Текст книги "Иномиры (сборник)"

Автор книги: Александр Казанцев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 34 страниц)

– Ну да! Помните норвежского путешественника и ученого Тура Хейердала, который на плоту «Кон-Тики» пересек Тихий океан? Он доказал, что таким путем в далекой древности обитатели Южной Америки могли перебраться на Полинезийские острова.

– Полинезийские острова? – переспросил стоявший рядом Иецуке. – Некоторые ученые полагают, что японцы заселили наши острова, приплыв из Полинезии, но, надо думать, не на плотах.

– А мы сможем на таком же плоту, как «Кон-Тики».

– Сэр Чарльз не напрасно называет тебя неистощимой выдумщицей, – улыбнулся Кочетков.

– Нет! Правда-правда! Я совсем не шучу.

Подошли неразлучные англичанин и американец, наблюдая за уже скрывающейся вдали фигуркой парламентария иного мира.

– Интересно, как понравятся первым «гомо сапиенсам» Олин свисток и консервные банки? – спросил дядя Джо.

– Оля считает, что не он несет свисток и банки, а плот несет его.

– Какой плот? – удивился дядя Джо.

– На котором мы могли бы переправиться с платформы волновой станции на сушу.

– Вы шутите? Откуда там возьмется плот?

– Мы сделаем его здесь. Разборным. Вы ведь сумеете его спроектировать, дядя Джо?

– И вы хотите, барышня, вместо того чтобы по моему совету пресекать энерголуч, самим пересечь океан на плоту? – спросил Иецуке.

– Вот именно!

– Одну леди спросили, что она считает пределом забывчивости? Она ответила: «Не взять с собой зонтик перед дождем». Она ошибалась. Оказывается, можно забыть, что в море шторм и по выбору волновой станции самый сильный. А я, несмотря на толщину, не умею плавать.

– Как англичанин, я должен был бы напомнить вам всем, сколько судов было разбито штормовыми волнами и пошло ко дну.

– Позвольте, – возразил теперь японец, беря реванш за недавнее поражение. – Но корабли имеют плавучесть из-за вытесненной их корпусом воды. Плот плавуч сам по себе. Кроме того, мы могли бы привязать себя к мачте.

– Правильно! – подхватила Оля. – К мачте! Мы воспользуемся попутным ветром. И никакая волна не утопит наш плот, если его сделать из «гигантских былинок». А как – это уж вы придумаете.

– Мне кажется целесообразным на сей счет посоветоваться с Альсино, – заметил лорд.

– А мне хотелось бы напомнить еще раз об одном известном изречении из Корана, – хитро улыбнулся дядя Джо. – По поводу женских советов.

– Лучше из Библии, – посоветовал лорд Стенли. – Построил же Ной свой ковчег.

– Так то ж корабль! И немалого водоизмещения.

– Видимо, тихоокеанские плоты будущих полинезийцев, отправлявшихся из Южной Америки, были построены раньше, – предположил японец.

– Это единственный шанс, нанося возможный ущерб только себе, добраться до суши неомира. Увидеть там мать Альсино и других людей мира Мудрости! Правда– правда!

– Прошу простить меня, это весьма прекрасно для мечты, – сказал Иецуке. – Но сколько времени вы смогли бы прожить без питьевой воды?

– Ах, Иецуке, я понимаю вас. Но вспомните о замечательном французе, установившем несколько мировых рекордов пребывания в открытом океане в одиночку, на утлой лодочке. Этот отважный человек хотел вселить мужество в тех несчастных, которые окажутся после кораблекрушения в открытом море безо всего. И он доказал, что выжить можно. Прочитав о нем, я решила стать географом! Он показал, как обходиться в океане без пресной воды, обходясь морской.

– Ну, извините, – вмешался дядя Джо. – Без виски или содовой я бы обошелся и, как видите, обхожусь, но без пресной воды… Я же высохну, стану походить на моего друга Чарли!

– Вы можете, как и тот француз, обсасывать пойманных им живых рыб. Оказывается, у них под чешуей – очищенная пресная вода.

– Мне кажется, что даже я, никогда не страдавший, как и подобает представителю морской нации, морской болезнью, при таком способе утоления жажды перегибался бы за борт… – сказал сэр Чарльз.

– У меня иное предложение, – вмешался Кочетков. – «Гигантские былинки», из которых мы собираемся строить плот, – полые трубки. Их можно использовать вместо бочек для питьевой воды, захватив ее отсюда из Олиного ручейка.

– Из Мохнаткиного ручья. Правда-правда! – поправила Оля.

Глава 3
ПЛОТ В СТЕПИ

Травы, как море, колышатся,

Парус как будто вдали…

Весна Закатова

Голубоватый простор раскинулся насколько хватало глаз и к горизонту становился синим, как небо над ним. Он жил и дышал размеренно, величественно.

Волны, редкие, огромные, словно бегущие пологие холмы, морской мертвой зыбью катились вдаль.

Ветер дул Оле в спину, толкая ее к этому удивительному океану, и ей хотелось плыть по нему, пахучему от дурманящего запаха бесчисленных цветов, вроде родных, но непомерно больших незабудок.

Дядя Джо, стоявший рядом, произнес:

– Не знаю, что сказал бы мой джентльмен, глядя на эту степь…

– А вот моя поэтесса, – отозвалась Оля, – сказала так:

Травы, как море, колышатся,

Парус как будто вдали…

Голос в их шорохе слышится,

Парус найти тот велит…

Дядя Джо прекрасно понимал русский язык и всегда чувствовал поэзию. Однако при этом оставался самим собой.

– Найти? Искать? – переспросил он и сам себя прервал: – Один джентльмен занимался музыкой, писал «Севильского цирюльника».

– Россини, – подсказала Оля.

– Да, да, кажется, он. Говорят, походил на меня в том, что любил сочинять, лежа в кровати. И однажды уронил на нее листок партитуры. Ему было лень вставать, искать его, и он стал сочинять потерянную арию Тореадора заново… Так и вам, мисс Оля, нет нужды искать парус в этой иномирной степи. Мы сами его водрузим вот на этом плоту. Смотрите! Предусмотрена мачта. Вы сошьете полотнище, скажем, из ненужных в плавании пледов, и мы поднимем его на мачту. И стихи ваши станут достоверными! – Он развернул рулон бумаги.

Оля засмеялась:

– Вы закончили чертеж?

– Это самый дорогой чертеж из всех, какие приходилось создавать за всю мою инженерную жизнь.

– Почему?

– Я чуть не остался из-за него без лучшего друга.

– Сэра Чарльза?

– Ну конечно, без моего Чарли! Слава Богу, его удалось уломать. Мы чуть с ним насмерть не поссорились. А один джентльмен говорил, что лучше потерять миллион долларов, чем друга. Но он не знал Чарли, не то увеличил бы сумму во много раз.

Оля улыбнулась.

Она знала о конфликте между друзьями по поводу того, каким должен быть плот, где его собирать и как на него всем перебраться.

Лорд Стенли, гордящийся предками, знаменитыми мореходами (дядя Джо добавлял «и пиратами»), считал, что плот надо делать таким, чтобы в сложенном виде он помещался в «Альсине», а когда она затонет в океане неомира, вытолкнуть плот в свернутом виде через люк и дать ему всплыть. Самим же в аквалангах отправиться следом и уже на поверхности моря развернуть плот, водрузить мачту, натянуть парус, и, не страшась штормов, не тратя времени на посещение волновой станции, плыть на непотопляемом плоту к берегу.

Дядя Джо страшно возмущался. И не только тем, что его друг забыл, что он, «несмотря на свою толщину», не умел плавать, но и тем, что, торопясь за помощью, оставит в стороне волновую станцию, хотя именно ради того, чтобы познакомиться с новой для их мира энергетикой, они отправились в параллельный мир.

Японец готов был поддержать англичанина; Кочетков считал, что ученые сами найдут общий язык. Оля просто пасовала, а Альсино был в таком тяжелом состоянии, что его не рисковали беспокоить.

Решение было найдено, когда Оля напомнила о необходимости запастись питьевой водой на время плавания в океане. Дядя Джо сразу увидел преимущество древовидных травинок. Их стебли, полые внутри, были естественными трубками. Если наполнить их водой, они станут подобием «бочек», способных плавать в море, и плот потянет их за собой.

Японский физик внес решающее дополнение:

– Зачем излишние детали? Как известно, пресная вода легче соленой, и уж если иметь такие «бочки» с питьевым запасом, то лучше просто плыть на них.

Так «бочки» с пресной водой из балласта превратились в несущую основу плота. Решено было собирать его на платформе волновой станции из коротеньких деталей, наполненных водой, длинные же стебли, из которых, по предложению лорда Стенли, собирались делать плот, были бы слишком громоздкими, их не доставить на платформу через шлюзы и трубчатую опору, к тому же, наполненные водой, они слишком тяжелы, и сэр Чарльз первый отказался от собственного плана.

Ливень, потушив степной огонь, как бы провел границу между пожарищем и густыми зарослями трав как раз по «Альсине». Поэтому идти далеко на заготовки не пришлось. Мужчины углубились в заросли, сваливая высокие стебли и превращая их в нужные по длине части будущего плота. Оля без устали курсировала между «лесозаготовками» и своим ручейком с канистрой в руках, наполняя приготовленные «бочки», и напевала: «По улице мостовой шла девица за водой».

Кочетков, трудясь вместе со всеми, не снимал с шеи ремня автомата на случай нападения дикарей.

Чтобы упростить сооружение плота на платформе, решено было предварительно собрать его здесь, на просеке, потом разобрать для доставки в неомир на платформу волновой станции через подводный понтон и трубчатую опору.

– Как и подобает утопающим, поплывем на соломинках, – бодро заключил дядя Джо.

Конечно, Оля уже придумала плоту имя – «Кон-Тики», в память о плавании Тура Хейердала и легендарном древнем инке.

Альсино не выходил, поскольку сломал себе ногу. Если Оля была при нем заботливой сиделкой, то врачом вызвался быть Иецуке.

Ему самому привелось как-то сломать ногу при лыжном спуске, когда он проходил стажировку после окончания Токийского университета в Международном институте физических исследований в Дубне. Ему не стали накладывать гипс, а самолетом отправили в Курган, к «курганскому волшебнику», удивительному хирургу профессору Гаврииле Абрамовичу Илизарову. Его методы поражали в ту пору мир. Вместо лубков или гипса, он ставил изобретенный им простейший аппарат, состоявший из двух колец и соединительных винтов. Кольца закреплялись в костях по обе стороны перелома. Устройство было настолько прочным, что позволяло пациенту, как того требовал Илизаров, на второй же день подниматься с постели и ходить, как будто перелома и не произошло. И кости срастались со сказочной быстротой. Спутник знаменитого Тура Хейердала, тоже повредивший себе ногу при лыжном спуске, доставленный к Илизарову из Италии, покидая его клинику, назвал профессора «волшебником».

Аппарата Илизарова на «летающей тарелке», конечно, не было, но японец хорошо запомнил его конструкцию и взялся своими руками сделать точно такой же из подручного материала. Он проработал без сна целые сутки. Потом Иецуке превратился в хирурга. Сам он никогда операций прежде не делал, но не раз с присущей ему любознательностью присутствовал в операционной Илизарова и теперь взялся просверлить кости на сломанной ноге Альсино и поставить свое самодельное устройство вместо лубков – их мастерила Оля. Но из соревнования «целителей» победителем все же вышел японец: Альсино начал передвигаться и на время забыл, что у него сломана нога. Друзья восхищались способностями своего японского друга. Однако Альсино не тревожили и просили его не злоупотреблять исцелением.

Он знал о замысле своих спутников и одобрял его:

– Во мне крепнет уверенность, что я не зря отправлялся со своей Миссией в ваш иномир. Есть у вас люди, способные мыслить и смотреть вперед.

– Может быть, я ошибаюсь, – сказал лорд Стенли, – но мне кажется, люди должны понять, что предупреждения ваши внушены Небесами.

– Людьми движет только выгода. И надо доказать им, что они получат ее, тогда только они станут нашими союзниками, – заверил дядя Джо. – Один джентльмен… – продолжил он без передышки, но тут же запнулся и неожиданно закончил: – Непременно бы согласился с вами, уверяю вас!

Оля сшивала из пледов, которыми укрывались ее сотоварищи, парус.

Сборка плота в степи подходила к концу. Оставалось поставить мачту и поднять парус. И он поднялся. Выше древовидных трав. На вершину мачты Оля водрузила такой же огромный цветок, из которого сделала когда-то себе шляпку, потерянную при похищении Мохна-тиком.

Может быть, кто-нибудь из его собратьев увидит из чащи эту шляпку?

– Гип-гип-ура! – первым крикнул дядя Джо, когда парус взвился прямоугольным крылом.

– Ура! Ура! – подхватили и остальные спутники.

Но не только «лунные люди» нарушили степную тишину. Громкие воинственные крики, словно эхо, отозвались в густых зарослях.

Кочетков вскинул автомат.

Из чащи выбежала толпа черноволосых дикарей с размалеванными оранжевой краской темными телами.

С дикими воплями неслись они через вырубленную строителями плота просеку на, казалось бы, неминуемые жертвы.

Но нападавших встретил град пуль, и они все до одного полегли на землю, сраженные пулями Кочеткова.

– Что это? Они черноволосые! – крикнула Оля. – «Лунники» не напали бы на нас!

– Не ведают, что творят, – ответил сэр Чарли.

– Хорошо, что мы послушали Юру и не сняли бронежилеты, – признался дядя Джо.

– Но стрел почему-то они не пускали, – заметил японец.

– Всем отступить в «Альсину»! – скомандовал Кочетков. – Я останусь снаружи, в охране.

В люке показался Альсино. Он встал со своего ложа, несмотря на заботу, проявляемую о нем.

– Альсино! Альсино! Как Лунник мог предать нас? – обратилась к нему Оля.

– Но его не видно среди нападавших, клянусь бизнесом.

– Это представляется мне странным, – заметил лорд. – Ведь светловолосые бородачи, по словам Лунника, покорили черноволосых.

– Потому на нас, «лунных людей», и выпустили черноволосых, – объяснил дядя Джо. – Не знакома ли вам такая тактика?…

В чаще снова почувствовалось какое-то движение. Оттуда выбежала стройная женщина и бесстрашно стала обходить павших.

Узнав одного из них, она с громким рыданием бросилась на недвижное тело, прикрыв его волной рассыпавшихся смоляных волос.

– Горюют здесь, как везде и всюду в мире, – глубокомысленно заметил дядя Джо.

– В мирах, – поправил его Иецуке.

– Надо ее как-то утешить, – с сочувствием произнесла Оля. – Альсино, ведь вы можете…

– В этом нет нужды, – строго остановил ее Кочетков. – Прошу – пусть никто пока не выходит из люка. Понаблюдаем, что будет дальше.

– При виде человеческого страдания я не могу не вспомнить о Слове Божьем. Я не ошибусь, если сейчас обращусь с ним к несчастным, – заявил сэр Чарльз, на минуту скрываясь в глубине «Альсины».

Он появился снова с крестом и молитвенником в руках. Словно забыв о просьбе Кочеткова, он спустился из люка на землю и направился к рыдающей женщине.

– Чарли! Чарли! – испуганно кричал дядя Джо. – Они убьют вас. Ведь они же в засаде, скрытые в чаще! Вы выбрали самый неудачный способ покинуть своего друга, и мне это очень жаль!

– Он в бронежилете, – коротко бросил Кочетков…

В полной тишине, прерываемой всхлипыванием горюющей женщины, проповедник приближался к поверженным дикарям.

Лорд Стенли обратил к ним слова молитвенника, который он начал читать вслух на ходу.

Едва ли подобное могло дойти до сознания неандертальцев.

Дошло другое.

Едва приблизилась высокая, худая фигура англичанина к рыдающей над трупом женщине, как бездыханное тело проявило признаки жизни, зашевелилось, приподнялось на локте и встретилось глазами с «лунным человеком».

Не обращая внимания на ошеломленную подругу, «мертвец» вскочил на ноги и бросился в чащобу древовидных трав.

А женщина пала ниц и, касаясь лбом земли, стала что-то выкрикивать.

– О чем она? – спросил дядя Джо Альсино. – Вы, вероятно, улавливаете ее мысли?

– О, да! – отозвался Альсино. – Она возглашает хвалу Великому шаману, Живому Божеству, которое услышало ее мольбы и вернуло из небытия любимого.

Но не только ее возлюбленный «воскрес». Зашевелились и остальные поверженные.

– Кончилось действие парализующих средств, – спокойно заметил Кочетков.

– Теперь уже они все кричат о Великом Шамане и Живом Божестве, – сказал Альсино.

Сэр Чарльз нагнулся и коснулся плеча коленопреклоненной женщины. Она тотчас встала, посмотрела ему в лицо и, приняв, очевидно, какое-то решение, повернулась и направилась к чаще.

Она была прекрасна, эта черноволосая дикарка, похожая на ожившее изваяние, – строго очерченная спина, две пленительные ямочки чуть ниже пояса.

– Это же Ева! Моя здешняя Ева! – не удержалась от восторженного крика Оля, готовая побежать следом за своей знакомой из приморского поселения неандертальцев.

Кочетков удержал ее.

Из чащи послышался знакомый пронзительный звук подаренного Олей Луннику свистка.

– Полиция! – глубокомысленно заявил дядя Джо. – Она всегда поспеет на место происшествия, как в наших лучших кинобоевиках. У нас полное алиби. Мы только защищались.

– Сэр Чарли, надо думать, сумеет объясниться с полисменами, – с напускной серьезностью отозвался японец.

– Это сигнал к атаке, Юра! Будьте наготове, – волновалась Оля.

– Теперь очередь за светловолосыми, – спокойно сказал Кочетков.

И он оказался прав.

Свистки, то короткие, то длинные, продолжали доноситься из чащи. Потом оттуда появился высокий и стройный светловолосый бородач, протягивающий обе руки ладонями вверх. Изо рта он не выпускал свисток, издавая непрерывный звук.

– Так это же Лунник! – радостно воскликнула Оля. – Он вовсе не предал нас!

– Однако он не один. Пока ни в чем нельзя быть уверенными, – предостерег Кочетков.

– Как же мы можем оставить Чарли одного с ними?

– С ними? – спросила Оля. – Ах да, конечно! Посмотрите, вышли еще двое! Один мне внушает ужас! Он в знакомой мне белой шкуре!…

– Она досталась ему от свергнутого царька черноволосых; а, наверное, этот – вождь светловолосых.

К лорду Стенли приближались еще два дикаря, размалеванных красной краской. Сэр Чарльз обратился к ним с длинной увещевательной речью. В ответ все трое пали на колени и коснулись лбами земли.

– Слова Добра дошли до их сознания, – сделал вывод Иецуке.

– Они просто признали «лунную силу», – объяснил Кочетков.

– Как бы то ни было, но один джентльмен всегда знал, когда слово за ним! – И дядя Джо исчез в глубине «Альсины».

– Что он задумал? – встревожилась Оля.

– Не волнуйтесь, – успокоил ее Альсино. – У него неплохой замысел.

– Как вы все угадываете! – восхитилась Оля. – Но с каким «словом» собирается обратиться к неандертальцам дядя Джо? Они же не поймут его английского языка, который даже англичанам, как замечал сэр Чарльз, порой не вполне ясен. Не могли бы вы, Альсино, дать понять им, чтобы они подошли ближе к нам, а вы могли стать их «переводчиком»?

– Не тревожьтесь, Оля. Есть и у меня для них подарок, – говорил дядя Джо, спускаясь из люка на землю.

Смешно переваливаясь, он побежал ко все еще коленопреклоненным дикарям, что-то гоня перед собой.

– Колесо! – воскликнула Оля. – Откуда оно здесь взялось?

– Один джентльмен уверил бы вас, барышня, что у каждого автомобиля должно быть запасное колесо, – с улыбкой сказал японец.

– Иецуке! Я так волнуюсь! А если стрела попадет в незащищенное бронежилетом место?

– Прошу простить, но, видимо, есть защита более надежная, чем броня, – ответил японец.

Дядя Джо бежал, катя перед собой диск с осью, настоящее колесо, неизвестное еще примитивным людям.

– Так дети палочкой гоняют перед собой обручи, – заметил Кочетков. – Но эта игрушка предназначена для взрослых.

– Надо думать, у них появятся теперь и тележки, и коляски, и локомотивы, и автомобили… И они начнут губить природу, как и мы в своем мире, – с грустью заключил японец.

– Пока не поймут наконец, что все виды транспорта могут быть электрическими, а вырабатывать энергию, как говорит нам Альсино, только с помощью солнца, – продолжил Кочетков. – Ради этого стоит перенести все, что выпадает на нашу долю.

Дядя Джо докатил свое колесо, и оно, повертевшись еще немного, улеглось рядом с удивленными дикарями. Первым проявил к нему интерес Лунник. Он вскочил и принялся рассматривать «живую вещь», как он, в переводе Альсино, назвал невиданное чудо.

– Они признали нашего бывшего пленника, побывавшего у «лунных людей», своим Верховным шаманом. Прежний шаман, сопровождающий вождя, сейчас передаст ему свои символы власти над духом, – сообщил Альсино.

Спутник вождя на четвереньках подполз к Луннику, рассматривающему колесо, и протянул ему палочки, символ его власти над душами людей.

Лунник дерзко отбросил их в сторону, указал на колесо, поднял его и попробовал толкнуть. А когда оно покатилось, с криком побежал следом мимо испуганного вождя, кланявшегося «живой вещи».

Глава 4
НИТЬ АРИАДНЫ

Чтобы научиться плавать, надо войти в воду

Монгольская пословица

«Лунные люди» прощались со светловолосыми бородачами.

Проводить их, кроме вождя в белой шкуре, явился также и новый Верховный шаман с постоянным символом дружбы «лунных людей» – живой вещью, которую он, священнодействуя, катил перед собой, и «священным» свистком.

Дикари видели, как «лунные люди» прощались с ними, стоя в дверях своей «лунной хижины», и считали, что та взлетит к Луне, хоть и не имела перепончатых крыльев, как у летающей «зубастой смерти».

Но «лунная хижина» не поднялась в воздух. Она уже не могла этого сделать.

Альсино, стоя у пульта, дал последний сверхмощный импульс энергии, еще оставшийся в аккумуляторах, и «лунная хижина» стала растворяться в воздухе…

Она не исчезла, как росинка на лепестке цветка под лучами утреннего солнца, съеживаясь от наслаждения и пропадая в неистовом взлете восторга. Она постепенно становилась прозрачной. Сквозь нее проглядывала выжженная степь и далекое взгорье с начинающимся лесом.

И пейзаж сомкнулся на том месте, где была «лунная хижина». Медленно распрямились пригнутые при ее спуске стебли древовидных трав, обладающие завидной упругостью.

Никто не сумел бы объяснить светловолосым бородачам, куда делась хижина с «лунными людьми». В этот день на небе были сразу и солнце, и луна, что случается не так часто, притом луна чуть ущербная. На ней не хватало как раз того кусочка, который заполнится, когда «хижина пришельцев» доберется до нее… «Лунные люди» ушли домой.

Иное наблюдали через иллюминаторы улетающие на «нелетающей тарелке» люди.

Сначала они видели и Лунника, и вождя, и сопровождающих их бородачей, стоящих на фоне не тронутых пожаром степных зарослей. Потом эта картина стала заслоняться зеленым туманом с мелькающими по нему тенями, наконец совсем исчезла, оставив «Альсину» в полумраке водной глубины.

Потеряв под собой опору, она медленно опускалась на дно, как это и предвидел Альсино.

По команде Кочеткова все надели на себя подводное снаряжение аквалангистов, закрепив за спиной баллоны с кислородом.

– Как это говорится по-русски?… – спросил дядя Джо, освободившись от бронежилета. – Хрен капусты не слаще?

– Редьки, – смеясь, поправила Оля.

– Редька? Это то, что редко?

– Ах, дядя Джо! То и другое растет из земли в огороде.

– Ах, в огороде? Там, где бузина, а в Киеве дядька?

– Вы знаток русского языка, дядя Джо!

– Изучить язык легче, чем научиться плавать, – вздохнул дядя Джо.

Пол под ногами путешественников качнулся и застыл в наклонном положении.

– Если не ошибаюсь, – заметил лорд Стенли, – то мы опустились на дно.

– Сейчас кабина будет заполнена водой. Сжатый воздух останется только в верхней ее части. Будем к нему привыкать, – объяснял всем Кочетков. – Альсино разведает, в каком направлении нам плыть, чтобы добраться до подводного понтона. К этому месту он подогнал волновую станцию.

– Прошу простить, но предвижу, что при заполнении кабины все наши заготовки будущего плота всплывут.

– Мне кажется, Иецуке, нам будет даже удобно брать их с собой плавающими здесь на поверхности нашего кессона, – заметил сэр Чарльз.

– Как все это необычно! И как жутко, но интересно! Правда-правда! Сама бы я никогда не решилась опуститься в воду на такую глубину, а так… – Оля не договорила, заметив, что Альсино берет с собой моток шнура и собирается идти. – Можно мне с вами, Альсино? Ну пожалуйста, милый! Я пока еще ваша сиделка, а вы мой больной и должны меня слушаться. Правда-правда!

Кочетков по знаку Альсино чуть сдвинул люк, и в щель бьющей струей с шипением ворвалась вода.

– Один джентльмен, попадая в лужу, старался подобрать ноги, но не всегда находил опору.

Вода, постепенно прибывая, наполнила кабину до половины и залила пульт. Деревянные трубки с пресной водой плавали на ее поверхности и, сгрудившись, напирали на людей; приходилось отталкивать их руками.

– Видите, они просятся, чтобы мы взяли их с собой! Правда-правда!

– Да уж здесь их не оставим, – заверил Кочетков.

Люк открыли еще больше. Деревяшки плавали уже выше иллюминаторов. Люди всплыли вместе с ними и хватались за скобы на потолке, которыми пользовались при потере веса.

– Друзья, мы с Олей отправимся на поиски ближайшего понтона. Оля поможет мне и будет разворачивать этот шнур, конец его закрепите здесь. Он послужит вам указателем, куда плыть, – говорил между тем Альсино.

– И Оля станет нашей подводной Аристрахой, протянув в морском лабиринте нить, – пошутил дядя Джо.

– Извините, но ее звали Ариадной[9]9
  Ариадна – в греч. мифологии дочь критского царя Миноса. Помогла афинскому герою Тесею выйти из лабиринта, снабдив его клубком ниток, конец которых был закреплен при входе («нить Ариадны»).


[Закрыть], – поправил Иецуке.

– А я нарочно, для страха так сказал, – нашелся дядя Джо.

Электрический свет в кабине погас. Очевидно, вода залила через открытый теперь полностью люк аккумуляторы и замкнула накоротко клеммы.

Альсино включил свой подводный фонарик, надел кислородную маску, знаком предложив Оле сделать то же самое. После травмы он не надеялся на былые свои способности.

Нырнув, они подплыли к иллюминатору. В луче фонарика появились замшелые, покрытые илом скалы.

– «Они знакомы мне, – внушил Альсино Оле свою мысль, не имея возможности переговариваться с нею под водой. – Я обследовал их при первой разведке. Теперь найдем корабль».

– «Какой корабль?» – изумленно подумала Оля.

– «Затонул здесь во время шторма несчетные тысячелетия назад, когда еще плавали под парусами. Он укажет нам путь к понтону».

Они вместе выплыли сквозь открытый люк в пугающий Олю мрак «чужой глубины»…

Свет фонариков тотчас привлек внимание обитающих на этой глубине рыб. Они изумленно подплывали к незнакомым существам. Особенно любопытных приходилось отводить руками.

Лучи света скрещивались и расходились, ощупывая дно, но несчастного парусника видно не было.

Неужели аппарат опустился на дно не там, где Альсино оставил буй? Или течением его снесло в сторону?

«Нет, нет! Надо искать!» – гнал он от себя сомнения.

«Нить Ариадны» делала замысловатые петли, отмечая путь глубинных исканий Оли и Альсино.

Наконец Олин луч фонарика все-таки нащупал судно.

Как корабль походил на призрак!… Оле даже стало жутко. Находясь на такой океанской глубине, он словно гордо плыл по водной глади, а вовсе не лежал беспомощно на боку, прикрытый илом.

Казалось, он вот-вот поднимет паруса и двинется с места…

Корабль стоял, как на плаву, потому что застрял между двумя скалами, навеки застыв в «плавучем положении». Оле казалось, что видение даже покачивается на волнах.

– «Ну вот, теперь можно подниматься, где-то близко должен быть понтон», – поняла Оля Альсино.

«Как же мог так сохраниться бедный красавец?» – подумала Оля.

– «Здесь осталось уже не дерево, из которого когда-то наши далекие предки соорудили парусник. За сотни и сотни веков ракушки так облепили его, что даже при исчезновении древесины ее окаменелые очертания сохранили былой облик уже не существующего судна», – мысленно объяснил Альсино.

Они поплыли, протягивая перед собой лучики фонарей, как слепые – руки.

Но понтон нигде им не встретился.

Альсино заволновался, как обыкновенный человек. Оле это казалось невозможным – ведь, по ее представлениям, он был «сверхсуществом»!…

«Неужели я, – горько размышлял Альсино, – не сумел так настроить автоматы управления самоходными понтонами, чтобы они всегда держали волновую станцию около оставленного буя, отметившего место опускания на дно бывшей «летающей тарелки»?»

Альсино не передал Оле своей тревоги. Она не сумела на сей раз прочитать мысли любимого человека. Но его состояние, неведомо как, ощутилось ею. Она поняла обуревающие его чувства, обнаружив в самой себе доселе неведомые ей свойства женской натуры.

Она подплыла к Альсино и нежно прикоснулась к его плечу.

И это чудодейственно успокоило его.

Он сумел взять себя в руки и, трезво размышляя, понял, что они ошиблись и искали понтон не на той глубине, где он мог оказаться. Надо всплывать выше.

Эту мысль он и передал Оле.

И она тотчас прониклась его обычной уверенностью и спокойствием.

Как мало, оказывается, иногда нужно, чтобы поддержать друг друга! И вот теперь цель найдена! Наконец-то!

«Вы – чудо!» – передала свое восхищение Оля.

«Чудо?» Если б знала она, как поносил он только что это «чудо», осыпая себя неслышными для Оли упреками! Ведь понтон надо было искать много выше затонувшего корабля!

Понтон, как спящее «подводное чудовище», висел высоко над дном.

Лучи фонариков ощупывали его выпуклые стенки. Ракушки успели облепить их, скрыв металл, сделали шершавыми.

Альсино передал Оле, что они у цели. Осталось только найти люк, ведущий в шлюзовое устройство.

Ракушки почему-то меньше облепили его, и он отчетливо выделялся.

Альсино отыскал рычажок и включил внутренние механизмы открытия люка.

«Нить Ариадны» принялась вытаскивать, чтобы при доставке деталей плота не нужно было так петлять, как пришлось это делать Оле с Альсино при подводных плутаниях.

Когда шнур достаточно натянулся, Альсино закрепил его с внутренней стороны открытого люка, и они отправились в обратный путь.

Он оказался много короче, и вскоре кружочек света вспыхнул на серебристом корпусе «Альсины».

Разведчиков встретили радостно.

Приготовились к переброске деревянных деталей плота. Оля, прозванная дядей Джо «сестрой-хозяйкой», хлопотала о запасах продовольствия.

Перед тем, как надеть маску и погрузиться не только в воду, но и в молчание, дядя Джо успел сказать:

– Если для того, чтобы научиться плавать, надо войти в воду, то я начинаю уроки плавания в положении утопленника. – И все посмеялись над этими словами перед тем, как отправиться в путь.

Так начались челночные рейсы между «Альсиной» и понтоном.

Освоиться в воде дяде Джо помогал сэр Чарльз, неотлучно находясь подле друга. «Утопленник» быстро научился делать необходимые движения и потом вспоминал об этих уроках с гордостью и даже удовольствием.

Общими усилиями все детали плота были доставлены в шлюз. Наружный люк задраили. Теперь предстояло подняться на платформу и ощутить простор неомира.

Альсино включил насосы, чтобы откачать воду из шлюза. На поверхности наполнявшей его воды плавали детали плота. Над ними был еще один люк.

– Извините, если бы вы не объяснили мне, – сказал Иецуке, – я подумал бы, что это лаз в башню обычной подводной лодки.

– Вы правы, Иецуке, – сказал Альсино, сняв, как и все остальные, маску. – Понтон и подобен обычной подводной лодке, если не считать начинающейся за этим люком трубчатой опоры, поддерживающей платформу волновой станции.