Текст книги "В лабиринте "Ведьм""

Автор книги: Александр Горобец

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 36 страниц)

– Никотин, а что происходит, – поинтересовался Дон у капитана.

– Потом объясню, – Никотин был единственный, кто понял, что происходит, – давайте быстрее! Вова, Тёма! Шевелись!!! БЫСТРЕЕ!!!

Парни бросились собираться и были готовы как по секундомеру, ровно через десять минут. Каждому, включая Вову, досталось по забитому до отказа вещмешку.

– Всё Бабаев, – Кирилл подошёл к гордому, но испуганному сержанту, обнял его и сказал, – Помни! Ты, теперь – разведчик! Ты должен выйти через полчаса после нас. Это будет тебе проверкой на выносливость, – Кирилл взял со стола похожую на старинную железную консерву, МОН-100, – Задача ясна?

– Так точино!

– Всё, парни! Попрыгали! На центральный пост! Никотин – головной, я замыкаю! БЕГОМ!!!

* * *

Пробежав до той комнаты, в которой Китяж разговаривал с Сынко, Кирилл скомандовал остановиться.

– Детонатор у тебя? – обратился он к Никотину.

– Да.

– Давай сюда, – Кирилл установил в дверном проёме МОНку с таким расчётом, что она ударит прошедшему по коридору, в спину, – Всё парни! Бегом на пост! Я догоню, – дальше, надо было вкрутить детонатор, но Кирилл опасался возраста этой адской машинки и не хотел рисковать парнями. Дождавшись, пока они скроются на ближайшем перекрёстке, он вкрутил детонатор и доделал начатое, натянув тончайшую проволоку, – Ловись рыбка… Большая и очень большая, – и накинув рюкзак побежал догонять парней.

Пробежав по узким коридорам, он догнал их у самой двери на командный пост.

– Эге-гей, что стоим, кого ждём?

– Быстро ты обернулся, – удивился Дон.

– А долго ли, умеючи? Ладно, – он подошёл к двери, – Заходим.

За дверью их ждал слегка напуганный Сынко.

– Я думал, вы меня бросили, товарищ майор.

– Да ты что, боец? Белены объелся? – вступился было за Китяжа Никотин, но Кирилл отодвинул капитана в сторону.

– Я правильными бойцами не разбрасываюсь, Ростислав. И запомни. Ты продолжаешь службу в рядах вооружённых сил России, до первого прокола. Сваляешь дурака, расстреляю, к чёртовой бабушке. По законам военного времени? – он посмотрел на бойца таким ледяным взглядом, что всем находившимся на посту стало холодно, – И будь так добр, соблюдай субординацию. Ясно?

Сынко вытянулся в струнку.

– Так точно, товарищ майор! Разрешите обратиться?

– Обращайтесь, боец.

– Товарищ майор. У нас времени не много. Смена караула будет проходить за дверью «Южного». В тоннеле. А как мы попадём туда, если они тревогу поднимут? Там же сразу пройдёт смена паролей и шифров. Автоматически.

– Не переживай, Сынко. Есть у нас всё по этому «Южному», – опять встрял в разговор Никотин, потрясая планшеткой, – Не зря нам шифры и пароли Те…

– Ещё раз рот раскроешь, капитан, – сверкнул глазами Китяж, – Станешь лейтенантом. Понял?

– Так точно… – снайпер виновато опустил глаза в пол.

– В таком случае, по матрёшкам. Сынко, я не понимаю, где здесь проход? Открывай.

– Есть, – улыбнулся Ростислав и подойдя к центральному пульту управления убежищем, нажал на встроенной клавиатуре десяток кнопок, – не поможете, товарищ капитан? Надо панель толкнуть, – попросил он Никотина, указав на железный шкаф, в углу комнаты, – Против часовой.

Никотин упёрся в шкаф и тот «провалился» в стену, выпустив на обитателей командного смрад болотной сырости.

– Там вода? – Уточнил Кирилл.

– Никак нет, товарищ майор. Там была вода, но мы её откачали. А вентиляция там не предусмотрена. Так что, нам нужно пройти по этому болоту, без малого, шесть километров.

– А что там с освещением?

– Ламы мы повесили через каждые двести метров. Время, товарищи офицеры. Надо спускаться. Опоздаем, они тревогу поднимут, а тоннель узкий. Там нас всех могут положить. Разрешите, товарищ майор, я в голове пойду? Я дорогу знаю.

– Добро, – кивнул Тяжин, – Скажи, Слава. А почему ступени так глубоко вниз ведут.

– Всё просто, товарищ майор, – улыбнулся Сынко, – Глубина залегания этого убежища – минус пятнадцать метров, а глубина «Южного» – минус пятьдесят. По этому…

Договорить ему помешал не очень далёкий взрыв, и Ростислав вздрогнул и с испуганно посмотрел на Китяжа.

– Собаке – собачья смерть, – многозначительно прокомментировал Никотин.

– Пойми, Ростислав, – Кирилл взял бойца за плечо, – он, предал тебя и твоих товарищей, даже не зная, кто мы. А предавший раз – предаст не однажды. Шагай вперёд сынок, шагай. А я тебе обещаю, что прикрою тебя, если что, – он повернулся к парням, – итак, господа офицеры, и ты – Вова. Мы идём на «Южный». Я за Сынко. Никотин – замыкающий. С богом братцы…

Глава 2

Начало декабря 2001года

Забрав из ремонта свою «белочку», Кирилл мчался в совхоз «Детскосельский». Там он снял Женечке квартиру после того, как она приехала с каникул из своего родного Новокузнецка. «Детскосельский» находился рядом с Пушкиным и собственно говоря, был эдаким микрорайоном этого красивейшего пригорода Петербурга. Именно там Китяж и пристроил свою подругу. На поверку, подруга оказалась девочкой боевой и сообразительной, и, не смотря на свои скромные габариты, могла дать отпор любому. Как словом, так и делом. В общем – настоящая боевая подруга.

Сейчас он торопился к ней. Последние три дня у неё болел правый бок, и держалась невысокая температура. «Надо бы винограду купить,» – подумал Кирилл, заскочив на привокзальную площадь Пушкина, и увидав палатки с мерзнувшими в них продавщицами, – «Женечка любит виноград. Да и вообще… пора бы её к себе перевезти, на „Ваську“. Родители всё равно постоянно за городом».

По-быстрому купив винограда, мандарин, яблок и бананов, он прыгнул в М3 и через пять минут уже парковался у Жениного дома. Взбежав по лестнице на последний, третий этаж, он открыл дверь своим ключом и зашёл в простую однокомнатную «Хрущовку».

– Женечка, девочка моя, – весёлым голосом позвал он подругу, – Ваша папа пришла, вам фруктов принесла!

– Киря, я в комнате, – слабым голосом ответила Женя и Тяжин моментом оказался у кровати.

Женя «горела». Температура у неё была не ниже тридцати девяти. Она сидела, укутавшись в два одеяла, и стучала зубами. Её бил озноб.

– Так, мать, – сурово сказал Китяж, – Ты чего это расклеилась.

– Не знаю, Кирюша. Колбасит меня.

– А как бок?

– Плохо, – виновато опустила глаза Женя, – Огнём горит.

Услыхав это, Кирилл снял с ремня мобильный телефон. Женя, увидев его действия, попыталась было остановить его.

– Я не поеду ни в какую больницу. У меня такое было. Это – по-женски, пройдёт.

– Давай-ка, подруга, на кухне командуй, – отрезал Китяж и, найдя фамилию Мухин, нажал вызов, – Василий Максимович, здравия желаю. Тяжин беспокоит. Да, да, тот самый… Благодарю вас, у меня – отличное… Нет, у подруги моей… говорит, что бок болит. Утверждает, что это – по-женски и скоро пройдёт… Есть температура… Тридцать девять, не меньше… В двадцать шестую?… Понял вас… Кого спросить??? Одну минутку, Василий Максимович, я запишу, – Кирилл схватил со стола газету и начал писать прямо на ней, – Записываю. Сафин, Малик Григорьевич… Сослуживец ваш?… Конечно, передам… Обязательно, Василий Максимович… Да, пишу. Василий Степанович. Тезка ваш… Я понял вас, Василий Максимович… И вам, всех благ… Спасибо… Всего доброго. Одевайся быстро, – скомандовал он Жене, – В больнице когда-нибудь лежала? – Женечка покачала головой, а на её глаза накатились слёзы, – Какие твои годы, малыш. Бери смену белья, душевые и умывальные принадлежности и попрыгали.

– Ага, – возмутилась Женя, – ЩАЗ!

– Женечка, надо, съездить и показаться доктору. Доктор, старый приятель одного моего знакомого профессора. А профессор плохого не посоветует, – Кирилл пытался успокоить буйную подружку. Хотя и знал уже, чем это кончится. Мухин сказал ему диагноз, – Мы посмотрим, доктор назначит лечение, и мы уедем.

– Точно, уедем? – переспросила Женя.

– Чтоб мне пусто было! – нарочито наигранно ответил Китяж, а сам скрестил в кармане пальцы и подумал, – «Не считается, не считается. Бе-бе-бе.»

– Ну, смотри.

– Давай, маленькая. Собирайся.

Женя собралась довольно быстро. Весь её не хитрый багаж уместился в одном полиэтиленовом пакете и вскоре они мчали по московскому шоссе, в сторону города.

К двадцать шестой городской больнице, что на улице Костюшко, они подъехали довольно поздно – в половине двенадцатого ночи. Минут двадцать потратили на уговоры медсестры в приёмном покое, чтобы та, хотя-бы, пригласила дежурного хирурга.

– Не положено. Нет регистрации – отрешённо отвечала медсестра, разглядывая Женин паспорт, – Вот пусть в свой Новокузнецк едет. Там её осмотрят.

Кирилл готов был растерзать эту каменную бабу за окошком.

– Не положено? Так я положу!!! – он вынул из бумажника свеженькую, хрустящую «тысячную» и сунул её под нос медсестре.

Сестра внимательно посмотрела на купюру, затем на Китяжа, затем, снова на купюру. Победила сине-зелёная деньга. Медсестра сделала такой вид, будто делает великодушное одолжение, сгребла купюру и, спрятав её в лифчик, встала из-за стола и куда-то пошла.

Вернулась она через двадцать минут.

– Может, поедем отсюда, Киря, – всё это время Женя зудила под ухом Китяжа. Похоже, она тоже обладала неким шестым чувством, – Ну, поехали, Кир. Мне уже лучше.

– Мы поедем отсюда, когда нас осмотрит врач, – Кирилл был неумолим.

В это время и вернулась «неподкупная» медсестра:

– Пойдёмте в смотровой кабинет.

По большому счёту, идти никуда было не надо. Кабинет находился как раз напротив топчана, на котором приютились Кирилл с Женей. Кирилл встал и подойдя к медсестре шепнул ей на ухо:

– Я хотел бы, чтобы её осмотрел Малик Григорьевич или Василий Степанович.

– А я бы хотела, зарплату, тысяч пятнадцать, мужа непьющего, квартиру новую и шубу, – язвительно ответила медбаба, – Вот дежурный хирург придёт, с ним и договаривайся. И вообще, кафедра Сафина к нам не относится. Это – Военно-Медицинская академия.

– Спасибо, милая, – чуть расстроено кивнул ей Китяж, – Обрадовала.

– Ну вы будете заходить или нет?

– Будем.

* * *

Фраза медсестры «Заводи Петровича!» напугала Женю, а Кириллу напомнила Ильфо-Петровскую «Выпускайте Берлагу!».

А Петровича, тем временем, начали заводить.

Нет, все мы конечно знаем, что доктора, в основной своей массе, выпивают. А некоторые, даже, пьют, по-чёрному. Но то, что увидел Китяж, ужаснуло и рассмешило его одновременно. Доктора Петровича, реально заводили в смотровой кабинет. Но проказник – доктор, был парень заводной, и заводиться сквозь двери, ну никак не хотел. Он мычал, икал и булькал, но, упёршись обеими руками в дверной проём, отказывался исполнять Гиппократову клятву. Он был мертвецки пьян. В дугу. Кривой, как патефонная ручка.

От увиденного, Жене стало совсем нехорошо. В принципе, она не боялась ничего. Ничего, кроме докторов. Кирилла же, данная ситуация даже забавляла. Очень ему хотелось посмотреть, как озорной доктор справится с поставленной задачей. Он был уверен, что Эскулап не протянет и пары минут, уснув на ходу. Но доктор собрался. Собрался, потрогал Женечке живот, написал «шифровку», на клочке бумаги и только потом, разобрался. Будить его никто не стал.

«Товарно-денежная» медсестра прочитала зашифрованное послание и бодро заявила:

– В гинекологию.

И Женечка выдохнула:

– Ну, я же говорила.

– Поживём-увидим, – задумался Китяж.

В приёмной гинекологического отделения Китяж просидел минут сорок, пока, наконец, не вышел доктор и отрицательно покачал головой.

– По нашей части – ничего.

– И это – хорошо, – Кирилл приободрился, – а что это может быть, доктор.

– А вот сейчас спуститесь на этаж ниже и узнаете, – он протянул Кириллу историю болезни Жени. А сама Женя выглядела немного растерянно.

– Спасибо, доктор, – кивнул Китяж и, взяв Женю за руку, повёл к лестнице.

– Из «спасибо» шинель не сошьёшь, – усмехнулся доктор.

– Разберёмся.

* * *

– Тяжин? – не отрывая взгляда от бумаг, сказал огромный сидевший за столом в ординаторской, дядька в синем халате.

– Точно так, – кивнул Китяж.

– Ну, где вы ходите! – дядька резко встал из-за стола и Кирилл, который и сам был далеко не маленького роста, понял, что по сравнению с этим человекам, даже он кажется малышом, – Иванов Василий Степанович, – представился доктор, протянув огромную, как лопата, ладонь, – Врач-хирург высшей категории. Ну, Кирилл вы и шороху на отделении навели. Сначала из Москвы позвонили, потом зав. отделением. Что у вас стряслось?

– Вот, – Тяжин отошёл в сторону. За его спиной стояла миниатюрная Женя.

– Ну что ж, – доктор потёр ладони, будто мальчишка, которого родители оставили наедине с огромным тортом, – Посмотрим.

– Смотрите, смотрите. Только, не сломайте, – ухмыльнулся Китяж, намекая доктору на его габариты. Иванов отреагировал со свойственным каждому доктору сарказмом.

– Да вы не бойтесь, Кирилл. На меня ещё никто не жаловался. Мёртвым-то жаловаться некому. Как вас зовут, девушка?

– Женя…

– Евгения?

– Сергеевна.

– Вы, Евгения Сергеевна ничего не бойтесь. Я вас в обиду не дам. Ложитесь на кушеточку. А вы, Кирилл, сходите, перекурите пока. Курят у нас прямо у лифтов, – Иванов показал Китяжу на дверь, и тот, послушно пошёл курить. Сигарета сгорела в его руке через минуту. Вторую он курил дольше. Давненько он так не нервничал. Судя по тому, что сказал ему по телефону Мухин, операция предстояла плёвая – простой аппендицит. Но Кириллу, почему-то было не по себе. И, вроде, сам относительно недавно лежал в больнице, и академик за докторов поручился, а, все равно. Не спокойно. Докурив, он помчался в ординаторскую.

– Так что, Евгения Сергеевна, – Иванов снова сидел за своим столом, а Женя сидела напротив него и еле сдерживала слёзы, – Вы не переживайте. Это – обыкновенный аппендицит. Мы его вам удалим и всё.

– Удалим? – от услышанных слов Женя поменялась в лице. Только что, она была «умирающим лебедем» и тут, на тебе, – Не надо мне ничего удалять. У меня уже ничего не болит. Я – здорова! Мне уже не больно.

– Вы так не скачите, Евгения. Ей богу, как маленькая, – усмехнулся доктор, – Вы поймите, у вас перитонит может быть. А в этой ситуации будет серьёзная операция. Шрам поперёк живота, – доктор показал руками какой огромный будет шрам. И, судя по тому размаху, что увидел Китяж, Женю должны был разрезать вдоль. От макушки до пяток, – оно вам надо?

– Не надо меня резать, – твёрдо сказала Женя, – Да, я маленькая. Мы, маленькие – такие злые! Не поверите, но я однажды…

– Давайте договоримся так, Евгения. Температура у вас сейчас растёт, – перебил её доктор, – Я вам сейчас сделаю укольчик, и мы посмотрим динамику. Вам придётся остаться здесь до утра… Не переживайте. Если к шести ноль, ноль у вас будет хотя-бы тридцать семь и пять, я вас отпускаю. Но, если температура будет, хотя-бы на одну десятую выше, мы делаем операцию. Договорились? – он, лукаво улыбнувшись, заглянул Жене в глаза и протянул её свою огромную ладонь.

– Договорились, – приободрилась Женя.

– В таком случае – в палату. Сестра на втором посту уже предупреждена.

* * *

Медсестра, которая была предупреждена о прибытии новой пациентки, как всегда оказалась не готова к её размещению и была немного раздражена тем, что её разбудили среди ночи и заставили работать.

– Бельё будет только утром.

– У нас – своё.

– Со своим – нельзя, – толи по скудности своего ума, толи спросонья, медсестра явно не понимала из-за чего такой сыр-бор и что с Китяжем такие разговоры не прокатывают.

– Если нельзя, но очень хочется, то – можно, – с усмешкой ответил Кирилл и начал стелить больничную кровать. В палате было человек пять, и он старался их не разбудить. Был уже второй час ночи.

– Я же сказала. Нельзя, – повысила голос сестра.

– Тише будь. Народ разбудишь, – голос Кирилла тоже изменился. Он стал ледяным.

– Я сейчас дежурному врачу скажу.

– Вперёд.

Медсестра исчезла. Тяжин застелил постель, вышел в коридор и стал ждать, когда подойдёт Женя. Когда она подошла, то была немного недовольна:

– Ты с персоналом не ругайся, а то вдруг ты уедешь, а мне…

– Я никуда не уеду. – заверил её Кирилл, – Я тебя сюда привёз, я и заберу. А сейчас, ложись. Поспи.

Но, спать Жене почему-то не хотелось. Василий Степанович сделал ей «волшебный» укол. Температура начала спадать и она, с нетерпением ждала шести ноль, ноль. Заснула она, около четырёх утра, и Кирилл пошёл перекурить. В курилке он и пересёкся с Ивановым.

– Василий Степанович, вы что, правда, нас отпустите?

– Нет, Кирилл. К шести у неё температура подскочит, – ответил доктор, – Состояние у неё не самое лучшее. Кстати, Кирилл. А кем она тебе приходится? Женой? – Кирилл лишь улыбнулся, – Сестрой?

– Нет, Василий Степанович, – улыбнулся Тяжин, – она мне… – и тут он впервые задумался. А кто она ему? Подруга? Дружескими их отношения можно было назвать с большой натяжкой. Да и не бывает дружбы между мужчиной и женщиной. В этом он был совершенно уверен. Женой? Как бы ни так. Сожительницей? Слишком официально и пошло, – Она – моя невеста, – от такого ответа Китяжу вдруг стало легко и свободно. Он, честно говоря, и сам не ожидал, что скажет это.

– Ну, ты Кирилл, даёшь, – удивился Василий Степанович, – У нас мужья со своими жёнами так не цацкаются. А тут… чужой человек. Хотя… Малик меня предупредил, что ты – не такой как все. О тебе и так, легенды ходят. Шутка-ли…

– Да ладно вам, Василий Степанович. Какой – «не такой»? Две руки, две ноги. Голова, местами, имеется, – Кирилл смотрел на ночной город. Огромные хлопья снега медленно кружили вальс, укутывая промозглый, замерзающий Питер белоснежной шубой, – Я – среднестатистический человек. Только, пришибленный слегка.

– Не каждому дано то, что дано тебе, – возразил доктор, – О тебе, в наших кругах, легенды ходят.

Кирилл исподлобья посмотрел на Иванова. За спиной доктора висела табличка: «Кафедра гепатохирургии. Военно-Медицинская Академия».

– Василий Степанович. Разрешите вопрос? – доктор молча кивнул, – А почему здесь ВоенМед?

– Не знаю, – пожал плечами Иванов, – Перевели нас сюда давно. Я только интернатуру закончил, – он затушил бычок об импровизированную пепельницу, – Пойдём-ка, проведаем твою зазнобу.

– Да, она только заснула, Василий Степанович.

– Тогда и ты, сходи, покемарь. Через два часа её уже начнут готовить к операции.

– А может, без операции обойдёмся?

– Может, и обойдёмся, – задумался Иванов, – Сегодня у нас понедельник? Так вот, в пятницу, ей разрежут живот полностью. Вынут кишки, прополощут их в тазике с фурацилином. Отрежут часть, а часть запихнут назад. И всё, – он весело хлопнул Китяжа по плечу.

– Убедили, – кивнул Тяжин, прикидывая варианты.

– Иди спать, Кирилл.

И Кирилл пошёл пристраиваться в кресло.

* * *

Температура поднялась, как и обещал Иванов – к шести утра. Причём, не просто поднялась – скакнула почти до сорока. Женя проснулась от того, что её бил озноб и, сообразив, чем это чревато, сама подошла к медсестре и попросила её готовить к операции. Пройдя все необходимые процедуры, она вернулась в палату, села на свою кровать и стала ждать. Тяжин в это время беседовал с Ивановым.

– Значит так, Кирилл. Вариантов у нас не много. Как говорится в одном кинофильме: «Резать, к чёртовой матери, не дожидаясь перитонитов!» – доктор был в свежем синем халате – комбинезоне и, на удивление, выглядел очень бодро, – Вопрос с наркозом. По идее, мы не имеем права отказать в операции. Но применять к ней простой наркоз?… – он покачал головой, – Не хотелось бы, чтобы она проснулась у нас на столе.

– Сколько? – Кирилл понял всё с первой секунды разговора.

– Пятнадцать, – виновато улыбнувшись и пожав плечами, ответил доктор.

– Добро. Работайте, Василий Степанович. Наркоз будет оплачен в течение суток. Как долго продлится эта… – Кириллу не хотелось произносить вслух слово «операция», – Эта процедура?

– На всё, про всё – полчаса. Если всё будет в порядке… Плюс подготовка. В общей сложности – час. Час, пятнадцать – максимум.

– А что, – напрягся Тяжин, – разве может быть при такой процедуре что-то не в порядке?

– Практически – нет, – попытался успокоить его Иванов, – Не переживай, Кирилл. Я за свою работу отвечаю. Малик Григорьевич подъедет с минуты на минуту. Он будет мне ассистировать. Да не психуй ты! Спирту хочешь?

– Я – за рулём, – Китяж смотрел куда-то перед собой и поймал себя на мысли, что ноги у него трясутся.

«Ты что это, в самом деле» – загрохотал голос в его голове, – «Ты под обстрелами там так не психовал. Это – рядовая операция. Таких каждый день тысячами в мире делают. Тем более, Мухин. А Мухин говна не посоветует. Соберись, Кирилл», – и только после того, как он это себе сказал, на него навалилась усталость и спокойствие.

– Я спокоен, Василий Степанович, – улыбнулся он доктору, – Устал малёха только.

– В таком случае, ляг. Поспи, – он указал на диван в ординаторской, – А я, как закончу, тебя разбужу. Договорились?

– Нет, Василий Степанович. Я уснуть не смогу.

– Любишь её?

Вопрос был настолько неожиданный, что Китяж, который мог выкрутиться из любой ситуации, сейчас запнулся и покраснел, как нашкодивший школьник.

– Я… это… нууу…

– Не надо мне тут, – засмеялся доктор, – Вижу, что любишь. Предложение сделал?

– Нет.

– Да ты что, разведка? C ума сошёл? Первым делом после операции! Понял?

– Так точно, – Кирилл сконфузился ещё больше.

– Вот и великолепно. Свободен. Не хочешь спать – иди в коридор. Посиди там, пока. Журнальчики полистай.

– Есть, – Вытянулся Тяжин и вышел в коридор.

* * *

Ноги снова пустились в пляс, когда прошло два часа, с того самого момента, как Василий Степанович ушёл в операционную. А ещё через полчаса, когда изрядно вспотевший доктор показался в коридоре, Китяж вскочил и помчался к нему.

Хирург заметил его издалека и прибавил шагу.

– Что случилось, доктор? Почему так долго? ЧТО СЛУЧИЛОСЬ???

– Тихо, Кирилл, всё в порядке, – было видно, что он очень устал, – Сейчас её привезут. Не переживай ты так.

– А почему так долго? – не успокаивался Китяж.

– Случай не простой, – пожал плечами Иванов, – Один на сто тысяч. Пойдём на лестницу, – он махнул в сторону курилки.

Когда они вышли к лифтам, доктор похлопал себя по карманам и, не найдя то, что искал, попросил Китяжа:

– Угости.

– Пожалуйста, Кирилл протянул пачку, – Так всё-таки, что произошло доктор? Перитонит?

– Слава богу, нет, – облегчённо выдохнул доктор, – но и до пятницы вы бы, вряд-ли дотянули бы. Ещё бы сутки и… – Иванов махнул рукой, – Понимаешь, у Евгении расположение аппендикса очень необычное. Обычно, это небольшой отросток. Сантиметров пять… ну, может – семь. И направлен он вниз… А у неё вверх. Спрятался за кишочки и рос к печени. Я пока его нашёл – упарился. Да и состояние было уже – не ахти. В общем, вовремя ты её привёз. Спас ты её.

– Это вы её спасли, а я, всего лишь – привёз, – Кирилла начало отпускать. Толи никотин поступал в мозг, толи усталость сказывалась, а скорее всего, и то, и другое. Он, вдруг «поплыл». Реально, как будто хлопнул стакан «чистенького». В ушах приятно зашумело, а в теле приятная гибкость образовалась.

– Ты не расслабляйся. Докуривай, и бегом в палату. Её вот-вот привезти должны.

Китяж собрался моментально и выскочил в коридор, по которому, как раз везли Женечку. Его маленькую Женечку. Он проскочил в палату раньше санитара. Закатив каталку, санитар попытался было переложить бесчувственное, находящееся в наркозном сне тело, но Кирилл остановил его и сделал это сам, а уже через пятнадцать минут, Женечка начала подавать первые признаки выхода из этого состояния.

Дыхание у неё было тяжёлое, частое, а самое главное, с явным, сладковатым запахом наркоза. А потом открылся левый глаз. Один! И начал вращаться и двигаться по одному ему известной траектории. Затем, открылся и правый глаз, с которым начало происходить то же самое. Глаза вращались независимо друг от друга, с разной скоростью и в противоположных направлениях. И вдруг… они остановились. И уставились прямо на Китяжа. В них читался вопрос: «О ЕПТА! КТО ТЫ?» А дальше… дальше началось веселье, какого Китяж с роду не видывал. Жене захотелось почесать свежий шов. И если бы не Кирилл, ей бы это удалось. Не понимая, где она и что произошло, Женя попыталась снять марлевую салфетку, которой была закрыта рана. Пару раз Тяжин попытался объяснить, что этого делать никак нельзя и убирал её руки, но она свирепо мычала и продолжала попытки. Как говаривал Козьма Прутков «Хочется чесать там, где чешется». Вот и ей хотелось.

Тогда Китяж применил другую тактику.

– Женя. Ты меня слышишь? – убедившись, что связь есть, Кирилл пошёл на хитрость, – Женечка. Хватай свои руки, а то они убегут!

Он и сам не верил в то, что это подействует. Подобного бреда он ещё никогда не говорил. Но слова влетели в Женечкины ушки и плотно засели в затуманенном наркозом мозгу. Сделав безумно испуганные глаза, она крепко обняла себя, стараясь схватить свои руки, чтобы они не «убежали».

– Тоже мне. Гоголь с носом, – ухмыльнулся Китяж и погладил Женечку по голове.

А к пациентке, тем временем вернулась речь.

– Ахшпымь… суропь… ППыть! Пить дай… – она начала приходить в себя.

– Пить не давать ещё два часа, – раздался за спиной у Китяжа голос Василия Степановича, – Ничего, потерпит. Кирилл. Сейчас будет профессорский обход. Народу будет много. И все – в белых халатах.

Сказал и ушёл.

Народу пришло действительно много. И не вовремя. Женя заговорила окончательно. Правда, что она говорила, сама она не понимала. Зато очень хорошо понимали окружающие.

– Е…б твою мать, б…дь… е…ные докторишки, ссука…

Старенький сутулый профессор, с бородкой «клинышком», который очень напоминал Китяжу старину Мухина в госпитале Бурденко, повернулся к источнику отборнейшего мата, приподнял очки на носу и удивленно спросил:

– Это кто это у нас так красиво разговаривает?

Девчонки, лежавшие в палате прыснули смехом. Вот только Жене было не смешно. Она приподняла голову с подушки, зло посмотрела на профессора и выпалила:

– Я! И х…ли ты мне сделаешь?!

Даааа… Никогда ещё Кириллу не было так стыдно… Спас его, заведующий отделением, Малик Григорьевич – невысокий татарин с перманентной улыбкой на лице.

– Ей два часа операцию сделали, Павел Ефграфьевич.

– Это тот аппендикс, который мы сегодня разбирали?

– Совершенно верно. Операцию блестяще провёл доктор Иванов.

– Очень хорошо, – улыбнулся профессор и обратился к Китяжу, – А вы, молодой человек, не переживайте… это нормальное состояние при выходе из наркоза. Тем более, после такой сложной операции. Через пятнадцать минут, ваша жена будет полностью в норме.

– Но она… – попытался возразить Китяж.

– Ни каких но, – тихо сказал ему прямо в ухо Иванов, – Профессор сказал жена, значит – жена.

А через пятнадцать минут Женя действительно пришла в себя. Кирилл посмотрел на неё, такую маленькую, беспомощную и сказал:

– Я тут подумал… Ты, это… выходи за меня…

* * *

5 апреля 2002 г.

г. Петровск

– Так! Ну что встали, братцы! Восемь тридцать, А у нас ещё конь не валялся, – Кирилл руководил процессом, – Вань! Помоги Ромке. Ну, куда ты ставишь кольца! Старый, ну ты чё? Как мы их там закрепим? Давай, на бампер. К решётке радиатора. И куклу туда-же!

Денёк для свадьбы Китяжа и Женечки выдался морозный – минус семь. А ведь ещё вчера было плюс двенадцать. Кирилл стоял в длинном, до пят, пальто. Ванька, его старинный приятель, с весёлой «погремухой» Вантус, помогал Ромке наряжать машину. Батя ещё не подъехал, по этому, они готовились втроём. Наряжали они Ромкину «Бэху» – новенькую семьсот сороковую. Он пригнал её недавно, всего две недели назад и сейчас, это чудо Баварского автопрома было увешано ленточками и шариками.

Всё действо происходило во дворе старенького здания ресторана «Лето», который отец Кирилла купил, в качестве инвестиций. Собственно говоря, здание было никчёмным. Вопрос был в земле. Земля в Павловске с каждым годом становилась дороже. Бывало такое, что за год её стоимость вырастала вдвое. Так что, проект обещался быть выгодным.

Вообще, Кирилл испытывал к этому ресторану какую-то симпатию. Ещё, когда его строили болгары, в далёком 84-м году, маленький Кирилл прибегал сюда, чтобы посмотреть, как работают экскаваторы, бетономешалки, краны. Я до сих пор не понимаю, почему детей тянет на всякого рода стройки, но с удовольствием вспоминаю, как живя в одном южном городке, тогда ещё огромной страны, сам бегал на стройку, чтобы полазить по котлованам и вставшей на выходные, технике.

После болгар, в этом ресторане работала тётя Люба, их соседка. Она подкармливала Кирюшу пирожными и конфетами. Потом, когда Кирилл был уже постарше, они с однокашниками пили пивко, как раз на том месте, где сейчас наряжали машину.

– Поехали, Кир! – Ромка отвлёк Тяжина от воспоминаний, – Время – деньги, которых у нас нет.

– Пока, нет, старый, – уточнил Китяж, – пока.

Они уже собирались выезжать, когда, на красном Ниссане Максима, подъехал батя.

– Вантус, давай к бате в машину, – скомандовал Китяж, – мне ещё сюда невесту и свидетельницу сажать.

Ваня пересел и они, кортежем направились к двадцать третьему дому, что был, как раз напротив стадиона. Здесь раньше, когда был маленький, жил Китяж, а теперь – Женечка.

К дому можно было подъехать с двух сторон, и Кирилл издалека заметил «страждущих», которые ждали приезда жениха, чтобы выцыганить себе бутылочку, за выкуп невесты.

– Проезжай дальше, – штурманил Китяж, – Всё, ныряй во двор и, сходу, к подъезду.

– Нас Саня сзади подопрёт, – ответил Ромка.

– И чё, На выезде отдадим им бутыль водовки и всё. Главное, чтобы сейчас не мешали, – Кирилл знал, что подруги Жени готовят огромное количество конкурсов на «выкуп». Но времени было не так уж и много. Без пятнадцати двенадцать у них регистрация в первом дворце бракосочетания. В полдень, под грохот пушки на Петропавловской крепости они станут мужем и женой. Но это будет в полдень. Сейчас им предстоит пройти эти дурацкие конкурсы. Кирилл не понимал, на кой они вообще нужны, поэтому решил пройти «по наглому». Можно было, конечно, кинуть в подъезд дымовую шашку, но это было уже через-чур, «по наглому».

– Выпей, Кир, – Ромка протянул Тяжину фляжку с хорошим кентуккийским виски, – а то тебя колотит. Выпей, авось попустит. И соберись. Ты же не на войну идёшь, а за женой.

– Не известно ещё, что страшнее, – Кирилл посмотрел куда-то вдаль и «хлопнул» сразу половину фляги, – На войне всё предельно просто. Тут свои, а там – враги. А здесь…

– Ты так о войне рассуждаешь, будто только что оттуда, – усмехнулся Ромка.

– Да, брось ты, – отмахнулся Китяж, – скажешь тоже.

Ни кто из тех, с кем он общался сейчас, не знал о его прошлом. Даже Женечка. Да и сам он, не особо помнил то, что было. Поэтому и не распространялся.

– В таком случае, – Ромка хлопнул своего дружбана по плечу, – вперёд, Кирилл Александрович. Прощай холостая жизнь!