Текст книги "Лёшка-"студент""

Автор книги: Александр Каменский-Мальцев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 21 страниц)

Лешка встал. Сейчас он не мог ничего придумать, да он и думать толком не мог, перед глазами вставало лицо Кости… Почему же один Костя, без Веры?.. Над этим Лешка тоже не стал задумываться. Наверное, потому, что жена была взрослой женщиной, она была способна отвечать за свои поступки, она знала, кто такой Лешка, отдавала себе отчет, когда выходила замуж, и сознательно сказала «да», когда их торжественно венчали в Евангелистской церкви Иисуса Христа, расположенной неподалеку от Центра, где Лешка работал. А Костя… Костя был его ребенком, частицей его тела, и этим почти все сказано. Он, Лешка Ковалев, раньше и не мог представить, насколько это может быть здорово! Рядом с тобой, рядом с твоим телом иметь продолжение тебя самого, но продолжение, выполненное по неведомым людям законам, скроенное по дрянной выкройке, но получившееся намного лучше образца, по которому сделано… И Лешка знал, что именно он сам, Лешка – главный хранитель этого чуда. Никогда, ни в тюрьме, ни в зоне, ни даже на свободе, вернее, во время коротких мгновений этой свободы, Лешка не задумывался над смыслом жизни, а вот когда появился Костя…

– Вас ждут! – вкрадчиво, но твердо напомнил помощник.

Лешка оглянулся, разыскивая глазами пепельницу, а помощник невозмутимо придвинул к нему стакан, стоявший рядом с бутылкой боржоми. Лешка бросил окурок в стакан, немедленно подхваченный помощником, и двинулся к выходу.

Кириллов ждал его в приемной.

Они вернулись в кабинет, где в кресле, облюбованном Лешкой, сидел невысокий черноволосый генерал, встретивший Ковалева колючим взглядом бесцветных глаз. Генерал встал и протянул Лешке руку:

– Начальник охраны президента, – представился он. – Меня зовут Александр Юрьевич.

– Ковалев, – буркнул Лешка и сел в кресло.

– Мне уже известно о похищении вашей семьи, – сказал генерал, присаживаясь. – И что вы надумали?

– В смысле? – переспросил Лешка, почему-то опять раздражаясь.

– Вы уезжаете?

Ковалев обвел взглядом присутствующих. Каверзнев шевельнулся и опустил глаза.

– Я не думаю, чтобы их привезли сюда, – глядя в пол, сказал полковник. – Слишком сложно, слишком опасно. Скорее всего похитители спрячут их где-то там и свяжутся с вами, – теперь он смотрел прямо на Лешку. – Я думаю, что вам лучше уехать… Там больше возможностей, в первую очередь для связи. Сюда они не рискнут приехать…

– Мне нужна свободная комната, – Лешка повернулся к Кириллову. – Минут на десять… Я хочу отдохнуть.

Кириллов, как бы спрашивая совета или разрешения, посмотрел на генерала, но, когда тот пожал плечами, никак не выразив своего отношения, спросил:

– Моя комната отдыха подойдет?

– Да. Где она?

Кириллов подошел к стене и толкнул панель. Открылась невысокая дверь. Лешка вошел внутрь.

– Здесь вас никто не побеспокоит, – сказал Кириллов и тихо прикрыл дверь за его спиной.

Лешка лег на стоявший в углу мягкий диван и закрыл глаза. Потом он максимально расслабился и тихонько, но сильно позвал, не разжимая губ:

– Костя!.. Малыш, отзовись, если ты меня слышишь! Малыш!.. – он подождал с минуту и снова позвал: – Костик, это твой папа, отзовись, мальчик мой!..

Тревога заполняла его тело. Он, напрягаясь всей душой или, правильнее сказать – надрываясь всей силой своей невиданной мощи воли, заставляя тело лежать неподвижно, не давая крови и нервным импульсам понестись по сосудам и артериям мозга и тела, погружался все глубже в состояние, называемое «транс»… Он представил мальчика, его маленькое детское тело и старался думать точно так же, как сын. Ковалев представлял, как стучит его небольшое, но горячее сердце, да и внутри Лешки уже было не его, взрослого мужчины, сердце, в груди Лешки Ковалева билось сердце Кости, и дышал он сейчас точно так же, как мальчик…

Лешка сейчас должен был почувствовать все, что в данную секунду чувствовал его сын. Краем ускользающего сознания он дал себе команду очнуться ровно через пять минут.

Дурман обволакивал его мозг… Чудовищным напряжением воли Лешка заставил себя прислушаться – и услышал равномерный гул. Так могли гудеть только моторы самолета. Он даже почувствовал, как самолет на долю секунды провалился в воздушную яму. Открыл глаза и с огромным облегчением увидел рядом с собой спящую Веру и услышал ее дыхание. Она крепко спала. А самолет, судя по неровному полету, был небольшой.

– Малыш, – успокоившись, сказал Лешка, – я рядом с тобой. Ты проснешься и поймешь, что я был рядом, я обязательно приду и найду тебя и маму! Малыш, папа тебя любит… Он очень любит вас обоих!..

Лешка открыл глаза и еще минут пять лежал неподвижно. Потом встал и вышел в кабинет.

– Каким будет ваше решение? – спросил Чухрай, вглядываясь в лицо Ковалева. – Вы уезжаете?

– Нет. Я остаюсь.

Видимо, все присутствующие уже были в курсе беды Ковалева…

– В таком случае я полностью в вашем распоряжении, а мои люди лучше всех подготовлены для боевых действий в городских условиях, – сказал генерал, и смотрел он при этом прямо, как солдат.

Ковалев медленно обвел взглядом собравшихся.

– Как вы думаете, куда в первую очередь будет помещена бомба? Какова их главная цель? – спросил наконец он, обращаясь к генералу.

– Здесь, в Кремле, – не задумавшись, ответил тот.

– А где сейчас президент?

– Здесь, – чуть помедлив, видимо, решая про себя, имеет ли право только ответить, сказал генерал. – В своем кабинете. Он вышел, чтобы дать вам возможность поговорить без свидетелей.

Ковалев почувствовал в ответе генерала легкую фальшь.

– Он боится встретиться со мной? – спросил он, глядя прямо в бесцветные глаза генерала.

– Да, – генерал взгляда не отвел. – Ему про вас столько наговорили…

– Вы знаете, что я – бывший зэк?

– Да. Но это ничего не меняет.

– И вы мне доверяете? – удивленно спросил Ковалев.

– Вам доверяет президент, – просто ответил генерал.

Чухрай чуть заметно улыбнулся в усы.

– Мы теряем время! – подал голос Каверзнев. – Нужно что-то срочно предпринимать.

– Вы, конечно, думали над тем, куда здесь, в Кремле, они могут заложить бомбу? – спросил Ковалев.

– Да, конечно! – ответил генерал. – Внизу, в подземных ходах, наши люди. Они получили приказ стрелять без предупреждения в каждого, кто проникнет вниз. Система ПВО также в полной боевой готовности, кроме того, по периметру объекта в радиусе сто пятьдесят и триста метров установлены зенитные орудия и пулеметы. Так что мы готовы!

– А разве нельзя эту бомбу принести с собой? Ведь мы до сих пор не знаем всех заговорщиков!.. А может, кто-то из них сидит сейчас в соседнем кабинете?

Генерал задумался. Видимо, он и сам это допускал.

– Бомбу в Кремль пронести незаметно невозможно, – наконец ответил он. – Но могут привезти на машине. Поэтому мы ввели особую систему пропусков. С сегодняшнего утра ни одна машина, кроме президентской и его помощников, не въезжает в Кремль. Машины министров высаживают пассажиров и уезжают за пределы Красной площади, где подвергаются немедленному досмотру. Все сотрудники Кремля и приглашенные проходят через металлоискатель и рентгеновскую установку. Пронести подозрительный предмет практически невозможно…

– Здесь еще один момент важен! – сказал Каверзнев. – Никто из тех, кто работает в Кремле, не взорвет бомбу, если сам рискует погибнуть. «Герои» уже покинули президента, они в другом лагере, – в словах полковника звучал сарказм.

Лицо генерала не дрогнуло, а Чухрай опять улыбнулся.

– И все же… Сидеть и просто ждать нам нельзя, – сказал Кириллов. – Может, пойдем дальше по списку, попытаемся определить того, кто мог сообщить о приезде Ковалева?

– К сожалению, это тоже не лучшее предложение, – сказал Ковалев. – Мы уже имели возможность убедиться, что те, кто принимает решения, умеют погибать с честью… Так мы можем оборвать ниточку, едва нащупав ее.

– Вы не правы! – сказал генерал. – Стоит нам найти хотя бы одного, дальше мы начнем допрашивать помощников, секретарей, сослуживцев и все равно выйдем на следующее звено! Уж это мы умеем… Кстати, сейчас допрашивают всех, кто знал маршала.

– Хорошо, давайте по списку, – сказал Ковалев.

– Знал министр иностранных дел и его заместитель, курирующий страны Северной Америки, – сказал Кириллов. – Министр сейчас на Смоленской, в министерстве, его зам там же…

– Вызвать! – сказал Каверзнев.

Кириллов уже набирал номер.

Лешка почувствовал, что кто-то сжал ему локоть, и резко обернулся. Каверзнев наклонился к нему.

– Держись! – тихо сказал полковник. – Все будет в порядке!

Нет, Ковалеву не стало легче после слов полковника, но где-то на самом дне измученной души шевельнулось чувство признательности. Ведь как бы там ни было, с этим человеком, когда-то служившим начальником его тюрьмы, они прожили вместе часть жизни… Это была не самая лучшая часть, но от этого ничего не менялось. Все же для Лешки Каверзнев был ближе, чем старающийся казаться бесстрашным генерал, трясущийся от страха Кириллов и спокойный, что приятно удивляло Лешку, Чухрай…

Полковник, когда началась стрельба, пытался прикрыть Лешку своим телом… И пусть он делал это скорее всего потому, что только Лешка мог остановить взрывы, да не простые, а ядерные!.. Все равно Каверзнев лег на него, готов был принять на себя пули, предназначенные Лешке. Это может сделать только настоящий человек, одним словом – мужик.

– Министр в посольстве Германии, освободится через сорок минут, – сказал Кириллов. – А заместитель уехал в неизвестном направлении…

– Как это в неизвестном?! – возмутился Чухрай. – Что сказал референт?

– Референт ответил, что Щурков вызвал машину и уехал, а куда – не сказал. Уехал пять часов назад… – помощник президента был растерян.

– Где сейчас его машина? – спросил генерал. – Выяснили?

– Да. В Ясенево. Машина стоит около дома, где живет сестра Щуркова, но его самого в квартире нет. Проверил водитель…

– Щурков – это заместитель министра? – спросил Ковалев.

– Да, – ответил помощник.

– Уж не ГРУ ли это? – вслух подумал Чухрай.

– Сейчас проверим, – генерал подошел к столу Кириллова. – Соедини-ка меня с проходной ГРУ! – попросил он помощника.

Ковалев увидел, что на поясе генерала висит расстегнутая кобура, из которой торчит рукоятка пистолета. Он понял, что вся охрана Кремля готова к бою, и бою нешуточному.

– Здесь Граков, – сказал генерал в трубку. – Кто у телефона?

Он говорил властным тоном, не допуская возражений.

– Скажите, через вахту на территорию управления проходил заместитель министра иностранных дел Щурков? – спросил генерал и, выслушав ответ, спросил: – А у кого он сейчас?.. У вас связь есть, чтобы соединить нас? Хорошо. Я позвоню.

Генерал положил трубку. Лицо его было мрачным. Он немного подумал и снова снял трубку.

– Граков, – сказал он. – А Павленков у себя? Нет?.. И где же он? Так… Давно? Когда придет, пусть свяжется с Кирилловым. Я сейчас в его кабинете. Скажите, что это распоряжение президента! – он положил трубку.

– Плохи дела! – сказал Чухрай.

– Почему? – спросил полковник.

– Потому что группа «Каскад» сформирована из служащих ГРУ! – ответил за Чухрая генерал. – А это на сегодняшний день самая мобильная и боеспособная группа. Они даже моих превосходят… – признать это было генералу нелегко, но ни один мускул на его лице не дрогнул. – И вас, Ковалев, тоже «Каскад» охранял… Давно могли убить…

– А Павленков знает о вас все! – добавил Чухрай, глядя на Ковалева. – Именно ГРУ собирало о вас всю информацию. Павленков мечтал заполучить вас к себе…

– Погодите… – тихо сказал Ковалев и повернулся к генералу. – У них там аэродром есть? Самолеты принимать могут?

– Смотря какие… – ответил генерал. – Большие, типа ИЛов или ТУ – нет, а маленькие и вертолеты могут.

– Свяжитесь с аэропортом, выясните, когда прибыл ближайший рейс из Америки, – сказал Чухрай, быстрее всех поняв тревогу Ковалева. – И еще узнайте, были ли оттуда самолеты в течение ближайших двух часов и не встречали ли их люди Павленкова.

Кириллов уже набирал номер.

У Лешки снова защемило сердце, да так, что он, морщась, потер грудь. На несколько минут все, кроме Кириллова, замолчали, а помощник звонил, что-то тихо спрашивал и, выслушав ответ, снова набирал другой номер.

– Опоздали… – Кириллов наконец положил трубку и с сожалением покачал головой. – Самолет из Ванкувера, это Канада, сел в «Шереметьево», а полчаса назад вертолет ГРУ забрал четверых пассажиров… Среди них были женщина и ребенок…

– Значит, Павленков!.. – с угрозой протянул генерал.

– И мой сын! – громко добавил Ковалев. – Запомните, генерал, если будет предпринято хоть одно действие, не согласованное со мной, вы приобретете в моем лице противника. И противника беспощадного! – не в силах сдерживаться, выкрикнул он. – Вы поняли меня?

– Спокойно!.. – сказал Каверзнев, придерживая Лешку за рукав.

– А какие конструктивные предложения? – тихо спросил Чухрай. – Для атаки «зверинца» нужен по крайней мере полк… и артиллерия…

– Что хоть там, объяснить можете? – взорвался Ковалев.

– Спокойно! – повторил Каверзнев. – Главное разведывательное управление, в просторечье – «зверинец», находится около Ясенево, за кольцевой дорогой. Там есть школа ГРУ – готовит диверсантов, полигон для стрельб, три тира, арсенал для курсантов и восемь зданий, в четырех из которых есть подвальные помещения… – полковника никто не прерывал. – Достаточно сказать, что два из подвалов занимают три этажа. Армейскими силами взять будет трудновато… Тем более что те, кто может это сделать с наименьшими потерями, ненадежны.

– Кого ты имеешь в виду? – спросил Ковалев.

Он уже успокоился и мыслил трезво. Теперь, когда он обнаружил наконец противника, по крайней мере узнал, где искать Костю с Верой, он снова почувствовал в себе силу.

– Я имею в виду группу «Каскад», – ответил полковник. – Есть еще одна такая группа, «Альфа», но и она не годится. Они отказались выступить в августе девяносто первого, отказались и сейчас…

– Погоди, – сказал Ковалев. – Так ведь они, по-моему, арестовывали вице-президента и спикера парламента? Или нет?! Я же сам по Си-Эн-Эн смотрел!..

– Они, – ответил генерал. – Но предупредили, что стрелять в здании Верховного Совета не будут! Просто об этом никто, кроме нас, не знал, а у «вице-президента», героя сраного, нервишки сдали…

– Сколько человек в группе? – спросил Ковалев.

– В какой? – переспросил генерал. – В «Альфе» – сто сорок, в «Каскаде» – двадцать семь вместе с командиром.

– А какая лучше?

– В данной ситуации лучше «Каскад». Они там все знают. Каждый чулан…

– Их я беру на себя. Мне необходимо побеседовать с ними минут десять, и ребята будут действовать нормально. Могут быть сбои, но не у всех.

– А вы уверены? – спросил генерал.

– В своих силах? Уверен!

Кириллов, все это время прислушиваясь к разговорам, набирал номер, с кем-то тихо говорил и снова набирал уже другой номер.

– В вертолете увезли женщину и мальчика примерно восьми – десяти лет и двух мужчин, – сказал Кириллов громко. – Женщину и мальчика несли на носилках. Вертолет из службы обеспечения ГРУ, это проверили. По моей просьбе через вахту ГРУ попытался пройти префект Южного округа, но его не пустили!

«Вкололи наркотики!.. – с ужасом понял Лешка. – Иначе бы они шли сами… И если бы Костя мог соображать, он бы мне давно дал знать… Сволочи, угробят же парня!..»

– У меня восемьдесят человек, из них могу снять с охраны пятьдесят, – сказал генерал. – Если немедленно отозвать всех моих, занятых охраной министров, будет еще человек сорок…

– Вы что, штурмовать собираетесь? – очнулся от дум Ковалев. – Ни в коем случае!

– А что делать? – спросил Чухрай. – Ждать, пока они сбросят с вертолета бомбу? А если они не по Кремлю вдарят, а по ядерному реактору?.. Вы знаете, сколько в Москве реакторов?!

– Не знаю! – резко ответил Ковалев. – Послушайте, генерал, вы никогда не задумывались над тем, почему Александр Матросов бросился на амбразуру дота? При этом зная, что погибнет?!

Генерал поморщился и не ответил.

– Да потому, что ему уже все равно было! – заорал Лешка. – Потому что в драке, когда ты дерешься не на жизнь, а на смерть, приходит момент, когда плевать, останешься ли ты живым, главное – побольше гадов с собой прихватить! А как мыслят те, у кого бомба?.. Как?! Вы знаете? А если вы их штурмом в такое же состояние загоните? Ведь их ничто, кроме тюрьмы и смерти, не ждет! Да и вообще, там ли бомбы?..

– Это тоже верно… – сказал Чухрай. – И что вы предлагаете?

– Первое… – Ковалев говорил уверенно, не давая ни секунды на размышления. – Вам, генерал, собрать группу «Каскад», но лучше, если это сделает кто-то другой, а вы готовьте своих. Я попробую поработать с группой, чтобы они воевали на нашей стороне, конечно, если это понадобится!.. Полковник пусть пытается связаться с теми, кто внутри ГРУ. Никогда не поверю, чтобы у КГБ внутри конкурента не было своих агентов! Потребуйте через президента у своего начальства списки агентов. Далее необходим подробный план помещений ГРУ, системы охраны, количество боевой техники. И нужен четкий план, способ, каким образом можно будет проникнуть в самые секретные помещения ГРУ, это лучше генерала никто не сделает. Наконец, надо постоянно давить на них, есть же кто-то – личный друг, товарищ, я не знаю кто, но надо связаться с ними, из обычных разговоров ловить крупицы информации, и через них давить, давить, капать им на мозги! Ни один человек, если он не зверь и не чокнутый, не сможет вот так, просто, решить взорвать атомную бомбу! Ведь он до конца жизни помнить это будет! Даже на курок нажать не так просто, когда на мушке живой человек! Особенно впервые… Ждать нельзя, это верно… Но только не войсковой штурм! Только без артиллерии…

Лешка вспомнил кадры Си-Эн-Эн, где показывали, как танки и бэтээры часа три бесцельно расстреливали Белый дом, и только после этого вперед пошли солдаты… Он боялся такого штурма, да, наверное, не только он…

– По-моему, вы полностью правы, – сказал Кириллов. – О сборе «Каскада» я сейчас распоряжусь. Помещение тоже найдут. Переговоры беру на себя.

– Да нет, давайте лучше я поговорю с ними, – сказал Чухрай. – В конце концов я считаюсь другом Павленкова…

– Хорошо, – согласился Кириллов. – А вы, полковник, давайте езжайте в свое управление. Ковалев дело предложил.

– Понял! – Каверзнев встал.

Кириллов уже набирал номер.

– Я, пожалуй, лучше из своего кабинета переговорю, – сказал Чухрай. – Чтобы вас от дела не отрывать.

Кириллов кивнул соглашаясь.

Через десять минут Лешка вошел в небольшой зал, где собрали боевиков группы «Каскад». Среди боевиков рядовых не было, все являлись офицерами. Солдаты в пятнистых комбинезонах, положив на колени автоматы, с интересом смотрели на вошедших. Тот, которого командир называл Сапогом, приветливо улыбнулся Ковалеву.

– Здравствуйте! – сказал генерал и успокаивающе махнул рукой. – Вставать не надо.

Впрочем, вставали эти ребята не очень-то охотно. Они знали себе цену и не пытались скрыть этого. Это была элита армии.

– Я, как вы знаете, начальник личной охраны президента, – сказал генерал. – Это, – он показал на Кириллова, – помощник президента. Это, – он показал на Ковалева, – человек, чью жизнь вам надо сохранить во что бы то ни стало. Только он может обезвредить оружие, находящееся на объекте, штурм которого, возможно, предстоит в ближайшие часы. Непосредственное командование над вашим подразделением я принимаю на себя. С этой минуты все распоряжения вашего бывшего командования считаются недействительными.

Офицеры слушали внимательно.

О том, что сказать спецназовцам, генерал с Ковалевым и Кирилловым обсудили заранее, и разногласий в этом вопросе между ними не возникло. Все Лешкины предложения принимались безоговорочно.

Кириллов вышел вперед.

– Ребята!.. – негромко сказал он. – В руках мятежников оказались несколько ядерных бомб. Вы уже знаете о штурме Останкино, Белого дома и знаете, кто руководил мятежом. Но, как оказалось, арестовали мы только главных зачинщиков, а те, кто оставался в тени, еще на свободе и продолжают действовать. Но главное – мы не знаем всех, не знаем, кто они, мы можем только догадываться об этом… Но бомбы во что бы то ни стало должны лежать в арсеналах! И мы с вашей помощью это сделаем. Сейчас с вами поговорит товарищ Ковалев.

Давно никто Лешку не называл «товарищем», и он машинально усмехнулся, но, глядя на серьезные лица перед собой, стер ухмылку с губ.

– Друзья!.. – проникновенно сказал он, вглядываясь в лица боевиков. – К сожалению, кровь ваших друзей уже пролилась… Мне очень жаль, поверьте! Но учтите, что под удар бомб, которыми завладели мятежники, могут попасть ваши жены, ваши дети и ваши соседи. Бомбы рядом с городом – и кто ими владеет, мы не знаем! Вас много лет готовили к тому, чтобы однажды, когда мир, когда ваш дом окажется в опасности, защитить его! Вы знаете о предательстве вице-президента, который клялся в верности президенту офицерской честью! Неужели вы, да хоть один из вас, сможете точно так же отбросить свою честь?! Нет!!! Я не верю этому! – Лешка чувствовал, как все больше овладевает вниманием аудитории, он не только чувствовал, он видел, что каждое его слово впечатывается в мозг боевиков.

Только с одной стороны он ощущал сопротивление – со стороны генерала. Краем глаза он увидел, как генерал что-то шепнул Кириллову и они тихо вышли из зала. Управлять вниманием слушателей сразу стало легче.

– Вы – гордость армии, вы – ее эталон! – говорил Лешка, все больше загораясь сам. – Вы смеетесь, глядя на экране кинотеатра, как кто-то пытается подражать вам, не зная и капли того, что знаете и умеете вы! Но учтите, что на этот раз вы должны показать все, на что вы способны и даже больше!.. Все выложить, потому что всего лишь одна ошибка, всего лишь одно мгновение растерявшегося товарища может дать возможность преступникам взорвать эту бомбу! И тогда не останется на земле не только того, кто замешкался, не будет и вас, ваших товарищей, потому что все вы будете рядом!.. Буду рядом и я… Вы ходили друг к другу в гости, вместе ели хлеб, пили водку, любили женщин… Не думайте о себе, думайте о друге и деле, которое выполняете! Никаких эмоций! Никаких отвлечений! Сейчас на карту поставлена судьба России. Выполнять только мои команды и команды генерала! Никаких!!! – повторил Лешка, пытаясь заставить не то что понять, а вбить последние слова в головы слушающих. – Только мы знаем, как обезвредить бомбу, все остальные, даже бывшие ваши начальники, в силу своей некомпетентности могут отдать неверный приказ – и бомба взорвется! Я не прошу вас сохранить себя, нет, я не прошу сохранить страну. Если такая бомба взорвется здесь, в Москве, через месяц вся страна будет воевать. Попробуй объясни потом, кто был виноват! Вы знаете, насколько трудно живется России, и от вас сейчас зависит, будет ли еще трудней. Но помните, нет сейчас одного человека, от которого бы зависел мир. Только вместе и только четко выполняя команды мы можем добраться до бомбы… Я верю в вас, верю, что вы все сможете. А я буду рядом… С вами…

Ковалев еще раз обвел взглядом собравшихся, повернулся и вышел из зала.

– Судя по выступлению, вам не раз приходилось говорить вот так? – спросил Кириллов, с уважением глядя на Лешку. – Здорово!

– Приходилось… – ответил Ковалев, не уточняя где.

– Генералу потребуется сорок минут, чтобы собрать своих людей, – сказал Кириллов. – Вы можете пока отдохнуть в моей комнате, вы должны быть бодры…

– Хорошо.

Они опять вернулись в кабинет Кириллова, и Лешка прилег на диван в комнате отдыха помощника президента. Он лежал, смотрел в потолок и неожиданно улыбнулся, вспомнив, где и при каких обстоятельствах ему пришлось в последний раз говорить перед большим количеством людей. Это было в зоне…

Администрация советских колоний, впрочем, как и всех тюрем мира, постоянно озабочена проблемой управления поведением большого количества криминально настроенных личностей, а если учесть, что кое-где существуют тысячные зоны, где, кроме поддержания порядка, еще и необходимо, чтобы зэки «пахали», выполняя двойные нормы выработки при полном отсутствии калорийной пищи, можно понять, почему эта проблема для МВД являлась достаточно актуальной. Коммунисты всегда использовали принцип «разделяй и властвуй». Для этого они поощряли тех, кто так или иначе не сжился с основной массой заключенных. Им они давали власть, и пусть эта власть на первый взгляд покажется мизерной, но это была реальная власть. На все должности внутри колонии, а это столовая, библиотека, клуб и так далее, менты ставили только таких, кто соглашался сообщать администрации планы и намерения тех, кто не признавал право администрации на власть. Но сколько людей можно поставить на такие должности? Мало. Потому что надо еще и производить продукцию, делать план… И тогда по образу и подобию властей всей страны внутри зоны начали создавать дружины. Только там это называли чуть-чуть по-другому. Более точно – «козлы». Люди, согласившиеся следить за порядком внутри зоны, освобождались от работы, им перепадали другие льготы типа чуть лучшей кормежки, а если учесть, что зэки в этой стране всегда жили впроголодь, а доносы являлись политикой правительства, желающих продаться было много. И за тех, кто не работал, надо было «пахать» остальным…

Но такая практика, мягко говоря, не совсем согласовывалась с исправительным кодексом, считающимся «законом». Ведь каким бы «исправившимся» не становился заключенный, преступником, притом потенциальным, он оставался! Дорвавшись до власти, продавшиеся зэки начинали сами решать, кого им посадить в карцер, кого – помиловать, а кому – переломать ребра. И ломали…

Наказывать «помогающих» администрация не могла, да и не хотела, тогда где им взять других?.. Ведь эти могут отказаться!.. Да и делали-то они как раз то, чем должна заниматься сама администрация… Пусть и с превышением полномочий…

В общем, однажды Лешка организовал бунт в зоне против «дружин порядка».

За ночь, пока внутри колонии не оставалось ни одного человека в погонах, переловили почти всех, согласившихся «наводить порядок» среди заключенных. И только красноречие Лешки и Бог спасли пойманных от смерти. А он толкал речь в защиту «козлов» не потому, что сочувствовал им, а потому, что знал – убьют кого-то из предателей, ему первому грозит большой срок и смена режима содержания на еще более строгий…

Администрация, если не пресекла такой бунт в зародыше, естественно, тоже страдала от своего начальства, а вот если трупов не было… Тогда ничего! Подумаешь, мелочь, зэки друг другу пару-тройку десятков предплечий сломали… Пустяк! Вот если бы они, сволочи, в конторе колонии портреты Ленина с Дзержинским разорвали!..

Лешка отогнал воспоминания и подумал о сыне. Ему остро захотелось увидеть его.

– Малыш! – позвал он мысленно. – Костик мой, отзовись!..

Ковалев попытался представить себе, что сейчас чувствует его сын. Лешку потянуло в сон, и он сразу успокоился, когда понял, что мальчик спит. Как спит, это вопрос второй, главное – что пока он спокоен, а значит, какое-то время и Лешка может не волноваться за его психику.

Ковалев очень боялся за Костю и в первую очередь потому, что знал, насколько тот впечатлителен. Малыш уже перенес сильнейший стресс, когда перед Лешкиным побегом из тюрьмы оказался над районом начинающегося тайфуна, потом перенес еще более сильное потрясение, когда пролетал над островом в Северном море, где охотники дубинами убивали сотни морских котиков… Сын Ковалева видел самое ужасное, он чувствовал, как рядом убивают его папу, и все это ребенок перенес в детстве!.. А сейчас?..

Лешка понимал, что восприятие его сына во много раз сильнее, чем его собственное, как будто Костю Бог наградил другими органами чувств, нежели Лешку. Каким образом мальчик мог разговаривать с животными? Этого не знал никто. Тем более никто не мог даже предположить, какими органами он не только передает животным свою мысль или желание, но еще и чувствует, чего они от него хотят! Ведь язык, способ общения собак и кошек, совершенно разный! А Костя понимал их одинаково хорошо. И мог убедить подружиться… Помирить, если ссорились…

– Алексей, проснись!

Лешка поднял голову. Рядом стоял Каверзнев.

– Сколько я проспал? – спросил Лешка.

– Часа два с половиной, – ответил полковник.

Ковалев сел и потер лицо руками.

– Здесь рядом ванная, – полковник показал неприметную дверь. – Умойся.

Лешка побрызгал на лицо водой, насухо вытерся и вышел в кабинет.

За длинным столом, предназначенным для совещаний, сидели Чухрай, Кириллов, генерал и командир «Каскада», высокий моложавый полковник с внушительной орденской планкой на левой стороне груди.

– Мы решили дать вам отдохнуть… – с улыбкой сказал Чухрай. – Подумали, что вас надо держать в форме. Вы сейчас наше самое главное оружие, и жаль, что уже не секретное…

Кириллов раскрыл папку. Руки его больше не дрожали.

– Из полученной и проанализированной нами информации следует, что во главе заговора стоит начальник Главного разведывательного управления Генерального Штаба Павленков. Совершенно точно установлено, что приказ министра обороны о передаче пяти опытных бомб со склада в Серпухове был изготовлен на оборудовании ГРУ. Бомбы вывезены группой, которой командовал генерал Макасов. Макасов час назад потребовал немедленного приезда в тюрьму, где он содержится под арестом, следователя, которому заявил, что его сторонники взорвут бомбы в Москве, в Вашингтоне и еще в одной столице европейского государства, название которой ему неизвестно…

– Так надо узнать! – сказал Ковалев. – Давайте я съезжу!

– Узнали, – успокоил его Каверзнев. – Он действительно не знает… – и, видя недоумевающий взгляд Ковалева, добавил: – Ты что думаешь, у нас нет средств, чтобы разговорить кого надо?! Его и сейчас допрашивают, но он, кроме Старцева, который действовал по указаниям Павленкова, никого не знает, хотя намекнул на участие в заговоре Галкина.

Кириллов зачитал, глядя в папку:

– Павленков Юрий Егорович, родился в 1935 году, родители работали в министерстве иностранных дел, брат – заместитель министра вооружений последнего правительства СССР, сейчас коммерсант, второй брат – командующий Северо-Западным округом…

– Лихо!.. – не сдержал своих эмоций генерал. – Эти наворотят!..

– Закончил Институт международных отношений, – продолжал Кириллов. – Работал в агентстве печати «Новости», газете «Известия», пресс-атташе посольства в Америке, после защиты диссертации перешел на научную работу. Доктор исторических наук, академик. При Горбачеве назначен начальником внешней разведки. Два месяца назад его ведомство было реорганизовано, при этом из подчинения Павленкова были изъяты три управления, одно из которых специализировалось на террористической деятельности. Также изъято управление, ведавшее агентурой в странах Ближнего Востока. Владеет тремя европейскими языками. Женат. Трое детей. Семья сейчас находится в Берлине, – Кириллов закрыл папку. – Но в Берлине их уже нет… – с сожалением сказал он. – Выехали в неизвестном направлении… Здесь, в Москве, остался сын от первого брака, но они несколько лет в ссоре. Похоже, что он хорошо подготовился…