Текст книги "Лёшка-"студент""

Автор книги: Александр Каменский-Мальцев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 21 страниц)

Они проехали по асфальтовой дороге, такой узкой, что, казалось, широкие бока «чайки» задевают кусты. Они пролетели небольшой перекресток на красный свет светофора, и впереди показалось большое шоссе. Передняя машина взвыла сиреной, заставив притормозить автобус, набитый людьми, и, выскочив на дорогу, остановилась, загородив перекресток. «Чайка» проскочила мимо нее и чуть сбавила скорость, пропустив вперед вторую «волгу». Первая машина пристроилась сзади. Маневр, видимо, был отработан.

Девушка еще ближе придвинулась к Лешке. Он улыбнулся, но возражать почему-то не стал. Сейчас он красовался перед ней. Еще бы, его, Лешку Ковалева, везут в правительственном лимузине с такой охраной!.. Сказали бы раньше – сам не поверил.

Впереди опять взвыла сирена, и Ковалев, а вместе с ним и Каверзнев увидели, как перед капотом передней машины вспыхнули яркие, совсем не страшные огоньки. На ходу распахнулись двери передней «волги» и из машины в обе стороны, на секунду опередив огненно-рыжий взрыв, выкатились спецназовцы, отплевываясь огнем. Каверзнев что-то кричал, не слышное в визге шин, а «чайка» уже шла юзом поперек дороги, и через приоткрытое стекло один из спецназовцев поливал свинцом огоньки, очутившиеся совсем рядом и превратившиеся в непрерывные вспышки выстрелов.

Кто-то навалился на Ковалева, пытаясь прижать его к полу, а Лешка, не в силах понять происходящее, настолько неожиданным оно было, отбивался, а медсестра, в свою очередь, отбивалась от него и яростно визжала, потому что он пытался положить ее на пол. Потом он упал на медсестру, а она под ним билась в истерике, и кто-то другой лежал на нем и непрерывно дергался. И над всем этим хриплый голос Каверзнева орал:

– Всем из машины!!! Быстрей, Лешка, прыгай, сгорим!.. У них гранатометы!!! Лешка!!!

Ковалев почувствовал, как через открытую или разбитую дверь потянуло свежим воздухом, без вони пороха и страха. Он перекатился через спину, столкнув с себя чье-то тяжелое тело, выдернул из-под того же тела медсестру, вытолкнул ее из машины и выкатился сам. Он почувствовал, как кто-то прыгнул ему на колени, ни на секунду не задумываясь, не видя ни черта, выдернул ногу, пнул в темноту, понял, что попал, и пополз, толкая девушку, пока не скатился в канаву. Только тогда он приподнялся и увидел, что вторая «волга» замерла перед их развороченной «чайкой», а спецназовцы, укрывшись за машиной, ведут беспорядочную, но точную стрельбу. Их светящиеся трассы сходились точно на огоньках, которые гасли один за другим. В «чайке» глухо охнуло – и крыша машины приподнялась. Внутри полыхнуло огнем, и сразу, как по команде, огоньки впереди погасли. Спецназовцы еще стреляли, и от асфальта впереди летели искры. Они прочесывали огнем все пространство дороги и черные кусты обочины, понимая друг друга без слов.

– Амба! – выдохнул один из них и перевернулся на спину, меняя рожок автомата. – Эй, пассажиры! – крикнул он в наступившей тишине неожиданно громко. – Живы?

– Лешка! – позвал Каверзнев откуда-то сбоку. – Жив?

– Вроде… – откликнулся Ковалев, выплевывая грязь, забившую рот.

Командир спецназовцев поднялся и начал осматривать машины. Один из солдат тоже встал и, охнув, упал на колени.

– Не вставать!!! – вдруг заорал Каверзнев. – Не сметь!!! Ищите сбоку! Гранатомет стрелял справа!

Действительно, дырка от снаряда, искорежившего «чайку», виднелась в багажнике сбоку, хотя машина взорвалась, когда уже стояла поперек дороги.

Командир, падая на асфальт, нажал на курок, и в лес полетели пули, показывая направление. Остальные боевики открыли огонь секундой позже. Но им никто не отвечал…

– Хилый! – крикнул командир, прекращая стрельбу.

– Я! – отозвался голос.

– Сапог!

– Я! – откликнулся второй.

– Целы?

– Вроде… – отозвался первый.

– Цел, – ответил второй.

– Перебежками, осторожно, пройдите вперед, найти позицию гада! Огнем его, сучару, огнем!

– Понято… – откликнулся первый.

Серое тело, почти сливаясь с дорогой, взметнулось и перекатилось в кювет. Через секунду взметнулось второе и оказалось уже у кромки леса. Все молча ждали. Солдаты вернулись минут через десять.

– Вот… – сказал один из них, бросая пустую трубу гранатомета на асфальт. – Ушел, крови не было…

– Жаль… – сказал командир и встал во весь рост. – Зиновьев! – крикнул он. – Потери есть?

– Есть! – откликнулись из передней машины. – Сам Зиновьев и Петька Квасов…

– Машина всмятку?

– Всмятку… Остальные ранены.

– Не шевелитесь. Сапог!

– Я! – отозвался тот, что ходил в лес.

– Бегом к автобусу. Видишь, сзади? Пассажиров высади! Извинись перед ними, скажи, что у нас раненые, автобус сюда!

– Лады…

Солдат побежал.

Ковалев услышал всхлипывания. Рядом с ним, сжимая голову руками, в голос ревела медсестра.

– Успокойся… – попросил Ковалев. – Все уже кончилось…

Медсестра уткнулась ему в грудь, и слезы прорвались сплошным потоком. Она рыдала, а Ковалев смотрел на далекий негостеприимный лес и думал о том, что зря он согласился на все это… И совсем не потому, что испугался! Впрочем, испугался, но только сейчас, именно в эту секунду, до этого бояться было просто некогда… А зря согласился потому, что до сих пор не может понять, кто против кого воюет и на чьей стороне он сам… На той, которая за него, или… А впрочем, кто вообще за него?.. Один Костя да Вера… Да, пожалуй, еще Жук.

Медсестра успокоилась и уже только всхлипывала, и Лешка, поднявшись, помог встать ей. Каверзнев стоял у передней машины.

Автомобили были разбиты вдребезги. Все три… Подбежал, хромая, еще один солдат. Командир перевязывал раненого…

– Там у них крупнокалиберный! – сказал солдат задушенно. – Мы троих уложили. Но есть след, идет к лесу, у них раненый. И сильно!

– Преследовать не будем! – твердо сказал командир. – Все в автобус – и вперед!

Поскрипывая, подъехал старенький автобус.

Они погрузили раненых и сели сами. Два трупа своих и трех нападавших положили у заднего сиденья. Водитель «чайки» был ранен тяжело…

Каверзнев присел на сиденье рядом с Лешкой.

– Ну что, за нами охота? – тихо спросил он. – Как думаешь?

– А то!..

Ковалев краем глаза заметил, что девушка внимательно слушает. Каверзнев тоже заметил это.

– А ты кто такая? – небрежно спросил полковник.

Она растерянно хихикнула. По-видимому, истерика после пережитого кошмара еще не прошла.

– Ты, случаем, не с ними? – полковник кивнул в конец автобуса.

– Да вы что?! – девушка не на шутку испугалась.

– А то сейчас скажу ребятам, они из тебя живо все вытрясут! – угрюмо пообещал полковник.

Девушка на секунду повернула голову и, увидев, что их разговор слушает командир, затряслась от страха, даже не пытаясь скрыть ужас, метнувшийся в глазах.

– Заткнись! – сказал Ковалев. – Она ни при чем.

– Да?! А откуда она?

– Командир, присядь поближе! – не поворачивая головы, крикнул Ковалев.

Командир, потеснив Каверзнева, присел на сиденье напротив Ковалева.

– Ты знаешь, кто я? – спросил Лешка.

– Знаю… Дипломат. Правда, бывший или нет, не знаю. Приказ охранять от всех, невзирая на звания, – ответил командир, неприязненно глядя на Ковалева из-под насупленных бровей.

– И все? – спросил Лешка.

– Все! – твердо ответил командир.

– А они что знают? – Ковалев кивнул в сторону солдат.

– То, что необходимо. Да не суетись! – командир достал грязный носовой платок и громко высморкался. – Я за каждого несу ответственность.

– Это хорошо… Но мне твоя ответственность ни к чему. Я жить хочу! И узнать, откуда утечка про нас произошла!

– Узнавай у начальства. Все?

– Все…

– Начальник, ГАИ! Остановиться? – крикнул водитель автобуса.

Командир прошел вперед, и автобус медленно притормозил. Двери, зашипев, открылись. Каверзнев вместе с командиром вышли. Минут через пять они вернулись.

– Леша, поехали! – крикнул полковник. – У гаишников машинами разжились…

– Сапог, Хилый, с ними! – сказал командир. – А мы в больницу. Сапог старший, в подчинение полковнику.

Ковалев встал.

– А я?! – со страхом спросила медсестра. – Я куда?!

Ковалев замялся, но увидев ехидную усмешку Каверзнева, рассердился.

– Со мной! – он шагнул вперед и, глядя на полковника в упор, повторил: – Со мной! Я сказал…

Каверзнев, скрывая усмешку, посторонился.

У поста ГАИ стояли трое милиционеров. Рядом урчал бронетранспортер. Милиционеры молча смотрели, как в гаишную «волгу» влезли двое в штатском, пропустив вперед смазливую девицу в грязном белом халате, а на переднем сиденье устроился солдат в пятнистом комбинезоне. Другой пятнистый влез в открытый люк бронетранспортера. Взревел мотор, и бронетранспортер тронулся. Ковалев через заднее стекло видел, как в другую милицейскую машину солдаты бережно переносят раненых…

До Красной площади добрались без приключений.

– Слава Богу, целые… – выдохнул Кириллов, когда все трое ввалились в его кабинет. – А это кто? – он настороженно смотрел на девушку.

– Это со мной! – быстро ответил Ковалев. – Можете говорить свободно, она все забудет! Обещаю… Только ей пальто или платье какое-нибудь надо…

Кириллов недовольно покосился на медсестру, но возражать не решился.

– Итак, что случилось? – спросил он, когда все расселись, а он сам отдал по телефону короткое распоряжение.

– В госпиталь были посланы террористы… – начал доклад полковник. – Похоже, что приказ о нашей ликвидации был отдан после того, как мы вышли на врача Гиголова. Думаю, что Гиголов связан с заговорщиками, не исключено, что именно он кодировал некоторых из пациентов… – полковник написал на листке, вырванном из блокнота, фамилию и адрес врача и положил его на стол Кириллова. – Одного из террористов после того, как он проник в номер Ковалева и обнаружил вот эту девушку, убил из именного пистолета маршал Новиков. Из беседы с маршалом удалось узнать, что в заговоре участвуют маршал Захаров, заместитель начальника генерального штаба, маршал Старцев, командующий артиллерией, генералы Корнилов и Пирожков и якобы в курсе маршал Галкин.

– Что?! – воскликнул Кириллов. – Не может быть!..

– Это точно, – сказал Ковалев. – Старик не мог врать. Под гипнозом говорят только правду.

Кириллов с нескрываемым неудовольствием покосился на раскрасневшуюся от любопытства девушку, а Ковалев улыбнулся, поймав себя на мысли, что ее присутствие начинает ему нравиться. Ему нравилось ставить в неудобное положение тех, кому приходилось помогать. И помогать не уважая, но иногда и презирая этих людей.

– Маршал, по мнению Ковалева, кодирован, и в любую минуту его могут убить. Необходима срочная изоляция… – продолжал Каверзнев.

– Двое суток… – негромко произнес Ковалев и, заметив непонимающий взгляд Кириллова, снисходительно объяснил: – Двое суток он будет спать, и разбудить его невозможно. Можно вкатить килограмм морфия, можно заставить бешено биться его сердце, но мозг маршала останется отключенным.

Кириллов, уже протянувший было руку к телефону, недоверчиво посмотрел на Ковалева, перевел взгляд на полковника и, увидев Каверзнева, утвердительно склонившего голову, положил руку на стол.

– По пути следования на нас совершено нападение группы по крайней мере из пяти человек, вооруженных крупнокалиберным пулеметом и гранатометами, – продолжал Каверзнев. – Три машины разбиты, двое офицеров нашей охраны убиты. Из террористов убиты трое, а минимум двое – ушли. Один ранен. Я связался с управлением, и наши уже должны прочесывать окрестности, но в успехе я не уверен…

– Почему? – спросил Кириллов.

– Потому что рядом находится тренировочный центр КГБ, а почерк преступления показывает, что люди, совершившие это, закончили нашу школу. Во-вторых, всего в пяти километрах школа ГРУ, где тоже есть сторонники мятежников. Я убежден, что террористы либо нашей школы, либо из ГРУ! И еще, у нападавших была рация, настроенная на нашу волну. О нас знают и знают слишком многое!..

– Понятно… Надеюсь, охрана не подвела?

– Нет. Более того, охрана сработала выше своих возможностей. Как видите, на нас нет ни одной царапины.

Ковалев усмехнулся, посмотрев на распухший нос полковника.

– Это при эвакуации… – полковник с укоризной посмотрел на Ковалева. – Наш друг слишком сильно пинается…

Только теперь Ковалев понял, что с сиденья его скинул полковник, но почему-то не почувствовал благодарности.

– Возникает главный вопрос, без ответа на который невозможно завершить расследование… – снова забубнил Каверзнев, делал он это так уныло, словно читал не раз отрепетированную перед зеркалом речь. – Необходимо выяснить, откуда произошла утечка информации. Кто мог сообщить заговорщикам о потенциальной опасности Ковалева, кто?! Слишком быстро было принято решение о нашей ликвидации и слишком профессионально попытались это сделать…

– Надеюсь, вы меня не подозреваете? – неприязненно поинтересовался Кириллов.

– Нет! – ответил Ковалев. – Это мы исключаем…

Каверзнев промолчал.

– А президента тоже исключим? – ехидно спросил Кириллов.

На несколько долгих минут Ковалев задумался, забыв, что от него ждут ответа.

Может ли президент в силу каких-то своих причин, тайных следствий, событий, известных ему или его помощнику Кириллову, позволить другому или самому лично сдать того, кто приехал его же спасать?.. Конечно, может! Разве он не сдал своего премьер-министра, потом министра печати и многих других? Сдал, если судить по той информации, что была в газетах. А скольких он предал, пока дошел до секретаря обкома? Многих, иначе ему было не выжить… Конечно, он, как и все политики, вскормленные коммунистами, для продвижений по службе должен был подличать, клясться в том, чему никогда не верил, искренне, со слезами в ясных глазах врать!.. Но Ковалев также помнил, как в Америке он, благодаря журналистам Си-Эн-Эн, смотрел выступление президента с танка в девяносто первом году и гордился, что и он, Лешка Ковалев, тоже русский! Так поступить, так говорить, как говорил президент, мог только очень смелый человек! Он и был таким, хотя и оставался коммунистом… Конечно, он же, президент, совсем недавно, перед подобным выступлением, всего за два года до выступления с танка, если Ковалев, вспоминая, не спутал даты, просил тех, кто его прогнал от себя, просил коммунистов разрешить вернуться и простить его… Может, это был поступок отчаявшегося человека, впрочем, как и выступление с танка?.. Может быть! Ведь давно известно, что если поставить человека под прицел автомата, а позади – высоченная стена, многие, даже простые смертные, попробуют прыгнуть на стену, хотя и далеко не все попытаются… Может, и сейчас вместе с Лешкой весь мир видел такой прыжок?.. А потом в стене вдруг открылась калитка и кто-то сказал: «Быстрей!.. Беги быстрей сюда, но только ты, один!.. Другие останутся…»

Каверзнев нетерпеливо смотрел на Лешку, и взгляд полковника опять не понравился Ковалеву.

– Нет! – торопливо сказал Ковалев, когда понял, что ждут его ответа. – Президент исключается.

– А Галкин? – спросил полковник.

– Галкина считаем… Этот может.

– Кандидатура другого министра обороны обсуждалась однажды… – вздохнув, сказал Кириллов. – Но, к сожалению, сейчас, в такой обстановке, заменить его мы не можем… Это было бы равносильно поражению.

– Ладно. Оставим… – сказал полковник. – А другие?

Кириллов через стол передал полковнику список. Каверзнев начал читать, но его перебил телефон. Кириллов снял трубку.

– Кто?! – удивленно переспросил он. – А в чем дело? – несколько долгих мгновений он слушал, потом сказал, соглашаясь: – Ладно, давайте…

Он прижал трубку плотнее к уху.

Со своего места Лешка не слышал слов собеседника Кириллова, но вдруг в его сердце как будто воткнулась острая, злая заноза. Ему показалось, что он слышит плач сына, который взывает о помощи. Он напрягся, пытаясь уловить хоть обрывки речи в трубке, прижатой к уху Кириллова, но ничего не услышал.

– Ну и что? – сердито спросил Кириллов. – Что, нет никого постарше?!

Он выслушал ответ, и саркастическая улыбка исказила его тонкие брезгливые губы.

– Вы понимаете, что говорите? – Кириллов повысил голос.

– А что там? – небрежно поинтересовался Ковалев, стараясь не показывать зародившуюся тревогу.

– Секунду… – бросил Кириллов в трубку и, прижав ее к груди, закрывая микрофон, сказал: – Да тут говорят, что один из ваших охранников сошел с ума…

– Что-о-о?! – Каверзнев приподнялся в кресле.

– Он не выполняет приказов командира. Его обезоружили, и, хоть он сидит неподвижно и не буянит, командир решил поинтересоваться у вас, не вы ли всадили его подчиненному наркотик, ведь он вас сопровождал… – Кириллов попытался улыбнуться, но у него не получилось.

– Это командир на связи? – спросил Ковалев и попросил передать ему трубку. – Алло…

– Что вы с ним сделали?! – заорал офицер. – Черт бы вас всех побрал…

– Спокойно! – тоже повысил голос Лешка. – Вы подставить трубку к его уху можете?

– Могу…

– Так выполняйте!

– А кто вы такой? Где Сотый?

Ковалев протянул трубку Каверзневу.

– Скажите ему.

– Это Сотый, выполняйте распоряжение! – сказал полковник и вернул трубку Ковалеву.

– Слышишь меня, служивый? – спросил Ковалев. – Пока меня нет рядом, все идет, как обычно! Ты, как и прежде, подчиняешься своим начальникам. Но только пока меня нет! Все.

Он положил трубку на рычаг.

Кириллов с нескрываемой тревогой смотрел на Ковалева. А Лешка, удовлетворенный произведенным впечатлением, сел на свое место.

– Есть в вас что-то… – Кириллов на секунду замялся и выговорил: – Дьявольское…

– Это ваша власть была дьявольской! – сорвался Ковалев. – Вот потому я и здесь! Понятно?!

Каверзнев положил список на стол.

– С кем из перечисленных здесь мы можем поговорить в ближайшее время? – спросил он спокойно, как будто ничего не произошло.

– С Чухраем, – сказал Кириллов. – Он сейчас рядом, на нашем этаже. Он только что был у президента.

– Пригласить его сюда можете?

– Конечно.

Кириллов снял трубку телефона и нажал на кнопку:

– Все-таки девушку нужно убрать отсюда… – сказал он осторожно и приказал в трубку: – Чухрая попросите ко мне!

– Нет! – Ковалев встал и в несколько шагов пересек кабинет. – Она нам нужна для наглядной агитации. Так лучше будет… – Он склонился к лицу девушки. – Ты мне веришь? – спросил он.

– Да… – медсестра открыто улыбнулась.

– Тогда спи! – Ковалев положил ладонь на ее лоб и резко толкнул от себя, другой рукой подхватив девушку за спину. – Твое тело выпрямляется, каждая мышца напряжена, и тело становится твердым, как вытянутая доска. Крепкая, выдержанная доска! – повторил он властно. – Ни один груз не может ее не то что сломать, но и согнуть!

Девушка выпрямилась и теперь касалась сиденья только бедрами, а спинка стула упиралась в шею. Ее глаза оставались открытыми. Тело по отношению к полу не стояло и не лежало, а находилось под углом где-то между сорока и пятьюдесятью градусами, словно огромный напольный треугольник в классе для школьников младшего возраста.

– Тебе удобно? – спросил Лешка, глядя в широко раскрытые глаза девушки.

– Да… Только…

– Что «только»?

– Халат… Он не задрался?

Каверзнев удовлетворенно хмыкнул.

– Нет, – серьезно ответил Ковалев, посмотрев на ноги девушки. – Все в порядке.

– Хорошо… – ответила она.

– Сейчас ты будешь слышать только мой голос и только тогда, когда я назову по имени… – он понизил голос и склонился к ее лицу. – А кстати, как тебя зовут?

– Наташа…

Лешка выпрямился.

– Только меня, Наташа, и только тогда, когда я назову твое имя! Все. Отдыхай.

Он повернулся к Кириллову. Посмотрел на реакцию. Удовлетворился.

Послышался сигнал селектора. Кириллов нажал на кнопку.

– Да?

– Чухрай здесь, – доложил мужской голос.

– Пусть войдет! Никого не пускать и ни с кем, кроме президента, не соединять.

– Хорошо, – ответил тот же голос.

Через минуту в кабинет вошел мужчина. Хотя он был небольшого роста, но хорошо сложен и выглядел совсем молодым, несмотря на пышные черные усы.

Он цепкими черными глазами быстро оглядел присутствующих, на секунду задержавшись взглядом на девушке, поздоровался за руку с помощником президента и присел на свободный стул.

– Филиал цирка, да? – спросил он. – Или что?

– Скажите, – медленно начал Кириллов, – вы кому-нибудь говорили о приезде Ковалева?

– Так вот, значит, вы какой… – протянул Чухрай, повернувшись к Лешке.

– Такой, – ответил Лешка. – Так никому?

– Нет. Конечно, кроме президента. Я отвечал за встречу вас в аэропорту. И сразу доложил президенту. Кстати, минуя помощника… – он легко улыбнулся.

– А усы вам зачем? – неожиданно спросил Лешка и тоже улыбнулся. – Для солидности?

– Да! – Чухрай уже откровенно смеялся. – Молодой я, знаете ли! Многие не понимают…

– Я бы не сказал… А вы никогда не врете?

– Нет особенной нужды… А вы сомневались?

– Да. Мы сомневаемся во всем. Час назад нас пытались убить.

Чухрай сразу стал серьезным.

– Знаю, – сказал он и нахмурился еще больше. – Прочесывание леса и пригорода уже закончили, никого не нашли.

– Ваше мнение, кто мог передать информацию о нас? – спросил Каверзнев.

– А вы, значит, полковник Каверзнев? – Чухрай повернулся к кагэбэшнику.

– Да.

– Читал ваше личное дело, читал…

Чухрай одной фразой обозначил дистанцию между собой, членом президентского совета и каким-то полковником, пусть и КГБ. Этот «член» нравился Лешке все больше и больше.

– Кстати, очень жаль, что ваше ведомство не разогнали сразу после августа девяносто первого! – сказал Чухрай. – А я предлагал! Не послушали…

– И все-таки от кого могла произойти утечка информации? – не унимался настырный Каверзнев.

– Можно список посвященных? – спросил Чухрай.

Кириллов протянул ему список.

– А как сюда попал Дьяконов? – спросил Чухрай, поморщившись.

– Ну, понимаете… – Кириллов замялся. – Это определял президент, а он, знаете ли…

– Он вас не спрашивал. Понял, – ответил Чухрай. – Вот Дьяконов и мог. Просто так, между делом… Нечаянно!

– А где он сейчас? – спросил Ковалев Кириллова.

– Сейчас выясним, – помощник поднял трубку телефона правительственной связи, на котором все еще красовался герб несуществующей империи.

– А зачем здесь девушка? – спросил Чухрай.

Ковалев засмеялся.

– Да понимаете… Хотели вас поразить! – честно ответил он. – Так легче узнать, лжете вы или нет.

– Поразили, это уж факт! – признался Чухрай. – Я изо всех сил старался показать, что для меня это пустяк! – Чухрай заразительно засмеялся. – Она спит?

– Нет, не спит. Она… Как бы вам покороче объяснить, она в трансе… Но ей сейчас очень удобно! Она даже разговаривает.

– Серьезно?! – совсем по-детски удивился Чухрай. – А я, признаться, думал, что все это – фокусы шарлатанов. А подойти к ней можно?

– Можно.

– А поговорить?

– Конечно, можно, – сказал Лешка, вставая.

Они подошли к медсестре.

– Наташа, ты меня слышишь? – тихо спросил Ковалев.

– Да, – ответила девушка и улыбнулась.

– Тебе удобно?

– Да.

– Ничто не давит, не жмет?

– Нет.

Завороженный Чухрай наклонился, посмотрел, нет ли под девушкой другой опоры, кроме ребра спинки и угла сиденья.

– Вы знаете, я с детства мечтал стать фокусником, – сказал он. – Да вот… А ей действительно удобно?

– Очень! Наташа, извини, я тебя чуть-чуть приподниму. Придержите стул, чтобы не упал, – сказал он Чухраю.

Ковалев взял девушку за ноги и поднял, так что тело приняло горизонтальное положение.

– Вы сейчас можете сесть ей на живот, а она только чуть прогнется, – сказал Ковалев. – Хотите?

– Нет, что вы! – Чухрай смутился.

Лешка опустил ноги девушки на пол.

– Спи, – сказал он и вернулся к столу Кириллова.

– Дьяконов сейчас в Новосибирске, – сказал Кириллов. – Выехал по заданию президента… Они там не хотят свой совет распускать.

– А кто в списке следующий? – спросил Каверзнев.

Но Кириллов ответить не успел. Резко зазвонил красный телефон. По резвости движений Кириллова Ковалев понял, что это звонок от президента.

– Кириллов, – сказал помощник в трубку.

Он выслушал кого-то и, осторожно положив трубку на место, удивленно посмотрел на Ковалева.

– Вас, – сказал он и, недоумевая и не пытаясь скрыть этого, добавил: – Вас просят пройти в президентский кабинет и поговорить с кем-то по телефону спецсвязи.

– К президенту? – переспросил Ковалев, а в сердце опять предательски толкнулась боль и уже не отпускала.

– Линия, которую нельзя запараллелить, у президента одна, – заметил Чухрай. – Прямая связь с президентом США. Остальное все можно…

Соображал этот человек на удивление быстро.

– Пошли! – сказал Кириллов и встал. – Я провожу.

Они вошли в маленькую комнату, на лифте спустились этажом ниже, прошли мимо молчаливых охранников, через огромную приемную, где сидели несколько секретарей, и вошли в маленькую комнатушку, где за двумя столами, составленными буквой «г», находился первый помощник президента. Он встал навстречу гостям.

– Пойдемте, – сказал он, кивнув Кириллову на свой стул.

Они вошли в просторный светлый кабинет, на стене которого над креслом был пришпилен большой бело-сине-красный Российский флаг.

Президента не было, а на столе лежала телефонная трубка. Помощник показал на нее.

– Прослушивание исключено, – значительно сказал он. – К этому аппарату присоединить параллельный невозможно! – и вышел в приемную.

– Алло, – произнес Ковалев в трубку и кашлянул. – Я вас слушаю!

– Хэллоу, – ответил мужской голос со знакомым американским акцентом. – Мистер Ковальев?

– Да.

– Это Блэйк Дэвидсон, – он перешел на английский. – Мы с вами встречались в департаменте иностранных дел, помните?

– Да.

Блэйк работал в ФБР, и Лешка это тоже помнил.

– Мистер Ковальев, вашу жену и ребенка похитили… Мы очень сожалеем и принимаем все меры, чтобы найти бандитов, но…

– Когда? – крикнул Лешка.

– Что? Что вы сказали? – не понял Дэвидсон: последний вопрос Лешка задал по-русски.

Ковалев перешел на английский.

– Когда похитили? – спросил он.

– Точно неизвестно, но скорее всего несколько часов назад.

– А где была охрана?

– Трое охранников убиты, а ваш друг Макс, гостивший в вашем доме, находится в госпитале. И еще двое полицейских… Они напали на охрану базы и ворвались в ваш дом…

– Кто это сделал?

– Мы еще не знаем, но то, что уже известно, позволяет предположить, что заинтересованными в похищении являются наши русские друзья. Мы связались с президентом России, только что с ним разговаривал президент Соединенных Штатов, и нас заверили, что все возможное для поисков бандитов с их стороны будет сделано. Службы безопасности двух государств ищут сейчас вашу жену и сына, а еще мы подключили Интерпол и Службу безопасности Европы. Я приношу вам свои извинения за случившееся и позвольте выразить сожаление от имени правительства…

Странно, но Лешка успокоился.

Уже несколько лет он жил в ожидании выстрела снайпера, взрывов под машиной или обыкновенной автоматной стрельбы. Он прекрасно знал, что его не простят те, под чьим контролем он занимался изменением психики людей. Он все понимал и ждал. Нападения были, но охрана его семьи была организована хорошо. Дважды он избегал смерти уже в Америке. Только благодаря четким действиям полиции и ФБР все закончилось довольно быстро, и постепенно у Лешки в душе будто ослабла тугая пружина, он оттаял и даже, как заметила Вера, стал немного покладистей… Сейчас он не боялся, вернее – перестал бояться. Лешка успокоился и, думая об этом, вдруг испугался. Но испугался того, что подумал, что он превратился в настолько черствого, настолько измотанного морально циника, что, наверное, уже давно не человек… Неужто в нем ничего не осталось людского?.. А только дьявольское, слепое и жестокое…

– Мистер Ковальев, вы меня слышите?! – бился в ушах встревоженный голос Дэвидсона. – Вы меня слышите?!

– Проверьте, не было ли утечки со стороны тех, кто знал о моем отъезде, – сказал Ковалев и облизал пересохшие губы.

– Да, конечно! Уже проверяем. Но мы, проанализировав ситуацию, пришли к общему мнению, что вам надо возвращаться, и чем быстрее, тем лучше… Во всяком случае – для вас.

– Лучше, говорите?

– Да. Мы уверены, что ваша жена и сын здесь, в Америке. Мы также считаем, что ей, как и вашему сыну, ничего не угрожает. Похитителям нужны вы, а вывезти вашу семью из страны они не смогут. Мы приняли самые суровые меры. Так что вам нужно немедленно возвращаться. Вместе мы быстрее обнаружим похитителей.

– А как же бомбы?

– Этот вопрос, по заверениям российского президента, будет решен без вашего участия.

– Хорошо, я подумаю.

– Мистер Ковальев, здесь не о чем думать! – судя по голосу, Дэвидсон встревожился. – Вы один в помещении?

– Да.

– Подслушивание исключено?

– Да.

– Местонахождение одного украденного заряда уже установлено, он находится в Берлине и с минуты на минуту будет обезврежен. Мы захватили одного заговорщика, обладающего дипломатическим паспортом. Он признался, что в Берлин с его помощью было доставлено оружие большой мощности, и указал сообщников. В ближайшее время они будут арестованы! Мы даже пошли на нарушение дипломатической неприкосновенности! Информация, полученная нами, позволяет предположить, что и остальные заряды находятся за пределами России. Мы найдем их! Поймите, вам там нечего больше делать! А вашу жену и сына мы тоже найдем.

– Я подумаю.

– Мистер Ковальев, вы только заявите русским о вашем отъезде, они немедленно доставят вас в посольство США, и вы будете вывезены за пределы страны. Вы слышите меня?

– Да. Слышу… Я подумаю.

Несколько долгих секунд Дэвидсон молчал и только его взволнованное дыхание доносилось из трубки. Благодаря качеству аппаратуры можно было подумать, что американец находится в соседней комнате, а не далеко за океаном…

– До свидания, – сказал Ковалев и положил трубку.

Ковалев поднялся из-за стола, сделал шаг в сторону и обнаружил, что ноги ослабли, стали тяжелыми и даже трясутся от напряжения. Он, тяжело облокотившись о крышку стола, присел на стул. Достал сигареты и закурил.

«Про безопасность малыша и Веры он врет, – думал Лешка. – Иначе зачем было захватывать? Притом с трупами… Конечно, взяли их только ради одного – чтобы связаться со мной и потребовать от меня определенных услуг. Да и про бомбы врет скорее всего… Этим заговорщикам нужна власть здесь, а не в Берлине! Берлин будет потом. И бомбы им нужны здесь, никуда они их не повезут! Если я вернусь в Америку, они окружат меня сотней фэбээровцев и даже муху близко не подпустят! Они именно этого и хотят. Ценный я кадр… А что делать? Что?! Где они сейчас? И что с Костей?!»

– Вы переговорили? – спросил его за спиной тихий голос.

Ковалев резко обернулся. Рядом с ним стоял помощник президента, который встречал его в малой приемной.

– Вас ждут Чухрай и полковник Каверзнев в кабинете Кириллова, – мягко сказал помощник. – Через десять минут туда же прибудет генерал Граков, начальник личной охраны президента.

Помощник укоризненно посмотрел на сигарету в руке Ковалева, но вслух ничего не сказал.