Текст книги "НеТемный 6 (СИ)"

Автор книги: Александр Изотов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 17 страниц)

Глава 33

Глеб Каменный, кнез Камнелома и по совместительству наместник раздорожского царя Могуты, вынес все дома правления за пределы своей крепости, предусмотрительно оставив внутри только дружинный дом и хранилище казны. Здание Совета, она же академия магов, суды и прочее находились на главной площади, вокруг которой и вырос богатый квартал, названный Драгоценным. Площадь эта использовалась для народных сборищ и празднеств, и была окружена малыми храмами для разных божеств.

Простой народ, конечно, посещал площадь, особого запрета не было, да и кнез больно бил по рукам, если богатеи как-то намеревались гонять простолюдинов из Драгоценного Квартала. Но так как большую часть времени, исключая большие праздники, рабочий люд трудился, то у него и времени-то не было лишний раз мозолить глаза благородным.

Всё это я узнал со слов магистра, вместе с которым мы теперь и направлялись в Камнелом, в этот самый Драгоценный Квартал.

* * *

Теперь у меня в кошеле на поясе покачивался первый заработок. Герман Искусный честно расплатился с Эриком за ценный товар, а старый камнетёс рассчитался уже и со мной, на радостях добавив даже сверх положенного. Впрочем, я всё это сразу же отдал за аренду.

Иван, чью шахту мы зачистили от жуков, тоже не стал хитрить, сразу расплатившись. Правда, получив жалкие серебряные, и заметив даже блеснувшее золото в руках камнетёсов, я подумал, что всё же продешевил. Хотя это на самом деле сыграло мне на руку – Герман с другими магами тоже заметили, сколько мне отвалили за работу, и весело между собой перешучивались: «Ну, у бросса, как всегда, беда с купеческой жилкой». Значит, для горного варвара это нормально, так вести дела, и даже про мою татуировку магистра все забыли, сочтя это за какое-то недоразумение.

Ну, потужился варвар, пыхнул огнём как следует… Артефактный камень же, понятное дело, думать не стал, и выдал предсказуемый результат. Это так и какого-нибудь шахтёра можно с кнезовым воеводой сравнить – оба умеют замахиваться и рубить, да только один всю жизнь камни ворочает, а другой может отряд недругов раскидать. А сила-то вроде и одинакова.

Советник попросил Креону великодушно сопроводить их с магами и дружиной до Драгоценного Квартала – так назывался тот самый богатый район, который я разглядел с холма. Мне же, как телохранителю, можно было сопровождать чародейку хоть до самой постели, а то и рядом стоять, пока она спит. Поэтому ни у кого не возникло вопросов, почему я всё время нахожусь рядом.

В Драгоценном Квартале находилось что-то вроде камнеломской академии магов, и одновременно ратуша, где как раз и заседали советники кнеза. Глеб Каменный понимал, насколько важны маги для процветания и защиты города, и щедро поддерживал городскую академию. Тем более, северная кровь была не особо богата на чародейство, а маги холода, как назло, вообще рождались только под Хладоградом, на «другом севере».

Я помнил по карте, что Троецария по форме напоминала толстую подкову, и её север был разделён надвое морем. Мы находились в Камнеломе, в предгорьях Бросского хребта. Родина же Креоны, Хладоград, лежал далеко на западе, за холодным Северным Заливом.

И вот, в Камнеломе как-то само собой сложились учебные традиции, отличные от моредарских. Здесь не стояли в очереди все желающие, особенно бесталанные детишки богатеев, как в Южной столице. В Камнеломе магический совет сам каждый год проводил народный смотр, да ещё и выезжал по округе, посещая все деревни вокруг. Простая кровь или дворянская, кнеза не волновало – любой талант забирался в академию.

Мы въехали в Камнелом, миновав внушительную стену, которая во многих местах была высечена из скал и оставалась единой целой с горой. Я крутил головой, разглядывая суровую серую красоту камнетёсного города, при этом стараясь не терять бдительности и настроив внутренние контуры на повышенную чувствительность. Всё же не стоило забывать, что я нахожусь в одном шаге от своей цели, и мои враги тоже это прекрасно знали.

В Камнеломе не было тишины. Различные шумы, скрипы, стук и перезвон доносились со всех сторон, и казалось, что даже мощёные улицы города вибрировали под ногами. Не удивлюсь, если во многих отработанных шахтах под землёй были устроены цеха по резке или шлифовке камня.

Хотя перед нашей процессией старались расступаться и часто пропускали, видя дружину и магов, в некоторых местах камнеломские улочки были довольно узкими и с трудом позволяли разъехаться. Они то поднимались серпантином вверх, то вообще превращались в мост над другими домами и улицами, позволяя смотреть на разношёрстный народ сверху.

Камень здесь был везде. В телегах, проезжающих навстречу. В грудах, сваленных перед мастерскими. В ровных стопках, сложенных перед торговыми лавками.

Камень был всякий. И мастерски обработанный, в виде плит с идеальными гранями, бликующими на солнце, и просто глыбы, ещё со следами инструментов камнетёсов. Под некоторыми такими глыбами телеги едва не кренились, а их колёса с протяжным скрипом грозили развалиться.

Здесь был и белоснежный мрамор, без единого изъяна и пятнышка, и мрамор всевозможных цветов, с благородными прожилками и узорами в глубине. Встречались и льдины горного хрусталя, и даже зловещий чёрный обсидиан, от которого я ощущал знакомые эманации.

Был, конечно, и уголь. Чёрные, чумазые телеги с такими же чёрными и чумазыми возницами сложно было не заметить – их обходили и объезжали даже на большем расстоянии, чем наш обоз. А с нами, так-то, был сам главный советник кнеза.

Я старался подмечать, куда направлялись эти чумазые телеги, справедливо полагая, что там должны быть кузницы. Идея создать хитиновый доспех, достойный королей, меня так и не отпускала. Но, к сожалению, на тех улицах, по которым нас вели, я так кузнечных молотов и не услышал.

В общем, камней вокруг было много. И обычные, и с магическими свойствами – некоторые лавки и мастерские предлагали услуги по наложению любых чар на камень, только купи.

Ну, а я крутил головой, как будто и не был до этого в Солебреге и Моредаре, и как будто в прошлой жизни не был Тёмным Жрецом, захватившим десятки городов. Хотя даже в том же Солебреге я столько соли не встречал, сколько камня здесь.

Просто жизнь в Камнеломе довольно резко накатила на меня своей суетой. Север по темпу жизни отличался от юга довольно резко… Там на юге что? Даже зимой проснулся с утра, вышел во двор, сорвал с дерева плод и съел. А здесь люди очень спешили закончить все дела, чувствуя дыхание наступающей зимы.

Конечно, я сразу почувствовал на себе взгляды, едва вошёл в Камнелом. И просто любопытные, и недружелюбные, и влюблённые, и корыстные… Наш обоз с охлаждёнными останками магических тварей довольно резко выделялся среди телег, наполненных камнем, поэтому на нас таращились все, кому не лень.

Некоторые взгляды по ощущениям резко выделялись, особенно когда я почувствовал какое-то странное жжение в крови.

Нет, не тёмное воздействие, а что-то другое… Я обернулся и встретился взглядом с другим броссом, чья голова торчала над низкорослой толпой. Чуть улыбнувшись и повинуясь наитию, я уважительно кивнул ему, и он, ответив мне тем же, сразу потерял интерес. Бросс тоже сопровождал какую-то телегу камнеломского купца.

Вскоре мы пересекли довольно обширный квартал с рынком, где я уже приметил нужные мне лавки. Кстати, в одной из них за прилавком тоже стоял бросс, который сразу же мне кивнул… А вот сюда мне точно надо будет зайти, наверняка с размерами доспеха проблем не будет.

Ух, смердящий свет! Я и не заметил, как разволновался от предвкушения, что скоро смогу поговорить с соплеменником. Там-то и станет понятно, как у меня с ними обстоят отношения – быть может, мой конфликт с теми броссами, кто продал меня работорговцам, был просто недоразумением? И по законам гор я вполне могу снести тем недоразумениям голову, и с меня никто ничего не спросит? Было бы замечательно…

* * *

Вскоре под нашими ногами и под колёсами телег оказалась более гладкая и лучше уложенная брусчатка. Драгоценный Квартал, куда мы въезжали, сразу отличался более богатым убранством и более спокойной жизнью. Лучше и красочнее одетые местные жители, не привыкшие считать каждую монету, никуда не торопились и ходили степенно, словно прогуливались.

Здесь тоже были лавки, но предлагали они уже драгоценные камни и украшения из благородных металлов. Из ювелирных мастерских то и дело выходили носильщики с резными шкатулками, которых сопровождало сразу несколько суровых воинов.

Мы выехали на большую красочную площадь, окружённую величественными зданиями, над которыми горделиво возвышалась крепость кнеза Глеба Каменного. А позади, если обернуться, можно было рассмотреть лежащий внизу город, который мы пересекли.

Видимо, местные архитекторы обладали хорошим вкусом – вид для любого путника здесь действительно открывался красивый. Кажется, я даже видел вдалеке тот холм, на котором находится деревня Углеяр. И он оказался неожиданно низким.

Такая громадная площадь была удивительна для Камнелома. Как её высекли-то на склоне, это сколько же труда ушло?

Магистр рассказал какую-то легенду про древнего Хморока, что эта площадь получилась благодаря ему. Точнее, бог мрака просто снёс кусок горы, облегчив работу будущим жителям города. Из его рассказа я вынес только то, что здесь и вправду был малый храм Хморока, и даже уставился на неприметное и довольно мрачное здание, куда мельком указал магистр.

Да, его и чтили, и не чтили одновременно. Храм есть, но он закрыт. Такая вот особенность северной религии… Был тут и малый храм Моркаты, и большой, даже слишком уж выделяющийся, храм Южных Богов.

Во мне взыграла ревность, и где-то внутри шевельнулась бесконечная душа Хморока, да так, что зазудели пальцы, хватая воображаемый топор. Захотелось ещё разок метнуть Губитель, чтобы снести очередной кусок горы… Я даже вспомнил, что легенда, рассказанная магистром, отчасти была правдой. К счастью, спустя мгновение душа северного бога всё же успокоилась и снова канула в глубины подсознания.

Медленно выдохнув, я снова стал слушать Германа Искусного. Магистр вообще говорил очень много, с показным дружелюбием, явно нацелившись соблазнить Креону, но из его речей я узнал много полезного.

Хладочара, конечно, изредка бросала на меня многозначительные взгляды, как бы намекая – «ты мне должен, Малуш, и попробуй только не вытащить меня из этой передряги!» А я, нахмурив брови, лишь многозначительно кивал в ответ – мол, госпожа, не страшись, злодеев рядом нет.

Конечно, я не собирался бросать Креону в объятия озабоченного советника, но пока что ей приходилось терпеть это ради общего дела. Тем более, за охлаждение останков в телегах чародейке обещали неплохую плату.

Как мы развяжем узелок отношений с Германом Искусным, я не знал, но чувствовал, что он неминуемо стягивается. Ну да и ладно, тем хуже будет советнику – нечего разевать рот на прекрасных среброволосых чародеек…

А потом я про всё забыл, потому что почуял Тёмного, который зачем-то прощупывал своей аурой город. Да, это был тот самый Витимир Беспалый, сидящий на жертвенной цепи – у него была способность остро чуять, что происходит в пределах его жизненного пространства.

И, судя по всему, он уже знал, что я рядом, и ждал. Я ещё раз вернул взгляд к мрачному зданию. Кажется, он в малом храме Хморока…

Наш обоз как раз остановился перед воротами, за которыми, как сказал магистр, находилась ратуша Совета. Герман поблагодарил Креону, щедро расплатившись, и от имени кнеза пригласил её на ужин в крепость.

Он знал, что у чародейки временные финансовые трудности, да это и так было видно внешнему виду её телохранителя, то есть, меня. Поэтому загодя дал нам время подготовиться, чтобы владения Глеба Каменного мы посетили уже при полном параде.

– Не сочтите за наглость, госпожа Креона, – магистр на прощание поцеловал ей руку, – Но кнез очень рассчитывает на вас. Так уж сложилось, что чародеи холода редко посещают наши земли, и у Глеба Каменного может быть к вам просьба.

– С превеликим удовольствием выслушаю кнеза и постараюсь помочь, – чародейка чуть поклонилась, – Устав Храма Холода требует откликаться на любой призыв о помощи.

– Быть может, вы бы не сочли за наглость, если я предложу вам помощь? Я знаю много мест, где такая прекрасная чародейка может подобрать наряд, который сможет достойно подчеркнуть её красоту?

Креона, заметно напрягшись, чуть поклонилась:

– Не сочтите за грубость. Я бы хотела посетить старого знакомого… – чародейка соврала, даже не покраснев, – Но позже, естественно, я бы с удовольствием приняла ваше предложение.

– Буду с нетерпением ждать.

Почтительно откланявшись, магистр скрылся в воротах, где уже давно исчез весь обоз. Следом за Германом вошли и дружинники, ни на секунду не упускавшие его из виду.

– Моркатова стужь! – Креона, обернувшись ко мне, едва не взвыла, – Малуш, что я тебе такого сделала⁈

– Родилась красивой, – усмехнулся я, кивая в сторону малого храма, – Ну что ж, идём. К старому знакомому.

Креона заметно удивилась, но последовала за мной.

Глава 34

Когда я подошёл к дверям мрачного храма, то поймал на себе несколько взглядов. Обернувшись, обежал площадь глазами… Некоторые горожане смотрели, но в них я не ощущал ничего враждебного, скорее просто любопытство.

Двойные двери были выше меня в два раза, и когда я толкнул их, открылись удивительно тихо. Странно для закрытого храма, богов которого давно не чтят.

Внутри было мрачно, лишь мягко светились лампадки в руках статуй у стен. Кого изображали статуи, я понять не мог – какие-то мужчины и женщины.

– Северные боги, – тихо сказала Креона, стоя за моей спиной. Сложив ладони у лица, она поочерёдно кивнула каждой статуи.

Прищурившись, я окинул взглядом вытесанные из камня лица.

– Так много? Я думал, их всего двое…

– Их было много, – ответила чародейка, – Но во время войны с Южными Богами почти все погибли. Хморок ушёл сам, осталась одна Морката.

– Почему Яриус её не убил?

– По нашей вере, потому что между Моркатой и Южными было заключено перемирие.

В дальнем конце зала, к которому мы двигались, возвышалась самая большая статуя на отдельном постаменте – воин в шлеме сидел на коленях, широко расставив ноги и положив ладони на бёдра. Опустив голову, он смотрел на каменный топор, лежащий перед ним.

Лезвие топора было расколото, он будто только-только упал на пол, и осколки разлетелись в стороны. Скульптор каким-то образом изобразил осколки так, что они застыли единым облаком. На каждом осколке стояли лампадки, бросая отсветы на лицо статуи, закрытое шлемом, и вся картина выглядела довольно завораживающе.

Перед статуей к нам спиной стоял человек, одетый в тёмный балахон с капюшоном. Мы подошли, гораздо ближе рассматривая композицию с осколками. Скульптор явно был каким-то сильным магом, либо воздуха, либо земли – кусочки лезвия топора неподвижно висели в воздухе и, судя по всему, делали это уже давно.

Человек двинул руками, снимая капюшон, и я успел рассмотреть, что у него нет одного мизинца. Затем разглядел и лицо старика.

Короткая причёска, седая бородка, и повязка на глазу. Лицо Тёмного казалось осунувшимся, явно болезненным, это было хорошо видно даже в неровном свете свечей.

– Сколько вер, столько и мнений, почему Яриус не убил Моркату, – вдруг сказал Тёмный, не отрывая глаз от статуи, – А ведь он пытался.

– Интересно, – усмехнулся я, подняв руку и материализуя в ней Губитель Древа.

– Все пали. Хморок, бог мрака и смерти, единственный, кого страшился Яриус, ушёл. Осталась одна Морката…

Я подошёл к постаменту с осколками, протянул руку и положил топор рядом со своим каменным изваянием. Ничего не изменилось, кроме ощущения в собственной душе – Хмороку внутри меня был важен символизм.

Вот, всего один шаг, и скоро он вернётся…

– Так почему же южные боги, почуявшие вкус победы, остановились? – вдруг спросил старик у меня.

– Потому что равновесие неподвластно Яриусу, – задумчиво сказал я.

– Да, – кивнул старик, – Прийдя на север, Яриус почуял, что Морката теперь может стереть его одним пальцем… Сила всех северных богов сосредоточилась в ней.

Так мы постояли, потому я всё же обратился к Тёмному:

– Витимир Беспалый, целительница Евфемия просила за тебя.

– Она верит в чудеса, – усмехнулся тот, вдруг вытащив из-под балахона короткий меч.

Креона, вздрогнув, сделала шаг назад, но я не двинулся. Я помнил о пророчестве, что Хморока придёт освободить бросс, изменивший своей вере. И что Тёмные, ждущие своего бога, должны будут ему мешать… Таков предначертанный путь, и ни у кого нет выбора.

– Нет, выход есть, – усмехнулся я, отвечая на свои мысли.

Старик впервые глянул прямо на меня. В его потухших глазах появился проблеск надежды, но тут же потух.

– Это был мой выбор, сделанный давным-давно. Молодой, я не сознавал, что окажусь не просто псом на цепи… – он поднял ладонь, без одного мизинца, и на ней вдруг возник пучок Тьмы. Да, этот Тёмный силён.

Сила его измерялась даже не мощью, а искусностью. Сражаться с ним будет затруднительно.

– Я стал калиткой, ждущей, когда через неё пройдут, – старик пожал плечами, – Всё потеряло смысл. Еда стала безвкусной, вино не пьянило, женщины не веселили.

– А потом ты встретил Евфемию, и она дала тебе лучик надежды.

– Ещё какой… – он горько улыбнулся, – Я и не думал, что моя чёрствая душа на что-то ещё способна. Но, знаешь, что стало последней каплей? Представляешь, она пригласила к себе.

Я продолжил, словно издеваясь над ним:

– А ты не смог. Тёмный маг, овладевший своей стихией в совершенстве, в чьих руках сосредоточена такая мощь…

– Мощь… – молвил он и замолчал, покручивая клинок в руках и задумчиво глядя на отблески лезвия.

Ситуация стала казаться мне забавной. Всего за пару минут разговора с этим человеком я теперь задавался вопросом – как он вообще стал Тёмным? Видимо, это действительно была досадная ошибка молодости…

С таким характером ему бы в поэты. Вместе с бардом серенады петь.

– Ты думаешь, я не пробовал уничтожить все печати? – сокрушённо спросил старик, – Я просто не говорил Евфемии, чтобы не расстраивать…

Мне стало смешно. До того смешно, что мои плечи затряслись, и Тёмный недовольно покосился в мою сторону.

– Думаешь, она не знала? – спросил я.

Старик удивился.

– Ты о чём, бросс?

– Думаешь, Евфемия не знала, что у тебя уже нет терпения, и ты готов даже сломать свои печати ради неё?

С точки зрения тёмной магии, это было форменное самоубийство. Но, учитывая, что Евфемия – целительница, Тёмный смог бы пожить какое-то время… Какое-то очень короткое время, которое он был бы очень счастлив, добравшись хотя бы до дома своей возлюбленной.

Но Евфемия, во-первых, была провидицей, а во-вторых, оказалась гораздо терпеливее этого старика. Хотя тоже полюбила его.

Кажется, теперь я окончательно догадался, кто обновлял печати в пещерах и добавлял новые. Не проста оказалась матушка Евфемия, которой срочно пришлось осваивать тёмную практику…

И этим двоим было наплевать на все судьбы мира. Плевать на Бездну, на Яриуса, и даже на возвращение Хморока.

Целительница единственного не учла… Что Тёмный просто захочет убиться об меня, когда у него совсем не останется надежды.

Тёмный вздохнул и отбросил клинок. В тишине храма сталь зазвенела так, что, казалось, задрожали стены и затрепетали огоньки свечей.

– Не хочу быть просто калиткой…

– И не будешь, – кивнул я.

– Давай, бросс, делай своё дело.

Да уж, забавный старичок. Он вздрогнул, когда я положил ему руку на плечо.

– Лиственники не могут убивать, – я похлопал его по плечу и добавил, – Приходи к последней своей печати. Думаю, ты почуешь, когда и где.

– Ты не можешь меня отпустить! Тогда пророчество…

– Не сбудется?

– Да!

– А если оно давно известно, тогда враг к нему готов? Ты не думал об этом?

– Я… – замялся Тёмный.

В храме раздался новый голос – мощный, но приглушённый стальным шлемом:

– Зато я думал!

Мы все обернулись, чтобы увидеть, как в храм вошёл золотой рыцарь. Лязгая доспехами, которые переливались в тусклом свете лампадок, он двинулся к нам.

Остановился в нескольких шагах, слегка покачиваясь. Сквозь прорези в шлеме на меня смотрели внимательные глаза, и я чувствовал довольно сильную светлую ауру. Довольно сильную… но всё же недостаточно крепкую.

Воздух в храме был довольно спёртым, не избалованным сквозняками, и до нас быстро донёсся хмельной запах. Кажется, рыцарь, хоть и пытался изображать величие, сюда прибежал впопыхах и с самого утра был занят чем-то более важным.

Ох, Камнелом, город контрастов. Чем ещё ты меня удивишь? Тёмный, который не хочет быть тёмным, потерял вкус к жизни, и которого вино не пьянит…

И паладин, который не может справиться с вредными привычками. У которого явно вкус к жизни очень развит, и который к вину явно не равнодушен.

Мне даже стало обидно… Не за меня, а за Хморока. Вот так жертвуешь собой ради всего мира, тысячи лет находишься где-то в заточении, чтобы вернуться и принести равновесие. А те, кто должны ждать тебя в этом мире, следуя пророчеству, даже не могут отыграть свою роль до конца.

Зло недостаточно злое… Добро совсем недоброе… И даже позолоченные доспехи при ближнем рассмотрении оказались плохо чищены, а кое-где и с ржавчинкой.

Хотя можно понять обычных смертных. Старика я уже прекрасно понял… И этот паладин, наверное, уже не в первом поколении тут ждёт Хморока.

– Так ты… – спросил рыцарь, чуть качнувшись, – … тот самый бросс?

– Ну? – только и вырвалось у меня.

Настроение у меня сейчас было очень хорошее, и я впервые поймал себя на мысли, что сегодня мне больше не хочется смертей. И так с бардом с утра сколько кикимор нарубили.

Уж точно я не хотел губить старика, который думал только о своей Евфемии и который изрядно развеселил меня. Да и этого поддатого паладина я тоже не желал убивать… Может, действительно, никто не обязан соблюдать пророчество?

Храмовник повёл головой и вдруг увидел Губитель Древа, лежащий среди парящих осколков. Затем прошёл, грубо оттолкнув Тёмного, и взял топор.

– Он?

Креона шагнула вперёд:

– Как ты смеешь!

Я остановил её, а паладин, переведя взгляд с неё на топор, лишь кивнул:

– Он.

И, лязгая доспехами, прошагал по залу неровной походкой, распахнул двери и вышел. Только сквозняк, чуть приправленный похмельным душком, донёсся до нас.

Сосредоточившись, я сразу разглядел все грехи паладина, ведь губитель он нёс в голой руке. Да, святого в нём практически ничего не осталось… Женщины, выпивка, весёлые вечера в кабаках.

Да, Яриус, братец южный… Позорище же!

– Но ведь теперь… – Тёмный смотрел вслед Храмовнику, – Теперь точно предсказание не сбудется?

– Тебе уже всё сказано. У последней печати, – я кивнул ему и потянул Креону к выходу.

Мы оставили удивлённого старика, который заметно переволновался… То ли из-за Храмовника, то ли из-за того, что освобождение так близко.

После мрака внутри храма солнце на улице заставило жмуриться. Креона покрутила головой, выискивая ушедшего с Губителем паладина, которого нигде не было видно.

– Малуш, почему ты так спокоен? А вдруг он понёс топор в храм Южных Богов?

– Пусть, – я отмахнулся.

– Но ты так и не призвал топор.

На самом деле Губитель был способен узреть не только прошлое, но и предвидеть будущее. Просто я пока ещё не освоил эту его способность, но будущее у того рыцаря было простым и незатейливым, и много усилий не потребовало… Он просто пошёл высыпаться.

Так что я решил, что пусть пока светлый трудяга заснёт. А потом он и не вспомнит, что сегодня произошло. Ну а даже если вспомнит, то битва с ним, кажется, будет довольно весёлой.

– И куда теперь? – поняв, что не дождётся от меня ответа, спросила Креона.

– На рынок, – сказал я, вспомнив о лавке с броссом.