Текст книги "Весёлые и грустные странички из новой жизни Саньки М. Часть вторая."

Автор книги: Александр Машков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 20 страниц)

Всё это снова закопали грунтом и утрамбовали.

На поверхности стоял контейнер, преобразованный в пост дежурного, здесь же была радиостанция, генераторная, аккумуляторы, метеостанция. Выше растянули купол с тамбуром и переходом в первый купол. Жилая зона была почти готова, скоро можно будет переодеться в лёгкие одежды!

Справившись с жилой зоной, начали разметку посадочной площадки для «шаттла».

Проехавшись по долине, решили не скромничать и сделать аэродром в шесть километров в длину и три в ширину.

Прозондировав почву, поняли, что под слоем песка находится каменный монолит. Посовещались и решили расчистить ВПП до камня, потом сделать стеклобетонные камни, а сверху – стеклобетонное покрытие.

Отсюда можно будет взлетать на лёгких самолётах и осматривать с высоты птичьего полёта поверхность планеты. Пока же мы могли запускать только метеозонды с кинокамерой.

Жаль, техника ещё не достигла тех высот, чтобы запускать маленькие вертолётики с видеокамерами.

До Марса долетели, а тут, как Первопроходцы в Сибири: ножками, с планшетом и карандашом в руке!

Теодолит, реперная линейка – наше всё!

Сделав план, определили объём работ, и Зосима запрограммировал машины на работы.

Следить за их работой можно было из диспетчерского пункта. Общая панорама стройки была видна с решётчатой вышки, установленной неподалёку. Высота вышки – пятьдесят метров.

Вот такой титанический труд был проделан нами. Стоит ли говорить, что времени и желания для спортивных занятий совершенно не было? Вечером все валились на топчаны, в скафандрах, и засыпали, не выставляя дежурного. Зачем дежурный на полумёртвой планете? Если метеорит пробьёт купол, он сам затянется, воздуха на ночь хватит.

Через месяц работ стало легче, каждый занялся своим делом. Наконец-то появилось время обойти окрестности. По одному не ходили, только парами, постоянно поддерживая связь с оставшимися на станции. При нас неизменно был газоанализатор, набор метеоролога, чтобы определять температуру, давление атмосферы, наличие жизни в виде бактерий и вирусов.

До сих пор Нина проводила исследования, на предмет реагирования местной жизни на жизнь земную. Мы боялись не только за свои жизни, но и за хрупкую местную биосферу.

Биосфера была довольно любопытная.

Доехав до канала, мы с Ниной пешком спустились на дно ложбины. Склоны заросли стланником с голубоватой хвоёй. Иголки короткие, стволики изогнутые и шершавые.

По дну ложбины протекал ручеёк с прозрачной водой. Над водой вились насекомые, в прозрачной воде ручья мы обнаружили мелких рачков.

– Я не могу поверить, что мы на Марсе! – смеялась девочка. – Так тепло, что хочется раздеться и позагорать!

Посмотрев на термометр, убедился, что Ниночка права: восемнадцать градусов в тени! Подняв термометр выше стволов деревьев, увидел, как температура побежала вниз и остановилась на плюс пяти.

– Что бы это значило? – пробормотал я.

– Что? – спросили сразу трое.

– В зарослях восемнадцать градусов тепла! А над соснами не выше пяти!

– При такой температуре тут должны водиться не только насекомые! – заметила Нина, и мне захотелось раздеться и поохотиться. Поняв меня, Нина рассмеялась.

– Может, ночью сюда придём? – предложил я. – Надо бы замерить температуру.

– Надо поставить здесь метеостанцию! – напомнила девочка.

– Давай, пройдём вверх по течению? Может, найдём хорошее место для станции?

– Пошли, конечно! – радостно согласилась Нина, и не удержалась: – Ну, вот, а ты не хотел сюда лететь!

– С тобой, Ниночка, хоть куда! – искренне ответил я, улыбаясь.

– Вы там, не теряйте голову! – услышали мы голос Алёны. – А то разденетесь там, и начнёте целоваться!

– А тебе завидно! – воскликнула Нина.

– Ничуть не завидно! – мы услышали звук поцелуя. – Нам не мешает скафандр!

– Всё равно у нас лучше! – буркнул я. В самом деле лучше! Солнце, сосны, ручей под ногами! Ещё бы понюхать, чем пахнет!

Примерно через час мы с Ниной дошли до перекрёстка. От нас на Восток уходила ещё одна долина речки. А на перекрёстке стояло сооружение в виде триумфальной арки.

Конечно, в искусственное происхождение арки верилось с трудом, скорее, просто вода проточила ходы, вымыла внутри полость, вот и получилось четыре входа с арочным перекрытием. Один вход был завален песком.

– Ну, вот! – сказала Нина. – Здесь можно поставить метеостанцию! Солнце не заглядывает, можно измерять температуру воды и воздуха, ночью и днём!

– Здесь даже стланник не растёт!

– Да, странно. Растения будто кто вырубил…

– Может, солнечной энергии мало? Смотри, с другой стороны пять заросли.

– Здесь обязательно надо поставить метеостанцию! Мне кажется, на этом месте аномальная зона!

– Здесь везде аномальная зона! – заметил я. – Что, пошли обратно?

Назад мы шли неспеша, внимательно осматривая всё, что привлекало наше внимание. Набрели на уютное местечко, присели у ручья, на песочке. Моё внимание привлёк ствол карликовой сосны. Потрогав кору, убедился, что она не однородная. а будто з бересты, чешуйчатая и многослоная. А под чешуёй прячутся насекомые.

– Вот, Нина, где они живут! – обратился я к подружке.

– Кто?

– Насекомые!

– Да, хороший симбиоз. Только непонятно, почему здесь высокая температура…

– … Как будто от живого существа! – продолжил я.

– Ой, Сашка, не пугай меня! Сейчас чудовище как вскочит! Ой, смотри, чудовище!

Я посмотрел в сторону, куда показывала Ниночка, и увидел смешную ящерку с широким капюшоном на голове. Наверно, капюшон заменял ящерке солнечную батарею.

– Интересно, почему она такая маленькая? – задумчиво спросил я сам себя.

– Кто? – нетерпеливо спросила Алёна.

– Ящерка, – ответили мы с Ниной.

– Вы ящерку нашли?! – удивились Зяма с Алёной.

– Да, ребята, это такое чудо! – прошептала Нина.

– Подумаешь, чудо! – проговорил я. – Вон, рядом с тобой сидит высокоорганизованное существо, возможно, мыслящее, а ты не замечаешь! – повисла тишина, Нина заоглядывалась кругом:

– Где?!

– Это существо ещё любит тебя… – Нина поняла, виновато улыбнулась.

– Ну, Сашка! – раздался сердитый голос Алёны. – Мы уже думали, вы живого марсианина встретили!

– Мы и есть марсиане, – невинно ответил я.

– Я соскучилась по тебе, Саша! – тихо сказала Нина, не обращая внимания на друзей, что слышали нас.

– Я тоже, – согласился я.

– Сколько уже можно?! Целый месяц работаем без отдыха. Давай, хоть спать будем вместе? Как тогда, в первый день? А то один раз только… – я с трудом подавил улыбку, настолько двусмысленно, «по-взрослому», прозвучало воспоминание, а то обидел бы девочку.

– Ты же знаешь, Ниночка, скоро учёба, опять залезем в капсулы…

– Подумаешь, учёба! Сейчас у всех каникулы, а мы работаем! Успеем ещё!

– Конечно, успеем, – согласился я, – тем более, марсианский год длится вдвое длиннее земного.

– Ты думаешь, они имели ввиду, марсианский год?

– Скорее всего, Нин. Скоро мы удалимся от Земли на расстояние, в восемь раз превышающее минимальное. Тем более, я не слышал, чтобы строили третий «Пионер». Ты слышала?

– Нет, – удивилась девочка. – Ты думаешь, мы здесь надолго?

– Грузовые челноки построить можно быстро, сколько им лететь, неважно: две недели, или два месяца, продовольствие нам успеют доставить до того, как закончатся наши припасы

– Ты думаешь?..

– Ниночка, у нас есть свой корабль, построим полосу, вызовем челнок, и сможем вернуться домой! Пойдём уже, пора на ужин. Эй, вы там! Кушать приготовили? – в наушниках послышались ехидные смешки.

– Как быстро ко всему привыкаешь! – сказала Нина, поднимаясь на ноги. – Мы на Марсе, сидим на берегу речки, насекомые летают, сосны растут, и не удивляемся!

– Чему удивляться? Бедности природы? Подожди, придут люди, и всё уничтожат своим терраформированием. Слишком хрупка здешняя природа!

– Саша, почему сразу «уничтожат»? Может, изучать будут. Вот почему здесь так тепло?

– Ниночка, ты же не удивляешься, когда в январский мороз видишь на теплотрассе зелёную траву?

Скорее всего, и здесь так же. Мы стоим не на спине животного, это, вероятнее всего, остатки древнего энергопровода. Так под всеми каналами. Атомные, или солнечные электростанции могут работать неограниченно долго, если построены правильно, а ведут они в бывшие мегаполисы.

– Тем более, удивительно! Здесь жили разумные! – я даже удивился наивности девочки:

– Что такого? Они потом переселились на Землю, когда здесь стало трудно жить. Возможно, ещё во времена динозавров. Выбили бедных рептилий…

– Саш, ну, что ты говоришь?!

– Ты же знаешь историю Древнего Мира? Про богов, про всякие таинственные случаи, вроде людей-гигантов, Всемирный потоп, Атлантида, пирамиды, Баальбекская веранда. Человеческая память недолговечна, то, что ты не видел своими глазами, кажется выдумкой, потом реальные события становятся легендой, вот и всё. Уже сейчас историки начинают спорить, было татаро-монгольское нашествие, или нет, а ты говоришь – марсиане!

О бытовых проблемах не принято говорить, их, как бы, нет. Есть туалет на Марсе, или нет, кому какая разница! Как мы пережили месяц, не снимая скафандров?!

Скафандры мы испытывали, да, в пустыне, но сами же эти испытания сорвали, «обратившись» в вампиров. Изобретатели этих уникальных скафандров нас так упрашивали! Причём теперь недоработку этих замкнутых систем нам пришлось почувствовать на себе. Если с круговоротом воды проблем не было, то с более твёрдой составляющей жизнедеятельности человека относительные неудобства были. Постоянная промывка кишечника негативно сказывается на здоровье, вымывается полезная микрофлора, нам постоянно приходилось принимать рассаду из живых бактерий. Постоянный контакт кожи с мембраной скафандра тоже стал неприятен. Потерялось ощущение второй кожи, появились опрелости и потёртости.

Поэтому, когда я решил прекратить эксперимент по продолжительности нахождения в скафандре, все восприняли приказ раздеться, с восторгом. Тем более, что душевую кабинку мы уже смонтировали. Конечно, в душ первыми побежали девочки, втиснувшись в кабинку вдвоём. Мы ждали, осматривая друг друга на предмет повреждений. Мне ещё писать отчёт о влиянии скафандров на человеческое тело.

Скафандры тоже следовало промыть и заново смазать «живой смазкой».

По замыслу создателей «второй кожи», бактерии должны были поедать отмерший эпидермис, через мембрану кожа «дышала», но не всё так оказалось гладко, и у нас появились язвочки на теле.

В комплекте у нас, «марсиан», было нательное бельё, в виде пижам, из мягкого материала, спальные места со спальными мешками.

Понятно, что для этого нужна стиральная машинка. Об этом не забыли, к счастью, прислали не только строительную технику, но и громоздкую промышленную стиральную машинку-автомат.

Вместо стирального порошка использовался ультразвук, пузырьки и ультрафиолет.

Щадящая стирка подразумевала долгую сохранность белья.

Наиболее опасность для оторванной от Большой Земли группу исследователей всегда было состояние здоровья. Конечно, от простудных заболеваний мы были застрахованы, зубы исправлены, от опасных вирусов и возбудителей смертельных болезней нас освободили.

Но есть ещё опасность кишечных заболеваний, тот же аппендицит может быть фатальным, если его вовремя не удалить.

Конечно, нас учили это делать. На манекенах. Как это будет выглядеть в реале, никто знать не мог.

Наверное, кто-то воскликнет в ужасе: «как можно в космос отправлять таких маленьких детей»?!

А кого надо отправлять? Кого не жалко? У взрослых есть жёны, дети, родные, а у нас никого нет, тем более, почти все из нашего экипажа уже приговорены. К тому же, дети гораздо выносливее взрослых, жить им предстоит дольше, способность к обучению выше. Одни плюсы. К тому же, взрослые, почему-то не могут преодолеть пояса Ван Аллена, пытались уже, безуспешно.

Ещё нас ненавязчиво попросили провести некоторые биологические эксперименты на себе.

На стрессоустойчивость, на отсутствие ноосферы, потом, почти всех интересовало, как пройдёт у нас пубертатный период. После чего дорога на Землю для нас будет закрыта до тех пор, пока не найдётся защита для взрослых от жёсткого излучения.

С питанием тоже не всё так просто. Для нормального функционирования и развития человеческого, особенно, детского, организма, необходима грубая пища, её надо разжёвывать, развивать жевательные мышцы. Прилив крови к голове из-за жевания, обеспечивает работоспособность головного мозга. Жвачка на основе сосновой и кедровой живицы, конечно, хорошо, но неблагоприятно сказывается на желудочно-кишечном тракте. Так что космическая еда в тюбиках годится только в качестве прикорма.

Девочки, да и мальчики, если нас допускали к плите, что-нибудь готовили из стратегических запасов.

Давление воздуха на кухне приходилось держать на уровне земного, иначе вода кипела уже при семидесяти градусах. Притяжение всё-таки на этой планете выше, чем думали раньше, примерно, в полтора раза меньше земного, а не в два, как предполагалось ранее. Иначе плотность атмосферы была бы ниже. К размеру Солнечного диска я уже привык, не такое уж маленькое на небе Солнце, всего лишь в полтора раза меньше земного, тем более, из-за разрежённости и чистоты воздуха, оно сияло очень ярко. А красная пустыня чем-то напоминала Кызыл Кум.

Помывшись в душе и смазав друг друга йодом и «космической» мазью, мы устроили себе полноценный отдых, только проверив работу дорожных машин. Машины исправно освобождали котлован от песка. Роторный экскаватор наполнял кузов грузовика, бульдозер толкал грунт, в других местах трудились скрепер и экскаватор.

С левой стороны показалась монолитная стена, вертикально уходящая вниз.

– Похоже на искусственное сооружение, – заметила Нина, опасливо поглядывая на меня.

– Похоже, – улыбнулся я, не желая сегодня ни с кем спорить.

На нашей исследовательской станции всё было на «вырост». Спальные мешки, тоже. Так что вдвоём мы поместились, ещё место осталось. Зяма с Алёной тоже забрались в один мешок, немного пошептались и быстро уснули, утомлённые долгим днём и тем, что, наконец-то освободились от скафандров.

Мы с Ниночкой обнялись и долго молчали, наслаждаясь тактильными ощущениями.

Оказывается, никакое общение не может сравниться с близким контактом, с крепкими объятиями. Уходит накопившееся психическое напряжение, наступает радость, чуть ли не эйфория. А если ещё поцеловаться!

Конечно, такие моменты будут редки, по графику у нас скоро наступит время учёбы, в обучающих капсулах, но без таких отношений можно быстро сорваться, будем ссориться на ровном месте.

Конечно, через некоторое время, из-за процессов, протекающих в организмах, мы начнём стесняться друг друга, разбежимся по принципу «мальчики направо, девочки налево», или наоборот, а когда всё придёт в норму, снова вернёмся в одну кровать, но только уже не как друзья, а как мужчина и женщина. Если не изменятся предпочтения. У нас, конечно, практически нет выбора, но, тем не менее, после «взросления» в тело будто бы вселяется другой человек, со своими вкусами и пристрастиями.

Интересно, а как будет со мной? Во мне так намешано: и маленький ребёнок, и взрослый, и даже старик. Кто придёт на смену? И никакие клятвы не гарантируют того, что любимая в данный момент девочка станет потом для тебя неприятна или безразлична.

Я слегка отстранился, посмотрел в сияющие глаза подруги и решил, что это невозможно.

Заметив на её тоненькой шейке язвочку, попытался зализать ранку. Ниночка тихонько ойкнула.

–Больно? – насторожился я.

– Нет, напротив, очень приятно, а то чешется.

– Залижем все язвочки друг другу? – засмеялся я. Нина сильно покраснела:

– Хорошо бы… только…

– Надо надеть снаряжение?

– Да. И побегать под солнышком. Тогда всё заживёт, само собой.

– Ты протестировала местную микрофлору?

– Не всю. Завтра займусь. Ты никуда завтра не пойдёшь?

– Нет! – меня даже передёрнуло, когда представил, что снова влезаю в сырое нутро скафандра.

Сюрпризы Марса.

– Ты, как старик! – заявила мне Ниночка. Мы сидели за её лабораторным столом, где девочка проводила опыты по влиянию местной микрофлоры на наши организмы. – Ничем тебя не удивить!

– Чему удивляться? – спросил я Ниночку.

– Давай руку! – Нина взяла мой пальчик, помассировала его и воткнула в розовую подушечку медицинскую иголку.

– Ай! – сказал я.

– Не ври, не больно! Я сама себе брала кровь на анализ. – Нина капнула капельку на лабораторное стёклышко, растёрла капельку тонким слоем и пипеткой капнула раствор, хранящий живые марсианские бактерии. Поместила под микроскоп.

– Уже все микробы дохлые… – сказала она, прильнув к окулярам микроскопа. – У тебя самый сильный иммунитет. Тебе можно выходить без скафандра.

– А как отреагирует на мои выходки марсианская флора и фауна?

– Мммм… Голым лучше не выходить, надо надевать наше снаряжение. Оно создаёт какое-то поле, думаю, мы не убьём местную хрупкую живность? Скорее бы выйти, погулять!

Недавно мы отыскали своё снаряжение, но пока крепились, не надевали. Хотели всё-таки довести до логического конца эксперимент по психоустойчивости. Однако никаких симптомов не проявлялось, и я уже поверил, что «прививка» малышей подействовала.

Всё же я решил повременить. Если бы дело касалось только нас, а не будущих колонистов, я не ждал бы и часа, а так, на общем собрании, все решили проверить мою гипотезу. О том, сможем ли восстановиться после «сумасшествия», я старался не думать: у нас на этот случай была новейшая сыворотка.

После введения которой был риск остаться настоящим вампиром и поселиться на Марсе навсегда. Кстати, пора слать отчёт. Отчёты я сначала писал на обыкновенной бумаге. Ну, не совсем обыкновенной, но других носителей информации практически не было. Перед передачей на Землю данных, я диктовал отчёты на магнитную ленту, но лента могла размагнититься, покоробиться, в общем, легко прийти в негодность. Бумага сохранялась лучше, тем более, предписывалось, сохраняя каждый листочек, хранить их в вакуумной упаковке. Потому что наши бесценные наблюдения сохранят будущим колонистам как время, так и жизнь.

– Так чем ты меня хотела удивить, Ниночка? – напомнил я. Хотел сказать «милое дитя», но передумал. По возрасту Ниночка была слегка старше меня, нынешнего.

– Я насчёт Стены.

– Стена, и что? – пожал я плечами, оглядываясь кругом. – Вот это меня удивляет гораздо больше! Всего за месяц с небольшим ты озеленила почти всё пространство под куполом! здесь теперь так уютно! – Нина покраснела от удовольствия:

– Не подлизывайся! Разве ты не видел, на стене нарисованы какие-то фрески?

– Фрески? Сфотографируем и отправим снимки на Землю, пусть разбираются. Ниночка, я рад, что тебе здесь нравится, открываешь для себя столько нового, что тебя волнуют чудеса, восторженно узнаёшь, что здесь был аэродром марсиан, или каких-то других разумных. Тебя огорчает, что я не столь бурно разделяю твою радость?

– Я хотела бы, чтобы ты тоже радовался, – надула губки моя любимая.

– Должен же кто-то остужать ваши горячие головы! Посмотри на Зяму с Алёной!

Эти маленькие отморозки, не успели ещё зажить язвы, надели скафандры и побежали смотреть, что нарисовано на Стене. Нину еле удержал. В принципе, что там может быть нарисовано?

Или сцены из жизни марсиан, или расписание самолётов, или космолётов.

– Всё это так, Саша! Но ты же хочешь всё это засыпать камнями и залить стеклобетоном!

– А ты что предлагаешь? Искать место под ВПП в другом месте? У нас хватит ресурсов?

– Хватит. Пришлют ещё. Но стеклобетон потом не раскопать!

– Зато какая сохранность древнего памятника! А то понаедут, начнут ковырять, откалывать кусочки…

– Ну тебя, Сашка! Ты можешь быть серьёзным? Это же сенсация!..

– …которую откопали пионеры-космонавты. Ты понимаешь, что будет, если эта информация просочится в СМИ «демократических» стран?!

– Пусть скажут, что мы взрослые… – я скептически посмотрел на десятилетнюю девочку, пусть, одиннадцатилетнюю, но всё равно, пионерского возраста:

– Потребуют фотографию.

– Мало взрослых космонавтов? Пришлют сюда экспедицию!

– Не выдумывай! Взрослые не переживут перелёт! Это одна из причин, почему посылают на Марс детей. В организме что-то меняется, с возрастом, на генном уровне. Ты же знаешь!

– Как бы нас самих не изменили эти радиационные пояса! – задумчиво сказала Нина.

– Когда созреем, сделаешь анализы, – «успокоил» я её. – Тем более, мы ещё на Земле изменились.

– Саша! – воскликнула Нина. – А если у нас с тобой не будет детей? Ты не бросишь меня?

– Не брошу, Ниночка! Что у тебя за мысли? Ты что, милая? – я быстро придвинулся к девочке, прижал её к себе, думая, однако, о том, что наше потомство вполне может мутировать, если оно будет, конечно, после того, что с нами сделали в Академгородке.

– Ты для меня всё, что есть во Вселенной! – прошептала девочка. – Можешь смеяться надо мной, но это так!

– Какой смех?! Я тоже не мыслю без тебя жизни! – ответил я, совершенно искренне.

Появились возбуждённые Алёна с Зямой, поспешили переодеться.

– Ну, что там? – спросил я.

– Пока плохо видно! – ответил Зяма. – Надо ещё половину откопать!

– Ты пустил ротор вдоль стены? – спросил я.

– Да, теперь он делает там траншею.

– Отлично! – потёр я руки. – Скоро запечатлеем событие, и продолжим работу!

– Мы и так работаем, – заметил Зяма, – только не по всей поверхности.

– Что там хоть видно? – заинтересовалась Нина.

– Какая-то схема, или карта, – сказала Алёна, – мы сделали несколько снимков, сейчас, проявим, напечатаем, посмотрим внимательно, может, что-то мы не рассмотрели.

– Как в скафандрах? – спросила Нина.

– Не очень. Надо, чтобы всё зажило, неприятно, ранки щиплет. Пусть Саша разрешит!

Я на стал ничего говорить. Что-то удерживало меня от последнего шага, хотя самому хотелось, до дрожи в руках и ногах, побегать по окрестностям, одетыми только в наши ремешки.

Только одна загвоздка: всем сразу нельзя, проверить возможность дышать марсианским воздухом должен кто-то первый. Кто?

За это время мы всё-таки выбрали время и помогли Ниночке сделать огород в виде парника.

Выкопали ямку, чтобы не задувал ветер, между нашей станцией, и каналом, поставили ангар из прозрачного материала, сделали компостную яму и силами собственных организмов начали делать удобрения. Воду брали из ручья, хотя протекал он не так уж и близко, шлангов хватило.

Рассада, выращенная нашей экспериментаторшей, принялась на немного удобренной марсианской почве. По-моему, в этой почве, за столько лет накопилось немало нужных для растений минеральных веществ. Стоило полить её водой, и растения, пригретые ярким Солнцем, пошли в рост.

Что меня больше всего радовало, это картошка! Я уже облизывался на свежее пюре. Только Нина охладила мой пыл, заявив, что с первого урожая всё пойдёт на опыты и рассаду.

Ещё когда строили теплицу, измерили температуру почвы, и были приятно удивлены: тепло от канала распространялось на триста метров! Я заподозрил, что просто произошла утечка энергии, не могло это быть запланировано, чтобы обогревать такую площадь!

Но строители были из другой цивилизации, с нашей меркой к ним подходить, думаю, не стоит.

Сделан был и переход от подземного убежища до лаборатории под куполом, откуда можно было пройти, или пробежать, до платформы с спускаемым аппаратом.

Обжившись, мы бегали в лёгкой одежонке, даже загорали под ярким солнцем, в оранжерее, где стенки пропускали ультрафиолет. Скоро оранжерея превратится в настоящие джунгли, растения быстро росли, радуясь небольшой гравитации, а нам приходилось компенсировать слабое притяжение тяжёлыми поясами и браслетами на руках и ногах.

У меня опять заболел забытый шрам на правой ноге. Пришлось терпеть, а то мышцы ослабеют.

Нина предложила мне носить тяжёлые магнитные башмаки. Вероятно, под нами находилась магнитная аномалия, башмаки чувствительно примагничивались к полу.

Всё бы хорошо, если бы с Ниной не случилась неприятность.

К сожалению, несмотря на уговор, девочка долго не признавалась в своих страхах, а я не понял, почему она старается всё время быть со мной. Даже ночью, после учёбы Нина могла забраться ко мне в капсулу. В тесноте, зато уютно, пока маленькие, помещаемся вдвоём во взрослой капсуле.

Когда поняли, что с нашей Ниночкой происходит что-то нехорошее, чуть её не потеряли.

Девочка вдруг начала кричать и кататься по полу, о чём-то умоляя невидимых пришельцев.

Хорошо, что мы все были в оранжерее, отдыхая после ужина.

Бросившись к Ниночке, пытались успокоить её, но она вырывалась из наших рук, умоляя отпустить.

– Переодевайте её! – догадался я, скидывая свою одежду. – Где наше снаряжение?! – впопыхах я даже забыл, что ремни хранятся у каждого в спальне.

Зяма придал мне ускорение, повернув в нужную сторону, и я, пулей влетев в спальню, быстро застегнул ремешки на себе, не забыв даже ошейник, принёс упряжь для Ниночки. Ребята в четыре руки одели девочку, и она затихла, глядя на нас безумными глазами.

Холодея от ужаса, я вскрыл себе вену ритуальным ножом, и поднёс руку к губам своей девочки. К моей радости, Нина начала лакать мою кровь. Я не отнимал руку, пока не потемнело в глазах. Меня сменил Зяма, потом Алёна. Нина спокойно уснула, и ребята положили её здесь же, на лавке, укрыли пледом.

Я положил её голову себе на колени, ожидая, когда она очнётся, и сам задремал.

Проснулся я от того, что кто-то вылизывал мне шею. Открыв глаза, увидел Ниночку. Заметив, что я проснулся, Нина улыбнулась мне виновато:

– Прости, я без спроса немного взяла твоей крови из шейки.

– Ты как? – с тревогой в голосе спросил я, прилаживая ошейник на место.

– Сейчас уже нормально, – ответила девочка. – Что со мной произошло, не поняла. Как будто у меня кто-то хотел вынуть разум, или ещё что. Много народу здесь ходило.

– Мы тоже их видим, призраков, – признались Алёна и Зяма.

– И что? – спросил я, потому что никаких призраков Марса я ни разу не видел.

– Да так, ходят и ходят, – пожал плечами Зяма. – Нам не мешают. Иногда я вижу какое-то помещение, мне кажется, на этом месте был какой-то вокзал.

– Как выглядят призраки? – спросил я. – Как люди?

– По-всякому, – сказала Алёна, – иногда нельзя понять, разумное существо, или животное. Мы почти не обращаем на них внимание. Ним не мешают, и появляются редко.

– Почему мне не сказали? – слегка рассердился я.

– А ты что, никого не видишь? – удивились ребята.

– Нет! Совсем никого не вижу, и даже не чувствую чужого присутствия. А что с тобой произошло, Нин?

– У меня чувство, что моё сознание кто-то, или что-то высасывает из головы. Мне кажется, меня видят!

– Странно, – задумчиво сказал Зяма. – почему всё у нас по-разному? Нина, к тебе, перед полётом, приходил малыш?

– Приходил, – прошептала Нина, почему-то краснея. – Но я его выгнала.

– Выгнала?! – воскликнули уже мы все трое.

– А что он, голый, лезет ко мне ночью? И ещё это… – Ниночка совсем засмущалась.

– Нина, ты что? Они же ещё совсем малыши! Ещё не умеют управлять своим телом, да и не понимают, зачем это нужно! – воскликнула возмущённо Алёна.

– Да, а я в это время о Саше думала! – Ниночка закусила губу, чтобы не расплакаться.

– Ты теперь осталась без защиты! – высказала общую мысль Алёна. – Саша, что теперь будем делать?

Я осмотрел свой экипаж. Все уже переоделись, не забыли ошейники. Никому не хотелось высказывать свои мысли вслух.

– Опыт удался! – горько сказал я. – Чтоб его!..

– Теперь, по крайней мере, понятно, что обыкновенным людям здесь делать нечего, – убито сказала Нина. – Даже нашим, из группы.

– Ну, там всё неизвестно, не исключено, что телеки их тоже готовят.

– А, может быть, и не готовят, сами хотят сюда переселиться.

– Да, – согласился я. – Сегодня отправлю отчёт. Скажу, чтобы следующий экипаж комплектовали из Ночного Народа.

– Про меня тоже расскажешь? – дрогнувшим голосом спросила Ниночка.

– Нина, я обязан! Понимаешь? Тебя надо спасать!

– Может, в этом виде, ничего не случится? Будешь меня поить своей кровью… – Нина снова покраснела. – Я понимаю, что сделала глупость, и теперь наглею…

– Я не могу рисковать тобой, – с трудом сдерживаясь, чтобы не дрожал голос, сказал я. – Тебя придётся вывезти на орбиту и положить в анабиозную камеру…

– Нет! – подскочила Ниночка. Посмотрела нам всем в глаза и разрыдалась. С трудом получилось успокоить расстроенную девочку.

– Я справлюсь! – шептала она, обнимая меня.

– Я верю тебе! – отвечал я, глазами показывая Зяме, чтобы готовил платформу к полёту.

Пока ребята проводили предстартовую подготовку, Нина успокоилась, всё ещё надеясь, что я не расстанусь с нею.

А Зяма с Алёной что-то задерживались. Нина, извинившись, пошла привести себя в порядок, и тут, немного попозже, вошли ребята, с обескураженными лицами:

– Командир, платформа не набирает достаточной мощности…

У меня мороз прошёл по спине, почему-то сразу поверил, в привидения и их козни.

– Тени прошлого не могут повлиять на нас, – развеял наши подозрения Зяма, – скорее всего, аккумуляторы не зарядились на полную мощность.

– Или где-то утечка, – добавила Алёна, вопросительно глядя на меня.

Я задумался. На самом деле, наша энергосистема была закольцована, не исключено, что мы слишком расточительно пользовались электроэнергией, и, вместо того, чтобы зарядить накопители, посадили их.

– Делать нечего, – решил я, – будем теперь ходить в этой форме, подпитывать друг друга.

Ребята переглянулись, с улыбкой. Вероятно, они уже подпитались, тестируя платформу.

Когда вернулась Нина, мы уже решили больше ничего не предпринимать и работать дальше, по намеченному плану.

– Ты только не загрызи меня до смерти, ночью, – попросил я Ниночку. – Или нам лучше спать отдельно?

– Я боюсь одна, – потупилась моя подружка. – Я не буду ночью пить у тебя кровь.

– Жёны всегда пьют кровь у своих мужей, – неловко пошутил я, и все невесело рассмеялись.

– Я не буду, – краснея и улыбаясь, пообещала Нина. Пришлось поверить.

– А вообще, за ними, за призраками, интересно наблюдать, – сказал Зяма. – Как будто документальное кино смотришь.

– Ничего там интересного нет, – буркнула Нина. – Если бы у тебя высасывали мозги через трубочку, не говорил бы так.

– Это ты так формировала здесь Сферу Разума, – засмеялась Алёна. Нину передёрнуло, и она пошла заниматься любимой работой, за свой лабораторный стол.

– Можно, мы побегаем? – начали подкатывать ко мне ребята. – Мы не будем в каналы забегать, по карьеру…

– Идите сюда, – позвала нас Нина. Мы подошли. Нина дала каждому по стеклянной кюветке:

– Дыхните на культуру, – мы подышали, Нина забрала у нас кюветки, проверила результат под микроскопом.

– От Саши сразу всё погибает, от вас треть выживает. Я даже не знаю, что лучше.

– А у тебя? – спросил я.

– Две трети выживает.

Я задумался, ребята вопросительно смотрели на Нину.