Текст книги "Побег из Рая"
Автор книги: Александр Шатравка
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 26 страниц)
A. И. Шатравка
ПОБЕГ ИЗ РАЯ
«Не любить социализм могут только сумасшедшие.»
Никита Сергеевич Хрущев, Генеральный секретарь КПСС
Народ устал. Народ зачах
Он не утешен сладким словом
В демагогических речах
Чугуннолобого Хрущева.
Валентин З/К (Соколов)
1
ПУТЬ К ГРАНИЦЕ
Карелия. Станция Лоухи.
Почтовый поезд Ленинград-Мурманск медленно полз в тумане белой карельской ночи. Вагон был пуст и, похоже, за нами никто не следил. Проводник объявил:
– Станция Лоухи.
Поезд пополз еще тише и встал. Взвалив на себя тяжелые рюкзаки, с купленными в Ленинграде дефицитными кашами «Завтрак туриста», банками тушенки из конины, хлебом, сахаром, сигаретами «Прима», мазями от комаров и, так называемым кофе из ячменя, мы вышли из вагона.
Роли распределились как-то сами собой. Я – вроде завхоза, брат Миша и мой давнишний друг Борис взялись тащить самые тяжелые рюкзаки, Анатолий – проводник. В этих краях пять лет назад он служил на границе и убедил нас, что перейти её не составит никакого риска, а в случае провала, – получим, максимум, по три года лагерей.
С плохой картой Карелии, какие обычно висят в кабинетах местных контор и компасом, мы двинулись в путь.
К полудню, проехав полсотни километров по разбитой дороге, мы вывалились из обшарпанного автобуса на развилке дорог в посёлке Кестинга.
Пос. Кестинга. Фото автора.
Автобус уехал дальше на запад в Софпорог, находившийся на узком перешейке между двух больших озер туда, где начиналась погранзона.
– Там могут стоять секреты (замаскированные пограничные посты), – рассматривая карту, сказал Анатолий, – А как их обойти, я не знаю, я служил на другом участке границы, откуда видна была финская деревушка Келлоселки, – и он показал на карте точку в районе Полярного круга.
– Так зачем ты всё время врал нам, что ты всё знаешь? – вскипел Борис.
– Я все годы службы пробыл в лесу, на заставе, – оправдывался бывший пограничник.
Найти Келлосельку на карте, – это маленькое окошко на Запад, мы так и не смогли.
Старенькая женщина стояла возле покосившегося дома и рассматривала нас.
– Бабусь, где здесь дорога на Зашеек? – спросил её Анатолий.
– А вот, миленькие, идите прямо по ней, – указала старушка рукой в сторону грунтовой дороги, уходившей в лес.
Эта дорога была длинной, километров пятьдесят, и тянулась на север вдоль Пяозера. Это обстоятельство нас устраивало, так как участок предполагаемого перехода границы был выше по карте и тоже на севере.
– Вспомни, Толик, по какому принципу выставляют посты и «секреты»? – спросил я.
– По пути вероятного прохождения нарушителя к границе.
Борис и брат молча слушали, отмахиваясь от комаров.
– Хорошо, Толик, я приведу тебя к этому месту на границе, которое ты указал.
Я нашёл на карте точку, где в длинное, протянувшееся на пару десятков километров с востока на запад озеро Паанаярви впадала пограничная река Оланка. На северной оконечности Пяозера был небольшой поселок Зашеек и, если двигаться от него на запад, то можно выйти к озеру Паанаярви, а там, идя вдоль него, – прямо к границе.
Этим путем мы и пошли.
Старушка знала, что посёлок Зашеек – это погранзона и, чтобы попасть туда, нужен пропуск. Она проводила нас взглядом и поспешила в сельсовет. Председатель сельсовета связался с районным отделением КГБ, те срочно распорядились выставить там посты и оповестили жителей Зашейка о подозрительных приезжих.
Мы шли уже несколько часов по разбитой дороге, как вдруг услышали шум мотора приближавшегося лесовоза. Водитель был удивлен, увидев нас.
– С геофизической партии мы, недалеко от Зашейка стоим, – соврал ему Толик.
– По этой дороге лес вывозят, а до Зашейка вам придется километров шесть самим через лес пробираться, – пояснил водитель, остановив свой лесовоз через несколько часов езды, и указал на невысокий, согнувшийся от времени телеграфный столб, с уходившими от него вглубь леса проводами.
– Так и идите вдоль столбов, – пояснил он и лесовоз исчез.
Я радовался, что еще не вечер, а мы уже преодолели более ста двадцати километров и до границы оставалось ещё семьдесят.
Тропой до Зашейка была колея, проваленная во мху болот колесами машин, проезжавшими здесь зимой. Нескончаемые болота с высохшими тонкими елками и черным роем мошки сопровождали нас, пока слева не послышалось мычание коров и нарастающий шум от работающего двигателя. Это был Зашеек.
Опасаясь попасться на глаза местным жителям, мы решили его обойти и, пройдя немного, оказались на берегу широкой реки. Река быстро несла свои воды. Северное блеклое солнце висело над далекой синей сопкой. Мошка куда-то вся исчезла, лишь гул комаров висел в воздухе. На берегу валялись полусгнившие бревна от лесосплава. Связав их недлинным куском веревки и снятыми с себя рубашками, мы смастерили плот, еле-еле державшийся на плаву с четырьмя нашими рюкзаками. Вода в реке была очень холодной. Борис поплыл первым, а мы – за ним, толкая плот. До берега было метров двести и, появись внезапно лодка на реке, нас бы сразу обнаружили. Стуча зубами, мокрые и совершенно промерзшие, выбрались мы на берег. Это была большая поляна, окруженная редким лесом и покрытая цветами белой ромашки. К нашей радости исчезли комары. Разожгли быстро костер. Белый пар валил от нашей насквозь промокшей одежды и, пока варилась каша с конской тушенкой и закипал чайник, мы успели обсохнуть и согреться. Сытые, мы упали на траву и провалились в тишину белой ночи.
Пос. Зашеек на Пяозере.
Туман и утренняя прохлада разбудили нас. Теперь первым шел я с компасом в руке, за мной – Толик, а за ним – брат и Борис. Идти пришлось недолго, метров сто, как снова – река. Оказалось, что мы – на острове. Снова смастерили плот для рюкзаков и, доплыв с ним в ледяной воде к берегу, Борис, брат и я уже через несколько минут обсыхали у костра.
Толик категорически отказался залазить в воду. Он нашел две елки, стоявшие на противоположных берегах, ветки которых переплетались над водой. Раздевшись до трусов, громко ругаясь, он хлопал себя по телу и медленно передвигался вперед по колючим еловых веткам, напоминая Маугли. Голое тело Анатолия быстро привлекло комаров со всего карельского леса. Добравшись до середины реки, он должен был зацепиться за ветку ёлки, находившуюся на другом берегу. Рой комаров не оставлял ему времени на размышления. Он прыгнул, но ветка не выдержала и… Анатолий свалился в воду, рассмешив нас.
Компас вывел на старую дорогу с высокими соснами и елями, по которой давно не ездили машины. Она шла прямо к границе, но мы этого не знали, и то, что в Зашейке нас ждали пограничники и впереди нас дожидались «секреты», мы тоже не знали.
Лёгкий туман рассеялся. Ярко светило солнце. На южной стороне от дороги просматривалось огромное Пяозеро, на горизонте сливаясь с голубым небом. Обрывки ржавой колючей проволоки на деревьях заставили нас остановиться. Мы зашли в лес и обнаружили полуразрушенные от времени или войны блиндажи. Кто оборонялся здесь? Финны от красного нашествия или советские солдаты от нацистов?
По лесной дороге идти было легко. Мы знали, что находимся в погранзоне и это вызывало какое-то неопределенно-приятное чувство от риска и опасности.
– Если погранцы нас словят, ох, дадут они нам, – сказал наш пограничник в тот момент, когда лес расступился и мы вышли на большую открытую поляну.
– Ложись! – вдруг зашипел Толик. – Вон вышка! На пост нарвались!
Меня охватил ужас от мысли, что нас обнаружили. Честно говоря, я не видел никакой вышки, но пополз скорее в лес за Анатолием.
Только теперь из леса мы разглядели пограничную вышку, с неё хорошо видна была вся округа. Карта показывала, что мы находимся на узком перешейке между двух озер. С дороги сходить не хотелось, но другого выхода не было. Я взял азимут по компасу на самую высокую сопку и мы зашли в лес, двигаясь на север в обход заставы и небольшого озера за ней. Шли долго через буреломы, топи и глыбы камней. Местами лес становился черным, еле проходимым от гудящего гнуса.
– Лучше б столько медведей было, им хоть в морду дать можно, – отмахиваясь, ворчал Борис.
Начался долгий затяжной подъем. Эта была та самая сопка, над которой вчера висело солнце. Лес расступился, уступая место гигантским валунам. Далеко на юге упиралась в небо сопка Чувара Кумпу, и ели просматривалось озеро Паанаярви, с уходящими за горизонт на запад берегами, сливалось с синевой тайги.
Вид с вершины сопки на погранзону. Фото автора 2011.
Там была уже Финляндия.
Было далеко за полночь, когда на самой вершине сопки в валунах камней мы разожгли костер. Внизу, далеко от нас пролетел пограничный вертолет.
– Погранцов по постам развозит, – подбрасывая ветки в костер, пояснил Толик.
Борис сидел у костра и перебирал пачки сигарет, сильно помявшиеся в его рюкзаке. Брат доедал кашу с безвкусной кониной и устало молчал. Я пил горячий ячменный кофе, прикусывая сахаром, и думал об отце с матерью, ничего не знавших о наших планах. От мысли, что мы с Мишей их больше никогда не увидим, становилось очень горько на душе и в это никак не хотелось верить.
Мать всю жизнь работала воспитателем в детских садиках и теперь, наверное, потеряет работу. Отец много лет прослужил в погранвойсках и этим очень гордился.
Мой отец Иван П. Шатравка, пограничник войск НКВД. Фото 1945 г.
«Граница наша – на замке. Птица, и та незамеченной перелететь её не сможет», – говорил он. «Посмотрим завтра, как там птицы летают», – подумал я.
Утром, позавтракав, мы потушили костер и двинулись в путь. До границы оставалось идти километров двадцать семь. Я шел теперь по стрелке компаса к реке Оланка, к тому месту, где она пересекала границу и впадала в озеро Пааноярви. Озеро показывалось из-за леса и приближалось всё ближе и ближе. С большим трудом мы перешли ещё одну глубокую, бурную речку, состоявшую, похоже, из одних водопадов. Для этого пришлось долго по очереди рубить топором огромную ёлку. Наконец, её вершина упала на другой берег и мы осторожно, боясь сорваться в бурлящий поток, перебрались через речку.
Озеро Пааноярви. Карелия.
Появилась стая сорок и стала преследовать нас, перелетая с дерева на дерево, громко крича. Толик, пытаясь обнаружить запрятанную сигнализацию, вышел на хорошо утоптанную тропу, идущую под телеграфными столбами к границе.
– Это тропа связистов. Дальше идти нельзя. Привал сделаем на берегу и будем ждать до завтра, когда на заставе сменится патруль, – сказал он.
Брат с Борисом разжигали костер, а мы с Толиком ушли в разведку. На противоположном берегу озера стояла застава из одноэтажных построек и смотровой вышки, куда медленно приближалась лодка.
– Это наряд с КСП (контрольно-следовой полосы), на заставу везут, их новый патруль сменил, – шептал Толик.
2
ПЕРЕХОД ГРАНИЦЫ
Рано утром я проснулся от шума. Брат сидел у костра и смеялся, слушая, из-за чего Борис ругался с Толиком, самым старшим из нас, любившим, как барон Мюнхгаузен, всегда выдумывать неправдоподобные истории, злившие Бориса.
– Боря, я-то здесь причем? Под ноги смотреть надо. Хотя это хорошая примета, к удаче, – улыбаясь, оправдывался Толик.
Оказалось, что ночью Анатолий сходил по нужде далеко от костра в лес, утром Борис в этой необъятной тайге умудрился найти тоже самое место и, вляпавшись там в кое-что, теперь вытирал свой кед, громко ворча на Анатолия.
Всё утро мы просидели в кустах у воды, дожидаясь, когда от заставы отойдёт лодка. Пограничники начали обход границы. Они должны были пройти вдоль вспаханной полосы двенадцать километров до стыка с соседней заставой – и вернуться. Значит, у нас было часа четыре до их возвращения, и за это время мы должны были успеть проскочить. Мы тронулись в путь, но лес здесь был вырублен, нас легко было заметить с вышки и пришлось пойти по тропе связистов к границе
Скоро начали сдавать наши нервы. Как только показался лес, мы поспешили скрыться в нем, но это был не лес, а сосновый бор, где человека и зверя видно было за сотню метров. Болот, на которых отсутствуют КСП и где мы должны были переходить границу, согласно планам Анатолия, здесь не было и впомине. Но менять что-либо было уже поздно, время поджимало, а тут, как назло, опять бурная речка.
Борис обвязал себя веревкой и первым полез в воду. Глубина была чуть выше колена, но сильный поток воды вдруг сбил его с ног и потащил вниз по камням. С трудом удерживая веревку, мы остановили Бориса и, цепляясь за камни и коряги, он смог выкарабкаться. Теперь и мы быстро перебрались на другой берег.
Толик показал нам что-то рукой и прошептал:
– КСП, КСП, – и побежал вперед.
У меня и у брата к рюкзакам были привязаны чайник и кастрюля с крышками. Пока мы бежали, крышки подпрыгивали и гремели на весь лес. Остановиться и отвязать их – на это нужно было время. Борис бежал рядом, прихрамывая. Я видел, что подошва его кеда оторвалась полностью. Толик вырвался далеко вперед и теперь метался около вспаханной на песке пограничной полосы. Полоса была метров шесть шириной. Прикоснуться к ней, значит оставить след, который сразу заметит патруль и начнется погоня.
– Где твоё болото? – зло спросил у Анатолия Борис.
– Оно там, дальше, – не растерявшись врал Толик.
– Смотрите, не порвите сигнализацию, – Анатолий указал пальцем на другую сторону КСП.
Вдоль полосы, сантиметров двадцать от земли, рядом с тропой обхода тянулась тонкая, еле заметная медная проволока. Решили идти друг за другом, оставляя глубокий след на полосе. Если след обнаружат, то быстро пошлют пограничников с собаками на перехват со стороны границы.
Контрольно-следовая полоса (КСП). Фото автора.
Пробежав сотню метров, я выбросил в лес рюкзак со звенящим чайником, Борис и брат последовали моему примеру.
Анатолий, задыхаясь сказал, что он не может бросить рюкзак, там лежат все его документы и добавил:
– Пограничникам разрешается стрелять в бегущих в сторону границы.
Эти слова так меня подстегнули, что спортивный Борис и брат вместе с Анатолием быстро начали отставать. Я держал компас и нёсся на запад по белому мху соснового бора. Мне казалось, что я бегу по хорошо ухоженному городскому парку, которому нет конца. Вдруг этот лес закончился и впереди появился широкий, метров в шестьдесят выруб. Посередине выруба шла хорошо укатанная грунтовая дорога и, не заметив ничего подозрительного, я быстро перебежал её.
– Где же эта граница? – спрашивал я себя.
Я бежал еще долго, метров пятьсот, пока не оказался на песчаном берегу мутной реки.
Это была Оланка. Только теперь я увидел возле себя пограничный столб с красно-зелеными полосами и гербом Советского Союза и финский с сине-белыми полосками на другом берегу реки.
Финско-Российская граница.
С этого места, от этого столба, лицом на восток начиналась эта ужасная страна, страна безумия, идиотизма и рабства. Мне захотелось что-то сделать, сказать ей на прощание, и я стал поливать красно-зеленый столб теперь уже своим ячменным кофе. Подбежал брат и сходу нырнул в Оланку, за ним – все остальные. Толик толкал свой рюкзак, и сильный поток воды тащил его в сторону советской заставы.
– Помогите, тону! – завопил Анатолий.
Пограничная река Оланка. Фото автора.
Я нырнул, зацепил его рюкзак, и мы благополучно выбрались на берег.
– Уходим скорее в лес, если Советы нас увидят, они нас и в Финляндии достанут, – первое, что он мог сказать. Мы перелезли через забор, сбитый финнами из тонких стволов деревьев, и продолжили свой путь на запад, в Швецию. Мы знали, что у Финляндии был подписан договор с Советским Союзом о выдаче нелегально перешедших границу. Нам предстояло пройти лесами через Финляндию до Шведской границы чуть более 280 км.
3
ТРЕВОГА НА ГРАНИЦЕ
На Пааноярвенской заставе били тревогу. На КСП обнаружили след и чуть позже три рюкзака. Это произошло через сорок минут после того, как мы оттуда ушли. Поисковые группы на джипах с собаками мчались вдоль пограничных столбов. В эти дни дополнительный наряд был выделен для обхода границы.
15-я Паанаярвинская погранзастава 101 отряда. Карелия.
Вот как описывает события тех дней пограничники 15 Паанаярвинской заставы.
«Фортуна 11 июля 1974 года была явно на стороне братьев Шатравка с компанией. Они все рассчитали, вплоть до времени пересечения границы. Единственную ошибку которую они совершили, – это оставили следы на КСП. В этот день на правом фланге 15-й заставы находилось несколько рабочих групп, человек 8–10 с полным боекомплектом. Такое бывало крайне редко. В случае сработки „Кристалла“ (название системы сигнализации) они должны были закрывать границу. Но сработки не было.
КСП, которое было преодолено нарушителями, находилось всего в нескольких сотнях метров от наряда, обновлявшего КСП лопатами и с плугом с лошадкой. Нарушители могли бы обойти КСП с севера, где оно заканчивалось, но там бы они могли нарваться на выставленные посты. И вообще, на таком маленьком участке пройти незамеченными – большое везение. Особенно здесь на рубеже стыковки 15-ой и 14-ой застав. Прошли они в единственной точке, которую не видно с вышки и где был наряд. Нарушители перешли вспаханную полосу [спиной вперед], след-в-след. Все „Кристаллы“ они обнаружили и перешагнули, поэтому было предположение, что эту группу провел знающий этот участок человек.
Где-то в районе 13–14 часов наряд с собакой Дик должен был идти на левый фланг, но по ошибке пошел на правый. Наряд с Диком вернули уже недалеко от переправы. Не соверши эту ошибку, этот наряд у КСП мог бы оказаться в одно и тоже время с нарушителями. Дик был очень злобный кобель, хорошо работал по следу и задержанию. Он не успокоился бы, пока не уложил всех на землю. Единственное спасение-лежать и не шевелиться. Дик был чересчур агрессивен. Такие сложно поддаются дрессировке. От него страдал даже сам инструктор Палтусов. А на каждый фланг ежесуточно ходило по 4-5 нарядов с собаками.
Следы обнаружил первый же наряд, но было уже поздно. Собака Дик с Гримера (название заставы) след не взяла. Проверка на бдительность исключалась, так как на заставе кед с таким профилем ни у кого не было. Следы были накрыты и взяты под охрану. Единственное сомнение было,-сколько человек прошло. Плохо читался четвертый след у пограничной речки, и поэтому были споры и выдвинута версия, что кого-то несли.
Единственная рабочая собака была в это время на левом фланге, поэтому над следом работал инструктор 14-й заставы Карепин с Мухтаром. От пограничного столба следы уходили в воду реки. Карепин уверенно заявил, что нарушителей было четверо, но начальник заставы Журавлев решил иначе, принимая во внимание три найденых рюкзака, за что все шишки повесили на него, хотя все действия его были признаны верными. Он получил выговор от начальника погранвойск Матросова. 14 июля Матросов принял четырех перебежчиков от финских властей.
Ну, а дальше началось. Закончился „Праздник банановой республики“. (Так погранцы в шутку называли свою заставу). Кого только не было на Гримере. Был даже начальник погранвойск Матросов. До этого не было такого никогда во всех погранвойсках. Инструктора и старшего наряда 15 погранзаставы Корсуна посадили в дизбат. Он не заметил со своим нарядом следы на вспаханной полосе. Придумали для него залет. И как один отрядной майор заявил, что 3-я комендатура после этого прорыва еще лет 30 не отмоется».
Пограничник на сторожевой вышке 15-ой заставы Панаярви, 1974 год.
Собака вывела советских пограничников к реке, обнюхала советский пограничный столб, ей не понравился незнакомый запах, ведь это её территория. В бинокль, на финской тропе под пограничным столбом, хорошо была видна брошенная пустая пачка от сигарет «Тулуки» и отвалившаяся подошва от кеда Бориса. Начальнику заставы Журавлёву доложили, что обнаружено ещё три рюкзака. Он немедленно сообщил вышестоящему начальству, что Государственную границу перешло три человека. Это был самый массовый переход на советско-финской границе с 1945 года.
Министерство Иностранных дел Советского Союза обратилось к правительству Финляндии с просьбой о задержании и выдаче нарушителей границы на основании подписанного договора. При несоблюдении финской стороной договора, Советский Союз был готов сам задержать беглецов.
Премьер-министр Финляндии Урхо Кекконен отдал приказ пограничным подразделениям о задержании нарушителей. В воздух немедленно были подняты вертолеты, и десятки поисковых нарядов с собаками кинулись разыскивать нас. Финская пресса сообщила о случившемся. Отношение жителей Финляндии к происходившему было разным. Одни – те, кто знал как опасен Советский Союз, – боясь потерять независимость страны из-за каких-то русских перебежчиков границы, встали на сторону президента. Другие выступали против выдачи нас Советам.
Маршрут перехода: от станции Лоухи до п. Кестенга автобусом (1).
Затем на север лесовозом не доезжая до реки Кума в районе Зашейка (2).
Переплыли реку Кума у Зашейка (3).
Дальше шли на запад, где в перешейке увидели погранвышку (4).
Обошли её на север (5).
Поднялись на сопку (6).
Дошли до берега озера Паанаярви и сутки находились напротив заставы №15 (7).
Перешли КСП и переплыли пограничную речку Оланку (8).
В 10 км от границы были задержаны финским поисковым нарядом (9).
Спустя тридцать шесть лет в 2010 году я совершенно случайно найду вэбсайт Российских пограничников ( http://www.pogranec.ru/showthread.php?t=18582&page=15) и начну с ними переписку.
В их пересказах о нашем переходе границы много вымысла. Они пишут о том, что мы были наркоманами и тащили на себе обессиленного Мишу.
Я написал им как всё было на самом деле, надеясь, что распад Советского Союза, новые границы и проржавевший железный занавес давно изменили их мышление в нынешней России, но читая их письма я был потрясён как они оценивали события, высказывались и комментировали. Некоторые из них звучат как закодированные зомби все эти годы ждали моё появление, чтобы высказать всё, о чём они жалеют, что не удалось им сделать тогда, когда они упустили нас как переходчиков. Я сохранил эти письма не меняя текста и предоставляю их на ваш суд:
«Жаль, что в летом 1974 года что-то там не срослось на заставе, а так быть бы вам застреленным при попытке перехода Государственной границы СССР, не пожалел бы нисколько. Плохо, что вас не отколотили, хотя надо было застрелить, за хамское поведение. – делится 48 летний пограничник Шустиниз г. Владимира.»
«Жизнь удалась? Ничего? Как с совестью, не торкает, что за счёт судеб других? Нам по 18-20 было! – спрашивает меня Москвич под псевдонимам Залегг,служивший на этой границе в 1976 г. Это у него (них) ностальгия, а судьбы переломали – это точно! Лично знаком! Братишки! позвольте маленькую реплику! Даже по прошествии многих лет не всегда уместно раскрывать особенности и методы охраны госграницы. Ведь нас могут читать и такие пассажиры, или потенциальные пассажиры, которых мы закрыли. Да. времена изменились, но граница осталась!!!»
«Предупреждён – значит вооружён! – пишет 43 летний житель Санкт-Петербурга. – Просто не смотря на то, что его изгнали с форума, „пассажир“ ломится сюда… уже пресечены несколько попыток проникновения, думаю, что он ещё будет пытаться. Так что бдим! Коль! Этот нездоровый „господин“ сам поудалял свои посты, эт раз. Два это то, что мы пограничники, а нас учили на провокации не поддаваться. И потом, чего обижаться на нездорового чела, который много лет провёл на принудительном лечении в дурке…»
«Я что-то не понял про вашу свободную Америку – пишет мне 55 летний пограничник из Мурманска по кличке Сплавщик. – Где ещё до 50-х годов неграм не везде можно было быть. И хорош агитацию тут разводить. Что там у вас хорошего? Ты вот поднялся так и радуйся, а ваши приёмные родители наших детей убивают, что не так? Зачем брали из наших детдомов? Толстые американцы, которых в самолёт не пускают? Свобода. Это только в кино негр да белый напарниками работают. Школьники в ваших школах своих же расстреливают. Свобода. Каждое государство развивается по своему историческому пути и не надо со своим уставом в чужой монастырь. Если там так хорошо, чего сюда пришёл(на сайт пограничников)? Похвастать как там тебе хорошо живётся. Так и живи себе, да радуйся».
«Мочи пендосов (американцев)!» – предлагает 41 летний бывший пограничник с именем Босс Аляски.
«Государство начинается с границы, которая очерчивает пределы распространения государственного суверенитета, а одной из важнейших функций ЛЮБОГО государства является обеспечение неприкосновенности территории страны, ее рубежей. Не стоит прикрываться громкими словами, т.к. вы являетесь нарушителями границы, нарушителями закона, преступниками и по сути ничем не отличаетесь от бандитов, грабителей и убийц, которые плюют на законы государства. И не важно какие побуждения вами двигали: вкусить воздух свободы, скрыться от алиментов или прочее», – пишет пограничник Эндииз Екатербурга призыва 1975 года.
«Да! получить посылку из дома – это праздник души!!! – пишет Залегг. – Братишка мой младший, царство ему небесное, предпринял ко дню моего рождения героический поступок – доехал до Алакуртти (вернее его снял наряд и привезли в отряд как нарушителя). Хорошо в наряде был тот кто меня знал по сержантской школе. Нам с Андреем дали только поговорить по телефону, а вёз Андрюха посылку: сигареты, конфеты, кофе и (о боже!) мандарины!!!… и эта посылка потом пришла с почтовой машиной. Всё было замечательно, только мандарины превратились в бильярдные шары – замёрзли на всю жизнь. Мы их конечно пытались реанимировать НО!!!».
Но, для Эндинарушение закона братом Заллега,который пронес нелегально в погранзону мандарины, в отличие от нас не желающих жить в этой стране, Энди не считает преступлением.
«Дааа… Дела. Кто-то просил поподробней о прорыве на 15-ой заставе в 1974 году. А я ещё любопытствовал о дальнейшей судьбе этой „четверки“. Вот вам и рассказ, рассказ первоисточника. Точней не скажешь. Это ведь прямой участник тех событий – Александр Шатравка, добился своей мечты. Как тесен мир! И как сближает нас интернет.
Хочу его только поправить, что сколько перебежчиков было определялось не по количеству вещмешков, а по следам на песке у пограничной реки. То, что они уже в Финляндии, – обнаружил Карепин с Мухтаром, а мешки собирали уже потом, когда „работали“ обратный след,» – вспоминает бывший пограничник под именем Сафронов.
«Да намудрили наши правители, с нашей страной, – делится своими впечатлениями 31-летний бывший пограничник из Курска. – Наломали много дров и судеб. Однако были и сейчас есть люди, которые в трудные времена, не взирая на свой статус, становились на защиту своей Родины (Родина – это ни Сталин, ни Ельцин). Родину как мать, не выбирают. Но как говорят, каждому свое.»
«Это касается обсуждения распечатки какого-то „Яшки“ [нарушитель границы – слэнг пограничников], который где-то когда-то перешёл границу по убеждениям, – пишет ныне начальник Уголовного розыска Скала Ярославль. —Бог с ним, сколько лет прошло. Что за истерика? Как мне говаривали наши зэки (потом) „начальник, твоё дело – нас ловить, а наше дело – воровать“.
При этом обе стороны придерживались правил, и без отморозков, поскольку и бандиты и менты их ненавидели за непредсказуемость. „Менты“ таких сдавали бандитам, а те их „мочили“.
Вот и здесь.
Вероятно кто-то проспал или проглядел следы перехода границы, а вы в злобную истерику. Для того и существуют ПВ, чтобы предотвращать нарушения границы.
Были бы все законопослушные, на хрена погранцы?
Что касается „Яшки“.
Устроился человек в жизни, удачи ему. Сумел перехитрить погранцов.
Вы не задумывались, что наряд проспал, или вообще не пошёл на фланг, а залёг на развилке, т.е. старший наряда ( Корсун) вообще „шакал“, (бог ему судья, поскольку не обнаружил нарушения границы) то старший и получил по своим „заслугам“.
Я к „Яшкам“ без претензий.
Несите службу как следует, и не хрен „визжать“ извините за такое слово, что кто-то границу пересёк.
Поскольку видел, как часть „козлов“ из моего призыва 72 г. (извините за грубость) службу несёт. Это какой-то кошмар.
Писал об этом ранее, когда при проверке в августе 1974 г. с замначкомендатуры нашёл наряд у святая святых, на подступах к заставе, где отдыхают сослуживцы, спит ещё более глубоким сном весь наряд (а на заставе мы смотрели фильм до 23-х часов.) И это в 1972 году. Что могу сказать – подонки. Представляю, (дай Бог, что может ошибаюсь) что сейчас твориться.»
