Текст книги "Охотники за динозаврами (сборник)"

Автор книги: Александр Шалимов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 29 страниц)

Мне не в новинку ярость тропических гроз. Но такой грозы, как в ту ночь, не припоминаю. С неба, озаряемого непрерывными всплесками белых и зеленоватых молний, на лагерь обрушился громыхающий водопад ливня. Струи воды, толстые, как канаты, притиснули тент к потолку палатки. Палатка наполнилась водяной пылью. Я сидел на койке, закрывшись плащом, и чувствовал, как потоки теплой воды бегут под ногами. Гул дождя заглушил удары грома. Питер сидел напротив меня. При наиболее ярких вспышках молний он приподнимался и выглядывал в открытую дверь палатки. Что-то кричал мне, но его голос тонул и шуме дождя и раскатах грома…

Гроза бушевала около двух часов. Потом утихла так же стремительно, как и разразилась.

О сне нечего было и думать. Все промокло насквозь. Мы разломали несколько ящиков. Полили бензином. Питер щелкнул зажигалкой, и в темное небо, где в разрывах облаков уже поблескивали звезды, взметнулись языки пламени. Присев на корточки на мокром песке, мы молча глядели на огонь. Джо, закусив пухлые губы, сушил мокрый носовой платок. Тоби старательно раскуривал трубку.

– В такую грозу можно было утащить весь лагерь, – заметил Джо, поднося платок к самому огню.

– Они, пожалуй, предпочли сидеть в хижинах, – проворчал Питер.

Тоби ничего не сказал, только осторожно отвел платок Джо подальше от пламени.

– Они придут под утро, – сказал Питер. – Это просто, как манная каша, которую Тоби приготовит на завтрак. Не так ли, Тоби?

– Нет, – возразил Тоби. – Сегодня дежурит Джо.

– Это не меняет дела, – сказал Питер и отвернулся.

Мы сидели у костра, пока не забрезжил рассвет. Влажный ветер угнал облака. Солнце выкатилось над фиолетовой гладью океана и засияло с туманного безоблачного неба. Воздух был так насыщен влагой, что Джо не удалось высушить своего носового платка. Теперь Джо разложил его на ящике и придавил осколком большой раковины, чтобы не улетел.

Покончив с этим, Джо огляделся.

– Кажется, все на местах, – объявил он и облегченно вздохнул.

– Все, – подтвердил Питер, который тоже внимательно оглядывал склад оборудования. – Все на местах, парни, за исключением твоего ящика с шестеренками, Джо, десятка штанг и еще кой-какой мелочи весом 200-250 килограммов…

И Питер закончил свою тираду замысловатым немецким ругательством, которое, немного подумав, сам же перевел на английский и потом на французский.

Мы слушали молча… Ящика с шестеренками, который вечером стоял возле самой палатки Джо, действительно не было, и штабель штанг заметно уменьшился.

– Что же это? – сказал, наконец, Джо. Мне показалось, что он готов расплакаться.

– Принимайся за свои обязанности, Джо, – посоветовал Питер. – Приготовь нам хороший омлет и не забудь положить побольше перца. После завтрака предлагаю окружить деревню и поджечь ее с четырех сторон…

После завтрака мы вчетвером отправились в деревню. Стражи у коттеджа вождя торчали на своих местах.

Снова, уже в который раз, я попытался начать переговоры с расстояния в 20 шагов. Ответом было молчание… Потом выступил вперед Питер. С той же самой дистанции он прокричал все известные ему ругательства, вошедшие в словарь «пинджин инглиш». В замысловатой вязи непереводимых эпитетов выражение «потливые ублюдки ослоухих индюков» звучало почти комплиментом. Стражи равнодушно поглядывали в нашу сторону. Словоизвержение Питера явно не произвело на них впечатления.

– Довольно, Питер, – попросил я. – Вы же видите, это бесполезно…

Питер с готовностью замолчал. Его запас ругательств был на исходе.

Внезапно Джо осенила блестящая идея.

– Послушайте, шеф, – выпалил он, широко раскрыв глаза, – а не сыграть ли нам в телефон?

– Что такое?

– У парня горячка, – хрипло пробормотал Питер.

– Нет-нет, – запротестовал Джо. – Это такая игра. Знаете? Хотя это будет не телефон, а скорее… громкоговоритель.

– Какой еще громкоговоритель?

– Послушайте. Мы стоим вот тут, где стоим, и по команде хором крикнем, что нам надо. Понимаете, все вместе. Может, он там услышит.

– Мысль, достойная головы Джо, – заметил Питер. – Но мы ничего не теряем. В нашем положении можно попробовать даже это.

Мы посовещались, и я составил краткий текст устного обращения к «Власти Муаи». Питер перевел «обращение» на «пинджин инглиш» и записал латинскими буквами. Каждый из нас потренировался шепотом в произношении каскада непонятных звуков.

– А теперь повторяйте хором за мной, – сказал Питер. – Хором и возможно громче…

Зычный вопль четырех здоровых глоток разорвал штилевое безмолвие. Серые попугайчики, гнездившиеся в кронах пальм, всполошились не на шутку. Стремительными стайками они заметались над поселком, оглашая окрестности пронзительными криками. Залаяли собаки, заблеяли козы и овцы. В ближайших хижинах зашевелились яркие циновки; из-за них появились удивленные и встревоженные физиономии обитателей Муаи. Даже надменные стражи в медных касках растерялись. Они завертели головами, неуверенно поглядывая друг на друга, на нас, на двери, которые охраняли.

А мы продолжали нашу хоровую мелодекламацию. Гудел бас Тоби, высоким дискантом надрывался Джо, мы с Питером вторили им по мере сил. Мы отчетливо чеканили слова, которые потихоньку подсказывал Питер, и после каждого слова оглушительно орали:

– В-ва-а!

– Это «в-ва-а» звучало особенно мощно. Питер уверял, что оно не переводилось, но подчеркивало многозначительность и важность всего остального. Не сомневаюсь, что, окажись мы на эстраде в Чикаго, наш ансамбль имел бы ошеломляющий успех. Но мы были на Муаи…

Проревев в последний раз «в-ва-а», мы замолчали и поглядели друг на друга.

Стало тихо. Покачивая головами, обитатели Муаи исчезали в своих хижинах. Стражи, присев на корточки, выжидательно поглядывали в нашу сторону. Лишь серые попугайчики не могли успокоиться, Они кружились над деревьями и оживленно комментировали удивительное происшествие.

Из коттеджа так никто и не появился. И тогда впервые мне пришла в голову странная мысль, что, может быть, он пуст. И вождя там нет. И эти экзотические стражи никого не охраняют. И загадка Муаи совсем в другом…

Кто-то осторожно потянул меня за рубаху. Я оглянулся. Сзади стоял Ку Map.

Он одобрительно кивал курчавой головой.

– Что скажешь? – поинтересовался я.

– Хорошо орал! – со знанием дела похвалил Ку Map. – О-о… Очень хорошо. Да!

– Нам необходимо видеть вождя, – сказал я. Это прозвучало как попытка оправдаться.

– А там что? – поинтересовался Ку Map, указывая на свертки, которые держали Джо и Тоби.

– Подарки вождю.

– А, – равнодушно протянул Ку Map и отвернулся.

– Ну, шеф, что дальше? – хрипло спросил Питер, исподлобья поглядывая на меня.

– Право не знаю… Попытаться войти в коттедж силой? Может, пистолеты у них не заряжены… Может…

– Заряжен, хорошо заряжен, очень хорошо заряжен, – быстро закричал Ку Map. – Паф-паф! Убивать будет…

– Нам необходимо видеть вождя, – повторил я.

– Ай-я-яй, – сочувственно закивал Ку Map, – ай-я-яй! Нельзя… Плохо будет. Совсем плохо будет… Слушай, – Ку Map вдруг перешел на шепот. – Положи подарка вот тут. Вот тут на земля. И записка положи. Такой большой записка. Напиши там, чего надо. Хорошо напиши… Как орал! И подпись сделай. Пусть лежит вот тут… А завтра утром приходи… Может, хорошо будет.

– Придется так и поступить, – сказал я по-немецки Питеру. – Вероятно, парнишка специально подослан… Может быть, завтра нам удастся добиться аудиенции.

– Попробуем, – не очень уверенно согласился Питер. – Во всяком случае это ничуть не хуже, чем «громкоговоритель», придуманный Джо.

– Или попурри из международной ругани, – отпарировал Джо, густо покраснев.

– Ладно уж, – примирительно махнул рукой Питер. – Все мы тут не выглядим мудрецами. Пишите, шеф. Я попробую перевести ваш меморандум на «пинджин инглиш»…

Я быстро написал записку. Наши пожелания и требования выразил предельно лаконично в трех пунктах: встреча с вождем, помощь при постройке буровой вышки, в остальном – невмешательство и взаимное уважение суверенитета… Помощь обещал оплатить натурой или долларами. Предупреждал, что с этой ночи лагерь охраняется. В незваных гостей будем стрелять без предупреждения.

Питер с тяжелым вздохом взял у меня записку и принялся переводить на «пинджин инглиш». Написав несколько слов, он закусил губы и стал сосредоточенно скрести голову. Ку Map с интересом следил за ним. Питер написал еще слово, перечеркнул и вполголоса выругался. Крупные капли пота скатывались по его сосредоточенному лицу и падали на бумагу.

– Ступай в тень, – посоветовал Тоби. – Может, там ловчей сообразишь.

Питер молча поднялся, пересек залитую солнцем площадку и присел на корнях большой пальмы в полупрозрачной тени ее кроны. Мы разместились вокруг, а Ку Map залез на сплетение корней, чуть повыше Джо, и устроился за его спиной. Питер написал еще несколько слов, засунул в рот конец авторучки и задумался.

Молчание длилось довольно долго.

– Да ну, Питер, ты попроще, – не выдержал Джо. – Это тебе не школьное сочинение…

– А ты заткнись! – посоветовал Питер, не вынимая авторучки изо рта. – Попробуй переведи просто, если у них, к примеру, вместо того, чтобы сказать «зонт», говорят «не очень большой дом, который носишь под мышкой и поднимаешь навстречу дождю, если не хочешь повстречаться с ним»… А если, например, надо сказать «болван», то приходится говорить: «облезлая обезьяна, у которой хвост на месте головы, а вместо головы пустая тыква, набитая прокисшими отрубями». И еще надо к этому трижды прибавить в-ва-а…

– Правильно, – подтвердил Ку Map, внимательно слушавший Питера.

– А ты лучше помог бы, если понимаешь, в чем дело, – сердито бросил Питер, вынимая авторучку изо рта.

– Давай, – просто сказал Ку Map.

– Что тебе давать?

– Бумага давай.

– Зачем?

– Помогать буду.

– Ты умеешь писать? – изумился Питер.

– Немного… Немного лучше, чем ты.

– Что?..

– Давай покажу.

– И понимаешь, что написано здесь– в этой записке?

– Где начальник писал английский слова? Немного понимаю.

– Гм… Ну, вот тебе перо и бумага. Попробуй, переведи.

– Попробовать что?

– Попробуй напиши словами муаи то, что начальник писал в своей записке.

– Давай чистый бумага, – решительно сказал Ку Map.

– Зачем? Ты продолжай то, что я начал.

– Нельзя, – заявил Ку Map, возвращая Питеру листок перевода.

– Почему нельзя?

– Там, – Ку Map застенчиво улыбнулся, – там немного неправильно писал… Кто будет читать, очень обижайся. А если не обижайся, будет сильно смеялся. Вот так: хо-хо-хо!

И Ку Map, широко улыбаясь, потер себя ладонью по животу.

– Хи-хи, – не выдержал Джо, а Тоби вынул трубку изо рта и принялся громко сморкаться.

Питер выглядел несколько обескураженным, но не хотел сдаваться.

– А где не так? – придирчиво поинтересовался он, подозрительно поглядывая то на Ку Мара, то на свое сочинение.

– О, вот тут и тут, – Ку Map бесцеремонно тыкал коричневым пальцем в каракули Питера. – И еще тут… О, совсем много.

– Ладно… – сказал Питер. – Пиши ты. Посмотрим.

– Давай бумага и садись вот тут на землю.

– Это еще зачем?

– Как писать буду? Твой спина писать буду. Садись, пожалуйста.

– Гм… – сказал Питер, но подчинился.

Ку Map присел на корточки, положил чистый лист бумаги на спину Питера и принялся писать ровным, довольно правильным почерком, время от времени поглядывая на мою записку. Исписав сверху донизу один лист бумаги, он попросил второй, потом третий.

Мы терпеливо ждали.

– Все, – объявил Ку Map и поставил жирную точку.

– Ну-ка, давай я проверю, – сказал Питер, с трудом распрямляя затекшую спину.

Ку Map отдал ему написанные листки. Питер внимательно прочитал их и, кажется, остался доволен.

– Грамотей, – с оттенком уважения заметил он. – Чисто написал и в общем понятно. Лучше, чем я. Кто это тебя успел научить?

– Кто? – презрительно надул губы Ку Map. – Муаи много грамотный. Все грамотный… Один старый бабка Хмок Фуа Кукамару немного неграмотный. Сейчас учится.

– Интересно… – протянул Питер. – Если, конечно, не врешь. Так, может, муаи и по-английски понимают?

– Немного понимают.

– А вождь? – не выдержал я. – Может, и он тоже?..

– Не знаю… – сказал Ку Map и посмотрел на меня с. откровенной издевкой.

– Так чего ради мы здесь морочили себе головы с переводом? – сердито спросил Питер. – Зачем мы все это делали, шеф, если каждый, гм… Ку Map мог перевести ваше письмо этой загадочной местной власти. А ты чего не сказал? – напустился Питер на Ку Мара.

– Зачем говорить, – удивился Ку Map. – Ты просил, я помогал. А зачем, я не знаю. Зачем писал, не знаю… Зачем орал там, тоже не знаю. Зачем дырка остров делать хочешь, тоже не знаю. Я ничего не знаю. Я только помогал немного, что просил.

– Вождь Муаи поймет, в чем дело, если ему оставить только записку начальника и подарки? А то, что писал ты, не оставлять?

– Не знаю…

– Ладно, Питер, – вмешался я. – Положите посреди площади обе записки вместе с подарками и пошли. Мы и так потеряли здесь полдня. Спасибо за помощь, Ку Map. Приходи в гости.

– Приду, – пообещал Ку Map и побежал домой.

* * *

Еще не дойдя до лагеря, мы почувствовали, что дело неладно. Прерывистые полосы, словно глубокие колеи, тянулись вдоль всего пляжа. Местами их уже заровняли волны, но на сухом белом песке они были видны очень отчетливо. Каждый из нас готов был поклясться, что утром, когда мы шли в деревню, этих полос не было.

– Штанги, – твердил, сжимая кулаки, Питер. – Говорю вам, парни, это штанги. Пока мы горланили на площади, эти обезьяньи дети снова околпачили нас.

Однако то, что мы застали в лагере, превзошло самые худшие ожидания. Площадка, на которой утром лежало оборудование, была пуста. Штанги, обсадные трубы, секции буровой вышки, инструменты – все исчезло. Не осталось ни одного болта, ни одной гайки. Только кухонная утварь, продукты и наши палатки. И словно, чтобы подчеркнуть всю бездну издевательства, жертвой которого мы стали, на обеденном столе возле палаток высилась целая гора «подарков» – фрукты, свежая рыба, поднос с устрицами, оплетенные тыквы с местным пивом.

Ребята безмолвно повалились на песок в тени навеса. Молчание длилось долго. Первым его нарушил Тоби.

– А не сыграть ли нам в телефон? – негромко предложил он, не выпуская изо рта потухшей трубки. И, не дожидаясь ответа, наградил Джо звонким шлепком.

– Ну, ты полегче! – возмутился Джо, поспешно откатываясь в сторону.

– Начинаем войну, шеф? – спросил Питер.

– Вернемся в деревню и потребуем объяснений. Надо только проверить, где оборудование: снова у причала или исчезло совсем…

– Если бы исчезло, мы его под землей нашли бы. Тогда нашлись бы и виновники. Разумеется, опять у причала…

– Сегодня любой ценой войду в дом вождя, – запальчиво сказал я. – Если они станут стрелять, мы тоже откроем огонь.

– А не снять ли сначала часовых? – предложил Питер. – Берусь сделать это с трехсот метров.

– Первый выстрел – объявление войны. Пусть ответственность за начало военных действий падает на них.

– Превосходно, шеф. Если останусь жив, обещаю каждый день до отъезда убирать вашу могилу свежими цветами.

– Но я не хочу… – начал Джо.

– Смирно! – прервал Питер. – Шеф объявил мобилизацию. Берите карабины и шагом марш.

– Но я…

– Молчать! Вот твой карабин, проверь его. А ты чего ждешь, Штанга?

– Я за мирное разрешение споров, – спокойно объявил Тоби, выколачивая трубку. – Я сохраняю нейтралитет…

– Ага, и я тоже, – крикнул Джо, откладывая карабин.

– Трусы, – взорвался Питер. – Бабы, слюнтяи…

– Попридержи язык! Ты ведь тоже заключал контракт на бурение, а не на службу в колониальной полиции.

– Вот именно, – подтвердил Джо.

– Все равно – трусы. Над вами потешаются, а вы бормочете о нейтралитете. Трусы!

– Если еще раз повторишь это слово, Питер, подавишься им вместе с осколками зубов, – сурово предупредил Тоби.

– Довольно, мальчики, – вмешался я. – Пошли к причалу, а оттуда, кто не боится, в деревню.

Тоби и Джо поднялись без слова. Мы в молчании покинули лагерь. По пути, оглянувшись на своих спутников, я убедился, что только Питер вооружен. Тоби и Джо демонстративно оставили карабины в лагере.

10 января

… Наши вчерашние перипетии кончились довольно неожиданно. Убедившись, что все исчезнувшее оборудование снова находится у причала, мы отправились в деревню. Тут нас ожидал новый сюрприз. Посреди площади, на том месте, где мы оставили подарки и меморандум, лежала красивая циновка, сплетенная из пальмовых волокон. На ней громоздилась куча ответных подарков – копченая рыба, тыквы с напитками, рыболовные снасти, миски из панциря морской черепахи и гигантские перламутровые раковины, отливающие на солнце всеми цветами радуги. В одной из раковин торчала свернутая трубочкой записка. Она была нацарапана по-английски. Все три фразы без подписи:

«Справедливейший приветствует гостей и благодарит за подарки. Справедливейший всемилостивейше обещает аудиенцию в полдень через три ночи. Справедливейший просит не делать дырок в острове до встречи с ним»…

Помню, я тотчас же прочитал записку ребятам.

– Ну, вот и хорошо, – обрадовался Джо.

– Если это не попытка оттянуть время, – добавил Питер.

Тоби по обыкновению ничего не сказал, только посасывал свою трубку. Мы забрали подарки и вернулись в лагерь.

Вечером за ужином Питер задал вопрос, который в равной степени волновал всех:

– Завтра опять начнем бычить, шеф?

– А что ты предлагаешь? – поинтересовался я.

Питер испытующе глянул на меня:

– Я предлагаю, шеф, изменить место бурения. Начать собирать вышку возле причала. Какая в конце концов разница, где продырявить этот паршивый остров?

– Место скважины было согласовано с начальством. Древние лавы, а значит, и алмазоносные кимберлиты тут – возле нашего лагеря, вероятно, залегают ближе к поверхности.

– Вы сказали «вероятно», шеф?

– Разумеется! Точно этого никто не знает.

– Ну вот, видите. Значит, все равно, где бурить.

– А если скважина в районе причала вообще не встретит лав, -

не сдавался я. – Если проектной глубины не хватит и скважину придется остановить в теле кораллового рифа, венчающего древний вулкан? С меня начальство голову снимет…

– Проектной глубины может не хватить и возле лагеря. Мы ведь не знаем толщины рифа.

– Конечно. Но тогда пусть беспокоится начальство.

– Выходит, завтра опять начнем таскать штанги к лагерю?

– Выходит так, Питер… В конце концов нам за нашу работу платят. И уж теперь не будем так легкомысленны… Установим круглосуточное дежурство.

– Вопрос, поможет ли оно на этом проклятом острове, – проворчал Питер.

* * *

Наконец наступил долгожданный час аудиенции у «Справедливейшего».

Чтобы скоротать время ожидания, мы три дня в поте лица снова таскали оборудование от причала к лагерю. Ночью по очереди охраняли лагерь. Ночные гости больше не появлялись. То ли сыграло роль наше предупреждение, то ли островитяне выжидали…

Я не сомневался, что в дальнейшем все будет зависеть от исхода встречи с вождем.

Мы начали готовиться к ней с утра. Решено было, что на аудиенцию идем вдвоем с Тоби. Питер и Джо остаются охранять лагерь и в случае необходимости придут нам на помощь.

Мы с Тоби побрились, надели чистые рубашки и новые сандалии. Я засунул в задний карман штанов плоский автоматический пистолет. Посоветовал сделать то же самое Тоби. Однако он категорически отказался и объявил, что пойдет без оружия. С собой мы захватили подарки – тропический шлем, авторучку и бутылку коньяка. Все это Тоби завернул в большой кусок яркой ткани и перевязал широкой красной лентой.

– Не беспокойся, Штанга, – сказал на прощанье Питер. – В случае чего мы с Джо устроим вам вполне приличные похороны…

Тоби молча погрозил Питеру кулаком, и мы пошли.

Признаться, мы втайне ожидали торжественного приема, толпы на площади, танцев в нашу честь. Ничего этого не было. Площадь оказалась пустой. Только стражи в медных касках и шитых камзолах были на своем посту у входа в коттедж.

Мы с Тоби не очень уверенно приблизились к ним. На этот раз они вытянулись и приложили коричневые кулаки к белым перьям султанов, украшавших каски. Затем один из стражей жестом предложил нам войти.

Не скрою, я вступил в это святое святых Муаи с легким трепетом. Не от страха, нет. Скорее из любопытства. И, кроме того, за трехнедельное пребывание на острове я проникся невольным уважением к недосягаемому и таинственному властелину, подданные которого, без сомнения, выполняя его волю, так блестяще разыграли нас.

Мы с Тоби поднялись по нескольким ступеням на открытую веранду и вошли в коттедж.

Убранство первой комнаты поразило нас. Оно было вполне европейским. У окна стоял низкий столик. На нем графин и несколько хрустальных бокалов. Возле стола низкие плетеные кресла. На полу и на стенах яркие цветные циновки. Повсюду ослепительная чистота.

Мы остановились в легком замешательстве.

Идти дальше или ждать здесь?

Тоби вытащил изо рта потухшую трубку и сунул в карман.

Шорох заставил нас оглянуться. Легкая перегородка вместе с закрывавшей ее циновкой скользнула в сторону. Из-за перегородки появился невысокий коренастый человек в белом плаще до пят и круглой черной шапочке с белыми перьями. У него было неподвижное темно-коричневое лицо без бровей с удивительно толстыми губами. Глаза, полуприкрытые тяжелыми складками век, внимательно оглядели нас. Я готов был присягнуть, что никогда не встречал этого человека в поселке.

Я молча поклонился, и Тоби последовал моему примеру.

Человек в белом плаще чуть шевельнул веками и продолжал разглядывать нас. Молчание явно затягивалось, и я почувствовал смущение.

– Мы хотели бы видеть вождя, – пробормотал я, чтобы что-нибудь сказать.

– Вы готовы говорить со «Справедливейшим из справедливых, мудрейшим из мудрых, вышедшим из синих волн Великого вечного океана»? – спросил по-английски человек в белом плаще.

Признаться, меня поразило его правильное произношение.

– Д-да, – сказал я не очень уверенно.

– Следуйте за мной!

Мы прошли через несколько небольших комнат, обставленных по-европейски. Лишь искусно сплетенные яркие циновки на полу и на стенах напоминали, что мы находимся на острове в центральной части Тихого океана. В углу последней комнаты оказалась винтовая лестница. Она вела куда-то вниз.

Коттедж вождя был одноэтажным. Значит, это вход в подземелье… Не ловушка ли?

Человек в белом плаще начал было спускаться, потом оглянулся.

– Не бойтесь, – сказал он, заметив мое колебание. – Здесь ничто не угрожает. Справедливейший ждет вас. Он внизу. Можете оставить вашего товарища здесь, если сомневаетесь.

– Нет, – ответил я. – Мы верим и пойдем вместе.

Наш провожатый отвернулся и начал спускаться. Мы с Тоби последовали за ним.

Впоследствии, вспоминая об этой первой аудиенции у «Справедливейшего», я всегда испытывал чувство неловкости, граничащее со стыдом. Хороши же мы оказались… И особенно этот узелок с подарками.

Спустившись по винтовой лестнице, мы очутились в обширном довольно мрачном помещении. Свет проникал откуда-то сверху через небольшие оконца, расположенные под потолком. Приглядевшись, я рассмотрел, что стены этого странного зала увешаны разнообразным оружием. Здесь были луки и колчаны со стрелами, копья, дротики, боевые топоры, короткие мечи, кинжалы самой причудливой формы, духовые ружья, остроги и какие-то странные приспособления, похожие на орудия пыток.

Мне стало не по себе и я незаметно дотронулся до заднего кармана. Пистолет был на месте. Я мог вытащить его в любой момент.

В дальнем конце зала находилось что-то, похожее на возвышение. Драпировка из тяжелой золотисто поблескивающей ткани оставляла открытыми только нижние ступени.

Не дойдя нескольких шагов до занавеса, провожатый остановился и жестом предложил нам сесть.

Я с недоумением оглянулся. Однако оказалось, что на полу лежат упругие подушки, набитые морской травой. Мы с Тоби сели на них, и Тоби аккуратно поставил на колени сверток с подарками, перевязанный красной лентой.

Наш провожатый исчез за занавесом. Очевидно, пошел докладывать. Мы напряженно ждали.

«Кто мог предположить, что под коттеджем имеется такое подземелье, – думал я. – Зал не меньше двадцати метров в длину. Конечно, он высечен в скале. Ведь домик вождя стоит прямо на выступе кораллового рифа. Зачем все это понадобилось? И это оружие, – я глянул по сторонам, – без сомнения, это одна из самых больших коллекций оружия тихоокеанских островитян. Даже в Мельбурнском музее не видел такой… Ей цены нет…»

Тоби шевельнулся на своей подушке. Я глянул на него. Он чуть заметно покачал головой.

– Все будет в порядке, – успокоительно шепнул я.

– Не в том дело, – также тихо ответил он. – Покурить бы…

– Придется потерпеть. Сейчас неудобно…

Занавес дрогнул и раздвинулся.

На возвышении, покрытом яркой циновкой, сидел, скрестив ноги, человек. Его тело, руки и ноги были окутаны складками белого плаща. Широкое коричневое лицо с толстыми губами и крупным носом казалось высеченным из камня. Массивные веки прикрывали глаза. В курчавых черных волосах блестел золотой обруч. Очевидно, это и был вождь Муаи собственной персоной и… в полном одиночестве. Больше в зале никого не было видно. Исчез даже наш таинственный провожатый, говоривший по-английски.

Мы с Тоби встали; я неловко поклонился. Ни один мускул не дрогнул на лице человека, сидевшего на возвышении. Если бы не дыхание, слегка колеблющее складки плаща, восседающую перед нами фигуру можно было бы принять за каменное изваяние. Я скосил глаза на Тоби. Он переступал с ноги на ногу и крутил головой с таким видом, точно ему давил горло несуществующий воротничок.

Приветственная речь начисто вылетела у меня из головы. К тому же я понятия не имел, на каком языке говорить. Молчание явно затягивалось, и меня начала разбирать злость. Что означает все это представление? Может быть, над нами опять хотят позабавиться?

Вождь первый нарушил молчание.

– Ну? – сказал он.

Это «ну» могло быть произнесено на любом из тысячи пятисот языков Земли, и я снова очутился в затруднительном положении – на каком же языке отвечать?

– Ну, – повторил вождь. – Вы собираетесь молчать до вечера?

Он говорил на довольно правильном французском языке.

Я торопливо ответил по-французски. Это оказалось нелегко: с хода переводить приветствие на французский язык. К тому же я забыл начало и переиначил титул вождя.

Он прервал меня, махнув рукой.

– Переходите ближе к делу!

Я принялся пространно объяснять цели нашей экспедиции, задачи бурения, сам способ бурения скважины. Подчеркнул, что скважина не причинит никакого вреда острову и его обитателям. Я старался говорить как можно более популярно; упрощал терминологию, по возможности заменяя технические выражения словами, которые должны были быть ему понятны.

Он слушал довольно внимательно, потом спросил:

– Зачем нужна эта скважина?

Он употребил именно слово «скважина», а не «дырка в острове» – выражение, которым пользовался я в своих объяснениях.

Вопрос поставил меня в тупик. Объяснять ему строение кораллового атолла? Рассказывать о кимберлитах, которые мы надеялись обнаружить на глубине под коралловой постройкой?..

Я уклончиво ответил, что мы хотим «заглянуть внутрь острова», убедиться, нет ли там чего-нибудь, что в дальнейшем могло бы принести пользу жителям Муаи.

– Например? – резко перебил он.

Я почувствовал себя, как на экзамене. Пот ручьями струился по щекам, стекал за воротник рубашки.

– Разные вещи могут оказаться на глубине, – пробормотал я не очень уверенно.

Он чуть приподнял тяжелые веки и принялся рассматривать меня с явным любопытством. Потом он сказал:

– Это верно… Разные вещи могут оказаться на глубине. Например и такие, которые вам даже не снились… Допустим, вы не знаете, зачем эта скважина; допустим, ваш начальник, которого тут нет, не объяснил вам этого. Но я – верховная власть на острове – должен я знать, что, где и зачем вы хотите сделать? Или вы не согласны со мной?

Судя по языку, по манере выражаться, он получил кое-какое образование и производил впечатление довольно цивилизованного человека. Поэтому я решился…

Я рассказал ему об устройстве атолла, о том, что под коралловой постройкой должен находиться скальный цоколь. Этот цоколь скорее всего является древним вулканом. До вулкана мы и хотим добраться скважиной.

Я готов был побиться об заклад, что он обязательно заинтересуется древним вулканом и захочет узнать, не начнет ли вулкан извергаться после бурения скважины.

Но он только сказал:

– Там, где собираетесь бурить, вы не достигнете цоколя.

– Почему же?

– Там цоколь глубоко.

Счастье еще, что Тоби не понимает по-французски. По-видимому, мне давно пора было возмутиться… Кажется, этот коричневый монумент собирался учить меня.

Я сказал возможно более решительно и холодно:

– О том, какое место подходит для бурения, разрешите судить мне.

Слово «мне» я подчеркнул.

Неожиданно он согласился.

– Разумеется… У вас могут быть свои соображения. Это ваше право.

Он помолчал и добавил:

– Но я не могу разрешить вам бурить там, где вы задумали.

– Почему?

Дипломат никогда не задал бы подобного вопроса. Но я был плохим дипломатом… Он тотчас дал мне это почувствовать: он даже не счел нужным ответить, только пожал плечами.

– Однако я должен бурить, – пробормотал я, чтобы прервать наступившее молчание.

Он снова пожал плечами.

– Пожалуйста, бурите, но в другом месте. Например, там, где вы высадились.

Кажется, я начал понимать… Для него это был вопрос амбиции. Ах, коричневая мумия! Но я тоже упрям… Недаром моя бабка была ирландкой!

– Вы можете выбрать и какое-нибудь иное место, – сказал он, словно поняв мои мысли, – исключая всю западную половину острова.

«Ага, идешь на попятную! – со злорадством подумал я. – Нет, так легко не уступлю…»

– Мы устроили лагерь как раз на западе, – заметил я вслух. – И уже успели перенести туда часть оборудования…

Тут я осекся. Он не мог не знать, что происходило с нашим оборудованием.

Однако на этот раз он не воспользовался моим промахом. Он только сказал:

– Обдумайте условие. Если оно вас не устраивает, от бурения придется отказаться.

Это прозвучало, как ультиматум.

– Но… – начал я.

– Никаких «но». С первым вопросом покончено. Переходим ко второму.

Не скрою, я снова растерялся. Этот муаец оказался более решительным, чем можно было предполагать.

Я не знал, что ответить, и молчал.

– Ну?

У меня мелькнула мысль, что его «ну» звучали не очень вежливо… Я попытался собрать расползавшиеся мысли: «Ближайший пароход будет через полтора месяца, нас четверо, а их…»

– Ну?

«Клянусь Плутоном, он, конечно, понимает, что сила на его стороне. Значит… Значит, надо быть дипломатом, хотя это чертовски трудно…»

– Второй вопрос связан с первым, – сказал я возможно спокойнее. – Мне нужна помощь при монтаже буровой установки. Десяток-полтора здоровых ребят. Конечно, я заплачу и вам тоже… Цена…