Текст книги "Разум Вселенной"

Автор книги: Александр Студитский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 25 страниц)

Глава шестая
Небо и Земля

Под Новый год во всех газетах появились сообщения о работах Комитета по исследованию космического снаряда.

Комитет сообщал, что космический снаряд, упавший в территориальные воды Советского Союза у побережья Черного моря в районе мыса Пицунда, в настоящее время вскрыт и подвергается тщательному исследованию.

Установлено, что космический снаряд прибыл из-за пределов солнечной системы, с планеты, входящей в состав одной из звездных систем северной половины неба, но пока неизвестно, с какой именно.

По устройству снаряда можно судить о высоком уровне техники, достигнутой обитателями этой планеты. По приблизительным расчетам, сделанным на основании предполагаемой скорости падения и силы удара снаряда, с учетом работы тормозных устройств, в космическое пространство был запущен снаряд, общий вес которого вместе с последними ступенями ракет, сопровождавшими его вплоть до приближения к месту назначения, измерялся сотнями тонн. Как уже сообщалось, снаряд, упавший на Землю с разрушенным основанием, весил более двадцати тонн.

В сообщении комитета приводились подробные данные о форме снаряда, толщине стенок и внутреннем устройстве. На фотографиях, приложенных к сообщению, изображались центральная камера и оболочка снаряда с воспринимающими устройствами.

Изучение автоматических устройств в снаряде, а они, к сожалению, сохранились только частично, говорилось в сообщении, позволяет сделать вывод, что при запуске снаряда было предусмотрено его движение к строго намеченной цели, которой, очевидно, являлась солнечная система и выбор точки падения на Земле. Воспринимающие устройства снаряда реагировали на термические, механические, электрические и световые раздражения, вызывая соответствующие реакции в двигательных ракетных устройствах. Изучение конструкции воспринимающих устройств, способа их связи с регулирующим устройством и способа подачи импульсов в двигательные устройства продолжается. К исследованию привлечены крупнейшие специалисты в области автоматики, телемеханики, электроники и кристаллографии.

То обстоятельство, что основание снаряда с нижними камерами оказалось при падении разрушенным, крайне усложнило задачу, стоящую перед Комитетом по исследованию космического снаряда.

Снаряд двигался как автоматически управляемое небесное тело. В нижних камерах, очевидно, располагались все управляющие и двигательные устройства. Кроме того, вполне возможно, в них или в одной из них находились приборы для расшифровки информации, помещенной в центральной камере.

В том, что центральная камера содержит информацию для осуществления связи с обитателями Земли, члены комитета не сомневались. В сообщении приводились соображения, из которых становилось ясным, что никакого другого назначения, кроме хранения информации, центральная камера иметь не может.

Указывалось, что с помощью специальных зондов, а также посредством мощного проникающего излучения выяснены габариты внутренней камеры и характер ее содержимого. Обнаружилось, что в полости камеры, плотно примыкая к ее внутренней поверхности, располагается несколько огромных геометрически правильных, по-видимому тоже полых, тел – ящиков или шкафов. Шесть из них стоят вертикально вдоль оси камеры, один – горизонтально, на ее нижней поверхности. По мнению большинства членов комиссии, эти ящики представляют собой контейнеры, в которых упакованы предметы, предназначенные для отправки на другую планету, – скорее всего зашифрованную в той или иной форме информацию. Все члены комиссии пришли к заключению, что вскрытие внешней оболочки и внутренней капсулы снаряда не нанесет ущерба основному его содержимому, которое впоследствии будет подвергнуто новому обследованию.

Комитет призывал ученых всего мира принять участие в его работах, преследующих цель – использовать первую межзвездную связь на благо всего человечества.

Установление первой межзвездной, хотя пока еще и односторонней связи отмечалось всеми как величайшее событие в истории Земли, происшедшее за истекший год.

Космический снаряд, посланный на Землю с далекой планеты, говорилось в газетах, является вестником доброй воли обитателей этой планеты. Сообщение Комитета по исследованию космического снаряда не оставляет никаких сомнений в том, что, послав автоматически управляемый снаряд, неизвестные нам мыслящие существа хотели установить связь с другими обитаемыми мирами, и в частности с Землей. Вопреки мрачным предсказаниям ряда буржуазных мыслителей и литераторов космический корабль пришельцев не преследовал никаких агрессивных целей и не предназначался ни для истребления обитателей Земли, ни для их порабощения. Наша планета вступила на новый уровень развития техники и культуры. И отныне дух соревнования между народами должен быть направлен на дальнейшее развитие науки и техники, на благо всего человечества, на подъем культуры и благосостояния людей во всем мире.

Кроме этой информации, большое место занимали сообщения о подготовке к взрывам на строительстве Великого колорадского канала. Производство взрыва намечено на конец января. К этому времени все население, находящееся ближе двухсот километров к линии будущего каньона, будет эвакуировано, хотя, по заверению комиссии сената США, взрывные работы будут проведены без каких-либо опасных последствий. Тем не менее, по сообщению агентства Рейтер, группа американских ученых более ста человек обратилась к президенту США с заявлением, в котором выражался протест против плана сооружения Великого колорадского канала посредством подземных атомноядерных взрывов. Ученые указывали, что в настоящее время только невежды могут допускать возможность взрывов атомных зарядов без рассеивания радиоактивных веществ. Испытания нового метода в таких грандиозных масштабах представляют собой опасный для человечества эксперимент.

* * *

...Встречать Новый год собрались в общежитии, в комнате девушек. В коридорах общежития льдисто блестел паркет. В холлах всех этажей с десяти часов, не прекращаясь ни на минуту, гремели пластинки. Раскрасневшиеся девушки казались счастливыми и красивыми.

Из старших были только Штейн и его ассистентка Мария Федоровна Грибунина, высокая женщина с большими печальными глазами на бледном лице.

Девушки хлопотали у стола. Мужчины стояли перед окном, молча всматриваясь сквозь замерзшие стекла в огни Москвы.

Шел двенадцатый час. Собрались все, кроме Ярослава, который опаздывал.

Все были под впечатлением газетных известий. Первая межзвездная связь – это настраивало на романтический лад. Нравилось и обращение газет к народам мира с призывом стать достойными эпохи атомной техники и овладения космическим пространством. И все-таки приподнятое настроение омрачалось какой-то неясной тревогой, вызванной сообщениями из Соединенных Штатов.

– Ярослава все еще нет? – нарушила тишину Майя. – Ну, ничего не поделаешь, семеро одного не ждут. Вносится предложение садиться за стол.

Загремели стулья. Задребезжали тарелки. Началась веселая суматоха рассаживания. Время приближалось к двенадцати. И когда уже захлопали пробки и все замолчали, следя за пеной, тающей в широких бокалах, в комнату ворвался Ярослав.

– Друзья! – заявил он, схватив бокал. – Только что по радио и телевидению прочитали новогоднее приветствие правительства... Нас поздравляют с новым годом космической эры. На Луне будет строиться космодром!..

– Ура! – крикнула Тоня. Все дружно подхватили.

Стало шумно и весело. В открытую дверь врывалась музыка из коридора. Начались танцы.

Юрий не стал танцевать. Он стоял в дверях, смотря на танцующих. Потом сел на диван. Голова у него приятно кружилась, но мысли оставались ясными и отчетливыми.

Он откинулся на спинку дивана и закрыл глаза, Им владели впечатления от газетной информации. Волновали тревожные известия из Америки. Воображение отчетливо нарисовало площадку космодрома на лунной поверхности. Ему представился земной шар, летящий вокруг Солнца в непроглядную темноту межзвездного пространства, в потрясающую даль, где за сотни миллиардов километров мерцает ослепительная Вега. Он видел пылающий след космического посланца, уносящего в звездное небо вести с планеты Земля.

– Мечтаете, Юрий Николаевич? – вдруг услышал он голос Штейна.

– Да так, немного задумался, – смутился Юрий.

– Хорошо мечтать в ваши годы, – Штейн присел на диван рядом с Юрием.

– Я вспомнил падение космического снаряда, – сказал Юрий, продолжая еще переживать свои мысли и жалея, что они нарушены. – И подумал, что, собственно, Земля почти готова для того, чтобы ответить на этот сигнал.

– Возможно, – любезно согласился Штейн. – А я, признаться, думаю, что технически Земля почти готова, а морально совершенно не подготовлена к этому.

– Вы имеете в виду угрозу атомной войны?

– Да. Прежде чем мы подготовим к запуску в межзвездный полет космический снаряд, мы просто уничтожим друг друга.

– Вы так думаете? – с усилием спросил Юрий.

– А зачем себя обманывать? Атомного оружия накоплено столько, что, если все оно будет использовано, а, очевидно, это так и будет, все живое на Земле будет уничтожено или останется влачить жалкое существование.

Юрий слушал Штейна с закипающим в глубине души раздражением. Ему было досадно, что этими небрежными словами приглушена звучащая в его душе музыка, обидно, что радость, возникшая в его воображении ослепительными видениями космических связей, омрачена напоминанием о неприятных, угнетающих душу вещах.

– Если это случится, те, кто останется, довершат за нас то, о чем мы мечтаем, – тихо, сдерживая раздражение, сказал он.

Штейн самоуверенно рассмеялся.

– Ну, на это пусть надеются те, кто не знает, что такое атомное поражение.

И тут вдруг произошел разговор, в котором Юрий неожиданно для себя объяснился со Штейном начистоту.

– Скажите, Герман Романович, – медленно начал он, – как можно заниматься наукой, имея такое представление о ее законах?

– Простите, – вежливо сказал Штейн, – что-то я вас не понимаю.

– Я о том, что вы сейчас сказали. Для вас, для Всеволода Александровича, для всех сотрудников кафедры кажется совершенно очевидным, что вступление в эру атомной техники и овладения космосом для человечества чуть ли не равносильно самоубийству.

– Зачем же преувеличивать? – возразил Штейн, смотря на носки своих блестящих полуботинок. – Задача нашей науки – выяснить действие ядерного излучения на организм, и, как мы с вами знаем на основе наших экспериментов, оно в самом деле губительно для организма. Лучевая болезнь, лучевой рак, лучевая лейкемия, наследственные болезни, вызванные проникающим излучением, разве это не факты? Данные нашей науки учат соблюдать осторожность с атомной техникой и космическими факторами, только и всего.

– А если атомная война?

Штейн пожал плечами.

– Как я уже имел удовольствие... – Он поправился, заметив неудачное выражение. – Как я уже говорил, если атомная война, значит, конец.

– Ну, вот об этом я и говорю. Если атомная война, значит, конец. Таков вывод, который вытекает из вашей науки.

– Ну, почему из нашей науки? Из данных мировой науки.

– Неважно. Пусть будет из данных мировой науки. Важен вывод. Погиб от атомных взрывов или остался в живых, все равно спасения нет, смерть, вырождение, гибель.

– Но кто же виноват, что таков закон? Слепой, неумолимый закон природы, которым она пользуется, чтобы наказывать своих неразумных детей.

– Если таков закон, – сказал Юрий, – значит, я прав, нельзя жить на свете. И я не понимаю, как можно заниматься наукой, если таков ее закон.

– Зачем же ученому принимать так близко к сердцу все, что он знает как ученый? – снисходительно сказал Штейн. – Ведь врач тоже знает, что многие болезни неизлечимы, тем не менее пользуется всеми радостями жизни. Ученый также располагает этой возможностью, несмотря на знание жестоких законов природы.

Юрий покачал головой.

– Нет, так жить нельзя. И вы сами, Герман Романович, знаете, что нельзя жить, если такой закон. И живете потому, что в глубине души уверены, что это никакой не закон, или, вернее, не закон природы, а закон, выдуманный учеными, которые занимаются вашей наукой.

– Не понимаю, – пожал плечами Штейн, – что вы вкладываете в понятие закон природы, закон науки. Разве это не одно и то же?

– Конечно, не одно и то же. Закон природы – это объективная реальность. – Юрий густо покраснел, чувствуя, что попал в нелепое положение ученика, поучающего своего учителя. – А законы науки – только их отражение, точность которого зависит от уровня исследования.

– И вы считаете законы наследственности, установленные современной наукой, несоответствующими законам природы?

– Мне кажется, что к законам науки нужно относиться с величайшим подозрением. Вы подумайте только, Герман Романович, какой вывод следует из этих законов. Человечество вступает в эру атомной техники и завоевания космического пространства. Что говорит человечеству наша наука, призванная изучать действие атомной энергии и космических факторов на организм? Она говорит: остерегайтесь этих факторов. Они губительно действуют на организм и вызывают в его потомстве наследственные болезни. Что же в таком случае несет людям вступление в эру атомной техники и овладения космическим пространством?

– Ну, не стоит так преувеличивать, – Штейн успокаивающе положил руку на плечо Юрия. – Уверяю вас, у человечества хватит времени, чтобы успеть насладиться чудесами атомной техники и космических путешествий до того, как его наследственность отяготится таким количеством летальных генов, что это начнет грозить вырождением.

– Да ведь речь идет не о том, с какой скоростью будет действовать закон наследственности, а о том, есть ли в природе такой закон, которым пользуется наша наука.

– По крайней мере у огромного большинства современных ученых реальность этого закона не вызывает сомнений. Да вы что, Юрий Николаевич, – Штейн вдруг внимательно посмотрел ему в лицо, – всерьез сомневаетесь в том, что существует генетическая информация? В том, что ДНК контролирует наследственность? В том, что лучевое поражение действует на наследственность через ДНК?

– Герман Романович, я студент пятого курса, не имеющий ни ваших знаний, ни вашего опыта. Разве я могу с вами спорить и, тем более, вас переубедить! Да, конечно, вся современная наука стоит на том, что с ДНК связана наследственность, и что с помощью ДНК можно ее изменять, и что, воздействуя на ДНК проникающим излучением, можно получать наследственные изменения в потомстве. Но только я думаю, что, если бы в результате применения атомной техники и овладения космосом жизнь шла бы к вырождению, она не смогла бы создать космический корабль, который преодолел межзвездное пространство и достиг Земли.

– Ну, этот аргумент уже выходит за пределы нашего спора, – улыбнулся Штейн. – И кстати, нас приглашают снова к столу.

– Друзья, предлагается горячий пунш производства Ярослава Костромина! – закричала Тоня.

Ярослав внес в комнату дымящуюся кастрюлю, издающую пряный, терпкий запах корицы, гвоздики и горячего красного вина.

– Подставляйте бокалы! – торжественно провозгласил он, устанавливая кастрюлю на столе и вооружаясь половником. Вокруг стола началась веселая суматоха.

Глава седьмая
Спор продолжается

На двадцать пятое января был назначен доклад профессора Панфилова: «Вопросы происхождения организмов в свете данных парамагнитной микроскопии и их значение для современной биологии».

В университете еще шла экзаменационная сессия, и ученый совет не собирался. Доклад состоялся в Обществе испытателей природы.

Уже много лет после перевода университета в новое здание на Ленинские горы старейшее русское ученое общество – испытателей природы – проводило заседания своих секций в старом здании Зоологического музея на улице Герцена. Юрий любил это здание. В огромном сводчатом вестибюле в жаркие летние дни всегда стояла сонная прохладная тишина, только временами нарушаемая звонкими голосами школьников, приходящих на экскурсии. Яркие лампы в вестибюле освещали фрески на стенах, написанные знаменитым художником-анималистом. На фресках огромные слоны бродили в джунглях и мохнатые мамонты стояли среди тощих кустарников в болотах замерзающей тундры.

В вестибюле становилось людно. Хлопала огромная дверь, впуская все новых и новых посетителей. Юрий поднялся на второй этаж в большую зоологическую аудиторию.

Аудитория была полна, и Юрий сел и последнем ряду, потеснив сидящих с краю Ярослава и Тоню. Недалеко от них расположились студенты кафедры морфобиохимии, а внизу, в первом ряду, положив ногу на ногу, сидел Штейн. Юрию был виден его красивый, четко очерченный профиль. В противоположной стороне зала у прохода виднелись смуглое лицо и темные с проседью волосы Постникова.

Юрий был взволнован. В утренних газетах появилось сообщение о подземных атомных взрывах в Америке. Все контрольные станции миря отметили ряд следующих друг за другом сильных взрывных колебаний. Эпицентр взрывов был определен с точностью до одной минуты на высокогорном плато Колорадо.

Юрий думал о Зое, Андрее и всех остальных на той стороне планеты. Сейчас там утро. Они просыпаются, подавленные случившимся, читают подробные описания взрывов и думают о том, что будет дальше...

Аудитория была переполнена. Стояли в дверях и на площадке у входа. Сильно шумели. Но когда зазвенел председательский колокольчик и Панфилов появился на кафедре, сразу стало тихо.

Ораторскими способностями Панфилов не отличался. У него был негромкий голос. Фразы он строил просто, не боялся повторять то, что казалось ему особенно важным. К жестикуляции прибегал редко. Сила речи Панфилова и его воздействия на слушателей заключалась в той глубокой убежденности, с которой он говорил.

Вступительную часть, посвященную описанию метода парамагнитной микроскопии, Юрий слушал рассеянно, почти не вникая в ее содержание. Принцип парамагнитной микроскопии был ему ясен. Движение электронов в орбитах электронных оболочек атомов и молекул, обусловливающее парамагнетизм молекул. Поглощение энергии внешних магнитных полей – явление парамагнитного резонанса. Электромагнитный импульс и его трансформация в световой импульс на флуоресцирующем экране. Это уже было менее понятно, но в общем основывалось на хорошо известном принципе трансформации электрической энергии в световую, применяемом в телевидении. Панфилов коснулся трансформации импульсов очень бегло, не входя в детали.

– Заслуга конструирования рабочего прибора, первого парамагнитного микроскопа целиком принадлежит моему другу Владимиру Николаевичу Тенишеву и инженеру Назарову, – сказал Панфилов.

Раздались аплодисменты.

– Теперь разрешите перейти к результатам наших исследований. Наш объект – живая клетка в специальной тканевой культуре, обеспечивающей минимальную толщину изучаемого объекта. Изображения на экране парамагнитного микроскопа засняты с некоторым замедлением на кинопленку. При проекции все процессы представляются ускоренными примерно в десять раз. Разрешите начать с демонстрации.

Свет погас, и сейчас же на экране, позади стола президиума, появилось изображение.

– Это структура клетки, как она выглядит в электронном микроскопе. Клетка убита фиксацией в осмиевой кислоте, заключена в плексиглас, из нее изготовлены срезы толщиной двести ангстрем, с одного из которых изготовлена эта электронограмма. Вы видите ультрамикроструктуру клетки при увеличении в тридцать тысяч раз. Ядро, – указка Панфилова обвела круг, очерченный двойным контуром в центре клетки, – в нем ядрышко с характерным зернистым строением. В настоящее время все склоняются к тому, чтобы считать эти зернышки центрами белкового синтеза. Их называют, как известно, рибосомами. Такие же центры белкового синтеза, рибосомы, мы видим в цитоплазме, так сказать, в теле клетки. Все остальное – это оболочки, поверхности, на которых распластываются молекулы веществ, входящих в состав цитоплазмы и ядра. На этих поверхностях осуществляются химические реакции, из которых складывается обмен веществ. Оболочка ядра. Оболочка клетки. Оболочки органов дыхания клетки – митохондрий. Оболочки органов выделения клетки – сетчатого аппарата. Оболочки цитоплазматической сети. – Указка закончила движение по экрану и опустилась. Вспыхнул свет.

– Если смотреть на клетку глазами современного исследователя, убедившегося в сложности ее строения, – обратился к аудитории Панфилов, – то невольно возникает вопрос, каким образом возникла эта сложная система, которая стала основой строения и развития всех многоклеточных организмов, включая человека? Свои соображения по этому вопросу я неоднократно высказывал в своих статьях и в недавно вышедшей книге «Происхождение организмов». Нет необходимости к ним возвращаться. Основная моя мысль заключается в том, что сложность строения клетки является результатом объединения простейших форм жизни и эволюционного развития этих объединений. Клетка построена из более простых элементарных частиц, подобно тому как многоклеточные организмы построены из клеток. Простейшей формой организации жизни в настоящее время являются вирусные и фаговые тельца, представляющие собой комплексы белка и нуклеиновых кислот – нуклеопротеиды. Аналогами этих простейших форм жизни в клетке я считаю центры белкового синтеза, которые вы только что видели на электронограмме, – рибосомы. Путь эволюционного развития организмов, как мы его теперь представляем, – это постепенное объединение рибосом в более сложные комплексы и объединение этих комплексов в клетки. Следы этих процессов с достаточной отчетливостью мы можем видеть в живой клетке на экране парамагнитного микроскопа.

Снова погас свет. И сейчас же на экране возникла игра дрожащих, переливающихся пятен, с резко очерченным контуром ядра в центре.

– Это живая раковая клетка, – прозвучал в темноте голос Панфилова. – Как объект для парамагнитной микроскопии она интересна высокой интенсивностью процессов белкового синтеза. И ядро и тело клетки – цитоплазма – переполнены рибосомами. В центре рибосомы, так же как в центральной части простейших вирусных телец, располагается рибонуклеиновая кислота – РНК, а оболочку составляет белок. Молекулы белка синтезируются на поверхности молекулы РНК из аминокислот благодаря активности РНК. Достигнутое нами увеличение пока не позволяет изучать эти процессы непосредственно визуально. Но поведение рибосом видно с достаточной отчетливостью.

Указка коснулась центра ядра, где пучилась, вздуваясь и оседая, масса ядрышка.

– Вот основной комплекс рибосом клетки, главный центр белкового синтеза, модель первого полирибосомного (позвольте употребить этот термин) организма. Взгляните на его деятельность. Рибосомы из ядерного вещества непрерывно входят в ядрышко и выходят из него, направляясь к ядерной оболочке. Вот они выходят сквозь поры ядерной оболочки в цитоплазму – и кончают свое существование, расплываясь в окружающем веществе, распадаясь на свои простейшие компоненты, из которых строятся рибосомы цитоплазмы. Смотрите! – Указка скользнула по экрану и остановилась на блестящей переливающейся точке в цитоплазме. – Вот формируется рибосома. Вот другая. Вот целый комплекс рибосом. Но больших комплексов здесь не возникает. Другое дело ядро. Здесь рибосомы беспрерывно комплексируются в ядрышки. Но ядрышко так же легко распадается, как и малые комплексы рибосом в цитоплазме. Вот, смотрите! Ядрышко распалось, рибосомы рассеялись, но одновременно уже два ядрышка возникли в других участках ядра. Таким способом возникали и распадались первые полирибосомные организмы.

Панфилов замолчал. На экране продолжалось буйство воспроизведения живой материи. Ядрышки, дрожа от напряжения, вздувались огромными шарами, наращивая объем, затем опадали, как мыльные пузыри, рассыпаясь тысячами брызг, и вновь возникали скоплениями блестящих зерен.

– Теперь самые интересные кадры – деление ядрышек, – заговорил снова Панфилов. – Прошу обратить внимание на следующие кадры. Синтез белка достигает максимального напряжения. Объем клетки растет. И вот что делает ядрышко. Оно отделяет одну, две, три, четыре почки, которые выходят в гущу ядерного вещества и направляются к стенке ядра. Здесь они рассыпаются. Рибосомы потоками выходят через поры ядра в цитоплазму. Теперь следующий этап. Ядрышко перешнуровывается надвое. Намечаются две половинки. Они расходятся. Ядрышко разделилось. Теперь начинает перешнуровываться оболочка ядра. Возникают две половинки ядра. И вот ядро делится надвое. Прямое деление ядра. Вспыхнул свет.

– Теперь будет показан фрагмент, изображающий непрямое деление ядра – с образованием хромосом. Обращаю ваше внимание на содержание этого процесса. Принято считать, что хромосомы строятся из ДНК -дезоксирибонуклеиновой кислоты, несущей, как полагают, генетическую информацию. Но вы видели, какую скромную роль частицы ДНК играют в только что показанных вам процессах. Крохотные ниточки молекул ДНК почти незаметны среди бурь, поднятых деятельностью рибосом. Как же и для чего из этих ниточек строятся хромосомы? Сейчас вы увидите весь этот процесс в его динамике.

Снова указка Панфилова поднялась к изображению, засветившемуся на экране.

– Ядро готовится к непрямому, митотическому делению, – пояснил Панфилов. – Строятся хромосомы. Смотрите, как это происходит. Нити ДНК связывают рибосомы в длинные тяжи. Тяжи становятся все толще и толще и одновременно короче и короче. Смотрите, как при этом ведет себя ядрышко. Рибосомы бурно переходят из него в хромосомы. Вот оно полностью израсходовалось и исчезло.

Юрий с жадным вниманием следил за указкой, как зачарованный слушая голос лектора. Панфилов пояснял картины, открывающиеся на экране, короткими, лаконичными фразами. Оболочка ядра исчезла. Хромосомы образовали на месте ядра сложную фигуру фантастического цветка. Ясно обозначились нити, с двух сторон прикрепившиеся к каждой хромосоме (тянущие нити). Нити, трепеща и натягиваясь, трясли тяжи хромосом, в которых стали появляться тонкие щели. Каждый тяж быстро превратился в два. Новообразованные дочерние хромосомы поползли двумя группами в правую и левую сторону экрана (расхождение хромосом). Каждая группа превратилась в спутанный клубок тяжей (дочерние ядра).

Теперь ясно обозначилось движение рибосом из тяжей в окружающее вещество. Затем тонкий контур ядерной оболочки одел каждый клубок. Тяжи хромосом таяли на глазах, рассыпаясь тысячами рибосом. Началось формирование ядрышек. Среди бурлящей массы ядерного вещества, медленно поворачиваясь на оси и вовлекая в свое движение блестящие зернышки рибосом, в каждом ядре обозначились массивные тела ядрышек. Два новообразованных ядра, дрожа и напрягая свои стенки, стали отходить друг от друга. Снова вспыхнул свет. Раздался грохот аплодисментов. Панфилов нетерпеливо поднял руку и продолжал доклад.

Юрий плохо слушал, потрясенный тем, что увидел. Так вот что такое митоз, непрямое деление ядра, величайшая из загадок клетки! Ему вспомнилось все, что он переживал, размышляя над последствиями лучевого поражения. Так вот он каков, план строения и развития, зашифрованный в виде генетической информации в веществе хромосом! Где он, этот план? Где он находится, когда ниточки молекул ДНК болтаются, как вермишель в кипящем супе, в веществе ядра? Где он, когда по окончании митоза все составные части хромосом рассыпаются и из них строятся органы неделящегося ядра? Где эти спирали, какие изображаются и качестве форм молекул ДНК? Разве не ясно теперь, что все дело в природе белков, из которых строятся псе рабочие части клетки и весь организм?

Панфилов сделал паузу, но не больше чем на несколько секунд, и продолжал свою речь, сам увлекаясь ее содержанием.

– Теперь последний вопрос – о значении изложенной мной точки зрения для разработки некоторых актуальных проблем современной биологии, и в частности проблемы устойчивости клетки против ионизирующей радиации. Всем присутствующим известна моя точка зрения – я неоднократно излагал ее в этой аудитории. Жизнь возникла на Земле в эпоху высокого фона ионизирующей радиации и была не только устойчива против нее, но даже нуждалась в ней как в источнике энергии. Наша задача – научиться воссоздавать в клетке тип обмена веществ, обеспечивающий устойчивость против радиации. Разрешима ли эта задача? Да, разрешима, если знать условия, при которых клетка переходит на древний тип обмена веществ, являющийся защитным для современной клетки. Разрешите показать некоторые иллюстрации.

Свет снова погас, и на экране вспыхнуло парамагнитное изображение клетки.

– Это снова цейтрафферная съемка клетки в культуре с помощью парамагнитного микроскопа, – пояснил Панфилов. – Клетка делится.

На экране снова показались хромосомы, возникающие из мерцания облаков рибосом. Вот они лепестками гигантского цветка распластались на экране.

– Внимание! – сказал Панфилов. – Культура испытывает действие рентгеновых лучей. Доза – четыре тысячи рентген.

И мгновенно движение хромосом остановилось. Лепестки цветка съежились. Вот сломался один лепесток... другой... третий. Медленно, еле заметно, началось движение поврежденных лепестков. Но натяжение нитей недостаточно. Клетка дрожит, сотрясается от бесплодных усилий. Деление остановилось.

– Клетка поражена радиацией, – сказал Панфилов. – Теперь посмотрим, как она может защищаться против нее. Новый кадр. Опять делящаяся клепка.

– Внимание! – сказал Панфилов. – Включается излучатель.

Лепестки гигантского цветка вздрагивают. Но деление продолжается. Каждый лепесток расщепляется надвое, и тонкие нити начинают растаскивать половинки в правую и левую стороны экрана... И вот уже две клетки расходятся направо и налево.

– Как видите, деление протекает нормально, и хромосомы остается неповрежденными, – сказал Панфилов. – Это результат защитного обмена веществ. Культура находилась сорок восемь часов при температуре плюс четыре градуса. Не буду утомлять вас демонстрацией всех полученных нами фактов. Из них можно сделать только один вывод – клетка может быть устойчивой против радиации. И рибосомная теория развития клетки помогает нам понять пути к управлению этим свойством.

Панфилов кончил. Снова загремели аплодисменты, но сразу стихли, как только председатель поднялся со своего места. Панфилов продолжал стоять на кафедре, он был взволнован.

Объявили перерыв. Юрий с трудом пробрался к выходу. За ним по пятам двигался Ярослав. Только выйдя на площадку, Юрий понял, как душно было наверху. Они спустились в вестибюль.

– Ну, что скажешь? – спросил Юрий.

– Быть буре, – ответил Ярослав. – Всеволод Александрович уже бьет копытом.