Текст книги "НеТемный 6 (СИ)"

Автор книги: Александр Изотов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 17 страниц)

Глава 28

– Ох, даже и не знаю, как вас благодарить, господа, – при этих словах плечи старого хозяина шахты затряслись.

Опираясь на тросточку, он стоял у выхода, как раз у разобранной кладки, и со слезами смотрел на нас. Мы с Виолом, усталые и злые, только-только вылезли и с удовольствием щурились от яркого солнца. Ну, Хморок, можешь хоть сколько обижаться, но после пещеры согревающий солнечный свет буквально пьянил. Ух, сраный Яриус, знает ведь, как к людям найти подход…

Вообще-то любой мало-мальски грамотный маг должен знать, что стихии первостепенны – не боги создали их, они лишь смогли подчинить. А кто тот Творец всего сущего, думаю, могут не ведать даже боги высшего порядка, Небо и Бездна.

Но человеческая вера – вещь, плохо подчиняющаяся логике. И если каждому в этом мире известно уже тысячи лет, что солнце является Оком Яриуса, то все, кто с этим не согласен, прослывут еретиками.

Впрочем, я в этом мире и так от них недалеко ушёл…

– Трофей на память? – старик с улыбкой уставился на кусок надкрылья жука, которое я тащил с собой.

– Что-то вроде.

Эта часть панциря возле загривка была самой крепкой, и выдерживала мой «клинок ветра», поэтому мне захотелось найти хорошего мага-кузнеца и глянуть, что можно из этого сделать.

– Ну, суровые воины, сколько должен-то вам? Надеюсь, их там хоть немного было-то?

– Сущие пустяки, – хохотнул Виол.

– Ну, пусть три серебряных, по одному за голову каждой убитой твари, – буркнул я, чувствуя угрызения совести, что вообще что-то требую.

Я достаточно служил Тёмным Силам, чтобы знать, как на таких совестливых зарабатывают золото. Поэтому и закинул удочку, приврав и надеясь, что старик додумается поторговаться.

– Охо-хо-хо-хо, – хозяин аж сел на груду камней, закачал головой, – Аж три штуки там было… А если б вылезли, это ж они меня б сожрали?

Мы лишь молча кивнули, и старик поджал губы:

– Ну и хвала Яриусу, раз уберёг! Лошадь продам, и ещё скарб какой, но рассчитаюсь. А заработаю всё потом! Какие мои годы?.. Ох… – и он схватился за спину.

Виол переглянулся со мной, потом, чуть тронув татуировку струны на плече, сказал:

– Не спеши, отец, – его голос звучал проникновенно, – Плата не нужна будет, если дашь нам сейчас лошадь с повозкой на время.

– Хм-м-м, – старик задумался, но кивнул, – И действительно, почему нет-то? А для чего телега-то?

Виол чуть пошлёпал ладонью по рисунку струны, недоумённо глядя на меня. Он удивился, почему старик задавал вопросы, ведь магия должна была заставить его просто согласиться.

Я в таких делах мало смыслил, но подозревал, что если уж человек делает что-то от чистого сердца, то усилить магией этот эффект невозможно.

– Отец, – сказал я, – Если есть на примете хороший маг, который зельями интересуется… Пусть заглянет поскорее в пещеру, и, думаю, заработаешь немного.

* * *

Телега нам очень помогла, и мы, собрав в пещере самые ценные куски, отвезли их к дому Эрика. Как оказалось, в пылу схватки я не рассмотрел, что в пещере попалась и парочка насекомых другого вида… Кто это был, теперь понять было трудно, но части от их тел я прихватил, надеясь потом разобраться.

Виол всё не понимал, зачем нам столько добычи, но я надеялся, что смогу найти хорошего кузнеца, который превратит эту груду осколков карапакса в настоящие доспехи.

Бард не сомневался, что такие кузнецы-маги существуют, он и сам знавал таких в Моредаре… Но Виол не был уверен, что такой мастер найдётся именно в Камнеломе, далеко не самом большом городе Троецарии.

Лука с Анной, внучкой камнетёса, с круглыми глазами наблюдали, как мы сгружали из телеги и таскали в дом добытые в бою трофеи. Бам-бам обеспокоенно принюхивался к останкам насекомых, а подоспевший Кутень рычал, мысленно досаждая мне.

– Хам-хам-хам! – хлестал он недовольным рыком, – Сам-сам-сам!

Он злился и на то, что я подвергал себя такой опасности, и на то, что не взял его с собой… кхм… подвергаться такой опасности. Дежурство церберу изрядно надоело, и я заметил, что он уже только и подумывал, как бы пофилонить. От такого стражника толку было мало, и я решил, что в следующую вылазку возьму его с собой.

Надо сказать, панцири двух главных и самых крупных тварей я перевёз из пещеры едва ли не целиком… По частям, естественно. Но комната, выделенная нам стариком, на глазах захламлялась и уже не могла многого вместить. До этого из всех наших вещей в углу скромно лежал лишь мешок с таинственным семенем, но теперь его и захочешь, не разыщешь в частях тел насекомых.

Поняв, что спальня не лучшее место для хранения добытого, у хозяйки в счёт будущей оплаты я выпросил ещё и кладовку. После долгой ругани и попыток Инги отказаться от будущей оплаты я смог-таки заполучить ещё помещение, пристроенное к дому.

Сама Инга сразу же стала суетиться возле бани, с помощью детей быстро натаскав воды и затопив печь. Её саму чуть удар не хватил, когда она увидела, в каком виде явились мы с бардом…

Так теперь ещё и комнату следовало отдраить, из которой мы перетаскали добычу уже в кладовку. Я ещё некоторое время стоял посреди помещения, глядя на пятна чёрно-жёлтой крови на полу, и раздумывая, как именно должен поступить Светлый в этом случае.

Тёмный-то, понятное дело, развернётся да уйдёт. Но Светлому совесть не позволит… Поэтому, раздобыв ведро и тряпку, я решился впервые за долгие восемнадцать лет сам помыть полы.

Потом всё это увидела Инга, и… кхм… оказалось, варварские руки были немного к этому не приспособлены, «не туда прикручены, и росли не из того места»…

В общем, получив от хозяйки тряпкой по бросскому чутью, я поспешил в Виолу в баню, который уже давно там отмокал и никакими угрызениями совести даже не мучился…

– Громада, – прищурился тот, когда я влез в парилку и там сразу стало тесно, – Ты слышал, что совесть – это связь с богами?

– Ну?

– Ну вот как свяжутся, так и будешь суетиться…

Я лишь усмехнулся и тоже уселся на полок. Уф-ф, расщелину мне в душу! Хорошо как… и странное вообще это дело.

Всеволод Десятый не простил бы к себе такого отношения, чтобы его отругала простолюдинка, без капли магии в крови… Но я понял, что вообще не испытываю злости к старой хозяйке, лишь благодарность.

Непривычно это было бывшему Тёмному Жрецу, когда к тебе со всей душой… Когда-то я любил порабощать души, а тут её добровольно сами распахивали, я же распахивал в ответ свою – и вся наша борьба сводилась к тому, кто больше друг другу услужит.

Больше всего раздражало, что хозяйка и сама оказалась рада, когда вонючие и грязные куски насекомых перекочевали из чистых комнат в кладовку. Но она боялась причинить неудобства спасителям её внучки, хотя со стороны так не выглядело… Уж за словом она в карман не лезла.

И всё же я заметил, что впервые за долгое время чувствовал покой. Никакой большой город с его суетой не дарил этого тёплого ощущения, как маленькая деревушка, где уже абсолютно все жители знали, кого мы с бардом завалили в шахтах «старого Ивана с краю», и что именно мы везём в телеге к Эрику. И всё заглядывали, будто бы случайно проходя мимо калитки, да заходя к Инге «за солью»…

Я и сейчас слышал и видел через глаза цербера, что они живо обсуждали произошедшее, пялясь на Бам-бама, резвящегося во дворе с детьми.

* * *

Кстати, у хозяйки я выпросил ещё и несколько чистых склянок, куда смог сцедить яд, а потом пристал к ней с расспросами, где тут местные целители и знахари добывают свои травы.

Следующим ингредиентом была весьма распространённая «сон-трава», и мало кто догадывался, в каком мощном заклинании она может применяться.

– Это вам к матушке Евфемии надо, она у нас целительством занимается, – сразу оживилась Инга и махнула рукой, указывая куда-то через гору, – Она на том склоне, на северном.

– Там тоже деревня?

– Нет, на этой горе только Углеяр наш… Матушка Евфемия одна живёт, в еловом бору. Но она никогда не отказывает, если подлечить надо.

– Это хорошо.

* * *

Эрик и Креона ещё не вернулись и, оставив в этот раз за старшего барда, я с Кутенем отправился на другую сторону холма.

Цербер тёмным пятном перемещался по крышам домов и по заборам, и люди его попросту не видели. Для них он выглядел не приметнее, чем скользящая по земле тень от летящего в небесах орла.

Зато все в Углеяре видели меня… И старались теперь показаться на глаза, уважительно здороваясь и кивая, и мне это было слегка непривычно. Тем более я чувствовал, что не всё это искренне.

Замучившись от такого нахлынувшего счастья, в конце концов я просто набросил на лицо каменную рожу сурового и нелюдимого бросса и попёр до самого края деревни, уже ни на кого не глядя.

Глава 29

Выбравшись из деревни, я попал в еловый бор. На заросшем склоне, усыпанном иголками и шишками, среди толстых стволов быстро нашлась утоптанная тропа.

Хотя день был солнечным, в тени елей было довольно прохладно. Впрочем, после жаркой Южной Троецарии моё тело буквально наслаждалось здешним климатом, и каждый вдох холодного воздуха намекал – «ты почти дома». Моя кровь буквально кипела, согревая меня, и дело было ни в ярости, ни в близости Тьмы… Просто рядом были родные Бросские Горы.

Поняв, что все эти ощущения слишком расслабляют, я всё же постарался взять себя в руки. Не хватало ещё потерять бдительность по собственной же глупости.

Дорога была довольно извилистой, местами приходилось то взбираться на каменные лбы, то спускаться по крутым горным тропкам. Один раз, выбравшись на открытое место, я долго разглядывал Камнелом.

Отсюда его было видно лишь краем, но и этого хватало, чтобы разглядеть дым и пыль, поднимающиеся от города. Камнелом работал в поте лица, и ветер иногда доносил до меня особо звонкие шумы. Будь-то стук молотка или окрики людей.

Присев на большой валун, покрытый мхом, я закрыл глаза и сосредоточился, очищая все контуры от лишней энергии и настраивая чакры на равномерный лад. Наконец-то я один, никакой суеты, и можно заняться внутренним развитием.

Глянув на то, сколько ещё работы предстоит, чтобы достигнуть следующего ранга, я приуныл. Ну, расщелину мне в душу! Отец Драконов подарил мне силу магистра, буквально перекинув через пару рангов, и ему за это огромная благодарность… но тем самым он сделал мне медвежью услугу.

Короче говоря, я был неимоверно силён, но сила эта была непостоянной и плохо контролировалась. Вздумай я, например, драться в полную силу в центре Камнелома, от него ничего не останется. Это, конечно, хорошо для разрушителя, но плохо для защитника. Таких светлых магистров за шкирку и об колено.

Контуры требовалось укреплять и настраивать, чтобы потоки энергии шли без сопротивления. Чакры тоже требовали тренировок и медитаций, и одних драк и рубилова здесь явно было недостаточно.

Да, с медитациями у варваров как-то совсем плохо… Это так до следующей встречи с Агатой мне и инициировать-то нечего будет.

Можно было бы пойти по тому пути, по которому идут все маги. Постепенное обучение, заклинание за заклинанием, которые развивают мелкую магическую моторику, и позволяют контролировать каждую каплю энергии внутри.

А можно пойти и другим путём… Это была собственная теория Всеволода Десятого, и настало время снова проверить её в деле.

Магия любит превозмогание. То есть, мне нужно какое-нибудь новое заклинание огня, но оно должно быть очень сильное, как раз для магистра, чтобы на пределе возможностей моего пятого ранга. И все силы бросить именно на его изучение.

Вздохнув, я подумал о том, что в Камнеломе могу и не встретить такого магистра, который согласится поделиться знанием. Может, у них тут библиотека есть? Хотя обычно знания такой силы в них не найдёшь, это тайна за семью печатями.

– Ладно, – буркнул я и потёр виски, – Успеется.

Я снова прикрыл глаза и сидел так несколько минут, настраиваясь. Затем взглянул на Камнелом уже магическим зрением. Там есть маги… Много, и в основном это мирные ремесленники.

Ух, смердящий свет, тут ещё и Храмовник Яриуса! Почему до этого не разглядел? Его тут ещё не хватало.

А Тёмные есть?.. Не могу понять.

Но они должны быть здесь, нижней чакрой чую. Ну это же логично – в Калёном Щите тёмную магию не сотворишь, у броссов кровь вскипит, поэтому последний оплот – Камнелом.

– Там-там-там, – протявкал спрыгнувший с дерева Кутень.

Он тоже задумчиво смотрел на город, и я решил использовать его зрение тоже. Цербер улёгся рядом, чтобы я положил руку ему на загривок, усиливая нашу связь.

Постепенно картина стала проясняться. Город окрасился в цвета разных стихий, правда, слишком смутные и смешанные, чтобы я это понимал. Но мне и не требовалось в каждой разбираться, мне надо было найти лишь до боли знакомую стихию Тьмы.

Любая тёмная практика… Магия Крови, Смерти, Чумы или даже магия Тени. Они здесь, я чую, но никак выделить не могу.

Где-то на горизонте, далеко за городом, заалела стихия огня, непривычно красная. Это, скорее всего, Бросские Горы. Всё моё нутро потянулось туда, кровь забурлила в жилах, сердце стало отбивать боевой ритм.

Потом, Малуш, всё потом… Сейчас Камнелом.

Если бы не Храмовник Яриуса, я бы давно всё рассмотрел. Но он будто бы специально усиливал свою ауру, сияя словно сигнальный костёр и внося помехи в общий городской фон.

– Сложно, – я поскрёб подбородок, открыв глаза.

Кутень кивнул, высунув кромешный язык. Потрепав цербера по холке, я решил порассуждать.

– Будь я на месте Тёмных… хм-м-м… и будь у меня в союзниках такой вот паладин, то лучше маскировки для своих делишек и не придумаешь.

– Прям-прям-прям, – согласился Кутень.

Бросив сначала задумчивый взгляд на тропинку, я обернулся и поднял глаза на склон. Чтобы разобраться в своих подозрениях, надо подняться выше, где будет виден весь город. Время ещё есть, а целительница Евфемия подождёт.

* * *

У холма, на склоне которого расположилась деревня Углеяр, вершина оказалась лишена деревьев и была покрыта в основном травой. Кое-где таращились в небо голые скалы, за которые растительность никак не могла зацепиться, и на одну из них я и взобрался. Кутень тут же появился и улёгся у моих ног.

После елового леса солнце заставляло жмуриться, хотя совсем не грело. Ветер, неожиданно сильный, здесь пробирал буквально до ниток, но я не обращал на него внимания.

Камнелом отсюда было видно гораздо лучше. Усилив своё зрение глазами Кутеня, я жадно вгляделся в крыши домов, казавшиеся отсюда крохотными.

Теперь, в разгар рабочего дня, было прекрасно видно, что город совсем неоднородный. Его окутали дым и пыль, но некоторые центральные районы, включая крепость Глеба Каменного на самой вершине, оставались чистыми.

И в этих районах, благословлённых розой ветров, крыши выглядели намного богаче, чем на рабочих улицах. Да и сторона это была южная, хорошо освещённая.

Аура Храмовника исходила как раз оттуда, и это было неудивительно. Видимо, вся камнеломская элита проживала там, и паладин явно не гнушался комфорта. Ну не с рабочим же людом ему жить?

Я материализовал Губитель, положив его на колени. Попробуем узнать, даёт ли божественный топор надбавку к моей силе? О, да! Всё намного чётче, но аура Храмовника слепит будто ещё сильнее…

Тогда я отвёл взгляд на окраины Камнелома, тут и там испещрённые шахтами, а местами потонувшие в пыли. Крыши редких домов там были намного проще.

Хм-м, это мне ещё повезло, что я оказался в Углеяре – из-за того, что тут проблемы с нечистью, воздух хотя бы чистый. Работай тут шахты на полную мощь, была бы совсем другая картина.

Это навело меня на мысль… Я стал внимательнее вглядываться в такие же «чистые» окраины, где пыли было не так много.

И на холмах, соседствующих с Камнеломом, я почувствовал знакомые эманации… А ведь я их ощущал совсем недавно! Что это? Страх ведь, так? Да, совсем как от тех узоров Магии Крови, которые я уничтожил уже в двух шахтах.

Теперь, когда я знал, что именно искать, будто бы открылось второе зрение. Я наконец рассмотрел Магию Крови в смешении магических стихий, окутавших Камнелом. Если я прав, то ещё пара десятков шахт вокруг Камнелома поражены таким же проклятием.

Картина теперь вырисовывалась предельно ясная, и я вернул взгляд на богатый центр города, где ярко светился в магическом плане Храмовник. Только меня теперь интересовал не он, а тот, кого скрывает его сияющая аура.

Да, там был Тёмный. Я его не мог разглядеть, но теперь смысл рисунков в пещере мне был понятен. Зато теперь ясно, почему некоторые шахты закрыты уже так давно, и что это явно заговор не первой свежести. Эх, а я грешил на подготовку к войне…

Всё оказалось гораздо банальнее.

Просто узоры Магии Крови, привлекающие нечисть и заставляющие убиваться об них, являются жертвенными печатями. И питают они того Тёмного, который сидит в центре Камнелома.

– Это очень странно, – пробормотал я, открыв глаза и пытаясь проморгаться от магической пелены.

– Сам-сам-сам? – не понял цербер.

– Он не убивает людей, – я даже развёл руками, – Всё выглядит так, будто он… кхм… добрый⁈

– Срам-срам-срам, – Кутень покачал головой.

– Да, времена пошли, – я усмехнулся, – Светлые на стороне зла, а тёмные вообще разобраться не могут, на какой они стороне. Обычно всё наоборот.

Я снова глянул на Камнелом, только теперь уже обычным взглядом. Интересно, а тот боярин, что покушался на внучку старого камнетёса, не может быть тем самым Тёмным?

Думаю, не может, если он хоть раз покидал центр города. Надо бы разузнать.

– Зато есть хорошая новость, – я потрепал цербера по холке, и тот вопросительно глянул на меня, – Этот Тёмный явно ещё не Жрец, да и навряд ли им уже будет.

Я знал, о чём говорил. Если маг выбирал для себя такой способ получения силы, как жертвенные печати, то, значит, он был совсем слабым. Да, в центре круга он силён, но радиус его мощи на самом деле очень маленький, учитывая масштабы Камнелома.

Знавал я одного такого Тёмного в прошлом мире, так он даже Жрецом стать не смог, как его убили. А чего его убивать-то? Там много ума не надо – разрушаешь потихоньку все печати, а он даже подойти не сможет, чтобы защитить их. Лишь будет подсылать своих воинов.

Но Тёмный в Камнеломе меня на самом деле очень заинтересовал… Обычно жертвенные печати тонут в человеческой крови, и с каждым разом адепту нужно её всё больше и больше. Как тому же вампиру.

Этот же выбрал себе в качестве пищи горных кикимор и, судя по тому, что он живёт здесь уже много-много лет, вполне неплохо себя чувствует. Из-за кикимор я и не смог сразу распознать суть узора, мне ещё не встречались такие… кхм… как же его назвать? С кем сравнить?

Это всё равно, как если бы вампир Левон сосал только кровь животных. Или вообще молоко у коров. Эдакий гуманный вампир… Ну надо же.

Спрыгнув со скалы, я махнул Кутеню следовать за мной и стал спускаться обратно к тропе. Загадка Тёмного, живущего в Камнеломе, была интересной, но могла подождать.

И, кстати, можно попробовать узнать и у целительницы, знает ли она что-нибудь о Тёмном в Камнеломе? Она не может не знать – обычно все маги, которые живут долгое время в одном месте, знают друг друга, как облупленных.

Глава 30

Смердящий свет! Если бы мне не сказали, что эта самая матушка Евфемия – целительница, то я бы подумал, что иду к логову самой настоящей ведьмы.

Жила она на северном склоне холма, и еловый лес здесь сам по себе был тёмным, так ещё и рос гораздо гуще. И мало того, что пробирались мы теперь по тёмной чаще, так первым знаком, что впереди чьё-то жилище, оказался зловещий череп, висящий на столбе.

Это была голова какого-то магического существа, обезьяноподобного, не особо большого. Присмотревшись, я понял, что это опять горная кикимора…

Да уж, совсем в этих горах кикимор не уважают. Не удивлюсь, если окажется, что в Камнеломе из них ещё и супы варят.

Кутень понюхал череп и чихнул. Присмотревшись внимательнее, я заметил на лобной кости едва заметный символ, начертанный углём… Расщелину мне в душу, это ж Магия Смерти!

– А целительница-то с сюрпризом, – я потёр череп и пальцем смазал рисунок, – Да ещё и хитрая…

Магический символ был простым и служил лишь для сигнала. Если рядом с черепом появляется живое существо, попадающее в поле зрения пустых глазниц, то… В общем, Евфемия уже знает, что я иду.

И всё же странно. Магия Смерти сродни той же Магии Крови – одновременно и могучая, и крайне уязвимая против грамотного мага. Да и на самом деле более опасная для самого же изучающего её адепта, потому как постепенно отравляет его и поедает душу. Нельзя дружить со смертью, ибо эта сила чужда всему живому.

Силу некроманты набирали быстро, но век Тёмного Мага, взявшего за свою основу Магию Смерти, был на самом деле довольно короток. Проще говоря, он умирал, не успевая достичь такого могущества, которое даровало бы ему бессмертие.

В трактатах я, конечно, читал легенды о могучих некромантах, достигших бессмертного могущества… Но что-то мне подсказывало, раз они остались только на страницах книг, то с их бессмертием вышла какая-то накладка.

Я двинулся между стволами елей, уже внимательнее глядя под ноги и вокруг, и заставив Кутеня тоже поднапрячься. Не хотелось бы попасть в ловушку.

Хотя само наличие рисунка ещё ни о чём не говорит, ведь это безобидный сигнальный символ… Я могу вспомнить ещё несколько вариантов его написания, которые причинили бы мне массу неудобств. Тем более, Инга с уважением говорила об этой целительнице, которая никогда не отказывает людям в деревне.

А вот с точки зрения логики я эту Евфемию очень даже хорошо понимал. Для Светлых изучение тёмной магии всегда табу, но там на самом деле очень много полезных практик, которые могут помочь при лечении болезней. Даже не так – с некоторыми болезнями можно справиться, только объединив тёмную и светлую магию.

Заклинания Магии Смерти всегда съедают несколько минут жизни у мага, и отражается это чаще всего на его же теле. И если целительница смогла обуздать этот побочный эффект, каждый раз восстанавливая себя светлой магией, то это на самом деле просто гениально.

Хоть и приходится скрываться в тёмном лесу в глухой деревне…

* * *

Приземистый дом появился среди деревьев одновременно с ощущением, что на меня смотрят. Цербер, зарычав, тут же превратился в тень и взлетел вверх, растворившись в густой кроне.

Спустя мгновение я смотрел сверху на лесную заимку зрением цербера. Срубовая землянка, с крышей, давно заросшей какими-то цветами и грибами, располагалась на крохотной полянке, куда даже не пробивался свет. И где же хозяйка?

– Осади свою животинку-то, бросс, – послышался мягкий женский голос откуда-то сбоку, – Это моя поляна.

Топор в моей руке появился мгновенно, и лезвие свистнуло, чтобы остановиться у шеи черноволосой женщины. У меня чуть дыхание не перехватило – на мгновение мне показалось, что рядом со мной Бездна.

Но нет. Эта особа, тоже бледная и черноволосая, уже немолодая, была гораздо круглее худой Бездны, да и одета не в платье, а по-охотничьи – в грязно-серые куртку и штаны. Волосы, чуть тронутые сединой, у неё были стянуты в тугую косу, а в руках, как ни странно, был серп.

И серп этот острым концом как раз коснулся меня между ног, намекая, что мои выпады с топором не останутся без ответа.

Удивительно, каким образом вся Вселенная, которую мужчина тащит на своих плечах, вдруг сужается до кончика острого лезвия. Я судорожно сглотнул, понимая, что мы с цербером вообще не заметили её приближения, а значит, что-то в бою она да стоит.

Кутень проявился за её спиной, грозно рыча, но я хлестнул по нему мысленной командой: «Нельзя!»

Хоть она и была ниже меня на две головы, но насмешливые коричневые глаза без единой тени страха осматривали меня, будто диковинную зверушку на рынке. Густо накрашенные синей лесной ягодой губы очертились в полуулыбку.

– Матушка Евфемия, так понимаю? – спросил я.

– Для местных людей, добродушных и порядочных… А тебя я не знаю, бросс.

– Странно для целителя калечить людей, – я показал глазами вниз, на серп, – Я думал, сюда приходят за исцелением.

– Как покалечу, так и подлатаю.

Мне пришлось сдерживать себя, потому что злость уже начала клокотать где-то в глубинах души. Такого отношения к себе я долго вытерпеть не мог.

Серп надавил ещё, и я медленно выдохнул, готовясь нанести удар и испытать адскую боль. Ну да, я выиграю поединок, и даже успею снести ей голову, но… В общем, ой как не хочется потом восстанавливаться, ведь раны, которые она успеет мне нанести, будут невероятно серьёзны.

Один разок меня уже рвали на лоскуты. И, как ни странно, каждый такой случай напрочь отбивает охоту испытывать такое ещё раз.

Драться и терять своё достоинство, в прямом и переносном смысле, к счастью, всё же не пришлось. Целительница явно оценила свои шансы, поэтому убрала серп и пальчиком отодвинула от своей шеи мой топор.

Я попытался в этот момент глянуть её прошлое и узнать самые сокровенные грехи, но странным образом видения проплыли как в тумане. Будто она имела возможность как-то влиять на это.

Говорить о том, что у меня не получается узнать её секреты, я не стал, и, опустив топор, спросил снова:

– Вы – госпожа Евфемия?

– Зачем метку на черепе стёр? – без особых церемоний спросила она.

– Привычка, – признался я.

– Странно, откуда бы у бросса такие привычки, – она обошла меня, с интересом оглядывая.

Вдруг, взяв за руку, отвела меня в сторону, к большому вылезшему корню. В лёгком недоумении я послушно последовал за ней.

Запрыгнув на корень, Евфемия схватила меня за голову и стала крутить во все стороны:

– Рот открой! Скажи «Аааа»… Так, уши. Давно чистил? Глаза… Да ты ж здоров, как бросс, – вывернув мою голову и осматривая шею, она вдруг ахнула, – А тут что? Как же ты так ходишь?

Даже не зная, зачем терпел это, я хотел было уже вырваться, как Евфемия, спрыгнув с корня, быстрым шагом последовала к своей избе:

– Быстро за мной, бросс.

– Да ну смердящий свет! – вырвалось у меня, – У меня есть вопрос…

Но дверь в избе, скрипнув, уже закрылась. А я так и остался стоять, удивлённо переглядываясь с Кутенем. Цербер тоже явно не понимал, что происходит, и как вообще реагировать на эту Евфемию.

Она вообще поняла хоть, кто к ней пришёл⁈ Она осознаёт, что, если я захочу, от её домика, да и от всей поляны, ничего не останется?

– Хлам-хлам-хлам, – серьёзно кивнул цербер.

Со вздохом поняв, что мою возросшую мощь тут никто больше не оценит, я всё же решил войти в избу. Пригнувшись, я толкнул скрипящую дверь и спустился по ступенькам.

Внутри было довольно уютно. Тёплая печь-камин, кресла, шкуры разных животных на стенах… Освещалось всё огнём в камине и небольшим окошком у потолка.

Евфемия копошилась в углу у стола, рядом с полками, забитыми всякими банками и мешочками. Что она там делала, я по одной спине понять не мог, но целительница махнула головой:

– Садись на лавку.

Скамью, стоящую рядом со столом, я не сразу заметил. Но прошёл внутрь и, усевшись, стал разглядывать убранство. Окошко сразу потемнело – это цербер прилип к стеклу, мысленно сообщив мне, что стены дома пронизаны чарами, не пускающими его внутрь.

– Я осторожна, – покосившись на Кутеня, сказала целительница, – Времена неспокойные.

Она так и продолжала чем-то позвякивать на столе. В ответ я лишь пожал плечами.

Стены в избе были увешаны вениками сушёных трав, листьями, грибами, связками луковиц и цветочными венками. Помимо растений, тут были и перья, и шкурки-лапки-крылья мелких животных, даже связки различных рогов и копыт. Глаза, клювы, когти, уши, хвосты…

Всё это выглядело жутковато, и вправду больше напоминало логово ведьмы, а уж никак не светлой целительницы, но странным образом в доме Евфимии царил уют.

Нужные мне ингредиенты я разглядел уже не только среди трав, но и в других связках, и лишь одобрительно кивнул. Здесь была не только «сон-трава», и чувствовалось, что мне попался очень грамотный алхимик, у которого даже мне есть чему поучиться.

Заметив мой взгляд, скользящий по шкурам животных, Евфимия прочитала его по-своему.

– Я не охочусь за ними. Кому-то приходит свой срок, кого-то ранит лес… И если я не могу помочь, то беру себе всё, что может помочь другому.

Я лишь усмехнулся. Осуждать целительницу мне даже в голову не пришло. Тем более, я и вправду увидел по некоторым изрисованным листочкам, приколотым к стене, что она практиковала Магию Смерти поверхностно, не погружаясь в те глубины, где начиналась проклятая некромантия.

Евфемия наконец повернулась – в одной руке у неё была тряпочка, в другой плошка. Когда она поставила плошку на скамью со мной рядом, там оказалась сияющая серебристая краска. А в разложенной тряпочке поблёскивал целый набор игл.

– Наклонись, – мне требовательно нажали на затылок и тщательно протёрли шею.

В нос ударил запах крепкой выпивки. Я уже догадался, что она делает, поэтому решил не сопротивляться, когда шею неприятно заколола острая игла.

– От тебя за версту несёт пятым рангом, а до сих пор метка послушника, – заворчала Евфемия, – И Глеб Каменный, и сам царь Могута ревностно следят за этим. Головы не рубят, но разве тебе оно надо, проверять их терпение?

Я лишь усмехнулся в ответ. Об этой услуге я не просил, и если она это делает сама, то наверняка ничего за это и не потребует.

Но наивностью я не страдал, и знал, что всё происходящее неспроста.

– Ты знаешь, кто я? – спросил я тоже без особых церемоний.

– Тот, кто без страха вошёл в шахты с печатями.

У меня появилось жгучее желание повернуться и глянуть ей в глаза, но не хотелось испортить рисунок. Что-то она скрывает, вот только не пойму, что.

– Чувствую, Евфемия, ты знаешь, зачем я к тебе пришёл. Вопрос – откуда?

– Ветер в елях шумит сегодня по-особому. Звери что-то рычат, птицы кричат, да и люди разное говорят.

Я кивнул.

– Значит, ты что-то попросишь взамен?

– Попрошу.

– И что же?

– Делать то же самое, что и до этого, – ответила она, – Снимать жертвенные печати в шахтах.

Тут уж я не выдержал, повернувшись. Евфемия сразу убрала иглу и уставилась на меня ясными карими глазами.

– Ты знаешь о Тёмном в Камнеломе? – спросил я, – Хочешь убить его?

– Нет, – она замотала головой, в её глазах даже появился испуг, – Ты что!

– Но зачем тогда… – я замялся, снова отворачиваясь, – Не хочу показаться смешным, но этот Тёмный… Он показался мне совсем не плохим.

Я почуял, как вздрогнула её рука.

– Он… и вправду не плохой.

– Тогда зачем?

– Бросс, а ты бы хотел вечно сидеть в клетке? Особенно, когда ключ от неё в чужих руках?

Я помолчал некоторое время, чувствуя, как иголка снуёт в коже.

– Снятие печатей убьёт его, ты должна знать, – наконец, сказал я, сам поражаясь, что мысленно уже принял решение.

Вообще-то даже близко не встречался ни с чем подобным. Просто на моём веку все хотели убить Тёмных, и всё решение задачи обычно сводилось к тому, как разрушить печати, которые обычно хорошо охранялись.