Текст книги "Очерки по истории Вселенской Православной Церкви"

Автор книги: Александр Дворкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 79 страниц)

II. Понятие об исторических источниках

Литература: Болотов; Мейендорф, Введение; Флоровский, Положение христианского историка.

При изучении церковной истории мы пользуемся источниками. Источники существуют немые (это прежде всего археологические данные, памятники архитектуры и изобразительного искусства) и письменные. Последние интересуют нас в первую очередь. По материалу, на котором сохранились письменные источники, они делятся на монументальные (т.е. надписи на камне и металле, на стенах зданий, на мраморных досках, на памятниках, монетах, печатях и т.п.) и книжные, т.е. на папирусе, пергамене и бумаге. Последние, в свою очередь, делятся на источники первичные, или первоисточники (т.е. свидетельства непосредственных очевидцев событий), и источники вторичные, представляющие из себя обработку исторического материала. Если первоисточники утеряны, то таковыми считаются ближайшие к ним по времени вторичные источники.

В пределах этого курса нас интересуют прежде всего источники книжные. Среди книжных первоисточников можно выделить такие группы: писания отцов Церкви и еретиков, деяния соборов, многие агиографические памятники. Ко вторичным источникам можно отнести сочинения древних историков (хотя для нас многие из них сделались уже первоисточниками).

Конечно, это деление условно, и многие сочинения принадлежат сразу обеим группам. Например, в писаниях отцов Церкви содержатся ссылки на сочинения ряда других людей (как сохранившиеся, так и не сохранившиеся) и на многие исторические события. В деяниях соборов содержится очень много указаний, прямых и косвенных, о жизни того времени, но и в них содержится множество как открытых, так и скрытых цитат и заимствований из решений предыдущих соборов и вероучительные формулы различных поместных Церквей.

Особого отношения к себе требуют жития святых. Хотя многие из них, безусловно, являются подлинными свидетельствами современников, всегда следует помнить, что "жития" представляют собой особый литературный жанр, сложившийся в средние века и имеющий свои строгие каноны и правила. Многие древние "жития" дописывались средневековыми переписчиками и подгонялись под эти правила жанра. Поэтому, никак не ставя под сомнения душеполезность избранных Церковью "житий" для благочестивого чтения, следует помнить, что как к историческим источникам к ним следует относиться с определенной осторожностью.

В рамках нашего курса нас весьма интересуют вторичные источники – писания историков. Их можно разделить на исторические повествования (большая часть их относится к позднеантичному периоду) и хроники, ставшие популярным жанром в период средневековья.

Когда мы читаем писания древних историков, следует всегда принимать во внимание личность авторов и обстоятельства, в которых они писали свои сочинения. Зная это и делая, так сказать, "поправку на ветер", мы можем приблизительно оценивать ожидаемую степень исторической достоверности этих книг. Ведь не только комментарии, но и сам подбор фактов и умолчания говорят об очень многом и помогают выстроить картину событий.

Для примера приведем несколько сочинений, важных для истории ранней Церкви. В первую очередь это, конечно, творения Евсевия Памфила, епископа Кесарие-Палестинского (260/270-340): его «Хроники», «Жизнь Константина» и, прежде всего, «Церковная история». Евсевий придерживался умеренных арианских взглядов и, кроме того, был оригенистом. Необходимо принимать во внимание и то, что он был придворным историографом императора Константина и писал, как подобает придворному историку. Евсевий был высокообразованным человеком и очень любил демонстрировать свою образованность. Итак, читая Евсевия, необходимо делать скидку на все эти характерные особенности историка и, учитывая их, определять ту степень доверия, с которой следует относиться к его сочинениям.

От Евсевия принимают эстафету три историка, творившие почти одновременно. Первым из них можно назвать Сократа Схоластика (V в). С одной стороны, Сократ несколько сочувствует новатианам, а с другой – его писания характеризуются римофильскими тенденциями. Например, в числе прочего, он утверждает, что Вселенский Собор без соизволения римского епископа состояться не может, поэтому Сократа весьма любят римо-католики Он также очень высоко ставит Оригена, выставляет его врагов в неприглядном свете и крайне негативно относится к его осуждению.

После Сократа церковную историю писал Ермий Созомен. Созомен свою историю во многом заимствовал у Сократа, хотя и написал ее гораздо более изящным слогом и внес в нее много дополнений и добавок, а также сильно ее «воцерковил». Интересно, что на Сократа он не ссылается вовсе. Это довольно типично для древних авторов, которые часто заимствовали друг у друга целые куски и не считали нужным давать ссылку. Тогда было совсем другое отношение к «интеллектуальной собственности». Такого понятия вовсе не существовало, и любой человек, согласный с мнением какого-либо автора, считал это мнение в равной степени и своим и мог вставлять его писания в свои сочинения. С другой стороны, в древности были весьма распространены так называемые «псевдоэпиграфы» – сочинения, надписанные не именем их настоящего автора, а именами великих древних. Таким образом сочинитель хотел придать своим произведениям больший вес, и это вовсе не было подлогом: автор мог вполне искренне считать, что, живи тот человек, чьим именем он подписал свое сочинение, в его время, он и сам принял бы это сочинение как свое. Один из самых известных псевдоэпиграфов, о котором мы будем говорить в свое время, – это корпус сочинений, подписанный именем Дионисия Ареопагита.

Последняя история этого периода принадлежит перу блаженного Феодорита Киррского. Он был представителем антиохийской богословской школы и, следовательно, весьма критически относился к Александрии и всему из нее исходящему. Поэтому те сведения, которые он сообщает об александрийских событиях, следует воспринимать с определенной долей осторожности. О блаженном Феодорите, его жизни и деятельности мы будем говорить весьма много в контексте несторианских и монофизитских споров V в., и тогда та позиция, с которой он повествовал о происшедшем, станет для вас гораздо яснее.

Вот основные церковные историки, чьи имена мы будем постоянно упоминать, говоря об истории древней Церкви. По ходу нашего повествования мы ознакомимся и с гражданскими историками и хронистами. Упомяну двух из них.

Прокопий Кесарийский – один из самых ученых людей своего времени – был придворным историком императора Юстиниана. Его перу принадлежат две группы сочинений: одна из них – это придворная история царствования Юстиниана, написанная в самых хвалебных тонах, а другая – так называемая «Секретная история», которую он писал «в стол», – собрание всевозможных сплетен и самых грязных подробностей о жизни Юстиниана и его жены Феодоры. Очевидно, что полного доверия нельзя оказывать ни той, ни другой стороне наследия Прокопия и что истину нужно искать где-то посередине.

Другой пример – это "Алексиада" – сочинение, написанное дочерью императора Алексия Комнена Анной Комненой, повествующее о царствовании ее отца (X в.). Это чрезвычайно ценный источник, написанный умной, наблюдательной и очень образованной свидетельницей, находившейся в центре событий. Но Анна, обожавшая своего отца, в силу ряда причин ненавидела своего брата – будущего императора Иоанна. Поэтому в ее повествовании Иоанн практически не упоминается, хотя он и играл в событиях чрезвычайно важную роль. Следовательно, труд Анны Комнены нужно использовать с поправкой на это.

Чрезвычайно важные для нас хроники, написанные крестоносцами, как правило, называют византийцев причиной всех своих неудач и приводят различные "доказательства" того, как "греки" предали христианство. Это тоже нужно учитывать и относиться к этим "доказательствам" соответственно.

Мы видим, что очень часто историк должен играть роль судьи, сравнивающего между собой показания всех свидетелей, чтобы выстроить достоверную картину происшедшего.

III. Две родины Церкви

Литература: Шмеман прот. Александр. Исторический путь Православия. Париж, 1989; Walker W.F. History of the Christian Church. N.Y., 1959; Chadwick H. The Early Church. N.Y., 1967; Meyendorff J. The Orthodox Church. N.Y., 1981.

1. Апостол Павел пишет: «Когда исполнилась полнота времен, Бог послал Сына Своего единородного» (Гал.4:4).

Полнота времен – очень важный термин. Господь воплотился, когда человечество "созрело" для того, чтобы принять благую весть, когда для этого сложились все необходимые условия. Мы поем в рождественской стихире, что Христос родился, когда на всей земле было единое правление августа:

"Августу единоначальствующу на земли / Многоначалие человеков преста,

И Тебе, вочеловечшуся от Чистыя, / Многобожие идолов упразднися.

Под единем царством мирским грады быша, / И во едино владычество Божества языцы вероваша".

Церковь не забыла, что ее начало совпало по времени с решительным моментом мировой истории – завершением создания универсальной по духу и замыслу Римской империи. Никогда ранее (и, кстати, никогда более) эти громадные территории, обнимавшие все, что обычный человек того времени знал о цивилизованной жизни, не находились в сфере единой культуры, единой экумени – вселенной. За ее границами он знал лишь дикие или, в лучшем случае, полуцивилизованные племена. Причем римская государственность сложилась не на пустом месте. Благодаря походам Александра Македонского большая часть территорий, вошедших в Римскую империю, уже была объединена единой культурой – культурой эллинизма – и единым международным языком (по крайней мере, для представителей образованного класса) – греческим.

Объединяющим элементом Империи были обязательная для всех верность единому императору и подчиненная ему единая военная система. Римская армия, хотя и относительно небольшая по сравнению с военными силами современного милитаристского государства, была достаточной для поддержания порядка и сохранения знаменитого римского мира – pax romana. Благодаря этому миру процветала торговля, прекрасные дороги и безопасные моря весьма облегчали путешествия, а единый международный язык способствовал интеллектуальному обмену. Именно в этой Империи, несмотря на то, что многие ее правители были весьма далеки от идеала, а чиновники – коррумпированы, было обеспечено хоть и грубое, но правосудие, в степени, никогда ранее не виданной в мире. Жители Империи гордились ею и ее достижениями.

Тем не менее при всем имперском единстве и при всем военном контроле Рим никогда не стремился уничтожить местные институты. Во всех локальных делах обитателям провинций предоставлялось самое широкое самоуправление. Все местные религиозные верования, правила и обряды уважались и сохранялись. Народы говорили на своих языках и придерживались своих обычаев. Местным правителям, чьи земли входили в Империю, предоставлялась значительная автономия, как, впрочем, и в империях нового времени (например, правление Британской империи в Индии); зачастую сохранялись местные княжества. Именно таким княжеством в составе Империи была Палестина во времена Христа. Жизнеспособность Римской империи во многом была результатом уважительного отношения к местным правам и верованиям. Это разнообразие Империи, не менее поразительное, чем ее единство, чуть ли не более всего было явлено в области религиозной мысли.

Христианство не явилось в пустой мир: здесь уже были сложившиеся понятия вселенной, религии, греха, наказания, искупления и вознаграждения; христианство должно было принять их во внимание и ответить на них. Церковь не могла возводить свой храм на пустом месте. Концепции, существовавшие в мире до ее появления, она использовала при создании тех форм, в которые она облекала свое Священное Предание.

Во что же верил средний житель Империи? Он верил в существование сверхъестественной силы, или сил невидимых, вечных, намного превосходящих человека по своим возможностям. Эти силы контролировали человеческую судьбу и были объектами поклонения, совершаемого через молитву, ритуалы и жертвоприношения. Земля была в центре вселенной. Вокруг нее вращались солнце, планеты и звезды. Над вселенной были небеса, а под ней обиталище усопших людей или злых духов. Понятия о некоем всеобщем нравственном императиве не существовало. Всё происходящее в природе виделось результатом деятельности невидимых духов добра и зла, правящих миром абсолютно произвольно. Следовательно, чудеса ощущались не просто как абстрактная возможность – мир был полон чудес и сверхъестественных явлений: высшие силы прибегали к ним всякий раз, когда им нужно было обратить внимание людей на что-то важное или необычное. В мире существовало бесчисленное количество духов, как праведных и добрых, так и злонамеренных и деструктивных. Духи эти постоянно затрагивали жизнь человека, даже могли вселяться в человека и заставлять его совершать как добрые, так и злые поступки.

Такое мироощущение порождало чувство трагедии, тупика и глубокое недовольство существующими условиями жизни. В самых различных формах религиозной жизни все более выявлялась необходимость найти способ других, лучших отношений с духовным, невидимым миром, проявлялось стремление человека обрести помощь, большую, чем он когда-либо от кого-либо получал.

Не менее существенно и то, что христианство явилось в интеллектуально чрезвычайно развитый мир, в котором постоянно жила и развивалась мощная философская традиция. Греческая философия, казалось бы, давала ответы на самые главные вопросы бытия. Но не следует забывать, что философская традиция была весьма эзотерической, так как серьезное образование было уделом лишь очень узкого круга интеллектуалов, в то время как широкие массы, естественно, были далеки от тонкостей любомудрия. И всё же влияние философов на формирование интеллектуальной атмосферы эпохи было решающим.

Самые образованные люди Римской империи, воспитанные на платонизме и стоицизме, склонялись к некоему пантеистическому монотеизму, к понятию, что Бог добр (что, естественно, контрастировало с внеморальным характером римских и греческих божеств), и к вере в правящее миром божественное провидение, к мысли, что смысл настоящей религии – не в церемониях, но в подражании нравственным качествам Бога. Последняя предпосылка влекла за собой идею о необходимости более гуманного отношения к людям. Но этой просвещенной философской системе не хватало прежде всего веры в божественное откровение, а следовательно, и в Личностного Бога.

Однако обычный человек был далек от таких просвещенных взглядов. Он по-прежнему исповедовал многобожие – часто в самых грубых формах. Каждый город имел своего бога (или богиню)-покровителя, впрочем, как и каждая профессия, латифундия, родник, дом, каждое событие в жизни человека, брак, деторождение. Профессия гадателя и мага была чрезвычайно прибыльной. И прежде всего люди были убеждены, что сохранение исторического религиозного культа древних богов необходимо для безопасности и сохранности государства – единственного гаранта их благосостояния в таком сложном и непредсказуемом мире. Если культ не будет соблюдаться, боги отомстят и пошлют бедствия. Это убеждение было одной из причин гонений на христианство.

Взгляды простонародья совсем не опровергались высоколобыми интеллигентами, считавшими, что древние религии полезны для поддержания порядка в массах и что государственные церемонии и культы необходимы для простого человека. Скептик Сенека высказал эту мысль весьма прямо, когда заявил, что "мудрец будет соблюдать все религиозные обряды как предписываемые законом, а не как приятные богам".

Ни один из языческих культов не исключал остальных, и единственным ограничением для инициации человека во множество различных религий была финансовая сторона. Убеждение, что различные божества являлись лишь именами того же самого бога либо местными представителями верховного Господа, придавало некое подобие единства языческому разнообразию.

Наиболее способные императоры пытались укрепить и видоизменить древние народные культы. Они пытались придать им характер поклонения государству и его главе. Это патриотическое обожение римского государства началось еще во времена республики. Культ "Dea Roma" практиковался в Смирне уже в 195 г. до Рождества Христова. Этот культ заметно усилился благодаря популярности Империи в провинциях, которые были довольны повышением уровня управления при имперских порядках. Уже в 29 г. до Р.X. в Пергаме существовал храм Рима и Августа. Этот культ, объектом которого был правитель, являющийся воплощением государства, а точнее его "гений", т.е. обитающий в нем дух, стал очень быстро распространяться. Вскоре он обзавелся развитой системой жрецов, существующих на государственные дотации, организованных по территориальному принципу и принимавших самое широкое участие в общественной жизни. Конечно, ранние христиане считали поклонение императору принципиально несовместимым с верностью Христу. Их отношение к этому хорошо выражено в описании Пергама в книге Откровения Иоанна Богослова: "Знаю твои дела, и что ты живешь там, где престол сатаны, и что содержишь имя Мое, и не отрекся от веры Моей…" (Откр.2:13). Отказ христиан принести жертву императору выглядел как государственная измена и породил множество мучеников.

Люди нуждались в религии более глубокой, чем философия или внешние обряды. Философия может удовлетворить лишь немногих интеллектуалов. Внешние обряды и церемонии отвечают религиозным запросам большего количества людей, но не тех, которые остро сознают собственное несовершенство и активно пытаются найти смысл жизни.

Состояние мира в тот момент хорошо выражено Гарнаком: "Одна империя, один мировой язык, одна культура, одно общее развитие в сторону монотеизма и одна общая тоска по Спасителю".

Был предпринят ряд попыток возродить древние языческие культы. Многие из ранних императоров активно строили храмы и постоянно жертвовали на них. Самая значительная попытка возрождения и очищения древней религии была предпринята Плутархом (ок. 46-120 гг. по Р.X.). Он подверг резкой критике традиционную мифологию и отверг все, что приписывало богам жестокие или нравственно недостойные действия. Есть лишь один Бог. Все языческие божества – персонификация Его качеств или служебные духи. Плутарх веровал в предсказания, божественный промысел и в будущее воздаяние. Он проповедовал строгую нравственность. Но, увы, его попытка пробудить лучшие элементы умирающего древнего язычества была искусственным интеллектуальным построением, а следовательно, безнадежным и заведомо проигрышным делом. Она не нашла широкого отклика: у Плутарха не оказалось последователей, помимо разве что узкой группы учеников.

Подавляющее большинство религиозно ищущих людей чаще всего пытались найти ответы на свои вопросы в восточных религиях. Особенно были популярны религии, обещавшие искупление, религии, обладавшие развитой мистической и сакраментальной системами. Простота коммуникаций в римском мире и в особенности большое количество восточных рабов на рынках западной части "вселенной" в период поздней республики облегчили процесс распространения восточных религий. И хотя эти религии были независимы от христианства и даже по многим параметрам соперничали с ним в первые три века нашей эры, они весьма углубили религиозные чувства по всей Империи и в этом смысле облегчили конечное торжество христианства.

Одной из таких восточных религий, имевших весьма широкую привлекательность, был иудаизм, о котором мы будем говорить чуть ниже. Многие язычники, ищущие твердых нравственных основ бытия, обращались к религии иудеев. Но чаще народ обращался к другим восточным культам, имевшим гораздо более выраженный мистический характер, или, точнее, большее искупительно-сакраментальное значение. Наиболее популярны были культы Великой матери Кибелы и Аттиса, происходящие из Малой Азии, культ богини-матери Изиды и Сераписа – из Египта и персидский культ бога света Митры. Существовало и множество синкретических систем, в которых эти религии смешивались и переплетались друг с другом, а также насыщались элементами более древних религий тех земель, откуда они происходили. Все эти религии были довольно привлекательны для народа.

Культ Великой матери Кибелы, основу которого составляет примитивное поклонение природе и который сопровождался самыми разнузданными обрядами и оргиями, достиг Рима в 204 г. до Р.X. и первым из восточных культов завоевал значительный плацдарм на Западе. Он был широко известен благодаря странствующим жрецам, занимающимся самобичеванием, и публичным церемониям 15-27 марта, когда после поста и Дня Крови (22 марта), в который оплакивался Аттис, печаль претворялась в буйную радость празднования его воскресения 25 марта.

Культ Изиды и Сераписа, в котором большое значение придавалось перерождению и будущей жизни, имел сильные позиции в Риме к 80 г. до Р.X., но римское правительство довольно долгое время не благоволило к нему, и поэтому рост его был поначалу ограничен. Глубокие эмоции, вызываемые посвящением в экзотические мистерии Изиды, матери, кормящей святого младенца, описаны в последней книге «Золотого осла» Апулея.

Культ Митры, хотя и имел длинную историю на Востоке, стал сколько-нибудь заметен на Западе лишь около 100 г. по Р.X. и стал широко известен лишь со второй половины II в. Митра – бог света – идентифицировался с Солнцем. Это была аскетическая религия для мужчин; она была особенно популярна среди армейских офицеров. Митраизм имел священные трапезы, внешне схожие с христианской евхаристией. Митраисты верили, что после смерти они смогут пробиться на Млечный Путь, доступ к которому был прегражден семью планетарными духами. Однако этот культ был слишком эзотеричен, чтобы стать подлинно народной религией. Позже культ Митры преобразовался в культ Непобедимого Солнца (Sol Invictis) императоров – предшественников Константина Великого. Как и другие религии персидского происхождения, митраизм характеризовался ярко выраженным дуализмом.

Все эти религии проповедовали бога-избавителя и происходили из культа природы. В них использовались различные мифологические системы, в основе каждой из которых лежало повествование об умирающем и воскресающем боге, связанном с природными циклами. Естественный цикл рождения и увядания переносился на душу, которая должна была родиться заново для того, чтобы победить смерть. Во всех этих культах утверждалось, что посвященный сакраментальным (таинственным) образом разделял опыт самого бога: он умирал с ним, воскресал с ним, причащался его природе (обычно через ритуальную трапезу), после чего мог разделять и его бессмертие. Во всех из них были тайные обряды для посвященных. Во всех было сакраментальное очищение от грехов. В религии Изиды и Сераписа для очищения и инициаций использовалась вода, в культах Митры и Кибелы – кровь тельца, при помощи которой, как мы читаем в сохранившихся надписях, посвященный "был заново рожден навеки". Все эти религии обещали счастье в загробной жизни для последователей. Митраизм учил братству и равенству всех своих адептов. Безусловно, что религиозная атмосфера того времени, во многом сформированная этими культами, оказала воздействие на христианство, проповедовавшее в том мире.

Подводя итоги, мы можем сформулировать очевидные религиозные требования, которые, несмотря на великие заблуждения и великое разнообразие внешних форм, созрели в языческом мире к моменту пришествия в него христианства: 1) религия должна проповедовать единого праведного личного Бога, но в ней должно быть место для множества духов, добрых и злых; 2) в ней должно быть ясно выраженное откровение воли Божией и боговдохновенное Писание, как в иудаизме; 3) в ней должно быть нравственное учение, основанное на подражании Богу; 4) в ней должно быть место для будущей жизни с наградами и наказаниями; 5) в ней должно быть таинство посвящения и обещание прощения грехов; 6) в ней должен быть Бог-избавитель, в бытии Которого люди могут принять участие через таинства; 7) она должна проповедовать равенство всех людей или, по крайней мере, равенство всех своих последователей.

Все эти черты присутствуют только в христианстве, и, следовательно, никакая другая религия не смогла бы завоевать мир. Итак, христианство действительно явилось в мир в полноту времен. Ни один человек, верующий в Божественный промысел, не будет отрицать всю фундаментальную важность этой подготовки мира к принятию Благой Вести. В христианском сознании история не может быть механистическим сцеплением причин и следствий, а рождение Церкви именно в том мире, в тот момент – безразличной случайностью.

Конечно, мир этот встретил христианство враждой и гонениями, но вражду эту Церковь смогла преодолеть, и мир услышал христианскую проповедь. Не случайно Евангелие написано на греческом языке, а богословие Церкви воплощено в греческих категориях мысли и в терминах, разработанных греческими философами.

2. Но у христианства было две родины: иудейские корни и греко-римский мир, то есть римская государственность, соединенная с эллинистической культурой. Мы начали со второй родины христианства, теперь пора рассмотреть первую.

Первые христиане были евреями. Они отличались от большинства своих соплеменников верой в то, что Иисус Назарянин был именно тем Мессией, Которого ожидал весь народ. Для них было самим собой разумеющимся, что Его пришествие было исполнением всей предыдущей истории и что оно, будучи естественным продолжением всех прошлых откровений Бога Своему народу, не означало разрыва ни с Ветхим Заветом, заключенным с Авраамом, символом которого было обрезание, ни с Законом, данным Моисею на Синайской горе. То новое, что произошло, было действием того же самого Бога, Господина истории, Бога Авраама, Исаака, Иакова и двенадцати праотцев. Его новое слово Своему народу было в полном согласии со словом, которое звучало раньше через пророков.

Из-за этого глубокого ощущения преемственности различные идеи и подходы, характерные для традиционного иудаизма, вошли в христианскую мысль и до сих пор остаются органической ее частью. Евреи веровали в Божественное избранничество: Бог избрал Израиль, чтобы тот стал особым обществом, не затронутым языческими влияниями и не развращенным ими. Однако у этого избранничества были две характерные особенности: оно не зависело от каких-либо заслуг самого народа, а всецело коренилось в верховной и непостижимой воле Божией; и оно значило, что Израиль должен был исполнять священнические функции по отношению ко всему человечеству. Чрезвычайно приверженные своему закону, который был дан Моисею на Синайской горе Самим Богом, иудеи весьма негативно относились к языческим религиям, которые они считали культом злых духов. В греко-римском обществе они держались особняком, но и оно отвечало им тем же: недоверием, а зачастую и враждебными предрассудками. Иудеи отказывались принимать участие в имперском культе. Максимальный компромисс, на который они могли пойти, – это ежедневное жертвоприношение за императора в Иерусалимском Храме. Также некоторые синагоги были посвящены "Богу в честь императора". Евреи социально отличались от других народов: их отличали обрезание и абсолютный отказ от вкушения свинины и другой нечистой пищи. Во втором веке до РX. маккавейские мученики предпочли смерть вкушению свинины. Евреи не могли садиться за стол с язычниками и не могли принимать участия ни в каких официальных церемониях, ибо это означало хоть и косвенное, но признание языческих божеств.

Развитие иудаизма последние шесть веков до Воплощения во многом определялось внешней канвой событий. После завоевания Иерусалима Навуходоносором в 586 г. до Р.X. Иудея на долгие века попала под иностранный политический контроль. Ее судьба следовала за судьбой древней Ассирийской империи и ее наследников: Вавилона, Персии и Империи Александра Македонского. После распада последней Иудея оказалась в пределах Египетской империи Птолемеев, а затем Антиохийской династии Селевкидов.

Однако, несмотря на политическую зависимость Иудеи, ее религиозные институты после завоевания Вавилона персами и возвращения народа домой из плена функционировали без затруднений: иностранные властители не вмешивались в их деятельность. Наследственное храмовое священство составляло аристократический класс. Его характерными особенностями были растущий интерес к политике и растущее безразличие к религии. Особые интриги были связаны с восхождением на первосвященнический трон, ибо первосвященник обладал значительным политическим влиянием и громадными денежными ресурсами. Первосвященники назначали членов Синедриона – консультационного и религиозно-законотворческого совета, который существовал, по крайней мере, с начала периода эллинизма. Обыкновенно Синедрион состоял из 71 члена. Управляемый таким образом Храм и его священство постепенно все более формализировались и стали представлять официальный аспект религиозной жизни еврейского народа.

С другой стороны, как мы уже говорили, сами иудеи сознавали себя святым народом, живущим под святым Законом Яхве, и помнили, что между ними и всеми другими народами существует громадная разница. Иудаизм был религией Книги в степени, неизвестной какой-либо другой древней религии. Воссоздание израильского общества после катастрофы Вавилонского пленения было твердо укоренено в Законе Моисея. Пророков, провозглашающих слово Божие, больше не было: их эра завершилась. Осознание этого факта направило интерес народа к Закону. Божие откровение Своему народу было зафиксировано в письменной форме и нуждалось в толковании, традиция его постоянно развивалась в стране. Еврейский закон был одновременно и религиозной концепцией, и гражданским кодексом. Нечто похожее мы видим сегодня в мусульманских государствах. Ученые "книжники" и "законники" развивали в раввинистических школах экзегетическую традицию, дополнявшую оригинальные библейские документы (статус этой традиции в первом веке стал предметом острых разногласий между Церковью и синагогой). Толкователи закона, пользовавшиеся огромным авторитетом, постепенно становились настоящими религиозными лидерами народа. И в религии Священного Писания, которой стал иудаизм, решающая роль постепенно перешла к его толковникам.

Для более глубокого изучения Закона и его более правильного воплощения в жизнь, а также для молитв и богослужений постепенно создавалась сеть синагог, возникавших повсюду, где появлялись еврейские колонии. У нас нет точных данных о происхождении первых синагог: скорее всего, они появились во время вавилонского пленения. Обыкновенно в синагогальную общину входили все евреи, проживавшие в данной местности. Председательствовала на молитвенных собраниях группа "старейшин" с "начальником синагоги" во главе. У председательствующих была власть отлучать от общения и наказывать провинившихся. Богослужения совершались по очень простой схеме. Их мог возглавить любой иудей, хотя все приготовления и контроль за развитием событий оставались в руках "начальника синагоги". В богослужение входили молитва, чтения Закона и пророков, их перевод на местный язык, а иногда и толкование (проповедь) и благословение. Как результат непредставительного характера священства и растущего значения синагог, Храм, хотя и чрезвычайно высоко почитаемый всем народом, ко времени Христа во многом утратил свое значение для религиозной жизни иудеев. Поэтому, когда он был разрушен и уничтожен в 70 г. по Р.X., все основные элементы иудаизма практически не претерпели никаких изменений.