Текст книги "Последний паладин"

Автор книги: Александр Горобец

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 35 страниц)

* * *

Тут-то, свирепая и дикая мамочка прыгнула, но не на Китяжа, а на свою маленькую дитятку. Она прикрывала своего малыша. Свою кровь. И готова была биться за право на жизнь своего потомства, на смерть. Ей неважно кто это был. Четвероногий или двуногий. Она готова была рвать его зубами и когтями.

Китяж медленно вытащил из ножен кинжал и вложил его в левую руку. А правой достал, из-за пазухи пистолет. Он понимал, что для начала, ему нужно было позаботиться о собственной безопасности, а уже потом думать, что делать с ревностной мамашей и ее невезучим отпрыском. «А что делать? Валить её! А котенка в мешок», – рассудил Кирилл и медленно начал подымать руку с кинжалом, чтобы дослать патрон. Всё это время он, не мигая, смотрел кошке в глаза. И кошка, похоже, понимала, что из этого боя, она, вряд ли выйдет победителем. От двулапых ещё ни кто не уходил. И, тем не менее, исход этого поединка решила не она. И даже не Китяж. Это решил рысёнок. Ему было очень больно, поэтому он просто пожаловался маме: «МЯУ!»

«Стой, Кирилл! Это же Рысь. Во все времена она славилось своим хладнокровием и остротой зрения. Она же такая, как и ты. Тот же снайпер, только на четырёх лапах. И сейчас ТЫ у нее в гостях. Если к тебе домой придет слон и начнет валить всех направо и налево, тебе это понравится??? А ведь сейчас она защищает не себя. Ты бы подумал сначала».

Вообще, Кирилл был равнодушен к кошкам, но… это «МЯУ!» прозвучало так жалостно, а большая кошка была столь грациозна и прекрасна, что Китяж просто не смог выстрелить. ХОТЕЛ! БЫЛ ГОТОВ! А НЕ СМОГ!!! Первый раз в жизни! Он всегда стрелял в намеченную цель. ВСЕГДА!!! Со сто процентным попаданием и вне зависимости от этой цели. Он был стрелком до мозга костей. ОН МЕЧТАЛ О ТАКОМ ТРОФЕЕ! И не смог… Он опустил пистолет, убрал в ножны нож, и сел перед дикими, но беззащитными кошками на корточки. Рысь накрыла собой своё чадо, расставила лапы в разные стороны и, прижав уши к голове, широко раскрыла клыкастую пасть, и зашипела так, что на миг показалось, будто где-то рядом прорвало трубу горячего отопления и пар, под огромным давлением вырывается наружу. А Китяж молча начал смотреть ей в глаза. Вообще, я вам не советую играть в такие игры, даже со своими домашними любимцами, ибо можно схлопотать от них удар когтями по глазам. А Китяж смотрел. Жёстко! Сильно и властно. И это была не домашняя кошечка. Он знал, что взглядом можно победить любое живое существо на этой планете. И сейчас у него появилась возможность проверить эту теорию. Пространство вокруг двух матерых хищников, Китяжа и Рыси, начало густеть, а время замедлять ход.

– «Ты сильный и свободный зверь», – Китяж проговаривал в уме каждую буковку в каждом слове, глядя в желтые глаза кошки. Кошка медленно подняла лапу и, обнажив когти, попыталась ударить Китяжа, но… у нее ничего не получилось. Рысь очень удивилась тому факту, что двулапый, который так сурово смотрел в ее глаза, не только ушел от удара, но и успел ударить ее лапу своей.

А Кирилл, тем временем, продолжал смотреть ей в морду. Её глаза постепенно начали увеличиваться, и вскоре он уже не видел ничего, кроме этих диких желтых глаз.

«Но я сильнее… – в уме проговаривал Китяж, – и быстрее тебя… И ты будешь меня слушаться… и подчиняться мне… По праву сильнейшего… Иначе, ты погибнешь… А сейчас, ты встанешь со своего малыша и я помогу ему…»

Глаза кошки резко уменьшились до нормальных размеров и, придя в себя, Китяж встал на ноги. Крепко зажмурив глаза, он пытался справиться с резкой головной болью, которая внезапно, как разряд молнии прострелила ему мозг. Открыл глаза он от того, что кто-то, большой, как среднего размера лайка, терся об ногу и тыкал мокрым носом его ладонь. Китяж даже дернулся от неожиданности. Свирепая дикая кошка стала вдруг тихим и ласковым котёнком. Таким милым и ручным, что Тяжину стало, даже немного противно. Всё-таки он не любил кошек, но… как сказал Экзюпери: «мы в ответе за тех, кого приручили»

– Или укротили, – он потрепал по холке животное, которое, в принципе не поддается дрессировке, – А теперь, давай посмотрим малыша.

Двулапый подошел к маленькому комочку, который уже перестал трястись и покорно ждал своей участи. Раз уж мамка сдалась, то ему, маленькому Рысику вообще делать нечего.

И капкан то был смешной. Нулевка, на ласку. Если бы Рысь влетела в эту железку, то она бы, без проблем вытащила лапу, потому, что он даже не встал бы на «сторожок». С котенком все было сложнее. Он был очень маленький и влетел в капкан по полной.

– Только бы кость была цела, – вслух сказал Тяжин и, снова присев на корточки, потянулся к комочку. Котёнок взъерошился и тихо зашипел. Все-таки он был лесным жителем. Хищником, хоть и маленьким. Тяжин очень осторожно отщёлкнул скобу сторожка и, разжав самолов, освободил лапу малыша. Малыш попытался его укусить своими острыми, молочными клычками, которые только начали вылезать, но сил у него явно не было. Малыш просидел в этой железяке наверное сутки. Все кругом было истоптано мамкиными следами. А мамка, тем временем подошла сзади и положив свою хищную морду на плечо Китяжа лизнула его щеку своим шершавым языком. Китяж держа на руках её малыша, развернулся и положил его перед огромной животиной, которая, преданно смотрела на двулапого и протянул ей малыша. Кость у него была цела, а вот шкура в месте удара железками явно подпорчена.

Она аккуратно, как и любая мать, взяла котёнка за шкирку и, положив перед собой начала его облизывать, а Тяжин погладил ее по голове. Вы когда-нибудь слышали, как от удовольствия урчат кошки. Уверен, что да. А как урчат РЫСИ??? Хищник облизывавший своё чадо урчал так, что распугал всех маленьких птичек в радиусе ста метров.

А Китяж продолжал и продолжал гладить животное, которое, время от времени, отрывало взгляд от детеныша, и смотрела на Китяжа. И в этот момент Китяж понимал, что преданней охранника ему не найти.

– Как же мне тебя называть??? – тихо сказал зверюге Китяж. Кошка посмотрела на него так, будто понимала каждое его слово. Взгляд её говорил о том, что её можно называть как угодно. И Китяжу вспомнился старый советский фильм про мальчика – робота у которого была собака, тоже робот, – Рэси. Я буду звать тебя Рэси. А теперь, подруга, – Кирилл встал, – бери своего непутёвого сына и давайте, зализывайте свои раны.

Он потрепал по холке Рэси и пошел в сторону дороги. Кошка взяла в пасть своего малыша и растворилась в весеннем лесу.

Кирилл вышел на дорогу и направился по тоннелю к Белому, «держа винтовку наизготовку». Топор на Каменном мысу перестал стучать, и это немного напрягло Китяжа. Возможно, что отшельник присел отдохнуть или перекусить горохом и водой. А может он уже знал, что Кирилл идет «на знакомство с ним». По этому, Китяж опять попытался «включить» внутренний сканер, но сил на это у него не было. Поединок с Рэси, из которого он вышел явным победителем, изрядно поистрепал его способности. По этому, «сканер» упорно не хотел включаться. «Ладно, Попробуем традиционными способами,» – Тяжин решил полагаться на зрение и слух. Шел он спокойно и ровно, как на прогулке и когда он подошел к месту, с которого начало просматриваться озеро. Здесь он остановился и сняв вещмешок начал готовиться к наблюдению.

* * *

Вырубив две очередные «лапы» на бревнах для будущей часовни, монах решил позавтракать. Суббота в пост – день специфический. После скорбной пятницы допускались некоторые «относительные» вольности. И если вчера он пил только воду и съел два куска хлеба, то сегодня, сразу после утренней службы, он сварил себе манной каши на завтрак и, за одно, овощной суп на обед. Отужинать он планировал сразу после захода солнца, тушеными овощами. Сейчас же – каша. Монах всегда ел её с удовольствием. Он вспоминал, как в детском саду, вместе со своим, безвременно ушедшим ныне братом, он кидался манной кашей в своих сверстников. Но только сейчас, он понял, какая это была вкусная каша. Сладенькая. Со сливочным маслицем, да на молочке! У монаха, каша была без сахара и на озёрной водице, однако масла он в неё все же добавил. Растительного.

Прочитав «Отче Наш» и «Верую» он перекрестил миску, затем осенил крестным знамение себя и приступил к трапезе. За трапезой он думал о том, кто сегодня прихоил на него «поглазеть». На «песчаный мыс», который был как раз напротив «каменного», где он и обосновался. Кто это был, он не видел, но, едва, с берёзы на мысу сорвались сороки и полетели в его сторону, монах, в два кувырка очутился у двери избы и, закрыв её, просидел в своей крепости около часа, пытаясь, через смотровые щели разглядеть, кто же, всё-таки был на том берегу. Что если это, какие-нибудь, неугомонные туристы. Или, чего хуже, погранцы. Вдруг, командир Иван-Городского погранотряда их не предупредил, что в зоне их ответственности появился «новый постоялец».

А может это тёзка сдержал слово и к нему приходил тот, ради которого он здесь и обосновался? Что ж, посмотрим. Если это действительно он, то сегодня они, по любому, встретятся.

С этими мыслями он доел свою кашу, поблагодарил Отца нашего и Матерь Божью, встал и, сполоснув плошку в старинном умывальнике, вышел на свежий воздух. Солнышко, потихоньку прогревало лес от зимней спячки. Лёд на Белом недавно сошёл и, по этому, было, относительно, тепло. Монах скинул рясу, под которой оказалась тельняшка и камуфлированные, форменные штаны и, взяв верёвку и топор, отправился в лес, откуда благополучно вышел через час. С накинутой на лоб верёвкой, свободные концы которой были привязаны к, довольно толстому, бревну. И монах, без проблем, как бурлак, тащил это бревно к себе на стройку. Однако когда он уже был готов скинуть с себя эту, не легкую ношу, он заметил на «Песчаном мысу» БЛИК ОТ ОПТИКИ. Как раз в том месте, откуда утром, так стремительно улетели птицы. «Значит вернулся. Сейчас мы тебя пощупаем. Возьмём, так сказать, за вымя». Он, не подав вида, что засёк точку, где сел очередной любопытствующий, спокойно ушел за новым бревном. Во всяком случае, так должен был подумать наблюдающий на мысе. На самом деле, монах аккуратно вылез из леса в другом месте, по неприметной тропке и тихонько подполз к единственному в избе окну, которое выходило никак не на озеро. Наблюдающий на Песчаном никак не мог его видеть

А через пятнадцать секунд, из окна вылез уже совсем другой человек. Не монах, а настоящий спецназовец. Только не вооружённый. Поверх камуфляжа был накинут маскхалат. Скорее всего самодельный, ибо сделать такое на каком-нибудь швейном производстве, попросту не реально. Накинув на голову капюшон, с вшитыми в него ветками и прошлогодней, пожухлой листвой, и, даже одним стареньким подосиновиком, он отточенными движениями, быстро подполз к неприметной тропке и растворился в лесу, как будто его и не было. Я уверен, что уважаемый читатель догадался, что это был ни кто иной, как Старший прапорщик Жуковский. «Аббат», а ныне, отец Александр.

Крюком, по дороге, до Песочного было около полутора километров, по этому Аббат бежал своей стандартной, крейсерской скоростью. У лесного перекрёстка он остановился и отдышался. Подходить к наблюдавшему за его жилищем нужно было очень осторожно. Частое, тяжёлое дыхание могло испортить всё дело. По этому Аббат выждал тридцать секунд и, убедившись, что шумовых эффектов он не производит, бесшумно, как кошка, скользнул к Песочному мысу.

Подходил он к наблюдателю довольно долго. Внимательно смотря себе под ноги, чтобы не подшуметь. А когда, наконец, он добрался до интересующей его точки, то удивился опытности наблюдателя.

Маскхалат был аккуратно растянут на колышках, между двумя кочками, а под ним, как в палатке, лежал СНАЙПЕР! И не с чем-нибудь, а с СВД. Аббат аккуратно достал огромный тесак и, не дыша, подкрался к стрелку. И когда их разделяло расстояние не более метра, он тихо сказал:

– Как же ты, дружище, о тылах не позаботился?

– А кто тебе сказал, дружище, что я не позаботился о тылах, – спросил голос откуда-то сверху, позади Аббата. С дерева. И оттуда же, донесся звук лязгнувшего пистолетного затвора.

* * *

– И с чего ты взял, что я должен заботиться о своих тылах? – здоровенный дядька со знакомым голосом был на мушке у Китяжа. А сам Кирилл сидел на разлапистой, старой ёлке. Он заранее, на перекрёстке, снял свой камуфляж и, набив его прошлогодней листвой, сделал неплохое чучело, которое и положил под растянутый маскхалат. Сам же он, остался в вязанной из капронового шнура, футболке и таких же штанах. Он знал, что отшельник придёт сюда, если заметит оптику. Он чувствовал это. Он, также чувствовал, что эта встреча ему нужна. Зачем? Вот этого он не знал. А когда Кирилл услышал голос незнакомца, его, как током ударило. Это был голос из его прошлого. Того прошлого, которое он так старался вспомнить. Но, кому он принадлежал, Китяж вспомнить не мог. Поэтому он просто решил спросить это, – А ты, мил человек, вообще, кто такой? Что-то не много я монахов видел в таких распрекрасных маскхалатах.

– А ты спустись и посмотри, – монах в маскхалате стоял к Тяжину спиной и, похоже, не собирался оборачиваться. Китяж не чувствовал от него никакой опасности, по этому спрыгнул с дерева и медленно подошёл к нему со спины.

– Повернись, пожалуйста, святой отец. Как-то неудобно, со спиной разговаривать, – улыбаясь, сказал Тяжин. А в следующую секунду он, уже безоружный, лежал на земле. Камуфлированный монах так ловко и быстро выполнил подсечку с разворотом, что Кирилл не успел среагировать. Монах, ещё в полёте выбил его пистолет из руки. Это была техника «коротких рычагов». Техника спецназа. ЕГО ТЕХНИКА!!! «Этим боевым искусством владел очень ограниченный круг людей. Среди его друзей было всего двое! Как же их звали???» Пока Китяж всё это гонял в своей голове, обладатель знакомого голоса и знакомой техники боя навис над ним как скала. Но его лица Китяж, по-прежнему не видел, потому что, оно было скрыто за камуфлированной накидкой. За то, он увидел другое лицо. Точнее морду. Хищную, рысью морду, которая вылезла из-за ствола огромной ёлки, за спиной незнакомца. А потом, время снова начало сжимать свою пружину.

– Что же ты тааа… – незнакомец дружелюбно протянул руку Китяжу, когда время почти остановилось. Рэси уже летела ему на спину, обнажив, длинные как сабли, когти. Уйти от такого молниеносного удара не удавалось ещё ни кому, но Кирилл рискнул. Как это у него получилось, он потом долго не мог понять. Схватив правую руку отшельника, он резко потянул её на себя, а левой ногой выполнил подсечку, добавив кручения и без того подающему незнакомцу. Незнакомец начал заваливаться на правый бок, утягивая за собой Китяжа. Время разжалось и безжалостно ударило Кирилла по глазам своей скоростью.

Реси приземлилась в пустоту, а Кирилл, вскочив на ноги, ткнул своей ладонью ей в нос. Почуяв, что двулапый в безопасности Рэси лизнула его ладонь и, медленно виляя своим коротким хвостом, пошла в лес.

Кирилл с улыбкой проводил свою «спасительницу» и посмотрел на лежащего, на земле незнакомца. Накидка с его лица слетела и наконец, Кирилл увидел его лицо. Огромное количество картинок, одновременно всплыло в его голове, забив ещё один пустой участок паззла его памяти. Это был ОН! Старинный, друг и учитель – АББАТ.

– Во истину, неисповедимы твои пути, господи, – Аббат встал с земли изумленно посмотрел сначала на удаляющуюся в лес дикую кошку, а потом на Китяжа, – Что это было?

– Что именно тебя так удивляет? – Кирилл спросил это так спокойно, будто виделся с Аббатом ежедневно, утром, днем и вечером.

– Да все! – ответил Аббат, – И ты, со своей нечеловеческой реакцией и кошка твоя… я рысь первый раз в жизни вижу…

– Может поздороваемся, для начала, – Кирилл подошел к Саше и крепко его обнял, – Ну здравствуй, брат Александр.

* * *

– Скажи мне, дружище, – Китяж шел с Аббатом по заросшей Ворошиловской дороге. Если ближе к деревням ещё ездили машины, то здесь, в глуши, они терли брусчатку своими шинами, последний раз, лет десять назад, – какого лешего ты здесь делаешь и что это за необычный вид?

На вопрос Кирилла Жуковский только усмехнулся.

– Не, ну правда, Сань, – Кирилл редко верил в случайности. Плюс ко всему, батя очень настойчиво гнал его на эту встречу. Значит он знал кто обосновался на Белом. Значит, знает ещё что-то, – Чудес не бывает! Не может быть, что ты, старый разведчик, не знал, что здесь могу появиться я. И к чему вся эта таинственность.

– Конечно, знал, – ответил Аббат, – для этого и таинственность нужна была. Ты же – любопытная Варвара, – он с улыбкой глянул на Китяжа.

– А зачем, Саня? К чему вся эта таинственность и загадочность?

– Ты же помнишь старинный принцип – оставайся незаметным.

– По моему, к твоему поведению этот принцип не применим, дружище. О тебе знает вся округа.

– Не обо мне, – Аббат многозначительно поднял палец вверх, – а о моём присутствии. А это не одно и то же. И потом, я здесь сижу и ни кому жизнь не порчу.

– А что сидишь, то? Кого ждешь?

– Да тебя и жду, – хмыкнул Аббат.

– А на кой?

– Так мне было сказано. Подучить тебя немного. Чтобы вспомнил ты то, что бесы из тебя выбили.

– Ой, ли? – недоверчиво посмотрел на него Китяж, – Кто это тебя надоумил? И с каких это пор, такие бойцы как ты, в монахи подались?

– Сейчас, до избы дойдем, там всё и расскажу, – Аббат указал Кириллу на неприметную тропку, – Нам тут совсем недалеко осталось.

И действительно, повиляв между плотными кустами, друзья оказались прямо на Каменном мысу, у жилища Аббата.

– Что строишь? – Китяж указал Жуковскому на обтёсанные брёвна.

– Часовню, – невозмутимо ответил Саша, – Надо же мне грехи наши замаливать. Да не бери в голову, – он махнул удивленному Китяжу в сторону дома, – пошли лучше в избу.

Зайдя в двери, Кирилл оглядел скромное жилище современного монаха. В избе была одна комната, посередине которой стоял рубленый стол. Вдоль стен – два топчана, один из которых застелен одеялом. Другой был пустым. Голые доски. У стола стояло две табуретки. На стене, в углу, у входа, висел допотопный умывальник, под которым стояло обычное оцинкованное ведро. Рядом, ближе к двери, стояла привычная Китяжу армейская «буржуйка», на которую Аббат тут же, поставил чайник. Рядом с умывальником, на стене висела сушилка для посуды. На ней было две алюминиевые чашки и две таких же, алюминиевых плошки. В дальнем углу комнаты, на стене висели три иконы, под которыми стояли церковные подсвечники. И ещё. На глухой стене висел СКС, с оптикой и патронташ с патронами.

– Авы, гражданин Аббат, всё так же верны себе, – указав на карабин на стене, Кирилл крутил в голове всю информацию, которую видел. Похоже, что хозяин готовился принимать гостя. Иначе, зачем ему всего по два?

– Это я там, – монах указал за дверь и начал снимать с себя маскхалат и камуфляж, – Аббат. А здесь, Кирилл, прошу называть меня по имени. Я, всё-таки, служитель православной церкви.

– Не вопрос, брат Александр, – Китяж развел руками, – Так ты мне расскажешь, почему мы встретились с тобой при таких интересных обстоятельствах и с чего такой боец как ты, вдруг в попы подался?

– Ну, во-первых, не в попы, а в священнослужители, во-вторых, я всего лишь, монах, – Аббат поставил на буржуйку кастрюлю с супом и открыв окошко печки подкинул туда два смолянистых, сосновых поленца, которые сразу занялись огнём и затрещали, – А в-третьих, сон мне был. Видение, понимаешь? – монах вопросительно посмотрел на Кирилла, – И в этом сне приказ дан. Придти сюда и отца твоего разыскать. А потом и тебя.

– Что-то я тебя не пойму, Саня, – скептически ухмыльнулся Китяж, – ты же – реалист. До мозга костей, реалист. И гонишь мне здесь какую-то туфту мистическую. Видимо, что-то случилось? Тебя не контузило на войне, случайно?

– Ты не язви, брат, – без капли иронии ответил ему Жуковский, – Я тебя после той злосчастной операции похоронил. Как и Серёжу, царствие ему небесное, – он перекрестился, – А потом, мне и было сказано, что жив ты. Только не помнишь ни чего. Обучать тебя надо многому…

– Да кто тебя вообще надоумил на это? – удивлению Кирилла не было предела.

– Все равно не поверишь, – отмахнулся Аббат и пошел снимать с плиты подогревшийся суп.

– А ты скажи, – не унимался Кирилл, – Я тоже, не дурнее паровоза, авось и соображу.

– Матерь Божья, – совершенно серьёзно ответил ему монах и разлил суп по плошкам.

Кирилл задумался о психическом здоровье своего старинного друга. «Ну, пока не кусается, а дальше – посмотрим».

– Ты обратил внимание, куда ты сел? – перевел разговор на другую тему Аббат и Кирилл посмотрел на пустой деревянный топчан.

– И что?

– Это твоя кровать, – пояснил Саша, – Здесь все сделано для нас двоих. Тебе предстоит восстановить все свои навыки. И, в первую очередь, рукопашный бой. А то, я тебя как котёнка сегодня уложил.

– Интересно, что бы ты говорил, если бы мой котёнок тебе на спину прыгнул, – парировал его выпад Китяж.

– Ну, не прыгнул же, – улыбнулся Аббат.

– А тут всё от меня зависело, – заулыбался своей ловкости Китяж.

– Гордыня, дружище, – Саша покачал головой, – грех это. Ничего в этом мире от тебя не зависит. На всё воля божия, – он поднял руку вверх, – давай-ка лучше откушаем. Ты «Отче Наш» знаешь?

– Знаю, – Китяж где-то слыхал, что у сумасшедших по весне бывают обострения, по этому, им лучше не перечить, – А что?

– Прочитай тихонько, перекрестись и приступай к трапезе, а я сейчас, – Аббат подошел к иконам и начал шептать молитву, то и дело крестясь и отбивая поклоны. Китяж наблюдал за своим несчастным, сумасшедшим товарищем. Что же такое он увидел, что так подвинулся мозгами? Психическая устойчивость у бойцов ГРУ проверялась многократно. А уж у сотрудников восьмого отдела, она проверялась чуть ли е каждый месяц. Малейшее подозрение и всё… пишите письма с «гражданки». А Аббат был одним из самых психически уравновешенных бойцов, с которыми Кирилл был знаком. Видимо случилось что-то, действительно экстраординарное. А Аббат, тем временем, встал с колен и подошёл к своему спальному месту.

– Вообще то, в пост употреблять алкоголь нельзя. Грех это. Но ещё больший грех – человека обидеть, – он заглянул под свой топчан и вытащил оттуда бутылку с жидкостью, напоминавшей коньяк, – Это батя твой угостил, дай ему бог здоровья, – он опять перекрестился и подошел к столу. Разлив по кружкам грамм по сто он поднял одну и сказал, – НУ, со свиданицем, товарищ страшный лейтенант!

– Будем жить, прапорщик, – Кирилл гулко стукнулся с Александром кружками и выпил напиток. Алкоголь, действительно был батиной мануфактуры.

Аббат перекрестился и со словами, – Господи, прости ты мою душу грешную, – опрокинул содержимое стакана себе в глотку. Занюхав рукавом, он сел за стол и быстро прочитав две короткие молитвы и перекрестив себя и миску, принялся есть.

* * *

Возвращался домой Китяж, изрядно наклюкавшись. Он шел по брусчатке в сторону заставы и пытался уложить по полочкам всё что рассказал ему Аббат. После того рейда, когда они потеряли Серёгу и Тимура, его перевели в Новосибирск, но служить в армии он больше не мог. Надломилось в нём что-то. И он уволился. Написали – по состоянию здоровья. Но на «гражданке», ему тоже не было места. Он только и умел, что служить. Поэтому он и пошел служить. Только богу. Потом, как он утверждал, пошли «знамения» и «видения». Дальше Кириллу стало не интересно и он, сославшись на занятость, решил покинуть несчастного Аббата.

– Ты куда, – удивился Александр, когда Китяж встал из-за стола.

– Пора мне, Сань, – виновато сказал ему Китяж, – Мать я давно не видел.

– Ты и меня давно не видел, – заметил Аббат.

– Согласен. Поэтому обещаю заглянуть к тебе в следующий раз.

– Ты так ничего и не понял? – хмель уже ударил в голову Аббату. Видно было, что алкоголь он употребляет теперь крайне редко. Язык уже плохо его слушался, – Я должен тебя обучить.

– Знаешь, Саня, – Китяж замялся, подбирая слова, – Не моё это всё. Ну не верю я в потусторонние силы и божественные видения. Ты уж, извини меня, брат. Водки я к тебе приду попить, а вот на счёт остального… извини. Вывалился я из всяческих систем. Я сам по себе. Прощай, дружище, – и Кирилл вышел на воздух.

– Всё равно, ведь, вернёшься, – послышался пьяный голос Аббата из избы.

– Всё может быть, – ответил Китяж, – но только не сейчас, – и он, пошатываясь, пошел к дому.

Зайдя домой он, молча, взял две коробки патронов и уже направился на выход, когда его окликнул отец.

– Киря, ты как?

– В норме, – коротко ответил Кирилл, не оборачиваясь.

– А куда ты собрался? – мама столкнулась с ним в дверях.

– Схожу на косу. Воздухом морским подышу.

– Стрелять пошёл? – отец прищурился.

– Угу

– Вот зачем, – непонимающим тоном спросила мать.

– Чтобы в нужный момент не промахнуться, – ответил Китяж и вышел из дома.

Дорога до косы показалась бесконечно долгой. Кирилл понял, что он устал от дачи. Но ещё больше он устал от Аббата. Слишком много эмоций и воспоминаний всплыло в его голове, после встречи с ним. И сейчас ему нужно было уединение. Или, хотя бы, общество того, кто не будет задавать лишние вопросы. Выйдя на веками намываемую морем косу, он сел на огромный, двухметровый валун и смотрел на то, как волны играют в догонялки. Это успокаивало его, истерзанное воспоминаниями, сознание. От легкого волнения на море он погрузился в какую-то нирвану и не заметил как из лесу вышла Рэси и мягкими, неслышными шагами подошла к валуну и в один прыжок тихо села рядом с Кириллом. Тяжин покосился на дикую кошку и начал её гладить. От удовольствия, хищница заурчала и, положив свою огромную голову Кириллу на колени, зажмурила свои дикие желтые глаза. Урчание кошки ещё больше успокаивало Китяжа. И если раньше он воспринимал встречу с таким животным, как удачу для охотника, то сейчас, когда эта зверюга мирно лежала у него на коленях, он воспринимал её исключительно как друга. Старинного, преданного друга. И ему было не важно, что судьба свела их всего восемь часов назад. Этот друг не предаст, не подставит и всегда поможет, если, конечно, будет рядом.

– Ну как там наш Рысик? – с улыбкой спросил он кошку. Рэси легонько хлопнула хвостом по камню и, приоткрыв один глаз, легонько прижала кисть Китяжа зубами, – Ну я так и знал. У такой мамки не может быть по-другому, – он погладил кошку между огромных ушей и длинными кисточками на кончиках, – Ты подруга, смотри. По аккуратнее здесь. Я завтра уеду и приеду не скоро. Так что, выручать тебя будет некому. К людям не подходи. Ты же знаешь, от них всего можно ожидать. Вон, взять хотя бы Аббата. Такой боец был. А брата потерял и умом подвинулся. Так что, держи хвост пистолетом, а грудь колесом.

Рэси лизнула его в нос и снова улеглась ему на колени. Так они и встретили закат.

Когда солнце, своей кромкой потрогало температуру воды и начало вечерние водные процедуры, Китяж встал, спрыгнул с валуна и пошел к дому. Рэси провожала его до самой деревни и когда эта странная пара подошла к первым домам, дикая, рыжая кошка остановилась. Китяж понял, что к людям она не пойдёт. «Интересно, а я для нее, не человек что ли», – подумал он и рысь, будто прочитав его мысли начала тереться об его ногу.

– Всё, подруга, – он присел перед кошкой на корточки и почесал её за ухом, – давай, беги к своему Рысику. Он тебя заждался, поди. Я надеюсь, что с вами всё будет в порядке.

Кошка грустно посмотрела на Китяжа и медленно пошла в лес, где и исчезла через минуту. А Китяж пошел домой.

* * *

– ЗАСАДА!!! – проревел Китяж и кинулся открывать задний борт.

По колонне начали молотить со всех сторон, практически в упор. Метров с пятидесяти. Спрыгнув на землю, Тяжин взялся за ворот бушлата Бузони и потянул его на себя. Он понимал, что за пять, максимум семь, минут от колонны останутся только угольки. БМПшка, идущая за восьмидесяткой, уже начала разворачивать башенку, в сторону атакующих, но получив свою порцию, в виде реактивной, кумулятивной гранаты, тоже грохнула и загорелась. Китяж дернул Бузони за ворот сильнее, но сдернуть его, уже не успел. Его сдернул выстрел из РПГ-7.

Попав точно стык, между кузовом и кабиной «Урала», снаряд разметал грузовик вдребезги. Только широченная спина друга, спасла Кирилла от неминуемой гибели. Или, почти спасла…

Серёга встал и, отряхнувшись от пыли, улыбаясь, протянул ему руку…

Проснулся Кирилл как обычно, но сегодня он решил не бегать. Всю ночь ему снился Серёга. Как он пришел к нему в палатку. Как они получали у фашиста оружие и как потом падали на вертолёте. И прочая чушь из прошлой жизни. Сон обрывался на том месте, где их колонна попала в засаду. Бузони явно хотел ему что-то сказать… вот только, что?

И без того поганое настроение упало вообще ниже фарватера и Китяж решил уехать отсюда поскорее. В город. Там не так тоскливо. Быстро собрав спортивную сумку он дошел до машины и кинул её в багажник. Он уже собрался сесть за руль, но увидел маму. Она стояла на крыльце, закутавшись в плед и тихонько плакала. Кирилл захлопнул водительскую дверь и подойдя к ней обнял.

– Ты мам, прости меня. Тяжко мне здесь, – он погладил её по голове, – а в городе мне проще. Ну не плачь. Я теперь на машине. Приезжать буду чаще.

На крыльцо вышел батя, не смотря на утреннюю прохладу, он был в тапочках и семейных труселях.

– Всё-таки, собрался? – с укоризной спросил он.

– Ты бы хоть штаны надел, – рассмеялся Китяж, – а то своими парашютами распугаешь всю дичь, на сотню вёрст в округе.

– Точно, пап, – шмыгнула носом мама, – давай, одевайся. Проводим Кирюшку.

– Есть, товарищ верховный! – батя наигранно вытянулся «в струнку» и приложил ладонь к виску.

– К пустой голове руку не прикладывают, – мама уже успокоилась и пыталась шутить.

Отец быстро скрылся за дверью и вернулся через пятнадцать секунд, в трениках и охотничьей куртке. ИИ все пошли к машине.

– Пап, – обратился к бате Китяж, – Ты не слышал, этой зимой охотники рысь не брали?

– Ну как же, – удивился отец, – взяли! Самца, килограмм под тридцать пять. Огромный говорят, был. А что?

– Ну так, передай им от меня. Кто ещё раз будет на Кургальском рысь бить, тому я лично, отпилю яйца, тупой пилой, – сурово ответил ему Китяж, – ладно. Всё мам, пока, – он крепко обнял мать и чмокнув её в щёку, протянул руку ошарашенному отцу, – Не падайте ухом, поручик! Я умчал. Приеду на следующие выходные.

Кирилл сел в машину и повернув ключ зажигания послушал глухой урчащий звук сердца своего железного коня. Включив передачу он помахал рукой родителям и тихонько, будто для себя, сказал:

– От винта.

Аккуратно, чтобы не обдать родителей грязью из-под колес, он поехал домой. В город. В зеркало заднего вида он увидел, как мать перекрестила его машину, – «И эта туда же»! покачал он головой и выехал на гаченную дорогу. Проехав гать и выехав на брусчатку он не спеша начал оглядывать лес. Километрах в пяти за заставой, где заканчивалась брусчатка и начинался асфальт, фары выхватили на обочине, два необычно больших кошачьих глаза. Поравнявшись с таким «светофором» Кирилл остановился. Он знал, кто его провожает. Выйдя из машины он подошёл к Рэси и, как обычно, потрепал её по холке. Кошка заурчала и грустно глянула на Китяжа.