Текст книги "Абсолютная Власть 4 (СИ)"

Автор книги: Александр Майерс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 16 страниц)

Глава 8
Информация

Возвращение в поместье после встречи с Яровым должно было нести ощущение хоть какого-то покоя, но судьба, оказалось, решила иначе.

Едва я переступил порог, ко мне подошёл Моргун с таким обеспокоенным лицом, что я мгновенно насторожился.

– Плохие новости? – спросил я.

– Как вам сказать, – Моргун пожал плечами. – Газету принесли. Свежие новости из Владивостока.

Он протянул мне свежий, ещё пахнущий типографской краской, экземпляр «Владивостокского вестника». На первой же полосе красовалась статья с кричащим заголовком: «Герой или спекулянт? Тёмные дела Филиппа Базилевского».

Я пробежался глазами по тексту, и с каждой строчкой хмурился всё больше. Автор с убийственной детализацией, рассчитанной на шокирование обывателя, живописал, как Филипп Евгеньевич якобы наживался на войне.

Согласно статье, он создал фиктивные конторы, которые по завышенным ценам поставляли гробы для погибших солдат, скупал за бесценок земли погибших офицеров, и даже тайно продавал испорченные продукты в голодающие деревни.

Всё было подано так цинично и грязно, что даже у меня, знавшего Базилевского как человека патологической честности, на секунду сжалось сердце.

Автор сего опуса пожелал остаться инкогнито. А редакция благоразумно подписала, что её мнение может не совпадать с мнением автора статьи.

Я прекрасно знал, что это ложь. И абсолютно точно знал, чьих это рук дело.

Игнатьев действовал грязно, как и предполагалось. Но теперь он перешёл от тайных копаний к открытой атаке. Нужно было действовать, причём немедленно.

– Это из-за борьбы за пост генерал-губернатора? – спросил Моргун. – Филиппа Евгеньича очернить хотят?

– Да, – коротко ответил я.

– Суки, – процедил дружинник. – Да такого честного и благородного человека ещё поискать! Как они посмели! Кстати, а кто это против него выступил?

– Есть один человек, – я цокнул языком. – И он обязательно ответит за эту клевету. Где воевода?

– В казарме, господин.

Никита был у себя в кабинете. Стол был завален кучей документов – после окончания войны многое предстояло привести в порядок. Утвердить потери, провести сверки по материальной части, изучить рапорты младших офицеров и много чего ещё.

Лицо Добрынина было сосредоточенным. Под рукой стояла кружка с остывшим чаем. Однако увидев меня, он тут же улыбнулся и встал.

– Владимир, ты уже вернулся! Как встреча?

Я не сразу ответил, внимательно глядя на него. Добрынин действительно изменился с тех пор, как я впервые увидел его в этой жизни. В его взгляде читалась уверенность командира, которая не появляется на учениях, а выковывается только в бою.

Даже жидкий пушок на подбородке, на который Никита вечно жаловался, стал превращаться в настоящую мужскую бороду. Воевода возмужал на глазах, во всех смыслах.

– Здравствуй, Никита, – я пожал ему руку и по-братски хлопнул по плечу. – Кажется, я забыл поблагодарить тебя.

– За что? – удивился он.

– За всё. За грамотное командование, за отвагу, за то, что был рядом. Без тебя эта победа стоила бы нам куда дороже.

Воевода смущённо хмыкнул, отводя взгляд.

– Да брось, не стоит. Я делал, что должен. Мы все делали, что должны.

– Это не просто слова. Я действительно тебе благодарен.

– Я тебе тоже, – сказал Добрынин. – Без кого победы точно бы не было, так это без тебя.

Я уселся на стул и кратко пересказал Никите суть разговора с Яровым, не утаивая ничего. Говорил о невероятной, тревожной концентрации аномалий на Расколотых землях, о скоординированной атаке на деревню и о том, что за монстрами стоял Зубр.

Воевода слушал, не перебивая, его лицо становилось всё мрачнее.

– Значит, тот урод не просто сбежал, а нашёл способ стать опаснее? – уточнил он, когда я закончил.

– Гораздо опаснее, – подтвердил я. – И это новая война, старина. Другая, но не менее смертоносная. Бойцы Ярового скоро прибудут к нам для совместных учений. Нужно будет организовать патрули в окрестных землях, отработать тактику против крупных тварей. Хорошо, что Миша уже взялся за это – он получит бесценный опыт.

Добрынин кивнул, в его глазах зажёгся знакомый боевой огонёк.

– Понял. Всё организую. То, что ты заключил союз с графом – это просто отлично. Я слышал, что он опытный вояка. Ты знал, что у него в дружине нет воеводы? Яровой всегда сам командовал своими войсками.

– Именно, – я вздохнул. – Но это, увы, не всё.

Я протянул Никите «Владивостокский вестник». Он прочитал статью, и его лицо вспыхнуло от возмущения.

– Да это же гнусная ложь! Филипп Евгеньевич? Наживаться на войне? Да он последнюю рубашку с себя снимет, если надо! Кто это посмел?..

– Игнатьев, – ответил я. – Он только начал и не остановится на статьях. Следующим шагом будут подкупленные свидетели, фальшивые документы… Нужно действовать на опережение.

Я посмотрел прямо на Никиту.

– Поэтому я прошу тебя о ещё одной услуге, старый друг. Мне нужно, чтобы ты остался здесь за главного. Считай, что я назначаю тебе наместником барона. Командование гарнизоном, забота о людях в Градовке и на всех наших землях, координация с людьми Ярового – всё это будет на тебе. Справишься?

– Если ты прикажешь, – решительно кивнул воевода.

– Хорошо. Спасибо. И… позаботься о Тане. И обо всех остальных в доме, включая Варвара.

Никита выпрямился. В его взгляде не было и тени сомнения.

– Конечно, Владимир. Можешь на меня положиться. Поместье и все его обитатели будут в безопасности. А ты куда отправляешься?

Я развернул газету и ткнул пальцем в название.

– Туда, откуда пришла эта грязь. Еду во Владивосток. Главная битва, Никита, теперь развернётся там. Не с монстрами, а с ядовитым змеем в дорогом костюме, который думает, что может безнаказанно плевать на всё, что мы с таким трудом отстроили.

Я подошёл к окну, глядя двор поместья. Владивосток… Технический город, один из важнейших оплотов имперского флота и промышленности, где сталь и пар ценились выше магии. Я знал, что там моя связь с Очагом будет подавлена, а магия ослабнет. Я останусь почти что голым перед кинжалами интриг.

Но я почувствовал, как внутри застывает стальная решимость. Эта слабость не делала меня слабее. Она лишь меняла правила игры.

Если Игнатьев думал, что, выманив меня на своё поле, он получит преимущество, он жестоко ошибался. Я сражался и побеждал, когда у меня не было ничего, кроме воли. Так будет и сейчас.

– Передай Михаилу и Артёму, чтобы оставались на связи, – сказал я, поворачиваясь к Никите.

Он молча кивнул.

Я снова посмотрел на юг, обратившись мыслями туда, где на берегу океанского залива дымили фабричными трубами кварталы Владивостока.

Пришло время сойтись в дуэли с мастером интриг. И на сей раз оружием будут не клинки и заклинания, а слова, намёки и улыбки, скрывающие удар кинжалом.

Что ж, я был готов к любой битве.

Где-то в глуши

Воздух в предгорьях трепетал от энергии разлома. Рваная рана в реальности пульсировала сиреневым, болезненным светом, извергая наружу не столько монстров, сколько сам хаос. Земля вокруг была покрыта инеем, хотя погода стояла тёплая, а камни плавились, словно воск, в метре от ледяных участков.

Михаил Градов стоял в центре своего небольшого отряда, с наслаждением вдыхая знакомый аромат опасности. Его металлическая рука с тихими щелчками сжималась в кулак и разжималась.

Сегодня Михаил не просто выполнял приказ брата. Сегодня он выпускал пар.

– Приготовиться! – крикнул он.

Из разлома выползли твари. Три существа, похожие на помесь волка и ящерицы, с чешуйчатой шкурой.

– Эти мои, – процедил Михаил.

Он резко выбросил вперёд руку – обычную, из живой плоти. Сила Телекинеза вырвалась из ладони, сжав одного из монстров в незримый кулак. Чудовище зависло в воздухе, затрепетало, выпучив глаза. Затрещали кости, ломаемые мощью заклинания.

Монстр сначала рычал от ярости, затем скулил от боли, а потом лишь хрипел, не в силах даже содрогнуться в агонии.

Мерзкое удовольствие наполнило грудь Михаила. Он дёрнул рукой, и искалеченное тело монстра полетело в его же сородичей, сбивая их на землю.

В тот же миг два кинжала, висевших на поясе Михаила, сорвались с мест и понеслись вперёд, сверкая в воздухе. Миша научился управлять двумя клинками сразу, и теперь его воля направляла их независимо друг от друга.

Один кинжал пронзил шею монстра и вспорол горло, заставив чёрную кровь водопадом хлынуть на землю. Второй полоснул другую тварь по морде и затем вонзился в глазницу по самую рукоять. Тварь рухнула беззвучно.

Секач покосился на Михаила, но его взгляд сразу же вернулся к разлому, откуда полезли новые монстры.

– Разберитесь с ними, – приказал Градов.

Пошевелив пальцами, он заставил кинжалы вырваться из тел тварей и атаковать уже следующих.

Тем временем в бой вступили дружинники. Они дали залп магическими болтами, а следом бросились в рукопашную. Секач обнажил тесаки и первым врубился в нестройные ряды чудовищ. Его клинки, казалось, были продолжением его рук – короткие, мощные взмахи, и вот уже одна тварь лишилась головы, а вторая, с распоротым брюхом, забилась в агонии.

Остальные дружинники, вооружённые саблями, добивали уцелевших. Они уже привыкли к тактике своего командира – Михаил наносил первый и главный удар, а они добивали оставшихся.

Но Михаилу было мало. Его взгляд упал на первого монстра, того, что он швырнул. Он был ещё жив и пытался уползти обратно к разлому, медленно передвигая искалеченные лапы.

В глазах Михаила вспыхнул яростный огонь. Он медленно подошёл к монстру. Тот выглядел так, будто стоял на коленях, глядя на Градова снизу вверх. И в сознании Миши тут же вспыхнул образ Рудольфа Муратова, стоящего на коленях перед его братом. Того, кого он не мог убить.

– Ползаешь, гадина? – прошипел Михаил. – Умоляешь о пощаде?

Он не стал использовать магию. Он поднял ногу и с размаху, со всей силы, вогнал каблук сапогу в голову монстра.

Раздался влажный хруст. Михаил бил снова и снова, с наслаждением впитывая каждый звук, каждую конвульсию монстра.

Когда от головы твари осталось лишь кровавое месиво, он, наконец, остановился, тяжело дыша. Воздух вокруг разлома дрогнул и с шипящим звуком, будто раскалённый металл опустили в воду, портал схлопнулся. Реальность затянула свою рану.

Секач, вытерев клинки о траву, подошёл к Михаилу.

– Неплохо порезвились, командир. Давай передохнём, костёр разведём, перекусим.

Михаил, всё ещё с пылающим взором, резко покачал головой. Адреналин и ярость всё ещё бушевали в нём, не находя выхода.

– Нет. Отдыхать будем потом. Собирайтесь. Едем дальше.

Секач нахмурился.

– Куда? Здесь вроде чисто.

Михаил повернулся и ткнул пальцем на юг.

– Туда.

В голове у него сложился план. Южнее лежали владения Карцевой. Ещё пара дней пути – и они их достигнут.

Мысль о том, чтобы помогать этой суке, вызывала у него рвотный позыв. Очищать её земли от монстров? Ни за что.

Но вот отогнать чудовищ в её земли… Почему бы и нет? Пусть эта стерва сама разбирается с проблемами, которые он пригонит к её порогу.

Это ни в коем случае не было объявлением войны, нет. Это была… превентивная мера. И идеальный способ выпустить пар, не нарушая приказов брата. Михаил не атаковал Карцеву, он просто… перенаправлял угрозу.

Гениально и подло. Именно так, как он сейчас и чувствовал себя внутри.

– Едем! – скомандовал он снова, уже садясь в седло.

На лицах некоторых дружинников мелькнуло понимание. Они прекрасно знали о ненависти Михаила к роду Карцевых. И приказ был приказом.

Секач усмехнулся в бороду и тяжело взгромоздился на своего коня.

– Как скажешь, командир. На юг, так на юг.

Отряд тронулся в путь, оставив позади поле боя. Михаил ехал впереди, и на его лице впервые за долгие дни играла улыбка. Война с монстрами обрела новый, личный смысл. И он был намерен извлечь из этого максимум удовольствия.

г. Владивосток

Два дня спустя

Владивосток встретил меня гулом машин, запахом угля и металла, и странным ощущением пустоты. Связь с Очагом была едва ощутима, тонкой, болезненной нитью на самом дне сознания. Моя магия здесь была слабым подобием себя, приглушённая техногенным полем города. Но сейчас мне нужна была не магия, а другой инструмент – информация.

Я встретился с Артуром в его временном кабинете – скромном, но опрятном помещении в деловом квартале, которое мы арендовали для нужд кампании Базилевского.

Молодой юрист, помощник Филиппа Евгеньевича, был похож на своего наставника той же педантичной аккуратностью, но в его глазах горел более живой, нетерпеливый огонёк.

– Владимир Александрович, – он встал при моём входе, указывая на стопку газет и папку на столе. – Всё, как вы просили. Я составил полный список.

Рядом тут же появилась опрятная блондинка. Волосы аккуратно убраны в хвост, на глазах очки, платье более чем скромное – но каким-то образом от девушки исходила аура горячей сексуальности.

Возможно, дело было во взгляде. Она смотрела на меня так, будто была готова наброситься прямо сейчас.

– Присаживайтесь, господин, – проворковала она. – Хотите чаю? Цикорий?

– Зелёный чай, пожалуйста, – ответил я. – Благодарю.

Я сел в предложенное кресло, листая газеты. Заголовки кричали о «спекулянте Базилевском», каждая статья была ушатом грязи, вылитым с мастерством, достойным лучшего применения.

– «Владивостокский вестник», «Голос Приамурья», «Коммерсант Дальний»… – зачитал Артур, пока я просматривал список. – Всего семь изданий. Три – откровенно жёлтые, бульварные, их аудитория верит всему. Остальные – респектабельные, но явно получили солидный куш за публикацию.

– Хорошая работа, – отметил я, откладывая список. – А что по поводу ответных мер?

Артур открыл папку и протянул мне несколько аккуратно составленных документов.

– Я подготовил три уровня реагирования. Первый – официальные опровержения с требованием опубликовать их в том же объёме и на тех же полосах. Второй – претензии о защите чести и достоинства, направленные в суд, это создаст формальный прецедент. И третий… – Артур слегка запнулся, – подготовка исков о клевете с требованием крупных компенсаций. Но, Владимир Александрович, суды – это долго. Пока мы будем судиться, репутацию Филиппа Евгеньевича похоронят окончательно.

Я внимательно изучил документы. Всё было составлено безупречно, с отсылками к статьям законов. Это был правильный, законный путь. Но мой противник играл не по законам, а используя самые грязные методы из возможных.

Публикация клеветы наверняка самое безобидное, что есть у Игнатьева в арсенале.

– Вы правы, Артур, – сказал я, закрывая папку. – Суды – это тяжёлая артиллерия, которая добьёт противника. Сейчас же нам нужен штурм. Надо заняться ответной информационной кампанией.

Юрист посмотрел на меня с интересом.

– Вы имеете в виду опубликовать опровержения в других газетах?

– Не только, – я покачал головой. – Оправдания – это защита. А нам нужно наступление. Надо не просто обелить Филиппа Евгеньевича. Нужно показать, кто стоит за этой грязью, и вывалять этого человека в ней же. Но осторожно. Пока – без прямых обвинений. Нужно задавать вопросы. Кому выгодно очернить человека, который выступает за законность и порядок? Кто боится честных выборов? Пусть читатели сами догадаются.

Артур задумался.

– Да, это может сработать. У Игнатьева тоже есть скелеты в шкафу. Нужно лишь намекнуть на дверцу.

– Именно, – я встал и подошёл к окну, глядя на серые улицы Владивостока. – Найдите мне газеты или информагентства, которые не боятся скандалов и имеют хоть какую-то репутацию. И подготовьте досье на самого Игнатьева. Всё, что есть, любые тёмные пятна.

– Сделаю, – Артур уже делал пометки в своём блокноте.

Прямая конфронтация с Игнатьевым была неизбежна. Но сначала нужно было ослабить его позиции, посеять сомнения в его же стане.

– Кстати, – сказал я, глядя на часы. – Не помешает встретиться с оппонентом…

г. Владивосток

Тем же вечером

Автомобиль плавно катил по вечерним улицам Владивостока, и Альберт Игнатьев с наслаждением откинулся на кожаном сиденье. Ровный гудящий звук мотора был ему куда приятнее, чем любое, даже самое изящное, магическое заклинание. Он смотрел в затемнённое стекло на проплывающие мимо огни города – на ровный, надёжный свет электрических фонарей.

Технологии… Они всегда прельщали его больше тупой, животной силы магии. В них была логика, предсказуемость и чистота. В отличие от грязного, эмоционального мира магов, который он с таким удовольствием покинул.

«Они до сих пор верят, что могущество измеряется в мощи Истока или их выдуманных уровнях силы, – с лёгкой усмешкой подумал Альберт. – Слепцы. Настоящая сила – вот она».

Его взгляд зацепился за мрачное здание из тёмного камня с вывеской «Отделение Фонда развития предпринимательства Приамурья». Над дверями висел герб Муратовых.

Но сейчас двери были заперты на мощные висячие замки, а за грязными стёклами царила непроглядная тьма. Ни одного огонька.

Игнатьев почувствовал прилив сладостного удовлетворения.

«Вот он, зримый символ моего успеха. Ещё недавно сюда ломились купцы и промышленники, выпрашивая у Рудольфа Сергеевича инвестиции или покровительство. А теперь? Пыль, забвение и долги. Всё как и планировалось».

Он вспомнил, как годами втирался в доверие к Муратову, шептал ему на ухо советы, которые казались гениальными, но на деле вели прямиком к пропасти. Он искусно стравливал его с соседями, раздувал его и без того раздутую гордыню, подталкивал к фатальной войне с Градовыми.

И всё ради этого момента – увидеть империю своего мучителя в руинах.

Но удовлетворение тут же сменилось знакомым жжением. Альберт снял перчатку и посмотрел на свою руку. Кожа была покрыта страшными, бугристыми шрамами, напоминавшими расплавленный воск. Подарок от Рудольфа, который уже никогда не вернуть. Даже если Игнатьев сожжёт Муратова дотла, это не вернёт ему руки.

'Месть до сих пор кажется незавершённой, – с яростью подумал Игнатьев, с силой сжимая кулак. – Да, он поражён. Унижен. Ослаблен. Но он жив. Сидит в своём поместье, пусть и под присмотром Градова, но он жив! А я ношу эти шрамы каждый день.

Нет, этого мало. Надо добить. Окончательно. Стереть в порошок. Но как?..'

Мысли его прервал водитель, обернувшись.

– Приехали, господин Игнатьев.

Машина остановилась у подъезда одного из самых фешенебельных ресторанов Владивостока – «Красный двор». Альберт собирался на ужин с Яковом Николаевичем Наумовым, директором Дворянского ведомства. Жадный до лести и денег чиновник, но его влияние в предвыборной гонке за пост генерал-губернатора было трудно переоценить.

Игнатьев вышел из автомобиля, поправляя безупречный костюм, и сделал шаг к освещённому подъезду. И в этот момент его взгляд уловил движение. Человек, одетый в потрёпанное пальто, с низко надвинутой на глаза кепкой, быстро и целенаправленно шёл ему навстречу. Рука в кармане пальто неестественно выпирала.

«Любопытно, – мелькнула поразительно хладнокровная мысль. – Неужели Рудольф нашёл в себе силы прислать убийцу? Ну, даже если он меня прикончит, это уже ничего не исправит».

Альберт не дрогнул, не побежал. Его телохранитель, шедший сзади, среагировал мгновенно. Он рванулся вперёд, заслоняя Игнатьева своим телом, и в этот же момент незнакомец выхватил револьвер и выстрелил.

Телохранитель ахнул и осел, хватая ртом воздух. Толпа у входа в ресторан взорвалась визгами. Нападавший, не целясь, резко повернул оружие прямо на Игнатьева.

«Мне плевать. Стреляй. Твой наниматель узнает, что месть – это горький фрукт, от которого остаётся лишь мерзкий привкус во рту».

И тут же раздался ещё один выстрел. Пуля ударила нападавшего прямо в висок. Он дёрнулся, как марионетка, и рухнул на мостовую, выпустив револьвер из ослабевших пальцев.

Альберт, всё ещё стоя за спиной своего раненого охранника, медленно перевёл взгляд. Его аналитический ум, несмотря на адреналин, уже работал, оценивая обстановку.

Из тени вышли двое. Владимир Градов и смуглый, худощавый мужчина, который только что опустил свой револьвер. Альберт знал, кто этот человек – один из лейтенантов дружины Градовых по прозвищу Ночник.

«Вот как, – мысленно хмыкнул Игнатьев. – Интересное совпадение».

Владимир был спокоен, будто шёл на обычную прогулку. На нём был тёмный, дорогой, но не броский костюм, скрывавший его атлетическое телосложение. Он подошёл к Игнатьеву, не обращая внимания на суетящихся вокруг людей, на труп и на заикающегося от страха швейцара.

– Господин Игнатьев, – без тени волнения произнёс Градов. – Кажется, мы вовремя. Придётся задержаться, дождаться полиции и дать показания. А после я не против поужинать с вами. Что скажете? Нам есть что обсудить.

Альберт почувствовал, как по его спине пробежал холодок. Это не было совпадением. Градов не просто спас ему жизнь – он поставил его в ситуацию полной зависимости и продемонстрировал, что знает о его планах с точностью до минуты.

– Владимир Александрович, – Игнатьев заставил себя улыбнуться, хотя внутри всё кричало от ярости и унижения. – Вы… весьма своевременны. Благодарю. Но, простите, у меня уже назначен ужин с другим человеком. Деловое свидание.

Градов слегка наклонил голову, и в его глазах мелькнула сталь.

– О, я знаю. С Яковом Николаевичем. Мы знакомы. Мне кажется, в свете произошедшего… – он кивнул в сторону трупа, – наш разговор станет лишь ценнее. Можем поужинать втроём. Так будет даже интереснее, не находите?

Игнатьев замер. Он был в ловушке. Отказываться значило бы выглядеть неблагодарным подлецом, да ещё и навлекать на себя подозрения – почему он избегает человека, только что спасшего ему жизнь? Соглашаться – значит играть по правилам Градова.

Он посмотрел на мёртвого незнакомца, на его застывшее лицо.

«Кто ты был? Посланник Муратова? Или… ещё чья-то пешка? Или, что гораздо страшнее, пешка самого Градова?»

Эта мысль была как удар ножом. А что, если это всё инсценировка? Что, если «спаситель» сам нанял стрелка, чтобы втереться к нему в доверие?

Но доказательств не было. Только холодная уверенность в глазах Владимира и безмолвная угроза в лице его смуглого дружинника.

Альберт почувствовал, как контроль над ситуацией безвозвратно ускользает из его рук. Он проиграл этот раунд. Молниеносно и без шансов на ответный удар.

Он сделал единственно возможное в данной ситуации. Расправил плечи, снова надел маску благодарного и слегка потрясённого человека и кивнул.

– Вы, как всегда, правы, Владимир Александрович. Втроём будет определённо интереснее. Прошу вас, присоединяйтесь к нашему ужину. Я уверен, Якову Николаевичу будет приятно увидеть старого знакомого.

«Игра только начинается, барон, – яростно прошипел он про себя. – Вы выиграли дуэль, но не войну. Увидим, кто посмеётся последним».