Текст книги "НеТемный 6 (СИ)"

Автор книги: Александр Изотов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 17 страниц)

Глава 26

Наш обеденный совет закончился тем, что старый Эрик набрался-таки смелости отправиться к кнезу в город, и стал немедленно собираться. Креона сначала вместе с нами отправилась зачищенную в шахту, чтобы охладить забой, полный останков кикимор. Затем чародейка отправилась с Эриком в Камнелом.

Мы же с Виолом, всё так же оставив Кутеня на страже владений камнетёса, отправились на другой конец маленького Углеяра, где по слухам одна из шахт уже давно была заброшена и закрыта из-за расплодившейся нечисти.

* * *

– Громада, ты и вправду сможешь помочь мне с Петрой? – спросил Виол, по дороге пробуя настроить старенькую, давно рассохшуюся лютню, внезапно найденную у старого камнетёса.

– Этим сейчас и займёмся.

Бард расплылся в улыбке. Затем мягко отпустил струну и, прислушавшись к звуку, сморщился, будто съел лимон.

Я лишь пожал плечами. Как по мне, лютня звучала достойно…

Эрик, оказалось, по молодости увлекался музыкой. Но, как это часто бывало у простого народа, пришлось резко повзрослеть и забросить все увлечения, чтобы принять в наследство отцовское угольное дело.

С тех пор лютня лежала практически нетронутой. И всё же глаза барда горели так, будто этот инструмент самое малое был из царской сокровищницы.

Креона перед уходом не преминула воспользоваться моментом, заметив новую старую вещицу в руках барда.

«Выглядит крепко», – похвалила она, – «Крепче головы упыря».

«Ах», – окрылённый Виол даже не заметил подколки, и мечтательно закатил глаза, – «Жду не дождусь, моя хладочара, когда ты снова утомишься со своей магией… Утомишься настолько, чтобы для отдыха вкусить моих песен».

«А это он о чём?» – не совсем поняла чародейка, глядя на меня. О бардовой «песне дыхания» мы ей не сообщали.

– Кстати, громада, что за зелье такое? – вырвал Виол меня из размышлений, – Ну, которое памяти лишает…

Я усмехнулся.

– Не зелье, а заклинание. Вроде того, что было на стене пещеры, только накладывается на душу.

– Ах, да, да… Что за заклинание?

Бард был всё таким же, и даже то, что он натворил тогда, напоив Анфима «зельем неосторожности», ничему его не научило. В его словах уже сквозил азарт, поэтому я решил не утолять неуёмное любопытство Виола.

– Увидишь, – загадочно ответил я, – В горах мы найдём то, что нам нужно. Пока Кутень крутился вокруг Углеяра, он заметил много полезного, и сейчас мы идём как раз к той шахте, где раздобудем нужный ингредиент.

– Какой же?

– Первый, – буркнул я.

Виол со вздохом принял ответ, чувствуя, куда я клоню.

– А из горных кикимор что можно сварить? Тоже какое-нибудь зелье?

Тут я задумчиво поскрёб затылок…

Зелья из горных кикимор были не самыми сложными, но довольно полезными. Мои познания в алхимии позволяли создать, например, «зелье каменной кожи», или даже «зелье бесшумности на горных тропах».

Я, когда был Всеволодом Десятым, на самом деле не особенно увлекался алхимией. Лишь постиг её настолько, насколько эта наука мне была нужна на моём пути к величию, отметив для себя несколько интересных рецептов.

Сейчас над большинством зелий мне, особенно с моими варварскими мозгами, придётся здорово попотеть, чтобы вспомнить состав и процесс приготовления. Поэтому смысла браться за то, в чём не был уверен, я не видел.

«Зелье бесшумности» можно попробовать… Бард ведь не зря заметил, что он не слышал шагов мелких кикимор. Такой же эффект можно было получить, выпив зелье – и можно спокойно карабкаться по любой скале, идти по любой горной тропке, не боясь, что тебя услышат.

Перед походом в Бросские Горы вполне можно и обзавестись парой таких бутылочек, поэтому немного секретных желёз кикимор я уже отложил, припрятав в выделенной нам комнате.

А вот «зелье каменной кожи» меня не интересовало, потому что я сомневался, что оно как-то поможет против сильного противника. Да и рецепт, если честно, я частично забыл.

Услышав про «зелье бесшумности на горных тропах», Виол оживился:

– Видит Маюн, я о таком не слышал.

– Оно довольно редкое, – кивнул я, – Но мне пригодилось, когда мои войска осаждали горные крепости.

– Но почему бы не попробовать продать части кикимор? – завёл бард свою обычную шарманку, – Так бы не пришлось лазить по шахтам.

– Потому что это шанс сдружиться с кнезом Камнелома.

* * *

Первым городом в Троецарии, куда я попал, был Солебрег. И там, только знакомясь с этим миром и надеясь сохранить свою тайну, я связался с преступной частью городской жизни. Мне казалось, так легче оставаться в тени.

Но теперь, когда моё имя иногда обгоняло меня в путешествии, скрываться особого смысла уже не было. Да и пора уже менять тёмные привычки на светлые.

Наверняка жители сторожевого городка, уничтоженного упырями, уже добрались до других селений, и весть о нападении Лучевии достигла Раздорожья.

А, значит, кнез Камнелома, Глеб Каменный, тоже должен знать о том, что скоро разразится война. И если у него хоть чуть-чуть есть мозги, он должен начать готовиться… ну а я мог бы предложить ему какую-то помощь. Опыта в военном магическом деле у меня было много.

Наверняка кнез мог уже слышать что-то о варваре Малуше, который помог отразить нападение на погост на границе с Лучевией. Который помог отбить спасти людей в постоялом дворе под Солебрегом, и который помог добраться свидетелям и дружине царя Нереуса до Моредара.

Тайная сеть, построенная Тёмными Жрецами, попробует исказить легенду обо мне и обмануть царей. Но, во-первых, эту сеть я уже обезглавил, а во-вторых, я и так борюсь с этой ложью, как могу…

Например, своими добрыми делами в Троецарии, хоть и была в них некая корысть. Не всегда, конечно, мои дела выглядят прямо уж добрыми, особенно для последователей Тьмы, но я стараюсь как могу.

Меня беспокоили и Храмовники Яриуса, которые наверняка уже направляются охранять вход в Бросские Горы, чтобы не пропустить туда бросса, способного воскресить Хморока. С одним таким Храмовником я уже встретился, и надеялся, что наша встреча осталась в секрете, ведь свидетелей не осталось.

И в Совете Камня, где собрались самые сильные магистры всей Тахасмии, и которому служила Агата, тоже зреет заговор. При этом странно, что я вообще сейчас не волновался за Дочь Луны, чувствуя, что с ней всё в порядке…

Поразмыслив, я решил, что это чувство дарит мне Хморок, который связан с Моркатой, которая в свою очередь связана с Агатой. Ну да, с богами так, всегда всё сложно.

В общем, сейчас трудно понять, какой расклад ждёт Троецарию и кто за кого будет в этой войне, нависшей над страной.

Агата в Моредаре сейчас пытается донести до южного царя правду о его советнике Левоне. Но Лучевия уже совершила нападение на сторожевой погост, хоть это и дело рук Шана Куо, лучевийского советника короля.

Пойди это и докажи? Жители погоста расскажут о том, что дружина кнеза, верного южному царю Нереусу, бросила их. А король Лучевии как раз гостит в Моредаре, у южного царя.

Да уж, смердящий свет! Политика всегда была запутанным делом, и оставалось надеяться, что царь Могута Раздорожский сможет со всем этим разобраться. И если Могута сможет уговорить броссов выступить на своей стороне, то это будет его козырем.

Ведь война обязательно затронет Бросские Горы, потому что свойства крови броссов пугают Тёмных. Первым делом Бездна попытается избавиться от броссов и от спрятанного в их горах Храма Хморока. Она идёт в этот мир, и не собирается делить Тьму ни с какими древними богами…

Но война ещё не началась, и у нас есть время.

Тёмные Жрецы не сидят сложа руки, плетут узоры коварного заговора, и пока что мы, к сожалению, на шаг позади. Но, надеюсь, моя выходка с головой послушника намекнёт Шану Куо, что ему пора уже бояться за свою жизнь, и что смерти всех Тёмных Жрецов в Троецарии – это лишь начало.

* * *

Мы как раз вышли к склону, на котором виднелись старенькие постройки ещё какого-то местного угольщика, когда размышления о судьбе Троецарии вдруг натолкнули меня на мысль.

– Виол, ты же шпион Могуты?

– Ммм… Ты думаешь, я могу прямо ответить на этот вопрос?

– Помню, что твоё дело было связано с подделкой писем и документов Южной Троецарии, чтобы доказать, что твой отец Нереус не предатель.

– Видит Маюн, это так.

– Разве ты не собрал достаточно доказательств?

Мы остановились у потёртого деревянного забора, за которым стоял добротный каменный дом с почерневшей от времени еловой крышей. За домом на склоне были вырезаны ступеньки до той самой шахты, которая была замурована кирпичной кладкой. Выложенную стенку подпирало несколько брёвен.

Калитка на заборе висела на одной петле, и у меня сразу же закралась мысль, что Эрик немного обманул меня. Житель этого дома наверняка не сможет оплатить зачистку своей шахты. Судя по всему, она и была его единственным источником дохода…

Ну что ж, значит, этому жителю повезло, что мерзость, которую Кутень разглядел в его шахте, нужна мне для заклинания.

С этой мыслью я оттянул ржавый молоточек, висящий на калитке, и постучал по билу. Бедной конструкции хватило на два удара, и калитка со скрипом отвалилась.

Глядя на эту картину, бард наконец ответил:

– Да, громада, я разузнал почти всё о тех, кто подделывал письма. Хотя большинство уже мертвы, и в основном благодаря тебе, – улыбнулся бард, – Но осталась одна зацепка, которую я бы хотел проверить прежде, чем докладываться. Тогда картина будет ясной, и я смогу исполнить «песнь правды».

– Песнь правды?

Бард некоторое мгновение молчал, прислушиваясь к звукам внутри дома. Потом со вздохом сказал:

– Если в ней хоть слово неправды, я просто умру. Таково было условие Могуты, когда я пришёл к нему…

Я едва не растянулся в улыбке, потому что признание Виола вызвало азартное любопытство уже во мне. Интересно, а как ложь в «песне правды» состыкуется с проклятием Моркаты? Сможет ли умереть оборотень, смерть которого забрала себе богиня?

Да-а-а, мир магии полон неопределённостей…

– А что за зацепка? – спросил я.

– Раз уж мы заговорили об ингредиентах, – нехотя сказал бард, – То в царских чернилах есть такие, которые заговорщики никак не смогли бы получить… кхм… Если бы только Могуту не предали броссы.

А вот это уже было интересно.

– Я так понимаю, этот бросс в Калёном Щите?

– Да. Ты же знаешь, Раздорожье всё время пытается подобрать ключик к вам, броссам, чтобы всегда дружить с гордым горным народом. И броссы никогда не отворачивались, хотя никогда не присягали царю…

– Интересно, – только и вырвалось у меня.

– А почему ты спрашиваешь?

– Ты доверяешь царю Могуте?

– Ну, громада, я не могу сказать, что Могута предельно честный, – он потёр лоб, – Но одно могу сказать точно… Он костьми ляжет, но Троецарию врагу не отдаст.

– Ну вот, скоро и проверим, – усмехнулся я, глядя, как на крыльцо дома наконец вышел, ковыляя, ещё один старичок.

Судя по ветхой безрукавке и латанным-перелатанным рубахе и штанам, карманы его так и ломились от серебра, которое мы тут собирались заработать.

Глава 27

– Слёзы мне в печень! – Виол, устало плюхнувшись на землю, привалился к стене пещеры, – Варвар, пощади мои бардовские руки.

– Играй, играй, у нас неплохо выходит, – я, весь измазанный в чёрной и жёлтой крови насекомых, сел рядом и, улыбаясь, снова запалил в воздухе перед собой огонёк.

Ух, смердящий свет! Наконец это у меня получилось сразу, причём я даже не поднял ладонь, а сделал это только взглядом. Через мгновение огонёк поднялся под потолок и забрезжил там, освещая неровным светом пещеру, заваленную поломанными насекомыми.

Кстати, прошлый мой огонёк смог продержаться всю битву, что являлось моим наивысшим достижением сегодня. Ведь это было довольно сложно – сносить головы многоногой мерзости и при этом сохранять концентрацию на маленьком огненном шарике, висящем под потолком.

Со временем эта магия не будет отнимать у меня сил и даже мыслей, но до этого пока было далеко. Сейчас я отводил взгляд, и огонёк начинал заметно волноваться – мне не хватало внутреннего покоя. Какой уж тут покой, когда на моём счету, наверное, была уже двухсотая тварь… Но такие упражнения были нужны.

Когда-то я мастерски владел Тёмной Аурой, которая могла уничтожать подосланных ко мне убийц, даже когда я спал. Но она творила это не сама – всё делала тренированная часть моего разума, которая всегда бодрствовала и была начеку.

То же самое мне предстояло сделать со стихией огня, превратив её в грозное оружие, слушающееся малейшей моей мысли. Но начиналось мастерство всегда с таких вот мелочей.

– Поразительно, громада, как многого ты достиг, – глаза Виола заблестели в свете огонька, – А ведь я знаю многих магов, и большинство из них годами идут к такому.

Виол выглядел не лучше меня, хоть и не рубился с тварями.

Его лицо и лютня все были в пятнах крови. Измазанные пальцы уже толком не попадали по струнам, поэтому в последней пещере случайно так получилось, что песня Виола усилила моих противников, а не меня.

Но меня это только раззадорило, и теперь стены пещеры были покрыты ровным слоем искромсанной и покрошенной членистоногой братии. Осколки хитиновых панцирей вперемешку с кишками и пробитыми головами, приправленные вырванными глазками и поломанными лапами, до сих пор с чваканьем падали на пол где-то позади.

К сожалению, из этой однородной массы я так и не смог выбрать нужный мне ингредиент. Мне требовался чистый кусок, но здесь было два вида насекомых, и они вечно измазывали друг друга в своей крови.

– Громада, зачем такое рвение? – медленно выдохнув, спросил Виол, – Мы куда-то спешим? День же ещё только начался.

– Я готовлюсь…

– Готовишься?

– В Калёном Щите у главного кузнеца есть проход, – тихо сказал я, решив не скрывать секрет от барда, – Эти пещеры будут полны такой же мерзости и даже хуже.

– Проход куда?

– В Бросские Горы.

– Видит Маюн, горы – это как бы во-о-от такая огро-о-о-омная местность! – Виол развёл руки, – И войти в них ты можешь где хочешь… Там, там, или там.

– Нам не дадут спокойно войти. Во-первых, Храмовники Яриуса уже наверняка в предгорьях на подступах, они знают обо мне. Да и на месте Тёмных Жрецов я бы тоже наводнил округу своими подсылами, – говорил я, протирая найденной в шахте ветошью рукоять и лезвие Губителя, – Это во-вторых, а есть ещё и в-третьих, и в-четвёртых…

Можно было и не протирать топор, а заставить исчезнуть и вновь появиться с уже чистым лезвием. Но сам процесс чистки оружия был очень важен для воина, и я этим не пренебрегал.

Виол, безразлично наблюдая за моими движениями, сказал:

– Подсылам Тёмных легче будет в городе. В большой толпе удобнее всадить шило в спину или подослать ядовитую змею, а в поле или в горах пойди ещё подойди.

Я кивнул, слушая рассуждения Виола. Тут он был прав, тем более в город нам так и так надо было наведаться.

– Поэтому поджидать тебя будут либо в Камнеломе, либо… кхм… ну, в Калёном Щите им будет сложно. Там броссы сами кому угодно шею свернут, кто выглядит подозрительно, и за кого не поручится другой бросс.

– Поэтому Камнелом, да, – я кивнул, – Но мы всё равно пойдём туда.

– Я и не сомневался… А что там в-третьих?

– Броссы не будут сидеть сложа руки, почуяв, что рядом с их горами рыскают Храмовники. Так что на всех пеших горных тропах будет надёжная стража из таких же, как я, варваров, и меня они точно не пропустят.

– Дай-ка вспомню. Работорговцам ведь тебя притащили свои же броссы? – спросил Виол.

– По вашим же с Креоной словам, – я пожал плечами, – Так что навряд ли они снова будут рады видеть соплеменника-вероотступника.

– Тогда нам и в Калёный Щит соваться не стоит.

– Посмотрим, – я отмахнулся, – Сдаётся мне, бросское племя, живущее в Калёном Щите, всё же попроще, чем живущие глубоко в горах.

– Громада, ты сказал и «в-четвёртых»…

– До места, где находится Храм Хморока, трудно добраться. Если идти поверху, тебя скорее убьют даже не броссы или какое-нибудь зверьё, а сами горы. Шею сломаешь, короче.

Мы замолчали, слушая, как в темноте пещеры потихоньку нарастает шелест множества лапок. Приближалась ещё одна орава тварей, и для нас это была уже шестая волна.

Длинные, в обхват как бревно, ядовитые сколопендры и панцирные жуки-могильщики, на которых Виол бы мог улечься в полный рост. Сколопендры, несмотря на ядовитость, уничтожались довольно легко, а вот с жуками приходилось возиться и крошить их помельче – эти твари, если калечились, начинали поедать останки своих же собратьев и исцеляться.

Уж не знаю, как сдружились эти два вида, но к их гнёздам мы и пытались пробиться уже целый час.

Старый хозяин шахты дал нам карту, но она понадобилась лишь на десять минут, когда мы дошли до единственного угольного забоя. Твари давно уже нарыли здесь свою систему пещер, и теперь мы двигались по ней, планомерно вырубая и вытаптывая кишащую массу.

Не знаю, на что рассчитывал хозяин, когда запечатывал шахту. Рано или поздно твари бы выбрались наружу, и первой их добычей наверняка стал бы старик, а потом и вся деревня.

– Почему их так много? – спросил я.

– Ну, это же насекомые… Их разве может быть мало?

Я покачал головой:

– Природа, даже магическая, всегда подвластна логике. И если тварей становится больше, значит, у них должна быть еда.

– Может, они жрут друг друга?

– За ними такого не заметил… Чувствую, что-то тут не так.

– Громада, ты всегда это чувствуешь. И сдаётся мне, что-то не так становится именно там, куда мы приходим.

Оперевшись на Губитель, я поднялся.

– Хватит ныть, бард. За дело.

Виол даже вставать не стал, а просто поудобнее устроился, перехватив лютню и положив пальцы на струны.

– Я лучше лёжа повоюю. Видит Маюн, тяжкая наша доля бардовская, ноги уже не держат.

Визг и стрёкот тварей заполнил всю пещеру, и через несколько мгновений их тела заблестели в темноте впереди. Тут же воздух пронзила тягучая и тревожная нота, повисшая в тишине – твари буквально застыли, вслушиваясь в незнакомый и чарующий звук, извлечённый Виолом из лютни.

Я оттянул Губитель, замахиваясь, затем резанул воздух, чуть пригнувшись. «Клинок ветра», рассекая массу членистоногих, понёсся по пещере, старательно огибая щербатые каменные поверхности.

Этому я научился здесь же. Когда применяешь магию уже и в пятый, и в десятый раз, то начинаешь чувствовать её ещё лучше. Вот и с «клинком ветра» я почуял, что это не просто бесконтрольное воздушное лезвие, и что им можно хоть немного, но управлять.

Огнём я тоже пробовал уничтожать врагов, но в тесной пещере это оказалось не самой лучшей затеей. Нам попросту нечем потом было дышать – огонь выжигал весь кислород – да и можно было буквально отравиться гарью и дымом.

Но даже это было не самое худшее… Вонь палёной плоти и сгоревшего хитина, которую нам приходилось вдыхать, невозможно было терпеть. Поэтому мы с бардом, не сговариваясь, решили, что стихию огня я буду применять ограниченно.

И всё же, когда тварей становилось слишком много, я использовал «огненное яйцо», растягивая и уплотняя его так, чтобы размазывать насекомых по стенам пещеры. Конечно, они сминались и продавливались сквозь огненную пелену, опаляясь при этом, но не сгорая дотла.

Вот и в этот раз, когда пришлось добить волну «огненным» щитом, Виол зажал нос пальцами. Подхватив лютню, он вскочил и побежал дальше в пещеру даже быстрее меня…

Я склонился над шевелящейся ещё сколопендрой, чтобы аккуратно выломать ей ядовитое жвало. Наконец-то чистое, хорошо сохранилось, и яда очень много, так и сочится.

Яд этот не просто особенный, а одно из самых страшных орудий магической природы, известных мне. Во-первых, он лишал боли, а во-вторых, влиял на память жертвы – и поэтому, зная о его свойствах, я то и дело проверял свою спину.

Насекомое выделяло его не только из челюсти, но даже из лапок. Взбираясь на спину жертве, тварь отравляла её и буквально заставляла забыть о себе. То есть жертва с трудом возила на себе огромную сколопендру, но даже не знала о том, что из неё выедают плоть, и потихоньку помирала от потери крови.

Впечатлительный Виол, услышав это, теперь тоже то и дело оглядывался себе за спину и предпочитал вставать вплотную к стене. У него даже не возникло вопросов, почему такой ингредиент присутствует в «заклинании сокровенного забвения».

* * *

По ощущениям, мы спустились уже довольно глубоко, когда я опять почувствовал знакомые эманации. Из пещеры впереди сквозило страхом, он буквально бил нам в лицо, и это было очень похоже на то заклинание, которое мы уже уничтожили в шахте старого Эрика.

– Ты тоже это чувствуешь? – спросил Виол, держась чуть позади меня.

– Да, – я кивнул, – Только не понимаю, как они забрались так глубоко…

– Кто?

– Те, кто нанёс печать.

Всё же, аккуратно настроив внутренние ощущения, я вступил в последнюю пещеру. И застыл, так и открыв рот…

– Слёзы мне в печень! – вырвался у Виола свистящий шёпот.

Пещера оказалась довольно большой, и её стены в некоторых местах были покрыты какими-то светящимися наростами. Их нежное голубое сияние выхватывало из темноты тела кишащих по полу пещеры насекомых, не меньше сотни.

И в центре этой копошащейся массы передвигалось существо, которое наверняка могло съесть меня целиком. Точнее, оно не передвигалось, и измученно ковыляло, то и дело припадая к земле.

Это был громадный жук-могильщик, тело которого оплела сколопендра. Она тоже была больше своих сородичей, но уступала королю жуков в размерах.

Правда, это не мешало ей оплести его тело и медленно пожирать его затылок. То и дело длинная тварь впивалась бедняге то в одну часть головы, то в другую, загоняя новую порцию яда, и продолжала грызть крепкий хитин.

А жук в свою очередь пожирал своих же мелких собратьев, наступая на них. При этом было заметно, что его голова, погрызенная сколопендрой, пыталась восстановиться, но наездница особенно смаковала эти части, будто только-только восстановленная плоть была вкуснее.

– Самый странный союз, что я когда-либо видел, – прошептал Виол.

Когда жук чуть завалился в нашу сторону, я разглядел на его спине аккуратно выдолбленный в панцире мерцающий узор… Тот же самый, что был и в той пещере.

– Смотри, – бард поднял палец, привлекая моё внимание к чему-то на потолке.

Сверху в пещере была тёмная узкая расщелина. Там почудилось движение, свесилась какая-то фигурка… Я легко узнал горную кикимору, которая зачем-то пыталась протиснуться сюда.

Вот у неё это получилось, и кикимора, упав с большой высоты, просто рухнула в кишащую массу. Которая тут же начала ещё больше копошиться в том месте, где исчезла бородатая бедняжка.

– Ну, а вот и еда подоспела… – проворчал я, разглядывая изрисованного жука, – И какой гений это придумал?

– Тёмный гений, наверное, – усмехнулся Виол и приготовил лютню, – Играю?

– Да, пора уже заканчивать с этим, – проворчал я, делая шаг вперёд.