Текст книги "Последний паладин"

Автор книги: Александр Горобец

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 35 страниц)

– Лиля, скажите, пожалуйста, сколько я вам за «ЭТО» должен?

«Синяки» осторожно заглянули в магазин, через разбитую витрину. Напуганная Лиля вылезла из под кассы. Похоже он, тоже ожидала другого исхода этого раунда. По этому, когда Пиночет достал кастет, она, по привычке нырнула в самое безопасное место. Сейчас же, она ожидала увидеть довольную рожу местного хулигана. АН НЕТ. Перед ней стоял молодой, улыбающийся парень, на котором, к ее удивлению, не было даже намека на царапину. В руке он держал бутылку «синопской», а банка пива уже лежала в кармане спортивных штанов.

– Думаю, тысяч пять, вам будет достаточно, – парень продолжал улыбаться и «синяки» жадно смотрели, как он вытащил «котлету» сине-зеленых банкнот и, отсчитав пять штук протянул их продавщице, – Если этого мало, то вы можете зайти ко мне. Я живу в этом доме. Квартира номер девять.

Парень развернулся и вышел из магазина новым путем. Тем путем, который минуту назад проложил летающий Пиночет. Ватага «алконавтов» расступилась пред ним, аки море перед Моисеем. Он подошел к Пиночету, который старательно делал вид, что умер. Хулиган даже запах пустил, для маскировки.

– Вставай, сука! – парень легонько пнул носком кроссовка Пиночета, – Я лежачих не бью.

От этих слов, на душе у Пиночета запели все райские птицы, которых он только мог представить и он, ещё сильнее зажмурил глаза.

– Ну, как хочешь, – парень откупорил бутылку, – Я тебя предупредил, а дальше – как знаешь, – с этими словами он наступил Пиночету на горло. Хулиган, осознав, что его сейчас могут задушить, выпучил глаза и, хватая ртом воздух, попытался вывернуться из-под ноги парня или, хотя бы освободиться от нее руками. Этого парень и ждал. Посильнее придавив горло Пиночета, он начал лить водку, прямо на пропитую рожу хулигана. Волка попадала ему в рот, в нос, в уши. Она нестерпимо жгла ему глаза, разъедая слизистую. И хваленый Витя-Пиночет заверещал, как побитый щенок. А парень продолжал лить, приговаривая, – Я же тебе говорил, что водочка тебя погубит. А ты мне не верил. И вообще, Виктор, хватит пить, гулять и, так сказать, морально разлагаться. За ум возьмись. О душе подумай.

Вылив все содержимое, парень поставил пустую бутылку радом с обезумившим от боли и унижения алко-лидером, и пошел на Березовую аллею… И ни кто из Пиночетовах почитателей, наблюдавших такое святотатство, как уничтожение целого литра водки, не посмел даже рыпнуться в его сторону. А что касаемо самого Пиночета? Он был повержен…

* * *

Кирилл шел по Березовой аллее, неспешно попивая свое любимое «Невское» и размышлял о том, что же случилось с его маленьким, любимым городком. То, что Павловск спивался, было видно невооруженным взглядом. Но причина??? «Да хрен его знает… Нет политической воли, чтобы все это прекратить… И вообще, не бери ты это в голову. Поставил ты его на место. Кастет забрал. Значит, кто-то живым останется. Кстати, Кастет надо в Керосинку выкинуть».

Проходя мимо «Керосинового пруда» он так и сделал, и пошел дальше, к «чугунным воротам». А потом, вдоль парка в сторону Марата. Он шел и не думал больше ни о чем, наслаждаясь утренней свежестью Павловского парка. Он любовался своим городом. Последний раз он гулял так, чуть больше года назад. Сейчас он шел по тому же маршруту. Напротив поликлиники, прямо в начале Марата, стояла фабрика «Игрушка», которую, в свое время, Советская Власть сделала из храма, постройки, начала XIX века. Но все возвращалось на круги своя, и сейчас, фабрику, снова превращали в храм. Кириллу, почему-то подумалось, что этот храм напоминает ему его жизнь. Он тоже жил своей привычной, размеренной жизнью. Но ситуация сложилась так, что надо начинать эту жизнь заново. И он понимал, что из глубин его сознания, рано или поздно проступят воспоминания, как проступали старинные фрески, сквозь толстый слой масляной краски на потолке фабрики «Игрушка».

Не дойдя одного квартала до милиции, он свернул к Пожарке. Пиво, уже, было выпито и можно было идти, ложиться спать. Может присниться, что-нибудь, более приятное, нежели война. Например, его девушка. Должна же, у него быть девушка! Ему, пару раз снился сон. Как он стоит на Московском вокзале, в парадной форме лейтенанта. Толпа друзей провожает его. Он точно знает, что едет в Штаб-квартиру ГРУ ГШ. Там ему должны выдать предписание, на место дальнейшего прохождения службы. Он ждал ее. Он знал, что она придет. И ОНА ПРИШЛА. Он заметил ее издалека. Среди серой массы пассажиров и провожающих, она выделялась ярким пятном. Высокая, стройная, фигуристая. С длинными, до пояса, каштановыми волосами. Вот только лица ее, Кирилл разглядеть не смог. Как и лица провожавших его друзей. Вместо них были только размытые пятна. Не смог он их вспомнить и когда проснулся. Ни лиц, ни имен, ни фамилий. Даже рассматривая школьные фотографии, он не мог их вспомнить. А во время обучения на спец. факультете общевойскового командного военного училища, вообще было запрещено фотографировать. Но вотки, конечно, делали. По этим фоткам, он пытался сложить многомиллионный ПАЗЗЛ, который ворохом перепутанных воспоминаний лежал, где-то в глубинах его неизведанной, бездонной памяти. Э этот ПАЗЗЛ предстояло разобрать по местам.

За этими мыслями он проскочил «Пожарку» и пройдя наискось соседний двор, вышел к «Стекляшке» с другой стороны. Круг замкнулся. Он вышел к дому и увидел, что у его подъезда стоит милицейский УАЗик, а в окнах его квартиры горит свет.

– Приплыли, – вздохнул Тяжин, но, все равно пошел домой. Маму не хотелось расстраивать…

* * *

– Тяжин! На выход, – лязгнул тяжелый засов и в маленькую камеру проник нормальный свет. Кирилл встал с нар и вышел из бетонного мешка, – Лицом к стене. Руки за спину, – Дежурный говорил это, скорее по привычке. Китяжа он знал. Как знали его ещё несколько тысяч людей в Павловске, которые, хоть иногда читают газеты. Они знали, что этот парень вернулся с Кавказа. Что у него, напрочь отбита голова и, что он, награжден каким-то крутым орденом. Многие в городе здоровались с ним, и Кирилл здоровался в ответ, хотя и не знал, что это за люди.

– Пошли, воин, – Дежурный дружественно, не сильно похлопал его по плечу, – Тебя «убойщик» из УгРо хочет видеть. Как твою фамилию услыхал, так сам не свой стал. Веди, говорит скорее его.

– Фамилия? – равнодушно спросил Китяж

– Чья?

– Убойщика

– Григорьев, – дежурный указал на лестницу на второй этаж, – Пошли. Денис Григорьев. А что, знакомый твой, – с нескрываемым любопытством спросил дежурный.

– Не знаю, – пожал плечами Тяжин, – Посмотрим.

Дежурный понял, что удовлетворить свое любопытство ему не удастся, да и пришли они уже. На двери висела табличка. «Отдел по расследованию убийств. Уголовный розыск 83 о/м.» Дежурный заглянул в кабинет и сказал:

– Дэн, привел я тебе твоего Тяжина.

– Давай, заводи, – ответил вполне обычный, может, чуть не терпеливый голос.

– Заходи, – дежурный мотнул Китяжу головой

Кирилл зашел в просторный кабинет «Убойного отдела». Там он увидел три стола с компьютерами. Стол того, кого дежурный называл Дэном, стоял напротив двери, у балкона. А сам Дэн сидел в крутом офисном кресле спиной к двери, положив ноги на подоконник, и пускал кольца табачного дыма, стараясь попасть в открытую форточку. Одет он был «по гражданке», однако по кителю, который висел на кожаном, офисном кресле, Китяж понял, что «убойщик», как и он – старлей.

– Разрешите, гражданин начальник? – Кирилл, почему-то задал именно этот вопрос, хотя единственный раз, когда ему довелось побывать в тюрьме, было в училище, на гарнизонной губе.

– Валяй! – дружелюбный, знакомый голос что-то включил в голове у Тяжина, а когда старлей крутнулся в своем кресле, в голове у Китяжа резко сложился ещё один кусок мозаики. Этот кусок назывался «ШКОЛА».

* * *

А помнишь, Кир, как ты классный журнал спер, – Дэн уже изрядно «нагрузился» и хохотал как Петросян в гостях у «камеди клаб», – Конец третьей четверти, а у нас, ни оценок, ни хрена!!!

– Нет, не помню, – хохотал ему в ответ Тяжин.

– А как на биологии тебя Раиса Ивановна, за поведение, в угол поставила, – не унимался Григорьев, – а ты две гайки из карманов доставал. В глаза их вставишь, будто очки, и биологичку передразниваешь… Весь класс под партами, а она не въезжает!!!

– Не помню, – Китяж держался от хохота за живот.

Денис перестал хохотать и посмотрел на Китяжа:

– Кир, ты что, совсем ничего не помнишь?

– Нет, – совершенно серьезно ответил Тяжин.

– Но этого не может быть, – не унимался «убойщик», – Ты же, помнишь родителей… Дом свой… В конце концов, меня же ты вспомнил… Узнал!!!

– Я тебя, Дэн, вспомнил, когда увидел, – Кирилл и хотелось бы вспомнить, да не получалось у него. Память, штука такая, избирательная, – Вот смотрю Я на фотку школьную. А вспомнить, ни кого не могу.

– Дааа… Беда… Ладно Кир, – Дэн разлил по стаканам «горькую», – Давай, брат. За тебя, – он поднял стакан, – Что живой пришел. А то, что памяти нет… Так вернется… Ни куда не денится… Меня же ты вспомнил…

– Он сказал, «Поехали» и запил водой, – улыбнулся Кирюха и выпил пол стакана, налитого Григорьевым, крепкого алкоголя. Первый литр был убран.

– Кирюха, – Денис поморщился и выловив из банки малосольный огурчик, отправил его вслед за водочкой, прямо себе в рот, – А ты где служил?

– А хрен его знает, товарищ старший лейтенант, – Кирилл пожал плечами и тоже выловил огурец, – Говорят, что в спецназе. Военная разведка.

– Значит в Чечне… – Дэн качнул головой и задумался, – Слыхал, как в феврале то, Псковских десантников переколпашили! Жуть!!! Сотню лучших воинов страны…

Но Кирилл уже не слышал его. ОН вдруг пережил все это заново. За одну секунду…

* * *

– Ладно, Кир, – чуть живой Григорьев, давал последние указания, – Уходи через балкон и сразу вали из города. У тебя, вроде, дача в погранзоне?

– Есть такая. Только я не понимаю, Дэн. Почему я должен валить из города? – хмель с Китяжа, в отличие от его школьного товарища, как рукой сняло, – Что случилось? Я что – преступник?

– Случилось, Кирюха. Случилось, – он взял со стола лист бумаги, на котором было написано «Телефонограмма» и протянул ее Китяжу, – Случилось то, что терпила, а по совместительству ещё и вор-рецидивист Пинаев, по кличке Пиночет, с которым ты имел честь сегодня познакомиться, скончался в больнице, не приходя в сознание. Три часа назад. От многочисленных побоев и травм.

– Когда я с ним расставался, он был довольно живой, – возразил Тяжин.

– А теперь он совсем не живой, Киря! – Григорьев с трудом встал из своего крутого кресла и открыл балкон, – Хрен его знает как там все получилось. Может наряд его обработал или свои же забили, а может и ты приложился… Вон у тебя как с памятью… – Дэн посмотрел на Китяжа и понял, что переборщил, – Не, Кир… Я тебе верю, потому что знаю тебя. Но следаки разбираться не будут. Повесят все на тебя, и поедешь в солнечный Магадан. На лесосеку. Так что – давай, – он махнул в сторону балкона. Дуй в свою деревню и носа от туда не высовывай. Я с тобой сам свяжусь. Через родителей. Давай, давай, – он поторопил Тяжина характерным жестом, – тут не высоко. Для спецназовца – пыль.

Кирилл подошел к Дэну. Этот парень шел на должностное преступление, ради него. Неужели он так ему верит. Тяжин пожал руку старому товарищу:

– Спасибо, дружище, – он помолчал, а потом добавил, – Дэн. Тебе же, влетит за меня, по самое «не балуй».

– Не сцы, спецура. Я вылезу, – он улыбнулся и обняв Тяжина, похлопал его по плечу, – Как же я рад тебя видеть, брат… Ну все. Время – деньги. Первый, пошел!

Кирилл вышел на балкон и, подмигнув Дэну, перелез через перила и спрыгнул…

Глава 8

Когда эти большие, теплые руки подхватили Китяжа, он зажмурился. А они понесли его вверх. Да с такой скоростью, что у Тяжина защекотало внизу живота. Знаете, как в детстве, на качелях. Или, как когда за кольцо уже дернули и смотрите на то, как купол наполняется, качаясь на свободных концах парашютных строп.

А руки тянули и тянули его вверх, все выше, и выше, и выше. По расчетам Китяжа, он уже должен был выйти в открытый космос, и он, чуть-чуть, приоткрыл один глаз. «Туман», – подумал он, увидев седую пелену, – «Похоже, я умер. Ладно, разберемся». И он, закрыв глаз, решил просто отдохнуть и насладиться полетом. Почему-то, ему было легко и комфортно. Спина, нафаршированная шрапнелью, не болела и, единственное, чего он хотел, это спать. Только сейчас он понял, что смертельно устал. Сколько продлится данное путешествие, Кирилл не знал, по этому, он решил вздремнуть…

Но туман, неожиданно рассеялся. «Похоже, приехали», – Китяж понял это, потому что яркий, ослепительный свет, пробивался, даже через закрытые веки. А руки, державшие его, исчезли. Ещё он понимал, что лежит на чем-то мягком, воздушном. Создавалось впечатление, что он, просто висит в воздухе. Тяжин открыл глаза и тут же зажмурился.

«Да уж, к такому свету надо привыкать. Ладно, сейчас встану, разберусь», – он попытался встать, но у него ничего не получилось. Ноги проваливались в мягкое, нежное «Нечто», – «Похоже, встать не получится». Кирилл уже привык к свету и стал покорно ждать дальнейшего развития событий. И ДОЖДАЛСЯ

Вначале, он увидел точку, которая очень быстро приобрела очертания человека. Точнее – ребёнка. И этот ребёнок шел именно к Тяжину. Обычный мальчуган, в белоснежных шортиках и, такой же, белоснежной футболочке. Его босые ножки разгоняли, то нежное «нечто», на котором лежал Китяж, как мыльную пену. Пена хлопьями разлеталась в разные стороны и, тут же, снова превращалась в однородную, воздушную массу. На вид, малышу было года полтора, не больше и, до определенного момента, Китяж думал, что так оно и есть.

Пока малыш не стал увеличиваться у него на глазах. А когда он подошел к Кириллу и протянул ему свою пухленькую ручку, то он понял, что малыш ростом повыше него. Метра два ростом. Вы можете себе представить двухметрового младенца? Я – нет. А Тяжин, не просто представил. Он видел это. И протянул ему руку в ответ. И как по мановению, какой-то, волшебной палочки, Кирилл встал на твердую поверхность и смог, наконец, себя осмотреть. Обычный, серо-зеленый комок «березка». Целый и чистый. В смысле, без дыр и кровоподтеков. «Спина тоже целая. Иначе, она попросту, болела бы».

А гигантский мальчик посмотрел на него с такой добротой и нежностью, что Кириллу захотелось к нему прижаться, как будто, это был его сын. А малыш, словно почувствовал это, и сам обнял Китяжа, как-то, по отечески, погладив его своей детской, но огромной ладошкой, сначала по затылку, а потом по спине и сказал своим детским, но очень громким голосом:

– Я знаю тебя. Ты – Кирилл. Кирилл Тяжин, военная разведка.

– А Я тебя не знаю, – Китяж говорил с ним, как и надо разговаривать с маленьким, – Как тебя зовут и где твои родители? Где мама и папа?

– Глупенький, – мальчуган так громко и звонко залился детским смехом, что Тяжину, в какой-то момент, показалось, что все вокруг задрожало, – Я и есть. И мама и папа. И альфа, и омега. Давай-ка, не будем тратить время, Кирилл. Его у меня, попросту, нет, – малыш продолжал улыбаться, – Я провожу тебя туда, где тебя ждут. А перед тем как ты вернешься туда, – он показал пальчиком вниз, – я отвечу на все твои вопросы. Ну, или, почти на все.

Кирилл не понимал, что происходит. Но, почему-то верил каждому слову этого Огромного и, в тоже время, такого маленького человека… Или не совсем, человека… А, может быть и совсем, НЕ ЧЕЛОВЕКА…

Кто бы это ни был, сейчас он рулил ситуацией и Китяж пошел за своим поводырем…

* * *

– Ну, вот мы пришли, – сказал огромный мальчуган, когда перед ними появилась окутанная клубами пара, белая дверь, – тебе сюда. И помни, ты видишь только то, что хочешь видеть. Ничему не удивляйся и ничего не бойся, – он, легонько толкнул Китяжа в спину и от этого толчка по ней пробежал жар, – Заходи.

Кирилл зашел в довольно просторную комнату. Стен он не видел, но чувствовал, что пространство ограничено. В комнате, метрах в десяти от двери, стоял, почти невидимый, стеклянный, журнальный столик, на котором стояла, вполне видимая, литровая бутылка Кентуккийского виски «Джек Дэниелс». Рядом со столиком стояло воздушное кресло. Читатель, наверное уже привык, что я говорю так, как есть. Вот и сейчас, если я говорю воздушное, значит, так оно и есть. Создавалось впечатление, что сидящий в нем, сидит на облаке. Да, кстати о сидящем. В нем спал, явно уставший после тяжелого рейда СЕРЁГА. Стараясь не будить своего «второго номера», которого он не видел больше двенадцати лет, Китяж, почти на цыпочках подошел к столику и сев в такое же «облако», как у Серёги, начал его рассматривать. И понял, что Бузони ни чуть не изменился, а вот одет он был, чуть более, чем странно. И вроде ничего необычного. Так любимый Китяжем комок «Березка». Такой же, сейчас был на нем. ХА! Такой, да не такой! У Бузони была неописуемая раскраска двухцветного камуфляжа. Основной цвет был кроваво-красным, а «верхние» пятна – огненно-оранжевыми. На ногах у Серёги были очень тяжелые, огнеупорные ботинки, местами, чуть оплавленные и изрядно стоптанные. Рядом с большим облаком, на котором отдыхал «второй номер», в воздухе плавало маленькое, на котором лежал обыкновенный ВАЛ. И запах! От Бузони пахло серой.

Кирилл устроился в своем облаке по удобнее. И в этот момент, он мог поклясться, что никогда не сидел в чем то, более удобном.

– Наливай, а то уйду, – не открывая глаз, сказал Бузони улыбнувшись.

– Серёга, – Китяж не верил в то, что сейчас видит, – Это и правда – ТЫ?

– Нет, – ответил, не открывая глаз Бузони, – Это Девид Копперфильд вместе с братьями Сафроновыми.

– Но… Но этого не мо… Ты же… Погиб… Этого не может быть! Если только я… – и тут он все понял.

Серёга наконец открыл глаза:

– Что? Дошло, наконец? Да не сцы, Капустин! Пое… помучаем, отпустим, – он встал с облака-кресла и широко улыбаясь развел в стороны руки, – Ну, здравствуй, старлей!

* * *

Они долго стояли, хлопая, друг дружку по спине. А потом, Кирилл старательно ощупывал Бузони, стараясь убедить самого себя, что это не сон или мираж. Серёга был настоящим. Из плоти и крови. Но удивлению Китяжа, все равно, не было предела.

– Ну, все, все… Раздавишь… Бес здоровый, – Серёгу утомили манипуляции Китяжа и он вылез из его объятий, – Давай, накатим, – он взял бутылку вискаря, умелым движением открутил пробку и разлил по, не пойми откуда взявшимся, стаканам, – Ну… Со свиданьицем… – они лихо чокнулись и обжигающий напиток сразу согрел немного продрогшего Китяжа. Да уж. Такого шикарного виски он ещё никогда не пил.

– Нуууу? Как тебе напиток??? – продолжал улыбаться Бузони.

– Божественный! – у Китяжа перехватило дыхание от неповторимого вкуса.

– Ну, в принципе, так оно и есть, – Серёга легонько закивал головой, – Вообще-то, у нас алкоголь запрещен. Не любит ОН этого, – он многозначительно указал пальцем вверх, – Но сегодня, на удивление, ОН разрешил. И не просто разрешил! Михаил лично принес! «Отдохни, говорит, как следует. А то, у вас очень не простой денек будет», так что давай, Кир. Между первой и второй, наливай ещё одну, – и он тут же, разлил ещё. А Кирилл заметил, что от манипуляций со стаканами, в бутылке не убавилось.

– Давай, старлей, За тебя! – торжественно произнес Бузони, – чтоб ты и твоя семья были живы и здоровы, – и вторая порция полетела вслед за первой.

– Серёга, а как тут с куревом, – спросил Китяж, хлопнув себя по карманам.

– Ну, вообще то, мы в «Гостевой зоне», так что, кури на здоровье, – Серёга извлек из многочисленных карманов «кровавой березки» зажигалку и пачку Кэмела. Синего. Кирилл распечатал протянутую пачку и, достав сигарету, закурил.

– Трофейные? – спросил он, вспомнив старый советский детектив про Шарапова и Жеглова. Он ожидал, что Бузони ответит: «Союзнические».

Но Серёга, на удивление, уверенно кивнул головой:

– Трофейные. У нас не курят, – и помолчав, вопросительно посмотрел Китяжу прямо в глаза, – Ты, до сих пор, не понял где ты?

– А я, по твоему, идиот? – ответил вопросом на вопрос Китяж, – Я уже вкурил, где я могу встретить своего старинного товарища, которого убили двенадцать лет назад, – и сразу задал Серёге вопрос, – Серый, скажи мне. А что за посыльного ты мне приставил??? Ни кого, посерьезнее не нашлось???

– Какого посыльного? – от заданного вопроса Бузони напрягся, – Я за тобой никого не посылал. Ты кого-то видел?

– То есть, если я правильно понимаю, тот огромный младенец, который меня…

– ТЕБЯ ПРИВЕЛ МЛАДЕНЕЦ??? – от услышанного, Бузони вскочил со своего облака. Это известие его явно взбудоражило, – ОГРОМНЫЙ? ДВУХМЕТРОВЫЙ???

– Ну да, – Китяж не видел в этом ничего сверхъестественного, – А что? – наигранно, загадочно спросил он у Серёги, – У вас и ЭТОГО нельзя?

– Не ёрничай, – Бузони стал серьезен, как никогда, – Он тебе что-нибудь говорил?

– Да так… – Кирилл пожал плечами, – Ни чего особенного…

– Запомни Кир, – Бузони нахмурился, – то, что ОН говорит – всегда особенное. А то, что ОН тебя встретил, да ещё и сюда проводил, то особенно в двойне. Похоже, у НЕГО серьезные виды на тебя, – Серёга потянулся за бутылкой, – Да уж… Странно все это…

– Да кто ОН, черт его дери, такой??? – ухмыльнулся Тяжин.

И едва он успел это произнести, как в лоб ему уперся холодный, ствол ВАЛа, а стальной голос Серёги, тихо но уверенно сказал:

– Запоминай правила. Правило первое. Там, где ты сейчас находишься, не принято поминать Лукавого и его слуг по именам. Понял?! – Китяж, от неожиданности открыл рот и выпавшая сигарета, мгновенно растаяла в тумане, который стелился по полу. Увидя, что Бузони не шутит, он медленно кивнул, – Правил второе. Никогда не хай и не хули Господа своего, а уж, тем более, не путай его с Лукавым. Это ясно? – Китяж снова медленно кивнул, – И третье. Верь всему, что он сказал. Не просто доверяй, а верь. Искренне. Ибо он есть – слово. Начало и конец. Альфа и Омега, – Серёга, наконец, опустил автомат, – Теперь, тебе все ясно?! Тяжин!

– Яснее не бывает, – после ТАКОГО разъяснения, Китяж, действительно понял все. Он понял, кто ЭТОТ «Малыш». Хотя, назвать его «Малышом», после услышанного, язык не поворачивался.

– Ладно, Серёга. Проехали. Давай, наливай…

* * *

– Слушай, Серый. А ты то, сам КТО??? – вискарик уже ударил Китяжу в голову, и ему захотелось немного поприкалываться над старинным приятелем.

Они уже грохнули по три стакана, а закусона из райских фруктов он, пока не видел. Но, стоило ему подумать о чем-то необычном и вкусном, как на журнальном столике появилась красивенная, стеклянная ваза, явно старинной, ручной работы. В вазе были фрукты, каких Тяжин и не видывал. Божественной красоты и, как в последствии выяснилось, божественного вкуса. И Кирилл понял, что, может быть, никогда ему больше не выпадет шанс попробовать таких вкусностей. И он попробовал.

– Видишь, Китяж, – указал Бузони на фрукты, – ТВОЯ мысль – материальна. Все, что ты здесь видишь, слышишь, чувствуешь, – он обвел руками комнату, – все это – СИЛА ТВОЕЙ МЫСЛИ.

Но Кирилл не особо его слушал. Чем больше он ел, тем больше ему нравился вкус этих диковинных плодов. Он ел, и ел, и ел… Но их не становилось меньше. Ему казалось, что он, вот-вот лопнет, но, все равно, продолжал. До тех пор, пока Серёга не хлопнул его по плечу:

– Ты слышишь меня, Тяжин?! – фрукты исчезли также неожиданно, как и появились, а в желудке, снова стало пусто, – Это – иллюзия! Понимаешь? Твой мозг цепляется за, привычную тебе реальность, а мысль проецирует ее на данную ситуацию. Короче, ты подумал и подстроил этот мир под себя. Ни кто в войске не может похвастаться такими способностями. Они только у Архангелов и то не у всех. Михаил владеет такой штукой. По моему, ещё Варахиил, хотя, у него мозги прокурены. Но, и Рогатый может этим воспользоваться. Не забывай. Он такой же как и мы. Там, куда мы пойдем, ты должен научиться контролировать свои слова и мысли, – Бузони был неумолимо реален, – Потому что, если ты не будешь их контролировать, то это сделает он.

– То есть, – Кирилл немного напрягся от такого развития событий, – логично предположить, что ты – тоже плод моего воображения?

– Согласен, – кивнул Серёга, – и ты можешь меня испепелить.

– Крууууто, – Кирилл наигранно иронично поднял руки вверх и хлопнул себя по коленям, а потом, резко придвинулся к Бузони и с большим недоверием сказал, – Только ты не ответил на мой вопрос, дружище. Кто ты?

– Верно, – усмехнулся Бузони, – Я – потентатес – Ангел-«Власть».

– Громко, Серёга. Но непонятно, – безразлично зевая, ответил Китяж.

– Все просто. Потентатес это – ангел – воин. Я и моя команда борется со слугами Лукавого, которые пытаются посеять хаос среди людей. А ещё я могу укротить Падшего. Есть у меня такая власть. А я и весь мой отряд ходим под Михаилом. А он, в свою очередь, под Богом. Все мы под Богом ходим.

– Рогатый, Падший, Лукавый, – Китяж загибал пальцы, – не много ли у него имен?

– Имя ему одно. Он отступник и предатель, – сурово ответил Бузони, – Но дело сейчас не в этом.

– А в чем?

– В тебе, – Серёга вдруг опустил глаза.

– А я то, при каких делах. От тебе и РАЙ! – Кирилл саркастично покачал головой, – Не успел помереть, а уже причем-то…

– Просто ты – Последний Палладин.

– ОПИ…ДЕНЕТЬ!!! – Китяж опять хлопнул себя по коленям, – А что это значит??? – он сделал загадочно-придурковатое лицо и уставился на Серёгу немигающим взглядом.

– А это значит, – похоже, Бузони не обращал внимания на его клоунаду. Говорил он серьезно, – Значит, что ты можешь низвергнуть Лукавого на свое место. По силе духа и характеру ты, сродни ему. Он, конечно хитрее тебя, но шанс у нас есть, ведь формально, ты ещё не умер…

– Типун тебе на язык, – воскликнул Китяж и перекрестился.

– Пофлуфай, Кирюфа. Ты думай фто говолиф! Я ве фебе фкавал, фто мыфль твоя мателиальна!!! – язык у Серёги распух до такой степени, что реально мешал ему говорить. И Китяж, поняв в чем дело, расхохотался как маленький.

– Прости, Серёга. Не хотел.

– Не фотел, не фотел. Фука ты, Китяв, – обиженно кривляясь, передразнил его Серёга, – Фто тепель девать намелен?

Китяж подумал секунд пять, потом встал, перекрестился и, отвесив Серёге земной поклон, сказал:

– Прости меня Серёжа, ради Христа. Дай тебе бог здоровья! – и подождав ещё пять секунд осведомился, – Ну, как самочувствие?

– Да уж, – Бузони ощупывал свой язык, проверяя, все ли с ним в порядке, – Силища в тебе сидит! Мысль – немыслимая! Теперь понятно мне, почему ОН на тебя ставит, – он искоса посмотрел на Китяжа, – И учишься ты моментально. Ладно, давай, ближе к телу.

– Давай, – кивнул Кирилл.

– Короче, пока ты жив и у тебя не подписан договор с Лукавым, он не имеет над тобой ни какой власти. Он может тебя искушать. Он может тебе угрожать. Он может тебя пугать и соблазнять. НО! Сделать он тебе не может НИ-ЧЕ-ГО! Другое дело, после «Страшного Суда». Когда ты помрешь окончательно, а не так как сейчас, чуть-чуть. Вот тогда, он может и заявит на тебя свои права. И будет решаться, куда тебе – к нам или к нему.

– Ну, – иронично заметил Тяжин, – Конечно к нему. Я же – душегуб и убивец!

– Не совсем так, – многозначительно поднял глаза вверх Серёга и налил ещё по пол стакана, – Ты – воин. Да ещё и Последний Паладин. И у тебя будет большая фора…

– Ну, это само собой, – создавалось впечатление, что Тяжин постоянно пытается подколоть Серёгу, – Слушай, дружище. А вот раз ты такой крутой, то на кой болт тебе такая пушка? – он указал на ВАЛ, который снова парил на облачке рядом с Серёгой, – Да и, сдается мне, на бесов то, она не действует.

– Ой, Кирюха, ну ты даааал, – захохотал Бузони, – Ты и в правду думаешь, что это автомат?

– Нет, мля, – Китяжа задело, что Серёга засмеялся, – Я вижу здесь газету «Кузнецкий рабочий»! – автомат на облаке моментом превратился в свернутую в трубку газету. А Китяж, заметив это, начал тереть глаза, – Я вижу здесь набор фломастеров, – опять на облачку произошла метаморфоза, – и Тяжин, уже совсем не уверенно, сказал, – Вижу радужного пони, – на облачке забил копытом малюсенький конь, такой диковинной раскраски, что Китяж подумал: «С алкоголем пора завязывать».

– Я же тебе уже не раз говорил… Тебе повторить третий раз?

– Не надо! Все понял, – остановил его Китяж, – пусть это будет тот ВАЛ, который и был, – и на облачке, снова стал покачиваться автомат.

– Пойми, Кир. Ты видишь то, что хочешь видеть. Это – твой дар! Именно этот дар поможет нам победить Лукавого. А все по тому, что ты – Последний. В тебе течет ЕГО кровь. Маленькая капелька. Но эта капелька горы может воротить. ТЫ можешь…

– А чего я не могу? – перебил Китяж ораторствующего Бузони, – Должны же у меня быть слабые места?

– Есть и такие. Но о них позже. Сейчас об оружии. Оружие наше – СЛОВО, – Серёга взял с облака автомат и нежно, как любимую женщину, погладил его, – А твое слово имеет очень серьезный вес. Не забывай, в тебе – ЕГО кровь. Соответственно – твое слово, есть СЛОВО БОЖЬЕ. И ты им можешь так послать! Ты можешь устроить Лукавому такой АД! Что он носа не покажет у наших врат, до самого Второго Пришествия и Конца Света!

– А сейчас что произошло? – Китяж переваривал информацию, которой было огромное количество, – Разве сейчас не Конец Света? – а про себя подумал: «Ладно. Надо просто поверить и все.» Правила игры ему понравились. Он выпил почти весь стакан виски и подумал о том, что стакан не опустеет. И когда Тяжин поставил его на столик, тот был снова, на половину полным, – Разве то, что пережили жители Питера и, я думаю всех остальных крупных городов, не Армагеддон?

– Нет, Китяж, – Серёга не пил. Он внимательно следил за тем, как Тяжин осваивает свои способности, – Лукавый, как-то узнал дату Страшного Суда и решил подготовиться к решительной битве заранее. А для этого ему надо очень много слуг. А те, которые сидят при власти во всех государствах, уже давным-давно подписали с ним контракт. Они то, по его приказу и нажали нужные кнопки. Ну, грешников у него и прибавилось. Армаду он уже собрал – будь здоров. Сам видел. И самое главное, Лукавый, почему-то уверен в том, что он сможет занять ЕГО место. А наша главная задача верить в обратное…

В это время распахнулась единственная дверь в комнате распахнулась, и в нее зашел огромный ДЯДЬКА. Суровое лицо, перечеркнутая шрамами голова, которая, похоже, никогда не была покрыта волосами. Белая туника, которая спала с одного плеча. И КРЫЛЬЯ! Два огромных, белых крыла, были собранны у него за спиной.

– Ну что, алкоголики, тунеядцы и хулиганы, – видно было, что он очень устал. – Нальете граммов сто пятьдесят, старику? – он подошел к столику, у которого, сразу же, появилось облако, и протянул свою, огромную как лопата, руку Тяжину, – Архистратиг Михаил. Для ВАС, просто Миша и можно на «ты».