Текст книги "Лёшка-"студент""

Автор книги: Александр Каменский-Мальцев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 21 страниц)

Белов сел прямо на зеленое сукно стола и с грохотом бросил автомат.

– Алексей, вы дорожите сыном? – спросил бас, не обращая внимания на шум.

– Да… – Лешкины губы от волнения пересохли.

– Тем лучше. Надеюсь, вы не будете защищать бывшего секретаря обкома? Ведь вы не только не любите, но даже ненавидите коммунистов, так?!

Лешка промолчал.

– Для более четких ответов вам необходимо услышать голос сына? – спросил бас. – Или жены?

– Нет! – быстро ответил Лешка.

Он представил, как Костю тащат к микрофону, а ведь это был его сын, точно такой же упрямый мальчик, каким в детстве был он сам, Лешка Ковалев, и если его заставлять что-то делать, заставить было практически невозможно… Можно уговорить, объяснив причины, но Шилов этого не знал. А Ковалев не хотел, чтобы его сына заставляли. Не хотел, чтобы его ломали…

Белов, на секунду задумавшись и что-то вспомнив, вскочил со стула и вышел в приемную.

– Первое наше требование, – продолжал бас. – Чтобы вы, Ковалев, перед телекамерой прочитали речь. Но прочитали так, чтобы солдаты, да и остальные наши сограждане, увидевшие вас по телевизору, повернули оружие против придурков, подчиняющихся президенту, развалившему великую страну. Я знаю, вы можете такую речь прочесть, и знаю, что вам поверят! Эту же речь мы запустим по радио. Вы выполните наши требования?

– А вы потом нас отпустите?

– Конечно! – бас хохотнул. – Но вам самому после этого не захочется уезжать, уверяю вас. Ни одна страна, называющая себя демократической, вас не примет.

– Какая сволочь!!! – выдохнул полковник.

– Не большая, чем ты, говнюк! – мгновенно откликнулся бас. – Ты вспомни, чем занимался, чтобы заслужить полковничьи погоны! Напомнить?!

Каверзнев промолчал, но шея его пошла красными пятнами.

– Где сейчас атомные бомбы? – спросил Лешка.

– Как где? – удивленно переспросил бас. – Там, где положено! В арсеналах! А вы думали, в другом месте? – он удовлетворенно засмеялся.

– Мы думали, здесь… У вас… – пробормотал Ковалев, хотя уже все понял.

– Да нет, ядерные бомбы все на месте! Просто нам надо было вас заполучить. А что, красиво все было задумано, а? А как исполнено?! Павленков, где ты там, оцени!

– Язык бы тебе вырвать, гад! – устало сказал Павленков. – Да в ухо вбить, чтобы он с мозгами твоими погаными смешался…

– Тяжело проигрывать, я знаю… – сочувственно сказал бас. – Но мне приходилось, теперь вам пора. Ладно, лирика потом, после дела. Ковалев, вы согласны?

– Да.

– Кстати, вашим сопровождающим в случае вашего полного подчинения гарантируется жизнь.

– Я согласен. Но хотел бы убедиться, что моя жена и сын живы.

– Да не будьте вы ребенком! Живы они, живы. Просто я и мои люди не уверены, что вы не передали часть ваших способностей вашей жене и сыну. Глянет такая ведьма – и понос проберет! – бас, довольный своей шуткой, снова засмеялся.

– Проберет еще! – мрачно сказал Белов. – Если я смогу до тебя добраться…

– Дурак! – нисколько не обидевшись, констатировал бас. – Ты мозгами своими тупыми пораскинь, если бы я был настолько глуп, разве вы попались бы? Ты же сам, на блюдечке с голубой каемочкой, доставил мне Ковалева! Он, дорогой мой, а не атомная бомба самое страшное оружие, понял?! Ты поразмысли, благодаря чему страна семьдесят лет спокойно жила и ни одна чурка на сраном Кавказе не хваталась за оружие?! А?! Подумал? А все потому, что телевидению, газетам и радио люди верили! Они верили тому, что им говорили, а не тому, что видели. Вот сейчас все это вместо телевидения, радио и газет будет делать Ковалев! Вот так!

«Ничего… – думал Лешка. – Дай мне только добраться до тебя… Дай минут пять… Даже пяти секунд хватит, ты у меня совсем по-другому запоешь!»

– Что наверху? – спросил он спокойно. – Они должны были начать штурм…

– Начали, – ответил бас. – Мы контролируем телефонную связь Кремля с Белым домом США, президент заверил Клинтона, что с вашей головы, Ковалев, не упадет ни один волос. Не хотят они вами рисковать! Ценный вы кадр!.. Они-то это давно поняли…

Павленков тронул Лешку за рукав и отрицательно покачал головой. На листке, вырванном из блокнота, он быстро написал: «Блефует, это невозможно! – через секунду добавив: – Технически!»

– Ковалев, я уверен, что вы разумный человек, – продолжал бас. – По моей команде вы выйдете из коридора и повернете направо. Как только вы остановитесь перед телекамерой, заслонка будет поднята.

Пока бас говорил, Лешка толкнул в бок Каверзнева и показал на потолок.

– Телекамер здесь нет! – шепнул он полковнику на ухо.

Каверзнев недоуменно смотрел на Лешку. Он ничего не понял.

Лешка выхватил из рук Павленкова блокнот. «Где он может сидеть? – написал он. – Далеко?»

– Вы пройдете еще две бронированные двери, спуститесь по лестнице, и вас встретят… – инструктировал бас. – Не вздумайте по пути на ком-то попробовать свои способности, все эти люди не могут пройти ко мне. Я от остальных совершенно изолирован…

«Внизу, – написал Павленков. – На четвертом этаже телецентр и штаб», – он начал рисовать план.

– В студии вы пару раз прочтете текст, чтобы не сбиться при записи, а потом запишете речь на видеомагнитофон, – продолжал бас. – Мы попробуем на парочке пленных, чтобы проверить вас, и дадим запись в эфир.

Штаб на плане Павленков отметил жирным крестом, провел от него стрелку в соседнюю комнату и приписал: «Телестудия, а между ними стена в два метра».

– Вы слышите меня, Ковалев? – спросил бас. – Почему не отвечаете?

– Слышу. Я согласен.

Лешка вырвал из рук Павленкова ручку.

«Есть шанс, – быстро писал он. – Я могу внушить тем, кто смотрит на нас через монитор, что я – один! У меня это уже получалось! Идем все вместе!»

Павленков скептически поморщился.

«Да!!! – на том же листке написал Каверзнев. – Он так убежал из нашей тюрьмы!»

Белов сунул под нос Ковалева кулак с оттопыренным большим пальцем.

– Через минуту выходите, – сказал бас. – Вы готовы?

– Да.

Павленков перевернул лист и быстро чертил второй план. Он обозначил лестницу, коридор, двери, показывая, как пройти к кабинету Шилова. У двух дверей он поставил кружочки, приписав: «пост охраны».

– Пройдем, – шепнул Белов. – А телекамеры?

«Только на этом этаже», – написал Павленков.

– Это точно? – одними губами спросил Белов.

«Да! – писал Павленков. – Не успели поставить, они на складе лежат! Четвертый этаж только-только построили!»

Лешка взял у Павленкова ручку.

«У меня выкрали жену и сына. Они где-то здесь. Где?»

Павленков отрицательно покрутил головой и написал в ответ:

«Я не знаю. Это может быть где угодно».

Снова захрипели динамики.

– Ковалев, время! Всем остальным оставаться на месте. Впрочем, – бас хихикнул, – если есть желание, можете попробовать пробить дырки в соседние комнаты. А то зря стенобой тащили!.. Да и надо же вам чем-то заняться! – бас засмеялся, довольный собой.

«Вы идете за мной метрах в трех, – написал Лешка. – И по пути, обозначенному на плане, идете к Шилову».

«Я с тобой», – написал Каверзнев. Лешка посмотрел на полковника и кивнул.

– Время! – повторил нетерпеливо бас. – Ковалев, выходите!

Лешка вышел в приемную. Майор, сжимая голову руками, сидел в углу и раскачивался из стороны в сторону.

– Что с ним такое? – недоуменно спросил Иван. – Минут двадцать уже так! Сел на пол, закачался, потом застонал…

Лешка присел перед майором. Его зрачки были странно расширены. Видимо, майор наглотался какой-то наркотической дряни… Лешка встал и посмотрел на сержанта, что-то прикидывая про себя, перевел взгляд на майора, и, схватив сержанта за здоровую руку, силой усадил его на пол рядом с майором.

– Слушать только меня! – энергично зашептал он, рискуя быть услышанным через скрытые микрофоны. – Мы сейчас уйдем. Вы, оба, через две минуты после нашего ухода сойдете с ума! У каждого из вас все накопившееся напряжение вырвется наружу! Вам наплевать на весь мир, вам наплевать на все! – он говорил очень быстро. – Вы начнете громить мебель, но в первую очередь разобьете телекамеры! Все телекамеры, какие только увидите! Все!!! Это они виноваты в том, что вы здесь сидите, без ваших семей, без родных и друзей! Телекамеры! В себя вы придете ровно через час. Вы знаете, что сделаете это! Иначе – смерть.

Ковалев выпрямился и, не оглядываясь, не объясняя, потому что объяснять что-либо было уже некогда, вышел в коридор.

Сейчас он был уверен в своей силе как никогда. Может быть, потому, что ничего другого для него уже не оставалось, конечно, если не считать предательства, но при всех своих недостатках, Лешка на подобное был не способен. А предательством было бы помочь тем, кого он ненавидел всей своей измученной душой, всем сердцем. А ненавидел он власть, которая больше семидесяти лет с успехом покоряла огромнейшую страну. Власть, которая, мощью своей армии, состоявшей из покоренных ею народов, пыталась заставить бояться остальной мир. Власть, которая не задумываясь ни на секунду, отправляла на тот свет сотни тысяч своих подданных, не говоря о чужих…

И опять Лешка вспоминал страшную, но интересную папку. Ведь если все написанное в ней правда, следовательно, люди, обыкновенные люди, не имеющие такого дара, каким обладал он, Лешка, сами могут научиться делать почти все то, что умел он… И без всякого шлема!

«…Программа „Зомби“ имеет очень существенный недостаток. В случае не предусмотренного планом разработчиков изменения обстановки исполнитель все равно продолжает действовать согласно программе. Кроме того, чем сложнее задание (а сложность в основном состоит в множестве передвижений, с поворотами, с переодеванием и иными действиями, требующими разных, чаще всего сложных, движений), тем больший объем информации требуется ввести в подкорку исполнителя. Идеальной и, безусловно, самой реальной была бы ситуация, когда исполнитель заранее доставляется на место исполнения, где вводится код и исполнитель может просто заснуть до времени „Ч“. Тогда, после исполнения, он мгновенно приводит в действие программу ухода и через 15–20 минут полностью забывает все, что произошло. Никакими пытками и даже введением специальных препаратов невозможно добиться от исполнителя рассказа о происшедшем, просто потому, что он этого не помнит. На данном эффекте основана работа по кодированию алкоголиков на предприятии „Код“, превращающая их в умеренно пьющих, у больных просто выводят из памяти воспоминания о прошлых попойках, стирают память об алкоголе.

Еще одним недостатком программы „Зомби“ является то, что закодированный не только не может думать во время исполнения задания, но его движения становятся замедленными по сравнению с обычным состоянием, плавными и не совсем точными, например, исполнитель способен пройти по проволоке, хотя в обычном состоянии он это не сможет, но споткнуться на ровном месте…

Идеальной была бы ситуация, когда исполнитель проходит подготовку по программам „Солдат“ и „Исполнитель“. Но никто не может гарантированно определить, какая из этих программ будет ведущей, доминирующей, например, исполнитель, в случае возникновения препятствия в исполнении задания, может начать стрелять во всех, кто мешает ему…»

В Америке Ковалев узнал о своей Родине многое, о чем никогда не слышал в своей стране. Он, например, узнал, как «боролись с преступностью» в начале шестидесятых, об этом не писали и не говорили в России… А происходило все чрезвычайно просто. В зонах и тюрьмах собирали тех, с кем администрации справиться было трудновато, грузили на старенький, отслуживший свой срок корабль, и, когда в трюм набивали с десяток тысяч «бывших» людей, отказавшихся быть рабами, корабль выходил в море. А через сутки к этому кораблю подходили торпедные катера, забирали охрану и экипаж и запускали в борт парочку торпед… Учитывая, что большинство наших морей находится у Полярного круга, спасать через десять минут было некого… Да и зачем? Что, зря торпеды тратили?!

Ненавидел эту власть Лешка еще и за то, что она на всех углах кричала, что она, эта власть, самая справедливая, лучшая в мире, и даже он, Лешка Ковалев по кличке «студент», поверил в это… Ему было сейчас стыдно признаться в своей вере, и ночами, лежа рядом со спящей женой, он думал, почему же он не видел правду?.. Только лишь потому, что большую часть жизни просидел в тюрьме?.. Нет, не только, и он это понимал! Просто власть настолько хорошо изучила опыт прежних диктаторов, которых за длинную историю человечества было множество, что не могла потерпеть поражение, пока сама не загнила настолько, что стала неспособной к сопротивлению, пока сама власть не начала заживо разлагаться… Зажирела и обленилась!.. А вот если придет к власти молодой крепкий хирург… Лешка понимал, что такой «врач» сможет отрезать лишнее и выбросить на помойку, без наркоза проведет операцию богатейшей стране, чтобы потом и дальше «лечить» ее, получая баснословные гонорары… И он сделает это, потому что четыре пятых населения не понимают, в каком дерьме сидят! Сейчас Лешка не мог ошибиться, не имел на это права. Он и на долю секунды не позволял себе задуматься о возможном поражении. Потому что в его руках была жизнь жены и сына. На свою ему было сейчас наплевать…

Ковалев шел по коридору, глядя прямо в объектив телекамеры, и его сознание раздвоилось. Одной частью своего мозга, притом самой маленькой, он контролировал ноги, голову и собственное тело, потому что даже в ясном сознании ногу надо ставить на пол, а не на стену, и желательно – прямо. А другой частью мозга он сейчас не шагал по коридору, а сидел перед монитором, на котором Лешка Ковалев шел по коридору ОДИН, глядя с экрана пустыми глазами. Лешка – за оператора – захотел, чтобы изображение увеличилось, чтобы можно было поближе рассмотреть этого странного русского иностранца, из-за которого такой шум наверху, он заставлял наблюдавших рассматривать себя все пристальней и внимательней. И смотреть только на лицо, не на спину! «Есть в его лице что-то особенное… – думал он за тех, кто сидел сейчас перед экраном. – И шрамов многовато… Много шрамов, но интересно…» – он чувствовал, ощущал, как овладевает мыслями наблюдавших, точно телом любимой женщины. Он был хозяином этих мыслей. Только он!

Из папки «Только для президента».

«… Программа „Лидер“ делится на три подпрограммы:

„Лидер-3“ – для работников правоохранительных органов, руководителей партийных и советских органов среднего звена (от первого секретаря райкома и выше) и сотрудников спецподразделений. Предусматривает развитие чувства уверенности в себе, превосходства над подчиненными и умение внушать уверенность другим в реальности предлагаемых лидером решений. Основана на владении методами гипноза.

„Лидер-2“ – для первых секретарей обкомов, работников ЦК КПСС и руководителей управлений КГБ и спецподразделений. Предусматривает подготовку по основам психологии (умение расположить к себе собеседника, внушить ему веру в добросердечность отношений, подавление воли собеседника, раскрытие потаенных мыслей собеседника, внушение собеседнику идей, предложенных лидером, внушение идей большому количеству людей – публичные выступления). По имеющимся данным, подготовку по данным программам прошли все начальники управлений КГБ по Москве и Ленинграду, некоторые начальники управлений КГБ областей и несколько секретарей обкомов, фамилии которых неизвестны. Программы „Лидер-2“ и „Лидер-3“ можно вводить во сне, а также при помощи компьютера, например, во время компьютерных игр, но для этого необходимо сначала пройти тестирование, занимающее от пяти часов до шести дней, в зависимости от личности тестируемого…»

Лешка почувствовал, как кто-то далекий, находящийся в другой комнате, раздраженно спросил: «Почему не докладываете? Он один?»

«Один!.. – быстро ответил за тех, кто смотрел на него, Лешка. – Один, остальные сидят в кабинете Павленкова, мы их контролируем».

«Как только пройдет, заслонку опустить», – скомандовал тот же голос.

Лешка слышал за собой грохот, но даже не попытался проверить, посмотреть, успела ли пройти Беловская троица, Каверзнев и бывший хозяин этого бункера. Он боялся и на долю секунды упустить внимание операторов.

Наконец перед ним распахнулась обычная деревянная дверь, и навстречу ему поднялся со стула молоденький лейтенант, по виду совсем пацан. Лицо его медленно вытянулось от удивления, но Лешка не мог позволить себе отвлечься на офицера. Где-то в животе возник комок и закрутился, порциями выбрасывая страх, но в ту же секунду в переносице лейтенанта с хлопком, похожим на хлопок в ладошки, возникла маленькая, безобидная на вид дырка, из которой выступила капелька крови, а лейтенант не упал, чьи-то сильные руки подхватили его и усадили на стул перед включенным монитором, на котором светился пустой коридор, где они все только что прошли.

Лешка шагнул к лестнице. Он увидел еще одну камеру над лестничной площадкой, потом вторую на повороте, а дальше уже телекамер не было.

На секунду он оглянулся назад.

За его спиной стоял Белов, сжимавший в руках автомат. Сразу за Беловым, чуть сзади и сбоку, стоял Каверзнев, в руке которого торчал пистолет. Потом шел Павленков, а Иван с Василием замыкали колонну. Иван широко улыбнулся и подмигнул Ковалеву.

– Дальше с полковником! – шепнул Белов, и от его горячего дыхания у Ковалева защекотало в ухе. – Мы идем к Шилову.

Лешка кивнул. Он вдруг почувствовал слабость во всем теле, так, что задрожали ноги и руки. К горлу подкатила тошнота, и его противной желтой горечью вывернуло прямо под ноги Белова. Тот равнодушно посмотрел на пол, поднял руку вверх и шевельнул пальцами. Иван гибко обошел Ковалева и пошел впереди, Белов двинулся за ним.

Лешка оперся о стену, рукавом вытер губы, несколько раз глубоко вздохнул и двинулся по коридору.

Павленков, сжимая в руках автомат, взятый у солдата, ушел вместе с Беловым.

«„Лидер-3“ – достаточных сведений о технологии и задачах данной программы не имеется. По косвенным данным, следует считать, что прошедший подготовку по данной программе умеет настолько расположить к себе помощников и ближайших сотрудников, что данные люди НЕ СПОСОБНЫ сделать что-то во вред данному лидеру. На уровне подсознания в подчиненных лежит запрет на предательство дела и идей лидера, запрет на любые не только действия, но и мысли против лидера.

Известно, что все данные по программе „Лидер-2“ и „Лидер-1“ имелись на дискетах у старшего научного сотрудника Месхиева, исчезнувшего с постоянного места жительства три месяца назад. Месхиев является двоюродным братом председателя парламента, который в частной беседе с другим своим родственником, происходившей в своей квартире, сказал, что данный родственник, то есть Месхиев, сейчас находится в Ираке, где у него „все есть“. Полагаем, что у Месхиева находятся и результаты исследований по программе „Лидер-1“».

Через минуту Ковалев вместе с полковником подошли к стальной двери, на которой красная надпись грозно предупреждала: «Без пропуска не входить! Соблюдать тишину!» На двери рядом с обычным глазком находилось переговорное устройство. Лешка остановился перед дверью и нажал на кнопку.

– Это Ковалев! – сказал он. – Откройте!

Кто-то вглядывался в его лицо, но Лешка уже снова был в форме. Он опять мысленно поставил себя на место того, кто сейчас смотрел на него, и думал: «Все нормально… Они пришли двое, как нас и предупреждали. Открываю…»

Загудел мотор, и тяжелая, сделанная из нескольких листов стали дверь, которая должна была выдержать выстрел в упор из гранатомета, открылась. Сержант, распахнувший дверь, упал, сраженный выстрелом полковника.

– Зря! – резко сказал Лешка, полуобернувшись. – Без моей команды…

Он не договорил, потому что боковым зрением увидел еще двоих, и мгновенно переключился на них. Один был в штатском, но в его руках был автомат. Второй была женщина.

– Что за бардак?! – резко выговорил Ковалев, не давая им опомниться. – Стоять!!!

Ствол автомата в руках штатского уже смотрел прямо на Лешку, и он вдруг ясно осознал, что не успевает перехватить внимание вооруженного офицера… Но опять раздался хлопок, и пустая гильза со звоном упала на пол. А штатский, растянув лицо в удивленной улыбке, последовал вслед за гильзой.

Лешка смотрел на женщину. Он чувствовал, что у нее от ужаса свело мышцы лица, и мысленно дал установку еще больше усилить эту судорогу.

– Ровно на час! – сказал Лешка, глядя женщине прямо в зрачки глаз. – Через час ты освободишься!

Он прошел мимо нее, толкнул дверь плечом и вошел в студию.

Перед длинным пультом с множеством кнопок сидели двое.

– С кем я должен делать запись? – спокойно спросил Лешка.

Всем своим видом он старался показать, что все в порядке, что ничего особенного не произошло.

– Васильев! – позвал через динамики чей-то бас. – Все готово?

– Да! – откликнулся один из тех, что сидел за пультом. – Можно начинать.

Ни на Лешку, ни на Каверзнева сидящие за пультом даже не посмотрели, хотя по спине, по напряженной позе Ковалев видел, что им страшно интересно хоть одним глазком взглянуть на того, из-за которого столько событий.

– Я надеюсь, – сказал бас, – что вы не будете экспериментировать с техниками, Ковалев, тем более что это бесполезно.

Лешка не ответил. Он быстро пересек комнату и заглянул в маленькую будку, где за стеклом стоял стол, над которым висел большой микрофон. В дикторской тоже никого не было.

– Я не слышу ответа, Ковалев! – загремел бас.

– Пока не буду! – со злостью ответил Лешка, а Каверзнев укоризненно покачал головой. – Я с тобой поэкспериментирую, когда доберусь! – с угрозой сказал Лешка.

Бас засмеялся.

– Мы с тобой, милый мой, долго не встретимся! – сказал он, отсмеявшись. – Подождем, пока ты с потрохами мой будешь!

– Где Вера с Костей? – резко спросил Лешка.

– В надежном месте, – ответил бас. – Давай, начинай репетицию. Твоя речь лежит на пульте.

– Пока не получу доказательств, что они целы, не начну! – твердо сказал Лешка.

– Ну и дурак! – ответил бас. – Ладно, черт с тобой…

В динамике что-то щелкнуло:

– Шенгелая, как пациенты? – спросил бас.

У Лешки опять кольнуло сердце, и он посмотрел на встревожившегося полковника.

– Спят, – Лешка сразу узнал голос Черного.

– Буди! Сколько времени это займет?

– Минут десять, – ответил Черный.

– Начинай…

В динамике опять щелкнуло:

– Слышал? Эй, Ковалев!

– Где они? – хрипло спросил Лешка. Я сейчас с ума твоих шестерок сведу!!!

– Тих-хо! – гаркнул бас. – И дурак будешь… – сказал он уже спокойно. – Что ты думаешь, у меня других нет? Сейчас их разбудят, и ты поговоришь с женой…

– Где они?! – напряженно повторил Лешка.

– Да здесь! – раздраженно ответил бас. – Но совершенно в другом бункере. Даже если очень захочешь, до них не доберешься. Их убьют до твоего прихода! Твой Шенгелая, которого благодаря тебе загнали в дурдом, готов не только ликвидировать их, но и тебе яйца выдрать. Он просил меня об этой услуге… Чтобы я позволил… Ты помнишь его?

– Помню… – Лешка увидел стул и устало опустился на сиденье. – Я начну запись только после того, как поговорю с Костей и Верой.

– Черт с тобой! – согласился бас. – Только время зря теряем….

В динамике послышался хлопок и отчаянный крик:

– Ханбеков, стреляй!!! Что ж ты…

В студии слышался шум борьбы, заглушенный скрипом непонятного происхождения, как будто кто-то вырывал микрофон, и тяжелое дыхание.

– Связь со студией есть? – раздался голос Белова, и послышался легкий шлепок. – Я тебя спрашиваю!

– Белов! – крикнул Каверзнев. – Ты меня слышишь?

– Слышу, – спокойно ответил Белов. – Мы его взяли! Он лежит на столе, рядом с микрофоном. У меня раненые.

– Мы идем к тебе!

– Нет! – эхом откликнулся Белов. – Нельзя. Мы сами придем минут через пять. У них сюрпризов много…

– Павленков цел? – спросил полковник.

– Да. Все, мы выходим. Шилов идет с нами. Васька, давай!

– Ты ему ногу прострели, Белов! – посоветовал полковник. – И убежать не сможет, и сговорчивей станет!

– Я ему уже руку сломал. Стреляться захотел, сволочь… Все, выходим! Иван, давай за Васькой! Да, еще, ребята, наверху идет бой. Наши уже на первом этаже, здесь есть монитор, он работает…

– Хорошо… – полковник оглядел пульт. – Давай к нам быстрей!

– Иду… Пошли! – кому-то сказал Белов, удаляясь от микрофона.

Динамики все так же шипели. Видимо, выключить было некому.

Каверзнев подошел к техникам.

– Откуда идет управление мониторами в коридорах? – спросил он.

– Из кабинета Шилова и из караулки, – ответил техник. – Но Шилов смотрел только то, что происходило на первом этаже.

– Откуда знаешь? – спросил полковник.

– Вот… – техник показал на ряд лампочек. – Когда камера работает, здесь включается лампочка…

– А отключить отсюда можно?

– Нет… Можно из соседней комнаты, вернее, зала, там стоит щит управления питанием…

– Ты этот щит знаешь?

– Да. Но туда не пройти. Там сидят трое из личной охраны Шилова, они откроют только самому Шилову или полковнику Ситину.

– Это кто такой?

– Начальник полигона. Это все… – техник обвел рукой вокруг, – и все остальные бункеры – полигон. А Ситин – начальник…

Шипение в динамиках вдруг прекратилось. Потом погас один экран, второй, и теперь светился только тот, по которому передавали новости.

– Это что такое? – спросил полковник.

– Где-то кабель перекрыли… – испуганно ответил второй техник. – Это наверху… Но мы ведь ни при чем? – боязливо спросил он. – Нам приказ дали…

– Прибавь звук, – сказал Лешка.

Техник передвинул рычажок на пульте.

– На сегодняшний день, – говорил диктор, – по сведениям начальника медицинского управления, погибших после штурма Белого дома зарегистрировано сто двадцать семь человек. В городе силами МВД и милиции проводятся операции поиска и обезвреживания оставшихся снайперов. Комендант города генерал-лейтенант Чуркин заявил, что мятеж в общем ликвидирован и опасность представляют только одиночки…

– Трупов много больше… – сказал полковник. – Человек пятьсот, не меньше…

– А чего врут? – спросил Лешка.

– Чтобы население не волновать.

– Сволочи… И здесь ложь!

Диктор еще что-то говорил о международной поддержке президента, о кредитах, но его уже никто не слушал.

Минут через десять Белов со спутниками добрался до студии.

Первым втолкнули Шилова. Обладатель внушительного баса оказался неожиданно маленького роста! Иван и Василий были ранены. У одного прострелена рука, у второго – нога.

Они уселись прямо на пол, и Белов начал перевязывать Васю, тихо приговаривая что-то. Иван вытащил шприц, сделал себе укол в ногу и начал перевязывать ее, кривя губы от боли.

– Где Вера? – спросил Ковалев, глядя в упор на Шилова.

Тот, уперев подбородок в грудь, упрямо отворачивался, стараясь не смотреть в Лешкино лицо.

– В глаза гляди, гад, в глаза! – прикрикнул Лешка и за подбородок приподнял голову Шилова, левой рукой врезав генералу в ухо.

Голова Шилова мотнулась, но голову он поднял.

– Они под арсеналом… – ответил он наконец.

– Это где?

– В седьмом здании… Метров триста отсюда.

– Как можно пройти в арсенал? – спросил Каверзнев.

Шилов повернул голову к Каверзневу и мгновенно оказался на полу, потому что полковник изо всей силы ударил его в челюсть.

– Тебе что сказали, гад?! – заорал Каверзнев, срываясь на фальцет. – Смотреть на Ковалева!!! – Он вздернул Шилова за воротник и поставил на ноги.

– Ты же знаешь, Шилов, что только с нами тебе могут сохранить жизнь… – проникновенно сказал Лешка. – Только если ты поможешь нам… И если мы живы останемся. А иначе?.. Ты когда-нибудь видел эпилептиков?

Шилов завороженно помотал головой, он уже не то что не смел, он не мог отвернуться от страшных, но притягательных Лешкиных глаз.

– У тебя эта самая болезнь! Эпилепсия… Мне тебя жаль, но ты болен, генерал… Болен, и притом очень сильно! У тебя разновидность эпилепсии под названием «пляска святого Витта». Ты просто еще не знаешь, что это такое…

Ковалев видел, что его слова доходят до сознания Шилова, что генерал верит в то, что говорит ему Лешка. Ни тюрьмой, ни немедленным расстрелом напугать сейчас генерала было нельзя. Когда он задумывал все, что случилось, он, конечно, предусматривал и такой вариант. А вот эпилепсию он предусмотреть просто не мог! Лешка понимал, что поступает сейчас, мягко говоря, грешно, но продолжал, испытывая ни с чем не сравнимый кайф.

– Когда начинается приступ, – говорил Лешка, глядя в наливающиеся ужасом глаза Шилова, – в голове появляется шум, у тебя же сейчас шумит?

Шилов завороженно кивнул.

– Потом голову заполняет боль, и начинает подергиваться веко… Потом сокращается одна мышца, сокращается другая, и ты не знаешь, какая в этих сокращениях очередность… И не можешь остановить это… Вот как сейчас у тебя!.. Ноги, руки, мышцы спины – все начинает дергаться, но ты не знаешь, как остановить судороги! Ты не можешь этим управлять! – все громче и все с большей силой выговаривал Лешка.

У генерала дернулась вверх рука, упала вниз и дернулась другая, так резко и сильно, что он застонал, сжимая зубы. Он попытался сломанную руку прижать здоровой, но локоть вывернулся назад, а вместе с ним дернулась и нога.

– Вот это и есть пляска святого Витта… – тихо сказал Лешка, не отпуская взгляда Шилова. – И ты болен, как сам можешь убедиться. А вылечить тебя может только мой сын… Только он! А я могу лишь отодвинуть приступы… Ты не сможешь даже погадить самостоятельно! – вдруг с яростью выкрикнул он в лицо генерала. – И как только ты подумаешь о смерти, чтобы избавиться от болезни, у тебя начнется приступ!!! Где Костя?! Только он может тебе помочь!

– Т-т-т-у-д-д-а е-с-с-с-ть х-хо-д… – заикаясь, с трудом выговорил Шилов.

Лешка положил правую руку ему на лоб, левой придерживая генерала за спину.

– Откуда начинается ход? – уже тише спросил он. – Успокойся, приступ сейчас пройдет…

– И-и-з м-моего к-к-каб-бин-н-нета… Он с-сдел-лан н-нед-д-давн-но!

Шилов никак не мог продышаться.

– Пошли! – решил Ковалев. – Вы как, ребята? – он повернулся к Белову.

– Нормально, – ответил тот, поднимаясь с пола. – Его с собой? – спросил он, кивнув на Шилова. – Пойдет сам?

– Пойдет! Никуда не денется… Шаг в сторону – и запляшет, как Витт!.. А Иван идти сможет?

– Смогу, – Иван с трудом встал, не забыв прихватить автомат.

– Там, перед выходом на поверхность, пункт связи… – сказал Шилов. – Они уже знают, что вы меня захватили… Они слушали мой кабинет по моему распоряжению…

– Ну и что? – спросил полковник.

– Они будут стрелять… На этом пункте собраны боевики из Белого дома… Снайперы…

– Вот как?.. – Лешка задумался.

– Надо наверх! – сказал полковник. – Сверху мы хоть куда пробьемся!

– Нет. Времени мало…

Лешка больше всего боялся Черного. Он не хотел сейчас объяснять всем, что помнит его глаза, глаза сволочи и садиста… Если о захвате Шилова знают на пункте связи, то могут знать и в арсенале, а тогда… Что может быть тогда, Лешка боялся даже подумать.