Текст книги "НеТемный 6 (СИ)"

Автор книги: Александр Изотов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 17 страниц)

Но спасать Тёмного? Попытаться отвязать от своей же магической пуповины?

– А если не все печати? – Евфемия сама обошла меня, заглядывая в глаза, – Если одну оставить, и протащить его сюда?

– Он может и не выдержать…

– Выдержит, – целительница закусила губу, – Он сильный… А я помогу!

Глава 31

Разговор, конечно, у нас вышел довольно странный. При этом меня не покидало ощущение, что я пришёл не к целительнице, а к самой настоящей провидице.

* * *

Бездна, которой я раньше служил, не терпела провидцев, и Последователи Тьмы методично уничтожали их, будь они хоть светлыми, хоть даже тёмными. Не дело обычным смертным лезть в дела богов и пытаться разгадать их планы – только сама Бездна решала, какие видения дозволено видеть её служителям.

Нас, Тёмных Жрецов, она приблизила к себе и позволяла знать больше, чем положено. Оно и правильно – мы должны были знать, какие опасности могут подстерегать Силы Тьмы в стремлении завладеть миром. Но любые попытки разведать и предсказать будущее, сверх того, что дозволено, карались даже среди Жрецов.

Отец-Небо же наоборот приветствовал любое провидение – оракулы и пророки почитались Силами Света. Ведь знания о том, что впереди ждут тёмные времена, подстёгивали желание бороться. Видения же о светлом будущем всегда даровали воинам надежду.

Впрочем, это была явная ошибка светлых – слишком полагаться на провидение. Ересь, семя которой мы посадили в сердца Ордена Света, выросла в ложное убеждение и в уверенность, что Силы Тьмы давно побеждены, но могут вернуться, если адепты не смогут отказаться вообще от любого насилия.

Поэтому даже светлых провидцев, которые видели совсем не то, что было положено, и даже пытались всех предупредить об опасной ереси, мы тщательно уничтожали. Уничтожали до тех пор, пока в самом Ордене Света не укрепилась искажённая вера в то, что любое «неправильное» предсказание оракулов – святотатство. Дальше они уже сами с ними разбирались…

Поэтому, когда я был Десятым, чаще всего моё общение с провидцами и оракулами сводилось к тому, что через несколько секунд мне предстояло их убить. Я желал получить силу любым способом, и, хоть Бездна и запрещала слушать провидцев, я всё же немного с ними общался.

Одни предрекали мне смерть, другие – прозябание в аду, третьи пытались запугать скорым поражением Сил Тьмы. Лишь один старец, бывший светлый, изгнанный из Ордена за неправильные предсказания, сказал как-то:

«Жду не дождусь, когда ты будешь на нашей стороне, Тёмный… Эх, и весёлые будут времена!»

Даже неожиданно, что я вдруг вспомнил об этом. Кто же знал, что неудачная шутка обезумевшего старика воплотится в жизнь?

* * *

– Ты – провидица? – всё же спросил я, когда целительница закончила работу.

Морщась, я повёл шеей. Кожа саднила и чесалась, но Евфемия накрыла зудящее место ладонью. Я почуял покалывание и облегчение, при этом моя бросская кровь никак не реагировала. Значит, лечили меня самой что ни на есть светлой магией.

– Кто знает прошлое, – задумчиво сказала Евфемия, не убирая ладонь и к чему-то прислушиваясь, – Тот знает будущее.

Это были мудрые слова, и я кивнул. Но мудрыми словами и я владел, поэтому знал, как много можно за ними скрыть.

Целительница провела пальцами по моей голой спине, явно обводя рисунок Древа. Странно, но она вообще ничего не сказала о том, что я одновременно и бросс, и лиственник, и уже довольно сильный маг огня.

– Вот только это всё не объясняет такого доверия ко мне, – всё же добавил я, не дождавшись от неё пояснений.

– Это же север, – пожала плечами Евфемия, – Раньше здесь было гораздо холоднее, и любой путник мог без стука войти в дом с очагом, чтобы согреться. Каждый знал о главном законе холодных земель: не пустишь ты, когда-то не пустят и тебя.

Я лишь поджал губы. Искренности от неё, видимо, не дождусь… Хотя моё чутьё никак не реагировало на целительницу. Это просто женщина со своими секретами, которые мне не угрожают и меня никак не касаются.

Ну, выведаю я их? Неужели это как-то изменит мою жизнь?

– Раз уж тебе так неймётся, бросс, – всё же сказала Евфемия, убрав руки, – Вспомни, что эти горы брошены их богом. Люди надеются и ждут его, но этот бог должен помнить, что обида десятков поколений сотрётся не скоро.

Я обернулся, глянув в глаза целительнице. Она видела меня насквозь, со всеми моими предназначениями и со множеством душ, включая сидящего в глубине сознания Хморока…

И в то же время это ей было совсем не интересно. Но сам я был интересен.

– Не понимаю, – вырвалось у меня, до того я запутался в нашей беседе и в своих ощущениях, – Я задал совсем другой вопрос.

– А я дала другой ответ.

– Кто ты⁈

Евфемия кисло улыбнулась, ей явно надоели лишние разговоры. А ведь даже Губитель не смог узреть её прошлое…

Смердящий свет! К встрече с кем-то… или с чем-то, что невозможно объяснить, я не был готов. Из того, что мне шло на ум, ближе всего подходило сравнение с Отцом Драконов – просто живущее в своей стихии невероятно могучее существо, с которым и боги не будут рисковать мериться силой. Да, они победят, но какой ценой?

– Ох уж этот эгоизм, – Евфемия засмеялась, увидев мой недоумённый взгляд, – Что люди, что боги – все думают, что Вселенная вертится вокруг их желаний. Вокруг их предназначений, вокруг их целей…

– Мы спасаем мир, – без особой утайки сказал я.

– Вселенную всегда кто-то спасает, – проворчала Евфемия, отмахнувшись, и снова отвернулась к столу, – А где-то в это время у пахаря сломался плуг. Так что же ему, не идти за инструментом в деревню?

Я не нашёлся, что ей ответить.

Зажурчала вода, из-за плеч целительницы пошёл пар. Через мгновение она повернулась и подала мне чашку с напитком, густо пахнущим лесными ягодами. Кажется, ягодный чай…

Ещё одну такую же чашку она, аккуратно обхватив пальцами, взяла себе и, облокотившись о стол, пригубила. Потом продолжила:

– И вот что делать простой целительнице, у которой свои проблемы? Но вот мимо её дома идёт тот, кто сдвигает законы мироздания, кто общается с богами как с равными, кто накостылял пришлой Повелительнице Тьмы… И-и-и…

– Что?

Я прищурился, снова удивляясь её прозорливости. Она и вправду оракул, причём невероятно мощный, раз видит события так чётко. При этом эти события её никак не трогали…

– Попросить у него помощи, естественно. Не упускать же такой момент? Вот я и говорю, бросс…

– Малуш, – сказал я, – Меня зовут Малуш.

– Приятно познакомиться, Малуш. Ну, так ты поможешь?

– То есть, ты видишь будущее. Видишь, что мир может погибнуть в огне Вечного Дня из-за глупости Яриуса… Видишь, что Бездна хочет погрузить его во Тьму… Но тебя интересует лишь судьба того Тёмного в Камнеломе, который выбрал себе не лучший источник силы?

Целительница тут же оказалась рядом, её глаза сверкнули тёмными грозовыми тучами.

– Но если этот Тёмный – центр моей Вселенной? Если меня его судьба интересует больше, чем судьба этого мира?

– А, любовь… – с каким-то даже разочарованием произнёс я.

Ну да, там, где присутствует любовь, самые твёрдые аргументы раскалываются в пыль.

– В общем, ты просто хочешь, чтобы я помог? – спросил я и почувствовал себя очень глупо.

Уж очень красноречивый взгляд был у этой женщины, когда она закатила глаза. Что-то вроде «О, боги! Ну наконец-то этот безмозглый бросс додумался!»

– Да, – коротко и терпеливо ответила Евфемия, – Ну так что, обсудим?

Я поскрёб затылок и пожал плечами. Вот так вот ищешь-ищешь подвох, ищешь-ищешь скрытую корысть, а на деле-то оказывается… Провидица узрела будущее и такая: «Какое счастье, что мимо идёт мессия, спасающий Вселенную. Вот он-то мне и поможет!»

– Мне нужна сон-трава, причём много, – я перешёл к делу, – А ещё пух воронёнка, рождённого в безлунную тёмную ночь за час до рассвета.

– Ого, – не удержалась Евфемия, – Приятно встретить знающего… кхм… алхимика.

Я поморщился. Хоть и соскучился по лести, но бросская натура явно была к этому не привычна.

– Давай уже, что там с этим твоим Тёмным, – буркнул я, – Рассказывай.

* * *

Витимир Беспалый, живший в Камнеломе, был из круга тех Тёмных, что поклонялись не Бездне, а древнему богу Хмороку.

Совсем как Вайкул, которого я пришил ещё в своём замке под Солебрегом. Тот ведь даже ничего не знал о Бездне, ждал воскрешения Хморока и думал, что все Тёмные к этому готовятся. Вот только Вайкулом, насколько я знал, манипулировал Ефим, которого я грохнул чуть позже на маяке.

Витимир же, благодаря целительнице Евфемии, обладающей даром провидения, знал, кто такая Бездна и что доверять новым Тёмным нельзя… Вот только его мнения никто не спрашивал.

Последователи Бездны знали о пророчестве, что Хмороку поможет вернуться бросс, предавший свою веру. И что он будет держать путь в горы, прямо к древнему храму бога смерти и мрака.

И по этому же абсурдному пророчеству, этому броссу придётся сражаться с Тёмными, которые поклоняются Хмороку. Потому что для них это шанс стать вместилищем для души древнего бога, а о более высшей награде они и не мечтают.

Витимир тоже когда-то об этом мечтал, и поэтому выбрал Камнелом для своей миссии, чтобы обрести там настоящую силу и тихо-мирно ждать прихода бросса-изменника из пророчества. Кстати, он был довольно мягок душой, что всё же является редкостью для Тёмных, поэтому и питал свои силы из крови магических существ, стараясь не губить людей. Эту особенность печатей в пещерах я правильно подметил.

Кстати, в этих пещерах-то Беспалый и получил своё название, когда пытался самостоятельно решить проблему со своими печатями. Уничтожив одну, он лишился мизинца, и тогда-то и понял, какую ошибку допустил в молодости. Он не мог сам разрушить печати, это сразу же отражалось на его теле.

Волей судьбы в Камнеломе Тёмный встретил Евфемию, и его сердце дрогнуло… Теперь Витимир Беспалый о приходе Хморока уже не мечтал, вдруг поняв, что в жизни могут быть совсем другие желания. Но, как оказалось, он посадил себя на цепь, которую не так легко снять.

Да ещё вдруг выяснилось, что прихода бросса ждёт не только он, но и ещё какие-то Тёмные, о существовании которых он раньше и не знал. К счастью, Евфемия рассказала Витимиру, кому именно служат эти новоявленные Последователи Тьмы. К несчастью, они тоже владели тёмной магией и хитростью укрепили жертвенные печати.

Именно поэтому возле Тёмного всегда находился Храмовник Яриуса, который тоже поджидал бросса из пророчества. О том, что миру угрожает совсем не Хморок, паладины Яриуса так и не знали…

* * *

– Или им не дозволено знать, – добавил я, когда Евфемия закончила рассказ.

Целительница пожала плечами.

– Бывает, мне открывается будущее, но помыслы богов всегда закрыты от меня.

Я лишь отмахнулся. Даже когда Сияна явилась ко мне, призналась, что от Яриуса пахло, как и от меня, Бездной. Светлый бог был в близких отношениях с Повелительницей Тьмы, и, значит, его Храмовники умышленно помогали её последователям и охотились за мной.

– Почему ты не вернула Витимру палец? – вдруг спросил я, – Думаю, целителю такое под силу.

– Он сам захотел оставить это, как напоминание о своей глупости. Что выбрал такой путь, когда был молодым и мало думал о последствиях.

Я кивнул. Такой выбор я уважал.

Пока я обдумывал услышанное, Евфимия разложила на столе высушенную сон-траву, показывая мне, потом сгребла её в мешочек. Так же мне в ладонь лёг маленький невесомый коробок, в котором оказался пучок вороньего пуха. Что в моём мире, что в этом, такой ингредиент был крайней редкостью.

Я пока не спешил, поэтому положил ингредиенты обратно на стол и сказал:

– Твой Витимир – ловушка для меня. И ты предлагаешь мне в неё последовать.

– Ты возмущаешься, Малуш?

– Набиваю цену, потому что сейчас твоя плата кажется мне малой, – буркнул я, – Ведь там может быть не только этот Храмовник, хотя и он добавит проблем. На месте прихвостней Бездны я бы подстраховался.

– В Камнеломе появлялись другие Тёмные, и совсем недавно, – сухо сказала целительница, – Двигались они, кажется, в Калёный Щит.

– А ещё жертвенные печати… Природа этой магии такова, что твоему Витимиру избавиться от этой цепи просто невозможно.

Я знал, о чём говорил. Но при этом знал, что есть один способ помочь, но он потребует пожертвовать кое-каким моим козырем, припрятанным во Тьме… Могучим и невероятно сильным козырем.

Неужели и об этом моём секрете целительница знает?

Евфемия молча смотрела на меня без единой эмоции на лице. Когда по её щеке потекла скупая слеза, я со вздохом проворчал:

– Матушка Евфемия, я бывший Тёмный Жрец, мной невозможно манипулировать, – при этих словах я покачал головой.

По другой щеке женщины потекла вторая слеза. Она молчала, а я же распалился:

– Я умею владеть эмоциями, и с одного взгляда распознаю корысть! Я обхитрил королей, я обманул богов, я не боялся смотреть в лицо смерти… Неужели ты думаешь, что обычные слёзы могут задеть меня?

Евфемия вздохнула, опустив взгляд на ингредиенты. Жалкие мешочек с травой и коробок с пухом, за которые я должен идти в Камнелом и рисковать своей жизнью.

Ну и пусть это в сраном пророчестве написано… Я же не обязан?

И вообще, я намеревался сдружиться с местным кнезом, Глебом Каменным. Но что-то мне подсказывает, что битва с Храмовником разнесёт богатые кварталы города вдребезги.

Евфемия не поднимала глаз, слезы изредка так и текли по её щекам.

– Бросс Малуш пока ещё не сказал «да», – зло бросил я, схватив ингредиенты и выйдя из землянки.

Разум Кутеня был ещё связан со мной, и я видел комнату сквозь окно. И от меня не укрылось, как улыбнулась целительница, едва я вышел… При этом улыбнулась она, глядя в глаза церберу сквозь мутное стекло.

Нет, улыбка не была какой-то коварной или зловещей. Довольно милая улыбка, адресованная доброму броссу Малушу, и это взбесило меня ещё больше.

Теперь ещё думать, что делать с этим тёмным придурком, имевшим сначала мозги посадить самого себя на цепь, а потом неосторожность влюбиться.

Ладно там в Агату, это я понимаю, это можно. Но не в эту же полоумную⁈

Глава 32

Пока я возвращался, то успел остыть. Даже подумалось – и чего так разозлился на эту Евфимию? Ничего сверх меры она у меня не просила.

На обратном пути я посидел на том же камне, что и до этого, пытаясь разобраться в собственных ощущениях. И пришёл к выводу, что злюсь на самого себя.

Просто я знал, что помочь этому Витимиру вполне можно. Как и говорила целительница, оставить одну печать целой, притащить Тёмного к ней… И разорвать пуповину резким выбросом другой силы.

Должно сработать, потому как сила не терпит пустоты. Уничтожишь печать просто так, и Тёмный лишится жизни. А вот если резко заместить потерянную силу вновь обретённой – то шанс есть.

А где её взять, эту силу?

Ответ я знал, и он мне не нравился по многим причинам. Во-первых, скрытая глубоко во Тьме сила Второго Жреца, убитого мной в прошлом мире – слишком жирный кусок для Витимира Беспалого.

Во-вторых, цербер ещё слабоват, чтобы лезть так глубоко во Тьму…

А в-третьих, меня злило то, что теперь этой силой я сам попросту не могу воспользоваться. Это уже не моя стихия, и даже если решиться попробовать, то результат будет даже ещё скромнее, чем с источником магии воздуха. Остальное всё распылится в эфир.

Но это стихия Кутеня, и вот ему-то этот кусок силы был очень нужен. Так что жадничать смысла особого не было, но и рисковать лишний раз цербером я не хотел. Всё-таки, сейчас Тьмой повелевает Бездна, и она может почуять моего питомца…

Кутень чувствовал моё настроение и подлез под мою руку. Я сразу ощутил, как прогрелась бросская кровь в пальцах, когда потрепал ими кромешную холку.

– Там-там-там?

– Не просто там, а очень-очень глубоко там, – проворчал я.

Меня не отпускало чувство, что это не мой цербер ещё слабоват, а просто я не готов его отпустить. Как родитель, который не хочет отпускать дитя во взрослую жизнь.

А ведь в случае успеха мой цербер заматереет в разы. Кстати, меня устраивало, если Кутень сожрёт львиную долю спрятанной силы и оставит достаточный кусочек для Тёмного из Камнелома. Достаточный, чтобы тот оторвался от пуповины и выжил, а дальше уже пусть сам думает, как становиться сильнее – не моя проблема.

Сильный цербер, способный в одиночку завалить того же паладина, в Бросских Горах будет отличным подспорьем. И, кажется, то, что судьба подкинула мне эту влюблённую целительницу, самый жирный намёк мне, что уже давно пора решать эту проблему.

– Сам-сам-сам, – уверенно кивнул цербер.

Вымучив из себя улыбку, я потрепал его и поднялся, чтобы двинуться дальше, в деревню. Я принял решение, и от этого теперь было страшно так, что даже мощные бросские ноги, казалось, подкашивались.

* * *

А в деревне что-то неуловимо изменилось. Это я почувствовал, когда вышел на крайнюю улочку и двинулся уже вдоль первого забора.

Всё притихло, куда-то исчезла суета, и даже собаки перестали лаять. Кутень тут же обратился в тень и, скользя по крышам и кронам деревьев, отправился на разведку.

Причина ненормального народного спокойствия нашлась быстро, и была она возле дома Эрика. Там цербер разглядел несколько всадников, пару конных повозок, и всё это охранялось внушительной дружиной. Правда, воины в основном занимались тем, что под присмотром нескольких магов перетаскивали из шахты останки кикимор, сгружая их в телеги. Креона была там же, и, судя по её лицу, всё шло нормально.

Кутень не стал приближаться, чтобы маги не почуяли тёмное существо, а вот мне скрываться смысла не было. Но, когда я, внушительный бросс, оказался у калитки во владения Эрика, тут же впереди выросло пять воинов, облачённых в добротные шлемы и кольчуги.

– Кто такой? – последовал вопрос от бородатого вояки. Судя по чуть более богатым ремням и сапогам, и по золочёной каёмке на шлеме, он был тут не младше десятника точно.

Я остановился, промолчав в ответ, всячески изображая хмурого и нелюдимого бросса. Губитель в руки я, конечно же, вызывать не стал.

Воины переглянулись. Все они были ниже меня на голову, а то и полторы, и без повода в драку не полезли. Вид у меня был, как и у любого бросса, очень грозный, но в Камнеломе к варварским рожам явно были привычны.

– Отвечай, говорю, кто такой.

Я лишь вздохнул, нахмурив брови ещё гуще. Чего от варвара хотят, вообще не понимаю…

Поняв, что я на контакт не иду, но и на конфликт тоже, десятник чуть склонился в сторону и шепнул воину рядом:

– Сгоняй до господина Германа, пусть советник сам решит, что с ним делать.

Воин кивнул и, развернувшись, тут же исчез за калиткой. Пошёл он как раз в сторону кучки магов в серых мантиях, стоявших рядом с повозками и наблюдавший за погрузкой. Креона тоже стояла рядом с ними и что-то живо обсуждала.

Когда воин коротко переговорил с ними, Креона глянула в мою сторону и махнула. Я с места не двинулся, дождавшись, когда воин вернётся обратно… И правильно, потому что вернулся он ещё с пятью дружинниками, и уже вместе с ними, в окружении десяти вооружённых рыл, мне позволили войти во двор Эрика и подойти к магам.

Это были трое мужчин и одна женщина, стоявшая за их спинами. Хоть они и были все в серой мантии, я заметил вышитые узоры, и цвета вышивки явно на что-то намекали. Кстати, среди вышитых узоров были и похожие на татуировку на моей шее – видимо, в Камнеломе ранг мага было принято повторять и на одежде. Ну что ж, будем знать.

– Это мой телохранитель, – сразу же, по оговорённой заранее легенде, представила меня Креона, – Малуш.

– Хм-м-м, – впереди стоял магистр, равный мне по рангу, в мантии с оранжевым отливом. И, судя по узору, он тоже владел магией огня.

Короткий ёжик светлых волос, голубоватые глаза, бледная кожа. Типичный северянин, он даже чем-то меня напоминал, только в миниатюре.

– А это, Малуш… – Креона уже обратилась ко мне, – … советник кнеза Глеба Каменного, магистр Герман Искусный.

Я чуть склонил голову. Достаточно глубоко, чтобы выдать уважение, и не слишком подобострастно.

К счастью, среди магов бардов не наблюдалось, и некому было уличить нас во вранье. Но, на самом деле, мало кто из знати любил держать рядом бардов – в высших кругах слишком много лжи, и бардов туда и на пушечный выстрел не подпустят.

Быть может, поэтому у Виола и не заладилось ни с его отцом, ни с его братьями?

– Почему же вы, госпожа Креона, к нам в Камнелом последовали без телохранителя? – спросил Герман, с интересом меня разглядывая. Он не притронулся ни к одному из своих перстней, видимо, поверив на слово.

– Эрик сказал, что в городе под защитой дружины кнеза и так безопасно.

Маги без особых церемоний рассмеялись, и атмосфера заметно разрядилась.

– Ох уж эти деревенщины, – весело шепнул Герман Искусный, – Скажу честно, в шахте с кикиморами безопаснее, чем в Камнеломе. Уж слишком много денег там крутится…

Он даже поднял палец, словно изрёк мудрость.

– Жуки, – вдруг выдал я.

– Что? – спросила и Креона, и другие маги. Они стали переглядываться.

Я кивнул назад, в сторону другого конца деревни, где мы с бардом зачистили ещё шахту утром, и повторил:

– Жуки. Там.

Зачем я изображал из себя туповатого бросса, сложно было сказать. Но по своему опыту я знал, что там, где приходится играть другую роль, следует задавать себе планку пониже – и её всегда будет легче держать.

– Малуш имеет в виду, что в шахте старого Ивана тоже были твари, – сказал подоспевший камнетёс Эрик, которому жена наверняка уже рассказала новости, – С утра он уже наведался туда, и там оказалось несколько больше, чем мы раньше думали…

– Жуки⁈ – Герман переглянулся с остальными, потом повернулся ко мне, – Могильщики?

Спросил он даже с некоторой надеждой. В ответ я лишь пожал плечами, опять набычившись и нахмурив брови. Мол, надо, идите сами и смотрите.

Кстати, о барде… Виола во дворе я не наблюдал, и Кутень не нашёл его внутри дома.

Может, дело в молчаливой и немного грустной женщине-маге, стоявшей за спинами остальных – в нашей беседе она почти не участвовала, лишь иногда выдавливая улыбку. Но я начал подозревать, что это, скорее всего, была та самая Петра, о которой мне рассказывал Виол. И если это так, то понятно, почему бард ретировался со двора от греха подальше.

Я как раз обернулся, раздумывая, а куда ещё и Лука с Бам-Бамом запропастились, как маги удивлённо выдохнули:

– Пятый ранг⁈

Ах, ну да, у меня же татуировка. Что-то я и забыл, теперь даже глупо весь этот мой маскарад выглядит.

Креона, к счастью, среагировала быстро. Она с гордостью улыбнулась и кивнула:

– У Малуша огненный талант, вы же знаете о горячей бросской крови?

Герман растерянно кивнул. Сам он, с его огненной вышивкой, был мне равен если не по статусу, то по силе точно… Даже мне стало интересно, а что забыл такой могучий чародей в такой глуши, как Камнелом. Наверняка царь Могута его не просто так сюда направил, к кнезу в помощь.

– Законы Троецарии требуют, чтобы магический талант отмечался, – продолжала Креона, – Мы использовали артефактный камень, чтобы замерить силу стихии. Это так, Малуш имеет пятый ранг, но… – чародейка вздохнула, – К сожалению, мой телохранитель совершенно не обучен магии, и старается её не применять.

– Это чистая сила? – удивлённо переспросил Герман, глянув на меня с совсем другим интересом.

Креона кивнула.

– Всё же вы, броссы, удивительный народ, – магистр весело покачал пальцем, – Но всё-то у вас, не как у… кхм… обычных магов, – он ещё хотел что-то добавить, но не решился, потому как о бросской вспыльчивости знали многие.

Поняв, что от меня никакой опасности не исходит, магистр отпустил воинов. Десятник вздумал спорить, но Герман только шикнул на него.

Герман Искусный, хоть и был магистром, общался с алтарницей Креоной совершенно без высокомерия. Наоборот, заметно уделял ей внимание, обращаясь если не как с равной, то явно с уважением… и с явным мужским интересом. Хотя видно было аристократичное воспитание, потому что неких рамок он пока не переходил.

Маги отошли от меня к телегам, снова что-то живо обсуждая. Спустя минуту один из них, вскочив на лошадь, вместе с десятником и парой воинов поскакали по деревне к другой шахте.

Понравился ли мне этот Герман? Ничуть… Он мне показался довольно скользким, и у меня создалось ощущение, что нашу с Креоной игру он раскусил сразу. Но при этом оставил всё, как есть.

Значит, у него есть свой интерес, и это следовало держать в уме. Правда, тёмной энергии я за ним не ощущал, но в Троецарии было столько враждующих сил, что это было не критично.

Со мной связался Кутень, показав, что Виол в компании с Лукой и Бам-Бамом ошиваются в лесу неподалёку от деревни. Как я и думал, бард решил переждать наплыв гостей, а значит, эта чародейка в серой мантии с серо-жёлтой вышивкой на ней – та самая Петра.

– И вправду могильщики, – послышался голос Германа.

Советник кнеза вместе с Креоной шли ко мне, и магистр с горящими глазами рассматривал какой-то кусок жука в своих руках. Он тоже измазался в крови насекомого, но даже не придавал этому значения.

– Господин Малуш, – проговорил он с неожиданным уважением, – Имею смелость пригласить вас в крепость к кнезу Глебу Каменному. Думаю, его сиятельство будет рад знакомству с вами.

Потом он опустил взгляд на мою потрёпанную броню. Ну да, вид у меня был, как… кхм… как бы это сказать… А вообще, я слышал, что броссы предпочитают ходить в бой голышом. Так что пусть спасибо скажет, что я не в нашей традиционной броне тут хожу.