Текст книги "Охотники за динозаврами (сборник)"

Автор книги: Александр Шалимов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 29 страниц)

– Ваше отношение к людям. К большинству людей.

– Нет, – сказал он очень серьезно, – не в этом дело… Но не пора ли ехать? Далеко еще?

– Не очень. Поселок за дальним зубчатым мысом.

– Мне приходилось бывать во многих вулканических областях, – заметил Рем, когда красный вездеход снова покатился по плато, – но таких мрачных мест не припоминаю. И это в ясный, солнечный день… Воображаю, что творится здесь во время ураганов, прилетающих из Антарктики!

– Весь полуостров Джеффр таков, – кивнул Ив. – Два цвета – черный и красный. Самое суровое место архипелага. Со стороны океана сплошь высокие скалистые обрывы, как вот эти – под нами. Совсем нет растительности, только черные потоки застывшей лавы да слои красного шлака. Единственный доступ с моря – крошечная бухта Антарктики. И в ней поселок.

– Почему биологи облюбовали именно эту часть архипелага?

– Здесь занимаются биологией океана. Жизнь на дне среди прибрежных скал необычайно богата. Тут сохранились редчайшие представители субантарктической фауны, до которых люди в двадцатом веке просто не смогли добраться.

Дорога круто свернула вниз, к маленькой синей бухте, зажатой в полукольце черно-красных обрывов. На берегу бухты серебристой полусферой лежал Поселок биологов – самый южный населенный пункт архипелага Кергелен.

– А памятник там, – Ив остановил вездеход и указал на высокий скалистый мыс, который замыкал бухту с востока.

От черных, окаймленных бурунами скал в синеву неба была устремлена серебристая башня-стрела.

Рем некоторое время смотрел молча.

– Это превосходно, – тихо сказал он наконец. – Сколько динамики в спирали тел – людей и дельфинов. Порыв к подвигу передан удивительно зримо. Какой огромный талант.

– Это Теор. Его скульптуры украшают здание Дворца космонавтики. В молодости он провел несколько лет на Кергелене. Но неужели отсюда вы различаете сами скульптуры, Рем?

– Конечно. Вижу очень отчетливо. А вы разве нет?

– Я только знаю, что они там есть. Я ведь не один раз бывал возле памятника. У вас удивительная дальнозоркость.

– Нет. Нормальное зрение. Но я умею управлять им. Это тоже – йога…

* * *

Красный вездеход все-таки подвел… Он неожиданно остановился примерно в километре от Поселка биологов, невдалеке от того места, где ответвляется дорога на мыс к памятнику. Несмотря на все усилия, включить двигатель не удалось.

– Откровенно сказать, я предполагал что-либо подобное, – заметил Рем, когда стало ясно, что двигатель замолчал всерьез и надолго.

– Предчувствие?

– Просто недоверие к музейным экспонатам. Хорошо еще, что этого не случилось раньше.

– Вызовем электромобиль из Поселка биологов?

– Стоит ли? До Поселка десять минут ходьбы. Погода превосходная. У вас не очень много дел в Поселке?

– На час, не более.

– Тогда идите в Поселок, а я прогуляюсь к памятнику и через час присоединюсь к вам.

– Зачем вам ходить пешком, – запротестовал Ив. – Отсюда до памятника не меньше трех километров. Пойдемте со мной, а из Поселка за несколько минут доберетесь к памятнику на электромобиле.

Рем с улыбкой покачал головой:

– Мы с вами засиделись во время непогоды. Я с большим удовольствием пробегу этот путь и по дороге посмотрю поближе кергеленские лавы. До встречи через час!

И, не дожидаясь ответа, он побежал к развилке дороги легко и быстро, казалось чуть касаясь носками гладкой поверхности бетона.

Когда Ив спустился к выходному шлюзу Поселка, серый комбинезон его спутника уже исчез за грубо отесанными каменными плитами, окружавшими площадку памятника.

В Поселке биологов Ив должен был только ознакомиться с текущим контролем чистоты вод в кергеленском секторе. Уже более десяти лет этот контроль осуществлялся здесь биологами при помощи специально натренированных дельфинов. Сотрудники КОВОСа время от времени лишь проверяли организацию и результаты контроля. База КОВОСа на Кергелене работала в тесном контакте с Биологическим институтом, тем не менее Вилен просил Ива побывать в институте и подробно узнать о состоянии дел в кергеленском секторе.

Судя по картам и графикам, все было в порядке. Пробы воды из разных квадратов этой части Индийского океана, приносимые в специальных капсулах дельфинами, не показывали загрязнения выше допустимых норм.

– Если КОВОС заострит требования, наметится несколько участков, где придется прибегнуть к особым мерам, – сказал в заключение главный координатор института, – а пока у нас все в норме.

– Требования к чистоте вод субантарктической зоны будут повышены в ближайшие годы, – объявил Ив, – это объясняется многими причинами…

– Знаю, – главный координатор выключил настольный проектор, на котором демонстрировал карты и графики. – Мы, биологи, тоже заинтересованы в этом. Но работы прибавится… И вам и нам. Вокруг многих островов снова придется показывать ореолы загрязнения.

– Металлы?

– Не только. Стойкие химические соединения, созданные человеком еще на заре расцвета химии в прошлом веке. Вся биосфера планеты насыщена ими. Их постоянно выдувает ветрами из почвы, они оседают из стратосферы, куда были заброшены взрывами в прошлом веке. Пройдут столетия, прежде чем люди от них окончательно избавятся. Сейчас они, вероятно, уже не представляют особой опасности, но… все зависит от того, какое их содержание считать допустимым. А это покажет лишь опыт последующих поколений.

– Именно поэтому КОВОС и добивается заострения требований, – заметил Ив.

– Конечно, конечно… Но оно повлечет за собой модернизацию очистных сооружений, а следовательно, огромные затраты. Здесь, в Субантарктике, институты и наблюдательные станции с этим не справятся. Придется привлекать технологов.

Ив решил изменить тему:

– Кергелен находится в зоне возможного падения ледяных обломков, если Антарктический эксперимент не удастся. У вас все предусмотрено?

– Конечно. В часы запуска в наземных сооружениях останутся только дежурные. Остальные будут находиться в подземных помещениях. Здесь это просто. Даже в тоннелях нашей подземной электрической дороги можно без труда поместить всех жителей архипелага. Но, надеюсь, риск получить глыбу льда на голову не очень велик?

– Все на это надеются, – усмехнулся Ив.

– Кроме того, глыбы льда, вероятнее всего, просто испарятся в случае обратного падения на Землю.

– Вот этого никто точно не знает. Случаи падения на Землю ледяных ядер комет известны. Они приводили к крупным катастрофам.

– Вы имеете в виду тунгусский феномен начала прошлого века?

– Хотя бы и его.

– Насколько могу припомнить, для него выдвигались и иные объяснения.

– Выдвигались… Но если на Кергелен обрушится рой ледяных глыб, не вышедших на орбиту, тунгусский феномен здесь может повториться.

– Надеюсь, всерьез нам это не угрожает?

– Авторы эксперимента тоже надеются, и тем не менее…

– В нужный момент мы примем необходимые меры.

– Итак, – полушутливо резюмировал Ив, – на сегодняшний день ваш институт не располагает информацией, которая могла бы хоть в какой-то степени заинтересовать КОВОС.

– Рад был бы доставить вам удовольствие, – улыбнулся главный координатор, – но… Всю информацию вы и так регулярно получаете через свою Кергеленскую базу. «Хоть в какой-то степени…» – задумчиво повторил он, глядя поверх головы Ива. – Подождите-ка… Хотя это и не имеет к вам прямого отношения, но, кажется, вашей базе мы сообщили. А может, и не сообщили… Вы что-нибудь слышали о новой, неизвестной до сих пор болезни дельфинов?

– Эпидемия?

– Нет. Всего два случая. Пока два случая. Но оба с летальным исходом.

– И что это такое?

– Мы сами не знаем. Возбудителей или даже причину заболевания установить не удалось.

– В чем же дело?

– Месяца три назад в нашем дельфинарии появился больной дельфин – из необученных. Никто его никогда не тренировал. Но он, конечно, как и большинство современных дельфинов, не раз общался с нашими воспитанниками. Он явно приплыл в дельфинарий за помощью. «Дикари» часто появляются у нас, и в случае необходимости мы им помогаем. К сожалению, этому помочь было уже нельзя. У него начинался паралич, и через несколько дней он погиб. Вскрытие не показало никаких патологических изменений. Ни в одном органе. Дельфин был еще молодой. Гибель без видимых причин?.. Одна из наших биологинь заинтересовалась этим случаем. Она очень долго изучала мозг погибшего животного, наблюдала за дельфинами, которые контактировали с больным. И – ничего… Ни один из наших дельфинов не заболел. Однако ей удалось выяснить, откуда прибыл больной дельфин. Она направила в те места одного из наших, воспитанных в дельфинарии. Он должен был разыскать больных, если они там еще были, и привести к Кергелену в наш дельфинарий. Она хотела продолжать исследования. Кое-кто из наших биологов посмеивался над ее энтузиазмом, но…

– Но… – повторил Ив, почему-то взволнованный этим рассказом.

– Но, – продолжал главный координатор, – неожиданно она получила второго пациента. Им оказался наш дельфин – тот, которого она послала на розыски. Наш никого не привел с собой, видимо, не встретил больных. Однако у него оказались симптомы того же заболевания, от которого погиб первый дельфин. И через несколько дней не стало и его. Снова паралич, и снова никаких видимых причин болезни.

– Кроме его путешествия?

– Да… Но само по себе оно не может рассматриваться как причина. Дельфины, воспитанные в нашем дельфинарии, плавают по всем океанам. Мы уже уточняли в других институтах: с подобными заболеваниями дельфинов наука столкнулась впервые.

– Откуда же приплыл первый дельфин?

– Очень издалека. Какие-то острова в северо-западной части Тихого океана. Впрочем, локализация могла быть только приблизительной. Она базируется на данных, сообщенных одним дельфином другому.

– Как зовут эту женщину, которая занималась заболевшими дельфинами?

– Вера Рокк.

– Я хотел бы поговорить с ней.

– К сожалению, это невозможно. Она в отпуске где-то в северном полушарии и вернется не ранее чем через полгода.

* * *

Ив думал об этом разговоре в течение всего пути с Кергелена в Моусон.

Два случая загадочного заболевания. Возбудитель не найден. И опять северо-западная часть Тихого океана. Вилен распорядился закрыть пляжи Гуама. Конечно, это могло быть случайным совпадением. Надо обязательно поговорить с Виленом из Моусона. Он, вероятно, уже вернулся на Главную Базу. И – с Дари. С Дари Ив попытается связаться сегодня же, как только они прилетят. Снова всплыли в памяти последние месяцы перед отпуском. Ив и Ирма обследовали со своей группой дно у южных побережий Японии. Базировались на самом северном из островов Бонин. Ежедневные погружения. «Прочесывали» на блюдце однообразную илистую равнину дна. Нашли несколько неизвестных судов, почти занесенных песком и илом. Все это был XIX век. Одно судно оказалось интересным по конструкции, его передали подводным археологам. Потом обнаружили тот авианосец, затопленный в последнюю войну. В трюмах оказался запас бомб со всякой мерзостью. Часть бомб была в критическом состоянии.

Именно тогда у них с Ирмой произошла очередная размолвка. Ирма считала операцию слишком опасной.

– Мы мусорщики, а не смертники, – твердила она. – Силами одной нашей группы ничего не добьемся. КОВОС уже не раз тяжко расплачивался за ликвидацию таких «конфеток». Я не хочу так глупо рисковать, не хочу, чтобы и ты рисковал… Не хочу, чтобы кто-нибудь рисковал.

Ив мысленно соглашался с ней, однако престиж руководителя группы заставлял его настаивать на продолжении работ. Он составил проект разгрузки трюмов авианосца и уничтожения груза. Операция предстояла длительная, сложная, опасная. Вилен одобрил проект, однако просил повременить с его реализацией. Начался период тайфунов, и работы приостановились. Ирма дулась, грозила уехать, несколько дней они не разговаривали. Вероятно, ей удалось убедить Вилена. Ив был неожиданно вызван на Главную Базу, где узнал о расформировании группы. Вилен говорил тогда о каких-то очень срочных работах в Атлантике. Большинство инженеров группы Ива действительно получили назначение в северную зону Атлантического океана. Ива и Ирму Вилен оставил на Главной Базе. Несколько недель они проводили рекогносцировочные маршруты по восточному краю Марианской впадины. Эти маршруты не дали ничего нового. Потом – полугодовой отпуск.

Во время отпуска в сообщениях экспресс-информации упоминалось о последней находке, сделанной группой Ива. Высший Совет Экономики счел слишком опасной разгрузку авианосца, и специальный отряд подводных строителей подкопал грунт под кораблем и глубоко похоронил его останки в толще песков и ила под четырехкилометровым слоем воды. Это место теперь показано особым знаком на всех картах дна, а квадрат океана взят под специальное наблюдение постами КОВОСа… Может быть, все-таки виновник тревоги – похороненный авианосец? Но зачем скрывать это от Ива?..

Несмотря на то что более трех тысяч километров отделяют затерянный в океане Кергелен от ледяных побережий Восточной Антарктиды, этот отрезок пути показался Иву и Рему самым коротким. Четырехместный авион-ракета «Кварк-5» Кергеленской базы КОВОСа, приспособленный для полетов не только в атмосфере, но и в околоземном космическом пространстве, стремительно наращивая скорость, вынес их далеко за пределы земной атмосферы, чтобы через несколько минут орбитального полета начать плавное снижение по ветви гигантской параболы к фьордам Земли Эндерби. Там, на освобожденном ото льдов скалистом плато, сложенном древнейшими гранитами Земли, находилась столица шестого континента – город первопроходцев, ученых, полярников, самый южный город планеты – Моусон, названный в честь знаменитого исследователя ледяного континента.

Через полчаса после старта с Кергелена «Кварк-5» плавно опустился на обледенелый бетон аэропорта в Моусоне и, обгоняемый быстрой поземкой, покатился к одному из полусферических оранжевых ангаров, окаймлявших гигантским кольцом пустынное летное поле. Огромные размеры авиапорта странно противоречили царящей тут пустоте. Обрамленные сигнальными огнями взлетные полосы были совершенно пусты; нигде никакого движения: ни людей, ни наземного транспорта. Только обледенелый бетон, тонкие злые вихри поземки, безмолвные оранжевые полушария ангаров и мутно-серое небо, чуть перламутровое там, где должно было находиться солнце.

– Настоящий край Земли! – заметил Ив. – Зачем такой огромный аэропорт? Авионы дальних рейсов тут, видимо, редкость?

– Это один из наиболее совершенных аэропортов планеты, – возразил Рем. – А пустота только кажущаяся. – Думаю, что дальние авионы сейчас садятся и взлетают тут каждые пять-десять минут… Смотрите, вот следом за нами уже подходит какой-то межконтинентальный лайнер.

Ив взглянул в указанном направлении. Прорвав облака, быстро шел на посадку большой, сияющий разноцветными огнями короткокрылый ракетный корабль.

– Почему же пустота на летном поле?

– Здесь все под землей и внутри ангаров… Это Антарктида, друг мой. К тому же теперь тут зима. Думаю, что мороз на открытом воздухе сейчас не менее пятидесяти градусов и с ветром… Моусон, несмотря на свои размеры, тоже город в основном подземный. Сейчас наш «Кварк» въедет в шлюз наземного ангара, и мы попадем в более привычную обстановку и температуру. В Антарктиде последние годы широко используется опыт строительства, применяемый на других планетах, только без противометеоритной защиты. Жилые, рабочие и общественные здания полностью изолированы от внешней атмосферы, в них поддерживается микроклимат умеренных широт. И это правильно. Ведь обстановка здесь, а особенно южнее – на ледяном куполе, мало отличается от условий, например, на Марсе.

Движение «Кварка» замедлилось. Красная стена огромного ангара была уже совсем близко. Раздвинулись ворота шлюза, и «Кварк» вместе со струями снежной поземки очутился в небольшом, ярко освещенном помещении. Тотчас ворота за ним закрылись, а впереди раздвинулись следующие. Во втором шлюзе снега на бетонном полу уже не было. Прошли еще две камеры, разделенные массивными раздвижными дверями, и «Кварк» оказался в огромном, очень высоком, ярко освещенном зале, где кроме него находилось еще не менее десятка авионов разных размеров. Между аппаратами сновали люди в легких комбинезонах и проходили группы пассажиров в обычных дорожных костюмах.

– Вот вам современная Антарктида, – сказал Рем.

Ив промолчал, но подумал, что тут действительно многое изменилось. В памяти всплыла занесенная снегом обсерватория на ледяном куполе, где он проходил одну из своих студенческих практик. Они по нескольку месяцев бывали отрезаны от внешнего мира, и условия работы им диктовала погода… А теперь даже Кергелен, который они с Ремом только что покинули, показался ему менее обжитым, чем эта далекая южная земля, воздушные ворота которой ничем не уступали аэропортам больших городов умеренной зоны.

Антарктический эксперимент

В Моусоне их ожидала масса работы. Надо было уточнить все детали проведения эксперимента. Согласовать условия со многими организациями, как непосредственно принимающими участие в подготовке, так и с теми, которые могли оказаться в угрожаемой зоне, в случае если запуск будет неудачным. Заседания экспертных комиссий следовали одно за другим, и почти во всех Иву приходилось участвовать.

Состоялось несколько полетов над районом запуска, но они, как ни странно, не произвели на Ива особого впечатления. Подготовительные работы были сосредоточены на глубине под двухкилометровой толщей льда; на поверхности лишь темные контуры глубоких кольцевых траншей намечали границы ледяных глыб, которым предстояло в недалеком будущем совершить небывалый взлет в космическое пространство. Глыбы были покрыты с поверхности слоем особого синтетика; он должен был замедлить испарение льда при прохождении сквозь атмосферу. Синтетик по окраске почти не отличался ото льда, а прикрытый сверху слоем свеженаметенного снега, ничем не выдавал своего присутствия, несмотря на то что авион летал над районом эксперимента на высоте всего сотни метров. Во время полетов Ив еще раз убедился, что полигон запуска представляет собой настоящую ледяную пустыню. В радиусе тысячи километров вокруг не было ни поселков, ни метеорологических станций, ни обсерваторий. Лишь наземные сооружения глубоких шахт, по которым строители спускались под лед, и ледяные аэродромы возле них. Теперь, в связи с близким окончанием работ, последние авионы вывозили демонтированное оборудование, автоматику, освобождающихся строителей.

В последнем полете над районом эксперимента принимал участие и Рем. В салоне авиона было шумно. Участники полета, возбужденные приближением решающего дня, оживленно переговаривались, спорили, строили прогнозы. Лишь Рем, как всегда невозмутимый и более молчаливый, чем обычно, спокойно сидел рядом с Ивом, время от времени посматривая в иллюминатор на плывущую внизу ледяную пустыню. Уже несколько дней, как и обещали метеорологические прогнозы, над Землей Эндерби стояла ясная и почти безветренная погода с сильными морозами. Красноватое солнце, поднимающееся на несколько часов над северным горизонтом, озаряло холодным лиловато-оранжевым светом чуть волнистую белую равнину. Косое освещение особенно рельефно подчеркивало узоры трещин и заструг. Сверху волны далеких ледяных увалов казались золотистыми, а тени в понижениях – фиолетовыми. Над районом эксперимента авион снизился и, сбавив скорость, сделал несколько кругов над каждым из ледяных цилиндров, подготовленных к транспортировке в космос. Шахтные сооружения были уже демонтированы, ледяные аэродромы опустели, и лишь узор следов на снегу да безмолвные черные зевы шахт напоминали о том, что здесь что-то происходило.

– Хочу представить себе это место после запуска и не могу, – сказал кто-то за спиной Ива.

– Ничего особенного, – послышалось в ответ, – глубокая воронка более двух километров в поперечнике, в ней озеро горячей воды, которое вскоре замерзнет.

– Четыре воронки и четыре озера?

– Если бы!.. Боюсь, дело ограничится одной, а все остальные мы сделали впустую.

– КОВОС?

– Конечно. Недаром их представитель все время летает с нами.

– Тс…

Рем, внимательно глядевший в иллюминатор, повернулся к Иву:

– Начнем вот с этого блока. Гляциологи детально исследовали все четыре подготовленные массива и этот считают наиболее надежным. Я так не считаю, но… вчера решили, что этому быть первым.

Ив склонился к иллюминатору. Внизу, подчеркнутое косым освещением, чернело глубокое кольцевое ущелье. Стены его вертикально уходили в глубь льда. Их верхняя кромка казалась алой, ниже алый цвет сменялся фиолетовым, а дальше все тонуло в непроглядной тьме. Казалось, гигантский кольцевой нож прорезал тут ледяной панцирь плато.

– Как это сделали? – тихо спросил Ив. Рем чуть заметно усмехнулся:

– Это было проще всего: испарили лед лазерным лучом…

Отстраняясь от иллюминатора, Ив заметил, что все участники полета, вытянув шеи, глядят вниз на тот блок, которому суждено было стать первым.

* * *

Последний вечер перед началом Антарктического эксперимента Ив провел один. Рем и большинство членов комиссии уже улетели на командный пункт, откуда осуществлялось дистанционное управление запуском. Там шла последняя проверка аппаратуры. Ив вместе с председателем комиссии – одним из вице-президентов Всемирной Академии – и представителями центральной экспресс-информации должен был лететь завтра утром. Из своего номера в отеле «Южный полюс» Ив еще раз – в который раз! – попытался связаться с Виленом. Но академик на Главную Базу еще не возвратился, и дежурный диспетчер ничего не мог сказать о месте его пребывания. Этого диспетчера Ив почти не знал и не стал вдаваться с ним в подробности. Риша на Главной Базе тоже не было, а Дари, судя по всему, еще находилась на острове Гуам. Где искать Дари на Гуаме, Ив не знал.

Захватив на всякий случай легкий шерстяной плащ, Ив вышел из отеля на ярко освещенную улицу Моусона. «Южный полюс» находился в наземной части города, прикрытой гигантским куполом из литого сверхпрочного стекла, армированного титановым каркасом. Свод купола, залитый светом невидимых ламп, казался красновато-синим и имитировал окраску вечернего неба средних широт. Скоро на нем заискрятся первые звезды. Сейчас с улицы, освещенной вечерними огнями и вспышками реклам, «небо» казалось очень далеким, хотя Ив хорошо знал, что оно находится всего лишь в полусотне метров от ресторана, расположенного на крыше десятиэтажной коробки «Южного полюса». В вечерние часы улицы центра закрывались для наземного транспорта и во всю ширину были заняты потоком прохожих. Среди них преобладали строители, задержавшиеся в Моусоне до окончания Антарктического эксперимента, было много журналистов, которые, как и предсказывал Рем, не смогли проникнуть дальше Моусона. Попадались и просто любопытные; эти, зная о готовящемся эксперименте и располагая свободным временем, по собственной инициативе приехали поближе к месту небывалого запуска.

Ив подумал, что, пожалуй, город слишком переполнен любителями сильных ощущений. Из всех населенных пунктов южного полушария Моусон был самым близким к эпицентру эксперимента. В случае неудачи ему угрожала наибольшая опасность. Правда, вероятность ее была невелика, и однако… едва ли следовало скапливаться здесь такой массе людей. После катастрофических эпидемий прошлого века население Земли снова растет. Последние годы это стало особенно заметным. Например, тут, за южным полярным кругом. И в то же время для работ, проводимых КОВОСом, людей постоянно не хватает.

Заглянув в одно из многочисленных кафе, Ив обнаружил свободные места у стойки бара. Он вошел и попросил чашку крепкого кофе и рюмку коньяка. Тоненькая голубоглазая девушка, почти ребенок, с русыми волосами и очень белой кожей северянки из Европы, пробежав худенькими пальцами по блестящим кнопкам автоматов, с застенчивой улыбкой придвинула Иву поднос с чашкой дымящейся черной жидкости и маленьким серебряным бокалом. Потягивая крепкий ароматный кофе, Ив заметил, что миниатюрная барменша с любопытством наблюдает за ним.

Когда он отодвинул чашку, она быстро подошла и спросила, не надо ли ему что-нибудь еще.

Он вежливо поблагодарил и, поймав ее взгляд, спросил, как ее зовут.

– Ода, – с готовностью ответила она и, потупившись, добавила: – А вас я знаю… Вы – Ив Маклай из КОВОСа. Правда?

– Откуда вы меня знаете? – искренне удивился Ив.

– Я работала вместе с Дари – вашей сестрой. Мы с ней жили вместе в Мериде на полуострове Юкатан в прошлом году. Я не раз видела, как она разговаривала с вами по видео… Я о вас знаю почти все, – добавила она и смущенно улыбнулась.

– Вы археолог?

– Ой, что вы! Я после нормальной школы. И еще не решила, кем стать. Поработала с археологами и приехала сюда. Чтобы быть поближе… Ну понимаете? К тому, что случится завтра.

Ив не смог удержаться от улыбки:

– А что вас интересует в завтрашнем эксперименте?

– Ну что вы! Ведь такое проводится впервые. И если бы я могла, я бы…

Она не кончила, но Ив понял, что скрывалось за ее восклицанием. Если бы она могла, она добралась бы до самого командного пункта или еще дальше. Сколько людей, особенно молодежи, рассуждает сейчас так же, как она!

– Вы давно в Моусоне? – спросил Ив, с интересом глядя на нее.

– Уже две недели.

– И вам нравится?

– Откровенно сказать, не очень… Но я еще поработаю тут. Будет невежливо, если я уеду сразу после окончания эксперимента.

– Да, пожалуй… А скажите, Ода, вы не думали о том, чтобы поискать какое-нибудь интересное занятие, например, в КОВОСе. Ведь КОВОС…

– Ой, что вы! – быстро перебила она. – Я не гожусь для этого.

Я и дома-то, пока была маленькая, и потом в школе больше всего не любила заниматься уборкой.

«Это как раз то, о чем говорил Вилен», – подумал Ив.

– Нынешняя молодежь ищет, где полегче, – неожиданно вмешался сосед Ива за стойкой. – У вас в КОВОСе работа тяжелая, грязная, опасная к тому же. А им бы порхать… Вот как она, с экватора на полюс.

– Но мы вовсе не ищем легкого пути, – возразила девушка, и ее взгляд, еще мгновение назад мягкий и немного смущенный, стал колючим и резким. – Уверяю вас, на Юкатане было совсем нелегко. Там очень-очень жарко… Я работала строителем. Мы восстанавливали древний храм, и многое надо было делать вручную.

– Игра, – презрительно скривился сосед Ива. – Вот ты попробовала бы обрабатывать землю, хотя бы в огороде, ухаживать за домашними животными, вести хозяйство… Восстанавливала древний храм! Подумаешь! Кому он нужен?

– Людям, но, конечно, не таким, как вы! – отрезала девушка и, густо покраснев, отвернулась.

– Простите, а сами вы чем занимаетесь? – вежливо поинтересовался Ив, поворачиваясь к собеседнику.

– А я – сам по себе. Я из несогласных. Живу собственным трудом. Вместе с семьей.

– Так называемый свободный фермер?

– Или так называемый «иждивенец цивилизации». Вы ведь так нас чаще называете, – он резко акцентировал слово «так».

Ив некоторое время внимательно приглядывался к нему. Крупная, чуть сутулая фигура с широкими плечами. Большая, угловатая голова с резкими чертами лица. Колючий взгляд маленьких, глубоко посаженных глаз. Суровая складка между кустистых светлых бровей, глубокие морщины вокруг рта. Коротко остриженные седеющие волосы. Старомодный, немного мешковатый темный костюм, потертый на локтях и на коленях. Высокие, до колен, сапоги из грубой замши. Его большие красные руки тяжело опирались о стойку бара.

– Ну что? Не приходилось раньше встречаться с такими? – насмешливо спросил он наконец, не глядя на Ива.

– Нет, почему же? – спокойно возразил Ив. – У меня есть друзья среди свободных фермеров.

– Подумать, даже друзья… А вот мои друзья все такие же, как я сам.

– Дело вкуса, – пожал плечами Ив.

– А эти ваши друзья из моего «племени» откуда родом?

– Некоторые живут в Австралии.

– Интересно… А поточнее?

– Северо-запад. Там есть такой поселок Джексонвилль.

– Ба-ба… Чудеса да и только! И я оттуда. Да кого же вы там знаете?

– Например, Роберта Ройки.

– Роба? И я его знаю. Ну, этот хоть и из наших, но чудак… Книги пишет.

– Да, он известный писатель.

– Так если бы писал дельное! А он – о том, что будет… А будет или не будет, почем он знает?

– Он писатель-фантаст, поэтому и пишет о будущем.

– Баловство это! Чистое баловство. Что будет, того никто точно знать не может. Вот взять хотя бы завтрашний день… Получится это у них или не получится?

– Вы об эксперименте? Должно получиться.

– А я вот думаю, что нет. Спросите почему? А потому, что первый блин всегда комом… Вам самому блины печь приходилось?

Ив отрицательно покачал головой.

– А я пек. Знаю. А тебе, красотка, приходилось? – повернулся свободный фермер к голубоглазой барменше, которая с интересом слушала разговор.

– Нет…

– Вот вам, пожалуйста! И еще называется девка. – Он ударил по стойке тяжелой ладонью. – И вспомните завтра мои слова, слова Фёда Бала, – не выйдет это у них… Не выйдет.

– Так зачем же вы сюда приехали? – спросил Ив. – Ведь если «не выйдет», как вы утверждаете, тут может быть опасно. Я имею в виду – в Моусоне…

– А я сам посмотреть хочу. Я человек смелый. У нас все смелые. Настоящие парни только среди нас и остались. Ну и бабы, конечно, тоже. Мы ведь все сами делаем. Вот этими руками. И все умеем… А они… – он презрительно глянул направо и налево. – Да отключи тут кто сейчас тепло, и свет, и воду, ведь половина запросто пропадет, потому что ничего делать не умеют. Вот как она, – он кивнул на юную барменшу. – Ведь она только и может, что кнопки нажимать, а случись ей самой кофе готовить…

– Неправда, – возмутилась девушка. – Я умею.

– По-моему, вы несколько преувеличиваете, – заметил Ив. – Конечно, привыкнув жить с удобствами, современные люди во многом зависят от техники, автоматов. Но ведь они сами создали все это и в случае необходимости сумеют поправить, восстановить.

– Нет, меня вы не разубедите, – угрюмо сказал Фёд Бал. – Я всю жизнь полагаюсь не на автоматы, а вот на это, – и он потряс своими тяжелыми красными руками. – Они-то меня никогда не подведут.

– Так зачем все-таки вы сюда приехали? – снова спросил Ив. – Если говорить серьезно!

– А я правду говорю… Посмотрю, как оно не выйдет, и потом на весь свет кричать буду, что хозяина нет, что добро портят… Вода, что есть ценнее ее? А ее километрами кубическими в космос! Да хорошо бы в космос для дела, а тут псу, простите меня, под хвост.

– Ну, вода эта никуда с Земли не денется, – с улыбкой заметил Ив. – Особенно если эксперимент не удастся. Все прольется дождями. И на вашу ферму тоже.

– А моей ферме лишние дожди ни к чему.

– Пусть так… Ну, покричите, что ученые неправильно сделали, а потом что? Эксперимент все равно повторят.