, все к своему сведешь!…

– Ах, мамочка! Я же никогда не перестаю об этом думать… Ой! – внезапно перебила она сама себя. – Кто это?

Она увидела в толпе 'идущих навстречу знакомое лицо красивой женщины.

– Не знаю, – пожала плечами Ксения Петровна.

– Это она! Она!

– Кто, дружочек?

– Та самая… Она виделась с иноземлянами. Значит, они снова прилетали! По телевидению рассказывала. Ты меня еще позвала!…

Оля, переходя почти на бег, потащила за собой задыхавшуюся Ксению Петровну.

– Это вы? Вы? – прерывающимся голосом спросила Оля, поравнявшись с собеседницей иноземлян.

Та удивленно обернулась.

– Вас брали с собой в полет на «летающей тарелке»? Женщина раздраженно отмахнулась от Оли:

– Ах, оставьте! Надоело! Мне просто прохода не дают.

– Но это важно! Если бы вы знали, как это важно! Правда-правда! – горячо убеждала Оля.

– Я уже от всего отказалась. Говорю, что повторяла слова телережиссера во время инсценировки. Так лучше…

– Голубушка! – вступила все еще задыхающаяся Ксения Петровна. – Но ведь это не так! Скажите!… Речь-то идет о самом важном… О счастье девочки. Вы поймете, у вас же женское сердце! Разлучилась она навеки с любимым. В параллельном мире каком-то дружок ее остался. Если бы вы могли помочь!…

– Я? – удивилась женщина. – Чем же это, интересно?

– Может, вы еще раз с ними встретитесь. Попросили бы, чтобы ее взяли с собой… не кататься-развлекаться, а в другой мир попасть, к суженому своему. Ох как мне, матери, такое выговаривать…

– Если они обещали вам показать другие миры, то почему бы им не взять и меня с собой? – добавила Оля.

– Знаете, – казалось бы, помягчела женщина. – Если так, надо поговорить серьезно. Но не здесь же, в толчее. Пойдемте, – предложила она и повела мать с дочерью в ближайший парк.

Гуляющих было мало. Скамейки пустовали.

– Меня зовут Марина, – представилась женщина, усаживая Ксению Петровну и Олю рядом с собой. – Я хочу все знать о вашей дочери. Она, кажется, и в самом деле так страдает… По лицу видно.

– Ах! И не говорите!… Понимаете, Мариночка, как мне трудно. Обращаться с просьбой помочь разлучиться с собственной дочерью… А я в ней души не чаю! Может быть, чувство материнское обыкновенное, а просить приходится о невероятном, во что и верить-то не хочется. А вам, душечка, поверю.

– Понимаю вас, мамаша, но чем я-то могу помочь?

– Скажите, вы и вправду встречались с этими, ну как их… с «тарелочниками»?

– Да, да, – как-то неопределенно ответила Марина. – Я так не ожидала увидеть их аппарат недалеко от дома, прямо у леса. Испугалась до смерти, конечно…

– И говорили с ними? И они взяли вас в свою «тарелку»? И вы летали?…

– Не совсем так… Я уж вам расскажу, как было все на самом деле. А вы, девушка? Вы тоже встречались с ними? Кто этот ваш суженый?

– Альсино! Он их посланец. Предупреждает нас об опасности пути, по которому идет наша цивилизация.

– Это интересно… Да, думаю, не только мне… Вы обо всем узнаете… А где ваш этот самый… Альсино?

– Остался там, в своем мире. Так сложилось, что он не может попасть к нам. А я хотела продолжить здесь его дело. Вернуться же к нему не могу. Вся надежда на вас, Марина!

– А разве аппарат из их мира, на котором вы перелетали, не может доставить вас туда?

– Не может. Они больше не летают сюда. Их сбивают у нас… Правда-правда!

– Какой ужас! Значит, и моих друзей могут сбить?

– Друзей? Вы подружились с ними? – оживилась Ксения Петровна. – И все было так, как вы рассказали по телевидению?

– Не совсем так! Я только участвовала в телеспектакле и говорила, как полагалось, чтобы интересно было. У нас ведь очевидцам не шибко-то верят.

– И вы не летали?

– Никуда я не летала. Мне предлагали, да я как-то не решилась.

– А вы говорили «друзья»! – разочарованно произнесла Ксения Петровна.

– Ну, это я так!… Сболтнула. Это они внушали о дружбе. Помощь им нужна. Самого обыкновенного человека. Мир наш изучать… Связь со мной поддерживают… телепатическую. Вот я и знакомлю их с нашим болотом. А сама увязла в нем… Решила, видите ли, покрасоваться на экране!… Дело женское… И пришлось участвовать вроде как в следственном эксперименте… Неправильно я поступила… Ну и не совсем в себе!… А вот человека понять… Это я запросто! Глаза у меня на мокром месте… Чувствительная! Потому и к телепатии сгодилась… для них…

– А вы можете попросить их взять меня с собой… в параллельный мир, к моему Альсино? – заволновалась Оля.

– В какой параллельный мир? Они вовсе не оттуда.

– Как не оттуда?

– Они с другой планеты… из далекого созвездия…

– Тогда все пропало! Даже они мне не помогут! – И Оля, не сдержавшись, зарыдала.

– Подождите, не плачьте. Давайте вместе подумаем.

– О чем? – подняла влажные глаза Оля.

– Расскажите все по порядку. Вы тоже с такими встречались? И они вас на своем аппарате куда-то доставили?

– Нет, аппарат у нас был свой и сделан с помощью Альсино. На нем мы туда вместе с ним и попали. Но так получилось, что ему уже больше нельзя к нам. А я вернулась, чтобы продолжить его дело. Аппарат же с нашими коллегами приняли у нас за чужой и сбили. Лучше бы уж я с ними оставалась!…

– Ну уж нет! – запротестовала женщина. – Зачем же так? Надо что-то придумать… И что это за мир такой, куда и попасть нельзя?

– Это параллельный мир. Он рядом с нами, на Земле, только в другом измерении. Если два листа бумаги сложить и предположить, что мы плоские и живем на одном из них, не зная, что кроме плоскости еще есть и объемное, третье измерение, то попасть на другой лист, где есть мир, подобный нашему, мы не смогли бы. Вот почему называют такие миры параллельными.

– Подождите, подождите! «Они» мне внушали, что летели в каком-то там другом измерении. Будто ближе получается. А то до нас добираться – жизни не хватит.

– Они умеют проникать в другие измерения?

– Наверное. А то как бы они к нам прилетели.

– Тогда… может быть, они помогут мне?…

В тот же день вечером Марина позвонила Оле по телефону, и ранним утром обе уже стояли на краю леса, неподалеку от четырнадцатиэтажного дома Марины.

Ночью прошел дождь, и сизая дымка поднималась с земли, застревая в верхушках деревьев, словно упавшее облако.

А с неба, отделившись от облачного покрова, действительно падал сизоватый его клочок. Над самыми деревьями он превратился в нечто дископодобное, все еще похожее на клочок тумана.

Наконец окончательно оформившись в дискообразное тело, это «нечто» приземлилось на краю леса, выпустив три решетчатые лапы.

Оно походило на «летающую тарелку», но такой огромной Оля и вообразить себе не могла.

Вместе с Мариной стояли они, затаив дыхание, у самого крайнего дерева, чтобы им все-таки виден был дом и ощущалась близость людей…

Дрожа от волнения и страха, ждали они, что произойдет.

Из громоздкого аппарата в открывшемся люке показалась нога-тумба, нащупывая перекладины сброшенной лестницы, и начало спускаться… огромное чудовище.

Переваливаясь из стороны в сторону, с виду четырехметрового роста, оно неуклюже приближалось.

Оля не верила глазам. Ей казалось, что она уже видела это чудовище. Ах да! Конечно! Оно напоминало знаменитые статуэтки «догу», что в переводе означало «одеяние, накрывающее с головой».

Их раскопали японские археологи на острове Хонсю и определили возраст в четыре с половиной тысячи лет.

У этих маленьких статуэток, оказывается, были такие гигантские прототипы!… Древние айны признавали «посланцев неба» богами и лепили с них своих божков для молелен.

Оля рассматривала одеяние страшилища.

По-видимому, оно было в скафандре и герметичном шлеме со щелевидными очками. Надутые, словно автомобильные шины, рукава и штанины выдавали повышенное давление внутри. Заканчивались они не перчатками, а захватами манипуляторов. Нижний обод стягивал, казалось, жесткий серый панцирь с двумя яркими спиралями на груди.

В статуэтке, которую Оля держала в руках, когда она была у писателя и рассказывала о своих злоключениях, ее поразили «смотровые люки» в шлеме и на плечах, со множеством винтов или заклепок по краям. Этого уж никак не могли знать древние айны, жившие в каменном веке.

Писатель, которому статуэтки «догу» прислал в подарок Токийский университет, показал ей письмо Американского агентства космических исследований. НАСА сообщало, что эти статуэтки в основных чертах воспроизводят космический костюм, заказанный калифорнийской фирме и принятый для снаряжения американских астронавтов.

Сомнений не было! К девушке приближалось неведомое разумное существо, защищенное от неблагоприятных для него земных условий.

Но каких же оно ужасающих размеров!…

Марина прошептала:

– Убежим?… Я никогда их не видела… Только телепатия… Если б знала… Ни за что…

– Что ты! – вцепилась в нее Оля.

Вспыхнувшая надежда была сильнее и страха, и чувства самосохранения.

Внезапно в сознании Оли и Марины возникли словно произнесенные на их родном языке слова:

– «Ваш страх необоснован. Мы пришли, узнав, что вы нуждаетесь в нашей помощи».

– Оч-чень!… Очень! – пролепетала Оля и привычно добавила: – Правда-правда!…

– «Наш звездолет, – звучало у них в мозгу, – изучает вашу планету с околоземной орбиты. За вами прибыл спусковой аппарат».

– За нами? – испугалась Марина. – Нет, нет! Я не полечу… ни за что на свете!…

– «Мы сохраним с помогающей нам особью телепатическую связь, как и с некоторыми другими восприимчивыми обитателями планеты. А что влечет одну из вас в иные миры?»

Мирно разговаривая, страшилище возвышалось над перепуганными девушками. Страх или упорство приковали их к месту?…

Ни Оля, ни Марина не доставали даже до нижней спирали на гигантском скафандре.

– Мне не нужны чужие миры… Мне бы попасть в наш земной параллельный мир. Вы знаете о нем?

– «Мы изучаем эту планету во всех одиннадцати измерениях. Но больше всего нас интересует внутренний мир ее обитателей. Их взгляды, стремления, чувства».

– Тогда вы должны понять мое горе.

Оля не успела объяснить, в чем ее несчастье. Существо, очевидно, прочло все это в ее мыслях и передало:

– «Особенно ценны для нас чувства разумных существ. И выше всего мы ставим любовь».

– Как вы мудры! Любовь и у нас выше, сильнее всего на свете! Правда-правда!…

– Как бы мне хотелось так полюбить! – вздохнула Марина.

– Вы все, все понимаете! И то, что так мне необходимо… – продолжала Оля.

Ответ прозвучал не только в мозгу Оли, но и, казалось, в ее сердце:

– «Любовь – самое яркое и самое непознаное явление во всей Вселенной. Мы поможем любящей найти любимого человека».

И рука скафандра, приглашая, показала на дискообразный аппарат.

– Не ходи, не надо! – схватила Марина Олю за руку. – А вдруг ты нужна только для исследования? Разрежут на кусочки… и не соберешь…

– «Такая реакция нашей телепатки помогает нам уяснить уровень развития вашего мира», – заключило существо в скафандре.

Марина сгорала от стыда.

Хрупкая земная девушка в комбинезоне парашютистки и «инозвездное чудовище» приближалось к громоздкому спусковому аппарату.

«Скоро я увижу своего Альсино!» – подумала Оля.

– «Не так скоро, как вам хотелось бы», – поняла Оля ответ пришельца со звезд, уловившего ее мысль.

– «Но почему? Ведь параллельный мир так близко?»

– «Он расположен рядом, но в другом измерении, куда перейти способен лишь звездолет».

– «И мы должны поэтому сначала подняться на околоземную орбиту?»

– «Это необходимо».

– «Но если в параллельном мире такие же условия существования, как у нас, то в вашем звездолете, наверное, не так, как на вашей планете»?

– «Рыбам нужна вода, нам – своя атмосфера».

– «И я увижу в звездолете разумных существ без этих ужасных скафандров?»

– «Они встретят радушно».

– «Но как я проживу в ваших условиях?»

– «Они позаботятся».

– «А вы, жители планет у других звезд, не осьминоги?» – боязливо спросила Оля.

Она не знала, могут ли пришельцы со звезд улыбаться.

«Разговор» этот был беззвучен и краток, как и путь до спущенной из люка лесенки. Но произошло нечто странное. Хотя Оле, казалось бы, не внушали этого, но она уже обладала информацией о том, каково провожавшее ее существо, как оно развивалось в процессе эволюции в инозвездных условиях.

В ее сознании запечатлелось все это, как «запоминается» печатный текст у человека, взглянувшего на книжную страницу, обладая даром «фотографического чтения», мгновенно узнавая и запоминая, что на ней написано. Таким неосознанным пока свойством обладают немало людей. И Оля, очевидно, получив мгновенный «телепатический заряд знания», усвоила это, занося ногу на первую ступеньку лестницы и размышляя, как ей дотянуться ногой до следующей такой высокой перекладины. И главное, что она теперь знала, что это все сущее в мире подчиняется единому закону развития и сохранения энергии. И все-все неотвратимо развивается и в живом и в неживом мире, приобретая бесчисленные формы. Все остальные физические и биологические законы вытекают из этого первозакона. Все сущее постепенно меняется, чтобы лучше жить и выжить. Разум мог развиться у живых существ при особо благоприятных условиях и приспособленности к ним. И прежде всего, в созидательном труде, для чего требовались свободные от ходьбы конечности. Мозговое образование удобно расположилось вблизи органов стереоскопического зрения и слуха. Наибольший обзор местности давало прямостояние с передвижением на наименьшем числе нижних конечностей (двух)… Словом, если существо это и не было человекообразным, то на большом расстоянии могло напомнить его. Через несколько мгновений Оля увидит этих пришельцев со звезд! И вдруг ужас обуял ее. Гуманен ли Высший Разум? Не хитростью ли заманивают ее сюда, чтобы она сама поднялась в клетку «инозвездного зверинца»?

Глава 3
МАШИННОЕ ОЗАРЕНИЕ

Порой сверкнет открытье века,

Как в черном небе метеор…

Из сонета автора

В этот ясный, погожий день прозрачный воздух словно исчез. Лишь колеблющиеся струйки змейками поднимались с нагретой земли, выдавая его присутствие.

Сад, казалось, приуныл от жары. Листья на деревьях повисли, и даже ветер не шевелил их. Поникло все. Поник и Альсино.

Тоскливо бродил он по дорожкам материнского сада, а думал совсем о другом саде в ином мире.

Оля и Мохнатик, доставив туда задуманные Олей «Записки иноземлянина», должны были вернуться обратно в неомир в полнолуние, но… бесследно исчезли, и Альсино лишился покоя.

Он выглядел теперь куда старше своих двадцати пяти лет. Осунулся и не походил более на былого атлета, хотя так старательно готовился и физически, и психологически к любым трудностям в другом измерении.

Выработанный годами его характер, казалось, дал сбой. Виной тому была высшая мера наказания. Лишение доверия и отстранение от выполнения Миссии было для Альсино хуже казни…

В Оле, этой хрупкой, но самоотверженной девушке, нашел он тогда опору. И она не вернулась. Было от чего прийти в отчаяние.

К ее возвращению – он хотел доставить ей радость – он собирался восстановить ее любимого Робика. По его просьбе с завода прислали нового биоробота той же серии. Новый биоробот являл собой как бы чистый лист бумаги, на которой можно было записывать все, что угодно. Альсино целый день растаскивал тяжелые камни, похоронившие под собой Робика, пока не удалось из-под них извлечь то, что осталось от самоотверженной биомашины.

Альсино надеялся, что нейтронный мозг Робика поврежден не полностью и с него удастся переписать хотя бы часть информации; он очень обрадовался, когда в расщелине между каменными глыбами увидел уцелевшую голову раздавленного робота.

Придя домой, он обратился к матери, опытному врачу-хирургу, с неожиданной для нее просьбой: пересадить сохранившуюся по счастливой случайности голову Робика на тело нового биоробота.

Моэла заинтересовалась поставленной сыном задачей и, хотя опыта таких операций еще не существовало, согласилась попробовать, тем более что речь шла все-таки о роботе.

Одна из комнат в доме была превращена в операционную. Ведь сложность состояла не в замене деталей, а в хирургическом вмешательстве в организм, пусть искусственного, но биологического существа.

Новый биоробот не обладал никакой информацией, а тем более интеллектом, его пока можно было использовать только как передвижной механизм.

Операция длилась несколько часов. Альсино ассистировал матери, которой, кроме него, помогали еще приехавшие с завода инженеры и врачи ближайшего медицинского центра, заинтересовавшиеся экспериментом.

Когда прооперированный робот встал с операционного стола, Альсино с радостью отметил, что это уже не конвейерная продукция завода, а прежний Робик, воспитанник Оли, в совершенстве владеющий русским языком, на котором она с ним говорила.

Пообщавшись немного с новым Робиком, он понял, что операция удалась на славу и Робик прекрасно помнит Олю, скучает и, может быть, повторяя чувства окружающих людей, беспокоится о ее долгом отсутствии. Кроме того, он как-то сразу разгадал состояние Альсино, не отходил от него ни на шаг, желая помочь, отвлечь от грустных мыслей, всегда готовый воспринять все, что тот пожелает передать ему.

Однажды оба они забрели в дальний угол сада, где Альсино присел отдохнуть на пенек.

Робик остался прежним Почемучкой и спросил:

– Почему торчит из земли только часть дерева?

– Это пень, по нему можно определить, сколько лет было дереву, когда его спилили.

Альсино поднялся и склонился над пнем, Робик последовал его примеру.

– Посмотри, это годичные кольца, нараставшие при жизни дерева и отмечающие время.

– А что такое время?

– Это протяженность любых явлений.

– Здесь тридцать слоев времени, значит, дерево росло тридцать лет?

– Слоев Времени… – повторил Альсино. – Как это точно!

Машинная логика Робика была безупречной и неожиданной:

– Если можно сосчитать по древесным слоям, сколько прошло лет, то почему нет общих слоев Времени, отмечающих все, что происходит везде?

– Ты переносишь наглядную картинку с пенька на весь космос? Хочешь представить некие слои Времени Вселенной?

– Почему этого нельзя сделать?

– Если б такое можно было сделать! Невидимые, но такие же слои эти в некоем силовом «поле Времени» могут существовать, и тогда в них не только отмечается, но и сохраняется запись происшедших событий.

– Программирование, – сделал вывод Робик.

– И если кто-либо вдруг окажется в этих слоях Времени, то повторит, вновь переживет былые события, в них запечатленные. А следом за второй волной Жизни пройдет и третья, где те же события произойдут уже в третий раз.

– Почему события повторятся трижды?

– Потому что столько параллельных миров.

– Параллельных, значит, самостоятельных и непересекающихся? – Робот вдруг высказал такую мысль, что Альсино от неожиданности сел на пенек.

– Как? Как ты сказал? – переспросил он в волнении.

– Я сделал логический вывод. Если в прежних слоях кем-то точно повторяются события, пережитые в давнее время вашими предками, потом эти кто-то, переходя в последующие слои Времени, будут с точностью повторять то, что делали ваши предшественники, то это может иметь место, если эти «кто-то» являются вашими предками.

– Ты хочешь сказать, что наше прошлое существует рядом с нами в другом измерении?

– Иначе не может развиваться жизнь в сопредельных мирах, проходящих прожитые и запрограммированные вами слои Времени.

– Невероятно! – вскричал Альсино, вскакивая с пенька и взволнованно ходя взад и вперед. Он потирал себе виски, стараясь прийти в себя. – Должен признаться, ты ошеломил меня своим «озарением», Робик! – сказал он, останавливаясь перед биороботом и бессильно опускаясь на пенек.

– Озарение – это то, что приходит неведомо откуда. Мой вывод всего лишь следствие математической логики, заложенной в меня еще на заводе.

– Недурное ты получил «начальное образование», – пошутил Альсино. – Итак, ты считаешь, что миры иных измерений, последовательно проходящие через слои Времени, всего лишь части Единого Мира, отставшие друг от друга во времени?

– Это очень важное обобщение. Оно сделало бы честь любому биороботу.

– Но может ли сделать такой вывод человек?

– Почему не может?

– Может быть, и может. И даже нужно, чтобы он сделал! Признать, что три части Единого Мира прокатываются в разных измерениях в некоем «силовом поле» над слоями Времени, как круги на воде после брошенного в нее камня.

– Почему три? – упрямо добивался ясности Робик.

– Великий философ античности Пифагор признавал число три основным во Вселенной. Первое число, делящееся без остатка лишь само на себя. Оно проявляется во многом. Три точки – плоскость. Троекратное ура – восторг. Счет до трех – предупреждение. Три части музыкальной сонаты. В сказках: три богатыря, три сына у отца, трижды закинутый в море невод… Даже в религии – Святая Троица.

– Моя воспитательница говорила о религии и Боге. Зачем ты, Альсино, послал ее в древние слои Времени?

– Ах, Робик, Робик! С тобой говоришь, как с самим собой! Я не подозревал, что побывал в собственном прошлом, где ее встретил. Но там, кто бы ни жил в давнем слое Времени, – наши предки по выдуманной нами с тобой теории. Нас за эту теорию или высмеют, или прославят. Там, на Земле, владеют страшными средствами разрушения. И, даже не применяя их, они губят природу и саму нашу планету. Безумцы эти способны взорвать не только ее, но и все наши миры, как уничтожить взрывом изнутри дерево, погубить их грядущие слои, в которых могли бы жить. И крайний слой неомира тоже…

– Почему неисправность нейронов мозга безумцев нельзя устранить?

– В этом цель и моя, и твоей воспитательницы. Исправить их порочное мышление можно только убеждением.

– А зачем убеждать их в чем-то? Они все равно не смогут сделать того, что не записано в слоях Времени. А если в них нет события катастрофы, то нет и оснований для беспокойства.

– Железный мой мыслитель! Не хочешь ли ты обосновать фатализм? Все, мол, уже записано в слоях Времени? Человек может опустить руки, все произойдет само собой. В народе говорят: «Что кому на роду написано, то и сбудется». А люди все равно всегда действовали, боролись, не полагаясь на предрешенность всего на свете. «На Бога надейся, а сам не плошай».

– Почему?

– В крайнем слое Времени у людей неомира нет впереди прожитого, кем-то записанного на роду или в слоях Времени. У них все происходит впервые, по их воле и старанию. Их поступки останутся запечатленными в слое Времени и будут вновь пережиты людьми следующей волны. Но те, повторяя своих предшественников, всегда поступят как первопроходцы, не подозревая, что случится позже.

– Почему?

– Потому что так поступали их предшественники.

– А если так, то как они могут уклониться от заложенной в слое Времени программы и допустить катастрофу?

– «Недоразвитый» мир переживает критический период развития. Он как бы на распутье. Может пойти, как уже шли предшественники, а может и уклониться от запрограммированного, нарушить запись слоя Времени и шагнуть в пропасть. Вот тогда и погибнут все три мира разом, вернее, все три части Единого Мира. В другом варианте он мог бы существовать.

– А своим вторжением в прошлое ты не повредишь записей в слоях Времени?

– Очевидно, я потому и проникал в прошлое, что это записано в слоях Времени. И без выполнения мной или другими этой Миссии неомир бы не существовал.

Робот напряженно осмысливал сказанное. Потом спросил:

– Почему это происходит только раз? Почему три волны Времени не прокатываются многократно?

– Пифагор учил, что все в жизни повторяется. Он представлял Жизнь в виде колеса: оно всегда возвращается в прежнее положение. Но если для «троекратного мира» есть доказательства, то утверждение Пифагора лишь умозрительно.

– Какие доказательства?

– В «недоразвитом» мире присутствуют представители всех трех миров. Первое – его обитатели. Второе – человекообразные пращуры, снежные люди, бигфуты или йетти, как их там называют. Они проникают из своего измерения и быстро возвращаются обратно в свой пра– мир. И, наконец, третье – наши летающие диски, способные также переходить в другие измерения и возвращаться в неомир.

– Летающие диски? – переспросил Робик. – Они появляются и здесь тоже?

– Конечно.

Робик смотрел на небо вдаль, где виднелись горы.

– Почему горы такие темно-синие, как грозовые тучи, которые показывала мне воспитательница?

– Они, как стены, отгораживают меня от всего самого дорогого.

– А почему ниже их вершин от облаков отделилось пятнышко? – Мудрый нейронный мыслитель снова превратился в маленького Почемучку.

Он раньше Альсино различил в небе летательный аппарат дискообразной формы.

– Это летающий диск.

– А почему он летит к ущелью, словно направляется сюда?

– Я бы сам хотел это знать. Думаю, что даже твои выдумки этого сразу не объяснят. Мать Моэла никого не ждет. Никакого телепатического предупреждения не было.

Летающий диск действительно шел на посадку и вскоре приземлился вблизи калитки сада Моэлы.

Альсино подумал:

«Правы, видимо, предки, сравнивая наши исследовательские зонды с двумя глубокими тарелками, поставленными друг на друга днищами в разные стороны».

Летающий диск выпустил три опоры и уперся ими в землю.

«Три точки определяют плоскость, – подумал Альсино, невольно возвращаясь мысленно к «машинному озарению» Робика. – Однако кто бы это мог прилететь?»

Он послал Робика к Моэле сообщить о нежданном госте, а сам направился к калитке.

Где-то вдалеке горными обвалами громыхал гром. Знойный день в долине как бы предвещал грозу, и она разразилась теперь в горах, и оттуда, как из другого измерения, докатывались угрожающие раскаты, словно рушились поднебесные стены, рассыпаясь камнепадами.

Через открывшийся люк из летательного аппарата вышел старец с длинной седой бородой.

Альсино с удивлением узнал в нем видного историка и одного из судей, вынесших ему приговор.

Более полувека назад Наза Вец был таким же могучим, как Альсино, подготовленным к проникновению в «недоразвитый» мир. И прожил там несколько лет в стране «строящегося коммунизма», изучая жизнь иного мира. Однако, как «подозрительный иностранец» попал в бараки за колючую проволоку и спасся, перейдя в другое измерение, принеся с собой бесценные наблюдения очевидца событий, возможно схожих с пережитыми когда-то неомиром.

С тех пор Наза Вец погрузнел, ссутулился и, опираясь на палку (след его пребывания в застенках), походил со своей бородой на отшельника из старых сказок.

Альсино пошел к нему навстречу, пытаясь завязать телепатическую связь, но старец не отзывался. И лишь подойдя ближе, после приветственного жеста, он обратился к Альсино на русском языке:

– Прости, что навязываю тебе непривычный нам способ общения. Беседа на древнем языке вызовет внутренний настрой и поможет нашей предстоящей работе.

Альсино удивился, но, прочтя мысли старца, понял его и ответил тоже на русском:

– Чем я помогу, мудрейший? Я лишен тобой доверия. Историческое исследование по плечу носителю мудрости прожитых лет.

– Ты позже меня был свидетелем истории другого мира в пору трагических там перемен. Я прошу тебя помочь мне в тяжелейшем труде, который я принял на себя, создавая полную историю нашего мира, притом только на основе документов, археологических находок, а также впечатлений тех, кто сам видел мир, сходный по развитию с нашим в далеком прошлом.

– Взгляд со стороны не всегда безупречен. И впечатления поверхностны. Слишком кратко было мое пребывание там.

– Мы сверим все с археологами и хранителями знаний, – настаивал старец. – Важно воссоздать в образах то, что похоже на наше минувшее, свидетелями чего были и ты, и я.

– Но с того времени у нас прошло столько тысяч лет!

– Тем ценнее будут для нашего труда выводы обо всем, что случилось там при тебе.

Альсино колебался. Ему хотелось отказаться, но уважение к виднейшему историку неомира, пусть и приговорившему его к лишению доверия, подсказывало иное.

Старец, видимо, проник в его мысли и добавил:

– Это мое обращение должно быть доказательством доверия к тебе, которого ты был лишен совсем по другому поводу.

Альсино молча повел старца в глубь сада.