Текст книги "Весёлые и грустные странички из новой жизни Саньки М. Часть вторая."

Автор книги: Александр Машков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 20 страниц)

Я очень надеюсь на ум Саши, его взрослую рассудительность, на вашу с Зосимой волю к жизни. Вы уже испытали многое, знаете цену жизни, знаете, насколько она хрупка и бесценна, к тому же, с вами ваши любимые девочки, а девочки должны помнить, что о них беспокоятся мальчики, поэтому постарайтесь выжить! Это ваше главное задание! Конечно, помимо этого, вам надо много чего сделать, скучать не придётся. Главное, сделайте взлётно-посадочную полосу, нам будет гораздо легче и безопасней менять экипажи, доставлять и оправлять грузы челноками. Теперь ваша четвёрка идёт выполнять предполётную подготовку, остальные занимаются по прежнему графику!

Мы встали, провожая наставника, после чего ребята, не сдерживая радости, окружили нас, поздравляя с победой.

– Не поделитесь секретом? – спросила одна девочка.

– Сама понимаешь, Вера, что это секрет, – улыбнулся я девочке. – Если те, кто нам помог, решат, что надо и вам помочь, тогда узнаете! А пока мы не имеем права их выдавать.

– Понятно! – вздыхали ребята. – Мы давно подозревали, что кто-то вам помогает.

Редко нам удавалось вот так поболтать между собой, всё время занимала учёба, тренировки.

Сейчас пришла пора прощаться, вот нам и дали поговорить минут пятнадцать.

Ребята, остающиеся на Земле, сердечно прощались с нами, крепко обнимая. Все понимали, что очередная наша встреча может состояться на Марсе, или не состояться уже никогда. Как бы то ни было, совместное обучение скрепило наш коллектив подобно ночному братству. Да, ночью мы больше вели задушевные беседы, охотились и весело трапезничали, а здесь почти всё время отдавали подготовке к полёту, учёбе и тренировкам. Мы всё равно очень привязались друг к другу, все удачи и неудачи товарищей переживали, как свои собственные.

И сейчас, выражая радость, по поводу нашего успеха, ребята не на шутку тревожились за нас: немало Первопроходцев осталось только в памяти их последователей.

К счастью, по большинству из нас плакать было некому.

Предполётная подготовка представляла более глубокое изучение спускаемого аппарата, тренировки по посадке, вернее, по укладыванию в него, погружению в анабиоз, на полчаса, затем выведение из состояния сна, после чего ты должен самостоятельно покинуть ячейку. Конечно, всё это должно было сделано автоматически, но всякое случается, так что настала череда изнурительных тренировок по выживанию экипажа в самых разных непредвиденных случаях, включая пожар и взрыв космолёта.

Сначала мы облачались в лёгкие скафандры, затем в тяжёлые, бронированные, и, наконец, самостоятельно забирались в ячейку жилого отсека. Сами набирали код, нам что-то вкалывали, после чего кровь делалась сверхтекучей и становилась похожей на антифриз, как у земноводных.

Когда наши тела охлаждали, мы засыпали, причём казалось, что мы в тепле и уюте.

Доктора гарантировали, что кровь продолжает снабжать все клеточки тела кислородом, прокачиваясь через все мельчайшие капилляры.

Охлаждение поддерживалось таймером, установленном на определённое время и отключалось при любой аварии. Тогда человек просыпался и самостоятельно покидал ячейку, выбирался из бронескафандра, если это позволяли обстоятельства, то есть, в жилом отсеке не отсутствовал воздух и не царил космический холод, или наоборот, невыносимая жара.

Не возбранялось первому проснувшемуся оказывать помощь товарищам, если это было необходимо.

Так вот мы развлекались последние дни перед полётом. Хоть мы и были давно подготовлены к предстоящим испытаниям, волнение всё равно охватило нас, до дрожи в коленках. Только сейчас, в очередной раз забираясь в ячейки и погружаясь в сон, мы начали понимать, что это всерьёз, нас по-настоящему отправят в чудовищную даль, практически навсегда, в неизвестность.

Мы старались не говорить об этом между собой, пока нас не посетили ночные друзья.

Нашей радости не было предела, малыши не слезали с нас, пока мы не побежали погулять по окрестным лесам, поохотиться. Потом собрались на ферме и жарили свою добычу.

– Пойдёмте, мы вас угостим! – потащили нас за собой малыши в хлев.

Здесь за корову принялись девочки, а кровь добыли Ластик и Листик.

– Попробуйте, как вкусно! Наверное, уже забыли вкус! – сказал Ластик, протягивая мне напиток, при этом сам облизываясь.

– Да, – улыбнулся я, отпив несколько глотков, – усталость, как рукой сняло!

– Мы на Марсе где будем держать скотину? Нам позволят построить хлев? Ты ведь возьмёшь нас с собой, папа Саша? – спросил Листик. Я чуть не поперхнулся:

– Листик! Ты же прекрасно знаешь устройство корабля! Почему ты спрашиваешь?

– Но что вы там будете кушать? Траву? Вот, мы специально вывели породу телят и свинок для Марса!

Мы уже говорили, что изучили условия, при которых эти животные могут там жить!

– Ребята, вы прекрасно знаете, что жилая зона на корабле очень маленькая, только пять ячеек, причём одна занята зелёными растениями, для поглощения углекислоты и выработки кислорода! В остальных отсеках воздуха нет! Корабль находится на орбите, туда нас отправят на «Октябрёнке»! Вы же видели, какой он маленький…

Ластик стоял возле телёнка, обняв его за шею. Если бы он умел плакать, заплакал бы, как и остальные малыши, несмотря на все знания, надеявшиеся на чудо, что папа, которого они, наконец-то обрели, заберёт их с собой.

– Почему вы Сашу называете папой? – решила отвлечь малышей Нина. – Саша мой мальчик, и, если вы его называете папой, тогда меня надо называть мамой?

– Папа Саша взрослый мальчик, а ты ещё маленькая девочка, – хмуро объяснил Ластик.

– Это как? – удивлённо посмотрела на меня Нина.

– Потому что у меня сохранилась память о прошлой жизни, – мне совсем не хотелось, чтобы Нина знала подробности. Несмотря на то, что могли разговаривать мысленно, мы соблюдали вежливость, не копались в памяти друзей.

– Расскажешь? – спросил Ниночка.

– Потом, когда сами повзрослеем. Сейчас это просто неуместно и будет тебе неприятно.

Малыши огорчались недолго, они опять прильнули к нам, растворяясь в наших чувствах.

– Что для вас сделать? – вдруг спросил Ластик, глядя на меня. Я понял, что хочу увидеть отца и брата.

– Мы подумаем, – серьёзно пообещали братья. Девочки тоже начали быстро обсуждать, как можно передать весточку моим родным, куда их пригласить.

Я представил место, где нам всего уместней встретиться. Кладбище, где похоронены мои мама и сестра. Только это далеко даже для нас. Да и пугать своими метаморфозами отца не хотелось.

Что он скажет, когда увидит, что его любимого сына обратили в вампира? Да и где они сейчас?

Я подумал, и мне стало даже смешно: если папа узнает, что я вампир и остаюсь на Земле, он это перенесёт легче, если проводит меня в жуткий и страшно опасный космос.

– Я бы тоже хотела попрощаться с папой, – прервала молчание Нина, не выпуская мою руку, чтобы не дать малышам оттеснить её от меня.

– Снимите ошейники, мы узнаем, где искать ваших родных, передадим ваши желания, – предложили Листик и Ластик.

– Кусаться не будешь? – засмеялась Ниночка. – А то щекотно!

– Я с папой… а с тобой будут девочки заниматься.

Алёна с Зямой не просили отыскать своих родственников, они ничего о них не знали, но присоединились к нам.

– Мы поговорим с ребятами, – пообещали малыши. – Они знают, к кому обратиться, у нас, внизу, есть телефоны, старшие мальчики иногда разговаривают по ним с верхними людьми…

Уже вошло в привычку, что Ниночка будит меня по утрам. Несмотря на довольно весёлую ночь, пусть с переживаниями малышей, Нина поднялась, и ждала, когда я проснусь, ласково наблюдая за мной. От этого взгляда я и проснулся. Теперь, чтобы мы не слышали друг друга, надо было надевать ошейники. Но мы хотели слышать друг друга.

А малышам мы сказали, что приготовим им плацдарм для переселения. Сейчас там нет ещё ничего, много людей, и даже нелюдей, съест все припасы, и погибнет, а вот когда мы научим растения расти в почве Марса, потом заставим животных есть эти растения, тогда без телеков уже трудно будет!

Малыши, подумав, согласились немного подождать, выхода всё равно не было.

Ниночка у нас в экипаже будет главным биологом широкого профиля, изучит микроорганизмы Марса, и, если они не очень смертельные для нас, я попробую подышать местным воздухом, узнаю, можно ли там жить телекам, без скафандров.

Сегодняшний день не отличался от предыдущих, а вот на следующий нас с Ниной вызвали с тренировок к куратору группы. Теперь, кроме Евгения Романовича, нами занимался Юрий Фёдорович Штерн.

Он был до того велик и могуч, что мы едва доставали макушками его груди.

Несмотря на то, что мы ему завидовали, стесняясь своих щуплых тел, Юрий Фёдорович страшно огорчался тем, что он такой большой. Наш куратор с детства грезил космосом, и вот, когда его мечта стала реальностью, когда космические полёты стали, можно сказать, обыденным делом, оказалось, что он не подходит в космонавты по размеру. Тяжёл и объёмист, к тому же, имеет семью с четырьмя детьми, сам очень любит детей, и не только своих. Его никто не боялся, несмотря на громоподобный голос и внушительные кулаки, которыми он грозил шалунам.

Всё равно ребята его любили и выполняли все его команды. Подумаешь, иногда хулиганили. Мы, всё-таки, оставались детьми, в одном месте у всех ребят постоянно свербило.

– За вами пришли, – недовольно сказал Юрий Фёдорович, показывая на мальчика, скромно сидевшего на стуле. При виде нас мальчик вскочил, и робко улыбнулся. Конечно же, это был Тоха, сканер. Потому и был наш куратор хмур, бытовало поверье в Академгородке: появление сканера – не к добру.

– Пошли за мной, – пригласил нас с Ниной Тоха. Мы переоделись в тёплые синие комбинезоны с эмблемой космонавтов на рукаве, надвинули капюшоны, и последовали за Тохой.

Наш проводник привёл нас на остановку автобуса, на нём мы добрались до игрушечного городка, оказавшегося станцией метро. Спустившись вниз по эскалатору, вышли на перрон, пустой в это время суток.

– Нам сюда, – показал Тоха на дверь с надписью: «Служебный Вход».

Войдя в дверь, оказались в обширном фойе, со вкусом обставленным, с диванами и креслами, возле которых стояли журнальные столики, было светло и тепло, всюду зелень, пальмы в кадках.

Мы с Ниной переглянулись и скинули капюшоны, а Тоха взял с одного из столиков медный колокольчик, и позвонил. Не успел звук замолкнуть, как из коридора показался молодой парень, и кивнул Тохе. Мальчик подошёл к парню, что-то спросил и скрылся за углом на минуту, потом вышел и поманил нас за собой.

За углом оказался коридор с рядом дверей.

– Сашина дверь под номером семь, Ниночкина – двенадцать! – Тоха ободряюще улыбнулся нам и подмигнул. Нам сразу стало легче. Если Тоха весел, значит, всё хорошо.

И всё-таки дверь я открывал с замиранием сердца. И не зря. В глубине комнаты меня ждали папа и брат.

От такого неожиданного сюрприза я замер на месте, потом робко двинулся вперёд, но не смог удержаться, губы сами собой разъехались в радостную улыбку, ноги побежали навстречу папе:

– Папа! – радостно воскликнул я, подбегая, и тут же оказался в воздухе, потом меня папа прижал к себе, уткнувшись колючей щекой в мою шею. Подняв глаза, я увидел счастливого Жорку.

Брат был рад мне не менее папы.

– Какой ты стал, сынок! – негромко восклицал папа, слегка отодвигая меня, чтобы посмотреть мне в лицо. – Повзрослел, похорошел!

– Да, папа, я уже большой, мне десять лет!

– Совсем взрослый! – смеялся папа вместе с братом. Жорка перенял меня у отца и затискал в своих крепких руках.

– Ну, как ты тут? – спросил меня папа.

– Замечательно! – не покривив душой, ответил я. – Здесь моя девочка, Нина. Помнишь, Юр, ты приносил мне письмо? Так это от неё! А теперь мы вместе учимся и тренируемся!

– Молодой, да ранний! – весело засмеялся Юрка. – Девочку уже себе завёл!

– На кого учишься? – спросил отец.

– На космонавта, – ответил я.

– На кого? – не поверили мне папа с братом.

– Состою в группе юных космонавтов, – пояснил я. – проходим подготовку, сейчас начинают тренировать с детства, чтобы понять, годен человек к полёту, или нет, – немного врал я. – Если не годен для полёта в космос, останется на Земле, дублёром…

– Надо же! – восхищался папа, – Мой сын лётчик-космонавт!

– Не лётчик, папа. Просто космонавт. Мы изучаем только «шаттлы», на которых можно будет приземляться из космоса, а скоро, и взлетать!

– А говоришь, не лётчик! – папа прижал меня к себе.

– Папа! – с улыбкой сказал я.

– Что, сынок?

– Соскучился. Даже не знал, что так можно соскучиться!

– Спасибо, сын, мы постараемся иногда навещать тебя.

– Постарайтесь… – печально сказал я.

– Что-то не так? – напрягся папа.

–Да нет, всё так, – не говорить же, что это наша последняя встреча, скорее всего.

– Юра, что же ты? Передай подарки! – Жорка достал из-под лавки рюкзачок, чем-то набитый.

– Что там? – удивился я.

– Что успели купить в Москве. Всякие лакомства, ты всегда любил сладкое.

– Я и сейчас люблю! – вздохнул я.

– Ты что, не рад? – удивился папа.

– У нас режим, придётся сдать на проверку. Наши доктора решат, что можно, что нет, – невесело закончил я.

– Ты что, балерина? – со смешком спросил папа.

– Хуже, папа. Я космонавт, а для того, чтобы космонавта запустить в космос, знаешь, сколько энергии надо потратить? Каждый грамм много значит. Вот когда сделают антигравитационный двигатель, тогда можно будет пирожные кушать перед полётом!

– Понятно! – засмеялся папа, потрепав меня по стриженой голове. – Космонавт! Когда летишь?

Я пожал плечами:

– Когда объявят, что пора, тогда и полечу.

– А мы-то думали – гадали, куда это мы с Юркой попали? – усмехнулся отец. – Не поверишь, сначала прошли медосмотр, нам сделали десяток прививок, проб, заставили заполнить анкету, и только потом допустили к тебе!

– Секретный объект! – улыбнулся я, – Здесь всё по-взрослому!

Полчаса отпущенного времени прошли незаметно. Когда стали прощаться, я, наконец, понял, что на самом деле вижу папу и Юрку в последний раз. Я держал в руках рюкзачок и растерянно смотрел, как уходят из моей жизни самые родные люди на этой планете.

В фойе я встретил Ниночку с заплаканными глазами. Мы с ней обнялись и пошмыгали носами.

– Мы их больше никогда не увидим? – с горечью спросила меня Нина.

– Не знаю, Ниночка, – ответил я, горько вздыхая. – Никому неизвестно, как распорядится судьба, или кто там ещё нами распоряжается? Мама? Вот бы сходить в церковь!

– Да, Сашенька!

– Пора, Нина, Саша! – услышали мы голос Тохи. Я посмотрел на мальчика, и с удивлением увидел у него ошейник.

– Подарок! – улыбнулся Тоха. – Наконец-то я стал нормальным! Ничего не слышу!

Я думаю, стоит рассказать немного об этом удивительном мальчике.

Антон.

Антон жил счастливо, как все маленькие мальчики, не ведая особых тревог. Мама и папа любили единственного сына, души в нём не чаяли. Сын платил им той же монетой, учился в школе неплохо, не отличник, но твёрдый «хорошист». Жили в двухкомнатной квартире, с раздельными комнатами.

Когда Тошка был маленьким, спали в одной комнате, потом, когда мальчик подрос, эта комната полностью перешла Антону. Теперь он был хозяином этой довольно большой комнаты, где Тошка устроил себе уютное, по мальчишескому мнению, гнёздышко.

Правда, мама, заходя иногда в этот «уют», ужасалась, и требовала навести порядок, к немалому унынию мальчика.

Здесь Антошка делал уроки и проводил опыты по телепатии. Да, он любил читать фантастические книги, читал даже научно-популярную литературу на эту тему, и заразил этой идеей своих друзей.

У него в гостях бывали ребята, даже одна девочка. Они пытались гипнотизировать друг друга, читать, в шутку, мысли. Часто хохотали, до колик в животе. Конечно, всё это было игрой.

Жизнь казалась безоблачной, будущее – ясным, тем более, что было Антошке всего восемь лет.

Всё кончилось, когда папа не вернулся домой. Нет, он не погиб, не заболел. Просто он ушёл.

Вот так, взял, и бросил любимого сына, жену, и ушёл жить в другую семью.

Антошка сначала думал, что это просто глупый розыгрыш, злая шутка, пока не понял, что всё это происходит с ним на самом деле. Почему понял? Почувствовал маму. От горя и отчаяния у Антошки проснулся дар, который он так мечтал приобрести.

Когда пробудился этот жуткий дар, Антошке захотелось завыть от страха и боли, от того отчаяния, которое мама скрывала в душе.

Тогда мальчик понял, что этот дар не благо, а проклятье. Теперь в школе он видел насквозь всех ребят и взрослых, поражался их двуличью, узнал, что практически все лгут.

Так Антошка потерял своих друзей. К сожалению, он так и не научился скрывать свои мысли, и, услышав то, что о нём думает друг, тут же вспыхивал и говорил резкость. Но слово не воробей.

– Я не говорил тебе такого! – горячился Борька.

– У тебя на лице написано, что ты презираешь меня! – чуть не плакал Антошка.

– Не презираю, а…

– Жалеешь, – вдруг понял Антошка непонятый сразу смысл Борькиной мысли. Борька быстро глянул на Антошку, вскинул на плечи школьный рюкзачок и ушёл.

Никогда раньше Тошка не интересовался, как живёт его друг, а теперь, глядя в спину уходящему мальчику, понял, наконец, как называлось то, что испытывал Борька: сочувствие. Потому что Борька давно жил только с мамой, папу не помнил.

На другой день Антошка пытался помириться с другом, но не получилось ни дружбы, ни вражды.

Девочка, та, единственная его подружка, поняв, что Антон читает мысли на самом деле, испугалась до того, что добилась, чтобы её перевели в другую школу. Где-то она обронила фразу, по какой причине ей пришлось это сделать, и Антон остался один, окружённый облаком недоверия и страха.

Дети очень доверяют слухам, особенно если что-то рассказывают по секрету.

Напрасно Антон убеждал ребят, что он не читает мысли, а просто понимает, о чём думает товарищ.

Его оправдания только укрепили ребят в мысли, что Антон телепат, и от него надо держаться подальше.

Дома всё складывалось ещё хуже. Мама, погоревав, решила снова выйти замуж. Привела домой немолодого, по мнению Антона, мужчину, они посидели за столом, мужчина был весел, старался понравиться мальчику, был общителен.

Но Антон сразу понял, что ему было надо. Этот мужчина давно промышлял такими делами: соблазнял девушек или женщин, обеспеченных жильём, женился на них, потом разводился, а жильё разменивали. Свою долю продавал на чёрном рынке недвижимости.

Этот вид аферы давал неплохой доход, плюс любовь женщин. Антона даже передёрнуло от его гадких мыслей относительно мамы, он пытался всё ей рассказать, но мама, слегка опьянев от вина и близости красивого обаятельного мужчины, не захотела его даже слушать.

Мужчина остался на ночь, затем зачастил, и вот, настал день свадьбы.

Антону некуда было бежать, друзей не осталось, и он закрылся у себя в комнате, оплакивать свою судьбу.

Мужчина, которого звали Вениамин Олегович, выдержал медовый месяц, затем поскандалил с мамой и ушёл. Всё получилось так, как и предполагал Антон: они развелись, квартиру стали делить.

Во всём, оказывается, был виноват Антон. Это он не принял нового отца, вёл себя вызывающе и подло разрушил счастливую семью. Антошку эти откровения удивили. Ещё больше он удивился, когда убедился, что мама искренне так считает.

– Мама, ты больше не любишь меня? – удивился мальчик.

– Почему же? Люблю. Только ты тоже должен понимать, что я человек, и хочу счастья!

– А я? Ты же называла меня своим счастьем?

– А ты, Антошка, оказался просто маленьким эгоистом!

Получили они по размену однокомнатную квартирку в доме барачного типа. С центральным отоплением, и с услугами во дворе. Воду приходилось носить с водоразборной колонки.

Антону отгородили шкафом угол, куда поставили кресло-кровать. Оно занимало мало места, но для Антона было подходящего размера. Жизнь входила в колею, потому что Антон пошёл учиться в другую школу, где тщательно скрывал свои способности. Зато здорово возросли способности к наукам, учёба стала даваться ему до смешного легко, отчасти потому, что он мог просканировать учителя, знал, о чём он будет говорить. Его знания, которые ещё нужно облечь в слова, доходили до мальчика образами, он понимал саму суть понятий.

Но, как всегда бывает, ребята посчитали его выскочкой и задавакой, и никто не спешил с ним подружиться. Только списывали решения задач. Антону было не жалко, он равнодушно отдавал тетрадку, предупреждая, что, если помнут и порвут, больше не даст списывать.

Конечно, помяли и порвали. Антон улыбнулся и выбросил тетрадку в урну.

– Ты почему ничего не решаешь, Антон? – спросил его учитель математики.

– Тетрадку потерял. – поднялся Антон.

– Потерял? – удивился учитель. – Тогда иди к доске.

Пока Антон решал задачи у доски, учитель приготовил для него новую тетрадь. Антон в это время наслушался язвительных мыслей в свой адрес от одноклассников и сдержанное восхищение от учителя.

– Спасибо! – искренне поблагодарил он учителя. – Да, я смогу всё восстановить, я всё помню.

– Но я только хотел спросить это у тебя… – брови учителя поползли вверх.

– Математика такая наука, что не нужно слов! – засмеялся Антон, и никто не смог ему возразить, тем более, что не поняли, что он хотел этим сказать.

Теперь Антон давал списывать с черновика, сохраняя дорогую для него тетрадь.

Самое ценное, что вынес с уроков математики Антон, это умение учителя сосредоточиться на уроке, не отвлекаясь на мелочи жизни. Сколько ни пытался Тошка понять, какие проблемы мучают учителя, так ничего и не узнал. Учителя волновал только учебный процесс, волновали нерадивые ученики, радовали понятливые, любящие предмет.

Далеко не все учителя могли так работать, от многих Антон старался отгородиться, пытаясь не слушать их размышления о муже, детях, нехватке денег.

Дома тоже было неплохо, вот только мама подружилась с соседками и нередко они встречались вместе, выпивали, закусывали и вели долгие беседы о тяжкой женской доле.

У кого-то мужья были в рейсе, у кого-то пьяницы, у кого-то мужей не было, а были малолетние дети.

Этих детей мамы-одиночки старались спихнуть на Антона. Мальчику неинтересно было с мелюзгой, он уже вырос из малышовых игр, но мама просила, и уходила к подругам, оставив сына с тремя девочками и мальчиком от четырёх до пяти лет. Дети считали Антона взрослым и слушались его, тихо играя в углу. Только иногда отвлекали его от уроков, чтобы что-нибудь попросить. На улицу вечером Антон их не выводил, для этой цели брал у соседей горшок, потом приходилось выносить.

Но всё это стало уже привычным, пока маме не вздумалось вновь устроить свою личную жизнь.

– Ты знаешь, Антошка, что у тебя есть брат? – как-то спросила мама сына.

– Какой брат? – удивился Антон, – Где?

– Твой отец родил себе ещё одного сына. Ты не хочешь посмотреть на него? Может, попросишься к нему жить? – вдруг спросила мама. Антон подумал сначала, что это шутка, но мама на самом деле думала, что Антон ей мешает.

Сдерживая слёзы, Антон попросил дать ему адрес отца и на другой день, после школы, поехал к нему в гости.

С трудом найдя дом, папу мальчик увидел во дворе, сидящим на лавочке. Папа гулял с малышом, который спал в коляске.

– Здравствуй, папа! – подошёл к нему Антон.

– Тошка? – удивился папа. – Ты откуда здесь взялся?

– Мама сказала, что у меня есть брат, дала адрес.

– Да, появился у тебя братишка! – улыбнулся папа. – В коляске спит, можешь посмотреть.

Антошка наклонился, посмотрел на крошечного малыша с пустышкой в ротике. Трудно было поверить, что это его брат, с которым можно будет играть и делиться своими горестями и радостями.

– Как живёшь? – без интереса спросил папа, даже не допуская мысли пригласить к себе в гости когда-то любимого сына. Антон понял, что и здесь он чужой.

Посидев, для приличия, немного рядом, перекинувшись ничего не значащими фразами, Антон распрощался с отцом и ушёл. Никто его не пытался задержать.

Домой Антон решил поехать на метро. И вот тут узнал удивительные вещи. С работы возвращались молодые люди, разговаривали между собой, а ещё больше их выдавали эмоции.

Антон посидел немного, послушал, просканировал этих парней, и понял, что совсем рядом живёт сказка, где поселились все несчастные дети с необычными способностями. Узнав, когда молодые люди поедут завтра на работу, Антон отправился домой.

Дверь оказалась закрытой. Мальчик открыл замок своим ключом, но дверь не открывалась, изнутри кто-то набросил крючок. Делать нечего, если мама закрылась, ломиться просто неприлично, тем более, что оттуда лились потоки удовольствий, знакомых Антону по жизни с отчимом.

Тогда он имел неосторожность сказать об этом маме.

Мальчик вышел во дворик, сел на лавочку и решил, что завтра попробует съездить в сказку.

Пока сидел, его увидели малыши и подбежали, окружив. Антон понял, кто его любит бескорыстно.

Поиграв с малышами до вечера, пока их не позвали домой, Антон тоже решил постучаться в свою дверь.

Открыл ему молодой полураздетый мужчина. Посмотрел на мальчика и спросил, немного удивлённо:

– Ты кто?

– Я здесь живу, – нерешительно ответил Антон, отмечая про себя, что не ошибся дверью, и квартиру не продали за время его отсутствия: маму он чувствовал.

– А! – понял мужчина. – Ты, наверное, сын Тани? Тань! Твой сын пришёл!

Мама, с недовольным лицом и не менее недовольными мыслями, вышла, кутаясь в халат:

– Что пришёл? Я же тебя к папке отправила! Почему к нему не поехал?

– Я был у него… – опустил голову мальчик.

– И что? Не принял? – Антон отрицательно покачал головой.

– Ну, и что с тобой делать? Твоё место сегодня занято…

– Давай, устроим тебя на кухне? – решил молодой человек. – Меня Олег зовут! – с опозданием представился он. – Ты уж извини, на твою кровать мы мою маленькую дочку положили спать, устала она, а твоя мамка сказала, что ты сегодня ночуешь у отца… Что случилось, не скажешь?

– Нечего говорить, – пожал Антон плечами, – папа даже не пригласил меня к себе домой…

– Вот скотина! – вырвалось у мамы, и Антон даже поёжился от ненависти за растоптанную любовь, за сломанную жизнь. Ненависть неожиданно распространилась на сына, как виновника всех её бед.

Антон с удивлением взглянул на мать.

– Что смотришь? Не так, что ли? – она уже знала, что Антон понимает, о чём думают люди.

Между тем Олег принёс стулья из комнаты, составил их возле батареи, принёс маленький матрасик и бельё, застелил импровизированную постель и сверху положил одеяло.

– Вот, смотри, как уютно! Кушать хочешь? Тут у нас немного осталось, тебе наложить?

– Спасибо, я справлюсь, – поблагодарил Антон. В его душе всё более крепло решимость завтра уехать с рабочими в таинственный город.

Когда все улеглись и погасили свет, Антон невольно услышал разговор мамы с Олегом, хоть и говорили они очень тихо, думали очень громко.

– Я не могу, пока он рядом…

– Он, наверно, уже спит, да и дверь я плотно закрыл.

– Ты ничего не понимаешь! – горько вздохнула мама. – Мой сын – телепат! Он всё слышит: и мысли, и чувства, и всё, что мы о нём думаем! Я его боюсь!

– Он что, и сейчас всё слышит и понимает?!

– Да, – я уловил недоверие, потом страх Олега, который намеревался остаться здесь навсегда, с маленькой дочкой. Оказывается, они, можно сказать, остались без жилья, после того, как умерла жена Олега от опухоли головного мозга, а жили они у Жени, мамы Катюшки, мирно спящей сейчас на Тошкином кресле-кровати. Женя жила в общежитии швейной фабрики, и эту семью терпели, пока она была жива. А сейчас оказались на птичьих правах, потому что Олег был прописан совсем в другом месте…

Интересно, когда они успели познакомиться? Мама смогла скрыть это от Антона? Впрочем, она уже давно сторонилась сына, старалась даже не думать при нём. Наверное, это ей удалось.

На другой день Антон проснулся раньше всех, стараясь не шуметь, оделся, оставил на столе записку:

«Мама, не ищи меня!», и ушёл из дома.

По ментальному следу нашёл он нужную электричку, доехал до станции «Дубна», и вышел вместе со всеми, кто работал в том сказочном городке.

Эти весело переговаривающиеся люди прошли в неприметную дверь с надписью: «Служебный вход», Антон последовал за ними, пока впереди не появился турникет с будочкой дежурного.

Все прошли, а Тошку турникет не пропустил. Тогда он набрался смелости и крикнул удаляющимся молодым людям:

– Возьмите меня с собой! – и столько отчаяния было в его голосе, что молодые люди вернулись.

– Тебе что, мальчик? – спросил молодой парень, с едва пробивающимися усиками.

– Возьмите меня с собой, я хочу здесь учиться и работать!

Молодые люди переглянулись.

– Если он уже здесь, глупо отправлять мальчика назад, – сказал парень постарше. – Акимыч, пропусти человека, пусть пройдёт в Бюро пропусков.

Акимыч, который сидел в будочке, ничего не сказал, но на турникете загорелся зелёный огонёк, и Антон прошёл на территорию закрытого города.

– Заходи, – пригласили парни Антона, открывая дверь, на которой было написано: «Бюро пропусков».

– Это Зеркальная комната. Там, на столе, лежат бланки анкет. Заполнишь, потом нажмёшь на кнопку звонка. За тобой придут и проведут собеседование. Удачи! – парни пожали руку Антошке и удалились.

Антон вошёл в комнату, подошёл к столу посередине комнаты, скинул школьный рюкзачок, осмотрелся. Вокруг на стенах висели, или были вделаны в стены, зеркала. За одним из них Антон почувствовал взгляд. Присмотревшись внутренним зрением, понял, что там сидит мальчишка, и наблюдает за ним.

– Привет! – улыбнулся ему Антон. – Где тут анкеты? А ты давно здесь?

Конечно, Антона приняли. Мальчишка, его звали Егор, чуть не запрыгал от радости, когда Антон к нему обратился: ещё бы! Ещё один сканер! Теперь будет гораздо меньше такой непростой работы!

Дело в том, что сканеры должны были встречать всех, желающих работать или учиться в Академгородке, и выяснять, насколько честными и добрыми были их намерения. Академгородок был страшно засекречен и вполне понятен был интерес зарубежных разведок к этому Центру Науки и Техники. Были попытки проникновения разведчиков, а мысли от сканеров не скроешь.

Шпионы оставались здесь навсегда.

Этот Академгородок был образован ещё в 1923 году, сюда отправляли самых одарённых мальчиков и девочек, беспризорных детей погибших дворян, и просто способных детей. Потом Городок разросся, пришлось даже пустить общественный транспорт. Дети вырастали, обзаводились семьями, становились наставниками юных дарований.

Сначала Антошка не мог нарадоваться, что попал в такой добрый и удивительный город, на удивление, ему выделили отдельную комнату, хотя отправили в школу вместе с обыкновенными, на первый взгляд, девочками и мальчиками.

Он быстро со всеми подружился, всё было хорошо, пока ребята не узнали, кто он такой.

Вроде ничего не изменилось, но ребята замкнулись, неумело старались закрыться от него.