Текст книги "Охотники за динозаврами (сборник)"

Автор книги: Александр Шалимов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 29 страниц)

– Она хочет вернуться в твою группу, Ив, – сказал Вилен, кивнув в сторону Ирмы. – Что ты на это?

– Я готов… передать дела хоть сейчас… Я…

Ирма усмехнулась и отрицательно покачала головой.

– Ты не понял, – прервал Вилен. – Она просит, чтобы ты взял ее рядовым инженером.

– Но… – начал Ив.

– Я согласна и техником, если не найдется инженерной вакансии, – очень тихо сказала Ирма, не поднимая глаз.

– Перестаньте наступать мне на нервы, – вспылил Вилен. – Сегодня вечером у меня важное заседание, и я еще не готов к нему. Пять минут вам на переговоры. Ясно?

И он стремительно вышел из кабинета, оставив их вдвоем.

Ирма подняла на Ива свои большие зеленовато-серые глаза и виновато улыбнулась.

– Это капитуляция, Ив. Сдаюсь.

– Но я не хочу капитуляций, – запротестовал он.

Называй это как угодно. Хочу остаться с тобой. Если, конечно, ты не возражаешь.

Через час они улетели на атолл Уранао, где тогда базировалась группа Ива.

Те первые месяцы стали овеществленным волшебством. Воспоминания он сохранял в самых сокровенных тайниках памяти. И боялся возвращаться к ним, чтобы не расплескать по каплям пережитое и чтобы не поддаться соблазну сравнений. Ирма, Ирма, где ты теперь? Неужели в бесконечном поиске еще раз перечеркнула весь пройденный путь, и наши ночи на Уранао, и просвеченные тропическим солнцем разноцветные лабиринты рифов, где мы плавали от восхода до заката, и несказанной красоты рассветы, которые мы встречали на своей амфибии, бесшумно парящей над светлеющим зеркалом океана…

* * *

Под потолком салона вспыхнули плафоны. Капитан появился на центральном экране и объявил, что посадка в Шереметьевском аэропорту Москвы произойдет через две минуты. Сейчас два часа десять минут местного времени. До центра и до района больших отелей быстрее всего сейчас добраться на метро.

Ив прильнул к иллюминатору. В разрывах стремительно проносящихся темных облаков искрилась разноцветная россыпь огней огромного города. Самолет развернулся и резко пошел вниз. Через несколько секунд совсем близко замелькали зеленые огни посадочной полосы. Машина легко коснулась колесами бетона и затормозила возле одного из наземных перронов. Стихли моторы, и капитан пригласил пассажиров к выходу.

Ив выходил последним. Он задержался на трапе, глубоко вдохнул прохладный, влажный после дождя воздух. Ветер прилетел откуда-то из темноты. Принес запах леса, мокрых листьев, свежескошенной травы. Светились пунктирами зеленых и красных огней посадочные полосы. Подсвеченная голубоватыми рефлекторами полоска перрона вела к ярко освещенной стеклянной коробке аэровокзала. Справа и слева у соседних перронов неподвижно застыли, тускло поблескивая иллюминаторами, похожие на исполинские рыбы воздушные корабли. Эта часть аэропорта принимала только машины ближних рейсов. Поэтому ночью движение тут было минимальным. Освещение на большинстве перронов было выключено. Тишину нарушал лишь легкий шорох шагов пассажиры адлерского рейса уже подходили к зданию аэровокзала.

Спускаясь по трапу, Ив глянул вверх. Над головой светили звезды. Ярко блестел ковш Большой Медведицы, а под ним за приземистыми зданиями аэровокзала в полгоризонта пылала оранжевая заря отблеск ночных огней самого большого города планеты.

– Ну, здравствуй, Москва, – тихо сказал Ив. – Здравствуй и прощай.

Рассвет он встретил уже в Париже.

На Главной Базе

– Ив?!. Возвратился все-таки…

Полуобернувшись в кресле, Риш смотрел на него широко раскрытыми глазами. Во взгляде друга Ив читал радость, удивление и еще что-то. Он не успел расшифровать. Риш отвел глаза, торопливо поднялся из-за пульта управления. Они обнялись.

Это хорошо, просто замечательно, – повторял Риш, похлопывая его по плечу, но отводя глаза всякий раз, как их взгляды встречались.

Под высокими сводами просторного, залитого солнцем зала голос Риша звучал чуть громче, чем принято было разговаривать на центральном посту Главной Базы.

Иву невольно вспомнились слова Вилена: «Никаких эмоций во время дежурства здесь, коллеги…» Риш сегодня – старший дежурный диспетчер Центрального поста управления Главной Базы КОВОСа. Первый после Вилена. «Однако неужели они тут могли подумать, что он может не возвратиться – он, Ив Маклай, который и вообразить-то не может своего существования вне КОВОСа. Злодейство какое-то! Придется объясниться с Ришем откровенно».

Запестрел серией цифр один из контрольных экранов. Указав Иву ближайшее кресло, Риш быстро вернулся на свое место у Центрального пульта.

Ив сел, окинул взглядом знакомый полукруг зала. Ничего тут не изменилось за его долгое отсутствие. Так же перемигиваются разноцветные световые сигналы на больших рельефных картах над пультом управления, чуть слышно постукивают печатающие механизмы, подрагивают стрелки бесчисленных указателей, вспыхивают и гаснут контрольные экраны. КОВОС несет свою бесконечную вахту, и люди Земли могут спать спокойно на ночном полушарии, трудиться и отдыхать на дневном. Ив посмотрел на большой глобус, установленный посредине зала. Линия терминатора уже миновала западное побережье Америки и чуть заметно смещается по голубой поверхности Тихого океана. Сейчас она у острова Пасхи. Часа через три ночь придет и сюда. Ив бросил взгляд на свои электронные часы. Именно так – через два с половиной часа здесь станет темно. Надо успеть до темноты показать Дари их остров и городок Главной Базы.

Он шевельнулся в кресле, готовясь встать.

– Подожди, – отозвался со своего места Риш. – Я сейчас на несколько минут освобожусь, и поговорим. А, черт!..

– Что-нибудь не в порядке? – спросил Ив.

– Ничего особенного. Это Одингва. Вышел на связь и куда-то исчез.

– Где он сейчас?

– Там, – Риш указал пальцем вверх, – два часа назад вылетел со стационарного спутника «СК-14». Понимаешь, он пытался выйти на связь не в свое время.

– Вероятно, спохватился и замолчал.

– Не исключено, – пробормотал Риш, продолжая нажимать кнопки на пульте, – хотя все может быть и совсем иначе.

Он нахмурился, вглядываясь в пустые экраны, потом повернулся к Иву:

– Так, значит, вернулся на Итаку – в нашу родную дыру.

– Можно подумать, что вы тут действительно сомневались.

– Понимаешь, сомневались не то слово, но я…

Риш прервал и снова отвернулся к контрольным экранам.

– Ну что ты… Кончай.

– Да нет, ничего. За эти полгода ты ни разу не сообщил о себе.

– А что было сообщать? Большую часть времени провел в санатории. Медики заставили пройти полный профилактический цикл.

– Здесь это не помешает.

– Что-нибудь новое, Риш?

– И нет, и да… С одной стороны – все по плану: квадрат за квадратом. С другой – в одном квадратике, кажется, проклевывается сюрприз. Вилен объяснит, если вернешься к подводному поиску.

– И что еще?

– Прямо скажу: интересного – ничего. Текущие дела. Да, вот еще Одингва гоняется сегодня за каким-то куском стальной конструкции. Эту штуку дважды наблюдали со стационарных спутников. Понимаешь, электроника ее не ловит, а визуально наблюдали дважды. Вероятно, болталась в стороне от главных трасс. А теперь изменила орбиту. Решили уничтожить. Полетел Одингва, но пока не может найти. Последнее сообщение я принял час назад.

– Что это может быть?

– Скорее всего – фрагмент одной из первых орбитальных обсерваторий. Тогда еще не существовало инструкции «УН-1».

– Прошлый век опять напомнил о себе.

– И будет напоминать снова и снова. Запакостили весь ближний космос. Твердили о метеоритной угрозе, а сами задали работу нескольким поколениям. Космический поиск ведется более сорока лет, а окрестности Земли все еще не полностью безопасны для полетов.

– Что в наземных группах, Риш?

– Тоже ничего нового, но работы хватает.

– А как с людьми?

– Откровенно говоря, неважно. Вилен подготовил очередное обращение к молодежи. К нам по-прежнему не очень идут. Далековато до переднего края науки. Были когда-то подметалы, дворники, мусорщики в городах. Собирали всякий хлам и сжигали на специальных свалках. А разве наш КОВОС не занимается тем же самым? Изменился объем работы, методы, технология, а суть осталась.

– Что с тобой, Ришар? Не пора ли и тебе поехать в отпуск?

– Давно пора. Только я тоже подумываю, не уехать ли совсем. Надоело быть ассенизатором прошлого.

– Слушай, что у вас стряслось в мое отсутствие?

– Ничего не стряслось… Но ребята уходят. Ушли Рой и Стив, не вернулся из отпуска Ильяс, – он помолчал. – Ну, относительно Ирмы ты, конечно, знаешь… Не обижайся, Ив, но я был почти уверен, что и ты останешься там – на Большой земле настоящих дел.

Иву вдруг показалось, что в зале потемнело. Он даже глянул на окно. Нет, солнце по-прежнему ярко светило в безоблачном небе.

«Вот то, чего я так боялся. Ирма… Значит, здесь ее нет. Значит, та ее вспышка и неожиданный отъезд не были капризом. Неужели не вернется? Никогда?…» – Ив тряхнул головой, двумя руками откинул назад длинные светлые волосы. Не глядя на Риша, он сказал:

– Нет. Мне нравится наша работа. Нравится. Слышишь?

Он умолк, ожидая ответа, но Ришар только пожал плечами и снова отвернулся к контрольным экранам. В зале было очень тихо. Тихо и печально.

«Да, все оказалось хуже, чем я предполагал, – думал Ив. – Глупец. Напрасно надеялся. Если уедет и Ришар, будет совсем скверно… И напрасно я привез сюда Дари. Впрочем, это была ее мысль. Но следовало отговорить. С Ришаром, пожалуй, еще не все потеряно. У него уже случались депрессии. Надо посоветоваться с Виленом. Вилен, если захочет, провентилирует ему извилины».

– Ну, о чем задумался, – спросил Ришар и усмехнулся. – Пожалел, что приехал? Разве не знал об Ирме? Ведь вы уезжали вместе. Слушай, еще не поздно. Амфибия в аэропорт отправляется через полчаса. Кроме меня, тебя никто не видел. Поезжай, ищи ее.

– Нет, – решительно сказал Ив. – При чем тут Ирма? Это ее дело. Каждый должен решать сам, как считает более правильным. Я не покину КОВОС. Я вернулся работать, Риш. Разве наша работа стала менее важной? Я согласен с Виленом: КОВОС – тоже передний край. Это мы делаем жизнь безопаснее, легче, прекраснее. По пути сюда я видел: люди неплохо живут там, где еще десять лет назад простирались радиоактивные пустыни. Пройдет немного времени, и в руках мусорщиков КОВОСа окажутся ключи от погоды и климата Земли… А ты говоришь: «далековато от переднего края». Чепуха!

– Сколько лет ты работаешь в КОВОСе, Ив?

– Десять.

– А я шестнадцать. Три года назад я думал почти как ты.

– Но что-то изменилось недавно. В мое отсутствие.

– Это менялось постепенно, дружище. Меня начали раздражать однообразие, приземленность. Любая работа имеет не только начало, но и конец. У нашей нет конца. Пятьдесят лет назад планировалось закончить очистку океанов к середине века. Срок минул, когда нас с тобой еще не было на свете. А чем занимаемся мы?

– Никто никого не вынуждает, Риш.

– К счастью! Поэтому я думаю об уходе.

– Жаль… – Ив отвернулся и стал глядеть в окно – туда, где над верхушками пальм синел океан.

– Пройдет немного лет, ты заболеешь тем же, – после долгого молчания сказал Ришар.

«Он словно оправдывается», – подумал Ив.

– Рано или поздно это случается со всеми. Отдать этому целую жизнь невозможно.

– А Вилен?

– Такие, как Вилен, – исключение.

– Однако они существуют, правда? – Ив стремительно повернулся вместе с креслом. – И не один Вилен отдал КОВОСу целую жизнь. Он-то, конечно, исключение! При жизни стал бессмертным. На Большой земле в его честь уже воздвигают монументы. В них дань уважения, благодарности. Ему и всему КОВОСу. А разве мы с тобой не частицы КОВОСа?

– Ну-ну, радуйся, раз это поддерживает твой энтузиазм.

– Мой энтузиазм не нуждается в поддержке, Риш. Знаешь, я побывал в нашей школе. Главный наставник позволил мне побеседовать с ребятами старшего цикла. Многие хотят поехать к нам после окончания.

– Хотят… У них еще есть время передумать. Вот если бы ты привез кого-нибудь с собой.

– Привез.

– Интересно, кого же?

– Сестру. Мы встретились в Каире. И она…

– Сестру? К нам? – удивленно воскликнул Ришар, широко раскрывая глаза. – Ну и ну! Пожалуй, отпуск не пошел тебе на пользу. Она, наверно, после нормальной школы?

– Она окончила Высшую школу архитектуры. Сейчас учится в Академии искусств. Она работала на раскопках.

– И захотела поработать у нас. И ты, конечно, не отговаривал? Что за люди! Где она?

– Внизу, в парке.

– Немедленно сюда ее! По уставу, каждый вновь прибывший должен явиться к дежурному диспетчеру Главной Базы. Как ее зовут?

– Дари.

Риш повернулся вместе с креслом к экрану внутренней связи:

– Внимание! Дежурный диспетчер Центрального поста управления Главной Базы КОВОСа Ришар Осовский обращается к Дари Маклай, которая только что прибыла на остров. Дари, поднимись, пожалуйста, в верхний зал Центрального поста. Тебя ждут.

В открытые окна далеким эхом донеслись слова Ришара, прозвучавшие внизу в парке из переговорных устройств.

Ив встал, подошел к окну. Выглянул в парк. В густой зелени, просвеченной тропическим солнцем, от круглого белого здания Главной Базы разбегались по радиусам серебристые дорожки в оправе ярких цветов.

По одной из них торопливо шла темноволосая девушка в короткой белой тунике. Ветер растрепал ее волосы, и она на ходу придерживала развевающиеся пряди смуглыми, обнаженными до плеч руками.

Ив закусил губы и, прищурившись, оглянулся на приятеля:

– Что придумал?

– Хочу посмотреть на твою сестру. Могу я хоть этим вознаградить однообразие дежурства? И кроме того, по уставу, я обязан известить Главного о приезде новичка. Ведь она приехала работать в нашем болоте?

– Разумеется.

– Ну вот: выполняю устав.

– Третий раз вспоминаешь об уставе! В мое отсутствие ты стал формалистом, Риш.

– И ты им станешь. Перед тем как решишься уйти. Неминуемо, как старость, дружище.

Бесшумно раздвинулись двери, и вошла Дари.

Риш откинулся в кресле, широко раскрыл глаза:

«Ну и ну! Хорош Ив! Молчал, что у него такая сестра…»

– Это – Риш, Дари, – Ив с едва заметной усмешкой переводил взгляд с сестры на онемевшего друга. – Тот самый… Помнишь? Сегодня он самый главный на Базе.

– Я должна рапортовать о прибытии?

Узкий овал смуглого лица в ореоле вьющихся темных волос. Высокий лоб. Яркие губы. Низкий, певучий голос. Большие черные глаза, внимательные и чуть-чуть насмешливые. Стройная фигурка. Красивые плечи. А ноги… Риш хотел сказать что-то очень значительное, но смеющиеся черные глаза окончательно лишили дара речи. Он молчал и улыбался немного растерянно.

Дари бросила быстрый взгляд на брата и скромно опустила темные ресницы.

– В школе нам рассказывали, что инженеров КОВОСа отличает стремительность реакции.

– Гм… – начал Риш, тщетно пытаясь освободиться от неожиданно появившейся хрипоты.

– Можешь считать, что твой рапорт принят, Дари, – объявил Ив, усаживая сестру в кресло. – Не удивляйся нашей лаконичности. В КОВОСе понимают друг друга с полуслова. Реплика, которую ты только что слышала, необычайно емка. В ней и одобрение, и элемент самокритического анализа, и сомнение, вполне естественное в возникшей ситуации. А сейчас Риш прикидывает программу ЭВМ, в которую заложит твои параметры, чтобы определить, куда тебя послать: в космос, на дно океана или…

– Замолчи, наконец, – хрипло сказал Риш, или пошлю тебя самого… еще подальше. Здравствуйте, Дари, и… извините меня. Во всем виноват он. Ничего толком не объяснил. Я думал, что знаю о нем все. А не знал даже, что у него такая сестра.

– Принимаю извинение, – кивнула Дари. – Готова принять и определение «такая» в качестве местного комплимента. Рада с вами познакомиться, Риш. Впрочем, я-то вас знаю. Мы встречались, хотя вы, конечно, не помните меня.

– Встречались? Гм… А-а, припоминаю…

– Ничего вы не припоминаете. Вы выступали в школе, которую окончили. А я была на том выступлении. Даже спрашивала что-то. Кажется, о гигантском кракене.

– Ну, конечно… – снова начал Риш.

– Не пытайтесь уверять, будто что-то припоминаете. Я была тогда воспитанницей первого круга. Между прочим, в Большом зале школы по-прежнему весит ваш портрет.

– Гм?..

– Его тоже, – Дари кивнула на брата. – Воспитатели ужасно гордятся вами обоими. Но, по-моему, нам напоминали о вас слишком часто. А еще я видела вас на экране видеопередач.

– Это было прошлой осенью, – вставил Ив.

– Благодарю за разъяснение, – Риш сердито глянул на приятеля. – Если мне не изменяет память, видеопрограмма за последние несколько лет вспоминала о нас лишь однажды, и это было именно прошлой осенью.

– Но была большая передача, – возразила Дари. – Большая и очень хвалебная.

– И в ней говорилось не столько о «нас», – уточнил Ив, – сколько о Ришаре Осовском, который…

– Ты, кажется, решил меня окончательно довести, – быстро прервал Риш. – Не наступай мне на нервы! Кстати, Дари, это не я придумал, это любимая поговорка Вилена. У меня еще три часа дежурства.

– Видишь, какие мы тут скромные, Дари, – невинно заметил Ив.

Дари весело рассмеялась:

– В древности говорили: наша скромность превыше гордыни.

– Будущая специальность Дари – реконструкция прошлого, – пояснил Ив. – Она знаток древних обычаев, обрядов, правил, кодексов. Она хорошо знает историю, древнюю архитектуру, умершие языки нашей планеты.

– Не преувеличивай, Ив.

– А зачем? – поинтересовался Риш, окидывая взглядом контрольные экраны.

– Что зачем? – не поняла Дари.

– Зачем заниматься всем этим в эпоху освоения ближнего космоса и межзвездных исследований?

– А зачем вы работаете в КОВОСе?

– Мы – другое дело. КОВОС – увы, необходимость. Если бы не он, нее живое давно задохнулось бы на этой планете или захлебнулось в собственных нечистотах.

– Значит, вы воюете с прошлым?

– Можно сказать и так. И контролируем настоящее.

– А я хочу понять прошлое, чтобы облегчить и ваши задачи, и управление будущим.

– Понять прошлое едва ли можно… И как может облегчить нашу работу знание, например, того, что в позднем средневековье самой воинствующей религией был католицизм, а двести лет назад – бюрократизм.

– Не раскрывай свою эрудицию, Риш, – заметил Ив. – Бюрократизм не религия…

– Неважно! По своим последствиям он не лучше…

– Если рассматривать бюрократизм как элемент мировоззрения, он действительно близок к религии, – к удивлению Ива, объявила Дари. – Только к религии очень примитивной… Фетишизация предметов – в частности, административных и должностных знаков, документов, бумаг; преклонение перед так называемыми авторитетами – административными, научными и прочими; культ вышестоящего, цитаты вместо живых мыслей; пренебрежение к Человеку. Целый пантеон божеств, больших и малых. Это был возврат к далекому прошлому в области человеческих отношений. Возврат – в эпоху новой технологии… Однако, Риш, разве вам не легче было бы ликвидировать кое-какие последствия бюрократических деяний на нашей планете, если бы вы могли ответить на вопрос «почему»… Почему они поступали так, а не иначе?

Осовский молча покачал головой. Его внимание привлек один из экранов, который зеленовато засветился, но тотчас снова стал пустым и плоским.

– Одингва хотел выйти на прямую видеосвязь, но не получилось, – эти слова были обращены только к Иву. – Если что-то важное, сейчас передаст по радио на Центральный пост…

Все трое невольно затаили дыхание, и в наступившей тишине стало отчетливо слышно негромкое постукивание метронома, отсчитывающего секунды земного времени.

«Пять, шесть, семь… десять, – считала про себя Дари. – Мы стали старше еще на десять секунд».

– Центральный пост связи! – сказал Риш. – Есть новые данные?

Тотчас отозвался металлический голос автомата:

– Для дежурного диспетчера Центрального поста новых данных не поступало.

– Связь с Одингвой?

Металлический голос на мгновение утонул в неясном шорохе, потом четко произнес:

– Находится вне пределов радиовидимости.

– Благодарю, – сказал Риш и, повернувшись в сторону Ива, добавил: – Странно…

– Вы чем-то обеспокоены? – спросила Дари.

Риш ответил не сразу. Он окинул взглядом контрольные экраны и большую рельефную карту полушарий, расположенную над пультом и пульсирующую сотнями разноцветных вспышек, потом повернулся к Дари и улыбнулся:

– Нет, пока все нормально.

– А что означают огоньки на большой карте?

– Что КОВОС несет вахту и люди Земли могут трудиться и спать спокойно.

– О, вас так много? – искренне удивилась Дари.

– Увы, – Рит покачал головой, – нас мало. Это все автоматика. Люди находятся в немногих местах и идут только на самые ответственные операции, когда механизмы оказываются бессильными. Что же касается вашего вопроса, Дари, на который я не ответил… – Он на мгновение замолчал и снова взглянул на пульсирующие огоньки карты, словно отыскивая там слова. – Видите ли, история всегда казалась мне запутанным клубком человеческого безумия… Размотать его, по-моему, невозможно – ведь единой нити не существует, а обрывки, которые извлекают историки… Их каждый из вас толкует по-своему. Получается собрание мифов, более или менее правдоподобных… Но нам тут приходится иметь дело с совершенно реальными объектами минувшего. В борьбе с ними мифы – плохие помощники. Когда подводный поиск обнаруживает на дне океана останки старинного корабля, в трюмах которого запас смертельно ядовитых веществ, способных убить население целой планеты, нам уже неважно, по чьему безумному приказу эти вещества были погружены на корабль и при каких обстоятельствах он погиб. КОВОС должен обезвредить эту «посылку» прошлого.

– Разве ваша задача не была бы облегчена, если бы вы точно знали историческую обстановку той эпохи или хотя бы время, когда…

Риш снова покачал головой:

– Все «посылки» такого рода идут из второй половины двадцатого века. Чтобы их датировать, достаточно знаний в объеме школы. Ведь в конце концов для нас не важно знать, торпедирован ли этот корабль во время второй всемирной войны или затоплен тридцать лет спустя, чтобы избавиться от хлопотливого запаса, срок хранения которого истек. И в первом и во втором случае наша задача остается той же самой – уничтожить «мусор» минувшего. Уничтожить как можно скорее. Времени на анализ исторической ситуации у нас обычно не остается.

– С вами трудно спорить, Риш, но, надеюсь, мне удастся когда-нибудь показать реальную пользу и нашего поиска.

Осовский пожал плечами:

– Наверно, она существует. Может быть, даже какие-то области современной технологии в ней и заинтересованы. Но для нас… – он с сомнением покачал головой.

– Не пытайся убедить его, Дари, – сказал Ив. – Риш исключительно упрям и по складу ума прагматик. Теоретизирования не выносит. Но при всех этих ужасных недостатках он один из лучших поисковиков. Когда дело доходит до «разгрызания» наиболее хитрых «орешков», посылают его. С его мнением считается сам Вилен.

– Не принимайте эти слова за чистую монету, Дари, – отпарировал Риш. – Он пытается льстить мне, чтобы получить интересное задание. Не выйдет, уже хотя бы потому, что интересных заданий сейчас нет. Кроме того, сам он – неисправимый романтик, для которого поиск важнее конечного результата. Он все еще надеется на Великое приключение, хотя пора их давно миновала и мы лишь мусорщики, подметающие свою планету.

– А куда пошлете меня? – поинтересовалась Дари.

– Это решит Главный. Для начала, вероятно, в одну из лабораторий.

– О-о… – в голосе Дари прозвучало искреннее разочарование. – У меня тоже есть своя мечта. Давнишняя мечта…

– Космический поиск?

– Нет. Дно этого океана.

– Там ничего интересного. Бесконечная илистая равнина, погруженная в вечный мрак.

– И все-таки…

– Брат возьмет вас когда-нибудь с собой, если вернется к мусорщикам океана.

– А где сейчас работаете вы, Риш?

– Я скоро уеду… в отпуск. В долгий отпуск. Я ждал возвращения Ива.

Снова начал светлеть экран космической видеосвязи, но изображение так и не появилось. Экран вспыхнул раз, другой и погас.

– Это перестает мне нравиться, – пробормотал Риш.

Он пробежал пальцами по кнопкам пульта управления.

– Внимание! Я – КОВОС, я – КОВОС. Вызываю планетолет К-3. Одингва, слышишь меня? Отвечай немедленно!

Ответом было молчание.

Риш повторил вызов еще и еще.

– Может быть, какие-то помехи? – предположил Ив.

– Не похоже. Я бы сказал, что его сигналы кто-то или что-то глушит. Но это невероятно…

– Он полетел один?

– Со стажером.

– Тогда нет оснований для тревоги.

– Для тревоги, пожалуй… Но предупреждение дам.

Риш повернулся к переговорному экрану:

– Внимание! Я – КОВОС. Дежурным диспетчерам КОВОСа на стационарных спутниках. Потеряна связь с планетолетом К-3. Установите связь с Одингвой и сообщите на Центральный пост управления.

Дари затаила дыхание, ожидая ответов из космической дали, но ряды экранов молчали.

– Почему они не отвечают? – удивленно спросила девушка. – Они слышали вас?

– Конечно. И уже ответили, – Риш указал на искрящуюся разноцветными огоньками карту. – Спутники включились в поиск.

– Неужели там что-то случилось? – Дари встревоженно взглянула на брата.

Ив покачал головой:

– Не волнуйся. Все в порядке. Это наши будни.

* * *

– Хорошо, что возвратился, очень хорошо, – испытующий взгляд Вилена был прикован к лицу Ива. – Ильяс и Стив… ты знаешь?

– Знаю, – Ив опустил глаза.

– Однообразие наших будней иссушает энтузиазм.

– Они вернутся, Учитель.

– Учитель! – Вилен усмехнулся уголками тонких губ. – Уже мало кто называет меня так. А мне нравится это старинное обращение… «Учитель, воспитай ученика». Помнишь? В сущности, все вы – новое поколение КОВОСа – мои ученики.

– Пора подумать и о новой смене.

– Конечно-конечно. Это постоянная забота КОВОСа – моя и всех вас. Прекрасно, что уговорил сестру приехать сюда.

– Собственно, уговаривать не пришлось, А через полгода должно прибыть еще пополнение. Парни из моей школы.

– Если приедут, прекрасно…

– Кажется, вы тоже не верите, Учитель.

– Не верю – не то слово. Но могут и передумать.

– Все не передумают.

– Конечно-конечно… Однако вернемся к делу. Чем бы ты теперь хотел заняться, Ив?

– Решайте вы, Учитель.

Вилен задумчиво поскреб седенький клинышек бородки – в КОВОСе он единственный сохранял этот знак старинной моды, – потом заговорил, словно рассуждая вслух:

– В континентальной секции пока людей хватает; на спутниках сейчас не густо, но справиться можно. С океанами у нас, как всегда, проблема… Если бы не контроль со спутников, – Вилен вздохнул, – не знаю, что бы мы делали. Сейчас только в секцию Атлантического океана необходимо несколько опытных инженеров. Это лишь в качестве контролеров и наблюдателей. А монтаж новых очистных фильтров, а замена устаревших!.. Тихий океан мы вообще предоставили самому себе. Вся надежда на его колоссальные размеры и мудрость природы, да на контролеров суши, что не допустят сброса какой– нибудь отравы по рекам. Очистку дна мы сейчас практически прекратили – нет людей. А там еще работы и работы…

– Так, может, мне и заняться Тихим океаном, – предложил Ив. Вилен покачал головой:

– Один ничего не сделаешь. Если бы я мог сейчас выделить в твое распоряжение человек пять рядовых инженеров, я бы, не колеблясь, восстановил Тихоокеанскую секцию. А один ты?.. Тихий океан – почти треть земной поверхности, – он усмехнулся. – Десятки приливных электростанций, сотни волновых энергоблоков, семь глубоководных обсерваторий со своими энергосистемами, полсотни подводных рудников, буровые установки на шельфах, станции опреснения морской воды. На островах и кое-где на побережьях еще сохранились крупные промышленные комплексы. – Вилен посуровел: – Сколько ни бьемся, не можем добиться их перенесения в промышленные зоны. Говорим, спорим, убеждаем, принимаем решения, – он постучал согнутым костистым пальцем по краю стола, – все впустую… С одной стороны, здоровье сотен миллионов людей, с другой – какие-то там переходные планы десятилетней давности. Свет клином сошелся на нескольких десятках заводов. Решение о промышленных зонах было принято в дни моей молодости… Мы все еще не можем привести в порядок хозяйство планеты. Вся тропикальная область Тихого океана – зона отдыха. Решение принято еще в первом десятилетии коммунистической эры. А тут до сих пор дымят трубы.

– Трубы, пожалуй, уже не дымят, Учитель, – улыбнулся Ив.

– Вот-вот, именно это мне сказали на последнем заседании Высшего Совета Планирования Будущего, – рассердился Вилен. – Что из того, что трубы не дымят буквально? Предприятия работают? И куда попадают отходы? В океан, в ту самую его зону, которая объявлена зоной отдыха. А ведь это отходы металлургических заводов Новой Гвинеи, Японских островов, Тихоокеанского побережья Центральной Америки, подводных урановых рудников у Галапагосских островов и тому подобного. И не пытайся убеждать меня, Ив, что все это в порядке вещей. Это пережитки бюрократизма, с которыми необходимо бороться самым решительным образом. И буду с этим бороться до конца моих дней…

– А что решили с заводами? – поинтересовался Ив.

– Утвержден более радикальный план их переноса, – передернул худыми плечами Вилен. – Более радикальный с точки зрения Совета, не моей. Промышленные предприятия будут остановлены и размонтированы в течение пятнадцати лет. Некоторые вынесут в ближний космос и на Луну, остальные – в промышленные зоны севера Сибири и Канады. Добыча полезных ископаемых на островах и на дне океана в зоне отдыха будет полностью прекращена.

– И на богатых месторождениях?

– На всех.

Ив недоверчиво покачал головой:

– Неужели решатся? Я был на подводном урановом руднике Галапагосских островов. Там уникальное месторождение с огромными запасами. При той добыче, что сейчас, запасов хватит…

– Этот рудник будет законсервирован одним из первых, – перебил Вилен. – Ты знаешь, какое он дает загрязнение, несмотря на все меры предосторожности? Часть санаториев на Галапагосах пришлось закрыть. А стоимость очистных сооружений и контрольных автоматов вокруг этого рудника! Она близка к стоимости добываемой на нем руды. Кроме того, через пять-семь лет войдут в строй новые энергетические источники и потребность в уране резко снизится.

– Однако, Учитель, вы тут добились кое-чего за время моего отсутствия, – заметил Ив.

– Мало, Ив, мало. Кроме текущих дел у нас остаются и проблемы, связанные с прошлым. На дне океанов еще похоронено такое… Необходим тщательный систематический поиск, постоянный контроль. Контроль со спутников малоэффективен. Спутники хорошо контролируют современное загрязнение. «Конфетки» прошлого они обнаруживают слишком поздно.

– Вы чем-то обеспокоены, Учитель?

– Да, нет… Впрочем подозреваю одну неприятную историю, но надо еще все хорошо проверить.

– Что-нибудь наподобие кергеленской?

– Н-нет… Пожалуй, нет.

– Может, мне и заняться ею?

– Я же сказал, проблемы пока не существует. Есть лишь подозрение. Очень туманное. Мое подозрение…