Текст книги "НеТемный 6 (СИ)"

Автор книги: Александр Изотов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 17 страниц)

Глава 24

Пока что я не знал, что это за тварь, но подозревал, что сборище кикимор в сравнении с ней – мошкара. А значит, надо было спешить.

– Нам не успеть выйти, он уже прошёл поворот, – прошептал Виол, – И движется сюда.

– Нам и не стоит выходить, – ответил я, снова оборачиваясь, – Эту печать следует уничтожить, иначе не только этой деревушке, но и всему Камнелому конец.

– Громада, неужели всё так плохо?

Я обернулся, снова рассматривая магический узор. Задумчиво глянул на топор в руке.

– Ещё нет…

Спрашивается, а зачем я, съев Белоцвет, изучил «Клинок ветра» и до сих пор его не использовал по делу? От узора на дальней стене пещеры нас отделяла только толпа ёрзающих кикимор, и я, примерившись, поднял Губитель Древа. Отвёл руку для замаха…

Когда я впервые пробовал это умение, до срезанных деревьев было примерно столько же шагов.

– То есть, достаточно просто повредить символ? – спросил бард.

– Да, пока он не окреп от крови магических существ.

Я как раз начал движение, но вовремя остановил руку. «Не окреп от крови?» Стой, варвар, не спеши. Опусти топор… Подумай.

Да, я могу уничтожить узор. При этом могу случайно снести головы горным кикиморам, кровь брызнет на стену, и тогда большой вопрос, уничтожится ли символ.

Магия Крови – очень тонкая наука. Она невероятно сильна, настолько, что может вредить богам… И одновременно с этим очень уязвима, так, что грозное заклинание может нарушить даже ничтожное вмешательство.

Когда я освобождал Агату под маяком Ефима из магической тюрьмы, одна капля моей крови дала трещину в куполе, через который не могли пробиться молитвы жрицы к Моркате.

Здесь же может получиться наоборот – одна капля крови горной кикиморы так усилит заклинание, что нужен будет отряд магистров, чтобы добраться до узора и уничтожить его.

– Видит Маюн, значит, мы обязаны что-то сделать!

Шаги из шахты были уже так близко, что не только слышались, но и ощущались по вибрации пола. Но Хвала Древу, что существо это медлительное.

– Не будем спешить, – проворчал я, опуская топор, – Магия тонкая, и можно сделать только хуже. Придётся ювелирно…

Я пошёл вперёд.

– Варвар… и ювелирно⁈

– Я постараюсь, – бросил я вполоборота.

– А мне что делать?

– Ну, попробуй задержи ту тварь!

Виол аж поперхнулся:

– Я… что⁈ Громада, ты в своём уме? Чем⁈ – он судорожно схватил ржавую полустёртую лопату, валяющуюся рядом, – Этим?

– Не знаю. Моркате помолись, в оборотня превратись…

Что там дальше пробурчал Виол, я уже не слышал. Потому что, когда под моими ногами заскрипела угольная крошка, многие кикиморы обернулись. Заверещали обеспокоенно, пригнулись к земле и стали смещаться ближе к центру, подметая бородами грязный пол и будто прикрывая от меня магический узор. Выставленные вверх локти и колени делали их похожими на пауков.

С пола стала подниматься пыль, заискрившаяся в слабом свете моего огонька. Рядом с моей ладонью эта пыль вдруг стала чуть потрескивать, благо магия сияния не была особо горячей, и я с руганью схлопнул свой фонарик.

Смердящий свет! В этой пещере нельзя творить магию огня… Может, я и прикроюсь «огненным яйцом», но надо будет затащить туда и Виола. А если шахта сложится? Ладно, оставим этот вариант на крайний случай.

Глядя на копошащихся кикимор, я сделал шаг в сторону. Умный в гору не пойдёт, умный снизу подождёт… Прильнувшие к земле кикиморы тоже сместились в сторону, чуть ли не залезая друг на друга и наступая друг другу на бороды.

Я ухмыльнулся – и вправду защищают. Значит, в краске, которой подкрашен магический узор, их кровь.

И всё же, кто бы он ни был, но это хитрая диверсия… Может, Шан Куо? А может, это другой Жрец, который из Межемира? Что там хотел отвезти в Калёный Щит его помощник?

По пути в Калёный Щит он наверняка и передал боярину Рудничному секретное знание. Это же всё легко делается – на званом ужине с хорошим вином можно выяснить, какие заботы сегодня у боярина, даже горячо обсудить план мести, как приструнить упрямого камнетёса… А потом случайно сболтнуть лишнее, и по большой дружбе поделиться секретом.

Я сам так делал, когда был Тёмным Жрецом. Если человек пьян, он мыслит эмоциями, и ему можно многое внушить.

Сделав шаг в другую сторону, поближе к тележке со сваленным инструментом, я наблюдал, что уже весь десяток кикимор следил за мной и бесшумно копошился на полу, смещаясь вместе со мной и прикрывая проход к узору.

– Громада! – послышался за спиной окрик, – Сзади!

Мне едва удалось пригнуться, как надо мной прошмыгнула тень ещё одной кикиморы. Её острые коготки едва не прошлись по моему черепу, и мне на лоб опало несколько срезанных волос. Моих волос!

Новоприбывшая кикимора приземлилась как раз в кишащую гущу своих сородичей, там возникла заминка, но спустя мгновение вся толпа снова шипела и огрызалась в мою сторону.

Я тронул свои волосы, недобро заурчал и обернулся на Виола. Тот виновато улыбнулся, прижимая к себе злосчастную лопату.

– Слёзы мне в печень, я не слышу их!

Тварь, гулко шагающая в шахте, была уже ближе.

– Ну, это вы зря, – буркнул я кикиморам и мысленно поджёг свою кровь. Наружу этот огонь не выйдет, а мне ярости добавит.

Темнота пещеры немного окрасилась в красный, когда бросская кровь забурлила. Чуть пригнувшись к тележке, я прорычал:

– Ну, поехали! – и толкнул её вперёд.

Массивная, из толстых дубовых досок и клёпанного металла, она с визгом сорвалась с места и истерически заскрипела на всю пещеру. Я стал разгонять её, упираясь изо всех сил.

Уф-ф-ф!!! Как её старик-то возил⁈ Хотя, сдаётся мне, никак – с таким трудом проворачивались ржавые колёса, стоявшие тут не один год.

Я вогнал телегу в самую толчею, сминая чьи-то зазевавшиеся головы, но при этом чувствуя, что мой таран увяз в живом болоте. Зато между мной и узором больше не было живого препятствия…

Тут же я замахнулся Губителем, собираясь полоснуть «Клинком ветра» по рисунку, но прямо на моём кулаке сомкнулась пасть с мелкими клыками. Ещё одна повисла на топоре, пытаясь вгрызться в рукоять. Вцепилась и третья, пытаясь оттянуть мою руку к земле.

Да расщелину мне в душу!

Я ухватился другой рукой за борт телеги, не давая себя свалить, и пошёл работать ногами, сминая податливые головы кикимор. Пусть они и были будто бы с каменной кожей, но крошились они за милую душу!

Меня, словно циркуль, хотели протащить вокруг телеги, но сами кикиморы с визгом упёрлись в незримую линию, отделявшую их от узора. Да и я почувствовал ощутимый толчок, отбросивший меня на борт телеги.

Пожри меня Бездна! Топор утащили, сволочи!

Подняв голову, я узрел, что мимо Виола, размахивающего лопатой, в пещеру влетают ещё кикиморы. На барда они внимания не обращали, устремляясь сразу ко мне.

Мне пришла какая-то мысль в голову, но её вдруг выбила тварь, запрыгнувшая сверху и заставившая снова нырнуть головой в кузов. Вот действительно тварь!

Острые когти вцепились мне в щёки, и кикимора уже собиралась вцепиться мне в лоб мелкими зубами, как я вогнал ей в пасть первую же палку, нашаренную в тележке. Это оказалось древко лопаты, и я рванул её в сторону, заодно сорвав с себя наездника, хотя мразь успела полоснуть мне по лбу когтями.

Магия? На хрен магию! Хотели злого бросса⁈ Теперь только не подавитесь!

Сбоку мелькают ещё тени, и я выхватываю из кузова следующий инструмент, вгоняя его в первую прыгнувшую на меня тварь. Инструментом оказывается кирка, и кикимора удачно насаживается разинувшей пастью прямо на её остриё.

Киркой с насаженной нечистью я встречаю прыжок следующей твари, и отбрасываю обеих себе за спину. Они улетают вместе с инструментом, в этот момент мне на спину прыгают ещё.

Я отталкиваюсь от телеги в незримую стену, и кикимор вдруг ломает, с хрустом перекручиваются их ноги и руки вокруг туловищ. Брызжет кровь, и на мгновение я замираю, обернувшись…

Ух, я вестник тупости! Повезло, кляксы брызг далеко в стороне от рисунка.

Тут кровь с поцарапанного лба застилает мне взор, и я чувствую, как рвётся из груди бросское сердце, желающее хорошей драки. Так-то я, конечно, лиственник и всё такое… Но сейчас я вестник ярости!!!

Рванув к телеге, я бью по ней коленом, в которое как раз вцепилась очередная тварь. Её голова крошится об доски, а я выхватываю из кузова следующее древко.

Лопата? На тебе в пасть!

Отлетает кикимора со срубленной по нижнюю челюсть головой, а я эту же лопату врубаю в грудь следующей.

Так, что у нас тут дальше? Большая кувалда… О-о-о-о!

Взревев от восторга, я отпрыгиваю в самую гущу кикимор и начинаю просто долбить кувалдой по земле, даже не различая, где головы, где спины, а где конечности. Эх, какое счастье, что Лука не видит всего этого… Паладинам так нельзя, они должны быть выше этого и являть собой пример благочестия.

Ну, а мне можно! На по черепу, на по позвоночнику, на по тазу… Какая-то кикимора вцепилась пастью в молот, но я даже не обратил внимания, продолжая делать отбивные вместе с ней. Её тело странным образом переломалось и оплело рукоять, а потом мокрая от крови кувалда выскользнула. И опять в сторону узора!

Я тут же обернулся назад. Нет, не забрызгал…

Так, что ещё в кузове? Лом? Прекрасно!

Со свистом железный прут пролетает половину пещеры, воткнувшись в стену с насаженной на нём кикиморой. Какое расточительство, всего одна.

Что ещё тут? Опять кирка. Пара ударов, и ещё две твари прекращают жить…

Бард что-то мне кричит, но в угаре битвы его голос расплывается медленным гулом, и я не могу ничего разобрать.

Зато вижу, как летит прямо в меня кикимора. Причём с такой скоростью, что я пытаюсь прикрыться киркой, но рукоять ломается, а меня отбрасывает в телегу. Хрустят доски, и та падает, со звоном вываливая остатки инструмента…

Летит ещё одна тварь, и только тут я начинаю соображать – что-то не так. В последнее мгновение я подпрыгиваю, цепляя кикимору за ногу и, используя энергию её же полёта, с замахом бью тварь об землю.

Следующую летящую кикимору я просто сбиваю ударом кулака, чувствуя, как вбиваю хрустящий череп буквально ей в пищевод… Как они так прыгают⁈

Только потом мои глаза различают массивный силуэт посреди пещеры. Новый гость тоже был горной кикиморой – такая же горбатая, с бородой-гривой, только огромная, в два моих роста, подпирающая затылком своды пещеры, и с громадной пастью, как у жабы. Наверняка даже я там помещусь, если сгруппироваться поплотнее.

Ей приходилось пригибаться, опираясь о землю рукой, да ещё мешал огромный бронированный живот, волочащийся по земле, и своя же борода, на которую она время от времени наступала.

Зато ничего не мешало ей подхватывать вбегающих в пещеру кикимор и, закрутив визжащую родственницу, словно пращу, метать в магический рисунок. Я не знаю, видела ли огромная тварь меня – в её глазах отражался только блеск узора, и она желала добраться только до него.

Я перехватил очередной полуживой снаряд, запущенный монстром, потом обеспокоенно пробежался взглядом по пещере в поисках Виола… Ага, вон его ноги, торчат из кучи угля, и рядом сломанная пополам лопата. Чутьё сразу подсказало, что бард жив, и я вернул свой взгляд к монстру.

Зря ты моего барда обидел.

Подобрав с пола подвернувшийся лом, я тут же метнул его, и железка со звоном воткнулась чудищу в живот, застряв между звеньями каменной чешуи. Кикимора-переросток тут же вздрогнула, изумлённо сморгнув, и уставилась на меня, будто впервые увидела. От удивления она даже перестала раскручивать очередную соплеменницу, и опустила руку.

В моей руке материализовался Губитель Древа. Странно, что раньше так не догадался сделать, ну да ладно, мне можно, я же варвар…

Раскрыв пасть, кикимора проревела так, что с потолка посыпалась пыль, затряслись стены и заскрипели подпорные балки, а все остальные кикиморы с визгом заметались по пещере в поисках укрытия. Меня обрызгало вонючими слюнями, но я остался стоять, хотя и почувствовал толчок от бешеного рёва, да ещё уши заложило.

– Ну, так орать и я умею, – мои губы растянулись в усмешке.

Отвожу руку и… «клинок ветра!»

Кикимора вздрогнула и застыла. Потом с оханьем наклонилась, схватившись за бок, будто её старческий спазм схватил. Опала борода, срезанная красивыми диагональным махом.

А потом верхняя часть туловища вдруг съехала по этой же диагонали, вместе с удивлённой башкой на плечах, и свалилась на землю. Огромный живот с толстыми ногами побултыхался, неуверенно переступив и раздавив свою же голову… и, плюхнувшись задницей на землю, завалился назад.

Нахмурившись, я посмотрел на Губитель в руках. Потом на раскуроченный труп.

– И всё⁈ – вырвалось у меня.

Со всех сторон выглядывали уцелевшие кикиморы, неуверенно делающие первые шаги ко мне.

– Какого я тогда спешил вас переубивать, продрись вы небесная⁈ – выругался я.

Глава 25

Добить оставшихся кикимор не составило особого труда. Признаться, я даже испытал укол совести за излишнюю жестокость, ведь не будь здесь этого проклятого узора, магические животные давно бы ускакали. Но рисунок лишал их остатков разума, и нечисти ничего больше не оставалось, как убиваться об меня.

Поэтому, чтобы хоть как-то успокоить свою проснувшуюся клыкастую совесть, последних трёх кикимор я, поймав и оглушив, просто засунул в телегу и перевернул её. Пришлось их немного стиснуть, но надеюсь, ничего животинам не сломал.

Затем, усевшись на перевёрнутую телегу, подрагивающую от какой-то очнувшейся кикиморы, я развернулся к рисунку. Примерился Губителем. На всякий случай оглянулся, чтобы случайно не метнуть в узор подвернувшуюся кикимору.

И чиркнул новым «клинком ветра»…

Пробив незримую защиту, воздушное лезвие мгновенно рассекло мерцающий рисунок на чёрной от угля стене. Исчез последний источник света в пещере, и телега тут же перестала подо мной трепыхаться.

Я слез с неё, осторожно зажёг маленький огонёк на ладони, и обнаружил, что в пещеру как раз залетела ещё пара кикимор. Им не хватило всего пары прыжков до меня, но теперь они в нерешительности застыли.

– Бу! – шепнул я, и твари мгновенно ретировались.

Подняв телегу, я проводил взглядом и спасённую троицу, вмиг растерявшую свою животную ярость. Перепуганные кикиморы, поскальзываясь на телах своих сородичей, мигом покинули пещеру… и это значило, что магический узор перестал действовать.

Устало вздохнув, я уселся прямо на каменный пол и опёрся спиной о телегу. Та немного хрустнула, намекая, что не прочь уже развалиться.

Смердящий свет! А ведь это было опасно… Я глянул на топор, на котором не было ни одной зазубрины, и прислушался к своим ощущениям.

На самом деле меня переполняло счастье… Будто броссу только этого и не хватало, как вот такой вот драки – без магии, один на толпу, и чтобы рубить, калечить, ломать!

Послышался шорох, что-то со стуком посыпалось. Это выбирался из кучки угля охающий бард.

– Громада… – прошептал он, щурясь в темноте на мой огонёк, – Осторожнее, эта тварь тут.

Виол потирал затылок, и я так понял, ему от кикиморы-переростка крепко прилетело. Наконец бард сообразил, что всё уже кончилось, и осторожно приковылял ко мне. Уселся рядом, и так мы долго сидели, молча разглядывая перечёркнутый рисунок на стене.

* * *

На обратном пути мы проследовали не к выходу, а в другую ветку шахты. Ту самую, где когда-то случился пожар, который затушила Креона, и где теперь из-за обвала открылся вход в пещеры с нечистью.

Здесь до сих пор пахло гарью, хотя источника огня не было видно. Одна стена и вправду обвалилась, приоткрыв щель в тёмные недра.

Зашипели перепуганные кикиморы по углам, и нам даже пришлось их, шугая словно гусей, загнать обратно в их пещеру. Ну, а потом я не придумал ничего лучше, как рубануть «клинком ветра» по потолку над проломом.

Новый обвал получился гораздо мощнее, чем ожидалось, и нам с Виолом едва удалось выбежать из забоя. Хлынувшая вслед груда камней буквально выбила нас обратно в шахту, и мне даже пришлось окутать нас «огненным яйцом». Оно спасло нас от ударов массивных валунов, вылетевших вслед за нами, хотя барду всё-таки крепко прилетело – уж очень большой камень оказался.

– Слёзы мне в печень… кха! – проворчал Виол, потирая ушибленное плечо и кашляя от пыли, заполнившей тоннель, – Теперь не только лес… кха… но и пещеры я тоже не люблю…

Я раздумывал, что бы ему такое ответить, когда опустил взгляд на крохотный камушек, валяющийся рядом. Желтоватый блеск трудно было с чем-то спутать, и я поднял его, присматриваясь.

В камне блестели не только золотые прожилки, но от него ещё и веяло магической энергией. Необработанной, желающей умелых рук грамотного мага, энергией…

– Скажи, бард, – спросил я, – Это то, о чём я думаю?

– Золото? – Виол взял у меня камушек, взвесил на руке, потом задумчиво глянул на меня, – Легковат. Но, думаю, лучше показать камнетёсу, он точно скажет.

* * *

Камнетёс был очень рад, что шахта теперь свободна от нечисти, и пригласил нас на обед, чтобы отметить это дело. Мы с Виолом отказываться не собирались, поэтому, наскоро помывшись после подземных приключений, присоединились к трапезе. Там уже сидела Креона, которой хозяйка подобрала симпатичное чёрное платье ещё с тех времён, когда она была молодой и влезала в него.

И, надо сказать, платье, пусть и скромное, но облегающее, Креоне очень шло, особенно учитывая, что чародейка наконец-то привела себя в порядок. Расчесала серебристые волосы, нанесла на лицо немного косметики, раздобытой у Инги.

Бард уселся за стол, пожирая глазами чародейку. Даже старый камнетёс приосанился, испытывая гордость, что в его доме гостит такая величественная особа. Да, Креона была очень хороша собой…

Куда там, кстати, моя Агата запропастилась? Пора бы ей уже нагнать нас.

Лишних ушей на трапезе не было – Лука с Анной, внучкой камнетёса, играли во дворе с Бам-бамом. Поэтому, пока Инга накрывала на стол, я рассказал старому Эрику о том, какое именно заклинание мы обнаружили внутри. И о том, что ему нужно делать дальше…

– Видит Маюн, с этим можно идти прямо к кнезу, – сказал Виол, – Если у него есть грамотные маги, они ему подскажут, что Камнелом чудом уцелел.

– К кнезу? – старик сразу сгорбился, закусив губу, – Да разве ж нужны мы ему, с нашими-то проблемами?

Явно кончилась ночная смелость старика, когда после спасения внучки он готов был принять нашу помощь в борьбе с боярином.

– Рисунок на месте, – добавил я, – И боярин Рудничный наверняка ещё не знает, что мы зачистили шахту… Торопиться надо.

– Ох, не любит он жалобы, тем более на уважаемых людей.

– Так вы не жалуйтесь… Скажете, мол, хулиганы какие-то шахту попортить хотели, чудом вот сломал заклинание какое-то. Ох, великий кнез, пусть глянут ваши чародеи.

– Да как же я его сломал-то?

– С этим я вам помогу, – наконец, взяла слово Креона.

Вид у неё и вправду был величественный, от чародейки веяло настоящим холодом.

Маги – не обычные люди, их всегда слушают, и то, что камнетёса будет сопровождать Креона, было лучшим решением. Тем более, барда в город и медоежом теперь не затащишь, да и я пока туда без дела соваться не хотел.

– Вот и скажешь, – добавил я, кивнув на Креону, – Что это алтарница из Хладограда помогла… Ну, а мы всего лишь помощники-телохранители.

Губы Креоны тронула улыбка.

– И, кстати, уважаемый Эрик, вы не с жалобой пойдёте, – Виол выудил из-за пазухи кусок руды, – Золото, да ещё магическое, точно заинтересует кнеза. Скажете, всё по закону, ничего не утаили, доля Глебу Каменному полагается, но работники теперь нужны! А между делом и пожалуетесь…

Меня даже немного зависть взяла, как складно бард говорил, не давая Эрику время на размышления.

– Золото? – старик взял камушек, задумчиво его разглядывая, – Ох, хморочья сопля, а вот с этим и вправду можно подойти…

Положив кусок на стол, он крепко задумался, разглядывая его. Жена камнетёса подошла и тоже взяла посмотреть находку, а потом цыкнула:

– Дык ты ж чего, старый? Это ж золото дураков! Оно зачем кнезу-то?

Поохав, Инга вернулась к печи, где хлопотала над каким-то мясным блюдом в горшочке. Запах, по крайней мере, стоял такой, что даже полный желудок заурчал, внушая себе, что он голодный.

Виол заметно погрустнел и вздохнул:

– Ну вот, не зря я думал, слишком лёгкий камень…

Меня это тоже расстроило, но я сдаваться не спешил. Меня устраивал шанс приструнить боярина без драки, ведь после неё мне наверняка придётся бежать из Камнелома.

Перед походом в Калёный Щит, а дальше и в Бросские горы, мне хотелось задержаться здесь, чтобы как следует подготовиться. Поэтому я предложил немного другой вариант.

– Там лежат кикиморы… и та тварь-переросток. Это ингредиенты, за которые некоторые маги и сожрать готовы, ведь так, Креона?

Та кивнула, демонстрируя неколебимую уверенность. Умница чародейка, её настрой заметно передался старику.

Виол подхватил:

– Видит Маюн, с этим тоже можно к кнезу! «Так, мол, и так, поспеши, а то попортятся»… А как придут маги, ты им покажешь проклятый рисунок.

– Боярина по-другому не приструнить, – добавил я.

Старик, который всё это время задумчиво смотрел на кусок руды, наконец кивнул:

– Правда ваша. С этим пойдём, – он взял кусок, – и про кикимор скажем, их кожа очень нужна кнезу…

– Так это же не золото, – удивился бард.

Тот отмахнулся и, украдкой глянув на хлопочущую хозяйку, прошептал:

– Да ну кого вы слушаете, чего старая понимает? – он покачал куском, – Да, это пирит, но золотой блеск-то все видят?

Мы кивнули.

– Значит, золото рядом. Маг земли только хороший нужен, чтоб поискал жилу.

Старик вдруг встал, посерьёзнев. Потом полез за пояс, достал мошну, довольно-таки худую, и развязал завязки. Стал отсчитывать серебряные монеты, глядя на них заблестевшими глазами.

– Гости мои дорогие, – сорвавшимся голосом сказал он, отсчитав приличную стопку и двигая к нам, – Не знаю, как вас благодарить, но в Углеяре у нас не принято оставлять добрые дела неоплаченными.

Я накрыл его сухую руку своей лапищей и отодвинул назад. Деньги нам были очень нужны, но об оплате теперь речи и быть не могло.

– Не спеши, Эрик, – сказал я, – Мы ещё поживём у тебя, если не против, так что забери это в счёт оплаты.

– Эээ, громада… – запротестовал Виол.

Я добавил чуть более железным тоном:

– А что будем должны, потом добавим. Так, бард?

Виол вздохнул, а старый камнетёс, подрагивая бородой, долго пытался совладать со своими чувствами. С одной стороны, в нём говорила честь, а с другой – деньги ему сейчас самому были ой как нужны. Не сегодня, так завтра боярин их сгонит с земли, и на что-то надо будет в городе прожить…

– Ты лучше скажи, камнетёс, – продолжил я, – А тут у вас в деревне есть ещё шахты с нечистью?

Тот медленно кивнул, понимая, к чему я веду. Его лицо просветлело.

– Есть такое, люди страдают, – Эрик заволновался, – А если по соседним деревням, так ещё больше. Тут боярин заправляет, и он дружину на опасные дела жалеет.

– Если хозяевам интересно, то за определённую плату, – я показал на кучку серебряных монет под пальцами старика, – мы с бардом могли бы эту проблему решить.

– О-хо-хонюшки… – вздохнул Виол.