Текст книги "Охотники за динозаврами (сборник)"

Автор книги: Александр Шалимов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 29 страниц)

– Как сегодня ваш пациент? – спросил Озеров.

– Одной ногой уже там… – На подвижном лице доктора появилась выразительная гримаса. – Второго шага не даю ему сделать уколами. Но это вопрос часов.

– Отчего, по-нашему, он умирает?

Доктор снял шляпу и вытер платком мокрую лысину.

– Я мог бы оглушить вас десятком диагнозов, среди которых на первом месте стояли старость и общее истощение, но… – он запнулся.

– Но… – повторил Озеров.

Доктор смущенно засопел.

– Я не могу сделать необходимых анализов; это только предположение, может быть, чересчур смелое. По-моему, он умирает от лучевой болезни.

Озеров и Батсур переглянулись.

Тихий стон донесся из палатки. Доктор поднял марлевую занавеску и шагнул в темный прямоугольник дверей. Озеров и Батсур вошли следом за ним.

Старик лежал неподвижно. Он был настолько худ, что очертания костей проступали сквозь тонкую ткань простыни. Казалось, на койке лежит скелет. Глаза старика были закрыты, но губы тихо шевелились. Доктор взял безжизненную руку, нащупал пульс. Озеров и Батсур склонились к самому лицу больного, стараясь разобрать, что шепчут бескровные губы.

– Кажется, он зовет кого-то? – тихо спросил Озеров, взглянув на Батсура.

– Тс, – прошептал молодой монгол. – Вероятно, это имя маль чика. А что, если попробовать?

– Цамбын! – снова прошептал старик.

Батсур мягко, но решительно отстранил доктора и Аркадия от постели больного, стал на колени и положил руки на грудь старика.

– Я – Цамбын, – тихо, но внятно сказал он по-монгольски. Я вернулся к тебе. Ты слышишь меня?

Что-то похожее на улыбку скользнуло по лицу старика.

– Ты жив… Громовые духи не убили тебя, мальчик?.. Ты спустился в пасть Гремящей расщелины и вернулся невредимым… Теперь я умру спокойно… Нашел ты священные блестящие плиты громовых духов?..

– Да… – ответил Батсур.

– Никому не говори о них, мальчик. Сохрани старую тайну Гоби от назойливых людей. Если узнают о тайне Гремящей расщелины, большие несчастия обрушатся на Гоби.. Укрой то, что ты нашел. Иди в пещеры Атас-Ула… В подземном храме положи свою добычу у ног статуи Великого Ламы. Возле той блестящей плиты… Помнишь? На стене храма сделай надпись… Ты повторил подвиг. Пусть сохранится память… среди избранных… Я ухожу… Ты займешь мое место… Пройдет пять зим, и ты в день пляски громовых духов… Ты должен…

Голос старика звучал все тише и наконец умолк. Некоторое время губы еще продолжали беззвучно шевелиться. Потом они дрогнули. Высохшее тело чуть шевельнулось и замерло.

Батсур прерывисто вздохнул и поднялся с колен.

Доктор подошел, склонился над постелью.

– Все, – произнес он, выпрямляясь. – Вы поняли, о чем он бредил?

– Я понял слова, но не уловил смысла, – ответил Батсур. – А ты, Аркадий?

– Я понял не все слова, но, кажется, уловил в них смысл. Что такое Атас-Ула?

– Это скалистый массив в южной части Заалтайского Гоби, километрах в двухстах к юго-востоку отсюда. Он почти не исследован.

– Придется заглянуть туда, – твердо сказал Озеров. – Если не все слышанное нами было бредом, может быть, в Атас-Ула мы найдем ключ к этой цепи тайн. Иначе придется ждать пять лет – целых пять лет, Батсур.

– Почему пять? – удивился молодой монгол.

– Скажу позже… Доктор, тело этого последнего жреца загадочных громовых духов необходимо отправить самолетом в Улан-Батор. Надо во что бы то ни стало узнать, отчего он умер. Идем, Батсур. Мы должны составить план дальнейших действий.

* * *

Самолет появился высоко в небе. Сделав несколько кругов над плато и лагерем, он пошел на посадку. Тумов, Озеров и Батсур, стоя на краю небольшого такыра, напряженно ждали. Тумов нервно покусывал кончик потухшей сигары. Батсур затаил дыхание, не отрывая взгляда от серебристой машины, которая быстро приближалась к поверхности такыра. Плоское дно имело в поперечнике не более трехсот метров. Дальше начинались песчаные барханы.

– Почему не садится? – крикнул Батсур, видя, что самолет летит над самой поверхностью такыра. – Не успеет затормозить перед барханами!

– Проверяет посадочную площадку, – спокойно сказал Озеров. – Сейчас сделает еще круг и сядет.

– Времени нет на эти церемонии, – процедил сквозь зубы Тумов. – Ветер поднимается. Смотрите, как дымят барханы…

Летчик поднял самолет вверх и исчез за песчаными грядами. Через несколько минут самолет появился с противоположной стороны такыра и пошел прямо на посадку. Колеса коснулись ровной глинистой поверхности; самолет, подпрыгивая, пробежал через весь такыр и остановился в нескольких метрах от песчаного шлейфа одного из барханов.

Тумов и Батсур облегченно вздохнули.

Дверь кабины открылась, и на землю, пошатываясь, спустился Зундуйн Очир. Следом за ним две фигуры в белых халатах уже вынимали брезентовые носилки.

– У вас тихо? – удивился Очир, пожимая руки встречающим. – Наверху ужас, что делается. Думал, не долетим.

– Здесь скоро тоже начнется буран, – успокоил Тумов. – Надо торопиться.

– Где больной?

Тумов кратко рассказал о событиях последних дней. Очир молча кивал головой.

– Все сделаю, – сказал он, когда Тумов окончил свой рассказ.-Тело старика доставлю в клинику мединститута в Улан-Баторе. Кто из вас летит со мной? Насколько я понимаю, дела закончены.

– Спасибо, – сказал Тумов. – Я должен вернуться с караваном в Тонхил. А геологи, – Тумов кивнул на Озерова и Батсура, – хотели остаться недели на две здесь. У них появились свои интересы – чисто геологические. Если вы не будете возражать, я дам им машину и несколько рабочих.

– Пожалуйста, – улыбнулся Очир. – Наша республика от этого только выиграет. Вы можете оставаться здесь столько, сколько захотите. Командировки и полномочия будут продлены.

– Значит, решено, – сердито заявил Тумов. – Если им еще не надоела Гоби, пускай остаются. От себя теперь могу добавить, что считаю эту затею бессмысленной и опасной. Они собираются ехать дальше на юг, в совершенно неисследованную часть Заалтайской Гоби. Вам, товарищ Очир, еще придется организовывать спасательную экспедицию.

– Когда у друзей сердца едины, им не страшна даже Гоби, – серьезно сказал Очир. – Поезжайте спокойно, товарищи. Если понадобится помощь, она будет оказана.

– А вы можете сделать еще одно доброе дело, товарищ Очир, – заметил Тумов. – Захватите с собой американца. Он сыт прелестями Гоби выше головы, протокол подписан, и чем скорее он отсюда исчезнет, тем лучше.

– Пожалуйста, – поклонился Очир. – Только надо попросить его быстрее собраться.

– Поедемте в лагерь, – предложил Тумов.

Озеров перекинулся несколькими словами с Батсуром и догнал Очира.

– Вы не разрешите, пока Пигастер будет собираться, воспользоваться самолетом? Мы с ним, – Озеров указал на Батсура, – хотим посмотреть с воздуха одно место. Это продлится не более получаса.

Очир нерешительно взглянул на пилота. Тот тяжело вздохнул.

– Откровенно говоря, я не уверен, сумею ли второй раз посадить машину на этом пятачке. Но если это важно, могу попробовать.

– Это очень важно, – сказал Озеров.

– Риск не такой уж большой, – усмехнулся пилот. – В крайнем случае, до смерти не убьемся. Только вам, товарищ заместитель министра, тогда придется выбираться с их караваном.

– Лети, – сказал Очир.

Озеров и Батсур бегом направились к самолету.

– Фанатики, – пробормотал Тумов.

Очир молча улыбнулся.

* * *

Через полчаса мистер Пигастер и его молчаливый секретарь уже были на посадочной площадке. Вслед за ними к такыру подъехало еще несколько машин. Проводить самолет собрались все участники экспедиции.

Очир принимал наспех написанные письма. Тумов тревожно поглядывал на небо. Самолета еще не было слышно. Ветер задувал резкими порывами; все сильнее курились барханы. Оранжевое солнце тускло светило в пыльной желтоватой мгле. Самолет появился неожиданно. Он прошел над самыми головами собравшихся и вскоре коснулся земли.

Озеров и Батсур вылезли из кабины. Аркадий, как всегда, был невозмутим и крепко сжимал в зубах потухшую трубку. Смуглое лицо Батсура побледнело от возбуждения.

Озеров молча пожал руку пилоту и подошел к Очиру.

– Видели все, что надо? – поинтересовался дипломат.

– Более или менее, и очень благодарен вам за это, – ответил Аркадий, раскуривая трубку.

– Грузите тело, – распорядился Тумов.

– Позвольте, господа, – послышался голос Пигастера. – В этом самолете повезут мертвеца? Тогда мы не летим. Или мы, или мертвец.

– Я в отчаянии, господин Пигастер, – начал Очир. – Второй раз самолет не сможет прилететь сюда. Я также лечу этим самолетом и позволю себе заметить…

– А я никогда не летал на катафалке, – вскипел Пигастер, – и не полечу.

– Господин Пигастер, – снова начал Очир, – обстоятельства складываются таким образом, что мы должны торопиться. Боюсь, что через полчаса самолет вообще не сможет подняться.

– Я сказал свое последнее слово, – отрезал американец. – А вы решайте…

Он сел на чемодан и скрестил длинные руки на груди.

Очир заколебался; вопросительно глянул на Озерова, потом на Тумова.

Молчаливый секретарь наклонился к мистеру Пигастеру и принялся шептать ему на ухо.

– Нет! – громко сказал Пигастер. – Или я, или мертвец.

Рабочие-монголы, поняв, в чем дело, начали возмущенно перешептываться. Пилот озабоченно поглядывал то на небо, то на Очира.

– Может быть, врачи смогли бы произвести вскрытие здесь, на месте? – тихо спросил Озерова Очир. – Мне не хотелось бы обострять ситуацию в последний момент.

– Подождите, – так же тихо ответил Озеров. – Попробуем уговорить его… Господин Пигастер, – обратился он по-французски к американцу. – Могу я попросить вас на пару слов?

– Пожалуйста, – процедил удивленный американец, вставая с чемодана.

Они отошли в сторону.

– Господин Очир предпочтет отправить мертвеца, – тихо сказал Озеров. – Он попросил передать вам это. Вы можете, если хотите, вернуться в лагерь…

Пигастер ошеломленно отпрянул. У него захватило дух от негодования.

– Я, я… – начал он по-английски.

– Но я думаю, вам не следует откладывать отъезда из-за такого пустяка, – спокойно продолжал Озеров, не отрывая взгляда от глаз американца. – Обратный путь на машине долог и труден. Мой друг Батсур и я будем в отчаянии от неудобств, какие могут выпасть на вашу долю. Поэтому мы просим вас лететь. Кроме того, в Вашингтоне, по-видимому, ждут вашего личного доклада. Стоит ли испытывать терпение…

Брови Пигастера нервно подскочили и замерли. В глазах появилось выражение беспокойства.

– Как вы сказали? – переспросил он.

– Я сказал, что тело старика будет отправлено самолетом.

И мне кажется, что у вас тоже нет оснований откладывать свой отъезд… Господин Тумов предсказывает наступление осенних буранов. Вы хорошо знаете, что такое бураны на юге Гоби.

Пигастер молча покусывал тонкие губы. Казалось, он выжидал, не скажет ли Аркадий еще чего-нибудь.

Озеров, не торопясь, раскурил трубку, затянулся. Ветер свистел все злее, унося в воздух струи песка с гребней барханов.

Американец молчал. Озеров чуть заметно пожал плечами и отвернулся.

– Договаривайте, господин Озеров, – тихо заметил Пигастер. – Я не совсем понимаю, к чему вы клоните. Откройте же ваши карты, или, как говорят русские, выньте камень из-за пазухи.

– Камни для меня – только геологические образцы, господин профессор. Понимаете, ваше упорство меня удивляет немного. Вы же умный человек… Вспомните наш разговор у развалин монастыря.

Пигастер испуганно заморгал и кашлянул.

– Мне показалось, что там были не просто слова, продиктованные вежливостью… или жарой, – заключил Озеров.

Лицо американца покрылось мелкими капельками пота. Однако он нашел в себе силы усмехнуться:

– Или коньяком, хотите сказать… О, этот русский коньяк…

– И опять вы не поняли, – возразил Озеров. – Я совсем не имел в виду той части разговора, о которой, по-видимому, думаете вы. Просто мне тогда показалось, что под маской ученого-политика я разглядел ученого-человека. Для проверки одной нашей гипотезы тело старика надо доставить в Улан-Батор. Только там можно выяснить, отчего он умер. Вот я и подумал, что человек иногда может одержать верх над политиком. Но, может быть, я ошибся.

Пигастер задумался. Он достал из кармана большой клетчатый платок и принялся отирать лицо, глядя на дымящиеся барханы.

– Нет, вы не ошиблись, – сказал он наконец. – И выбрали правильный путь. Я восхищаюсь вами… Вы опасный противник, или… просто очень порядочный человек. Впрочем, очень порядочные люди всегда наиболее опасны. Разумеется, я не в силах отказать в просьбе ни вам, коллега, ни вашему другу господину Батсуру.

– Благодарю. Следовательно…

– Следовательно, признаю себя побежденным. Второй раз… Однако работу с вами буду вспоминать с искренним удовольствием. Надеюсь, что смогу приветствовать вас в Америке. Но…

– Но?..

– Видите ли, коллега, как все американцы, я – человек дела. И… хотел бы поставить все точки над и… Поймите меня правильно, господин Озеров: я не противник истины. Как сказал ваш монгольский приятель: дорог много, а правда одна. Каждый из нас ехал сюда со своей точкой зрения. Правда оказалась за господином Тумовым. Честь ему и хвала. Можете быть уверены, что, возвратившись в Соединенные Штаты, я не погрешу против истины.

– А как же с намеками между строк?

– Неужели я болтал и об этом? – удивился Пигастер. – Ай-я-яй, как нехорошо!.. Однако у вас поразительная память, господин Озеров. Эти «намеки» не для огласки. Ведь каждый служит своему делу. Однако уверяю вас, я уезжаю… немного иным, чем приехал. Убедиться в своей ошибке – это уже много… для ученого-человека.

К ним быстро подошел Тумов. Брови его были насуплены, глаза зло сверкали. Он глубоко засунул кулаки в карманы плаща, словно опасаясь, что может пустить их в ход.

– Послушайте! – резко начал он. – Через пять минут…

– О'кей, господин Тумов, – прервал его Пигастер. – Мы тут как раз говорили о вас. Ваша точка зрения победила. Я уезжаю вашим сторонником. Господа, – громко обратился он к присутствующим, – мой уважаемый коллега убедил меня. Я решил лететь. С сожалением покидаю ваше приятное общество. Желаю всем счастливого пути.

Перед посадкой в самолет Очир крепко пожал руку Аркадию.

– Вы губите свой талант, – шутливо заметил он, похлопывая Озерова по плечу. – Вам надо идти в дипломаты. Желаю интересных открытий на юге Гоби.

* * *

Трое суток бушевал песчаный буран у подножия плато. Ветер срывал палатки, опрокинул одну из машин. Густая ржавая мгла окутала пустыню. Исчезло солнце. Молнии сверкали в песчаных тучах; тяжелые раскаты грома перекатывались над плато, будили многоголосое эхо в глубоких расщелинах. Поднятый в воздухе песок бесконечным потоком несся над лагерем. Под горами песка оказались похороненными ящики с провиантом и бочки с горючим.

Люди забились в палатки, судорожно кашляли в непроглядной тонкой пыли. Пыль слепила глаза, раздражала и жгла горло. Нельзя было зажечь костра, примуса не горели. Буран разыгрался вскоре после отлета самолета и, казалось, усиливался с часу на час. О судьбе самолета в лагере не знали. Буря прервала радиосвязь.

Тумов, лежа на кровати в спальном мешке, сердито уговаривал Озерова и Батсура, которые расположились прямо на кошмах на полу.

– Куда вы поедете, непутевые головы! Теперь такие бураны будут случаться все чаще. Дело идет к осени. Жить вам надоело?

– Еще один скорпион, – заметил вместо ответа Батсур и стукнул молотком по брезентовому полу палатки. – Даже им стало невмоготу. Так и лезут в палатку один за другим.

– Откажет двигатель, – продолжал Тумов, – что будете делать одни в пустыне за сотни километров от жилья и колодцев? – Он судорожно закашлялся.

– Не трать красноречия, Игорь, – тихо сказал Озеров. Вопрос решен: прекратится буран, и мы едем. Может, нам в руки дается неповторимый случай. Когда еще экспедиция проникнет в эти места? Мы обязаны выяснить все, что в наших силах.

– Погоня за призраком! – крикнул Тумов. – Я готов понять вас, если бы вы продолжали работу в окрестностях Адж-Богдо. Но забираться в глубь неисследованной пустыни, удаляться на сотни километров от плато, которое вы сами считаете главным объектом исследований, – это хуже, чем безумие.

– Иногда бывает полезно уйти от объекта исследований на некоторое расстояние, – заметил Озеров. – Вблизи за частностями не всегда видно главное.

– Вы едете не за этим, – перебил Тумов. – Вас увлек бред умирающего безумца. Ни один уважающий себя исследователь не стал бы тратить времени и сил на такую чепуху.

– Может быть, мы плохие исследователи, – спокойно согласился. Озеров. – Мы не смогли так легко и просто решить все вопросы, как решил их ты. Дай же нам самим разобраться в своих ошибках. Возвратившись, мы, может быть, поздравим тебя с подтверждением твоей гипотезы.

– Или привезем новую, – в тон Озерову добавил Батсур.

– Но почему вы хотите искать доказательства ваших так называемых «энергетических извержений» в сотнях километров от вулканов?

– А кто тебе сказал, что мы едем искать доказательства «энергетических извержений»?

Тумов подскочил на кровати.

– Как, новая гипотеза?

– Может быть.

– Еще не легче!.. В чем она заключается?

– Тебе не терпится припечатать наши новые представления словом «фантазия», – мягко сказал Озеров. – Не выйдет, дружище. И скажу по секрету, эти новые представления мне самому еще кажутся почти фантазией. Потерпи… до нашего возвращения.

– Конечно, фантазия! – упрямо крикнул Тумов. – Все фантазия! Сплошная фантазия!

– Зеленая! – добавил Батсур.

Все трое расхохотались и начали кашлять.

– Твои намерения нам ясны, – сказал Озеров. – Спасибо за заботу, но мы все-таки едем. Верно, Батсур?

– Конечно! Зачем ждать, пока рога козла дорастут до неба, а хвост верблюда до земли? Вот, кажется, и буран начинает утихать. Это хорошее предзнаменование.

* * *

Они уехали утром следующего дня. Тумов отдал им лучший вездеход. В просторный крытый кузов поместили бочки с бензином, продукты, спальные мешки, приборы. Озеров устроился в кабине рядом с шофером – суровым пожилым монголом. Батсур, Жора и Жамбал должны были ехать в кузове.

– Путь в тысячу километров всегда начинается с одного шага, – сказал Батсур и вскочил в тяжело нагруженный кузов вездехода.

Мерно заработал мощный двигатель: вездеход плавно тронулся с места. Весь лагерь собрался проводить путешественников. Зеленая машина поднялась на один увал, перевалила его, потом появилась на другом, более далеком. На мгновение вездеход задержался на гребне. Последний раз мелькнули руки в окне кабины и в дверях кузова – и вездеход исчез из глаз, словно растворился в пустыне.

Тумов с тяжелым сердцем возвратился в лагерь. Мрачные предчувствия томили его.

На другое утро караван машин, лошадей и верблюдов покинул стоянку у горячего источника и длинной цепью потянулся на северо-запад, к обжитым местам.

* * *

Лагерь стоял возле красноватых скал Атас-Ула вторую неделю. Попреки предсказаниям Тумова погода держалась сносная. Днем допекала жара, ночью – холод, но пыльные бури не повторялись.

Озеров и Батсур исколесили массив Атас-Ула по всем направлениям. Ничего примечательного тут не оказалось. Красноватые башни, зубцы и карнизы, изваянные ветрами в толще красноватых песчаников, были такие же, как на других массивах великой пустыни. И так же расстилались вокруг бескрайние каменистые плато, желтые волны барханов, сверкающие от солей плоские блюдца такыров.

Монастырь ютился в небольшом ущелье. Он был совершенно разрушен и, видимо, покинут очень давно. Только змеи бесшумно скользили по гладким плитам и, заслышав гулкие шаги, торопились укрыться в нагромождениях камней. Вода единственного источника была соленой и едва годилась для питья.

– Якши вода, – посмеивался Батсур. – Суп солить не надо. А скоро мы поедем отсюда? – поинтересовался Жора, с отвращением отодвигая эмалированную кружку с чаем.

– Хоть завтра, богатырь. Надо сначала найти подземелья.

– А их тут нет.

– Не торопись с выводами. Подземелья должны быть. Старик говорил даже о подземном храме.

– А если не тут?

Батсур нахмурился. Эта мысль и ему не раз приходила в голову. Что, если они с Озеровым не поняли названия, которое прошептал умирающий? Старик упомянул о пещерах. В одной из них должен находиться храм с большой статуей. А тут не было и признака пещер.

– Вернется Аркадий Михайлович, посоветуемся, – сказал Батсур. – Что-то долго его сегодня нет. Скоро ночь…

– Интересно, где теперь наши? – мечтательно протянул Жора. – Наверно, уже в Алма-Ате, а может, и до Москвы добрались.

– А мы все это знали бы, – в тон ему пропел Батсур, – если бы один мой знакомый проверил вовремя радиоаппаратуру.

Жора густо покраснел:

– Ей-богу, я не виноват, Батсур. Я же объяснял… Вы согласились взять меня в самый последний момент, когда все было упаковано. А радио проверял Игорь Николаевич… Наверно, это он вместо запасных батарей засунул в ящик с радиоаппаратурой свиную тушенку. Он всегда все путал и все забывал. Таблицы от приборов он мог сунуть в аптечку, мазь от ожогов – к продуктам. Когда мы стояли у базальтового плато, повар положил эту мазь в салат вместе с майонезом. И никто не догадался. Все только удивлялись, почему салат пахнет лекарством. А потом Игорь Николаевич попросил меня найти мазь от ожогов, и я нашел пустую баночку вместе с банками из-под майонеза. Игорь Николаевич не велел тогда никому говорить…

– Нельзя, богатырь, дурным словом вспоминать отсутствующих друзей, – сказал, посмеиваясь, Батсур. – Друзья плохо будут спать. И ты плохо спать будешь… Просто Игорь Николаевич немного рассеян, как все большие ученые. А я бы все-таки на твоем месте сразу же проверил передатчик. Тогда мы не потеряли бы связи с внешним миром. Этак нас еще разыскивать начнут, как пропавших без вести.

Заскрипел песок ппд неторопливыми шагами. К костру, возле которого сидели Батсур и Жора, подошел Озеров. Он был один.

– А где Жамбал? – спросил Батсур, с беспокойством поглядывая на приятеля.

– Он остался там. – Аркадий кивнул в ту сторону, откуда пришел. – Мы нашли вход в пещеры. Это километрах в пятнадцати отсюда. Свертываем лагерь и поехали.

* * *

Вездеход неторопливо катился по темной пустыне. Яркий свет фар вырывал из мрака мелкую рябь бугристых песков, чахлые ветви полузасохшей караганы, источенные ветром скалы. Они неожиданно появлялись, отбрасывали резкие острые тени и, словно призраки, растворялись во мраке. Пересекли плоскую поверхность такыра, потом русло высохшей реки. Скользнула и исчезла в темноте большая серая змея. Красноватые точки вспыхивали, словно искры, в темных песках справа и слева от машины. «Шакалы», – подумал Батсур. Он сидел в кабине вездехода между Озеровым и шофером-монголом.

Машину вел Аркадий. По каким-то одному ему известным признакам он ориентировался в темном лабиринте барханов и скал.

«Огибаем массив с юга, – соображал Батсур. – Значит, Аркадий был прав: пещеры находятся в западной части массива, а не на востоке, где расположены развалины монастыря. Эти развалины ввели нас в заблуждение».

Озеров затормозил вездеход:

– Сейчас будет крутой спуск и потом котловина. Там находится вход в подземелья. Я хотел, чтобы вы посмотрели это место сразу, как взойдет солнце. Хочу проверить свое впечатление.

– Что-нибудь новое?

– И да, и нет.

Впереди далеко внизу вспыхнула и погасла яркая точка. Потом снова зажглась и опять погасла.

– Жамбал сигналит, – сказал Озеров. – Мы почти у цели.

Вездеход, ускоряя движение, скользнул вниз в котловину.

* * *

Спать улеглись прямо в кузове вездехода. Жора предложил было поставить палатки, но Аркадий Михайлович как-то странно улыбнулся и сказал, что некуда вбивать колья. Жора постучал молотком в землю и убедился, что действительно под тонким, в несколько сантиметров, слоем песка находится прочная звонкая скала.

Когда Жора проснулся, в вездеходе уже никого не было. Жора торопливо выбрался наружу. Утро было удивительно тихое. Вездеход стоял в центре обширной котловины с совершенно ровным дном. Ее дальний западный край был освещен первыми лучами солнца, но на широком плоском дне еще лежала холодная синеватая тень массива Атас-Ула. Чистое яркое небо распростерлось над покровом желтых песков.

Жамбал и шофер вездехода, сидя на корточках, разжигали примус.

– А где Батсур и Аркадий Михайлович? – спросил Жора, щуря глаза от ослепительной синевы неба.

– Туда пошел, – сказал Жамбал, махнув рукой. – Дырка скала смотреть пошел. Большой дырка. Ой-ой! Очень глубокий. Мы вчера нашел.

– А почему меня не разбудили?

– Зачем моя спрашиваешь? – удивился Жамбал. – Батсур спроси. Вон идет…

Озеров и Батсур неторопливо шагали по направлению к вездеходу.

– Удивительно, – произнес Батсур, подходя. – Удивительно, – повторил он и вдруг сильно хлопнул Жору по спине. – Ты понимаешь, что это значит, богатырь?

– Нет, – сказал Жора, потирая спину.

– И я не понимал, – признался Батсур. – А вот Аркадий Михайлович понял; открытие потрясающее и почти невероятное.

– Предложи другое объяснение, – сказал Озеров.

– Не могу. И, более того, думаю, что ты прав. Но все-таки не помещается в голове.

– Вы нашли подземный храм? – спросил заинтересованный Жора.

– Храм тоже должен быть, – ответил Батсур. – Пойдем его смотреть после завтрака. Не он главное.

– А что?

– То, на чем ты стоишь.

– Песок?

– Твоя догадливость, богатырь, не угонится за твоей любознательностью… Разгреби лапками песок и скажи, что находится под ним.

– О, – сказал Жора, разгребая песок.

– Вот именно! То же самое изрек и я полчаса назад. Что это за порода?

Жора постучал молотком по гладкой, словно отполированной, поверхности темно-серого камня. Лег на живот, разгреб песок пошире, внимательно разглядывая странную породу; перебрался на другое место, копнул там, – обнаружил ту же породу.

Он ползал на четвереньках вокруг вездехода и везде под тонким слоем рыхлого песка встречал твердую, как сталь, гладкую поверхность серого камня. В ней почти не было трещин, и молоток отскакивал от нее, как от наковальни. Жора поднялся, отбежал на несколько десятков метров в сторону, копнул песок. То же самое…

– Везде так? – удивленно спросил он.

– По всей котловине, – ответил Озеров. – Местами песка немного больше. Впрочем, он, вероятно, не держится на этой гладкой поверхности. – Его систематически сдувает ветрами. Так что это, по-вашему, Жора?

– Если бы мы не находились в Гоби, я бы сказал, что это похоже на полированный бетон, а вся площадка напоминает… аэродром.

– Здорово! – сказал Озеров. – Вот не ожидал…

– Ай да Жора! – вскричал Батсур. – Быть тебе академиком. Поздравляю… Ну и удивил!

– Да вы меня не поняли, – запротестовал Жора, чуть не плача. – И не дали кончить. Я же сказал – если бы мы не находились в Гоби. А мы в Гоби! Каждому дурню ясно, что здесь не может быть бетона. За кого вы меня принимаете? Конечно, я понимаю, что это совсем другое… Но что? Поверхность лавового покрова. Лава растеклась по дну котловины, и получилось такое… Чего вы смеетесь? Разве не так?

– Мы не смеемся, – серьезно сказал Озеров. – Только никогда не надо сразу отказываться от суждений, которые самому тебе кажутся наиболее справедливыми. Это немного похоже на аэродром, не правда ли?

– Да, но…

– И я так думаю. Это, конечно, не лава. Это скорее всего искусственный материал, сходный с бетоном, но гораздо более прочный. И площадка эта, может быть, служила чем-то вроде… аэродрома.

Чем-то вроде… Не будем торопиться с окончательными выводами. Посмотрим, что даст осмотр подземелий…

* * *

Исследование подземелья заняло целый день. Батсур, Озеров, Жамбал и Жора медленно пробирались в лабиринте коридоров и залов. Ток свежего воздуха увлекал вперед пламя самодельного факела. Шли по направлению движения воздуха. Иногда останавливались, чтобы осмотреть боковые коридоры. Все ходы и залы были высечены в массивном сером песчанике. На гладко отполированных стенах не было заметно ни надписей, ни рисунков. Высокие полукруглые своды залов поражали правильностью геометрических форм.

– Странное сооружение, – говорил Батсур. – Какими инструментами высечен этот лабиринт? – Пожалуй, это не монгольская и даже не китайская работа…

– Конечно, это гораздо более древнее сооружение, – согласился Озеров. – Вероятно, оно создавалось одновременно с площадкой, которую Жора назвал аэродромом. А монгольские монахи значительно позже превратили его в подземный храм.

– Кто же построил все это? – удивлялся Жора.

– Не торопись, богатырь. Все узнаем! Когда три охотника едины в своих усилиях, они свяжут самого сильного льва.

– Разве в Монголии есть львы, Батсур?

– Сейчас нет, но в минувшие геологические эпохи были. Я имел в виду…

Батсур не кончил. Впереди послышался какой-то шум.

– Ветер? – предположил Озеров.

– Пожалуй, нет… Может, вода? Мы спустились довольно глубоко.

Они осторожно двинулись вперед. Шум становился все более явственным. Ток воздуха стал настолько сильным, что почти задувал факел. И вдруг впереди забрезжил слабый свет. Коридор кончился. Они очутились в огромном круглом зале. Свет проникал откуда-то сверху и падал на каменное лицо огромного изваяния, высеченного в стене зала.

– Вот она – статуя Великого Ламы, – тихо сказал Батсур. – Какой колосс!..

Статуя имела в высоту более тридцати метров. Лама был изображен сидящим, глаза его были закрыты, огромные руки с толстыми пальцами лежали на коленях. У ног статуи из трещины в стене зала бил источник. Сильная струя воды обрывалась водопадом и исчезала в глубоком тоннеле.

Жора поспешил попробовать воду на вкус.

– Роскошная вода, – объявил он. – С самого отъезда из Алма-Аты не пил такой.

– Наверно, священный вода, предположил Жамбал. – Возьмем с собой побольше. Чай будет ай-ай какой…

Озеров и Батсур поднялись на огромный постамент статуи и, включив электрические фонари, осматривали ворох разноцветного хлама, некогда оставленного паломниками.

– Историкам здесь найдется работа, – Заметил Батсур. – Это, вероятно, один из старейших храмов Монголии и, вдобавок, заброшенный очень давно. Едва ли кто помнит о нем… Судя по этому тряпью, последние паломники были здесь лет сто назад.

– Все правильно, – прервал вдруг Озеров. – Вот кусок священной плиты громовых духов, о которой говорил умирающий сторож.

В руке Аркадия заискрился большой осколок блестящего кристалла.

– Так я и думал, – продолжал Озеров. – Это то же вещество, которое Жора нашел в расщелине базальтового плато. Ты понимаешь, что это значит, Батсур?

– Но ведь это – не минерал… – вскричал молодой монгол, рассматривая переданный ему Аркадием осколок, – это…

– Конечно, это – обломок какого-то прибора… Вот тебе и конденсация солнечной энергии черным базальтовым плато!

– Здесь высечена надпись, – сказал Батсур, указывая на постамент статуи.

Аркадий осветил причудливые письмена лучом электрического фонаря.