Текст книги "Последний паладин"

Автор книги: Александр Горобец

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 35 страниц)

– Ты, Репа, родился не специально, а по чистой случайности, – зло ответил ему Кабан, – а за все свои косяки отвечать обязан. По мужской конструкции своей… И за этот косяк я с тебя ещё так спрошу… Все, ша! Смотреть в оба! У него волына. Градус, сиди за рулем и свет не гаси. Мы быстро, – Градус не доехал до Эмки метров пятнадцать и остановился, – Хлыщ, Репа, выходим, – скомандовал Кабан и, передернув затвор, вышел из машины с автоматом наизготовку. Он держал на прицеле гоночную тачку. Следом за ним, распахнув задние двери, из «Скайлайна» вышли Хлыщ и Репа.

– Репа, – Сказал Кабан, не отрывая глаз от «Бумера», – Двери открытыми оставьте. Если эта сука надумает стрелять, мы прикрыться сможем, – Кабан всегда говорил дело, поэтому его и слушались.

Достав из-за поясов пистолеты, бандиты, как и их главарь, взяли на прицел болид, и все трое, очень медленно начали подходить к машине.

А Градус, который остался в «Скайлике» почему-то нервничал. Нет, он, конечно, не раз участвовал в подобных, карательных операциях. Но он, ни разу не видел Кабана с расквашенным носом. И это его немного напрягало. Безусловно, проучить наглеца надо. Да так, чтобы другим неповадно было! Сегодня будет кровь. Море крови. Кабан ломтями настругает этого упыря! На ремни пустит!! Зажарит на мед…

– Руки держи на руле, – холодная железяка уперлась Градусу в затылок, и он вцепился в руль так, что костяшки на пальцах побелели, – Шмалер есть? – Градус медленно кивнул, – Где?? – водитель попытался было убрать одну руку с руля, чтобы отдать пистолет, но холодная железяка, которая уперлась ему в затылок, чуть усилила нажим.

– Не надо… Я сам, – проворная рука с заднего сидения быстро обшарила его и вытащила из-за пояса стартовый пистолет, переточенный под патрон 5и6, – Что ж у вас такой калибр, то у всех. Детский, – удивился голос на заднем сидении, – Ещё стволы в машине есть?

– Да, – еле выдавил из себя Градус, – В бардачке.

– Доставай, – приказал голос, – только медленно и без лишних движений. Будешь паинькой – отпущу живым и относительно целым. Понял?

Градус закивал головой и медленно потянулся к бардачку. А уже в следующую секунду на его затылок опустилась рукоять пистолета и «свет выключился».

* * *

Кабан уже почти подошел к «Бумеру», когда Градус, зачем-то включил «дальний» и противотуманки. А затем и вовсе, вышел из машины. Кабан не любил, когда не выполняют его указания, по этому, Градус будет наказан. Но потом. Сейчас, главное этот пес, на «Бумере». Однако беглый осмотр купехи дал понять, что фраерок, который так бесцеремонно сломал Кабану нос, скорее всего, убежал в лес, размазывая говно по ляжкам.

– Градус, твою мать! Я тебе, где сказал сидеть? – в ярких лучах «дальнего» Градус показался Кабану, немного выше и шире в плечах, чем был на самом деле. Да и лица его, пацаны разглядеть не могли, как ни старались. Им было видно только силуэт. Это немного насторожило Кабана, – Градус… С тобой все в порядке? – спросил главарь, на всякий случай, перехватив автомат поудобнее.

– Угу, – невнятно ответил Градус и Кабан расслабившись, опустил автомат. Как только он это сделал, раздались три сухих щелчка. Правая нога Кабана, почему-то подкосилась и он, заваливаясь на бок, успел заметить как его «братаны» выпустили пистолеты из рук и, скорчившись от боли, зажимают раны. И тут до него дошло:

– Это не Градус, братва!!! – заорал Кабан и попытался направить автомат в сторону нападавшего. Но нападавший был уже в шаге от него. Меньше чем через секунду ствол пистолета уперся раненному бандиту прямо между глаз и Кабан понял, что проиграл. Парень, что ранее сломал ему нос и отнял пистолет, теперь прострелил ему колено и отобрал автомат.

– Я же говорил тебе, дружище, что прострелю тебе колено. Говорил??? – парень посмотрел на бандитов, которые зажимали раны на прострелянных руках, – Вот ты, – он ткнул пистолетом в Репу, – Ты слышал, как я его предупреждал?

– Да, – тихо ответил Репа и опустил глаза, как нашкодивший малыш, – Говорил…

– Вот видишь, дружище. Я всегда отвечаю за свои слова. И выполняю обещания. Так что, если надумаешь продолжить мои поиски. Ради бога… – парень покачал головой, – только приходи с ротой бойцов и гранатометом. Мне для полного комплекта не хватает. И помни, – парень направил пистолет Кабану между ног, – сейчас, я прострелил тебе колено. В следующий раз – отстрелю яйца. Тебе понятно??? – Кабан усиленно закивал головой, – И пацаны, найдите себе работу поспокойнее. А теперь, девочки, – парень кивнул бандитам на Кабана, – взяли свою мамку и бегом в свой тазик. Там вон, ваша подружка проснулась уже, наверное.

Бандиты подхватили Кабана и, кое-как, доковыляли до «Скайлика». Вот так всегда. Хочешь ты, или нет, а автомат Калашникова в руках противника, всегда весомый аргумент. Об этот аргумент разобьются любые твои доводы, какими бы они железобетонными не были. Репа и Хлыщ запихали на заднее сидение Кабана, а Градус, который действительно пришел в себя, сидел, не шевелясь, и крепко держался за руль, как будто баранка собирается рулить сама и, он изо всех сил, старается этого не допустить.

– Эй, рулевой! – парень помахал Градусу «калашом», – Давай, медленно сдавай задом. Но, только медленно… И помни, что я тебе обещал!

Градус кивнул и, включив реверс, отпустил педаль тормоза. Полноприводная машина медленно поползла назад. А парень, продолжая контролировать процесс, шел прямо перед машиной и цепко держал взглядом каждое движение водителя. Выехав на трассу, Градус вопросительно посмотрел на автоматчика и тот, жестом, приказал остановиться. Затем, парень отстегнул магазин и, швырнув его в чащу, передернул у «калаша» затвор, дабы убедиться, что в нем нет патрона. Патрон в нем был, и он со звоном вывалился на дорогу. Парень усмехнувшись, кинул «беззубый» автомат на заднее сидение «Скайлика», прямо в прострелянное колено Кабану и тот завыл от боли.

– Вот так, девочки! – подмигнул бандитам парень, – Veni. Vidi. Vici! Пришел. Увидел. Победил! Знаете, кто сказал?

– Кто же ты такой? – сквозь зубы прошипел Кабан. Он был в полной уверенности, что парень его слышит. Но парень не расслышал его шипение и продолжил издеваться:

– Александр Македонский, друзья мои!

От услышанного, у Кабана отпала челюсть. А парень, тем временем, спокойно пошел назад, в лес и вскоре из лесополосы, задом выскочила Эмка. Во время выполнения маневра, который обычно называют «полицейский разворот», из окна показалась рука с пистолетом, и Кабан зажмурился, понимая, – «Вот она – СМЕРТЬ». Но сегодня смерть пришла не за ним. Она пришла за передним колесом «Скайлайна». А в следующую секунду болид умчался в сторону Питера. «А оттуда, наверное, в Москву!» – подумал Кабан.

– Кабан, что это было? – удивленно спросил Хлыщ.

– Смертушка наша была, братва, – Кабан судорожно пытался прикурить сигарету, но руки у него тряслись так сильно, что зажигалка выскальзывала и огня давать не хотела, – Знаете, кто это был?

Подельники пожали плечами и, не дождавшись внятного ответа, Кабан продолжил.

– Вы что, Глухие??? Он же сказал – Александр Македонский! Это же, штатный киллер Курганской братвы! Саша Солоник!

– Его же грохнули, в девяносто седьмом? – недоверчиво прищурился Репа.

– Значит, не грохнули! – зло ответил Кабан, – там вообще, история темная. Говорят, что его спецы выдернули и на «Белую стрелу» работать заставили, – наконец, Кабан прикурил, – Чудом ушли… Чудом…

* * *

– Ну, как вы тут без меня??? – мама стояла у плиты и жарила треску. Она вообще, очень вкусно готовила. Го треска у нее получалась, просто божественная. Поставив сковородку на плиту, она вытерла руки об передник и, сняв его, крепко обняла сына.

– Пап! Кирюшка приехал! – она всегда называла отца «Папой». А он ее – «Мамой».

– Уже бегу! – услышал Китяж батин голос со второго этажа. Потом послышались тяжелые шаги по дубовой лестнице, а через десять секунд в кухню вошел отец.

– Здоров, путешественник, – отец протянул Кириллу свою огромную, водолазную ладонь, – Как скатался?

– В пределах дозволенного, – беседа была скорее официальная. Как офицер с офицером, – а как обстановка в приграничной полосе? Так сказать, на рубежах нашей необъятной родины?

– Да, тоже, в пределах, – Улыбнулся батя, и сильно дернув его за руку, притянул сына к себе. А затем обняв, по-отечески похлопал по спине.

– Ну, давай, хвастайся, что взял.

– БМВ взял, – ответил Кирилл, – давайте хоть перекусим, а то пока к вам по этой грунтовке доберешься – упаришься. И вообще, я к вам из Питера за двести верст тащился, чтобы машиной хвастаться?

Кирилл слукавил. Именно за этим он и приехал. Вообще то, он не очень любил сюда приезжать. Двести с лишним КэМэ, по убитой Таллиннской трассе, а потом ещё пять по обыкновенной, как на Красной площади, брусчатке «Ворошиловского укрепрайона», выдержит не каждая машина. Это батя на своём «Гелике» мог домчать сюда за два часа. Кирилл плелся ЧЕТЫРЕ! И потом, именно здесь, на даче, он безвылазно просидел полгода, после истории с Пиночетом. По этому, когда перед Новым Годом, родители привезли бумагу от Григорьева, с сообщением о том, что с Кирилла «сняли» Федеральный розыск, «в связи с вновь открывшимися обстоятельствами», Тяжин немедля сорвался в город. Он даже на праздник не остался. Да и праздником Новый год в их семье не считался. В восемьдесят втором, 14 февраля, у Китяжа появился братишка, которого назвали ИЛЬЯ. Он рос прекрасным, активным и жизнерадостным мальчуганом, пока не умер в том же восемьдесят втором году. 31 Декабря, прямо на Новый Год. С тех пор, в их семье отмечали рождество.

Кстати, за те полгода, что Китяж отсиживался в погранзоне, отец купил в Питере, новую квартиру. Прямо у залива. На Приморской.

Так что, приехал он хвастаться, париться в баньке, на берегу Финского залива, бегать по утрам на «Белое озеро», НО… на пару дней, не больше.

Мама по быстрому собрала на стол «что в доме было». А было – о-го-го! Наваристый, украинский борщ, жареная треска с неимоверным количеством жареного лука и пюрешечкой, салатик из зелени с домашней сметаной, маринованные огурчики и хрустящие, соленые грузди. А из-под пола, батя достал бутылочку самодельного коньяка. Батя гнал такой шикарный коньяк, что по вкусу он не уступал дорогим французским напиткам. За столом говорили о том, о чем и принято за ним говорить. НИ О ЧЕМ.

Мама рассказывала о том, как соседский кот, по кличке Мейсен, опять всю неделю ходил ночью по забору и дразнил их собак. Собаки лаяли все ночи, и что она очень устала от этого кота, пора бы его сожрать какой-нибудь лисице.

Что рыбаки у «Реймосара» выловили лосося на шестнадцать килограмм и пытались продать его ей за семь тысяч, но быстро подвинулись до пяти и продали за три. А на прошлой неделе Зюка, их западносибирская лайка, сбежал от нее в лесу, а потом гонял лосей, но не догнал. Зато догнал козу бабы Тюни, которую благополучно зарезал. Пришлось покупать новую. Баба Тюня была только «за». Потому, что коза у нее была старая и молока давала как козел, а новая восемь литров в день!

Кирилл ее рассказ с удовольствием. За три месяца, что он вновь стал вольным человеком, он приехал к ней всего один раз. На ее день рождения – 21 февраля. На 8 марта, он ей просто позвонил. Короче, сейчас Кирилл понял, как он по ней соскучился.

Выпив третью, «за тех, кто в море», начал рассказывать отец. У него все было веселей. Медведь проснулся и приходил в деревню есть талые яблоки. Вася Величкин, его сослуживец, уехал поднимать подлодку «Курск». Кабаны на косе обнаглели до такой степени, что подпускают на двадцать метров, А ЕЩЁ… на Белом озере появился новый житель.

– В смысле? – не понял Китяж, – Как это – новый?

– В смысле, что кто-то там избушку себе поставил, – батя выудил маленький огурчик и отправил его к себе в рот.

– А кто?

– А хрен его знает, – пожал плечами Тяжин – старший, – Мужики ходили, охотовед ходил, рыбнадзор ходил. Даже погранцы ходили. Нету там никого. Как по «Ворошиловской дороге» к Белому идешь, дойдешь до Хамолова… Оп! Слышно, что топор стучит. И ведь, собака, явно с мыска на Белом стучит… Идешь на звук… Метров пятьдесят остается… Ну, где самый бурелом… Оп! И ни звука… Приходишь на мысок. Домик стоит. На двери замок. Следов вокруг – не меряно! Топор в колоду воткнут. Чувствуешь, что хозяин рядом… А никого нет… И на звука, – отец стал похож на Крамарова в «Неуловимых мстителях», – И Тишинаааа…

– Брехняяяя, – подыграл ему Кирилл и оба засмеялись.

– Ну… – сказала мама, убирая посуду со стола, – смех смехом, а факт есть факт!

– Ну да, – кивнул ей батя, – А спорт есть спорт. Сруб, этот «кто-то», поставил себе хороший. Сейчас ставит себе что-то рядом, поменьше, – отец разлил ещё по одной, – Я, конечно, по своим каналам пробил. Говорят что не преступник. Монах какой-то. В епархии благословился на жизнь отшельником. Да только, кажется мне, что не простой он – монах этот. Прячется он больно грамотно.

– А ты его в оптику смотреть не пробовал? – поинтересовался Китяж, вылавливая грибочек.

– Ты же меня знаешь, сынок, – улыбнулся батя, – я в людей не целюсь. Да и потом, место он, гад, выбрал себе хорошее. Лес кругом густой. А единственная точка, с которой его можно выцелить, на другом берегу Белого. А там дистанция – метров шестьсот! А я с этими компьютерами себе зрение убил – сам знаешь. Триста метров, дальше все «плывет».

Отец и в правду, последнее время начал стремительно терять зрение.

– Да… дела, – Китяж был уже «на кочерге» от количества выпитого, – Ладно, завтра разберемся. На утренней пробежке. НУ, – он поднял запотевшую стопку, – Чтоб колеса ездили!

* * *

Не смотря на то, что вчера они с отцом изрядно «нагрузились», встал Китяж, как обычно, в 6.30. С полным отсутствием похмельного синдрома, в здравом уме и твердой памяти. Одевшись по форме?2 – ботинки и штаны и, на всякий случай, прихватив охотничий кинжал, он побежал в лес. Температура воздуха была «плюс три», и, по началу, было прохладно. Но мысль о том, что можно встретить любого дикого зверя, включая и двуногого, согревала. Вообще то, охота в погранзоне была запрещена, поэтому и зверья здесь водилось не меряно.

Пробежав по деревне, Кирилл выскочил на гаченную дорогу к законсервированной погранзаставе, до которой было около километра. Дальше, от погранзаставы дорога была получше – мощеная.

Когда ещё до Великой Войны, власти Советского Союза начали подбирать новое место для базы Балтийского флота (мятежный Кронштадт их не устраивал потому, что был слишком близко к Финской границе). Клим Ворошилов указал на Лужскую губу. Место было тихое, глубины позволяли подходить тяжелым крейсерам, да и грозить всему капиталистическому миру, отсюда было удобнее. С запада ее закрывал Кургальский полуостров, за которым ещё дальше, на запад была Нарвская губа. Именно на Кургальском полуострове Клим и решил поставить укрепрайон, который должен прикрывать новую, Усть-Лужскую военно-морскую базу Балтийского флота. И первое, что предстояло сделать, это – дороги. Причем, не просто дороги, а такие, чтобы по ним и танки могли пройти. Чтобы они служили даже тогда, когда во всем мире коммунизм наступит.

Дорог там не было, одни направления. Поэтому Ворошилов пригнал на полуостров около пятнадцати тысяч заключенных, которые за пол года замостили основную дорогу по всему периметру полуострова, а это, ни много, ни мало, восемьдесят КэМэ и около сорока километров внутренних дорог. Весь Кургальский полуостров стоял на костях. Дальше дорог дело не пошло, началась Финская компания, а за ней и Великая Война.

Выскочив у заставы, Кирилл остановился первый раз. ПТН на ней работал, хотя вся застава была покинута и напоминала мини Припять. Однако на вышке ПТНа теперь дежурили два пограничника, которых каждое утро и вечер привозили с погранотряда в Усть-Луге. Когда он был здесь последний раз, на заставе не было никого, а сейчас появились. Похоже пацаны на вышке спали. Никакого движения в их будке не было, только радар ПТНа крутился, сканируя водную гладь наших рубежей.

Что ж, здесь все было тихо, поэтому Кирилл не стал остывать и побежал дальше, к Белому. Отсюда до озера было около трех с половиной километров. Добежав до Хамолова, Тяжин снова остановился и прислушался. Утренний лес только начал просыпаться. Но стука топора в его ранних звуках ещё не было. «Спит ещё, наверное. Ну, ничего. Кто рано встает – тому бог дает. Сейчас мы тебя и застукаем», улыбнулся Кирилл и побежал дальше. Но не напрямую, через бурелом, а по дороге. Так было дальше, но можно было подойти на противоположный мысок и посмотреть издали на неведомого обитателя Белого озера. От Хамоловской просеки дорога стала интереснее. Лес вокруг стал густым и недобрым. Он так сильно нависал над дорогой, что становился похожим на тоннель, а в предрассветные часы и вовсе казался заколдованным. Но таким он казался обычному человеку. Для Китяжа не было ни чего лучше такого леса. Он знал – чем гуще лес, тем проще уйти. Чем тяжелее обстановка, тем проще работать диверсанту-разведчику. И какой бы дикий зверюга сейчас не вышел на встречу Тяжину, он готов был ему доказать, что ОН здесь хозяин, а не кто либо другой.

Пробежав метров триста по тоннелю из веток, Кирилл, наконец, услышал стук топора, который шел именно с каменного мыска. И ему, почему-то вспомнилась старая детская шутка: «В лесу раздавался топор дровосека. Дровосек топором отгонял гомосека…». Видимо, в такую рань, отшельник не ждал гостей и Китяж побежал дальше. До Белого он добежал под ритмичный стук и звон топора. По ритму Кирилл понял, что отшельник с топором «на ты». Топор вообще любит к себе почтительного отношения. Работать с ним может человек сильный волей и духом. За этими мыслями он и выскочил к зеркальной глади «Большого Белого» на котором уже засверкали первые лучи восходящего солнышка. Китяж уже почти вышел на противоположный «каменному» мысок, но спугнул двух сорок, которые засели на березке, прямо у воды. Сороки, с треском поднялись с дерева и улетели в неизвестном направлении. Топор, на другом берегу затих моментально. Китяж досадно выругал себя за свою же неуклюжесть и начал соображать, как быть дальше. Тяжин осмотрел владения незнакомого отшельника. Место для строительства дома было выбрано идеально. По всем правилам фортификации. С трех сторон оно было окружено стеной леса, из которого шла узкая тропинка. Четвертая сторона была прикрыта озером. Причем, не просто озером, а довольно таки крутым берегом, забраться на который без шума мог, только подготовленный человек. Например, такой, как Тяжин. Сама избушка была довольно широкой и не высокой. Крыша двускатная, широко развернутая. От этого дом казался ещё ниже. Почти землянка. Из трубы шел еле заметный дымок. Значит, хозяин был дома или поблизости. Рядом с домиком отшельник строил ещё какое-то сооружение. Кирилл встал с корточек и побежал назад. За время наблюдения, он изрядно продрог. А по дороге, он обдумывал дальнейший план. Прибежать домой, умыться, позавтракать, собраться и не спеша прогуляться до Белого ещё раз. Только в этот раз аккуратно и во всеоружии.

Когда Кирилл выскочил у погранзаставы, солнце уже поднялось над лесом довольно высоко. К дому он подбежал в половину восьмого. Быстро умывшись чуть теплой водой в бане, которая находилась через дорогу от дома, он надел тельняшку и сходил до залива и потрогал воду. Вода была градуса четыре. Значит в озере такаяже. Вплавь Китяжу подбираться не хотелось. Значит, придется добираться посуху. «Все! Война войной, а обед по расписанию. Точнее завтрак», – подумал Кирилл и пошел на кухню.

* * *

– Сынок, где ты был? – спросила мама. Она уже подогрела чай и жарила утренние блинчики.

– Бегал, – ответил Китяж и, подойдя к маме, чмокнул ее в щеку, – Доброе утро мам.

– Доброе, доброе, – мама, наконец, оторвалась от плиты и, посмотрев на сына, удивленно вздернула брови, – Ты прямо ТАК бегал???

– Да, – Кирилл уже наливал чай в большую алюминиевую, его любимую кружку.

– Ты с ума сошел? На улице плюс пять! Ты бы ещё голым побежал! Болтунами своими зверей попугал!

– А я почти голым и бегал, – улыбнулся Китяж и отправил блинчик со сгущенкой себе в рот, – да не парься ты, мам. Я же не ходил. Я же бегал. А пока бегаешь тебе не холодно. Закаляйся, как сталь! Я ещё и искупаться хотел, – он легонько хохотнул.

– Давай, давай, – мама начала свою обычную песню, – купайся! А позагорать ты не хотел? А что? Самое время. Хапнешь пневмонию, я тебе буду ставить самые болючие уколы, – какой бы Китяж взрослый не был, он всегда оставался для нее, ее маленьким, любимым Кирюшкой.

– Да ладно, мам, – продолжал веселиться Кирилл, – Вода теплая. Ведь температура ее замерзания – ноль градусов. Соответственно, если она не твердая, значит теплая.

– Так, не учи мать, – нахмурила брови мама и громко сказала, – Папа! Иди завтракать!

– Уже бегу! – как обычно донеслось со второго этажа, и отец спустился вниз, – Здорово, бегун, – батя хлопнул жующего Кирилла по плечу, рассказывай, что видел. Хотя, наверное, ничего. Ты своим внешним видом распугал всех животных.

– Ты меня видел? – спросил его Китяж, посылая очередной блин в рот.

– Видел, видел, – ответил отец и тоже плеснул себе чаю, – я же позже пяти не просыпаюсь. Служба, сынок, она ведь не только на тебе сказалась.

– Папа, скажи ему, чтобы он в таком виде больше не бегал, – донеслось от плиты.

– Сын, – грозным голосом, но улыбаясь сказал батя, – не бегай так больше! И меньше тоже не бегай, – он подмигнул Кириллу, – Ну, что видел то.

– ПТН заработал, – ответил Кирилл, – Давно?

– Две недели назад. Что ещё видел?

– На Хамолово волчица ходит. След свежий совсем. Похоже жрать ее детки хотят. Худая она совсем. След еле видный.

– Ну так, – пожал плечами отец, – высосали он ее, вот и худая. Волки – это плохо. Что ещё?

– Видел я избушку эту.

– Так, так, так, – именно это и хотел услышать отец, – и как тебе?

– Стоит грамотно. Просто не подойдешь. Я думал вплавь, но прохладно пока.

– Слышишь, отец, – мама принесла ещё одну тарелку с блинчиками, – вплавь он хотел. А чё не по воздуху???

– Ладно, тебе, мам, – ответил батя, – он обучен плавать в таких условиях, что моржи не позавидуют. Он уже не малыш и сам разберется.

– Он уже разобрался, – мама явно была не в духе, – и ты тоже, когда его в эту армию отправлял.

– Так мать, все. Эту тему мы договорились не поднимать, – сурово сказал батя.

– Ай, – махнула рукой мама, – делайте, что хотите, – и встала из-за стола.

Когда она ушла в комнату, отец лукаво спросил Кирилла,

– Ну, что делать думаешь?

– Думаю одеться и понаблюдать. Странный какой-то домик, – ответил Кирилл, – А ты почему так интересуешься этим домиком?

– Я??? – отец пожал плечами, – Да мне то, как то, по барабану, – отец сделал такую безразличную мину, что Кирилл понял. Дело до этого незнакомца, у отца ЕСТЬ. Но допытываться, какое именно, он не стал. Пока не стал.

– Ладно, батя, – Китяж встал из-за стола, – Ты со мной пойдешь?

– Да ты что, дружище, – засмеялся отец, – это тебе надо…

– А зачем МНЕ ЭТО надо? – Китяж пытался сделать вид, что ему это тоже безразлично.

– А ты сходи, – улыбнулся отец, – и все узнаешь…

– Ой, батя, не люблю я, когда ты загадками говоришь, – Кирилл покачал головой и пошел одеваться.

Все, что надо хорошему снайперу, было на втором этаже, в кладовке. На тельняшку, Кирилл одел что-то типа футболки с длинным рукавом. Только эта, с позволения сказать, футболка, была вязана из пятимиллиметрового капронового шнура, с ячейкой около сантиметра. Этот девайс сохранял воздушную прослойку между основной, верхней одеждой и нательной. В холодную погоду в нем было не холодно, а в жаркую, не особо и жарко. А ещё эта штука очень хорошо спасала от назойливых насекомых. Конечно, сейчас их не было, но, допустим в июле, можно было часами лежать в болоте и не париться, что будешь заживо съеден комарами и мошкой. То же самое он поддел под штаны. Сверху – оливковый китель. Комок – березку в вещмешок. Туда – же, маскхалат «Леший» и флягу с водой. «Тигра» на плечо. Теперь в баню. В бане было много мешковины. Её он аккуратно разорвал на лоскуты и обмотал ими винтовку и прицел, зафиксировав ткань обрезками проволоки. Все. Можно идти. Кирилл вышел из бани и, подойдя к машине, полез на заднее сидение. Опрокинув его, он достал «Марголина» и спрятал его во внутренний карман. Так. На всякий случай. Вот теперь точно – всё. Китяж махнул бате, который стоял у окна на кухне и через две минуты растворился в утреннем лесу.

* * *

Дойдя до заставы, Кирилл решил залить флягу чистой, родниковой водой. Заставы, даже брошенные, ценны тем, что рядом с ними всегда есть хорошая питьевая вода: ручей, речка или родник. Ставятся они так для того, чтобы в случае осады, бойцы имели доступ к воде. А боец, у которого есть вода и стены, практически непобедим. Не была исключением и эта застава. Рядом с ней, прямо у зеленого забора стояли три железобетонных кольца, врытые в землю. В них то и был родник. Дачники иногда заезжали сюда, чтобы набрать себе домой пару – тройку канистр освежающей влаги. Но сегодня была суббота. Дачники поедут только завтра, поэтому он очень удивился, когда услышал шум автомобильного двигателя. Причем, судя по звуку, автомобиль был явно грузовой. Кирилл продолжал набирать воду. Он думал, что машина далеко, и он успеет закончить и уйти, НО… машина оказалась близко. ГАЗ-66. С эмблемой ПВ на двери. Шишига привезла смену на ПТН. Максимум, что успел сделать Кирилл, это отпрыгнуть от колодца метра на четыре и рухнуть между сугробами, на проталину, накрыв голову капюшоном. Шишига остановилась прямо напротив него, метрах в двух. Из неё вышел «годок» и посмотрел прямо на то место, где лежал Тяжин.

– Да, показалось тебе, Машков! – раздался голос из кабины, – Кто в такую рань может здесь шариться.

– Может и показалось, – ответил «годок», – и сделал шаг в сторону Китяжа, – а может, и нет, – если бы он сделал ещё один шаг, то наступил бы Тяжину на голову. Но он этого не сделал, – Ладно, давай выгружаться. – Машков подошел к кузову и стукнул по борту ладонью. Из кузова выпрыгнули два пограничника и, прихватив вещмешки и автоматы, пошли в сопровождении Машкова на ПТН. Водила остался в машине и мирно курил. Кирилл очень медленно начал отползать назад. Неизвестно, сколько они ещё здесь просидят, а ему надо было валит на Белое. Погранцы, действительно ушли надолго. Шишига завелась, когда он был уже почти у Хамолова. Там же, на Хамоловской просеке, послышался, уже знакомый стук топора. Услышав его, Кирилл глубоко вдохнул и, задержав на несколько секунд дыхание, выдохнул.

В голове моментально появилось что-то типа карты, на которой точками отображались живые объекты. Лес жил. Вся карта моментально засветилась. Китяж неплохо натренировал свои новые способности после выхода из госпиталя, и сейчас, пришла пора их использовать. Поэтому ему не составила труда включить «фильтр», дабы исключить из своего внутреннего сканера очень мелкую живность. Практически все точки исчезли. Осталась только крупная дичь – птицы, змеи и животные. Внутренний «сканер», чувствовал на расстояние около ста метров. И это было для него большое подспорье. Мозг работал, как говорится, с пользой и для дела. Вот только для какого??? Отец толком не ответил на его вопросы, но всячески его подталкивал к тому, чтобы именно он разгадал загадку с этим «неизвестным» отшельником.

«Хорошо. Поиграем», – твердо решил Китяж. По большому счету, ему и самому было интересно, что это был за таинственный жилец. В погранзоне, да ещё и в таком красивом и, в тоже время, таком опасном месте.

Кирилл уже не спеша шел по «тоннелю» из деревьев, сканируя пространство вокруг себя, когда почувствовал какое-то крупное животное. Моментально остановившись, он перевесил кинжал с пояса на вещмешок, рукоятью вниз. А сделал он это для того, чтобы его можно было достать, что называется, на замахе. Чтобы движения извлечения его из ножен и удар были единым – целым.

То, что крупное, килограмм под тридцать, животное передвигалось вертикально, скорее всего, по дереву, серьезно озадачило Кирилла. Если бы это был медвежонок, то рядом должна была быть и его мамаша, а Тяжин её не чувствовал. Да и шумел бы сильно этот косолапый отпрыск. А этот – нет. Движения мягкие, плавные и точные. Как у кошки. Тяжин перехватил винтовку поудобнее, но в следующую секунду понял, что стрелять ему, ну никак нельзя. Отшельник моментально услышит выстрел и тем самым, Китяж потеряет ещё один день. А Китяжу хотелось завтра уехать в город. По этому, он аккуратно повесил винтовку на плечо и, вымеряя каждый свой шаг, чтобы, не дай бог, не наступить на какую-нибудь веточку, пошел к этому непонятному существу. Очень ему захотелось посмотреть на зверя, который, с такой ловкостью и проворством, при своей, не маленькой, массе, лазает по деревьям. Для Кирилла это стало охотой. Для зверя, похоже, тоже. Во всяком случае то, что зверь был готов напасть, у Китяжа не вызывало ни каких сомнений. ТОЧНО! Под деревом, на котором сидел большой зверь, появился маленький. Да уж. Такова жизнь. Большее поглощает меньшее. Сильный жрёт слабого. Хищник лопает травоядного и так далее. Круговорот дерьма в природе. И если бы, Китяж знал, каким примером послужит ему эта, знаковая встреча, хохотал бы сейчас до упада. Но, знать он этого никак не мог. Зато он знал, что видит то, о чем многие охотники только мечтают. И в девяноста девяти процентах из ста, эти мечты, так и остаются мечтами. Китяж увидел самую большую кошку, обитающую в этих краях. Это была РЫСЬ.

По рассказам местных охотников, на Кургальском полуострове водилось три рыси. Ему посчастливилось встретиться с одной из них. Правда, счастья в глазах Китяжа было не много. Рысь – это тебе не домашняя мурка. Она – девушка серьёзная. Идти на нее с кинжалом, дело опасное и адреналиновая железа заработала по своему прямому назначению. Сердце у Китяжа заколотилась с такой силой, что вот-вот готово было выпрыгнуть из горла, настолько это было завораживающий и, в тоже время беспощадный зверь. «Блажишь, киса. Меня, без хрена, не сожрёшь!» – улыбнулся Китяж и сделал ещё шаг. Кошка прижала уши и оскалив длинные клыки зашипела, а у корней дерева, на котором она сидела, зашевелился маленький, пушистый комочек, который трясся от страха. Это был маленький, может быть двух недельный, рысенок. «ОПА! Похоже, Кирилл Александрович, вам здесь совсем не рады. Здесь пикничок семейный, а вы с ножичком. Не хорошо, как-то!»

А хищник, тем временем, уже прижался к стволу огромной, вековой сосны и был готов, в любой момент вцепиться Китяжу в глотку. Разгрызть его череп, как орех. Тяжин это прекрасно понимал и уже собирался сделать шаг назад, но маленький, пушистый комок испортил все его планы, зазвенев цепью капкана.