Текст книги "Агентство «БМВ»"

Автор книги: Александр Кашин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 23 страниц)

* * *

Пункт охраны порядка по 1-й Железнодорожной находился в глубине жилого массива. На привинченной к двери табличке значились дни и часы работы сего почтенного учреждения, но проживавшие поблизости граждане отлично знали, что именно в указанное на вывеске время там никого нельзя было обнаружить. Зато в иные часы, не указанные на табличке, в пункте охраны порядка довольно часто бывало оживленно и даже весело. Оживление это, однако, носило спорадический характер и подчинялось закону случайных чисел – примерно так же, как этому закону подчиняется рулетка в казино.

Однако Валентина Капустинская, будучи существом наблюдательным и въедливым, сумела установить дополнительные закономерности в распорядке дня этой странной конторы. Когда на следующий день Борис привез ее на 1-ю Железнодорожную, она отпустила его перекусить в пельменную, а сама отправилась в неспешную прогулку по дворам. В стороне от дома, где на первом этаже располагался пункт, имелся один весьма укромный уголок, замаскированный с одной стороны цепочкой ларьков, торговавших пивом, водкой, сигаретами и чипсами, а с другой – прямоугольными бетонными блоками, служившими чем-то вроде ограждения забытой, запорошенной снегом стройки, напоминавшей декорации к фильму о зимней войне в Сталинграде.

Там, у блоков, валялись пустые ящики, служившие для местных завсегдатаев стульями и столами. Здесь собиралось во всякое время года мужское население окрестных домов, имевшее склонность к возлияниям среди бела дня и обремененное одной заботой – где средства на эти самые возлияния раздобыть.

– Здорово, мужики, – весело сказала Валентина, входя в кружок мрачных джентльменов и одной леди, вдумчиво дегустировавших водку, имевшую, скорее всего, осетинское происхождение.

Ответа на приветствие не последовало. Обитатели заветного уголка в этот момент как раз подносили ко рту пластмассовые стаканчики с оздоровляющим напитком, и разговаривать им было недосуг.

Валентина была терпелива, умела ждать и никогда не подгоняла события. Она знала, что пройдет несколько минут – и мрачное общество сделается более разговорчивым. Поэтому она присела на свободный ящик, вынула из кармана пальто жестянку с джин-тоником, открыла ее и, что называется, поддержала компанию.

Ну, чего пришла? Здороваешься тут… Разыскиваешь, что ль, кого-нибудь? – спросил мужчина пенсионного возраста, но еще очень крепкий с виду. Он прежде всех опорожнил свой стакан и соответственно обрел возможность говорить раньше своих товарищей, испытывавших по утрам состояние тяжкого похмелья.

Когда ваш участковый Медведев приходит в опорный пункт? – сразу взяла быка за рога Валентина. – Вы ведь здесь поблизости живете – стало быть, знаете?

А на кой он нам – твой Медведев? Это не мы за ним – он за нами ходит, придирается, – сообщил субъект с апоплексическим цветом лица. – Сходи в отделение и узнай. Или прочти, там на двери все написано.

А я надписям не верю, – сказала Валентина и будто невзначай продемонстрировала собравшимся металлическую крышку на бутылке «Столичной», лежавшей у нее в сумке. – Предпочитаю их не читать, а поговорить со сведущим человеком, и если разговор покажется мне интересным, то и подарить этому человеку какую-нибудь полезную для него вещь…

Красномордый облизал губы. Осетинской было мало, а жаждущих – хватало. «Столичная» основательно бы подкрепила их угасающие силы перед лицом бесконечного зимнего вечера.

Ты это… Погоди, не тарахти так быстро… Дай подумать. Участковый Медведев, старлей наш, объявляется в пункте охраны, когда с женой поругается. Тогда у него начинается приступ это… тоски, что ли, – по холостой жизни. Ну он… это… самое… начинает звонить корешам и, натурально, приглашает их в гости. Но не к себе Же домой – понятное дело! Какое там к себе, когда с женой поругался, верно? Ну он и зовет их в пункт охраны порядка – и там гуляет.

Все это ясно… ясно, – произнесла Валентина, поигрывая в сумке горлышком бутылки, на которую облизывалась компания красномордого. – Остается выяснить только, когда он в очередной раз поссорится с женой.

Вот и выясни, девка, вон он, сам идет, – красномордый обращался сейчас не только к Валентине, но и к своим собутыльникам, которые при виде родимой милицейской шинели как-то съежились и сразу же прекратили гвалт, поднявшийся было после принятия внутрь отравленного осетинского зелья, вызвавшего тем не менее некоторое оживление в их измученных возлияниями организмах.

Не зная, как отреагирует на это сидение у бетонной стены официальное лицо, маленькое сообщество впало в задумчивость и затаилось: за каждым из его членов числились грешки по части нарушения общественного порядка. Старший лейтенант Медведев совершал обход своего участка ежедневно и в укромный закуток между ларьками и бетонной оградой заглядывал с удручающей регулярностью. Это была своего рода бесконечная азартная игра типа «повезет – не повезет». Если старлей пребывал в лирическом расположении духа, то есть находился в процессе ссоры с супругой и оттого ощущал себя холостяком, он, прежде чем удалиться под благодатную сень своего пункта, позволял себе милостиво переговорить со своими подопечными, войти в их положение и даже распить с ними пару бутылок пива.

С другой стороны, когда у офицера в смысле личной жизни все было в порядке, его обуревал служебный пыл и маленькая компания, проводившая время за ларьками, несла потери. Старший лейтенант Медведев, как смерч, врывался в закуток, хватал первого, кто попадался ему под руку, и тащил в отделение – составлять протокол по поводу административного нарушения.

В следующий раз карающая рука участкового настигала другого члена компании. К чести старшего лейтенанта, надо сказать, что он никогда не задерживал одного и того же представителя дворовой богемы два раза подряд: у него, что называется, имелось врожденное чувство справедливости, присущее всем лучшим представителям русского народа.

Смотри теперь, что будет, – шепотом произнес красномордый в куртке с капюшоном, обращаясь к Валентине, которая, хотя не чувствовала себя виноватой, испытала при виде серой шинели определенный трепет, вколоченный в русского человека веками его неравноправного общения с властью.

Если Медведев твой ворвется сюда как ошпаренный, схватит меня или вон Василь Егорыча, – тут красномордый указал на здоровяка-пенсионера, – сейчас, по-моему, наша очередь – и потащит в участок составлять протокол, значит, старлей на посту и собирается вечером домой к жене. А если подойдет не спешно, присядет на ящик, станет слушать наш треп – тогда считай, что тебе повезло – у старлея на уме гулянка и тебе, бабе молодой и справной, не составит труда напроситься к нему в пункт и под шумок узнать, что тебе требуется.

Валентина на всякий случай застегнула сумку, где хранилась бутылка «Столичной» и расправила на коленях пальто.

Еще за проститутку примет, подумала она, вокзал-то неподалеку.

Опасения ее, по счастью, оказались напрасными. Старший лейтенант Алексей Медведев повел себя в полном соответствии со второй поведенческой моделью, обрисованной красномордым.

Ну что, ребят, гужуемся? – обратился милиционер сразу ко всей честной компании и, не дожидаясь ответа, уселся на ящик рядом с Валентиной. Вынув из портфеля две бутылки пива, он – вполне профессионально – открыл их одну о другую и, не спрашивая, хочет она того или нет, вручил одну Валентине. Та решила, что щедрый дар симпатичного мента отвергать не след, и взяла бутылку.

Что-то я вас здесь раньше не видел, – помолчав с минуту и сделав несколько глотков пива, произнес милиционер, обращаясь к молодой женщине. – На моих подопечных вы вроде бы не похожи… – Он обвел широким жестом любителей горячительных напитков, которые, сразу же учуяв, что участковый настроен по отношению к ним благосклонно, принялись щериться в приветственных улыбках и мигом прикончили остаток осетинского продукта, после чего стали с вожделением поглядывать на сумку Валентины.

А она, Петрович, – доверительно обратился к Медведеву здоровяк-пенсионер, которого красномордый называл Василь Егорыч, – не из наших – это точно. Специально приехала, чтобы с тобой познакомиться. Даже водку нам сулила – дескать, познакомите с участковым – бутылку «Столичной» подарю. Вот и познакомилась. Доставай бутылку, чего там – видишь, Петрович сегодня добрый, – последнее замечание относилось уже к Валентине, которая в соответствии со всеми правилами принятого здесь этикета обязана была обещание сдержать.

С чего это я вам понадобился? – с интересом осведомился участковый, устремляя на Валентину внимательный, с поволокой элегической грусти взгляд. – Если вы журналистка, то мой участок и моя служба ничем особенным не отмечены – сами, наверное, знаете, какая жизнь у участкового. Другое дело, если вы приехали, чтобы написать очерк о местных нравах – тут есть где развернуться. Один вокзал чего стоит! Только он – вне моей компетенции. Вам кто порекомендовал ко мне обратиться?

Старший лейтенант Василий Смыслов из Н-ского отделения. Знаете такого? – Валентина ответила Медведеву решительным взглядом серых, с прищуром глаз. – Вокзал мне не нужен, мне с вами нужно поговорить – лично.

Ха, кто же не знает Ваську Смыслова? – сразу повеселел участковый. – Он – своего рода знаменитость. «Серого» брал – не сам, конечно, а с ребятами из Центрального управления. Вот у него действительно не соскучишься – погони, засады, перестрелки. Вам бы при нем… хм… получить аккредитацию. – При этих словах Алексей внимательно посмотрел на молодую женщину, словно пытаясь ответить себе на вопрос – достаточно ли она привлекательна, чтобы знаменитый Васька Смыслов одарил ее своим вниманием. – Впрочем, девушка, – добавил он, поскольку внешность Валечки получила с его стороны полнейшее одобрение, – если вам так уж хочется, то добро пожаловать ко мне – здесь неподалеку пункт охраны порядка, там мы сможем поговорить без помех.

Хотя первоначальное намерение – знакомство с участковым – было осуществлено, Валентина не забыла и о маленькой компании. Слазив в сумку, она достала заветную бутылку водки, на которую уже битый час пялились подопечные старшего лейтенанта Медведева, и вручила ее в трепещущие от нетерпения руки представителей дворовой богемы.

Счастливо оставаться, господа, – вежливо сказала она на прощание, но «господа» уже были глухи к ее словам и всем прочим проявлениям вежливости вообще: они с довольным урчанием, как племя изголодавшихся каннибалов, накинулись на стройное стеклянное тело бутылки, срывая с нее единственное, что скрывало от них ее влажную суть – алюминиевую крышку с винтом.

* * *

Пункт охраны порядка представлял собой обыкновенную двухкомнатную малогабаритную квартиру на первом этаже дома. Старлей открыл ее своим ключом и пригласил гостей войти. Сначала в прихожую впорхнула Валентина, а следом за ней – Борис, нагруженный пакетами с приношениями местной Фемиде. После всех, как любезный хозяин, в квартиру вошел Медведев и любезно помог Валентине снять пальто. Скинув куртку и черную шапку-«презерватив», Борис сразу же направился на кухню, чтобы сгрузить на довольно неопрятный и обшарпанный стол бутылки и закуску: все накладные расходы, связанные с обретением информации, щедро оплачивались клиенткой с довольно экзотическим именем Диана.

Пока Борис занимался не вполне мужским делом – то есть готовил на кухне бутерброды и раскладывал их вместе с купленными готовыми салатами по тарелкам, что получалось у него если не слишком красиво, то, во всяком случае, быстро – Валентина прошла в казенного вида комнату с письменным столом в центре и стеллажами по стенам и, придержав за рукав участкового, произнесла:

– Видите ли, Алексей Петрович, мне нужны самые элементарные сведения. Но информация должна быть наиподробнейшей. Можете ли вы сказать, кто населяет дом № 18? Мне нужны фамилии всех жильцов и, по возможности, характеристики – пол, возраст, описание внешности – хотя бы приблизительное, – и так по каждой квартире, которых, как я успела установить, в доме ровно семьдесят.

Старший лейтенант Медведев уселся за свой стол, движением ладони сгреб в сторону бумаги, ручки и деревянный стаканчик с карандашами и, указав Валентине на стул, произнес:

– Ну и преподнесли вы мне, Валя, задачу. По правде сказать, такого рода информацию я давать не имею права. Может быть, вы объясните мне, зачем вам все это понадобилось? – В глазах лейтенанта не без основания проступили удивление и любопытство.

Валентина, зафиксировав краем глаза, что в комнату с подносом наготове вошел Борис, ответила участковому несколько уклончиво:

Это, знаете ли, Алексей Петрович, сугубо личное дело. Я бы даже сказала – личное женское.

Это что ж такая за новая категория? Личное женское? – изумился старлей. – В нашем делопроизводстве таковых не значится.

Это потому, Алексей, – вступил в разговор Борис, устанавливая снаряженный всем необходимым поднос прямо перед носом старшего лейтенанта и наливая всем по первой, – что вы имеете дело исключительно с Уголовно-процессуальным или Административным кодексом, а Валентина Юрьевна занимается устройством людских судеб, или – проще говоря – людьми.

Старлей с удовольствием опрокинул в себя рюмку «Смирновской» и закусил бутербродом с ветчиной и маринованным корнишоном. Однако слова Бориса удовольствия у него не вызвали.

– Это вы оставьте, – с обидой в голосе сказал он, – здесь что же, по-вашему, только бумажки с места на места перекладывают? Мы тоже, представьте, с людьми дело имеем, хотя человеческий материал большей частью милиции достается, извините, порченый.

Выпили по второй, после чего старлей Медведев подобрел и к словам Бориса больше уже не придирался. Определенно, новая компания, в которой он оказался, ему нравилась, и вследствие этого ностальгия по холостой жизни развивалась у него стремительно. По этой же причине просьба Валентины уже не казалась ему странной. Единственное, что хотелось ему теперь узнать – так, для очистки совести, – зачем она все это затеяла.

Валентина решила ковать железо, пока горячо. Присев рядом с лейтенантом – так, чтобы тому было удобно созерцать в вырезе кофточки ее пышный бюст, – она задала офицеру наводящий вопрос:

Скажите, старший лейтенант, вас жена ревнует? Хотя бы изредка, для порядка?

Ну, положим, бывает такое, – озадаченно произнес старлей, – а в чем дело-то?

То есть вы можете со мной согласиться, что ревность способна подвигнуть людей на глупые поступки? Или даже на экстравагантные и социально опасные?

Участковый Алексей Петрович вспомнил, как жена выбросила из окна его новый дорогой костюм, пахнувший французскими духами, которых у нее, то есть у жены старлея Медведева, и в заводе никогда не было, и, сокрушенно покачав головой, согласился с Валентиной.

Всякому известно, на что способна ревность. Вот у нас в 22-м доме случай был… Да… Одна дама приходит с вечеринки домой, звонит – никто не открывает, при этом она слышит, что за дверью кто-то ходит. Она, натурально, за ключи. А с той стороны тоже ключ вставлен, так что открыть невозможно. Тогда она смекает, что за дверью муж с неизвестной ей женщиной в это время ей изменяет. Поскольку дама только что с вечеринки, она, известное дело, находится под сильным воздействием винных и водочных паров. Как вы думаете, что она сделала? – Офицер наградил Валентину взглядом триумфатора, выдержал паузу и сам себе ответил: – Пошла на первый этаж, вскрыла половину ящиков с газетами, обклеила с помощью скотча газетами дверь – в три слоя, заметьте, не меньше, после чего всю эту конструкцию подожгла! – Офицер растянул в широкой улыбке рот и заговорщицки подтолкнул Валентину локтем в бок.

Так вот, – закончил он, – когда газеты основательно разгорелись и из соседних квартир валом повалили люди, желая узнать, что происходит, наша окосевшая дама поняла наконец, что попала не в свой подъезд, а в дом по соседству и устроила заварушку совершенно незнакомому ей человеку, который, по правде сказать, в это время и в самом деле изменял своей жене, а потому никак не реагировал на звонки и скрежет ключа в замке, полагая, что заявилась его собственная супруга. Каково? – Алексей откинулся на спинку стула и залился визгливым хохотом, вспоминая, должно быть, изумление женщины, когда она выяснила, что к чему.

Вот это да, вот это история – просто оторопь берет! – воскликнули в унисон Борис и Валентина и тоже расхохотались – большей частью для того, что бы подыграть участковому, после чего Валентина снова взяла быка за рога.

У меня есть подруга, – проникновенно сообщила она, положив ладонь на руку участкового, – у нее имеются сильные подозрения, что ее муж изменяет ей с некоей дамой, проживающей в доме № 18, который находится на вверенном вам, Алексей Петрович, участке. Поскольку она – женщина смирная, то попросила разобраться с этим делом меня – вы понимаете, надеюсь, что ей самой заниматься таким делом не совсем удобно? Оттого-то я и хочу узнать, есть ли в этом доме женщины, способные увлечь молодого, очень интересного мужчину, не обремененного особыми хлопотами и, как сейчас говорят, без материальных проблем?

Валентина со значением посмотрела на Алексея Петровича, походя мигнув Борису. Тот сразу же наполнил рюмки «Смирновской». Борис с Алексеем выпили, а Валентина, желая сохранить ясную голову, незаметно выплеснула содержимое своей рюмки под стол.

Хотя участковый был уже порядочно навеселе, к рассказу Капустинской он отнесся с пониманием, осознав наконец, какие серьезные причины заставили молодую женщину обратиться к нему с просьбой, показавшейся ему поначалу необычной и даже противозаконной.

Поднявшись на ноги, он прошел к стоявшему в комнате стеллажу, покопался в нем и извлек на божий свет толстенный том, на обложке которого значилось: 1-я Железнодорожная улица, дом № 18.

Положив книгу Перед носом у Валентины, он сказал:

– Вот вам то, что вы просили. Действуйте. Делайте какие угодно выписки, но только здесь, в моем присутствии. И еще: работать вам придется самостоятельно. Я сейчас не в том настроении, чтобы вам помогать или советовать.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Игорь Кортнев, вице-президент компании «Троя», вышел из подъезда дома № 18, не застегнув длинного, цвета ночного неба пальто. Хотя на улице стоял морозец, ему было жарко. И неудивительно – два с лишним часа он, что называется, занимался делом, которое требовало от него отдачи всех физических сил. Впрочем, против этого Игорь ни капельки не возражал.

«Побольше бы таких упражнений, – подумал он и с удовольствием потянулся всем своим большим красивым телом, – а то скоро совсем у Дианки закисну».

Прогулявшись к кинотеатру «Баку», он привычным жестом вскинул руку, подзывая машину. Через минуту, скрипнув тормозами, к нему подкатила «девятка». Игорь, даже не спросив водителя, повезет тот его или нет, вальяжно раскинулся на подушках заднего сиденья, захлопнул дверцу и скомандовал:

– Белорусский вокзал, угол Лесной, особняк компании «Троя».

Надо отметить, что еще не так давно ни командного баритона, ни жестов, достойных генерала или фельдмаршала, у Игоря и в помине не было. Всего год назад он влачил жизнь нищего художника, торговал в Измайловском парке своими произведениями, которые расходились плохо, поскольку Игорь был графиком и вместо монументальных полотен, расписанных килограммами масляных красок или на худой конец акриловой темперой, мог предложить вниманию скучающей публики только сделанные пером и тушью рисунки с видами старых московских двориков или офорты, не пользовавшиеся спросом из-за чересчур скромного обличья и тонких, почти незаметных металлических рамок, походивших на оправу для очков.

Квартира, где жил и творил Игорь, повергала неподготовленного посетителя в ужас и изумление кучами громоздившегося здесь чуть ли не до потолка всевозможного хлама, валявшимися тут и там скомканными листами бумаги и причудливой формы пятнами пролитой и засохшей на паркете туши.

В один прекрасный день Игорь, вернувшись в свою скромную квартиру и обозрев окружавшее его запустение, улегся на диван, обставился со всех сторон пивом и погрузился в размышления.

– Так жить нельзя, – вслух рассуждал он, потягивая «Очаковское» и стряхивая пепел от сигареты в пепельницу, упокоившуюся у него на груди. – Необходимо срочно что-нибудь предпринять – только вот что?

Взгляд молодого человека неожиданно упал на толстенную газету «Из рук в руки», лежавшую на полу у маленького, на колесиках, столика с телефоном. Игорь уж и не помнил, как она оказалась у него в доме – знал только, что он ее не покупал.

Взяв газету, он принялся не без интереса перелистывать испещренные всякого рода объявлениями и предложениями страницы. Поскольку Кортнев газеты этой отродясь не читал – за все годы, что прошли с начала демократического переворота, он так и не научился верить в магическую силу объявлений, – «Из рук в руки» немало его позабавила. Чего стоило хотя бы предложение такого рода: «Верну утраченные покой и счастье за один только сеанс. Ворожея Вероника».

– Вот к кому мне надо обратиться, – пробормотал график и ухмыльнулся, – к Веронике. Душевный покой и счастье мне бы сейчас подошли как нельзя лучше. Но вот в чем закавыка, – продолжал свои рассуждения Игорь. – Здесь сказано – «утраченные покой и счастье», а у меня – насколько я помню – никогда не было иллюзий в отношении этого мира. Как говорит моя мама: «Кто это сказал, что человек пришел в этот мир для того, чтобы бездумно радоваться?» Стало быть, мне, – вздохнул Игорь, отхлебывая пива, – ни счастья, ни спокойствия не видать, поскольку у меня их и раньше не было. Но чего же тогда пожелать, отправившись к ворожее?

Этот вопрос настолько его разволновал, что он даже присел на диване и устремил алчущий истины взор в немытое окно.

В самом деле, подумал он, что бы я мог пожелать себе, окажись я наедине с неповторимой Вероникой, которая согласилась бы выполнить любую мою прихоть? Независимости? Могущества? Собственного острова в Карибском море?

Пожалуй, я попросил бы независимости – от всех и вся. Не свободы, нет – уж я-то знаю, что абсолютной свободы не бывает. А вот независимость – штука хорошая. По крайней мере, позволяет заниматься любимой работой, не тратя время на всякую ерунду. А откуда взяться независимости – другими словами, что нам ее дает, а?

Игорь поднялся с дивана и несколько раз прошелся по комнате, отфутболивая ногой в сторону скомканные листы офортной бумаги. Деньги – вот что! А вот их-то я как раз зарабатывать не умею.

Хорошо, продолжая внутренний монолог, сказал сам себе Кортнев, если мои работы не пользуются спросом, то должно же быть у меня хоть что-нибудь, что можно загнать? Помнится, еще в училище девчонки болтали, что я похож то ли на какого-то маркиза, то ли на графа – известного ловеласа и бабника XVIII века. Говорили даже, что портрет этого самого маркиза в Пушкинском музее висит.

– Так что же мне теперь, – возвысил голос Кортнев до такой степени, что под потолком зазвенело, – рожу свою, извиняюсь, продавать, что ли? И соответственно все остальные мужские органы?

Игорь снова улегся на диван и принялся перелистывать газету. Теперь, правда, он делал это уже более целенаправленно: искал раздел брачных объявлений, который, он знал, занимал в газете весьма существенное место.

– Итак, что же мы здесь имеем? – воскликнул молодой человек, добравшись до интересовавшего его раздела. – Где вы, жаждущие облагодетельствовать бедного, но чертовски привлекательного мужчину, богачки? Где вы, герцогини и графини бальзаковского возраста, испытывающие страстное желание скрасить свои осенние года общением с красавцем художником?

Страница за страницей толстушки «Из рук в руки» планировали на пол, а ничего подходящего, как ни странно, под руку не попадалось. Все женщины будто сговорились, требуя от своего будущего избранника «отсутствия материальных проблем». Как следует вчитавшись в текст объявлений, Игорь понял, что внешность мужчины и его рост не больно-то волновали современных дам – при том, разумеется, необходимом условии, что у этого самого мужчины водились деньги.

– Черт, черт, черт! – неизобретательно выругался Игорь и, отшвырнув газету прочь, разом вытянул до дна бутылку «Очаковского». – И здесь мне тоже клин намечается. Не нужны современным бабам красавцы без денег!

Полежав еще немного в абсолютной тишине, Игорь Кортнев неожиданно хлопнул себя ладонью по лбу и потянулся за толстенной записной книжкой, находившейся на нижней полке столика с телефоном.

– Как же это я про Алку забыл? – бурчал он себе под нос. – Совсем, что ли, ума решился? Алка-то еще в прежние годы грешила сводничеством, тогда, правда, больше для собственного удовольствия. У нее и баб свободных всегда имелась целая куча – стоило ей только позвонить и сказать, что на квартире собралась компания парней, которым не хватает женского общества, как она тут же заявлялась собственной персоной и привозила с собой настоящий цветник.

Потом, правда, Игорь несколько сбавил обороты, и телефон как-то забылся за ненадобностью.

Э, нет, подумал художник, с Алкой как раз торопиться не стоит. Если разобраться – кем она теперь стала? Да наверняка профессиональной сводней. Или – того хуже – содержательницей тайного публичного дома. Строгает бабки с женского тела, которое я привык изображать. Кого, спрашивается, она сможет мне порекомендовать? Проституток? Жриц любви? Это нам, извините, без надобности – да и не по карману.

Похожий на маркиза XVIII века неудачливый художник-график Игорь Кортнев снова растянулся на диване во весь свой великолепный рост и предался медитации. Теперь мысли его текли медленно и спокойно.

Важное дело, рассудил он, с налета не возьмешь. Уж коли ты решил продаться богатой вдовушке, то всякую поспешность при этом следует исключить. Вдумчиво надо подходить к сватовству, очень даже вдумчиво. Чтобы тебя потом не нас…