Текст книги "Иномиры (сборник)"

Автор книги: Александр Казанцев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 34 страниц)

– Да, это так, – сокрушенно признался лорд Стенли. – Хотя наши международные организации стараются всеми мерами прекратить эти кровопролития.

– К сожалению, даже тот аппарат, на котором мы с помощью вашего посланца Альсино добрались до вас, был поврежден во время пролета над местом, где велись военные действия, – добавил Кочетков.

– Вы сами подтверждаете всю опасность вашего возвращения с обретенными здесь знаниями.

– Но, простите меня, мы вовсе не собираемся использовать их в таких целях, – запротестовал японец. – Кроме того, мы пока ничего, помимо устройства волновых станций и энерготрубы искусственного ветра, не знаем.

– Но вы ведь стремитесь познать наш мир, наш образ жизни, наши научные достижения. Допускаете ли вы, что это будет использовано во вред вашему человечеству?

– Вы считаете, что среди нас может найтись предатель? – возмутился дядя Джо, в котором сейчас трудно было узнать обычного шутника.

– Никто из нас не подумал этого, – возразил Первый Координатор. – Скажите, аппарат, который доставил вас сюда, вы строили только впятером?

– Нет, что вы, почтенный Координатор! – вмешался лорд Стенли. – Господь помог нам найти с помощью нашего Кочеткова такой завод, который предоставил для этой цели и технологическое оборудование, и своих рабочих, и инженеров.

– А этот завод строит какие-нибудь летательные аппараты?

– Этот завод изготовлял лучшие истребители в мире, – сказал Кочетков.

– Истребители? Что они истребляют?

– Конечно, противника… в воздухе, – смутился Кочетков.

– Вот видите. Сколько людей принимало участие в сооружении аппарата, во много раз превосходящего своей маневренностью эти «истребители». Вы уверены в своих пятерых друзьях, но можете ли вы ручаться за всех других, занимающихся на своем заводе созданием орудий смерти?

– Но им ничего не известно!

– Тот, кто изготавливал части вашего аппарата, может сделать их еще раз.

– Но этого не может быть! – воскликнул дядя Джо. – Хоть у нас и говорят: «Никогда не вредно сказать «почти».

– И это «почти» может послужить распространению опасных знаний в вашем неосторожном мире?

– Господь не допустит этого. Мы будем молиться, – уверил лорд.

– Хотите ли вы, чтобы опасность такого распространения тех знаний, которые вы обретете, углубившись в наш мир, еще более возросла?

– Конечно нет! – ответил за всех Кочетков.

– А разве в вашем, столь мирном и разумном мире есть еще что-то такое, что могло бы привести к трагическим последствиям у нас? – спросил японец.

– Вы могли бы узнать много очень опасного для вас, начиная с обнуления масс и кончая биороботами, которых легко превратить в послушных и бездумных солдат– убийц, или способ использования энергии пустоты, которая материальна, как и все сущее.

– Вы имеете в виду вакуум? – уточнил физик.

– Ваши теоретики должны знать, что энергия пустоты превосходит ядерную так же, как яркость солнца – самую тусклую звездочку.

– Так зачем же вам волновые станции или эта ветротруба? – удивился дядя Джо.

– Все процессы на Земле обязаны Солнцу. Всякое добавление к его энергии какой-либо другой, будь то атомная, термоядерная, вакуумная или полученная сотни миллионов лет назад первобытными лесами от Солнца, губительно. Оно приведет к перегреву планеты, таянию льдов, поднятию уровня океана, потопу и экологической катастрофе, которая скажется и на нашем мире. Нельзя нарушать установившийся баланс между получаемой энергией от Солнца и излучаемым планетой в космос теплом.

– Поняв это, мы и прибыли к вам, чтобы изучить безвредную энергетику и отказаться от сжигания ископаемого топлива, загрязняющего атмосферу и препятствующего излучению тепла с Земли, – сказал Кочетков.

– Наши попытки использовать солнечную энергию, которая испаряет воду с поверхности водоемов и проливает ее дождями, порождает реки, которые мы запруживаем для своих гидростанций, ничтожны по сравнению со всеми тепловыми установками, – добавил Иецуке.

– Нам, членам Высшего Координационного Совета, радостно, что вы понимаете наши доводы и согласитесь с тем, что вам полезнее всего покинуть наш мир и немедленно вернуться в свой.

– Как? Так сразу?! – воскликнул дядя Джо.

– К тому же и Альсино еще нет с нами, и девушки Оли. Мы не можем разлучиться с ними, – убеждал Кочетков.

– О них мы позаботимся. А вам предоставим вот этот аппарат. – И Первый Координатор указал на третью «летающую тарелку». – Вы будете доставлены в самое короткое время в ваш мир, где сможете использовать уже обретенные знания в отношении волновых станций и энергостанций искусственного ветра. И постарайтесь изменить свою вредную для всех параллельных миров энергетику.

– Но наша задача не ограничивалась только приобретением технических знаний, – вмешался сэр Чарльз. – Высокая нравственность вашего общества могла бы, по воле Господней, послужить образцом для всех наших народов.

– Но разве таким образцом переустройства вашего мира не могут служить представления об этом у ваших передовых людей, к которым мы с готовностью причисляем и вас?

– Прошу простить и поправить меня, если я ошибаюсь, но не кажется ли вам, – начал Иецуке, – что высылка нас силой не совместима с вашей высокой моралью?

– Была бы несовместимой, если бы вы сами не осознали целесообразность своего немедленного возвращения в родной мир.

– Один разорившийся джентльмен решил покончить с собой, но, узнав, сколько будут стоить его похороны, решил, что дешевле будет жить. Очевидно, нам нужно прийти к такому же выводу, – невесело пошутил дядя Джо.

– Мы рассчитывали, что в вашем мире нам помогут вернуться к себе, но не сразу же, – попробовал протестовать Кочетков.

Первый Координатор проницательно посмотрел на него.

– Мы ни в чем не убедили вас? – спросил он.

– Нет, почему же? С точки зрения логики вы безупречны.

– Не только я один. Я предупредил, что, владея вашим языком, выражу мнение всех членов Высшего Координационного Совета.

– Ваши мысли убедительны, и наше упорство было бы бессмысленным, – признался Кочетков. – Но разве Альсино и Оля не могут вернуться вместе с нами?

– Это невозможно, – решительно ответил Первый Координатор, видимо заранее поддержанный и остальными членами Координационного Совета.

– Должны ли мы подчиниться вашему решению, как внушенному Высшим Разумом Господним? – спросил сэр Чарльз.

– Исходящим от Высшего Разума безусловно, – заверил старец.

– Одного джентльмена спросили, готов ли он броситься под поезд. Он ответил, что готов, если поезд уже ушел.

– Считайте, что этот поезд уйдет вместе с вами, – улыбнулся старец.

– Таково решение Высшего Координационного Совета? – угрюмо спросил Кочетков и получил утвердительный ответ.

– Что делать! – воскликнул дядя Джо. – Правда, у меня были другие представления о правах человека, но, по крайней мере, я плотно поел, ибо кухня здесь превосходная.

– Права человека не могут быть противопоставлены правам человечества, которое не должно получать опасных знаний.

– Следовательно, нам ничего другого не остается, как признать, что мы уже получили все необходимые сведения, хотя никогда не вредно сказать «почти», – грустно заключил дядя Джо.

– Мы не опустимся до того, чтобы вынудить вас выслать нас.

– Господь указует нам путь, и прав наш командир, понимая, что вы добиваетесь от нас добровольного согласия, – отозвался лорд.

– Согласие всегда лучше вражды, – глубокомысленно заметил Иецуке.

Уныло шли четверо путешественников в сопровождении четырех седобородых старцев к предоставленной им «летающей тарелке», рядом с которой два услужливых робота-пилота уже установили лесенку.

– Любопытно, – поинтересовался дядя Джо, – их «летающая тарелка» отличается от нашей?

– Не стремитесь, Джо, обрести излишне опасные знания, – укорил его сэр Чарльз.

– Неужели здесь нельзя найти парикмахерскую? – вздохнул дядя Джо.

Члены Высшего Координационного Совета наблюдали, как вошли бородатые пришельцы в предоставленный им аппарат.

В глазах Первого Координатора стояла грусть.

– Надеюсь, – передал он своим собратьям, – эти самоотверженные люди поняли, что подчиняются не силе, а разуму.

Люк, после того как в него втянули лесенку, закрылся.

«Летающая тарелка» окуталась светлым ореолом и неслышно поднялась в воздух, растаяв в нем…

Послесловие ко второй части

Выход для человечества перед лицом грозящей ему экологической катастрофы только в изыскании нетрадиционных источников энергии.

Из выступления на международной конференции по «парниковому эффекту»

Прослушав заключительную часть рассказа Оли Грачевой, я выключил магнитофон и задумался. Задумался как инженер.

Едва ли человечество через несколько поколений сможет жить, как в былые времена, получая энергию благодаря сжиганию горючего, нанося вред природе и истощая богатства недр. Ведь в таком случае нашим праправнукам может остаться мир без каменного угля и нефти, сожженных предками. В результате развития современных химических производств будет поврежден озоновый слой атмосферы, отравлены водоемы. Всемирным потопом грозит «парниковый эффект» от сжигания горючего в мириадах двигателей на заводах и в бесчисленных котельных. Научные конференции рассматривают причины нарушения теплового баланса планеты, оценивают результаты изменения климата, таяния полярных льдов с поднятием уровня океанов. Под водой останутся развитые приморские страны. Начнется переселение народов, войны за обладание жизненным пространством, утратятся достижения цивилизации…

И я подумал, что не только в сказочно развитом параллельном мире, засылающем к нам свои «летающие тарелки», возможны волновые станции. Я представил себе, что на воздвигаемых на шельфах платформах для добычи нефти вместо бурового оборудования могли бы стоять агрегаты волновых станций, а использование разницы температур на поверхности земли и за облаками вполне реально даже при современном развитии техники.

Даровая энергия сама просится нам в руки. И вполне можно вообразить, что на наших дорогах и улицах будут мчаться не мириады автомашин, выбрасывающих в воздух продукты сгорания, а электромобили, уже существующие сейчас. Если мощные электросети будут получать электрический ток от волновых станций или установок искусственного ветра, то транспортные средства могут заряжаться энергией не на заправочных станциях, а у любого столба электропередачи, где есть розетка, куда можно включить штепсель. И не стоит пугаться километровой высоты воображаемых энерготруб, ибо технически это, как мне кажется, разрешимо уже сегодня. Словом, мы сами можем создать у себя «параллельный мир» с его удивительными достижениями. И преодолеть при этом придется не столько технические, сколько совсем иные трудности. Хотим мы этого или не хотим, но, видимо, придется отказываться от принципов сиюминутной выгоды и понять наконец, что недопустимо затоплять «рукотворными морями» жизненные пространства, кормившие наших дедов, чтобы торчали потом из загнивающей воды верхушки деревьев или колокольни разрушенных церквей. Лучше использовать оборудование гидроэнергетики на волновых станциях, хотя бы на побережьях, где они заменят нефтяные вышки, производя неисчислимо большое количество энергии, нежели отдает добытая и с «выгодой» проданная нефть. Солнечная энергия, источник всей жизни на земле, должна стать единственной жизненной силой для наших обездоленных потомков. Но хотелось бы дать им в руки технические решения, которые могут быть найдены уже сегодня. Ведь не можем же мы жить по принципу известного французского короля, провозглашавшего: «После нас хоть потоп!» Этого потопа люди не допустят. И уже переходят от мечтаний и гипотез к проектам, чтобы завтра осуществить их, изменив всю экономику человечества, предотвратив грозящие ему беды.

И мне показалось, что в увлекательном рассказе Оли о приключениях и переживаниях героев в иных мирах кроется нечто более существенное, над чем можно было бы задуматься всерьез.

Часть третья
ХУЖЕ СМЕРТИ

Кто возвратит мне счастья миг?

Увы, его мне не досталось!…

Весна Закатова

Глава 1
РОБИК

Мир станет общим. Каждый – побратим.

Мне ничего, а все, что есть, – другим

Сирано де Бержерак – Кампанелле

Пейзаж в этот ясный солнечный день был для Оли животворной праной, и девушка не шла, а танцевала, взлетая при каждом шаге, словно теряя массу.

Идя вдоль ручья, она восторженно смотрела по сторонам и на Альсино. Они живы, они вместе! И в этом счастье! И все так чудесно вокруг!

Лес или парк приблизился к ручью, и меж деревьев появился очаровательный маленький дворец с изящными колоннами на фасаде.

«Как старинная помещичья усадьба! И тенистая аллея спускается к пруду с настоящими кувшинками. А ручей в него и впадает, и вытекает. Какие чудесные арочные мостики переброшены через него!»

Совсем неожиданным прозвучало объяснение Альсино: это и есть цех завода, выпустившего очередную партию встреченных ими роботов.

Один из этих человекоподобных биороботов и направлялся к ним сейчас, обеспокоив Олю своим сходством с тупыми стражами энергостанции.

Альсино угадал ее мысли:

– Это совершенно безопасные нейронные биомашины. Они сошли с конвейера и направлены для воспитания и окончательного программирования в одну из наших семей.

Робот шел вдоль ручья, не решаясь перейти его вброд, делая знаки рукой, чтобы его подождали. Поэтому Альсино предложил Оле присесть.

Они опустились на траву около пруда, и Оля выжидательно посмотрела на Альсино.

– Семья – основа нашего общества.

– А детей воспитывают родители? И они умеют это делать?

– Ничто не заменит их любви, но кто сравнится с нейроведами, которые в своем искусстве не уступают нейрохирургам, делающим операции на мозге?

– Эти нейроведы оперируют детский мозг?

– Они формируют его с помощью арсенала средств, начиная с обучения и кончая внушением. И человек, наряду с основами морали, обретает способность телепатического общения, чтения мыслей собеседника.

– Немножко даже страшно. У вас как бы двери и окна настежь, все открыты друг другу. Значит, даже и задуматься ни о чем своем нельзя?

– Нет, почему же? Мысли открываются лишь при взаимном общении. По желанию. Но переданная собеседнику мысль не отличается от глубинной. Словом, невозможна ложь, лежавшая в основе многих былых пороков.

– В нашем мире так много построено на лжи! Я ее ненавижу! Но вот как с «ложью во спасение», когда она служит добру?

– Не может ложь служить добру. Это самообман, который непременно скажется со временем.

– В школах учителя с учениками тоже обмениваются мыслями?

– В Школе Познания педагоги внушают ребенку основы знания, а учимся мы всю жизнь. Лучшие умы общаются с нами через окна видеосвязи. Но главное, что прививается детям родителями и школой с самого раннего возраста, – это любовь к труду. Он становится необходимым, как дыхание.

– И все у вас такие умные?

– Дело в том, что мы стремимся постигать не только науку и технику, но и сущность человека с его глубинным миром неограниченных возможностей. Ведь у вас редко у кого задействовано более четырех процентов нейронов мозга. У нас удается пробудить к деятельности более девяноста.

– До чего же у вас все правильно и удивительно! Мне уже хочется, чтобы ты воспитал и меня. А я потом тоже буду воспитывать, но без скальпеля и излучения. Правда– правда! И, может быть, даже скоро, – сказала Оля, глядя на приближающегося робота. – Может быть, он хочет, чтобы мы взяли его на воспитание? – засмеялась она, видя, как тот, найдя мостик, подходит к ним.

– Кажется, ты угадала или приобрела способность читать машинные мысли, – улыбнулся Альсино, обменявшись с биороботом несколькими словами на языке, принятом для общения с биомашинами. – Представь себе, именно этого он и просит у нас. У него нет определенного адреса, и его первая задача – найти семью, где его возьмут на воспитание.

Оля рассмеялась.

Робот насторожился, не понимая этих странных звуков.

– Скажи ему, что у нас пока нет семьи, но скоро будет, и мы улетим в другой мир, где он найдет мало хороших примеров для заимствования.

– Он понял. Но, узнав от меня, что мы идем к моей матери, просит разрешить сопровождать нас.

– Какой смешной! И похож на мальчишку. Правда-правда! Я назову его Робиком. Хорошо? Но как мы будем с ним разговаривать?

– Я введу в его программу словарь русского языка и законы построения речи. Его не надо будет учить годами. Введенный блок позволит ему сразу в полной мере выполнять новую программу. И ты получишь, кроме меня, еще одного собеседника.

– Надеюсь, ты не станешь ревновать? – лукаво спросила Оля.

У нее было так хорошо на душе, что хотелось озорничать, шутить, смеяться безо всякой на то причины.

Альсино достал мнемонический кристалл, которым он по мере надобности пользовался в Олином мире, удивляя всех богатством своей русской речи.

Скоро Оля убедилась, на какие чудеса была способна эта повстречавшаяся им на пути биомашина. Биоробот сразу заговорил с нею на ее родном языке, правда, поначалу смешно произнося слова и забавно строя фразы.

Он стал для нее настоящим мальчишкой Робиком.

Первым делом он сказал:

– Как хорошо натыкаться на одну девочку и одного мужчину.

– Будешь звать меня Оля. Понял?

– Понял. Оля. Ой-ля-ля.

– Как ты догадался? Меня так звали в школе. Я тебе об этом не говорила.

– Это обычное для роботов трансформирование употребляемых ими слов.

– А что такое мама, куда мы теперь вместе гуляем? – спросил Робик.

– Мама – это такая прекрасная женщина, которая дала жизнь Альсино, вот ему. Понял?

– Понял. Это такой прекрасный цех с конвейером. Правда-правда.

Оля рассмеялась:

– Не цех, глупышка, а человек. Такой же, как я. У меня тоже будут маленькие Альсинчики.

– Понял. Конвейер, выпускающий Альсинчиков, будет прекрасным.

– Ну вот! – со смехом обратилась Оля к Альсино. – Теперь у тебя будут два несмышленыша, воспринимающие твой мир.

– Не совсем одинаково, – заметил Альсино. – Ты будешь сравнивать его со своим. Робик примет все, словно чистая бумага, где пока записаны лишь стремление к добру и невозможность делать что-либо во вред людям.

– А тупые роботы энергостанции?

– Они не признали во мне Человека.

– Однако Робик признал и меня, и тебя.

– Он не запрограммирован на охрану, и в него заложены иные признаки опознания Человека. Что касается остального, его надо воспитывать.

– Хорошо. Я берусь за это интересное дело. Ну, Робик, что бы ты хотел узнать?

– Как живут люди, которые создали нас, биороботов?

– Люди живут в маленьких домиках, рассеянных по живописным уголкам природы.

– А почему?

– Чтобы избежать тесноты. А цеха заводов, где люди работают, приблизили к месту их жительства, чтобы летать на работу было близко. Понял?

– А составные части изготовляемых машин тоже летают между цехами?

– Ишь ты, какой въедливый! Они доставляются по трубам электромагнитной связи.

– Ты можешь стать не только воспитательницей, но и экскурсоводом по нашему миру, – улыбнулся Альсино.

– У них тут все перемещается в трубах, как в сосудах живого организма, в трубах больших и маленьких. В одних перебрасываются детали и материалы, в других мчатся электромагнитные вагоны с пассажирами. В одном из них мы сейчас и совершим путешествие в безвоздушном пространстве.

– Почему без воздуха? – поинтересовался Робик. – Он нужен для биопроцессов и у людей, и у машин.

– Ах ты мой «Почемучка»! Его просто нет в трубе, чтобы не мешал движению вагонов.

– Почему не мешал? – приставал Робик.

Ответил Альсино:

– Чтобы не тратить зря энергию.

– Почему? Нас, роботов, заряжали энергией на конвейере. И я полон сил, готов действовать. Правда-правда.

Оля удовлетворенно улыбнулась. Робик неожиданно попросил:

– Можно еще раз смеяться?

Оля не столько выполнила странную просьбу машины, сколько, услышав ее, непроизвольно тут же расхохоталась.

Робик был доволен, если это можно сказать о машине.

Альсино с радостным чувством смотрел на свою Олю, получившую забавную игрушку, с которой можно поболтать.

– А на каком конвейере предусмотрена ваша зарядка энергией? – поинтересовался любопытный биоробот.

– Ах, Робик, Робик! – ответила Оля. – Видишь на небе огненный шар? Это Солнце, оно светит и греет. Альсино умеет получать энергию прямо от него. А вот мне приходится утолять голод пищей, содержащей энергию, тоже полученную от Солнца.

– Без проводов? – уточнил Робик.

– Ну, не такие провода, какими подключают тебя к электросети. Организм людей так устроен, что может получать энергию от поглощенной пищи. Понял?

Оля входила в роль «мамы» из недавних детских игр. Новая кукла превосходила всякое воображение! Могла говорить и даже понимать. И потому сразу стала любимой…

Вскоре Оля заметила в глубине парка изящную беседку, по направлению к которой шли вереницы людей, некоторые в сопровождении маленьких роботов, похожих на Робика.

– Ну вот и наше «метро», как называется у вас подземка, – сказал Альсино. – Ты не устала, Оленька, от ходьбы и воспитательской деятельности?

– Ну что ты! Мне так интересно! И я еще никого в жизни не воспитывала. Вот была бы мной довольна бабушка, что я становлюсь на нее похожей. Она всех воспитывает. А Робик очень смышленый. Хорошо бы его оставить с нами! И взять с собой, когда будем возвращаться!…

– Я не убежден в этом. Лучше, если Робик просто проводит нас. Потом найдет себе пристанище в какой-нибудь местной семье. Я думаю, мама сможет помочь ему, как Координатор Округа.

– Ты говорил, что она – Верховный Судья, и я ее чуть-чуть даже побаиваюсь.

– Она и то и другое, и еще Человек с самой большой буквы, как у вас говорят.

– Робик, тебе не скучно слушать нас? – спросила Оля.

– Что такое скучно? Не имею такой информации.

– Это тягостное и унылое чувство бездействия.

– Следовательно, машине всегда скучно. Я готов делать все, что не во вред людям, но не имею заданий.

– Ах, Робик, это совсем другое! Ты вовсе не скучный, с тобой даже весело. Скучно, когда не только не знаешь, чем заняться, но и не хочешь этого. Словом, сам не знаешь, чего хочешь.

– А что значит «хочешь»?

– Ощущать, что это тебе необходимо.

– Почему мне, а не другим?

– Вот это, Робик, верно! Прежде всего, другим. Это главная необходимость.

– Необходимость всегда быть готовым к принятию сигнала, – сделал глубокомысленный вывод робот.

– Как ты здорово начал говорить по-русски, словно годы учился. Спасибо тебе за это.

– Что значит «спасибо»?

– Это слово сложилось из двух слов: «спаси», «Бог». В знак благодарности, чтобы Бог тебя спас.

– Почему спас? И что такое «Бог»?

– Спасать потому, что люди у нас делали порой не так, как надо, боялись наказания и хотели бы спастись. А «Бог» – это, Робик, не для машин. Это вечное, мудрое, доброе и гневное Существо. Он создал все, что есть на свете, и распоряжается всем этим сущим. И мог бы спасти.

– Изготовитель или Координатор? – уточнял дотошный Робик. – Программист?

– Координатор – это не тот, кто повелевает или задает программу действий. Он только согласует действия других, от которых сам не отличается.

– Координатор не машина?

– Совсем нет. Вот мы с тобой скоро увидим такого Координатора, когда доберемся до домика матери Альсино Моэлы.

Из павильона станции вниз спускались не по привычному для Оли эскалатору, а встали на самоходную ленту, которая понесла их по наклонному, полого спускающемуся тоннелю, доставив на просторную платформу, по которой пролегали две огромных трубы, уходящие сквозь стены. За этими трубами виднелись по обе стороны две более узких платформы. Люди садились в поезд любого направления с центральной платформы, а с крайних наклонные тоннели с самоходными лентами выносили прибывших пассажиров наверх.

Послышался гул подошедшего в трубе поезда. Дверцы его вагонов пришлись как раз против дверей лежащей на платформе трубы. Они открывались одновременно с обеих сторон вагона. С одной стороны люди потоком входили в вагон, а в другую выходили. Ни на платформе, ни в поезде не было никакой толкотни.

Все было плотно подогнано, и воздух с платформ не проникал в трубы, по которым двигались поезда. Там постоянно поддерживалось разряжение.

Альсино с Олей и Робиком вошли в вагон цилиндрической формы и сели в кресла, заботливо принявшие их в свои мягкие объятия.

– Это чтобы мы не взлетели при обнулении масс, – пояснил Альсино.

Робик тотчас попросил разъяснить это понятие, с поразительной быстротой усвоив его смысл.

– Вагон электромагнитными силами разгоняется до огромной скорости, – пояснил Альсино, – и, утратив тяжесть при обнулении масс, не испытывает трения о стенки тоннеля.

– Как далеко мы едем? – спросила Оля.

– В родную мне горную страну, где живут люди, похожие на нас с археологом, безбородые. Расстояние здесь не играет почти никакой роли.

– При слове «почти» не могу не вспомнить о дяде Джо. Как-то они там?

– Уверен, что археолог принял все меры, вызвал помощь, и они наслаждаются сейчас беседой с мудрейшими людьми нашего мира, с которыми мне еще предстоит встретиться для отчета о своей Миссии в вашем мире.

– Я думаю, они легко поймут и одобрят тебя.

– Мне хочется в это верить. Телепатически связаться ни с кем из них никак не могу. И стыжусь своей неполноценности.

– Ну что ты, милый! – утешала его Оля. – Мне ты делаешься еще дороже, став не сверхчеловеком, каким был у нас, а таким же, как и все, оставшиеся в нашем мире.

Робик не слишком понимал, о чем идет речь, но не досаждал вопросами своим «воспитателям», расшифровав слово «почемучка» как несмышленыш, досаждающий любопытством.

Альсино горько улыбнулся:

– Пожалуй, сейчас я нечто среднее между Робиком и остальными пассажирами этого вагона, которые, выйдя отсюда, поднимутся в воздух, как я бывало. – И он вздохнул.

– Ну, не надо! – нежно сказала Оля. – Мы будем с тобой летать… на крыльях счастья. Правда-правда! – И робко улыбнулась своей несколько вычурной, но искренней фразе.

Альсино остался печальным:

– Я не только о своих потерянных возможностях вздыхаю. Мы войдем сейчас в долину, где все напоминает мне о куда более значимой потере.

– Вот как! – сказала Оля и замолчала, поняв, что затронула что-то очень болезненное для Альсино.

– Отец завершал строительство этого наклонного тоннеля, который приведет нас к цели, – сказал Альсино, когда они поднимались на самоходной ленте наверх.

Легкий ажурный павильон, вероятно, был построен в стиле странной местной архитектуры.

– Воздух! Какой воздух! – воскликнула Оля. – Не надышишься!

Оля любовалась открывшимся перед ними пейзажем. На, казалось бы, затвердевшей синеве неба четко вырисовывался островерхий пик, как бы шатром венчающий исполинский храм великанов с бастионами крутых горных склонов.

Издали можно было рассмотреть причудливо вьющуюся извилистую дорожку, то исчезающую, то появляющуюся среди зелени леса.

– Это очень старинная дорога. Ею пользовались люди, когда еще не умели летать. И она покрылась во многих местах трещинами. Нам придется преодолевать их.

– Но это же красиво! Так красиво! Правда-правда! Робик, Робик! Ты понимаешь это слово – красиво?

– Красиво – это гармонично, целесообразно, – невозмутимо ответил биоробот.

– И ты больше ничего не чувствуешь? Меня даже в дрожь бросает. А у тебя все как обычно? Ты не воспринимаешь прекрасное?

– Я не знаю, что воспринимаю. Но ощущаю повышенное напряжение нейронной структуры.

– Вот видишь, Альсино! Даже робота проняло! Он уже способен чувствовать то, что так восхищает меня!

– Он не способен на это.

– Но он говорит о каком-то своем перенапряжении.

– Я не достаточно знаком с устройством роботов.

– Мы пойдем здесь?

– Да. Прямо к домику моей матери Моэлы.

– Как жаль, что ты не можешь предупредить ее, что мы идем к ней.

– Может быть, мы встретим ее. Мама сразу догадается, что ты голодна. Она часто выходит к памятнику, стоящему у дорожки.

– Памятнику? Кому?

– Моему отцу.

– Ты никогда не рассказывал о нем. Когда вы потеряли его? Почему памятник ему стоит здесь?

Втроем они не спеша поднимались в гору по былой тропинке, теперь заросшей мягкой травой с мелькающими в ней маленькими цветочками, которые Оля, нагибаясь, срывала, собирая букетик.

Робот стал повторять ее движения и тоже делал букет.

– Я никогда не видел отца, – печально сказал Альсино. – Он погиб незадолго до моего рождения.

– Как это произошло? Отчего?

– Здесь часто случаются землетрясения. Когда мама уже ждала ребенка, ей было трудно летать, и они с отцом поднимались пешком вот по этой самой дорожке.

– Здесь часты землетрясения? Почему же вы строите здесь дома?

– Современные дома устойчивы при любых колебаниях почвы, покоясь на подвижных опорах. Отец с матерью шли этим самым путем. Раздался подземный гул, земля зарычала. Это был, наверное, ужас! Скалы катились по склону, увлекая за собой каменные потоки. Внезапно на дорожке разверзлась земля. Мама вместе со мной, еще не родившимся, неминуемо должна была упасть в эту трещину. Но отец успел спасти свою жену. А сам… Трещина поглотила его. Он не успел вызвать в себе обнуление масс и взлететь. Мама до сих пор содрогается, рассказывая об этом.

Биоробот внимательно прислушивался к словам Альсино, словно впитывал их.

– Вот она, старинная трещина, – показал Альсино. Дорогу починили, а по обе стороны ее былая пропасть

превратилась в глубокий овраг, заросший травой и кустарником.

Под высоким деревом, похожим на кипарис, стоял скромный гранитный памятник.

Оля положила к его подножию собранный в пути букетик нежных цветов.

– Они как незабудки! Правда-правда. И они будут всегда говорить: «Не забудьте, не забудьте!»

Робик повторил действия Оли и тоже положил свой букетик к подножию придорожного памятника. Оля с удивлением посмотрела на него.

– И ты всегда будешь повторять мои действия?

– В моей программе заложено делать так.

– Ты замечал, что я делала?

– Я так воспринял.

– Ты – чудо, Робик! Я уже привязалась к тебе. Когда мы встретимся с Моэлой, я попрошу оставить тебя с нами.

– Моя программа весьма обогатилась от общения с вашей семьей, – рассудительно заключил биоробот.

– Глупый, у нас еще нет семьи, но ребенка на воспитание мы уже взяли. Не так ли, Альсино?

– Мой долг вернуться в ваш мир и продолжить выполнение возложенной на меня миссии.

– Я буду помогать тебе. Правда-правда!

– А Робик? В вашем мире он может вызвать повышенный интерес. Кое-кому покажется заманчиво иметь вот такую армию, состоящих из таких вот не рассуждающих и покорных исполнителей. О них мечтал небезызвестный тебе профессор Сафронов.

– Смотри, как огорчается Робик. Кто это решил, что биороботы не могут чувствовать?…

– Я ощущаю перенапряжение электронных структур, – признался Робик.

Некоторое время шли по дорожке молча. Оля прислушалась к чему-то и вполголоса произнесла:

– Мне уже чудится после твоего рассказа подземный гул…