Текст книги "Охотники за динозаврами (сборник)"

Автор книги: Александр Шалимов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 29 страниц)

– Надо обязательно прочитать ее, Батсур. Здесь лежал осколок этого удивительного вещества. Надпись, вероятно, относится к нему.

– Это по-китайски, – пробормотал Батсур, водя пальцем по иероглифам. – Почти ничего не понимаю… Что-то о тайне Гремящей расщелины, о громовых духах Адж-Богдо. Придется перерисовать и сфотографировать. Потом переведем.

Пока Батсур копировал надпись, Озеров и Жора, помогая друг другу, взобрались на плечо Великого Ламы.

– Наверху в стене зала такие же «бойницы», как и в подземелье монастыря, где жил старик-монгол! – крикнул сверху Аркадий. – Вероятно, все эти подземелья некогда служили для одной цели. И, судя по ориентировке, «бойницы» направлены… в сторону базальтового плато. Неужели и отсюда можно было наблюдать пляску громовых духов над Адж-Богдо?

– Знаешь Аркадий, – сказал Батсур, когда Озеров спустился к подножию статуи, – по-моему, спящий Лама высечен на месте какого-то более древнего сооружения. Статуя обработана гораздо грубее, чем стены подземных тоннелей и залов, а вот кое-где на постаменте и на ногах статуи сохранились участки с более совершенной обработкой камня.

– Без сомнения, – согласился Озеров, – этот Лама сравнительно молодой, а подземелью много тысяч лет. Много тысяч, Батсур.

– Куда пойдем теперь? – спросил Жора.

Озеров и Батсур переглянулись.

– Теперь остается самое главное, торжественно объявил Озеров. – Все исходные данные в наших руках. Старик-сторож оказался прав… Надпись Батсур расшифрует по дороге. Теперь остается возвратиться к базальтовому плато, хоть по воздуху добраться до его центрального вулкана и спуститься в жерло Гремящей расщелины. Если, конечно, туда еще можно спуститься. Мы слишком много времени потеряли на Атас-Ула. Теперь дорога каждая минута.

* * *

Через два дня зеленый вездеход подъехал к месту старого лагеря у обрывов базальтового плато. Здесь запаслись свежей водой. Жора хотел искупаться, но Озеров не разрешил.

– На обратном пути, а сейчас некогда. Если опоздаем, «злые духи» не пустят нас в Гремящую расщелину.

Жора мрачно полез в кузов вездехода. Последние дни он перестал понимать, когда Аркадий Михайлович и Батсур говорили серьезно, а когда подтрунивали над ним. Собственно, все началось в котловине возле Атас-Ула, когда Жора ляпнул об аэродроме и о лаве… Теперь Батсур называл «аэродромом» каждый встречный такыр, а Аркадий Михайлович, говоря о подземельях Атас-Ула, именовал их не иначе, как «Подземный лабиринт у аэродрома».

Батсур всю дорогу бился над расшифровкой китайской надписи. Что-то у него не получалось. Трясясь в кузове вездехода, он бормотал о плясках громовых духов, священных плитах и ламе. Из разговоров, которые вели на коротких привалах Батсур и Аркадий Михайлович, тоже ничего нельзя было понять. Казалось, что они оба всерьез поверили в старинную легенду, рассказанную стариком-монголом, и сейчас собираются заглянуть к злым духам, обитающим в центре базальтового плато, и очень боятся опоздать.

На все вопросы Жоры Батсур неизменно отвечал:

– Потерпи, богатырь. Еще не все ясно. Пока это гипотеза…

«Хороша гипотеза!» – Сердито думал Жора. Однако после промаха с аэродромом остерегался высказывать свои мысли вслух. Он поделился сомнениями с Жамбалом и молчаливым шофером. Шофер многозначительно поднял брови, сплюнул сквозь зубы и по обыкновению промолчал, а Жамбал неожиданно сказал:

– Все правильно! Надо злой дух прогоняй из Гоби. Новый жизнь пришел. Зачем нам злой дух! Монахи уходил, пускай злой дух тоже уходил. Хорошо будет…

Лагерь устроили под обрывами базальтового плато, километрах в тридцати к западу от источника. На следующее утро Озеров, Батсур и. Жора, захватив радиометры и веревки, направились к центральному вулканическому конусу, который находился невдалеке. Летом со стороны источника к нему так и не удалось проникнуть из-за трещин. Однако конус оказался недоступен и от нового лагеря. Глубокие трещины, рассекающие покровы базальтовых лав, вскоре преградили путь исследователям.

– Здесь без вертолета не обойтись, – со злостью сказал Батсур.

– Как радиоактивность, Жора? поинтересовался Аркадий Михайлович.

– Нормально…

– До центрального конуса около километра. До его кратера километра полтора. Пожалуй, еще рано, Батсур.

– Если излучение направленное, то пожалуй. Но до Гремящей расщелины остается каких-нибудь триста-четыреста метров. Ее влияние должно сказаться.

– Не забывай, что разряд произошел всего несколько месяцев назад.

«О чем они?» – думал Жора, с отвращением поглядывая на глубокие трещины.

– Аркадий Михайлович, – спросил он после того как Озеров и Батсур замолчали, – что вы называете Гремящей расщелиной?

– Вон то глубокое ущелье, которое подходит к центральному конусу. Мы его хорошо рассмотрели с самолета. Из этой расщелины можно проникнуть в жерло центрального вулкана. Это единственное жерло, в котором нет лавовой пробки. И над ним мы наблюдали повышение радиоактивности.

– А не попробовать ли пробраться к вулкану но самой расщелине? – неуверенно предложил Жора. – Ведь она, наверно, доходит до края плато…

– Это – мысль, – заметил Батсур, – если, конечно, дно расщелины доступно и если мы не заблудимся в лабиринте трещин. Со дна ничего не будет видно.

– Надо попробовать, – сказал Озеров. – Теперь мы окончательно убедились, что по поверхности плато пути к центральному вулкану нет. А тем не менее лама, который принес в подземный лабиринт осколок плиты, по-видимому, ухитрился побывать в центральном жерле. Попробуем поступить, как советует Жора.

Только к вечеру следующего дня удалось найти в обрывах плато вход в Гремящую расщелину. Он ничем не отличался от устьев иных расщелин, сотнями уходящих в глубь плато. Дно Гремящей расщелины было завалено огромными глыбами базальта. По ним и пришлось пробираться, рискуя на каждом шагу сломать ногу.

Еще несколько дней было затрачено на то, чтобы в запутанном лабиринте трещин отыскать ту главную расщелину, которая вела к каналу центрального вулкана. Местами ширина расщелины составляла немногим более метра. Черные стены уходили вертикально вверх, и лишь узкая полоса голубого неба, где-то на недосягаемой высоте, напоминала об огромном мире, оставшемся за пределами этого тесного каменного лабиринта.

Пробираясь по дну трещины, Жора старался не думать о том, что произойдет в случае землетрясения. Эти трещины могут также легко закрыться, как когда-то открылись. Тогда в доли секунды исследователи будут раздавлены и затем превратятся в окаменелости, заключенные в многосотметровой толще базальтов.

Но вот, наконец, задрожали стрелки радиометров. Очевидно, центральный канал вулкана был близок. Жора крикнул об этом Озерову и Батсуру, которые ушли вперед. Эхо подхватило возглас и начало перекликаться, то удаляясь, то снова приближаясь. Казалось, сам воздух в лабиринте трещин угрожающе загудел и завыл.

– Истина – не в громком крике, – пошутил без улыбки Батсур. – Ты разбудишь всех духов Гремящей расщелины.

Показания приборов с каждым шагом возрастали. Жора ждал, что вот сейчас откроется жерло вулкана, но вместо этого расщелина еще раз разветвилась.

– Куда пойдем? – спросил Батсур.

– Давайте разделимся, – предложил Озеров. – Вы с Жорой идите направо, а я налево. Кто попадет в тупик, вернется к разветвлению, а кто доберется до жерла, останется ждать возле него. Жерло должно быть близко.

Так и сделали. Жора и Батсур углубились в правую ветвь расщелины. Осторожно переступая с глыбы на глыбу, они прошли несколько сотен метров. Стрелки приборов колебались все сильнее. Вдруг расщелина резко расширилась – и Жора ахнул. У их ног раскрылась темная бездна кратера. Она вертикально уходила куда-то вниз. Там, внизу царила непроглядная тьма.

Жора лег на край расщелины и заглянул в кратер. Ничего не видно. Жора взял камень и хотел бросить вниз, но Батсур предостерегающе поднял руку.

– Мы не знаем, что там, под нами, – серьезно сказал он.

– Будем ждать Аркадия Михайловича?

Батсур кивнул.

– Смотрите, до чего гладки стены кратера, – заметил после небольшого молчания Жора. – Словно их специально полировали.

– Не кажется тебе, что они похожи на стены залов и коридоров того подземелья в Атас-Ула? – спросил Батсур.

– Чисто внешнее сходство, – пренебрежительно махнул рукой Жора.

– Это еще вопрос, – усмехнулся Батсур.

– Почему вы не хотите со мной говорить серьезно? – обиделся Жора. – Каждому дураку ясно, что там все сделано человеческими руками, а здесь…

– А вот мне, например, далеко не ясно, человеческие ли руки создали подземелье Атас-Ула, – задумчиво сказал Батсур. – И здесь, богатырь, тоже все не так просто, как кажется… Этот кратер больше похож на огромную шахту. Завтра принесем веревки, попробуем спуститься и тогда решим.

– Мы будем спускаться туда? – спросил Жора, искоса поглядывая в темную бездну.

– Когда шакала спросили, будет ли он есть курицу, его смех разобрал. Для этого же мы сюда и добирались. Впрочем, ты можешь не спускаться, если не захочешь.

– Я как все, – мрачно сказал Жора.

Они долго сидели на краю кратера и ждали. Озерова все не было.

– Странно, – сказал, наконец, Батсур. – Аркадию пора быть здесь. Едва ли та ветвь расщелины длиннее нашей.

– А может, он тоже добрался до кратера и ждет нас, – предположил Жора.

– Придержи меня за ноги, – попросил Батсур.

Он свесился в жерло и долго оглядывал темные стены.

– В верхней части кратера больше трещин не видно, – объявил он наконец, осторожно отползая от обрыва. – Странная труба. Она совершенно круглая и напоминает канал ствола исполинской пушки. Конечно, Аркадий прав… Однако придется узнать, где он. Пошли, богатырь.

Они вернулись к разветвлению расщелины. Озерова и здесь не было.

– Очень странно, – пробормотал Батсур, и Жора понял, что его товарищ встревожен не на шутку.

Батсур написал коротенькую записку, положил на камень и придавил камнем поменьше.

– Увидит, если разойдемся, – сказал он. – Поехали дальше…

Они направились в левую расщелину. Эта расщелина оказалась настолько узкой, что местами трудно было протиснуться. В ней было почти темно. Батсур включил фонарь и медленно пробирался вперед. Жора, тяжело дыша, лез за ним. Рюкзак пришлось снять и волочить сзади. С рюкзаком за плечами Жора уже давно застрял бы в этой каменной ловушке.

Но вот проход снова стал шире. Жора выпрямился, глянул вверх и… ничего не увидел. Вокруг была тьма. Только свет фонаря освещал узкий извилистый проход, полого уходящий вниз.

– Батсур, мы под землей!..

– Ты не ошибся. Теперь гляди в оба, чтобы не было разветвлений. Держись за левую стену, а я буду держаться за правую. Мы не имеем права заблудиться…

Они прошли еще несколько десятков шагов. Проход все круче уходил вниз.

– Это похоже на коридор, Батсур. Здесь ступени…

– Посмотрим потом. Надо скорее отыскать Аркадия.

Теперь они быстро спускались по широкому наклонному тоннелю. Черные стены были гладко отполированы. Пол понижался правильными ступенями. Тоннель постепенно поворачивал, очерчивая плавную дугу.

– Разветвление, Батсур.

Они остановились. От главного тоннеля влево отходил еще один, поменьше.

– Оставайся здесь, Жора. Я осмотрю боковой тоннель.

– Но…

– Ни слова. Оставайся и жди меня.

Батсур исчез. Жора сжал зубы и ждал. Время приостановилось. Жоре показалось, что прошел целый час, но Батсур уверял потом, что он отсутствовал не более десяти минут.

Батсур возвратился мрачным.

– Там множество разветвлений. Это целый лабиринт. Плохо, если Аркадий повернул туда…

– Куда теперь?

– Попробуем пройти дальше главным тоннелем.

Они снова двинулись вперед. Тоннель уводил их все глубже.

– Мы спустились уже очень глубоко, Батсур.

– Ничего. До центра Земли еще далеко…

– Опять разветвление, Батсур.

Молодой монгол выругался сквозь зубы.

– Теперь я осмотрю боковой проход. Разреши мне, а ты подожди здесь.

Батсур колебался.

– Я только до первого разветвления…

– Ну хорошо, иди… Будь внимателен.

Жора возвратился через несколько минут. Он прерывисто дышал. Глаза его округлились.

– Там, там…

– Что там?

– Там нет прохода. Он завален… Но там…

– Что?

– Скелет… человека.

Батсур оставил включенный фонарь у разветвления тоннелей и направился вслед за Жорой. Пройдя несколько десятков метров, они уперлись в завал. Из-под камней были видны кости и череп.

Батсур внимательно разглядывал кости.

– Это скелет юноши. Почти ребенка… Может быть, это Цамбын – внук умершего старика-сторожа…

– Его завалило?

– Кто знает? Обвал свежий. Может быть, он произошел позже… Посмотри-ка, что показывает радиометр?

– О! Он зашкален. Стрелка отклонилась за максимальный отсчет.

– Плохо. Совсем плохо. В этих подземельях человеку нельзя долго оставаться. Вот они – злые духи базальтового плато. – Батсур указал на стрелку прибора. – Мы должны как можно скорее разыскать Аркадия. Он более неосторожен, чем я думал.

Они спускались главным тоннелем еще около часа, в боковые ответвления больше не заглядывали; только отмечали свой маршрут стрелками, которые Жора рисовал мелом на стенах тоннеля. Много раз Батсур принимался звать Озерова. Жора пронзительно свистел. Но им отвечало только далекое эхо.

– Ему надо задать хорошую взбучку, – взволнованно твердил Батсур. – Разве можно было одному уходить так далеко! Он должен был дождаться нас.

– Зря мы сидели возле кратера, – заметил Жора.

Батсур не ответил. Тоннель, очерчивая дугу, по-прежнему вел вниз.

Батсур вдруг остановился и ударил себя по лбу.

– Так ведь это же спираль! – вскричал он. – Тоннель по спирали окружает центральный кратер. Спускаясь по нему, мы уже несколько раз обошли жерло. Это искусственный ход в недра вулкана… Молодец Аркадий..

– Ветер, – прошептал Жора.

– Разумеется… Здесь везде превосходная вентиляция. О, это были талантливые инженеры.

– Кто?

– Те, кто построил все это…

– Но кто они?..

Тоннель вдруг повернул под прямым углом, и стены его ушли в стороны. Жора и Батсур очутились в огромном зале. Лучи фонарей сразу же потерялись в безграничном мраке.

– Что это? – воскликнул Жора.

Батсур не отвечал. Он пристально вглядывался во тьму.

– Погаси фонарь, – вдруг сказал он Жоре.

Их окружила тьма. Нет, это была не тьма. Постепенно глаза привыкли к темноте, и они увидели вереницы огромных пластин, мерцающих бледным, зеленовато-фиолетовым светом. Ряды пластин тянулись куда-то вдаль.

– Вот оно – сердце Гремящей расщелины, – прошептал Батсур. – Ты гений, Аркадий…

– Что же это такое? – повторил Жора.

– Это наследство людям Земли, – ответил Батсур. – Арка-д-и-й! – закричал он, сложив руки рупором.

Подземелья ожили. Отраженный тысячами огромных пластин, зов Батсура полетел по бесконечным залам:

– Аркадий! Аркадий! Аркадий!..

Жоре стало страшно. Подземелья словно обрадовались, услыхав человеческий голос, и теперь повторяли его на разные лады:

– Аркадий! Дркадий!… дий!

Наконец эхо стихло. Батсур и Жора включили фонари и долго прислушивались. Ответа не было.

– Может, он не дошел сюда? – шепотом спросил Жора.

– Он не мог не дойти… Еще до поездки к Атас-Ула он предположил, что здесь должно существовать нечто подобное… Оставайся тут и не гаси фонаря. Я пойду искать его. Если через час не приду, возвращайся в лагерь, но фонарь оставь здесь. Иди назад со свечой. Пусть фонарь будет маяком. Отдохнув, возвращайся сюда с Жамбалом. Захватите носилки… В глубь зала не ходите ни в коем случае. К пластинам опасно приближаться. Если меня и Аркадия не будет, поезжайте вездеходом в Улан-Батор. Там расскажете, что видели. А сейчас ни слова… В этих залах нельзя находиться более полутора-двух часов подряд. Ни слова, Жора… Обещай, что сделаешь так, как я сказал. Дай руку!…

Батсур крепко обнял Жору и шагнул во тьму. Луч его фонаря все удалялся и удалялся и наконец превратился в тонкую блестящую иглу. Уже издали до Жоры долетел зов:

– Аркадий! Аркадий!..

Эхо подхватило его и снова понесло по залам.

Жора присел на каменный пол и ждал. Стрелки часов двигались медленно. До назначенного срока было еще далеко.

Иногда даже хорошо немного побыть одному. По крайней мере никто не увидит, что ты плачешь.

* * *

Тумов медленно шел по опустевшему бульвару в Сокольниках. Темнели ветви голых деревьев. Поблескивал мокрый асфальт. Ветер швырял в лицо мелкие брызги дождя. Вот и знакомый дом с большой стеклянной дверью. Отсюда полгода назад они начали путешествие.

Тумов тяжело вздохнул.

– Что сказать сестрам Аркадия? Что о нем подумает Люда?

У него в боковом кармане лежала телеграмма Очира, получен ная две недели назад. Две недели Игорь носил ее с собой. Каждое утро он обещал себе, что вечером поедет в Сокольники, и каждый вечер малодушно искал повода, чтобы не ехать. Он уверял себя, что ждет второй телеграммы. Но в глубине души был убежден, что эта вторая телеграмма сообщит о непоправимом.

Уже две недели он боится брать телефонную трубку, забросил дела и работу и ждет… Чего?

Сегодня утром ему передали записку Людмилы. Она настоятельно просила приехать. Больше откладывать визит было нельзя.

Взявшись за ручку входной двери, он еще не был уверен, что позвонит в квартиру. Позвонив, не знал, скажет ли им о телеграмме из Улан-Батора или малодушно промолчит.

Дверь открыла Людмила. Она серьезно поздоровалась с ним и сказала:

– Проходите, пожалуйста. Раздевайтесь…

«Может, они уже знают что-нибудь»? – думал Игорь, разматывая шарф, потихоньку принимаясь стягивать пальто.

– Да проходите, в конце концов! – послышался из комнаты резкий голос Ирины Михайловны – старшей сестры Аркадия. – Что вы там копаетесь!

– Идите скорее! – тихо сказала за его спиной Людмила. – Мы очень тревожимся.

«Не знают», – подумал Тумов и пощупал, на месте ли телеграмма.

Он прошел в комнату.

Ирина сидела на диване возле настольной лампы с зеленым абажуром. Ее узкое длинное лицо было очень бледно и в свете лампы казалось зеленоватым. Резкие морщины темнели вокруг рта. Тонкие губы были плотно сжаты. Она молча протянула Тумову узкую холодную руку и указала ему место напротив себя.

Игорь поспешно сел в глубокое кресло, довольный, что его лицо остается в тени. Людмила, закутавшись в большой пуховый платок, устроилась с ногами в уголке дивана, взяла на руки кошку; тихо поглаживала ее.

Воцарилось напряженное молчание.

– Ну? – спросила Ирина и закашлялась.

– Что? – растерялся Тумов.

– Сестра последнее время болеет, – торопливо пояснила Людмила и вздохнула.

– Не об этом речь, – резко сказала Ирина. – Где Аркадий?

– Я н-не знаю, – неуверенно протянул Тумов, и ему показалось, что телеграмма жжет его грудь.

– То есть как это не знаете, Игорь Николаевич? – высоким звенящим голосом спросила Ирина. – Вы втравили его в эту поездку бог знает куда и черт знает зачем. Сами вернулись чуть не три месяца назад. От него никаких известий. Вы не показываете глаз, не считаете нужным хотя бы по телефону ясно сказать, где он и что с ним. Простите меня, но порядочные люди так не поступают. И он еще называл вас своим другом.

– Ирина, успокойся,-тихо сказала Люда. – Извините ее, Игорь Николаевич. Мы очень беспокоимся об Аркадии. Больше трех месяцев от него нет ни строчки. Вы давно возвратились и тоже молчите.

– Я все собирался, каждый день, – бормотал Тумов, не зная, куда девать глаза. – Куча дел, отчеты… Пришлось сразу ехать в командировку… Вы простите, пожалуйста, я, конечно, очень виноват, но…

– Когда вы видели его последний раз? – спросила Ирина, испытующе глядя на Тумова.

– Ровно три месяца назад, двадцать восьмого августа.

– Почему он не послал с вами письма?

– Мы разъехались в разных направлениях. Не известно было, кто первый доберется до обжитых мест.

– Почему вы разделились?

– Он хотел провести дополнительные исследования немного южнее.

– А вы?

– Я возвращался с караваном на север.

– Значит, вы бросили его!

– Не совсем так… – начал было Тумов, но осекся и умолк.

Ирина прищурилась.

– Или вы… Не хочу произносить этого гадкого слова… Или вы что-то скрываете от нас. Потрудитесь объяснить, Игорь Николаевич!

– Пожалуйста, – прибавила Люда. – Все лучше такой неизвестности.

– Да поймите, я сам ничего не знаю! – почти закричал Тумов. – Ничего!.. Ну, задержался где-то. Ведь это же Гоби… Думаю, что скоро приедет… – Он чуть не подавился последними словами. – Тоже жду со дня на день…

– Нет, вы что-то скрываете от нас, – твердо заявила Ирина. – Что вы все время теребите карман? Что у вас в кармане? Покажите!

– Н-ничего! – холодея, протянул Тумов. – Только т-телеграмма из Улан-Батора… Вот, п-пожалуйста…

Ирина выхватила у него смятую телеграмму, быстро пробежала ее и закрыла лицо руками. Людмила подняла дрожащими пальцами упавший листок. Медленно, отчетливо прочитала вслух:

– На ваш запрос сообщаю зпт отряд Озерова не вернулся Гоби тчк поиски не дали никаких… – Плечи ее затряслись. – Продолжаем… Сообщу… – Она упала лицом в диванные подушки и громко зарыдала.

Тумов окончательно растерялся. Он тяжело встал с кресла, зацепил книги, лежащие на краю стола. Книги с грохотом посыпались на пол. Нагнулся, чтобы поднять книги, махнул рукой, не поднял и присел на диван между сестрами.

– Да поймите же, не все потеряно, – бормотал он. – Найдут… Приедет… возвратится…

– Уже возвратился! – послышался от дверей знакомый голос. – Что тут у вас происходит?

* * *

Тумов потом никогда не мог восстановить в памяти последовательности событий, разыгравшихся в тот вечер. Ирина вскочила, опрокинув лампу. Жалобно звякнул зеленый абажур. В комнате воцарился мрак. В темноте слышался прерывающийся голос Ирины, громкий плач Люды, взволнованные восклицания Аркадия, поцелуи. Под ногами трещали осколки абажура. Игорь хотел обнять Аркадия и обнял Люду. И она поцеловала его в губы. Конечно, это была ошибка. Поцелуй предназначался брату… Обиженно мяукнула кошка, которой кто-то наступил на хвост. Все что-то спрашивали, и никто не слушал ответов. Потом зажглась люстра. Вероятно, сама, потому что никто ее не включал.

Ирина обнимала похудевшего, бронзоволицего Аркадия, а Люда плакала и смеялась, прижимая залитое слезами лицо к широкому плечу Тумова.

Аркадия усадили на диван. Сестры сели по бокам, крепко держа его за руки, словно боялись, что он снова исчезнет. Впрочем, Ирина сразу же хотела вскочить и бежать в кухню, но Аркадий не пустил ее. Тумов, давя широкими подошвами остатки абажура, устроился в кресле напротив дивана.

– Ну, рассказывай, – сказала Люда.

– Только коротко, – прибавила Ирина, – а то мне надо готовить ужин.

– В самом коротком варианте это выглядит так, – усмехнулся Озеров. – Три месяца колесили по Гоби, вчера возвратились в Улан-Батор. Я сел в самолет и час назад приземлился во Внукове.

– Почему не телеграфировал?

– Я сам летел со скоростью телеграммы. Еще вчера утром мы были в Гоби, у подножия нашего плато.

– Вы вернулись к нему? – удивился Тумов.

– Конечно. И ты еще вернешься к нему, Игорь. Оказывается, нас искали по всей Заалтайской Гоби, а мы спокойно лазали по плато. У нас отказало радио…

– Ну вот, видите, – сказал Тумов. – Я же говорил…

– Этого вы не говорили, – прервала Люда, закрывая ему рот рукой. – Но теперь это совсем неважно.

– Еще бы ему не говорить! – заметил Озеров. – Кто подсунул нам вместо запасных батарей свиную тушенку?

– Не может быть, – изумился Тумов. – О-о! Теперь понимаю, откуда у меня оказались эти батареи… Ах, старая панама!… Что мне с собой делать?.. Но в остальном обошлось без особых приключений?

– Более или менее…

– А скажи откровенно, Аркадий, – помолчав, спросил Тумов, – стоило там оставаться? Нашли вы что-нибудь… новое?

– Новое? – повторил Озеров. – Нет, ничего нового не нашли. Все очень старо.

– Надо сразу было меня слушать, – удовлетворенно сказал Тумов. – Раз признался, обрадую тебя… Ты оказался прав. Помнишь блестящий минерал, который я назвал алмазом? Это не алмаз. Это совершенно неизвестный минерал огромной твердости и прочности. Удивительное соединение бора, кремния и углерода. Он гораздо тверже алмаза и обладает поразительной способностью концентрировать различные виды энергии. Минералоги считают, что это осколок метеорита нового типа.

– Это не метеорит, – сказал Озеров.

– А что?

– Искусственное вещество.

– Фантазия, – протянул Тумов. – Зеленая фантазия! Ни в одной из лабораторий пока еще не создано условий, необходимых для синтеза такого соединения. Его синтез лежит далеко за пределами возможностей нашей науки.

– А я не сказал, что это вещество создано человеческими руками, – возразил Озеров. – Оно было синтезировано десятки тысяч лет назад разумными существами, наука которых уже тогда намного опередила нашу современную науку…

– Подожди, – перебил Тумов. – У вас там не было аварии вездехода? Ты не того?.. – он покрутил указательным пальцем около виска.

Аркадий молча достал из кармана небольшой сверток, развернул. Ярко заискрились в электрическом свете блестящие грани какого-то плоского предмета. Это была небольшая пластинка того же самого вещества, обломок которого нашел Жора возле лагеря. Но эта пластинка была тонко инкрустирована другим, еще более блестящим веществом. Узор представлял собой сложные пересекающиеся спирали. Достаточно было одного взгляда, чтобы сказать, что это обломок какого-то предмета, созданного разумными существами.

– Что же это, осколок межпланетного корабля? – шепотом спросил пораженный Тумов, осторожно касаясь пальцами блестящих граней.

– Нет, это осколок одной из пластин гигантского конденсатора, аккумулирующего энергию земных недр. Вулканическое плато Адж-Богдо – это действительно огромный конденсатор, но не солнечной энергии, как ты считал, а ядерной энергии земных недр. Оно полое внутри. Там в колоссальных подземных залах стоят бесконечные ряды таких пластин. Специальные стержни соединяют эти пластины друг с другом и с центральным вулканическим каналом. Источником энергии, по-видимому, является магматический очаг древнего вулкана, расположенный на глубине нескольких километров под плато. Как они добрались до очага, пока непонятно. Вообще во всей этой установке очень много непонятного. Потребуются десятки лет для ее изучения. Ясно одно – это самый крупный искусственный энергетический агрегат нашей планеты, оставленный нам в наследство неизвестными пришельцами из Космоса. Можно думать, что они появились в Гоби от двадцати по пятидесяти тысяч лет назад, когда в Европе и Северной Америке лежал многосотметровый ледниковый покров.

В небольшой котловине у подножия Атас-Ула мы нашли полузанесенные песком остатки космопорта пришельцев. На площадке космопорта сохранились огромные конические воронки, расположенные правильными шестиугольниками. Осадочные породы внутри воронок и вблизи них несут следы обжига и остеклования. Вероятно, эти воронки выжжены струями раскаленного газа, вырывавшимися из стартовых дюз космических лайнеров. Нашли мы и специальные подземные убежища, из которых можно было безопасно наблюдать за действием энергетического агрегата, когда он выстреливал запас накопленной энергии в космос. Между прочим, одно из таких убежищ находилось в плато, к которому примыкают развалины ламаистского монастыря. Разрядка агрегата происходит раз в пять лет, в один из дней июня. В этом году энергетическим разрядом был уничтожен американский спутник, а десять лет назад, спустя несколько часов после разряда, вблизи канала, еще источавшего последние порции энергии, пролетел самолет Исарова…

Ламы, жившие в монастыре, знали об этих разрядах. Они называли их пляской громовых духов. А расщелину, ведущую к центральному каналу, окрестили Гремящей расщелиной. Так родилась одна из легенд Гоби.

Люди несколько раз проникали и Гремящую расщелину. Лет триста назад один лама принес оттуда осколок пластины конденсатора. Мы нашли этот осколок на алтаре подземного храма в Атас-Ула. Рядом была старая надпись, повествующая о подвиге ламы. Надпись удалось прочитать Батсуру. Близко к Гремящей расщелине подходил и последний сторож монастыря. Он искал пропавшего внука и попал в зону излучения. Вскрытие показало, что он умер от лучевой болезни.

– И вы, вы тоже спускались в эту страшную расщелину? – дрогнувшим голосом спросила Люда.

– Да. Мы заметили ее еще с самолета. Она достигает кратера самого крупного вулкана плато. С вершины конуса спуститься в кратер нельзя. Мы проникли туда по дну Гремящей расщелины, которая представляет собой трещину на южном склоне конуса. Мы своими глазами видели бесконечные ряды блестящих конденсаторов, протянувшиеся на километры. Часть пластин поломана во время землетрясений, но все они блестят так, словно вчера изготовлены, хотя им, должно быть, не менее двадцати тысяч лет.

– А излучение? – вскричал Тумов. – Вы побывали в поле действия конденсаторов?..

– Сейчас они почти разряжены. Выброс энергии произошел всего несколько месяцев назад. Излучение пока находится в пределах, допустимых для человеческого организма. Впрочем, если бы не Батсур, со мной могло быть плохо. Я шел без прибора и немного злоупотребил пребыванием в подземельях. Батсур вовремя вытащил меня оттуда… А теперь держись, Игорь! Наши приборы зафиксировали нейтронный поток, идущий из недр Земли вдоль канала. Интенсивность потока резко увеличивается с глубиной.

Нейтронный поток, поступающий из очага вулкана! Может ли быть лучшее доказательство ядерных реакций в земных недрах? И это не домыслы. Это показания приборов… Через месяц или два пребывание вблизи канала и конденсаторов станет опасным, а через полгода невозможным. А через четыре с половиной года жерло Гремящей расщелины снова выстрелит в Космос свой чудовищный заряд энергии. К тому времени мы опояшем ее сетью обсерваторий и наблюдательных станций, определим силу и характер энергетического выброса. Когда излучение прекратится, мы снова спустимся в глубины Гремящей расщелины и попробуем переключить ее энергию для земных целей. Подумайте, друзья мои, какие неисчерпаемые запасы энергии таятся в недрах Земли! Какие безграничные возможности открываются для энергетиков будущего! Ведь магматический очаг лавового плато Адж-Богдо – это ничтожная крупица того, что заключено в недрах нашей планеты…

Тумов вдруг расхохотался.

Все удивленно взглянули на него. Ирина с возмущением пожала плечами. А Тумов хохотал все громче. Его массивная фигура сотрясалась от смеха, и он тер глаза огромными кулаками.

– Что с вами, Игорь Николаевич? – тревожно спросила Люда.

– Простите меня… Я вспомнил… Что за осел!.. Подумай, Аркадий.. Наш общий друг, мистер Пигастер, возвратившись домой, немедленно опубликовал под своим именем мои соображения о концентрации солнечной энергии базальтовым плато. Не догадался, у кого надо было красть… Ну, так ему, шельмецу, и надо.

– Как, – удивился Озеров, – опубликовал и без всяких ссылок на тебя?