Текст книги "Утопия у власти"

Автор книги: Александр Некрич

Соавторы: Михаил Геллер
сообщить о нарушении

Текущая страница: 62 (всего у книги 98 страниц)

Обе стороны использовали конфликт во внутриполитических и внешнеполитических целях. В Пекине советское посольство было подвергнуто многонедельной осаде, в Москве китайское посольство стало объектом гнева многотысячной демонстрации, получившей разрешение разбить все окна и облить стены чернилами. Руководители Китая и Советского Союза используют в своей пропаганде националистические мотивы: китайцы обвиняют Москву в продолжении «царской империалистической политики». Е. Евтушенко синтезирует советскую пропаганду в стихотворении «На красном снегу уссурийском», призывая бороться «за Русь и за веру» против «новых батыев».

Советские руководители пытаются в период вооруженных столкновений на китайской границе – после Уссури они вспыхивают в Синьцзяне, на Амуре – получить первые дивиденды политики «разрядки международной напряженности». Главный аргумент Москвы «желтая опасность» грозит Западу. Обозреватель советского агентства печати «Новости» использует предоставленную ему страницу парижской газеты «Ле Монд» для предупреждения европейцев: китайцы угрожают не только России, они грозят Европе. Советский обозреватель утверждал, что территория, отошедшая к России в 1858—60 годах была не китайской, а ничейной и поэтому Пекин не имеет на нее никаких прав. К тому же, добавлял он, Великая китайская стена стоит не на Уссури, и даже не в Маньчжурии. Советский посол в Вашингтоне 11 марта горячо убеждал Киссинджера, что «Китай – общее дело всего мира».

18 августа сотрудник советского посольства в Вашингтоне неожиданно спросил завтракавшего с ним чиновника государственного департамента, как будет реагировать американское правительство, если советские самолеты уничтожат китайские ядерные установки. Через месяц Виктор Луи, единственный советский «независимый журналист», выполняющий различные деликатные задания различных «органов», опубликовал в лондонской газете статью, в которой писал о том, что «теоретики-марксисты» предвидят «советско-китайскую войну», воздушную атаку против китайских ядерных установок в Лоб-Нор, обращение «антимаоистских сил» в Китае за «братской помощью к другим социалистическим странам».

Сценарий (за исключением удара по ядерным установкам) был хорошо знаком: он был использован в 1956 г. в Венгрии, в 1968 г. в Чехословакии и – снова 12 лет спустя – в Афганистане. Его выполнение, однако, всегда требовало согласия Запада. Известно, что оно было дано в 1956 г. Было оно дано и в 1968 г. Член Политбюро чехословацкой компартии в 1968 г. Зденек Млынар рассказал, эмигрировав на Запад: в конце августа 1968 г. Брежнев заявил руководителям «пражской весны», что он получил заверение президента Линдона Джонсона о невмешательстве США в чехословацкие дела.

В 1969 г. США отказались дать свое согласие на превентивную войну. Неясно до сих пор, действительно ли Советский Союз разрабатывал план нападения, или лишь специально распускал слухи о возможности войны, чтобы повлиять и на Китай, и на Запад.

Китайское правительство, приняв советские угрозы всерьез, объявило в 1969 г. о согласии возобновить переговоры с СССР. Осенью 1970 г. послы СССР и Китая, отозванные за несколько лет до того, возвратились на свои посты. Начал расти торговый оборот. После смерти Мао Цзедуна в 1976 г. китайское руководство постепенно отходит от ярко выраженной антисоветской политики. В 1979 г. возобновились переговоры об урегулировании пограничных проблем и демаркации границы. Не исключено, что советско-китайские отношения будут медленно улучшаться.

В то же время Китай предпринял в 70-е годы серьезные шаги для улучшения отношений с США.

Образуется треугольник Москва – Вашингтон – Пекин, который, начиная с 70-х годов, определяет мировые события. Свидетельством нового соотношения сил на земном шаре является тот факт, что два угла треугольника занимают коммунистические державы. Капиталистический мир, прежде всего США, пытается использовать советско-китайское соперничество, поддерживая то одного, то другого противника: результатом является усиление идеологии, ставящей своей конечной целью ликвидацию всех других систем и идеологий

На пути к Хельсинки

Первая половина 70-х годов представляет собой замкнутый период: подходит к концу первое десятилетие власти Брежнева, завершается IX пятилетка, сильно уже задетая первыми волнами мирового экономического кризиса, подписывается финальный акт Европейского соглашения в Хельсинки – долгожданный плод «разрядки». В первой половине 70-х годов происходит событие, означающее поворот в мировой политике. Советский Союз достигает в области ядерного вооружения паритета с США в количестве стратегических ракет. Американское превосходство, длившееся весь послевоенный период, пришло к концу. К 1969 году число советских ракет, способных достичь американской территории, сравнялось с числом американских ракет и продолжало неуклонно расти. А. Сахаров в статье о положении в мире и в Советском Союзе, написанной 4 мая 1980 года в ссылке в Горьком, отмечает как важнейший факт «кардинальное переоснащение и расширение вооружений», осуществленное в СССР в 60-е и 70-е годы». На XXIV съезде партии министр обороны СССР маршал Гречко утверждает: «Советский Союз способен на силу ответить превосходящей силой».

По американским и английским данным (достоверных советских данных нет) военный бюджет Советского Союза возрастал в 1965—1977 годах ежегодно не менее чем на 4,5%, составляя не менее 11-13% национального продукта. В это же время США предназначали на военные расходы 6% национального продукта, хотя он вдвое превышает советский.

Характерно, что Советский Союз тратит на нужды личного состава вооруженных сил 16% военного бюджета, США – 56%.

Цифры красноречиво демонстрируют изменившееся соотношение сил. В 1967 году США располагали 1054 межконтинентальными баллистическими ракетами, а Советский Союз 570. В 1979 году США сохранили число этих ракет неизменными, Советский Союз увеличил их до 1409.

Состав американской армии сократился на десятилетие с 3,5 млн. военнослужащих до 2,06 миллионов. Советская армия увеличилась с 3,68 до 4,19 миллионов.

Еще разительнее соотношение сил на так называемом европейском театре между силами НАТО и силами Варшавского пакта: по танкам 1:2; бронетранспортеры – 1:2; противотанковые ракеты 2:1; артиллерийские системы и минометы – 1:2.

Стратегическое преимущество Советского Союза определяется и тем, что союзник Западной Европы США находится далеко за океаном, а основная сила Варшавского договора – советская армия – рядом.

60-е и 70-е годы были временем бурного развития советского военно-морского флота. Один из вдохновителей создания советского океанского флота адмирал Горшков определяет морскую мощь Советского Союза, как «реальную способность государства эффективно использовать Мировой океан в интересах коммунистического строительства». Ссылаясь на Ленина, «уделявшего господству на море... серьезное внимание», командующий советским военно-морским флотом признает, что «завоевание господства на море продолжает сохранять актуальность». Он лишь добавляет, что «советское военно-морское искусство полностью отвергало попытки отождествить понятие «господство на море» с понятием «господство над миром».

Советский военный флот стал важным элементом глобальной советской стратегии, «важным инструментом политики в мирное время, осуществляя защиту интересов Советского Союза и поддержку дружественных стран».

Мечты Ленина, полагавшего, что Красная Армия, вторгшаяся в 1920 году под командованием Тухачевского в Польшу, принесет Европе «счастье и мир», осторожность Сталина, отвергавшего в 30-е годы планы строительства «большого флота», ибо «не у берегов Америки воевать будем», кажутся наивными наследникам создателей советского государства. В середине 70-х годов они имели, наконец, средства для осуществления утопии.

Американский военный министр Гарольд Браун признавался: «Почему Советский Союз так настойчиво стремится увеличить свои стратегические ядерные возможности нам неясно». Советский военный теоретик М. Скирдо дает ответ: «Решающее значение ныне приобретают не потенциальные экономические возможности государства, которые можно привести в ходе войны, а соотношение тех сил и средств, которыми вступившие в борьбу стороны располагали еще до начала военных действий».

Советские руководители стремятся создать колоссальный военный перевес до начала военных действий, ибо они хорошо знают об экономической слабости СССР.

Слабость советской экономики побуждает советское руководство расходовать все больше и больше средств на вооружение и армию, необходимых для осуществления их планов, а эти непомерные расходы не перестают ослаблять советскую экономику.

В конце ноября 1961 года XXII съезд партии принял новую программу, которая, твердо опираясь на самую передовую науку, обещала: «В ближайшее десятилетие (1961—1971 годы) Советский Союз, создавая материально-техническую базу коммунизма, превзойдет по производству продукции на душу населения наиболее мощную и богатую страну капитализма – США; значительно поднимется материальное благосостояние и культурно-технический уровень трудящихся, всем будет обеспечен материальный достаток; все колхозы и совхозы превратятся в высокопроизводительные и высокодоходные хозяйства; в основном будут удовлетворены потребности советских людей в благоустроенных жилищах; исчезнет тяжелый физический труд; СССР станет страной самого короткого рабочего дня».

В январе 1970 года в передовой «Правды» были изложены основные тезисы доклада Брежнева на пленуме ЦК, состоявшемся в декабре 1969 года. Генеральный секретарь констатировал, что обещания Программы не могут быть выполнены, что Золотой Век откладывается: «В ряде республик и областей страны допущено необоснованное сокращение поголовья скота и птицы, производства мяса, молока, яиц, вследствие чего начали появляться трудности в снабжении населения продуктами животноводства, особенно в крупных промышленных центрах...» Кроме того, констатировались: «Отставание темпов развития ряда отраслей промышленности, медленный рост производительности труда, эффективности общественного производства».

IX пятилетка (1970—75) должна была, впервые в советской истории, обеспечить быстрейшее развитие средств потребления (группа Б) по сравнению со средствами производства (группа А). Фантастические обещания Хрущева уступили место невыполнимым обещаниям Брежнева. И прежде всего, было объявлено о переходе в «реальный социализм» – на новую высшую ступень по направлению к Цели.

Прилагательное было выбрано безошибочно: слово «реальный» прикрывало ирреальность экономики, всего советского общества, Цели. План выполнялся, перевыполнялся и слегка недовыполнялся. Центральное статистическое управление публиковало цифры. В то же время за всеми продуктами необходимо было стоять в очередях, и неисправимые сочинители анекдотов говорили, что повышение жизненного уровня советских граждан выражается в том, что очереди стали лучше одеты. К великому празднику – столетию со дня рождения Ленина – гражданам обещали «забросить» в магазины нитки.

Парадоксы советской экономики делают из нее особый феномен, понять который, используя традиционные способы экономического анализа, невозможно. Подводя итоги IX пятилетки, Брежнев говорил на XXV съезде (1976) о замечательных успехах промышленности, об увеличении выпуска товаров. То же самое он повторил и на XXVI съезде (1981). Выступая в Тбилиси накануне XXV съезда КПСС, первый секретарь ЦК грузинской компартии Шеварднадзе, наводивший в то время порядок в республике, приоткрывал реальность: «Каждое четвертое изделие массового потребления – неудовлетворительного качества... На каждые 10 тыс. жителей за 4 года девятой пятилетки в Грузии ежегодно строилось в среднем 50 квартир, на Союз – 91 квартира». Брежнев говорил на съезде об ассигновании в новой пятилетке на сельское хозяйство 172 млрд. рублей, а Шеварднадзе признал: «На каждый рубль, вложенный в наше сельское хозяйство, мы получаем 39 копеек в виде отдачи».

Производительность труда, по данным академика А. Хачатурова, в советской промышленности в два раза ниже, чем в США, в сельском хозяйстве ниже в 4—5 раз. Советская система планирования и учета построена таким образом, что повышение производительности чрезвычайно невыгодно предприятию: чем выше производительность труда, тем меньше число рабочих, что влечет за собой повышение плана и снижение общего фонда заработной платы. «Существует порог производительности труда, признает советский экономист, переходить который не целесообразно, так как может последовать резкое повышение планового задания». В результате «на большинстве отечественных машиностроительных заводов численность работников в 1,3—1,4 раза выше, чем на подобных же предприятиях за рубежом». Использование ненужных рабочих позволяет сохранять полную занятость, но является одной из причин низкой заработной платы.

Подсчет заработной платы в СССР, производимый часто западными экономистами, прекрасный пример ирреальности советской экономики. Лучший знаток советской экономики во Франции проф. Кербле скрупулезнейшим образом подсчитал на основе советских и западных источников среднюю заработную плату в СССР, Франции и США на 1973 год – третий год IX пятилетки. Зарплата нетто в СССР составляла 121,90 руб., во Франции – 1496,61 франка, в США – 606,51 долл. Переведя рубли и франки в доллары по официальному курсу, проф. Кербле получил среднюю зарплату соответственно в 168,14 долл., 361,64 долл. и 606,51 долл. Академик Сахаров в это же время на основании наблюдений внутри страны пришел к выводу, что средняя зарплата в СССР равна 110 руб., что «по покупательной способности... приблизительно соответствует 55 долларов или 275 франкам». Однако и этот подсчет не отражает всей реальности. А. Сахаров принял стоимость доллара, слегка завысив, в 2 рубля, полагая, что такова реальная покупательная способность рубля. Академик Сахаров решил, видимо, не осложнять подсчет анализом стоимости рубля – самой удивительной из монет, существующих в мире.

Стоимость рубля определяется волей партии и правительства: в Советском Союзе существует несколько видов «валютных рублей», позволяющих приобретать в специальных учреждениях товары, которых нет в обыкновенных магазинах. В 30-е годы они назывались сухо и таинственно «торгсин» (торговля с иностранцами), в эпоху реального социализма они называются лирико-поэтически «Березка». В «Березках» – рубль цены не имеет. Это, возможно единственный случай в мире, когда отечественная валюта не принимается магазинами страны. Кроме «Березок» существует разветвленная сеть специальных магазинов для «номенклатуры», в которых цены продуктов варьируются в зависимости от положения покупателя на иерархической лестнице. Наконец, хроническое отсутствие продуктов превращает рубль в иллюзорную монету, на которую нельзя купить товары.

М. Вселенский предлагает ввести наряду с «реальной заработной платой» понятие «эффективная заработная плата», которая определяет «подлинное количество товаров потребления и услуг, которые работающий может получить за свою заработную плату».

Ничтожность «эффективной заработной платы» влечет за собой снижение производительности труда, плохое качество работы, прогулы. В августе 1979 года «Правда» публиковала победные реляции: «Выдающееся достижение советской космонавтики: успешно завершен самый длительный в истории пилотируемый полет в космос продолжительностью в 175 суток». В это же время «Комсомольская правда» напечатала подборку писем читателей, которые жаловались: поезд из Красноярска в Москву прибыл с опозданием на 14 часов, из Новокузнецка в Челябинск с опозданием на 17 часов 30 минут, из Воронежа в Москву – на 4 часа.

Полеты в космос – область военных усилий СССР и успехи в ней несомненны. Военная промышленность занимает в советской экономике особое место не только потому, что ей уделяют особое внимание, но и потому, что это единственная отрасль, работающая в условиях подлинной конкуренции с Западом. Изделия советской военной промышленности должны не уступать по качеству изделиям «передовых в промышленном отношении стран». Это не значит, конечно, что военная промышленность не страдает общими пороками советской экономики, но это значит, что лечению этих пороков уделяется внимание.

В двухтомнике речей и докладов Брежнева, подготовленных в подарок XXV съезду и подытоживших взгляды брежневского руководства после десятилетия пребывания у власти, определялись условия развития страны на стадии «зрелого социализма». Брежнев ясно и открыто говорил: никаких реформ, никакой «научно-технической революции»: «Только партия, вооруженная учением марксизма-ленинизма и опытом политической организации масс, способна определять главные направления общественного развития». Главные качества, которые партия требует от руководителей: «высокая идейность и компетентность». Идейность вначале, компетентность – потом.

Неудача IX пятилетки (советская статистика косвенно признала это, объявив о том, что вопреки обещанию «группа А» развивалась быстрее «группы Б») официально объяснялась двумя плохими урожаями: в 1972 и 1975 годах. Последствия неурожаев, особенно катастрофического в 1975 году, могли бы быть необычайно тяжелыми для страны и для власти, если бы не немедленная помощь Запада, прежде всего США.

Закупки зерна за границей начал Хрущев в 1962 году. С тех пор Советский Союз из года в год покупает зерно в США, Канаде, Австралии, Аргентине и Бразилии. Политические соображения играют не последнюю роль. Нехватка продовольствия ведет к волнениям рабочих. В 60-е и 70-е годы в Советском Союзе вспыхивают забастовки в крупных промышленных центрах. Наиболее крупное волнение произошло после Новочеркасских событий 1962 года на автомобильном заводе в Тольятти в 1980 году. Происходили забастовки на предприятиях центральной России (Ярославль, Муром). Причины одни и те же – нехватка продовольствия, тяжелые материальные условия жизни. Не прекращались волнения в наиболее уязвимой зоне советской империи – в Польше. В 1970 году рабочие волнения заставили сменить на посту первого секретаря партии В. Гомулку Э. Тереком, а спустя 10 лет в 1980 году заменить Терека на том же посту С. Каней. Вывод ясен – экономические трудности чреваты политическими осложнениями. Урок был учтен и закупки зерна и других продовольственных товаров растут. В 1972 году СССР закупил в США 18 млн. метрических тонн зерна. Но этот рекорд был превзойден в 1979 году – СССР закупил 25 млн. тонн зерна и пшеницы в США. Согласно ранее заключенному договору, СССР мог закупать в течение 5 лет ежегодно 15 млн. тонн зерна без специального разрешения американского правительства.

Подписание этого первого в своем роде соглашения было откровенным признанием краха советской аграрной политики.

25% всего самодеятельного населения Советского Союза занято в сельском хозяйстве (в США от 2,5 до 3 процентов). Не помогает ни количество рабочих рук, ни техника, ни химия.

Поразительный факт: почасовая оплата работника сельского хозяйства в СССР составляла 44 копейки (59 центов по официальному советскому курсу), а в США 2 доллара 30 центов. Тонна зерна, закупленного в США, обходится вдвое дешевле произведенного в СССР. Советскому Союзу дешевле покупать зерно за границей, чем производить его у себя. Необходимые средства – в условиях «детанта» – также оказалось возможным получить на Западе.

Вот что говорит по этому поводу сенатор Джексон: «Облегчение контроля над торговлей стратегическими материалами с Советским Союзом является принципом политики детанта». И далее: «Выгодой, которая должна быть достигнута этим, было большее сотрудничество с советской стороны. Но Советский Союз использовал детант для приобретения новейшей технологии Запада для укрепления советского военно-индустриального комплекса».

Была решена трудная дилемма пушек или масла. Разрядка позволила Советскому Союзу посвятить себя производству «пушек», приобретая на благоприятных условиях, в случае особо острой необходимости, «масло» на Западе. Но не только «масло». Продукты потребления уже в конце 20-х годов были зачислены в «группу Б», как предмет второстепенный. Запад оказывает – как оказывал всегда – помощь прежде всего в производстве «пушек»: в период разрядки практически было отменено эмбарго на поставку стратегического оборудования Советскому Союзу. 25 февраля 1976 года государственный департамент признал, что с 1972 года в СССР производятся по американской лицензии миниатюризованные шарикоподшипники, без которых невозможно создать систему управления ракет дальнего действия с разделяющимися ядерными боеголовками. Американские ЭВМ служат основой компьютерной системы, управляющей воздушной обороной стран Варшавского договора. Поставив на 500 миллионов оборудования, без которого строительство гигантского автозавода на Каме (КАМАЗ) было невозможно, американцы «обнаружили», что завод строит моторы для военных машин. Помощь и сотрудничество успешно развивались во всех областях: во время вьетнамской войны США делились опытом с Советским Союзом, посылая военные учебники типа: «Тренировка для операций в джунглях», «Террористическая тактика вьетконга в Южном Вьетнаме», «Система операций Воздух-Земля», «Использование химических и биологических средств» и так далее.

Расследование, проводимое в Сенате США летом 1980 года, обнаружило, что американские и западноевропейские фирмы снабжают СССР химическим оборудованием и обеспечивают экспертизу, которая облегчает Советскому Союзу развитие химического и биологического оружия. 80% советского производства полиэтилена и 75% химических удобрений обеспечено благодаря оборудованию, поставленному Западом.

В распоряжении руководителей Запада имеется достаточно доказательств существования практического сотрудничества между СССР и западными фирмами, изготовляющими оборудование и материалы, которые легко используются в военных целях. Стало известным также, что часть оборудования, имеющего стратегическое значение, была получена Советским Союзом из США через третьи страны.

Сравнение программ научного обмена между США и СССР не оставляет никакого сомнения, что СССР использует научный обмен для улучшения технологии военного производства и наращивания военного потенциала. Советские ученые, приезжающие в Америку по обмену, изучают исследования в области плазмы, металлургии, компьютерного контроля над машинами, ферроэлектрической керамики, фото электрики, полупроводников. Американские ученые приезжают в СССР для исследований в области социологии, истории, литературы, русской поэзии и археологии.

Поставки «масла», помощь в производстве «пушек» являются лишь деталями системы экономических связей между СССР (и другими странами «социалистического лагеря») и Западом. Характер этих связей приобрел в годы «детанта» новое качество. Сотрудничество, без которого советская система не смогла бы выжить, превратилось в партнерство.

«Если вы даете небольшой кредит кому-нибудь, – объяснял директор крупного банка в лондонском Сити, – он становится вашим дебитором. Но если вы даете ему крупный кредит, вы делаете его своим партнером. Несмотря на свою идеологию, советский блок является сегодня нашим очень влиятельным партнером». В 60-е годы социалистический блок почти не пользовался западными кредитами. В 1974 году они составляли уже 13 миллиардов долларов, а в 1978 году достигли 50 миллиардов, продолжая расти. 30% этой суммы дали Советскому Союзу и другим странам СЭВ английские банки, по 20% – немецкие и французские, 13% – американские. В 1975 году западные банкиры считали, что если дебитор выплачивает в качестве процентов 20% своих доходов, ему больше нельзя давать в долг. В 1978 году Советский Союз выплачивал 28% своих доходов за полученные кредиты. Но швейцарский банкир признавался: «Точную сумму долга знает только Кремль. Мы в тумане, поскольку западные банки хранят свои отношения с советским блоком в тайне. В результате мы не знаем в точности ни условий уплаты долгов, ни процента этого нового русского займа».

Предоставив зоне «реального социализма» колоссальные кредиты, которые не перестают расти (западные банки дают новые кредиты для того, чтобы получить проценты за прежние долги), капиталистический мир связал себя с ней бесчисленными нитями экономических интересов. Важнейшей заботой Запада стало сохранение стабильности, а следовательно платежеспособности социалистического мира. Интересы реального социализма стали интересами Запада. Советский Союз не решает всех своих экономических проблем с помощью «масла», «пушек» и кредитов, поставляемых Западом но он решает важнейшие, те, которые в условиях социалистической системы оказываются неразрешенными. Например, внедрение новейшей техники. Одновременно Советский Союз обретает понимание, сотрудничество, помощь со стороны своего врага.

В 1978 году был награжден орденом Дружбы народов один из инициаторов западного сотрудничества с СССР американский бизнесмен Арманд Хаммер. «Я был очень тронут столь высокой наградой и письмом Леонида Ильича Брежнева, – делился своими чувствами владелец „Оксиденшал петролиум“, 26-й среди крупнейших промышленных компаний США. – Это выдающийся лидер и в то же время простой, теплый человек, человек сердца...» Д-р Хаммер, в течение 60 лет служащий образцом для западных бизнесменов, упрочил свое сотрудничество с СССР, начатое при Ленине, подписанием в 1973 году при Брежневе контракта на постройку химического предприятия стоимостью в 20 млрд. долларов. Когда в 1980 году после вторжения советских войск в Афганистан президент Картер наложил эмбарго на вывоз в СССР некоторых химических продуктов, для «Оксиденшал петролиум» было сделано исключение. Новый «дорожный инцидент» не мог порвать прочных нитей, связывающих западный бизнес с Советским Союзом.

Первая половина 70-х годов была временем активной дипломатической деятельности: разрядка и детант способствовали заключению серии договоров, фиксировавших новое соотношение сил в мире. Важнейшими среди них был договор с ФРГ (1970) и договор об ограничении стратегических вооружений – ОСВ-1 (1972—1974) с США.

Договор с ФРГ, «подготовленный в гусарском темпе государственным секретарем при бундесканцлере Эгоном Баром и министром иностранных дел СССР Андреем Громыко и в такой же спешке подписанный в Кремле Брандтом и Косыгиным», признавал гегемонию Советского Союза в социалистическом лагере и границы советской зоны. Договор, констатировал посол ФРГ в Москве, давал Советскому Союзу «ключ для осуществления дальнейших широко задуманных внешне– и внутриполитических планов». В Кремле было подписано и соглашение с США. 23 мая 1972 года все советские газеты поместили на первой странице в центре фотографию: огромный стол с множеством стульев по обеим сторонам, на первом плане – Брежнев и Никсон благожелательно улыбаются друг другу. Они ведут переговоры. Хозяева мира. Больше за столом никого нет. Визит Никсона в Москву подчеркивал смысл подписанных соглашений. США признали паритет Советского Союза и новый характер отношений – отношений двух партнеров. Советские комментаторы прежде всего подчеркивали значение соглашения о научно-техническом сотрудничестве. «В наш век бурного развития научно-технической революции ни одна страна, – писалось в «Известиях», – какой бы могущественной и высокоразвитой она ни была, не может развивать науку и технику без участия в международном сотрудничестве». Смысл комментариев был очевиден: могущественный Советский Союз получит помощь США и сможет, наконец, «догнать и перегнать Америку».

На протяжении всего визита подчеркивалось, что сближение с США – «политика партии». Подчеркивая это, Брежнев подписал важнейшие соглашения в качестве Генерального секретаря ЦК. Удивленным американским журналистам было объяснено, что Верховный Совет СССР имеет право передавать право подписи государственных актов кому пожелает.

Политика «детанта» изменила характер западной дипломатии. «Традиционные отношения между политикой и дипломатией изменились, – замечает французский историк Ален Безансон. – Нормально дипломатия была инструментом на службе политики. Например, визит был средством достижения политического соглашения... Теперь мы поставили политику на службу дипломатии. Мы идем на политическое соглашение, чтобы добиться права на визит». Визит в Москву, встреча «на верхах» с советским руководством становится целью политики. Киссинджер рассказывает, что уже в 1970 году Никсон начинает искать возможности «организовать встречу на верхах».

1 августа 1975 года 32 главы европейских стран, а также главы США и Канады получили возможность участвовать во встрече «на верхах» с Генеральным секретарем ЦК КПСС Брежневым. В этот день в Хельсинки был подписан Заключительный акт Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе. Идея европейской конференции, которая подтвердила бы результаты Второй мировой войны, была выдвинута Хрущевым в начале 60-х годов. В 1975 году конференция в Хельсинки зафиксировала результаты политики «разрядки» и «детанта».

В дни работы конференции – в июле 1975 года – состоялась встреча в космосе советского космического корабля «Союз» и американского – «Аполлон». Встреча была представлена в советской печати, как триумф «разрядки» и передовой советской техники. Этот триумф должен был сгладить поражение в гонке на Луну и подтвердить полное равенство двух партнеров. Американская фирма «Ревлон» выпустила специальные духи «ЭПАС» – «Экспериментальный полет Аполлон-Союз» – стоимость которых составляла в США 10 долларов, в Москве – в пересчете – 50 долларов 70 центов. Возможно, что в такой пропорции рассчитывается и стоимость космического полета для двух сторон.

Советско-американская встреча в космосе определила характер встречи на земле, в Хельсинки. Заключительный акт конференции состоял из соглашений, касавшихся трех проблем, трех «корзин», как назвали их в Хельсинки. Прежде всего – проблема политическая: были подтверждены границы, установленные после Второй мировой войны. Признавались не только границы Советского Союза, который был единственным государством, расширившим свою территорию после войны, признавалась и нерушимой зона «реального социализма» в Европе. Вторая «корзина» – экономическая – была соглашением о расширении экономических связей, то есть обещанием Запада помочь Советскому Союзу и странам, входящим в его зону, модернизировать экономику. Наконец, третья «корзина» выражала надежду Запада, что Советский Союз и другие страны «реального социализма» слегка приподнимут «железный занавес» —будут уважать права граждан, в том числе на свободный «обмен идеями».