Текст книги "В поисках кракена"

Автор книги: Александр Муа

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц)

14
Бред капитана

На следующее утро дети поехали на автобусе, отправлявшемся в Тромсё в 6.30. Это был единственный автобус в день, который проходил недалеко от Слоттсанда и забирал жителей островов Лофотен. Накануне Адель, Борис и Том уговорили Беа отказаться от идеи взять с собой суриката, хотя далось им это нелегко. После долгих споров и бесконечных переговоров они втроем решили предложить Беа пирожное на ее выбор по приезде в город. Беа прекрасно понимала, что это всего лишь хитрость, поэтому не дала себя одурачить, потребовав вначале денег. Адель, понимая, как быстро убегает время и что скоро им уже нужно отправляться в путь, согласилась отдать ей подаренные на Рождество деньги. Беа чувствовала себя победительницей. В конце концов она снисходительно согласилась выполнить порученное ей дело, но продолжала сердиться на остальных.

Прижавшись щекой к окну автобуса, Беа сердито молчала, глядя на проплывающий мимо пейзаж. Борис и Том заснули на плече друг у друга Адель пребывала в задумчивости. Ей не давал покоя вопрос: как дедушка мог исчезнуть и что с ним случилось? Она очень за него волновалась. Перед уходом Адель оставила записку для Офелии, в которой без лишних деталей говорилось, что они рано утром уехали в Тромсё.

Мимо окна автобуса тем временем проплывали удивительные пейзажи: огромные ледяные равнины, заснеженные горы, острые скалы, заброшенные деревни… Иногда водитель сигналил, чтобы предупредить о своем появлении незадачливых лыжников, оказавшихся на его пути. Он часто останавливался посреди дороги, чтобы подобрать этих полузамерзших спортсменов, желающих вернуться «в город». После пяти часов долгой и утомительной дороги автобус наконец выехал на мост, протянувшийся над океаном и соединяющий городок Тромсё с континентом.

– Эй вы, двое, просыпаемся! Приехали! – громко сказала Адель Тому и Борису, которые ответили ей недовольным ворчанием, похожим на рычание маленьких медвежат.

Тогда ей пришлось основательно потрясти братьев, чтобы они наконец-то проснулись. Городские огни отбрасывали блики на черную воду. Каждый дом казался яркой звездой, сияющей во тьме. Позади же, на континенте, куда ни кинь взгляд, раскинулась снежная равнина, на которой то тут, то там поднимались ледяные холмы. Снег был таким белым, что даже небо на горизонте казалось светлее. Автобус вырулил к старой церкви и выгрузил своих пассажиров на берегу, прямо у самого порта. Температура на улице была пятнадцать градусов ниже нуля – чувствовалось морозное дыхание Северного полюса. Дети задрожали от холода. Надев пуховые варежки, обмотав вокруг шей шарфы и натянув шапки, все четверо энергично двинулись в направлении больницы. Беа все еще дулась, поэтому еле волочила ноги, специально всех задерживая.

Они пошли вдоль доков. На набережной огромные корабли, высоченные, как многоэтажные дома, дремали под беспокойным взором подъемных кранов. Через несколько часов они все уйдут в плавание, каждый в свою сторону. Паромы, танкеры, грузовые суда ожидали, когда их наполнят товаром. Вдалеке по каналу скользили рыбацкие суда, как невидимые призраки, как фигурки театра теней. Кто-то возвращался домой после нескольких недель отсутствия, доверху груженный рыбой. Кто-то, наоборот, уплывал в открытое море, лавируя между пришвартованными кораблями и крошечными, похожими на мышей судами, которые выводили полусонные громадины в открытое море. В порту море было спокойное и казалось зеркалом, в котором отражались фонари города.

Пройдя по очаровательным улочкам, ребята подошли к больнице.

– Так, без глупостей. Мы должны действовать слаженно. Все знают, что делать? – спросила Адель. – Беа, было бы неплохо, если бы ты сменила выражение лица.

Беа посмотрела на нее, делая вид, что не понимает, о чем та говорит.

– Беа?

– Мы должны были зайти «К Оливье» по приезде, – сухо ответила девочка. – Вы мне обещали!

Так называлась самая известная в регионе кондитерская, которой заправлял один француз.

– Беа, еще чуть-чуть, и ты получишь свое, уверяю тебя.

Борис, в кои-то веки серьезный, пытался умаслить сестру:

– Мы клянемся, что зайдем туда сразу же, как выйдем из больницы, верно?

Том и Адель уверенно кивнули.

Когда они подошли к стойке ресепшн, Адель, у которой был талант к языкам и которая в свои семнадцать могла похвастаться обширными познаниями в этой области, представилась на безупречном норвежском дочерью капитана Фореста Вуда. Дежурная медсестра посмотрела на остальных ребят с сочувствием: бедные, они проделали такой длинный путь из Шотландии, чтобы увидеть своего тяжело раненного отца, который к тому же до сих пор пребывал без сознания. Чтобы окончательно сломить медсестру, Адель сказала, что их мать подъедет чуть позже, во второй половине дня, так как сейчас она вынуждена заниматься их обустройством на новом месте. Они же с братьями и сестрой тотчас кинулись в больницу, чтобы хоть ненадолго увидеть своего любимого отца. Женщина попросила документы. Адель протянула ей фальшивое удостоверение личности, которое Беа все же согласилась сделать. Медсестра бросила на него быстрый взгляд, затем пристально посмотрела на Адель. Дети задержали дыхание. Сердца их бились все быстрее, им казалось, что их вот-вот разоблачат. Удастся ли им обхитрить медсестру? И только Беа, уверенная в своей работе, была абсолютно спокойна. Она знала, что все получится. Неожиданно медсестра взяла телефонную трубку:

– Профессор Гроннингсетер? Вы могли бы подойти на ресепшн, пожалуйста? Вы здесь нужны… Хорошо, спасибо… – Она повесила трубку. – Доктор сейчас спустится. Я прошу вас подождать его здесь.

Медсестра сказала это сухим тоном, и обеспокоенные ребята нервно переглянулись. Казалось, что доктора не было целую вечность. Когда же наконец профессор появился, то медсестра что-то тихо сказала ему на ухо, и он бросил на ребят пристальный взгляд. Она протянула ему фальшивое удостоверение личности, которое он изучил с большим интересом.

– Черт… все пропало, – пробормотал Борис.

Адель и Том стали белыми как простыня. Они уже готовы были убежать прочь, когда профессор Гроннингсетер подошел к ним с удостоверением личности в руках. Беа была невозмутима.

– Доброе утро, ребята, я рад с вами познакомиться.

К всеобщему удивлению, профессор был чрезвычайно учтив и изъяснялся на прекрасном английском, как показалось всем четверым американцам. Он вернул документы Адель и нежно погладил Тома по голове. Довольная собой, Беа улыбалась.

– Я представляю, какой нелегкий путь вы проделали, чтобы приехать в больницу, – добавил профессор виноватым голосом. – Ваш отец находится без сознания вследствие черепно-мозговой травмы, вызванной сильным ударом. Но его жизнь вне опасности. Его выздоровление – лишь вопрос времени. Нужно ждать… Мне искренне жаль. Крушение корабля – это серьезное происшествие, которое требует долгой психологической реабилитации. В любом случае я не могу вас пропустить к нему сегодня. Он находится под наблюдением. Вам придется вернуться, когда ваш отец придет в себя. Я лично предупрежу вас об этом. Оставьте ваши координаты на ресепшн. Мне правда очень жаль…

Неожиданно Беа разрыдалась. Она всхлипывала и вздрагивала, не в силах остановиться. Ошарашенные Борис, Том и Адель не понимали, в чем дело. Профессор Гроннингсетер обнял девочку, чтобы утешить ее:

– О малышка, не плачь. Ну не расстраивайся так… Твой папа поправится, я тебе обещаю… Ладно, в порядке исключения я позволю вам остаться с ним наедине на несколько минут.

Довольная своей игрой, Беа повернулась к братьям и кузине и тайком подмигнула им. Они улыбнулись.

Опутанный тысячью трубок, подключенный к всевозможным приборам, капитан Форест Гленн Вуд спал беспокойным сном. Он время от времени стонал, и его стон заглушал мерный шум медицинских аппаратов. Ребята подошли ближе и невольно отступили назад, в ужасе глядя на его страшные раны. Все тело капитана было в бинтах.

Его челюсть, на которую были наложены шины, казалось, была раздроблена в пыль. Адель быстро выглянула в дверное окошечко – в коридоре дремали трое полицейских.

– Живо, у нас нет ни минуты лишней, – поторопила ребят Адель.

Беа достала свой фотоаппарат и быстро сфотографировала раненого со всех возможных ракурсов. В это время Борис включил диктофон, а Адель с Томом безуспешно пытались вывести больного из бессознательного состояния и задать ему свои вопросы. Адель, прирожденный полиглот, пыталась говорить с ним на разных языках, чтобы вызвать хоть какие-то воспоминания. Но все безрезультатно. Она пыталась подобрать какое-то важное слово, которое бы заставило капитана прийти в себя и все им рассказать. Ребята непрестанно шептали раненому на ухо: «Разведчик», кораблекрушение, море, танкер, драма, утопление… Но все было тщетно. Капитан был нем как рыба. Единственный звук, который он издавал, не поддавался расшифровке. Ребята были уже готовы выйти из палаты, как вдруг капитан, дико рыча, вскочил на кровати. Его кулаки сжались, ноги неестественно вытянулись, глаза, казалось, готовы были вылезти из орбит… Спасенный с «Разведчика» вновь переживал то ужасное событие. Что же с ним произошло? Что такого страшного он увидел? Дети были напуганы. Неожиданно капитан ухватился изо всех сил за поручни своей кровати и, рыча, как загнанный зверь, закричал, громко и быстро произнося одно лишь слово: «КРАКЕН! КРАКЕН! КРАКЕН! КРАКЕН! КРАКЕН!» Затем он конвульсивно дернулся и вновь упал на кровать. Когда профессор Гроннингсетер и его команда, предупрежденные полицией, прибежали в палату, детей там уже не было.

Обратный путь на автобусе проходил в гробовой тишине. Шокированные увиденным, Адель, Том, Борис и Беа забились каждый в свой угол, пытаясь забыть о произошедшем. Но это было невозможно. Слишком сильно потрясло их случившееся, и вряд эти мысли теперь могли так легко потеряться в лабиринтах памяти. Беа даже забыла про свои пирожные.

Когда ребята вернулись в замок, их ожидал неожиданный прием. Сидя за столом в зале, скрестив руки и нахмурив брови, Жеральд Абельманс и Офелия ждали объяснений. Дети старались оправдаться, путаясь и прерывая друг друга на полуслове. Это было ужасно – одна ложь приходила на смену другой, более невероятной. В свою защиту они сказали, что исчезновение дедушки их очень сильно встревожило. Эти отговорки, которые не произвели, тем не менее, должного впечатления на взрослых, заставили Офелию разразиться громким саркастическим смехом, а доктора Абельманса – покраснеть. Он изо всех сил старался казаться непреклонным.

– Где они этого нахватались? Я вас спрашиваю! Они чуть не довели родителей до удара! Стыдоба! А то, что вы тут рассказываете про вашего дедушку, – это просто диффамация! [14]14
  Распространение неверных, порочащих кого-либо сведений, которые могут носить клеветнический характер.


[Закрыть]– грозно бросила кухарка.

Дети не знали, что значит «диффамация», но подумали, что речь идет о какой-то серьезной болезни, которая поражает только лжецов, и опустили головы.

Все четверо были немедленно наказаны и отправлены в свои комнаты без ужина.

– И ЧТОБЫ Я ВАС ЗДЕСЬ НЕ ВИДЕЛА! ИСЧЕЗНИТЕ! – заключила кухарка, которая от ярости снова стала похожа на воздушный шар.

15
Где Ноно?

– Но куда же мог деться Ноно? – вновь и вновь задавалась вопросом Беа.

Со вчерашнего дня, когда они вернулись из Тромсё, дети не видели своего ручного зверька. Определенно, исчезновения в замке стали обычным делом.

– Это невероятно, почему же его никто не видел?! – добавила она. – Я уверена, что он убежал и не вернется. Он обиделся, что его оставили здесь одного, и ушел… Я уверена в этом. Я не должна была вас слушать. Из-за вас мы его больше не увидим.

Сев на кровать и закрыв лицо руками, Беа расплакалась. Адель подошла к ней, чтобы утешить, но девочка оттолкнула кузину и зарыдала горше прежнего.

– Ты достала нас уже со своим сурикатом! Со вчерашнего вечера ты ни о чем больше говорить не можешь. Смени пластинку, заездила уже! – Терпение Бориса подходило к концу.

– Борис, довольно! Успокойся, – прервала его Адель властным голосом, в котором, однако, слышалось беспокойство.

– Это действительно странное совпадение, – добавил Том, который, несмотря на то что сидел в другой комнате и читал книгу Жюля Верна, не пропускал ни одного слова из разговора.

– Что ты хочешь этим сказать? – спросил Борис.

– Сначала исчезновение дедушки, потом Ноно. И все за одну неделю… Возникают вопросы…

– Ты хочешь сказать, что Ноно похитили?

– Я никогда не говорил, что дедушку похитили.

– Да говорю же вам, что Ноно ушел. Вы его все достали! – крикнула Беа и снова зарыдала.

– Ну вот, по новой! Пффф…

Борис предпочел уйти в комнату к брату. Хлопнув дверью, он растянулся на своей кровати, намереваясь поиграть в видеоигру. Из комнаты девочек доносились всхлипывания Беа.

– Высморкайся, Беа, пожалуйста, – раздраженно попросила Адель.

Дети были строго наказаны. В течение дня они не могли покинуть свою комнату, Офелия приносила им еду на подносе и оставляла его на лестничной площадке. Ничего удивительного, что в комнатах с самого утра царила нервная, напряженная обстановка. Постепенно стали образовываться два клана, от слов быстро перешли к драке, от драки – к слезам. Не успев толком встать с постелей, Том, Беа и Борис успели уже переругаться в пух и прах. Адель выбилась из сил, разнимая и успокаивая ребят. В конечном итоге дети решили не разговаривать друг с другом. Забившись каждый в свой угол, они делали вид, что не замечают остальных. А ведь было всего десять часов утра. День обещал быть долгим.

– Подумать только!

Сидя за столом над своей неизменной тарелкой с селедкой, доктор Абельманс не верил своим глазам. На первой странице местной газеты «Бореаль ньюс», которую ему только что принесла Офелия, сообщалось о смерти капитана Вуда. Заголовок статьи был напечатан такими крупными буквами, что было совершенно невозможно не обратить на него внимание.

– Вы только послушайте, Боб…

« Таинственные смерть и исчезновение тела капитана Вуда.

Почти сразу же после того, как капитан „Разведчика“ Форест Гленн Вуд вчера, в 23.30, был обнаружен мертвым в своей палате сотрудниками больницы, его тело исчезло самым загадочным образом. Между двумя этими событиями не прошло и получаса. „Когда я пришла, чтобы проверить приборы, шотландец уже не дышал. Все провода и трубки были вырваны, аппарат искусственного дыхания отключен. Я тотчас же вызвала профессора Арна Гроннингсетера, главного врача реанимационного отделения больницы Тромсё, но ему только и оставалось, что констатировать смерть, – объясняет медсестра Сельма Самундсен и тут же добавляет: – По мне, так это убийство в чистом виде, да, без всяких сомнений, это убийство“.

Когда же группа медработников пришли за телом, они с удивлением обнаружили, что оно исчезло!

Единственный выживший в страшной катастрофе, произошедшей три дня назад и стоившей жизни двадцати пяти матросам и членам экипажа, капитан Форест Гленн Вуд, шотландец пятидесяти пяти лет, был ранен настолько серьезно, что врачи в конце концов решили ввести его в искусственную кому, чтобы облегчить страдания несчастного. В связи со всем случившимся профессор Арн Гроннингсетер заявил: „Кома не была опасна для жизни. У капитана были все шансы благополучно выйти из этого состояния. Да, он получил тяжелые ранения, но прогноз, тем не менее, был благоприятный. Я в недоумении“.

Неожиданная смерть и таинственное исчезновение тела капитана – все это ясно дает нам понять, что данное дело намного серьезнее и сложнее, чем предполагалось ранее. Как удалось выяснить сотрудникам нашей газеты, после того как профессор Арн Гроннингсетер осмотрел капитана Вуда, ему поступило несколько телефонных звонков с угрозами. Неизвестные искали капитана и желали получить у профессора информацию о его местонахождении. Есть мнение, что речь идет об экологах-экстремистах, разозлившихся из-за огромного нефтяного пятна, которое уже успело дойти до наших берегов.

К палате капитана тотчас же была приставлена охрана из трех полицейских, которые круглосуточно дежурили у дверей, сменяя друг друга на посту. В течение долгого допроса они многократно подтверждали, что не заметили ничего подозрительного, и добавляли, что не видели, чтобы кто-то входил или выходил из палаты, за исключением профессора Гроннингсетера, дежурных медсестер и четырех несчастных детей капитана, приехавших из Шотландии, чтобы увидеть своего отца. Трое полицейских будут вызваны в суд для дачи показаний. Также будет произведено расследование по факту исчезновения тела, в ходе которого сотрудники правоохранительных органов постараются выяснить, каким образом тело могло исчезнуть из-под носа трех полицейских да еще и так, что они ничего не заметили. Итак, впереди расследование, которое, будем надеяться, прольет свет на эту ужасную и запутанную историю.

Аннели Ансен».

Абельманс от удивления выронил вилку. Боб взял газету.

– Я знал, я чувствовал. Можете больше не торопиться. Боб. Оставайтесь там… Здесь уже ничего не сделать… – Абельманс ударил кулаком по столу. – Ну подумать только!

– Мне очень жаль, месье…

Боб был сконфужен. Еще вчера оставалась надежда на успех, сегодня же было слишком поздно. Если бы он только знал… Он злился на себя. Если бы он до конца осознал всю серьезность происходящего, то отменил бы охоту. Он же был уверен, что все дело в упрямстве старого любителя приключений.

– Не думайте больше об этом, Боб. Дело сделано. Но будьте уверены, история на этом не закончится. Даже если капитана Вуда больше нет и он не сможет засвидетельствовать вы-знаете-что, рано или поздно мы найдем другие следы, подтверждающие их существование. В любом случае, мы узнали главное – наши враги снова на коне, Боб. ОНИ вернулись еще более сильными, чем раньше. И ОНИ не отступят ни перед чем!

Боб вздрогнул. Он предчувствовал опасность, большую опасность, которой было не миновать.

Неожиданно лицо Абельманса просветлело.

– Боб! Скорей! Дайте-ка мне газету!..

Он открыл вновь «Бореаль ньюс», пробежал статью глазами и поднял голову, сияя от радости:

– ДЕТИ!!! Боб, ДЕТИ!!!

Боб на секунду задумался, затем улыбка озарила и его лицо.

– Думаю, месье, что мы можем на них рассчитывать целиком и полностью.

– Я тоже так считаю, – довольно ответил Абельманс. – Эти четыре маленьких негодника оказались еще хитрее, чем я думал, – добавил он не без гордости. – И их вчерашняя выходка делает им честь. Пора отменить наказание. Но отныне мы не станем спускать с них глаз, чтобы с ними ничего не случилось.

Договорившись обо всем, Боб и Абельманс заговорщически подмигнули друг другу.

16
Секретный проход

Как только Адель, Борису, Беа и Тому было разрешено выйти из комнат, они тут же убежали в парк. Чтобы не потерять авторитета в глазах ребят, доктору Абельмансу пришлось пойти на хитрость, и дети были полностью уверены, что их освобождение – это заслуга дяди Боба, который убедил их дедушку отменить наказание, за что они ему были безмерно благодарны. Офелия же была явно против такого поворота событий. Она считала, что несколько дней в четырех стенах пойдут ребятам на пользу, но ей пришлось смириться.

На улице шел снег, небо было светлым и спокойным. В большом парке у подъезда к замку ребята вели оживленный бой снежками. Том и Адель, великолепные стратеги и тактики, противостояли обидчивым и порывистым близнецам, Борису и Беа. Их смех и радостные крики звенели в ночи.

Однако все это время им не давал покоя один вопрос – куда же подевался Ноно? Зверек не появлялся целый день, и вечером, когда ребята поднялись к себе в комнаты, чтобы переодеться, они были уже не на шутку обеспокоены.

– Вы думаете, об этом стоит рассказать дедушке? – спросила Беа, опечаленная больше всех исчезновением любимца.

– Я думаю, взрослые считают, что чем меньше мы говорим, тем лучше себя ведем, – ответила Адель.

– О да! У меня нет никакого желания провести еще пару дней взаперти по вине капризного суриката! – заявил Борис, явно провоцируя сестру.

– Нам следует самим обыскать замок, комнату за комнатой, – предложил Том, который не упускал случая насладиться очередным приключением. – Если Ноно спрятался, то мы его найдем. Несколько медовых тянучек, и, я думаю, дело в шляпе!

– Только подождем, когда все лягут спать, – заключила Адель.

После ужина, прошедшего в гробовом молчании, дети поднялись к себе в комнаты, чтобы составить план предстоящей операции.

– Нужно действовать слаженно, – подчеркнул Том, набросав план замка, в котором было тридцать четыре комнаты.

– Да на это вся ночь уйдет! – воскликнула Беа, которая уже заранее устала.

– Хоть немного подвигаешься, жирная груша! Если ты будешь терять по сто граммов в каждой комнате, то за ночь скинешь три килограмма. Для тебя это рекорд. Но спешу тебя заверить, что это, к несчастью, никак не отразится на твоей фигуре! – съязвил Борис, за что тут же получил под дых.

Согнувшись пополам, он едва мог дышать.

– Это тебе за лишние килограммы!

– Хватит уже! Мы можем говорить серьезно? – Адель повысила голос.

Борис, все еще держась за живот, бросил на Беа мстительный взгляд.

– Нам надо будет разделиться на две группы, – невозмутимо продолжал Том. – Ради успеха общего дела я предлагаю развести Бориса с Беа. – Он посмотрел на Адель: – Все согласны, я полагаю?

Адель кивнула.

– Беа, ты пойдешь со мной, а Борис – с Томом.

Предложение Адель было принято без возражений.

Посреди ночи, наряженные в пижамы и вооруженные фонариками и мобильными телефонами, ребята обыскивали замок. Время приближалось к полуночи, повсюду царила мрачная тишина. Уговор был таков: мальчики обследуют северное крыло, а девочки – южное. Это была нежилая часть замка, в которой находилось большое число комнат, пустых, холодных, заваленных старыми вещами и заставленных покрытой простынями ветхой мебелью. Там находился оружейный зал, в котором хранились старинные шпаги, арбалеты, стрелы, луки, ножи, алебарды, пики, булавы и другие ужасающие орудия убийств, достойные музея средневековых войн. В этой же части замка Абельманс хранил старые картины – полотна, не имеющие большой ценности, занимали все стены, от разбитого паркетного пола до полуразрушенного потолка. Здесь же Абельманс в годы своей юности организовал скульптурную мастерскую, выходящую огромными стрельчатыми окнами на океан. Заброшенная комната была «населена» всевозможными статуями, как правило незаконченными, которые в свете фонаря, казалось, просыпались впервые за тридцать лет. Одна из дверей этого крыла вывела их даже на пушечную башню высотой около двадцати метров. В ней находилась каменная лестница, а в центре – лифт, который поднимал желающих на самый верх, туда, где старая одинокая пушка вот уже несколько веков подряд грустно созерцала океан. Это была самая высокая точка замка. Отсюда открывалась завораживающая панорама гор Лофотенских островов и блестящая гладь Норвежского моря.

Мальчики искали в жилой части замка, где находились главная гостиная и комнаты обитателей замка – самих ребят, Офелии, Боба и дедушки, – а также кухня, комната чудес, часовня, кабинет доктора Абельманса. Все эти помещения соединялись многочисленными разветвленными коридорами, которые могли увести невесть куда, поэтому ребята старались держаться плана. Тем не менее выяснилось, что комнат в замке больше, чем они думали раньше. Например, здесь была комната наказаний – странное помещение без окон, которое, как им удалось вычислить, нависало прямо над пропастью. В глубине комнаты находился выточенный из камня круглый люк, похожий на навесную бойницу, через который можно было кидать живых пленников на скалы. Была здесь и еще более мрачная комната, именуемая комнатой колдуньи, где много лет назад в большой железной клетке, подвешенной к потолку, была заперта девушка, обвиняемая в колдовстве.

После тщательного исследования всех комнат замка дети пребывали в растерянности – Ноно так и не нашелся. Неожиданно Том выпрямился.

– Борис, ты слышал? – прошептал он.

– ЧТО? – громко ответил брат.

– Тссс…

– Да что такого? Ты боишься разбудить покойников? Идиот, это мой мобильный. Беа прислала эсэмэску.

Он прочел вслух: «Закончили. Ноно нет. Хнык. А вы?»

Борис ответил ей с поразительной быстротой: «Так же. Остался кабинет. Встретимся там. В следующий раз пусть тебе купят кота, набитого опилками. Ха-ха».

– Очень смешная шутка, Борис. Очень тонкая, я прямо умираю от смеха, – сухо прокомментировала послание брата Беа, как только они встретились у дверей, ведущих в кабинет дедушки.

– О, начинается! Вы опять за свое! – возмутилась Адель.

– ТСССССС… – оборвал их Том. – Слушайте!

Все четверо замолчали.

– Не слышите? – продолжал Том. – Слушайте лучше!

Они снова прислушались.

– Я бы сказал, что с той стороны кто-то скребется, – сказал наконец-то Борис.

– Точно, слушайте! – поддержала его Адель. – Я бы даже сказала, что кто-то еще и пищит…

– Ноно! Это Ноно!

Беа была вне себя от радости.

– Вперед, нельзя терять ни минуты! – Адель вновь взяла командование в свои руки. – Беа, тут без тебя не обойтись.

У двери не было ручки с внешней стороны – чтобы ее закрыть, достаточно было просто ее захлопнуть. А чтобы открыть, нужен был ключ.

Беа присела на корточки и достала из сумки большую отвертку. Трое ребят подсвечивали ей фонариками, как будто речь шла о сложной хирургической операции. Беа аккуратно сняла болты крышки, которые удерживали ручку, и просунула отвертку внутрь. Ничего. Отвертка была недостаточно широкой, чтобы привести в движении механизм.

– Том, дай мне лист. И потушите свет – вы мне понадобитесь.

Мальчик вытащил из сумки кусок листового свинца, [15]15
  Это относительно тонкие листы, сделанные из свинца, которые используются для отделки помещений, находящихся в зоне радиационной активности. Дело в том, что свинец не пропускает радиационное излучение.


[Закрыть]который Беа предусмотрительно украла со склада дедушки, полагая, что им, возможно, придется вскрывать двери подобным образом. Беа вставила лист между дверью и дверным косяком и осторожно провела им вдоль замочной скважины.

– Теперь вы все одновременно будете толкать дверь руками. Внимание… Раз… два… три! Толкайте!

Борис, Адель и Том толкали изо всех сил, стараясь не шуметь, пока Беа вскрывала замок с помощью листа. Неожиданно раздался щелчок, и дверь открылась, совсем как в сказке.

– Браво, Беа, ты просто профи! – воскликнул Том.

– Гений! – подтвердила Адель.

– Ну да… неплохо… неплохо… – добавил Борис, который всегда стремился остудить общий восторг, когда речь шла об успехах его сестры.

Когда они вошли в кабинет, все было спокойно. Снаружи снег падал большими хлопьями и образовывал белые шапки на подоконниках маленьких окошек. Адель быстро закрыла дверь. Дети тотчас же зажгли фонарики и принялись обыскивать комнату в поисках зверька. Тени танцевали на стенах.

– Ноно?

Жалобный писк и нервный скрежет усилились.

– Они раздаются из-за стены! Оттуда…

Борис указал на книжные шкафы, расположенные у стены в глубине кабинета. Дети бесшумно к ним приблизились.

– Должно быть, здесь двойная стена, и Ноно оказался запертым внутри, – объяснила Беа, доставая книги по одной.

– Так это ж фальшивка!

Беа помахала в воздухе полой коробкой из гофрированного картона, которая должна была изображать дорогой кожаный переплет старинного фолианта, украшенного золотым тиснением.

– Невероятно! Нет ни одной настоящей! – поразилась Адель, держа в руках целую груду книг, легких, как бумажный лист.

Дети освобождали одну за другой полки шкафа до тех пор, пока Борис не вскрикнул:

– Смотрите!

– Но что это? – удивилась Адель.

Позади книжных полок появился встроенный экран. Адель слегка дотронулась до него, и он тут же ярко вспыхнул, осветив лица ребят красным светом. Теперь, когда они находились перед источником яркого света, им казалось, что в комнате стало еще темнее. Затем на экране замигала надпись: «Неизвестная личность».

– Потрясающе! Это жидкокристаллический экран, с помощью которого открывается дверь в секретную комнату! – воскликнула Беа.

Ребята пребывали в замешательстве. В тишине комнаты был слышен отчаянный писк Ноно, запертого в неизвестном месте и умоляющего освободить его.

– Ух ты! – только и сумел вымолвить Борис, зачарованный неожиданной находкой.

– Фан-тас-ти-ка! – выдала Адель, не веря своим глазам.

– Теперь осталось узнать, как это работает, – сказал прагматичный Том.

Но в тот момент, когда он хотел уже приложить палец к экрану, Беа схватила его за руку:

– Эй, эй, эй! Руки прочь. Скорее всего, программа полностью блокирует проход, если было сделано несколько неудачных попыток.

– И что делать? – спросил Борис, сгорая от желания поскорее проникнуть в секретную комнату.

– Есть у меня одна идейка… Подождите здесь! Мне надо кое-что взять в комнате.

Через несколько минут Беа вернулась с туго набитой сумкой.

– Что это такое? Что ты собираешься делать? – спросил Борис, обменявшись подозрительными взглядами с Адель и Томом, которые понимали не больше него.

– Я буду делать снимок отпечатков пальцев дедушки, что само по себе не так уж сложно. Нужно всего лишь немного сосредоточиться и чуть-чуть постараться.

Беа полностью изменила интонацию. Увлеченная своим делом, она превратилась в настоящего эксперта – ловкого, умного и уверенного в себе.

– ЧТО? ЧТО ты будешь делать?

Борис, в очередной раз сраженный талантами своей сестры, стоял с раскрытым ртом.

– Отпечатки пальцев – это смесь пота, отмерших частичек кожи, жира и пыли, которые забиваются в тончайшие линии на коже, а потом остаются на всех предметах, к которым человек прикасается. Эти линии составляют уникальный рисунок, для каждого человека свой.

Рассказывая, Беа приложила к экрану прозрачный скотч, который через несколько секунд аккуратно отклеила.

– А теперь, Адель, дай мне твой палец.

Адель удивленно посмотрела на кузину.

– Ты только что дотронулась до экрана. Мне нужно снять твой отпечаток, чтобы сравнить его с теми, которые остались на скотче, и найти дедушкин.

Со знанием дела Беа взяла Адель за палец, обмакнула его в чернила и решительным жестом прижала его к листу белой бумаги, специально для этого приготовленному. Найдя таким образом отпечаток пальца дедушки, Беа вылила на скотч специальный гель, который тут же высох. Все это время ребята зачарованно наблюдали за ее работой.

– Готово! – сказала она победным тоном. – У меня есть отпечаток пальца дедушки!

То, что Борис, Том и Адель были поражены, еще мягко сказано.

– К счастью для меня, дедушка не силен в прогрессивных разработках, – пошутила Беа. – Если бы тут была установлена система опознавания «Ирис», мне пришлось бы вырвать у него глаз, пока он спит…

Снаружи по-прежнему шел снег, снежинки липли к стеклам, отчего и без того небольшие окна казались совсем крошечными. Ночная мгла, окутавшая комнату, с каждой минутой казалась все чернее и плотнее. Ребята почувствовали, как их охватывает волнение. Переломный момент – Беа прислонила искусственный палец к экрану. Ребята задержали дыхание. В абсолютной тишине было слышно, как учащенно бьются сердца. Они с ужасом ждали, что будет дальше.