Текст книги "В поисках кракена"

Автор книги: Александр Муа

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 18 страниц)

26
Неприятная находка

Адель поставила свою чашку с молоком на стол и повернулась к окну. Она была обеспокоена. Застенчивое солнце пыталось пробиться сквозь облака. За стойкой бара матросы, успевшие уже вернуться с рыбалки, пили свой утренний кофе. Том и Борис заканчивали завтракать, в то время как Беа делала себе все новые бутерброды с маслом и шоколадом. Это была ее слабость.

– Честное слово, ты не перестаешь толстеть! – сухо сказал ей Борис.

– Отстань от меня! – рявкнула она в ответ с полным ртом.

Том с сожалением смотрел на огромные куски хлеба в ее тарелке. Беа была главным едоком в семье. Однако за маской дружелюбия и веселья скрывалась закомплексованная девочка, которая на самом деле была совершенно недовольна своей фигурой. Ее родители, братья и кузина неустанно твердили ей, что она слишком много ест. Они говорили, что она могла бы стать намного привлекательнее, если бы ела меньше, и что весьма печально видеть, как она собственными руками губит свою красоту и здоровье. Что только окружающие не говорили ей во время еды, доходили даже до того, что считали, сколько всего съела девочка. Но их поведение никогда не приводило к желаемым результатам, так как Беа была упрямой и не собиралась подчиняться чужим требования. Раз они хотели, чтобы она худела, значит, она, наоборот, будет много есть! Она вызывающе посмотрела на братьев и нарочно запихнула сразу половину бутерброда в рот.

– Адель, ты думаешь о Бобе? – спросил Том, который, устав смотреть, как Беа поглощает завтрак, быстро нашел другую тему для разговора.

– Он нам сказал, что, возможно, вернется очень поздно, – уточнил Борис, тоже пытаясь игнорировать сестру.

– Да, но от «очень поздно» до «не вернуться совсем»… – обронила Адель, не двигаясь.

– Ты действительно думаешь, что с ним что-то случилось? – спросил Том.

– Я не знаю… Я лишь могу сказать, что это на него не похоже. Боб всегда очень точен. Если он что-то говорит, значит, он так и делает…

– Ты пробовала звонить ему на мобильник? – предложил Том.

– Да, но там включается автоответчик. Я оставила несколько сообщений и отправила несколько эсэмэсок.

Беа продолжала есть свои бутерброды, стараясь делать это как можно громче. Хруст поджаренного хлеба разносился по всему залу. Том, Адель и Борис повернулись к ней с сердитым взглядом. Она резко перестала жевать и состроила на лице непонимающее выражение.

Арно наблюдал за Адель из-за стойки бара, но в это утро она не обращала на него внимания. Мысли ее были далеко. Боб не вернулся ночью, а через несколько часов они должны уже возвращаться в Тромсё. Что же с ним случилось?

– А если обратиться в полицию? – предложил Борис.

– И что сказать? Что Боб не ночевал дома? Они прямо так и кинутся его искать, – отозвался Том.

– Он должен был ехать в Брест, – напомнила Беа с перемазанным в шоколаде ртом, облизывая пальцы. – Можно начать поиски оттуда. С доктора Маккаля, например…

Троица переглянулась. Нужно было признать, что идея была хорошая. Жаль только, что пришла она в голову не им. Приходилось соглашаться, что для обычной толстушки Беа довольно живо соображала. Адель достала мобильник и позвонила в справочную. Там ей сказали, что на территории Бретани нет ни одного Альфреда Маккаля.

– Я звоню в полицию! – твердо заявила девушка, не в силах больше сдерживаться.

– В ЭТОМ НЕТ НЕОБХОДИМОСТИ!

От открытой двери потянуло холодом – в бар быстро зашел мужчина.

– БООООООБ!!!

Дети бросились к нему, вне себя от радости.

– НОНО! О! Что с тобой случилось?!

Спрятавшийся за Бобом сурикат имел вид, больше подходящий пугалу. Когда Беа захотела взять его на руки, он заскулил от боли.

– Да ты ранен! Что случилось? О боже мой, Боб! Что с тобой стряслось?!

Боб был не в лучшей форме. Его лицо напоминало один большой синяк. Подбородок увеличился вдвое, везде были ссадины, огромная шишка на затылке, в волосах запеклась кровь. Дети были в ужасе.

– Ничего страшного, ребята. Сейчас некогда рассказывать. Быстро собирайте свои вещи, мы уезжаем немедленно! Нельзя терять ни секунды. Чем быстрее мы уедем, тем быстрее окажемся в безопасности. Хозяин! Я хотел бы расплатиться за номер!

Когда дети спустились с чемоданами, такси уже стояло у дверей. Боб еще помогал шоферу укладывать чемоданы в багажник, когда Том, Беа, Борис и Ноно уже были в машине.

– Адель, ну где ты там?! – крикнули ей кузены.

В баре Арно и Адель не знали, как сказать друг другу «прощай!».

– Адель, пожалуйста! – крикнул Боб, скорее обеспокоенно, чем нетерпеливо.

Арно схватил Адель за руку и быстро сунул ей что-то в ладонь. Адель бросила на юношу последний взгляд, вышла из бара и села в такси, которое тут же рвануло с места. Арно выбежал на улицу, но машина уже исчезла.

В то же самое время в нескольких сотнях метрах от бара человек, прогуливающийся у подножия скал, заметил тело мужчины, лежащего вверх спиной. Его лицо было зарыто в песок, а сам он походил на сломанную куклу. Человек подошел ближе и увидел, что в затылок упавшему выпустили две пули. Очевидно, его застрелили, а потом сбросили со скалы. Человек приложил усилия, чтобы перевернуть тело, и пронзительно вскрикнул, когда увидел лицо трупа. Это был старый Джонас.

27
На память о Бретани

Адель не спустилась к обеду. Глубокая меланхолия не выпускала ее из комнаты со вчерашнего дня. Ей ничего не хотелось. Лежа на кровати и уставившись в потолок, она думала об Арно. Она вновь и вновь проживала каждую секунду, проведенную с ним, вспоминала его лицо, его взъерошенные волосы, сияющую улыбку и прекрасные карие глаза. Адель снова почувствовала легкую дрожь, которая овладела ею в тот момент, когда она увидела его впервые и когда они смотрели друг на друга в гроте. Она снова ощутила нежность его руки, тепло его губ и тот невероятный страх, когда он ее поцеловал. Ее сердце билось все быстрее и быстрее. В руках у Адель был пакет, который вручил ей Арно и который она не решалась открыть в присутствии других. Ее неожиданно охватила грусть. Этот пакет был единственным свидетелем тех волшебных моментов, обещания невиданного доселе счастья, единственным предметом из прошлого, которое останется только в воспоминаниях. Слеза медленно покатилась по щеке. Первая любовь и первые страдания. Она вертела пакет в руках, затем решилась его открыть. Внутри лежал стеклянный флакон, защищенный толстым пластиком, а рядом с ним находилось письмо.

«Дорогая Адель!

Когда ты прочитаешь это письмо, ты будешь уже далеко. И возможно, уже и не вспомнишь обо мне. Сейчас три часа утра, а я все еще не могу заснуть. Полчаса назад встретились наши губы, и мои до сих пор хранят твое тепло. За окном льет дождь, моя единственная компания в ночи. Я сижу один в комнате под самой крышей и думаю о том, что ты находишься всего лишь на два этажа ниже и, возможно, тоже не можешь заснуть. Если бы я был сумасшедшим, я бы спустился вниз, открыл дверь в твою комнату, взял тебя за руку и привел сюда, чтобы быть с тобой до утра. Я думаю о тебе, и я тороплю утро, чтобы поскорее увидеть тебя снова. Я должен сказать тебе кое-что важное, прежде чем ты уедешь, но я не знаю, смогу ли… Это не так легко… В любом случае, нужно будет оказаться с тобой наедине, чтобы отдать это письмо. Если у меня получится, то внутри ты найдешь флакон. Береги его. В нем субстанция, похожая на гель, которую я собрал на корабле моего дяди перед приходом тех людей, что сожгли „Покорителя бурь“. Весь корабль был в ней – стены, пол… Брр! Я отдаю его тебе, потому что верю: ты сумеешь распорядиться им с умом и он, возможно, заинтересует твоего дедушку. Как знать? Было бы здорово, если бы ты и твои кузены когда-нибудь могли выяснить всю правду об этом ужасном кракене. Как я вам завидую! Вы уже далеко, и мне вас не хватает. Тебе очень повезло попасть в такую прекрасную семью. Мне так понравились твои кузены. Как же вам должно быть весело вчетвером! Наверное, это очень классно – быть в вашей компании. Как ты знаешь, я тут совсем один, и у меня нет никого, с кем я бы мог посмеяться или поспорить, как Борис и Беа. Это очень тяжело. Мне ужасно тоскливо. Я бы так хотел быть как вы – частью команды.

Дождь на улице идет все сильней! Но ты его не слышишь… Ты спишь уже, наверное. Поскорей бы закончилась ночь и наступило утро, чтобы постучать в твою дверь и разбудить тебя. Мне не терпится увидеть тебя. Я хотел бы принести тебе завтрак в комнату. Я хотел бы смотреть на тебя и ловить твой взгляд. Мне тебя не хватает. Будет ли у меня завтра мужество сказать тебе то, что я хочу сказать?

Ладно, я оставляю тебя, Адель, так как начинаю засыпать. И чем быстрее я пойду спать, тем быстрее увижу тебя снова.

Целую.

Арно.

P. S. Если я все-таки не смогу сказать тебе то, что хотел, знай, я люблю тебя».

Адель была взволнована. Ее сердце стучало с бешеной скоростью. Она перечитала письмо раз десять, потом приложила его к губам. Адель была счастлива и несчастна одновременно. Теперь, когда она полюбила юношу, которого больше никогда не увидит, она узнала, что он ее тоже любит. Жизнь так несправедлива! Надо сказать, что характер у Адель был сложный. Она долго не могла найти парня, который бы ей понравился. И это притом, что она видела много разных представителей сильного пола, так как очень часто меняла школу. Ее дядя был дипломатом при ООН, а тетя – врачом ВОЗ. [30]30
  Всемирная организация здравоохранения.


[Закрыть]Они оба без конца колесили по миру, а вместе с ними с места на место переезжала и вся семья. Но Адель считала всех мальчиков из всех своих школ слишком глупыми или задаваками. По ее мнению, им не хватало чуткости и ума.

Адель встала с кровати и подошла к окну, за которым по-прежнему царила ночь. Девушка смотрела на луну, освещавшую всю бухту. Океан простирался до самого горизонта и походил на серебряную пудру. Ветер доносил шум моря, который напомнил ей о Бретани и времени, проведенном в гроте. На часах была половина первого. Адель старалась представить атмосферу «Шхуны» – в это время там как раз все обедали. Моряки должны были уже собраться за столами, и Арно крутился между ними, как мог. Подумать только, как ей не понравилось это место в первый раз. Теперь она не могла не думать о нем.

В дверь резко постучали, но Адель, потерявшись в своих мыслях, ничего не услышала. После третьего удара дверь открылась. На пороге появилась Офелия. Как же далеки друг от друга мечты и реальность! Адели стало совсем грустно. Когда кухарка вошла в комнату, то увидела Адель, застывшую возле окна, в глазах девушки стояли слезы.

– Адель… Адель… Моя дорогая Адель… Что с тобой?

Кухарка подошла к ней, говоря ласково, как обычно говорят с больными. Она хотела погладить ее по щеке, но Адель резко отвернулась, чтобы спрятать лицо. Офелия взяла ее за руку:

– Адель… Моя маленькая Адель…

Адель повернулась к ней и разрыдалась у нее на груди. Офелия крепко обняла девушку:

– О, да у тебя большое горе. Плачь, дорогая, вылей все слезы…

Кухарку было не узнать. Из истеричной гарпии она превратилась в нежную, спокойную и заботливую мать, взволнованную слезами дочери. Офелия поцеловала ее в лоб, провела рукой по волосам, прошептала на ухо нежные слова. На краю кровати кухарка заметила письмо и сразу же все поняла.

– Знаешь, ты ведь можешь увидеть его вновь. И потом, в ожидании можно писать друг другу письма и звонить. Он пригласит тебя или ты его… Никогда не знаешь, как сложится… Ах, первая любовь! Она причиняет боль, но как же она прекрасна! Это лучшее время в жизни. Пользуйся им, но не грусти до такой степени.

Адель все еще плакала.

– Все образуется, поверь мне. Сегодня тебе его ужасно не хватает, и завтра будет так же. А потом, через несколько дней, ты будешь думать о нем уже совсем по-другому – с удовольствием, а не с печалью. Он постоянно будет у тебя в голове, и от этого ты будешь становиться счастливой.

– Ты тоже любила кого-то? – застенчиво спросила Адель между всхлипываниями.

– Ну конечно. У меня тоже была первая любовь. И я помню о ней, как будто это было вчера. Он был прекрасен. Я познакомилась с ним, когда мне было шестнадцать, почти как тебе сейчас. А потом, с началом учебного года, мои родители отправили меня в пансион к сестрам, и я больше никогда его не видела. Сначала я была очень несчастна, но потом сказала себе, что это не приведет ни к чему хорошему. Тогда я стала думать о нем как о чем-то приятном. И видишь, я ни о чем не забыла.

Адель успокоилась, Офелия тихонько укачивала ее в своих объятиях.

– Давай, дорогая… Все ждут тебя внизу. Твой дедушка очень волнуется и спрашивает, что с тобой случилось. Ты не хочешь идти? Или хочешь? Давай вытри слезы и спускайся, когда будет желание, хорошо?

Адель кивнула и крепко обняла Офелию.

– Все это останется между нами. Это будет наш с тобой маленький секрет. Я никому не расскажу о случившемся, даже твоему дедушке. Наш секрет, ммм? И если твой дедушка спросит меня, что ты делаешь, я что-нибудь придумаю, не волнуйся.

Кухарка подмигнула и вышла из комнаты.

Несколько минут спустя Адель вошла в зал под восторженные возгласы родных.

– Ааа! Вот и наша красавица! – сказал Абельманс, сидящий во главе стола.

Все уже перешли к десерту. Офелия подала ей закуски. У Адель не было аппетита, она возила вилкой по тарелке и пыталась не разреветься.

После своего рассказа о вылазке к обломкам утонувшего судна Том, Борис и Беа слушали рассказ Боба: удар, похищение, склад, двое мужчин, побои, смерть Маккаля, героизм Ноно, освобождение, ночное бегство. Борис, Беа, Том, Абельманс и Офелия не пропускали ни слова.

– Без Ноно я был бы уже трупом, – закончил Боб. – Это невероятное и потрясающе умное существо. Беа, ты можешь им гордиться – он спас мне жизнь. Без него я даже не знаю, как выкручивался бы.

Ноно комфортно устроился на коленях у Беа и здоровой лапой – вторая была в гипсе – поедал медовые тянучки, которые специально для него приготовила Офелия. Зверек, поняв, что говорят о нем, навострил уши, а затем снова принялся уплетать лакомство, по три штуки за раз. Дети проявляли к нему всяческие знаки внимания и постоянно тискали. Беа в порыве нежности прижалась к нему лицом. Ноно быстро облизал ее кончиком языка и вернулся к своему десерту. Девочка крепко обняла своего любимца. После еды Борис, Беа и Том развлекались тем, что разрисовывали гипс Ноно, который был на седьмом небе от счастья от такого внимания к своей персоне.

Рядом с ними, сидя перед камином, Абельманс и Боб вели серьезный разговор. Адель была все еще за столом и слышала их, но не слушала. Они же говорили очень тихо.

– Это досадно, очень досадно… – бубнил Абельманс. – На сегодняшний день у нас нет ни одного вещественного доказательства существования вы-знаете-кого. Каждый раз, как появляется некто, кто хочет передать нам информацию, либо он исчезает, либо исчезает информация. Вот так просто и без проблем. Надо продолжать, Боб. Нужно искать дальше, собирать все возможные доказательства, даже самые незначительные. И как можно скорее. И чтобы ОНИ нас не опередили. Или же ОНИ попросту уничтожат нас. Так как вы могли сами убедиться, что ОНИ не остановятся ни перед чем.

– Ах, если бы я только приехал раньше! У нас бы сейчас были образцы…

– У нас сильный враг, Боб. Не будем его недооценивать. У него есть преимущество в численности и в скорости – он всегда оказывается на шаг впереди нас. Но быстрота, с которой ОНИ уничтожили образцы Маккаля, мне кажется подозрительной. Самое странное, что это случилось буквально за несколько часов до вашего визита. Я спрашиваю себя, не предупредил ли их кто о вашем приезде…

– Но кто?

– Не знаю… Но я его найду.

Адель вытащила из кармана флакон, который ей передал Арно. Она повертела его в руках, посмотрела на него грустным взглядом, прижала к сердцу, потом повернулась к дедушке и протянула ему свою драгоценность:

– Держи… вот то, что ты ищешь!

Абельманс взял флакон, вопросительно посмотрев на внучку. Он не понимал. Он осмотрел и слегка потряс пузырек. Прозрачная вязкая жидкость задрожала внутри.

– Это сувенир… с «Покорителя бурь»… – произнесла Адель, с трудом сдерживая рыдания.

Абельманс просиял. Он не верил своим глазам – вот оно, доказательство! Здесь, в его руках, как сон, неожиданно ставший явью. Как подарок судьбы, нереальный, невероятный и неожиданный. Это конец всем его унижениям! Оно было тут и принадлежало теперь ему. У него наконец-то появилось неоспоримое доказательство существования кракена, самого большого морского монстра всех времен! Открытие двадцать первого века! Доктор был вне себя от радости.

Впервые за десять дней Абельманс посвятил целый день своим внукам и даже Ноно, с которым играл в шашки. Зверь, надо сказать, был прекрасным игроком.

Вечером, почти в полночь, он собрал всех на верху квадратной башни, где старая пушка веками созерцала море. Боб, Офелия, Адель, Борис, Беа, Том и Ноно закутались потеплее и поднялись на лифте на террасу. Место было сказочным, с него открывалась чудесная панорама на побережье. Когда они приехали, Абельманс уже ждал их там в своем кресле. Все недоумевали – зачем он их здесь собрал? Доктор посмотрел на часы и скомандовал:

– Внимание! Сейчас начнется… четыре… три… два… один… пуск!

Абельманс нажал на кнопку электронной клавиатуры, лежащей у него на коленях, и гигантский фейерверк озарил небо над их головами. Десятки ракет взмывали ввысь и взрывались разноцветными огнями, мигающими в темноте. Дети стояли раскрыв рты. Шоу длилось около двадцати минут и закончилось букетом огней, выводящих поочередно имена детей – Адель, Борис, Беа и Том. Последняя петарда взорвалась в воздухе, нарисовав огнями очертания зверька, в котором все узнали Ноно.

– С Новым годом, дети мои!

Наступило первое января, а ребята даже забыли об этом. Они радостно бросились на шею дедушке, осознавая, насколько замечательным он был человеком. Боб открыл бутылку шампанского, ловко спрятанную в его плаще, а Офелия – бутылку лимонада. Под звон бокалов все поздравляли друг друга, обнимаясь и желая счастья, любви и исполнения желаний в новом году.

28
Тревога на «Пайпер-IV»

В двухстах пятидесяти метрах от берегов Норвегии, где-то в открытом море, дрейфовала огромная британская нефтяная платформа «Пайпер-IV». Высотой более тридцати метров, подпираемое четырьмя огромными столбами, это колоссальное сооружение, сражающееся с самыми суровыми ветрами, дующими в этом неспокойном море, напоминало гигантский конструктор, затерянный в сумерках. Это была платформа размером с футбольное поле, с бетонными колоннами, стальными балками и металлическими мостами, на которые со всей своей яростью набрасывались, но потом все равно отступали морские волны. Несмотря на свои сорок пять тысяч тонн, огромные понтоны, натянутые четырехкилометровые кабели, закрепленные на дне и позволяющие сохранять равновесие, «Пайпер-IV» тревожно качался на волнах. Сто сорок человек, находящихся на борту, понимали, что происходит что-то ненормальное. Ультрасовременная, полуподводная платформа была предназначена для выживания в самых экстремальных ситуациях. Ее несущая суперконструкция, состоящая из металлических трубчатых решеток, была неуязвима. Но сейчас ее метало из стороны в сторону как обычный поплавок. Натянутые до максимума два мощных троса, которые удерживали платформу со дна океана, как аэростат на земле, достигли предельного напряжения. Ситуация становилась критической. В любой момент тросы могли лопнуть, что означало гибель платформы.

Предупрежденный о ситуации начальником платформы Барри Нельсоном, Курт Соренсен, лейтенант центра спасения Бодо, отдал приказ о немедленном вылете вертолета норвежской морской службы «Супершмель» в место бедствия. Когда он прилетел, пилоты подтвердили аномальные движения конструкции, хотя само волнение было совершенно обычным для данного сезона и места делом. Командир вертолета сделал круг, но сильный дождь, бьющий в лобовое стекло, мешал ему хорошо рассмотреть происходящее внизу. Тогда он снизился еще немного, но не заметил ничего необычного.

Неожиданно платформа страшно затряслась, послышался неприятный, резкий звук.

– Святые угодники!

Пилот автоматически дернул рукоятку, и вертолет взмыл ввысь. Под давлением непонятной силы один из тросов лопнул, и его резко отбросило вверх. Еще чуть-чуть, и он бы попал в лопасть пропеллера.

Выдернутый кабель ослабил часть платформы, которая по инерции поднялась вверх, а затем всей своей мощью упала на воду. Появившаяся от этого гигантская волна захлестнула ее наполовину. Вертолет еле успел увернуться от удара сорокаметровой волны – пилот вовремя повернул штурвал. На борту нефтяной станции началась паника. Экипаж на главном мосту кричал, людей скидывало вниз. Одни разбивались о железные части платформы, других поглотила морская бездна. Заверещали сирены. Израненные металлическими обломками, изможденные моряки сдавались, и их уносило бурлящим течением в открытое море. Затем неожиданно волна схлынула, унося с собой безжизненные тела, дрейфующие как поплавки. «Пайпер-IV» продолжало опасно раскачивать. Пилот и его напарник, безмолвно наблюдавшие за этой сценой, снова подлетели поближе, чтобы оказать помощь пострадавшим. И тут вдруг пилот с ужасом воскликнул:

– СМОТРИ! ВОН ТАМ!

– ГОСПОДИ БОЖЕ МОЙ! ЧТО ЭТО ЕЩЕ ТАКОЕ?!

«Супершмель» резко развернулся и спикировал к морю. Пилот аккуратно приблизился к качающейся конструкции и завис на уровне плавающих подпорок. Глазам летчиков открылось ужасающее зрелище – гигантское щупальце с огромными присосками обвилось вокруг одного столба и с силой тянуло на себя платформу. Затем резко щупальце отпустило добычу и исчезло под водой. Через несколько минут «Пайпер-IV» восстановил равновесие.

В ожидании помощи экипаж подсчитывал потери. Семь человек исчезли без следа, более тридцати были ранены. Материальный ущерб был огромен, но по счастливой случайности удалось избежать катастрофы. Скважины и нефтепроводы были нетронуты. Чистое везение!

Вечером на приеме, устроенном Барри Нельсоном, самым главным человеком на платформе, два летчика «Супершмеля» под большим секретом рассказали ему об увиденном. Барри Нельсон, пятидесятилетний весельчак, в волосах которого виднелась проседь, принял их сначала за сумасшедших. Но лица пилотов выражали такой неподдельный страх, что лучшего доказательства и не надо было. Тогда Барри поднялся к себе в кабинет и взял телефон. Через несколько секунд вошел мужчина лет тридцати.

– Джек! Немедленно принеси мне все пленки со всех камер наблюдения, установленных на уровне плавающих подпорок!

– Сложно, шеф. Вся электрическая сеть была уничтожена, и ни одна камера не работает…

– А!..

– То же самое со средствами связи. Они очень пострадали, но мы все же успели подать сигнал бедствия. Десяток вертолетов сейчас должен эвакуировать раненых.

– Спасибо, Джек…

Мужчина вышел.

– Господа, в отсутствие подтверждения ваших слов я вас прошу держать в секрете все то, что вы мне рассказали. Я думаю, что не стоит беспокоить начальство, рассказывая о вещах, в которых мы не уверены. Английская нефтяная компания РЕХА, представителем которой я являюсь, хотела бы забыть этот инцидент как можно скорее. Экономические и финансовые интересы нашей страны слишком важны, чтобы нам делали подобную рекламу. РЕХА – очень могущественная организация, она умеет признавать чужие заслуги и поощряет верных ей людей…

С этими словами Барри Нельсон вытащил из ящика стола две толстые пачки денег, перетянутые резинкой, и протянул их потрясенным летчикам.

– РЕХА также умеет находить предателей… Но я не имею в виду, разумеется, никого конкретно. Мы ведь джентльмены, верно? И я уверен, что такие люди, как вы, прекрасно понимают, в чем их интерес…

Пилот снял резинку и бросил пачку купюр в лицо англичанину.

– Месье, я считаю, что вы отъявленный бандит, но нас не запугаешь подобными словами! А то, что вы просите, абсолютно невозможно! Разве вы не слышите, как кричат ваши люди?..

Ветер доносил эхо криков и стоны пострадавших.

– В то время как часть ваших людей погибла, а другие ждут помощи, вы чем занимаетесь? Вы предлагаете нам грязную сделку и пытаетесь купить наше молчание! То, что я видел этой ночью, ужаснее всего того, что я видел вообще! И несколько фунтов стерлингов не заставят меня замолчать!

– Отлично, – обронил раздосадованный англичанин.

Летчики вышли, хлопнув дверью.

Когда они подошли к главному мосту, спасательные вертолеты были уже там. В адском шуме «Супершмель» принимал на борт потерпевших. Обдуваемые сильными ветрами, аппараты делали все возможное, чтобы удержаться на месте. Некоторые вертолеты, уже загруженные под завязку, стремительно улетали в полярную ночь. На их место тут же вставали другие. Таким образом, вертолеты жужжали над ранеными, как огромные мухи, сменяя друг друга и увозя людей. Это был апокалипсис. Ночь, дождь, ветер, холод, разъяренный океан и крики лежащих на палубе людей, которые просили только одного – поскорее увезти их из этого места.

После часа отчаянной борьбы со стихией последние вертолеты с людьми покинули платформу. Вдали, освещенная оранжевым металлическим светом, станция напоминала стальной скелет.